– А он вам нравится, мадам? Он красивый?

– Да, очень, – безо всякого выражения ответила Валентина. – Остается только надеяться, что он еще и чуткий. Однако я в этом сомневаюсь. Дай мне мое синее бархатное платье, Яна, и – кружевную шаль. Мне нужно переодеться, мне не нравится, как я смотрюсь в этом.

– Если вы не хотите ехать, мадам, – сказала горничная, – я могу сказать, что вы неважно себя чувствуете. Если, конечно, вы передумали. Давайте, я сделаю это. Не надо заставлять себя. Я все улажу.

– Ведь ты бы сделала все для меня, правда, – улыбнулась ей Валентина. – Но ты не сможешь мне помочь, Яна. Никто не в состоянии мне сейчас помочь, кроме, возможно, этого человека – Мюрата. По крайней мере я смогу попросить его. Он достаточно влиятелен, чтобы сделать все на свете.

– О чем вы попросите его, мадам? – Яна расстегивала сзади ее белое платье.

– Защитить меня и мою сестру от графа, – сказала Валентина. – Ты, наверное, считаешь, что это любовное свидание, ах ты, глупышка! Ты, наверное, думаешь, что я действую потихоньку от мужа? Нет, это приказ! Я должна позволить соблазнить себя французскому генералу, чтобы получить нужные для моего мужа и его друзей сведения. Когда позавчера вечером я отказалась, то ты видела, к чему это привело. Он угрожает расправиться с моей сестрой, и я знаю, что он выполнит свое обещание. Я хочу убежать, Яна. Именно про это я и говорила, когда сказала тебе о своем плане, о том, что я навсегда уеду из этого дома. А теперь у меня нет времени. Я думала, что свидание с Мюратом будет где-нибудь через день-два и у нас будет возможность убежать в Чартац к Александре. Вместе мы могли бы что-нибудь придумать, как нам спастись. Я и не предполагала, что мне придется все решать так сразу. Но я должна это сделать, и я уже приняла решение: Я отправлюсь сегодня к Мюрату и отдам себя на его милость. Если в нем имеется хоть искра жалости или благородства, то он поможет мне.

– А если вам придется за это заплатить, мадам? – спросила Яна. Она не очень-то верила в мужское бескорыстие и достаточно практично смотрела на такие вещи, как добродетель и честь, что было свойственно большинству простолюдинок, – в жизни крепостной женщины было гораздо больше настоящих несчастий, вроде голода, побоев, угрозы быть проданной новому хозяину или лишиться родных детей, чтобы переживать из-за таких пустяков.

– Если мне придется заплатить, то я заплачу, – сказала Валентина. – Поторопись, его карета приедет за мной через час.

Белое «развратное» платье лежало смятым на полу, она сняла с шеи солитер и надела жемчуг, доставшийся ей от матери. У бархатного темно-синего платья был небольшой вырез, а обнаженные плечи прикрывала кружевная накидка. Длинный бархатный плащ того же сапфирового цвета, что и платье, полностью закрывал ее фигуру, мягкий соболий воротник обрамлял бледное лицо. Она чувствовала себя совершенно измученной, все тело ломило, глаза щипало от слез, готовых пролиться в любую минуту. Что это за человек, похожий на какого-то зверя солдафон, который поцеловал ее в саду, как будто она была простой горничной? Какой жалости и сочувствия может она ждать от него, какой помощи, если она не отдастся ему и не удовлетворит его похоть? И она не знала, с чего начать, ничего не знала о любви. Единственные чувства, испытываемые ею в браке, были отвращение и унижение, покорное подчинение чему-то, что приносило ей лишь боль и страдание и никогда не было связано ни с нежностью, ни с любовью. Ей были неприятны его прикосновения, неприятны его неотесанность и властность, он чем-то напоминал ей здоровенного, пропахшего потом крестьянского мужика, одного из тех, кто работал на ее полях: И она собиралась полностью довериться ему, была готова вынести от него то, что ей приходилось выносить от своего мужа, лишь бы без особо изощренных гадостей, как она надеялась, что превращало ее жизнь в кошмар. Все это было ужасно, и на мгновение мужество покинуло ее, она прислонилась к стене, и ее охватила дрожь.

