Тревис решительно направился к рунному камню. Во рту пересохло, его трясло, но страх не остановил Тревиса. Воздух дрожал, казалось, сердце гулко колотилось в груди. Он остановился возле камня, и его взгляд пробежал по бесчисленным рунам, начертанным на поверхности. Какие знания, какое могущество они могли бы ему передать, если бы заговорили с ним?
      Нет, Тревис. Эти знания тебе не нужны. Они необходимы толкователям рун. Они должны узнать их сами. Другого пути нет.
      Он поднял обе руки, и после коротких колебаний опустил их на камень. Совсем нетрудно. Потом Тревис открыл свое сознание и, как по водоводу, позволил силе хлынуть в него, когда он произнес одно слово:
      - Рет.
      Противоестественная тишина, повисшая в воздухе, поглотила его голос. Гудение стихло, Тревис сделал вдох и почувствовал... ничего. Значит, у него нет никакой силы. Он повернулся, собираясь отойти от камня.
      Послышался оглушительный треск.
      Тревису показалось, что в его сознании прогремел удар грома. Он прижал руки к ушам, но его плоть была подобна папиросной бумаге. Вся поверхность рунного камня озарилась сине-серебристым сиянием, свет зазмеился по бороздам рун.
      - Мастер Уайлдер! Нет!
      Голос потонул в реве. Тревис отскочил назад, рунный камень вспыхнул, а затем потемнел. Через мгновение на пол посыпались осколки. Прошло несколько секунд, и все стихло. Тревис ощутил, как серые тени метнулись вперед. Перед ним возникла белая рука и сверкающие голубые глаза.
      - Что ты сделал? Клянусь Олригом, что ты сделал?
      Я только что всех спас, хотел сказать Тревис. Однако он даже не успел открыть рот, когда грубые руки схватили его и потащили прочь из пещеры, подальше от осколков рунного камня.
      ГЛАВА 49
      Грейс стояла на небольшом холме, под которым они разбили лагерь прошлой ночью, и наблюдала, как рассветные лучи солнца озаряют бескрайние равнины северной Толории. Горячие пальцы восточного ветра перебирали ее пепельные волосы. За спиной Грейс, у западного горизонта, на самом краю неба, сияла почти полная луна. Один день. У них остался всего один день.
      Она услышала, как шуршит под сапогами сухая трава, и обернулась.
      - Леди Грейс, что вы здесь делаете? Мне наконец удалось уговорить Даржа прилечь - он бодрствовал всю ночь. Если сейчас он проснется и увидит, что вас нет, то больше не заснет.
      Грейс улыбнулась высокому светловолосому рыцарю, а потом ее взгляд вновь обратился на север.
      - Я знаю, Бельтан. Мне нужно вернуться. Но мне хотелось проверить, видно ли отсюда Серую Башню.
      Грейс услышала, как Бельтан подошел и остановился у нее за спиной.
      - И вам удалось ее увидеть?
      - Нет, пока нет, - со вздохом ответила она. Сильная рука легла ей на плечо.
      - Мы его спасем, леди Грейс.
      - Откуда ты знаешь?
      - Потому что мы должны.
      Не поворачиваясь, Грейс кивнула, продолжая смотреть на угрюмые серые тени, парящие у северной линии горизонта точно грозовые тучи.
      Когда они спустились с холма, оказалось, что Лирит, Эйрин и Тира уже встали. Женщины тихонько разговаривали, Лирит готовила завтрак, а Эйрин помогала Тире одевать куклу. Из-под одеяла раздавался храп. Грейс приложила палец к губам, и остальные улыбнулись в ответ. Потом она на цыпочках подошла к спящему Даржу и опустилась рядом с ним на колени.
      - Сэр рыцарь, - тихонько позвала она, - пора вставать.
      Грейс едва успела отпрянуть в сторону, когда Дарж резко сел, глядя на мир широко раскрытыми карими глазами. Он спал в доспехах, а его рука искала рукоять лежащего рядом меча.
      - Что случилось, миледи? Разбойники? Дикий кабан? Драконы?
      - Завтрак, - с усмешкой ответила Грейс. Дарж заморгал и вздохнул.