Но Валентина тут же взяла себя в руки. «Иди, а не то погибнет твоя сестра». Это сказал Теодор, и она знала, что так и будет. Он сделает так, чтобы Александру казнили, если она откажется поехать на свидание. В этом она не сомневалась. Единственное, чего она не знала, – что выйдет из встречи с Мюратом и насколько ей удастся добиться его сочувствия, если она расскажет ему правду. Возможно, он проявит себя истинным кавалером и ничего не потребует у нее взамен. Это было ее единственной надеждой.

– Яна, пойди спустись и посмотри, не приехала ли карета маршала. Уже пора.

Через несколько минут горничная вернулась. Она кивнула и отворила дверь, чтобы пропустить свою госпожу.

– Карета ждет, мадам. Я сказала, что вы уже идете. А внизу стоит граф, – добавила она.

– Спасибо, Яна. Спокойной ночи. Не жди меня. И собери вещи. Если все пройдет хорошо, я пришлю за тобой.

– Спокойной ночи, мадам. Да благословит вас Господь. Я буду готова.

Валентина спустилась вниз. Вестибюль был освещен большим количеством свечей, у самого выхода горели факелы. Ее муж ждал внизу, он тоже был одет, как для выхода. Услышав её шаги, он поднял голову.

– Не забудьте, – сказал он, – постарайтесь притвориться, что вам это нравится. Думаю, что он мужчина грубый. Возможно, он и не догадается, что вы холодны, как ледышка. Завтра вы мне доложите обо всем, что он вам рассказал. В вашем распоряжении вся ночь, чтобы разговорить его.

Валентина прошла мимо него, не проронив ни слова, она даже головы не повернула в его сторону, когда он заговорил. Он проследил за ней глазами, пока она садилась с помощью французского офицера в экипаж. Карета двинулась в сопровождении двух верховых.

Граф приказал подать свой собственный экипаж. Он теперь мог доложить Потоцкому, что первый и самый трудный этап их плана успешно завершился.

– Какого черта вам нужно! Я занят. – Обычно Де Шавель не позволял себе разговаривать с младшими офицерами таким тоном, но он устал, и ему предстояло еще работать над докладом в Париж. Он поужинал в одиночестве и пошел к себе, чтобы заняться работой, была уже почти полночь, когда его побеспокоили. – А, – сказал Де Шавель, – это вы, Фонесе, я не знал, что это вы. Думал, какой-нибудь очередной дурак из штаба. Чем могу быть полезен? – Адъютант Мюрата поклонился.

Он привык к грубости. Мюрат иногда, если бывал не в настроении, мог запустить в него сапогом.

– Его величество маршал Мюрат передает вам свое почтение и просит немедленно прибыть к нему. Он говорит, что это очень важно, это связано со званым ужином, на котором он сегодня присутствовал.

– Да? – Полковник уже застегивал свой мундир, он задержался, чтобы надеть на голову кивер. – Я приеду немедленно. У вас экипаж, Фонесе?

– Нет, месье. Его величество велел мне ехать верхом.

– А черт, – сказал Де Шавель. – Спуститесь и прикажите этим идиотам внизу оседлать моего жеребца.

– Я уже позволил себе сделать это, месье, – сказал молодой человек. Де Шавель одобрительно кивнул.

– Правильно сделали. Я готов, поехали.

Ночь была лунной и ясной, и они в мгновение ока оказались перед резиденцией Мюрата, находившейся в самом центре Данцига. Он и его штаб разместились в одном из лучших городских домов. Злые языки Императорской Армии утверждали, что лишь только для размещения многочисленных мундиров маршала потребуется отдельная комната.

Полковник нашел Мюрата в его кабинете. Он был одет и курил сигару. На столике возле него стоял графин с вином.

– Садитесь, друг мой. Налейте себе – вино превосходное. Подарок хозяина дома.