      - Ах вот оно что, - пробормотал он.
      - Пойдем, сэр рыцарь. Сюда.
      Грейс взяла его за руку и помогла рыцарю встать - для этого ей пришлось приложить немало усилий. Дарж был плотным.
      - Можешь не брать с собой меч. Им не слишком удобно намазывать масло на хлеб. Пусть уж лучше этим займется Лирит.
      - Наверное, я стал совсем старым рыцарем, если мне необходима благородная леди, чтобы намазать маслом мой хлеб.
      Теперь заморгала Грейс. Ворчание Даржа можно было принять за шутку. Однако резкие черты его лица оставались совершенно серьезными. Грейс прикрыла ладошкой рот, но не смогла удержаться от смеха. Остальные присоединились к ней, и даже на губах Тиры промелькнула короткая улыбка. Дарж лишь тяжело вздохнул.
      Они даже рискнули разжечь небольшой костер, чтобы приготовить мэддок. Грейс с удовольствием потягивала горячую сладкую жидкость и чувствовала, как в нее вливается энергия. Теперь у нее хватит сил прожить этот долгий, последний перед полнолунием день.
      Они не стали останавливаться в Ар-Толоре. На следующее утро после того, как отряд перешел Димдуорн, впереди возникли семь высоких башен, украшенных яркими знаменами: желтое на зеленом. Дарж и Бельтан направили своих коней к замку, но Грейс остановила их.
      Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы объяснить, почему им не следует заезжать в замок. Во-первых, нельзя терять времени. Дни проходили быстро, до полнолуния осталось совсем немного. Однако имелись и другие причины.
      - Лучше королеве Иволейне не знать, куда мы направляемся, - в конце концов заявила Грейс. - Да и наши мотивы я бы предпочла сохранить в тайне.
      Грейс чувствовала, что темные глаза Лирит внимательно наблюдают за ней. Она еще не забыла, что именно Лирит подтвердила подозрения Грейс колдуньи боятся Тревиса, которого они называли разбивателем рун.
      Грейс облизнула губы.
      - Уверена, что если кто-нибудь из вас захочет остановиться в Ар-Толоре, королева вас с удовольствием примет.
      - Совершенно верно, - кивнула Лирит, усаживаясь в седло. Грейс облегченно вздохнула. Она была рада, что колдунья остается с ними. И постаралась не думать о том, что ей, возможно, придется приглядывать за Лирит.
      В лиге от замка они наткнулись на одного из рыцарей Иволейны, и Грейс попросила его передать своей госпоже просьбу разрешить им проехать через ее владения. После этого Грейс ожидала, что их в любой момент остановят и препроводят в Ар-Толор. Однако им встречались лишь крестьяне, а вскоре после того, как замок исчез из виду, дорога и вовсе опустела.
      Отряд без задержек продвигался по Толории, хотя и не так быстро, как хотелось бы Грейс. Лошади не машины - на них невозможно ехать день и ночь без отдыха и кормежки. Кроме того, Дарж и Бельтан тщательно выбирали маршрут, стараясь не попадать в такие места, где их могли окружить враги, как на Таррасском мосту.
      Они не говорили о том, что произошло на мосту. Может быть, просто не возникало необходимости. Все видели ужасную смерть Меридара в опаляющих объятиях крондрима. А потом беспомощно наблюдали, как Дейнен принес свою жизнь в жертву ради спасения Тиры, с улыбкой на лице шагая по раскаленному камню.
      Грейс часто прижимала к себе хрупкое тело девочки, когда они скакали по узким дорогам.
      Вам удалось спасти Тиру. Ты знаешь, что предпочла бы такой исход общей гибели. В госпитале ты назвала бы подобный исход ничейным, и продолжала бы жить дальше.
      По ночам Грейс лежала на спине и смотрела на низкую алую звезду, пульсирующую в небе у нее над головой, и мечтала оплакать Дейнена. Но слез не было, и она успела забыть, как выглядел мальчик.
      Хотя они не теряли бдительности, им больше ни разу не довелось увидеть крондримов. Отряд углублялся на территорию Толории, а разведка доносила, что огневики стараются держаться поближе к переправам и горам.
      - Или к границам, - сказал однажды вечером Бельтан, когда они разбили лагерь на берегу ручья.
      - В каком смысле? - проворчал Дарж.
      - Я и сам не очень понимаю. У меня возникло предположение, что крондримы что-то ищут. Или кого-то. И то, что они ищут, постоянно перемещается.
      - Конечно, - сказала Эйрин, оторвавшись от починки своего платья. Они выбрали самую простую тактику. Если ты хочешь найти то, что может оказаться где угодно и скорее всего перемещается, то лучше всего наблюдать за границами между владениями.
      Разинув рот, Грейс уставилась на баронессу.
      - Откуда ты знаешь, Эйрин?
      Молодая женщина пожала плечами.
      - Я воспитанница короля, Грейс. И я всегда обращала внимание на то, что происходило вокруг меня.
      - Возможно, нам открылась тайна их перемещений, - задумчиво проговорила Лирит, глядя в пламя костра. - Однако мы не знаем, что они ищут.
      Наступило молчание. Ни у кого не нашлось теории, которая объясняла бы происходящее.
      Когда они вновь отправились в путь, Грейс стала наблюдать за Эйрин. Молодой женщине пришлось многое пережить за те месяцы, что прошли после Дня Среднезимья. Сначала она призвала на помощь Дух Природы, чтобы убить Леотана. Потом у нее на глазах погиб влюбленный в нее Гарф. Наконец, смерть настигла Меридара - и последним словом, слетевшим с его губ, было ее имя. В госпитале Грейс не раз видела, как впадали в ступор люди, пережившие гораздо меньше.
      Но чем внимательнее присматривалась Грейс к баронессе, тем очевиднее становилось, что Эйрин сумела справиться со своими проблемами. Временами она казалась печальной и задумчивой, а иногда даже счастливой. В ней появилось спокойствие и достоинство, без самолюбования и заносчивости. Застенчивая и скрытная девушка, которая отправилась в трудное путешествие, осталась на восточном берегу Димдуорна. С моста сошла сильная и благородная молодая женщина.
      Однажды вечером Грейс набралась смелости и спросила у Эйрин, что она думает о Меридаре.
      Эйрин склонила голову, но потом подняла взгляд, и в ее сапфировых глазах отразился свет уходящего дня.
      - Он умер за меня, Грейс. Я ни о чем его не просила и не хотела, чтобы он пожертвовал собой. Однако он погиб, и я уже не в силах что-либо изменить. Поэтому я должна быть сильной. Ради него. А если я не сумею, то какой смысл в его жертве?
      Грейс попыталась что-то сказать, но поняла, что Эйрин совершенно права. Девушка повзрослела. Однако ей еще предстояло пройти долгий и трудный путь. Грейс вздохнула и обняла подругу. Да, лучшую подругу - в этом мире или на Земле. Эйрин обняла ее в ответ.
      - Я люблю тебя, Грейс, я так тебя люблю.
      Я тоже тебя люблю, хотелось сказать Грейс. Но у нее не хватило сил, поэтому она еще сильнее прижала к себе Эйрин.
      Только на четвертый день после того, как пересекли Димдуорн, Лирит заговорила о том, что Грейс сделала на мосту.
      Женщина из Толории заявила без всяких предисловий:
      - Еще никто и никогда не использовал Дух Природы для плетений, подобных тому, что создала ты, сестра.
      От неожиданности Грейс уронила нож, которым нарезала хлеб, и посмотрела на Лирит. Колдунья внимательно наблюдала за ней. Эйрин собирала цветы вместе с Тирой и, казалось, ничего не слышала.
      - Ты о чем? - спокойно спросила Грейс.
      Дарж и Бельтан отошли за хворостом для костра, и ветер мог донести до них лишь обрывки разговора.
      Лицо Лирит оставалось невозмутимым, однако в ней чувствовалось напряжение.
      - Лучшие из нас - и таких совсем немного - умеют взять несколько нитей Духа Природы и свить из них нечто новое. Это огромный талант, однако наши возможности ограничены. Мы можем заставить человека увидеть тень, которой не существует, или услышать голос, неуловимый для других. Все это полезные вещи, иногда они дают нужный результат, но речь идет лишь об иллюзиях.