Де Шавель сразу же почувствовал, что Мюрат не в духе. Обычно подобная болтовня скрывала его недовольство или даже гнев.

– Благодарю вас. Интересно, к тому времени, как мы двинемся на Россию, останется ли что-нибудь в его погребах?

– Постараюсь, чтобы не осталось. Как меня раздражают эти мерзкие поляки!

– Вы хотели, чтобы я явился немедленно, – напомнил ему Де Шавель. Он попробовал вино и поморщился. – Фу, о Боже, сир, как вы можете пить такую гадость – этим только сапоги чистить!

– Ваша беда в том, что вы аристократ, у вас слишком чувствительное нёбо, – усмехнулся Мюрат. – Дело действительно не требующее отлагательств. Садитесь. Вы уже ужинали?

– Да, – ответил полковник. – И вы тоже; и как я полагаю, что-то вызвало у вас несварение желудка. Так в чем дело?

– Вы совершенно правы, – сказал Мюрат. – Все это было обычной ловушкой. Сегодня вечером я ужинал у Груновских, и там была мадам в платье с декольте до пояса, которая лезла из кожи вон, чтобы соблазнить французского тигра. Совершенно очевидно, что ей поручили поймать меня на крючок, это было известно всем полякам, присутствующим на вечере. Я договорился с ней о свидании сегодня ночью.

– И она согласилась? – В вопросе Де Шавеля не было удивления.

– Да, хотя и не сразу. Уверяю вас, полковник, мне до смерти надоело, что за нами шпионят наши так называемые союзники, а затем спокойно нас предают, если это им выгодно. Их необходимо проучить. Это просто беззаконие, то, что они пытаются сделать. Их надо наказать!

– У них в данном случае ничего не получится, – заметил Де Шавель. – И этого вполне достаточно. Император не может позволить себе в данный момент наживать врагов. Поляки нам нужны, чтобы иметь крепкий тыл. Но нам также необходимо избавиться от группировок, подобных тем, что организует наш приятель Груновский. Что вы собираетесь делать с этой женщиной? Где вы должны с ней встретиться?

– Здесь, – сказал Мюрат. – Она приедет примерно через полчаса. Предполагается, , что она со мной поужинает и позволит себя соблазнить, а потом начнется самое интересное. Вы говорили, что она ничего не знает и невинна, как овечка! – Он бросил в камин недокуренную сигару. – Вы бы только ее видели сегодня вечером. Видели бы вы ее со мной в саду! Уф, больше всего на свете ненавижу, когда похотливая шлюха прикидывается воплощением добродетели.

Однако он не мог забыть и то, как она отдергивала руку при его прикосновении или явно сопротивлялась его поцелую. Это его оскорбило, и он был готов проучить Валентину за то, что она задела его достоинство.

– Меня здесь сегодня не будет, – сказал он. – Теперь пришла моя очередь поиграть с ней. Можете занять мое место, мой дорогой Де Шавель, и советую вам воспользоваться своим положением. Она ждет этого. А потом можете делать с ней все, что хотите. Можете даже побеседовать с ее мужем.

Прежде чем ответить, Де Шавель отпил еще немного вина. Он мог бы дать голову на отсечение, что графиня невинна, он просто не мог вообразить себе картину, нарисованную Мюратом, изобразившего ее бесстыдной шлюхой. Тем не менее он был прав: все женщины – обманщицы, очевидно, она просто тогда играла роль специально для него, а сегодня проявила свою настоящую сущность, когда надо было совратить нужного ей человека.

– Здорово она вас одурачила, – усмехнулся Мюрат. – Вы даже предупредили ее относительно меня? Ха, я не предполагал, что вас может провести такая смазливая шлюшка, вроде нее!

– Может быть, вам самому лучше преподать ей урок? – спросил Де Шавель.