      Эйрин перестала рвать цветы - она внимательно слушала Лирит. Грейс застыла на месте, не в силах пошевелиться, словно высеченная из камня статуя. Тира беззвучно кружилась среди высокой травы.
      - Я не понимаю, - наконец пробормотала Грейс. Губ Лирит коснулась быстрая улыбка.
      - И я тоже. То, что ты сделала у реки, не было иллюзией, Грейс. Все получилось по-настоящему. Ты не пыталась плести нити, более того, едва их касалась. Тебе удалось создать нечто вроде сосуда, потом ты пропустила могущество реки через себя и направила воду на огневиков.
      Грейс сжала рукоять ножа. Может быть, для Лирит такой способ кажется странным, но у нее не было другого выхода. Она не могла плести нити, поскольку нить ее собственной жизни, связанная с Духом Природы, уходила в тень. Чтобы добраться до Духа Природы, ей пришлось бы сначала пройти через тень.
      В ее сознании пульсировало черное пятно, постоянно меняющее форму: мерцающие в темном пламени стены, зазубренные купола, пустые глаза окон, глядящие на нее с горных вершин. Нет - она не пойдет туда, куда тянется ее нить. Однажды ей удалось уцелеть; второй раз она не спасется.
      - Вы мне помогли. - Грейс поняла, что произнесла эти слова только после того, как увидела удивленное выражение на лице Лирит. - Ты и Эйрин. Без вас... у меня бы ничего не получилось.
      Лирит закрыла глаза, и выражение удивления исчезло.
      - Да, источник силы находился не только в реке.
      Грейс перевела взгляд на Эйрин, которая смотрела на них, забыв о цветах.
      - У тебя кровь, Грейс. Ты порезалась, - сказала Эйрин. Грейс подняла руку. Лезвие задело палец, кровь текла тоненькой алой струйкой.
      - Я принесу чистую тряпицу, - сказала Лирит. Больше о том, что произошло на берегу Димдуорна, они не разговаривали.
      Три дня спустя - шесть после событий у моста - они завтракали у подножия холма. Светало, и маленький отряд приготовился продолжить путешествие.
      Сложив остатки продуктов в седельные сумки Шандис, Грейс взяла пару фляжек и направилась к ручью. Над прозрачной водой склонились ветви ивы.
      В тот момент, когда Грейс поняла, что у воды кто-то есть, было уже поздно. Человек мгновенно вскочил на ноги, в руке его сверкнул меч.
      - Грейс!
      Бельтан опустил клинок. Вода стекала с его светлых волос на обнаженные плечи.
      Грейс поднесла руку к груди. Будь она грабителем, ее уже настигла бы смерть. Полезное напоминание. Бельтан добрый и благородный человек, и она успела забыть, что перед ней приверженец Ватриса, воин. Многочисленные шрамы на бледной коже напоминали о жестоких сражениях, в которых он принимал участие. Самым заметным из них был багровый рубец на боку - эту рану он получил во время Дня Среднезимья. Рана плохо зарубцевалась.
      Грейс сообразила, что молчание затянулось.
      - Извини, Бельтан. Я не хотела тебя напугать.
      - Все в порядке. Вы были в тени, и я вас не заметил. - Он отвел влажные волосы со лба и наклонился, чтобы убрать меч в ножны.
      Грейс нахмурилась. Испуг прошел, но ее продолжало что-то беспокоить. Бельтан вопросительно взглянул на нее.
      - Что-то случилось?
      Некоторое время она молча смотрела на него, а потом поняла. Ее имя. Дело в том, как он его произнес.
      Грейс!
      В видении, когда перед ее мысленным взором возник привязанный к камню возле Серой Башни Тревис, он повернулся и с тем же удивлением произнес ее имя. Грейс полагала, что Тревис не мог ее видеть и просто отчаянно звал на помощь. А что, если она ошиблась? И он действительно ее разглядел?
      Вы были в тени, и я вас не заметил...
      Больше Грейс не сомневалась. Да, все правильно - Тревис произнес ее имя, потому что увидел ее. Значит, остается только один вариант.
      - Ты была там, Грейс, - пробормотала она. - Точнее, ты там будешь. Вот как он тебя увидел.
      Бельтан с опаской посмотрел на нее.
      - Леди Грейс, с вами все в порядке?
      Она улыбнулась рыцарю.
      - Мы успеем, Бельтан. Теперь я уверена. Я была там, возле камня. То есть, я там буду. И сумею помочь Тревису.
      Бельтан улыбнулся в ответ.
      - Я не понимаю, о чем вы говорите. Но если вы так считаете, значит, так тому и быть.
      Впервые после событий возле моста у Грейс появилась надежда настоящая надежда. Она со смехом обхватила широкие, мокрые плечи Бельтана, еще сильнее удивив рыцаря.
      ГЛАВА 50
      На сей раз хор толкователей рун собрался на рассвете. Сквозь узкие окна внутрь башни проникал сердитый красный свет. Тревис понимал, что это всего лишь солнце. Однако его цвет напоминал кровь, и хотя мастера в серых рясах говорили шепотом, он знал, что ему грозит опасность. Возможно, самая серьезная с тех пор, как он впервые появился на Зее.
      Тревиса страшил предстоящий день, но все же он радовался, что утро наступило. Ночь, которую он провел в своей келье, тянулась бесконечно. Он сразу понял, что дверь заперта при помощи руны бану. Долгие ночные часы он просидел на своей постели, рассчитывая услышать Джека, умоляя его дать совет. Но в его сознании звучал лишь голос Орагиена.
      Клянусь Олригом, что ты сделал?
      Несмотря на слова Орагиена, уничтожение рунного камня не имело никакого отношения к Олригу. Тревис сделал это для толкователей рун - и для себя. Другого утешения он не находил - но даже если бы ему дали возможность снова прожить вчерашний день, Тревис поступил бы так же. Однако у него возникло предчувствие, что будет трудно убедить толкователей рун в правильности своего поступка.
      За ним пришли в серые предутренние часы.
      Тревис услышал и почувствовал шепот волшебства, когда была произнесена урат, руна открывания. Когда дверь распахнулась, Тревис надеялся увидеть Эмпирея. Однако на пороге стояли два толкователя рун. Тревис видел их во время хора, но не знал имен.
      Старший из двух мастеров посмотрел на младшего.
      - Наложим на него руну молчания.
      Вам не следует этого делать, - хотелось сказать Тревису. - Я не буду произносить руны, чтобы спастись.
      Однако он не успел открыть рот, как толкователи рун вместе произнесли:
      - Сирит.
      Тишина окутала Тревиса, задушив непроизнесенные слова. В нем вспыхнула искра гнева, захотелось произнести руну рет, которая обратила бы руну молчания против них самих. Нетрудная задача, хотя толкователей рун было двое. Они обладали очень слабым волшебством, его едва хватало, чтобы удерживать действие заклинания.
      Однако Тревис лишь стиснул зубы, позволяя тишине сомкнуться вокруг него. Он прекрасно все слышал, но до тех пор, пока действие руны продолжалось, не мог произнести ни звука.
      - Пойдешь с нами, - сказал младший мастер.
      Они никого не встретили, когда спускались вниз по лестнице. Оказавшись в зале хора, Тревис понял почему. Воздух куполообразного зала шуршал от шепота: одна за другой накатывали океанские волны звука. В зале собрались все толкователи рун, заняв почти треть каменных рядов.
      На помосте в центре зала замер Орагиен. Тревис знал, что Гроссмейстер пережил восемьдесят зим, но впервые за все время он выглядел на свой возраст. Лицо Гроссмейстера посерело, он стоял, тяжело опираясь на рунный посох, казалось, отними у него эту опору, и ему не удержаться на ногах.
      Возможно, так и было. Он призвал сюда Тревиса, чтобы тот помог толкователям рун изучить рунный камень, открыть его тайны. А Тревис уничтожил уникальный артефакт. Не исключено, подумал Тревис, что вместе с рунным камнем он нанес непоправимый урон авторитету Гроссмейстера.