– У меня другие планы, – ответил Мюрат. – Через четверть часа меня ждет другая дама, и мне не хотелось бы пропускать это свидание. Вы замените меня или же мне пригласить для этого одного из моих конюхов? Вообще-то, может быть, так будет и лучше…

– Нет, – сказал Де Шавель. Он взглянул на Мюрата и улыбнулся, улыбка получилась довольно кривой. Его действительно одурачили. И роль дурака ему совершенно не нравилась, он слишком долго исполнял ее во время своего брака. – Нет, я сегодня совершенно свободен. В ваше отсутствие я развлеку даму. Разумеется, с разведывательной целью.

– Разумеется, – улыбнулся Мюрат. Он повеселел, представив себе ее лицо, когда она увидит, что ее поджидает полковник, и весь их гнусный план летит к черту. Пусть ею овладеет не тот человек, на которого она рассчитывает, – это послужит уроком для расчетливой продажной твари. В следующий раз она будет трепетать и млеть, когда он, Мюрат, заключит ее в свои объятия и начнет целовать. Он позвонил, и вошел его слуга, неся его подбитый мехом плащ и кивер с огромным плюмажем.

– Ну, я с вами прощаюсь, – сказал Мюрат. – Наверху все уже готово. Шампанское, и еда, и все остальное, что вам может понадобиться. Желаю приятно провести вечер.

– Благодарю, – ответил Де Шавель. – Не сомневайтесь в этом.

– Сюда, мадам. – Адъютант маршала поклонился ей. Его юношеская физиономия ничего не выражала, хотя он самолично десять минут назад проводил маршала в его карете. Все слуги уже легли, кроме него, и в доме никого не было. У него был приказ проводить даму наверх в будуар, а затем удалиться. Что произойдет потом, его не касается. Валентина поднималась за ним по широкой лестнице, она вся как будто одеревенела и не чувствовала стыда.

– Прошу вас, мадам. – Молодой человек отворил двойные двери одной из комнат на втором этаже и отступил назад, позволяя ей войти. Это была небольшая комната, уютно обставленная современной мебелью, в центре находился круглый стол, покрытый белой скатертью, он был сервирован на двоих – в середине в серебряном ведерке стояла бутылка шампанского. В камине горел огонь, единственными цветами, украшавшими комнату, были белые розы.

– Подождите немного, мадам, – сказал адъютант и, низко поклонившись, удалился, закрыв за собой дверь, она услышала его удаляющиеся шаги. Валентина подошла к дивану и положила на него свой бархатный плащ, нигде не слышалось ни звука. Она подошла к камину и протянула к огню руки. Затем повернулась к дверям, ожидая, что вот-вот войдет Мюрат. В карете она мысленно проигрывала всю сцену, все, что она будет говорить и делать. Бросится перед ним на колени и расскажет ему, как ей угрожали и заставили пойти на это, она будет умолять его помочь ей и спасти сестру. Все это было не так уж трудно проделать в собственном воображении, но теперь, когда до встречи с Мюратом оставались считанные мгновения, она боялась, что у нее ничего не получится.

– Добрый вечер, графиня. Вы позволите налить вам немного шампанского?

Она резко повернулась – голос шел с другой стороны, и не Мюрат стоял в дверях, ведущих в соседнюю комнату. Человек подошел поближе так, что она могла разглядеть его, и она узнала насмешливо-высокомерное лицо с глубоким шрамом на щеке.

– Полковник Де Шавель!

– К вашим услугам, мадам. – Он поклонился и подошел к ней поближе. – У вас удивленный вид. Разве вы не ожидали встретить меня здесь?

– Нет, я… я думала… маршал Мюрат пригласил меня… – беспомощно залепетала она, но в холодных серых глазах было нечто такое, что заставило ее умолкнуть.

– Увы, – сказал полковник. – Его величеству пришлось уехать. Может быть, я смогу его вам заменить? Я тоже французский офицер и знаю гораздо больше Секретов, чем он. – Он взглянул в ее прекрасное лицо и синие глаза, полные страха и смятения, он был готов ударить ее за то, что она лгала ему в тот вечер. Она оказалась прекрасной актрисой, но он не из тех, кого можно провести во второй раз.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, полковник. Я пришла поужинать с маршалом Мюратом. Что вы здесь делаете? – Она попыталась пройти к двери.