      Когда чувство вины стало невыносимым, Тревис заставил себя не думать о Гроссмейстере.
      Помни, Тревис, ты ни о чем не просил. Не ты пел песню о радуге и не ты мечтал о том, чтобы тебя забрали из Колорадо и притащили сюда. Если толкователи рун полагают, что могут призвать тебя в любой момент, чтобы ты исполнял их желания, то они жестоко ошибаются.
      Теперь в груди у него кипело негодование, как в тот день, когда он разговаривал с агентом "Дюратека" в Касл-Сити, а потом с Дейдрой и Адрианом Фарром. Казалось, все хотели его как-то использовать: "Дюратек", Ищущие, толкователи рун. Даже Джек Грейстоун. Так нечестно. Однако Тревис понимал, что честность не имеет к происходящему ни малейшего отношения. Он вздохнул, однако ему не удалось произвести ни малейшего шума.
      - Сюда, - сказал младший толкователь рун, дернув Тревиса за руку, и его подвели к ближайшей к помосту скамье. - Садись.
      Тревис не знал, как поступить. Впрочем, даже если он сумеет отсюда сбежать, куда ему деваться? Вне стен башни он найдет не больше любви, чем под их защитой.
      Тревис сел на пустую скамью, и двое толкователей рун отошли от него. Он чувствовал, как сердитые глаза сверлят его затылок, но не стал оборачиваться. Тревис опустил голову и сжал правое запястье. И понял, что думает о Грейс Беккетт. Эх, если бы она оказалась рядом. Сейчас очень пригодилась бы ее холодная логика, без которой ему не разобраться в проблемах рунных мастеров. Но Грейс далеко отсюда, за толстыми каменными стенами замка, где ей не грозит опасность.
      - Хор начинается!
      Голос Орагиена эхом прокатился по залу. Он говорил не слишком громко здесь в этом не было необходимости - но слова получились холодными и жесткими. Теперь Гроссмейстер стоял, гордо расправив плечи, а его голубые глаза метали молнии. В Орагиене осталось еще много сил.
      Шепот стих, теперь лишь древние голоса продолжали свой тихий неумолчный разговор. Орагиен не смотрел на Тревиса, его взгляд был устремлен выше его головы.
      - Я собрал сегодняшний хор, как того требует закон, хотя сейчас еще у нас мало фактов. Однако нам хорошо известно, какое совершено преступление, и мы знаем, кто виновник. - Здесь взгляд Орагиена полоснул Тревиса. - И что наш орден будет делать теперь, когда рунного камня больше нет, должен решить не хор, а сотня хоров. Поэтому сегодня перед нами всего один простой вопрос. - Орагиен направил свой рунный посох прямо в сердце Тревиса. Необходимо решить судьбу еретика.
      Тревис стиснул зубы. Во всяком случае, не будет дурацкого суда.
      Орагиен опустил посох.
      - Готов ли кто-нибудь сказать слово в защиту разбивателя рун?
      Смех сорвался с губ Тревиса - неужели найдется безумец, который решится его защищать? - но, к счастью, руна молчания помешала собравшимся услышать смех Тревиса. Однако он заметил какое-то движение.
      Не он один, разинув рот, смотрел на невысокого толстенького толкователя рун, решительно направившегося к помосту. Кустистые брови Орагиена сошлись на переносице.
      - Мастер Эрион, ты будешь говорить в защиту этого человека?
      - Да, Гроссмейстер. - Близорукие глаза широко открылись, когда по залу пробежал шум удивления. - Точнее, я хотел сказать, нет.
      Орагиен нахмурился еще сильнее.
      - Я тебя не понимаю, мастер Эрион.
      Эрион нервно потер руки.
      - Я просто хочу высказаться, Гроссмейстер. Можно?
      Орагиен явно колебался.
      - Ладно, мастер Эрион. Но постарайся быть кратким.
      Эрион откашлялся, а потом его голос воспарил до самого купола.
      - Я задаю себе вопрос: понимаем ли мы, что делаем? У меня создается впечатление, что в последнее время мы вообще мало что понимаем. Мы не могли разобраться в рунном камне. - Он прикусил губу. - Во всяком случае, раньше не могли. Мне неизвестно, как нам удалось вызвать сюда мастера Уайлдера, даже с посторонней помощью. Мне неясна природа его силы. Почему повелитель и разбиватель рун с трудом способен прочитать простейшие руны? - Эрион оглядел притихших толкователей рун. - Я вовсе не хотел вас обидеть, мастер Уайлдер!
      Тревис невольно ухмыльнулся. А я и не собирался обижаться. Эрион открыл рот, нахмурился и развел руками.
      - Вот и все, что я хотел сказать. Мне кажется, что мы слишком торопимся в ситуации, когда плохо понимаем происходящее, и можем наделать ошибок.
      Эрион спокойно вернулся на свое место. Смелый поступок. Однако Тревис понимал, что теперь его положение только ухудшится.
      - Мастер Эрион прав. - Жесткий голос разрезал полный шепотов воздух. Мы действительно многого не понимаем. Пришло время разобраться.
      Мастер Ларад спускался по ступенькам к помосту. Он не смотрел ни на Орагиена, ни на Тревиса, а сразу обратился к толкователям рун.
      - Пришло время разобраться, почему он оказался среди нас. И почему считалось, что он может нам помочь. Более того, пора решить, кто должен возглавить наш орден, когда рунный камень разбит. - Мрачный взгляд Ларада метнулся к Орагиену. - Впрочем, возможно, для этого еще не пришло время... пока.
      Глаза Орагиена сердито сверкнули, но он лишь вцепился в свой посох и промолчал. Ларад продолжал, вышагивая перед помостом, словно серый кот. В косых лучах восходящего солнца казалось, что шрамы у него на лице налились кровью.
      - Мастер Эрион сказал правду, мы многого не понимаем. В течение пяти столетий в Фаленгарте не было ни одного разбивателя рун. Черные рясы, как и Черная Башня, запрещены много лет назад. С тех пор их умения прикрывала завеса тайны. - Ларад показал на Тревиса. - Тем не менее, когда он появился в нашем мире, мы сразу же пригласили его в нашу башню. Мы называли его повелителем рун. Возможно, так и есть. Но это не меняет главного: он разбиватель рун!
      По рядам вновь разнесся шум, только теперь он стал значительно громче. Тревис ухватился за острый край скамьи. Голос Ларада разносился до самых дальних уголков зала.
      - Неужели вы забыли? Разве не разбиватели рун вызвали ненависть и страх, который быстро распространился на все рунические ордена? Черные рясы запрещены правильно - теперь мы на собственной шкуре понимаем это. Так что я призываю вас закончить обсуждение и начать скандирование. Для еретика и разбивателя рун есть только одно наказание.
      Не глядя на Орагиена, Ларад вернулся на свое место. Гроссмейстер заметно побледнел, однако не стал спорить с Ларадом и кивнул.
      - Мастер Ларад призвал нас к скандированию. Что ж, так тому и быть.
      Тревис не понимал, что происходит. Каждый мастер закрыл глаза и сел совершенно неподвижно. В зале наступила тишина. А потом одна-единственная нота взметнулась в воздух. Затем к ней стали присоединяться новые и новые, пока не начали резонировать стены. Каждый толкователь рун повторял одну ноту, которая сливалась с другими.
      Сначала в воздухе царил диссонанс, но временами возникали гармонические сочетания, эхом отражавшиеся от полированных стен. Скандирование становилось все более сильным. Руки Тревиса потянулись к ушам. Руна тишины не ослабляла звук, и скандирование наполнило его мозг. Тревис понял, что еще мгновение, и его череп разнесет на куски, как совсем недавно это произошло с рунным камнем.
      - Прекратите!
      Хриплый крик пронзил воздух, разрушив наметившуюся гармонию. Скандирование прекратилось, но его эхо продолжало отражаться от стен, превращаясь в оглушительный рев, однако постепенно звук затухал, хотя его отголоски проносились по залу, словно осколки разбитого стекла. Все прижали руки к ушам, чтобы сохранить разум.