Он преградил ей дорогу.

– Чем я вам не подхожу, мадам? Кажется, я вам понравился в тот вечер. Могу вам составить не менее приятную компанию, чем маршал, уверяю вас. Успокойтесь, вам не нужно со мной притворяться. Сначала поужинаем или после?

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала она в отчаянии. – Я хочу уйти. Пожалуйста, пропустите меня.

– Не надо притворства, – повторил он. – Вам нужны секреты… давайте постарайтесь выудить их у меня! – Он приблизился к ней вплотную и обхватил за талию. Она не могла сопротивляться, он был очень силен, и ему приходилось целовать множество женщин, причем некоторых и против их желания. Он склонился над ней и поцеловал прямо в губы. Валентина с отчаянием пыталась вырваться.

– Не надо, – умоляла она. – Вы не понимаете, вы же не знаете, что привело меня сюда…

– Нет, прекрасно знаю, – сказал он, зарываясь лицом в ее волосы и обжигая ее шею поцелуями, она почувствовала, как сильнее сжимаются его объятия, она просто не могла пошевелиться. – Вы пришли, чтобы получить любовника. И вы получите его в моем лице.

Она закричала, но он только рассмеялся и, взяв ее на руки, понес в соседнюю комнату.

– Вас здесь никто не услышит, а если и услышит, то не придет. Перестаньте сопротивляться, мадам. Представьте, что я и есть Мюрат.

Она заплакала, когда он уложил ее на кровать, она пыталась отбиться от него кулаками, но ее сопротивление еще больше разозлило его. Все это было очень правдоподобно, хотя он от Мюрата знал, что она в действительности из себя представляет. И его желание проучить интриганку сменилось слепым и безумным желанием овладеть ею. Он сжимал в объятиях ее сопротивляющееся тело и покрывал его страстными поцелуями, наконец он почувствовал, что ее сопротивление ослабевает, что, как было ему известно, предшествует полной победе. В один момент его охватило сомнение, он поднял голову и посмотрел на нее, глаза ее были закрыты, а лицо залито слезами. У него зародились сомнения, но желание было так велико, что он отмел их. Она была готова отдаться Мюрату. Придется ей получить взамен его. Он развязал синие ленты кружевной накидки, прикрывающей ее плечи, и стал покрывать шею девушки поцелуями. Вдруг он замер. Валентина открыла глаза, она была без сил и не могла больше ни сопротивляться, ни спорить с ним.

– Кто это сделал? – тихо спросил он, затем поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. – Кто оставил эти следы?

– Мой муж. – Она отвернулась, и слезы опять покатились по ее щекам.

– О Боже! – воскликнул Де Шавель. Он дотронулся до синяка, и она поморщилась. – Когда это случилось?

– Вчера. Когда я отказалась спать с Мюратом.

– Боже милостивый! – Голос Де Шавеля дрогнул. – Почему же вы мне ничего не сказали?

– А что бы это изменило? – с горечью спросила она. – Почему же вы остановились, полковник? Вы ничем не лучше его.

– Я никогда в жизни не ударил женщину, – медленно произнес он. – Подождите, позвольте мне помочь вам. – Он очень осторожно помог ей сесть на подушки, ее напряжение спало, и она позволила ему Помочь ей. У нее возникло совершенно безумное желание обхватить его за шею и горько-горько заплакать. Де Шавель взял ее смятую накидку и прикрыл ее плечи. – Простите меня, – сказал он. – Я ужасно с вами обращался.

– Ничего, – смахнула слезы Валентина. – Я не знаю другого обращения. Я пришла, чтобы рассказать правду маршалу Мюрату, думала, что он сможет помочь мне.

Де Шавель взял ее руку в свою.

– Сомневаюсь, чтобы он стал вас слушать. Он сказал, что вы кокетничали, сказал, что вы были готовы на связь с ним. Поэтому я и действовал с вами таким образом. Простите меня. Я всей душой сожалею о том, что произошло. Вы позволите мне помочь вам? Расскажите мне все, что с вами случилось.

– Мой муж приказал мне шпионить за вашими офицерами, – вздохнула Валентина. – Он сказал, что это мой долг.

Де Шавель кивнул.

– Я так и думал. Продолжайте.

– Когда он увидел меня в тот вечер после большого приема, он был страшно зол. Он обвинил меня в том, что Мюрат выскользнул из моих рук, потому что я предпочла вас. – Она слегка покраснела и отвернулась.

– А вы действительно предпочли? – спросил он.

– В общем, да… то есть я хочу сказать, что я не думала, что есть какая-то разница… все это было вполне невинно.

– Да, – спокойно согласился он. – Совершенно невинно.

– Он запретил мне видеться или разговаривать с вами, – сказала она. – Когда же я спросила, чего он хочет от меня, он мне объяснил. Я должна позволить Мюрату себя соблазнить, все это было заранее спланировано и организовано им и Потоцким. Я отказалась. Полковник, я не продажная женщина, что бы вы обо мне не думали.

– Знаю, я просто идиот. Слепой, тупой дурак, вот и все.

– Если бы дело касалось только меня, то я бы не сдалась, – продолжала Валентина. – Но я не одна. У меня есть сестра – сводная сестра, она живет в Чартаце. Наш отец умер. Ее мать – русская. Теодор – это мой муж – сказал, что ее объявят русской шпионкой и повесят, если я не сделаю того, что мне приказывают. Он сказал, что заставит меня присутствовать на казни. Я его знаю. Он не станет бросать слова на ветер. Я думала, что у меня будет время, чтобы убежать, я надеялась, что если я доберусь до Александры, то мы спасемся. Она старше меня и ничего не боится… но все случилось так быстро. Этот званый ужин – приглашение Мюрата. У меня просто не осталось выбора. Я была готова на все, чтобы спасти сестру.

– Понимаю, – сказал Де Шавель. – Я знал об этом плане и даже знал, что именно вы и будете той самой женщиной. Но я был уверен, что вы и сами не подозреваете, что именно от вас требовалось. И слава Богу, я оказался прав. Вам не надо обращаться к Мюрату за помощью. Собственно говоря, я смогу быть вам более полезен, чем он, намного более полезен.

Он взял ее руку и поцеловал. Ему пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не наклониться и не поцеловать ее в губы.

– Пойдемте, позвольте мне помочь вам. Нам надо решить, что теперь делать. – Он помог ей подняться.

Она стояла прямо перед ним, и на мгновение искушение было слишком сильно, и он прижал ее к себе, но очень ласково и нежно, и это совсем не напоминало то грубое обращение, которому он подверг ее несколько минут назад, она почувствовала, как его губы легко коснулись ее лица. Она впервые почувствовала, что ей приятно, когда ее обнимают, во всем теле поднялась горячая и сладостная волна, ей хотелось, чтобы губы его прижались к ее губам. Но он отпустил ее, отстранил от себя очень мягко, но достаточно решительно, понимая, что должен так поступить. Ему было смертельно стыдно за то, что он сделал, и за то, что он был так близок к постыдному поступку. И он понимал, что самым ужасным было то, что сочетанием силы и опыта он чуть было не заставил бедняжку полностью ему подчиниться. Это было непростительно, он презирал себя за то, что умело пользовался своим положением. Он с отвращением думал обо всей этой постыдной ситуации, когда ее сделали орудием для достижения чьих-то честолюбивых устремлений.

– Пожалуйста, сядьте вот тут и позвольте мне предложить вам вина. – Он взял ее за руку и отвел в первую комнату, заставив сесть у огня. Через секунду он протянул ей бокал шампанского.