      Наконец шум стих, превратившись в негромкое шипение. Тревис с трудом оторвал руки от ушей. Только теперь он заметил, что взоры всех присутствующих обращены на него, и сообразил, что кричал он, разрушив наложенную на него руну тишины.
      - Я хотел помочь вам, - сказал Тревис. Его хриплый шепот слышали все, хотя он и мешался с отголосками скандирования. - Вы должны понять, мастер Орагиен. Я поступил так для того, чтобы вы учились сами. Без меня, без посторонней помощи.
      Его слова стихли. Потом негромко заговорил Орагиен.
      - Скандирование обрело гармонию, мастер Уайлдер. Все голоса едины. Хор принял решение.
      Тревис заглянул в голубые глаза Орагиена. Теперь в них сиял новый свет: печаль. Тревис хотел еще что-то сказать, но Гроссмейстер остановил его жестом, который произвел на него более сильное впечатление, чем любая руна.
      - Завтра на закате, когда наступит полнолуние, мастер Уайлдер будет привязан к стоящему перед нашей башней нулевому камню, рядом с которым не может быть произнесена ни одна руна.
      Несколько мгновений Орагиен колебался, но Тревис уже знал, какие слова будут произнесены.
      - И он умрет.
      ГЛАВА 51
      Они упорно скакали весь день - Грейс и Тира, Эйрин и Лирит, Дарж и Бельтан, - и лиги исчезали под копытами лошадей одна за другой, а крутые склоны Фол Эренна стремительно приближались, все выше поднимаясь в небо, которое из нефритового превращалось в яшмовое.
      По мере того как они приближались к горам, воздух становился все суше, и зеленые луга уступили место пастбищам с узкими ущельями и горными кряжами. Если бы у нее было время для сравнений, то ландшафт напомнил бы Грейс о ее детстве в Колорадо, в горах возле Касл-Сити, рядом со Странноприимным домом Беккетта. Однако сейчас ее занимала только одна мысль.
      Ты была здесь, Грейс. Ты здесь будешь. Ты видела это место в твоем видении.
      Если бы Грейс позволила себе задуматься, то она удивилась бы: почему ее охватило такое нестерпимое желание прийти на помощь Тревису Уайлдеру? Да, конечно, он ее друг - уже одно это достаточная причина. Более того, он помог спасти Зею во время празднования кануна Дня Среднезимья. Разве он заслужил смерть на костре?
      Все так, но не только поэтому она сейчас подгоняла Шандис. Точно такая же сила заставляла ее переходить от одного пациента к другому в Денверском госпитале, оказывая помощь, забывая о себе, до тех пор, пока у них оставались хоть какие-то шансы на жизнь. Ей не удалось спасти Гарфа. Смерть Меридара и Дейнена была неизбежна. Потерять Тревиса она не могла.
      - Миледи!
      С некоторым опозданием Грейс натянула поводья, остановив Шандис, копыта которой заскользили по сланцевой глине. Остальные еще раньше придержали своих лошадей - Грейс едва не ускакала вперед. Она развернула Шандис, чтобы присоединиться к друзьям, и только сейчас поняла причину остановки.
      Впереди вздымались к небу горы, один из утесов стоял чуть в стороне, его связывал с остальными горами лишь узкий перевал. А на вершине утеса высилась одинокая башня из серого камня.
      Грейс опустила взгляд и увидела узкую тропу, уходящую вверх по крутому склону. Она так торопилась, что промчалась мимо. Лучи клонящегося к западу солнца окрасили стены башни алыми сполохами - казалось, она горит. У Грейс закружилась голова, и она схватилась за гриву Шандис. И хотя она находилась под башней, а не парила над ней, башня выглядела такой же, как в ее видении.
      Нет, Грейс, ты ошибаешься - ведь полнолуние наступит только завтра. У тебя есть еще один день. Ты успела.
      Маленькая ладошка коснулась ее щеки, и Грейс посмотрела в безмятежные глаза Тиры. Девочка улыбнулась левой стороной лица, правая так и осталась неподвижной маской. Грейс прижала к себе малышку, словно могла передать ей любовь, а не только тепло своего тела. Потом взглянула на остальных.