– Выпейте это, – сказал он. – И не надо ничего говорить, пока вы окончательно не успокоитесь. – Он никогда не мог выносить женских слез, они смущали его и казались подозрительными. Лилиан нередко плакала, но и в слезах казалась очаровательной и ничуть не убитой горем. Ее рыдания абсолютно ничего не значили, она могла вытереть глаза и тут же расхохотаться. Но Валентина плакала молча, слезы так и катились по ее щекам. Ее эмоциональное напряжение было гораздо сильнее, чем она думала. Доброта человека, который чуть не изнасиловал ее, подействовала на нее сильнее, чем жестокое обращение, она рыдала и дрожала всем телом, пока он не укутал ее плащом, его ласковое обращение окончательно лишило ее сил. Она чувствовала себя как обиженный ребенок, мечтающий об утешении, а в этом человеке таились такая сила и уверенность, что она на некоторое мгновение не выдержала и прижалась к нему.

– Ах, бедняжка, – сказал Де Шавель. – Успокойтесь, теперь все будет хорошо, все уже позади. Вы в безопасности, я вам обещаю это. Я обо всем позабочусь. – Он поднес бокал к ее губам и заставил ее выпить вино, затем он осушил ее слезы, пригладил волосы и подложил ей под спину подушки, как если бы она и вправду была ребенком.

– И что мне теперь делать? – прошептала Валентина. Она подняла на него глаза. – Я не могу вернуться. Теодор узнает обо всем, что здесь произошло.

– Вы не вернетесь к нему, – сказал полковник. – Ему не будет позволено прикасаться к вам больше. Даю слово. Если бы не политическая ситуация, я бы завтра же утром послал ему вызов и пристрелил бы его. Если бы я только мог это сделать. Но я не могу, Валентина. Император никогда не простил бы меня за это. Ваш муж – влиятельный человек, и если француз застрелит его и сбежит с его женой, то на поляков это подействует не лучшим образом. – Он подошел к столу и налил себе шампанского. Он действительно подумывал о том, чтобы убить графа, и эта мысль доставляла ему такое удовольствие, что он чуть не поддался искушению. Нет, еще не время. Пока он еще не может его тронуть. Но позже, когда они выиграют войну и он вернется, тогда он напомнит графу, что благородные люди не издеваются над своими женами.

– Первое, что нам необходимо сделать, это отвезти вас туда, где вы будете в безопасности. Далеко ли живет ваша сестра?

– В двухстах милях отсюда. Чартац находится у самой границы с Россией.

– Мы сможем добраться туда за пару дней, если будем ехать быстро. Но сначала мне необходимо добиться того, чтобы вы оказались под официальной защитой со стороны Франции. И ваша сестра тоже.

– Но как? – удивилась Валентина. – Я же пыталась шпионить за вами. Почему ваш император станет меня защищать?

– Вас будет защищать Тайная полиция Франции, – сказал он. – А безопаснее бросить вызов самому императору, чем иметь дело с нами. – Он слегка улыбнулся. – Ну да, я что-то вроде полицейского. По крайней мере буду им, пока армия находится в Польше. Я же говорил вам, что от меня больше пользы, чем от любого маршала.

– Так, значит, вы обо всем знали? – спросила Валентина. – А Мюрат знал, чем я занимаюсь?

– Ну разумеется, – сказал Де Шавель. – Он мне вас подарил. И я благодарен Богу, что все случилось именно таким образом. А теперь вы немного подкрепитесь, пока я напишу письмо его величеству и объясню ему ситуацию, а также сообщу своим сотрудникам, чтобы они включили ваше имя и имя вашей сестры в особый список.

– Ее имя княжна Александра Суворова.

– Это имя мне известно, – сказал Де Шавель.

– Ее предком был известный генерал, он служил при царице Екатерине, – продолжала Валентина. – Она всегда пользовалась фамилией матери. Это очень сердило отца.

– Думаю, что она женщина необыкновенная, эта ваша сестра, – сказал он. – Когда вы виделись с ней в последний раз?

– Пять лет назад, когда выходила замуж. Теодор ее терпеть не может и не позволяет нам встречаться. Однажды он сказал мне, что прежде, чем увидел меня, он собирался жениться на ней. Она очень богата. Я очень люблю ее.

– Вот и хорошо, – улыбнулся он. – А теперь немного поешьте, пока я сделаю все необходимое. Я пошлю кого-нибудь к вам домой, чтобы привезли ваши вещи.

– И мою горничную тоже, – попросила его Валентина. – Позвольте мне взять ее с собой.

– Если вы желаете этого, мадам. Я сам доставлю ее.

– Доставите? Вы хотите сказать, что сами поедете ко мне домой?

– Вот именно, – сказал он. – Мне надо кое-что сказать вашему супругу. В случае, если он захочет вернуть вас обратно. А потом я вернусь, и мы отправимся на рассвете в Чартац.

– Не могу поверить, – прошептала Валентина. – Я просто не могу поверить в то, что ухожу от него. – Она подошла к нему и протянула руку. – Как мне отблагодарить вас за все, что вы делаете для меня?

Он не двигался, боясь коснуться ее. Если он сделает это и она откликнется на его порыв, они пропали.

– Если можете, простите меня за все то, что произошло сегодня вечером, – сказал он.

– От всего сердца. – Валентина вспыхнула и отвернулась. Когда она была в его объятиях, что-то произошло, что-то сломалось и растаяло в ней, как льдинка под солнцем. И не важно, как это все началось, она была готова отдаться ему, если бы он попросил ее об этом.

– Теперь я напишу необходимые письма, – сказал он. – А вы отдыхайте, я вернусь через час. Перед вашей дверью будет охрана, так что вам нечего бояться. И даже самого маршала, – добавил он. – До встречи через час, мадам.

– Могу я спросить вас, что привело вас ко мне в три часа ночи? – Граф был уже в постели, когда доложили о прибытии полковника, он уже спал, и ему хотелось послать к черту этого непрошенного визитера. Но имя Де Шавеля напомнило ему кое о чем. Это был тот тип, который так дерзко ухаживал в тот вечер за его женой. Он спустился вниз, чтобы узнать, что тому потребовалось.

Накануне он лег в прекрасном расположении духа. Потоцкий был очень доволен и всячески его благодарил. Сам Великий князь узнает об услуге, которую оказали своей стране Груновские. Убедившись, что Валентина еще не вернулась, он спокойно пошел к себе и лег спать. Его не очень беспокоила мысль о том, что она в данный момент спит с Иоахимом Мюратом. Он презирал Мюрата, этого вульгарного безродного солдафона, и был уверен, что его супруга не получит от общения с ним большого удовольствия. Он только боялся, чтобы Мюрат не остановится на одном свидании из-за ее холодности.

Он взглянул на высокого красивого офицера в сером сюртуке и кивере Императорской Гвардии и сразу же почувствовал к нему неприязнь. Де Шавель смотрел на него с дерзостью и вызовом, и лицо графа побагровело от злости.

– Я спрашиваю вас, месье, – повторил он, – какого черта вы хотите? Или вы мне говорите, зачем пришли, или я прикажу своим слугам вышвырнуть вас вон!

– Я пришел к вам по одной простой причине, – ответил Де Щавель. – Мне хотелось посмотреть, как выглядит человек, способный избить жену за то, что она не желает спать с посторонним человеком. Теперь, когда я вас увидел, то понял, что именно так вас себе и представлял. Жалкий, трусливый мерзавец. Я хотел сказать вам это. И еще предупредить вас, что позже я повторю вам свои слова и буду действовать соответствующим образом. К сожалению, я не могу убить вас прямо сейчас, граф, с этим придется подождать. И во-вторых, хочу сообщить вам, что ваша жена в безопасности и находится под защитой, думаю, вы будете рады услышать это.

– Если моя жена сбежала с вами, месье, – сказал граф, – то можете быть уверены, что я смогу вернуть ее. После того, как убью вас. И если у нее и были некоторые возражения против того, что я немного проучил ее в тот вечер, то уж не думаю, что ей понравится то, что я сделаю с неверной женой!

– Ну да, если она будет вам неверна не с тем, с кем надо, – тихо произнес Де Шавель. – Позвольте вам кое-что объяснить.