– На сто долларов. Я поспорил с ней, что полиция своими законными методами раскроет убийство быстрее, чем она с любыми ее изобретениями.

– Сотня баксов для таких ребят, как вы? Это сущий пустяк!

– Дело не в деньгах. Даже если бы это были какие-то пять центов, суть нашего спора осталась бы прежней.

– Таким образом ты подстрекаешь ее к нарушению закона?

– Нет, Саманта так или иначе нарушит закон. Я ей внушал, что властям сподручнее проводить дознание.

– И в результате оказался в долговой кабале у полиции. Ради получения секретных сведений, которых не знают даже родные Кунца.

Ричард бросил на адвоката быстрый взгляд.

– Я просто слежу за своим игроком. И буду делать это дальше.

– Понятно. Что еще ты хочешь, чтобы я достал для тебя? Образцы китайского фарфора из буфетной Кунца? Или мне все-таки заниматься только этой сделкой с трубопроводной арматурой на двенадцать миллионов долларов?

Ричард повернулся, мертвой хваткой сдерживая вспыхнувший в нем гнев.

– Можешь ты поручить своему секретарю организовать для меня ленч с губернатором? Сегодня, если можно. Завтра тоже устроит.

– Рик…

– Не напрашивайся на сарказм, брит. Я собираюсь выиграть это пари. Считай, что ты получил новую заявку, Том.

Рик встал и покинул конференц-зал, захватив с собой папку. Возможно, Доннер правильно расставил акценты. Но там, где есть одержимость, логике нет места. От Саманты не было ни слуху ни духу. Если нельзя узнать, где она находится, то выяснить, чем она занимается, можно. Для этого нужно было мыслить так же, как и она. Возможно, полицейская сводка даст какую-то подсказку.

Да, в избранной им позиции он занял сторону полиции, но это не значит, что он должен просто сидеть здесь не отрывая зада и ждать. Он же может слегка подстегнуть события…

– Рик?

Он обернулся. Том нагнал его в коридоре.

– Что?

– Только не надо на меня сердиться. Если ты хочешь заключить сделку на приобретение «Кингдом фиттингз», моя команда переделает проект. Но имей в виду: для продажи фирмы этого будет недостаточно. Тебе все же придется убеждать Лидмонта. Он держит контрольный пакет.

– Я над этим работаю.

– Нет, не работаешь. Ты работаешь над тем, как выиграть пари в сто долларов, а не компанию в двенадцать миллионов.

– Я делаю то и другое. А еще я являюсь координатором программы по гуманитарной помощи Восточной Африке, председателем комитета по использованию солнечной энергии, я занимаюсь также проверкой предварительного отчета о прибыли, пересмотром предложе…

– Хорошо. Я это знаю.

– Если ты собираешься разводить треп по поводу Саманты, что это слишком большой риск и вредно для здоровья, как ты внушал мне во время моего последнего приезда во Флориду, – не трать попусту силы, занимайся своим делом.

– Я и занимаюсь.

Ричард сделал шаг назад к Доннеру.

– Если не можешь заниматься этим делом, ты свободен. Можешь отправить мне факс или e-mail с заявлением об увольнении.

– Господь с тобой, Рик. Я не слежу за Джеллико. Я только говорю, что никогда не видел, чтобы ты потерял контроль во время деловых переговоров. Ты не был таким невнимательным, даже когда выдворял Патрицию. Это отли…

– Это отличается. – Ричард вдохнул поглубже, заставив себя пойти на уступки. – Я не утратил контроль. Я его расширяю. Саманта вела честную жизнь три месяца, но у меня такое впечатление, что она… ищет предлог, чтобы потихоньку вернуться к старому.

– Должен признаться, что нас ожидают трудности. Это все равно, что каскадера экстра-класса заставить работать клоуном на детском утреннике.

– Спасибо за аналогию.

– Пожалуйста. Но я еще не закончил. Что, если ей предложить поучаствовать в новом фильме Вин Дизела? Думаешь, она будет играть надувными зверушками?

– У нее было кое-что получше.

– Угу. Грозное предзнаменование…

– Ну, положим, я для нее важнее, чем ее прежняя жизнь, – возразил Ричард. – Если мы с ней расстанемся, то не из-за каких-то моих действий, теперешних или прошлых. С Самантой у меня не будет промаха. Если в конечном счете все зависит от этого, остальное может катиться к черту! Я люблю ее.

– Прекрасно. Это то, что мне нужно было знать, Рик. – Том взял его за плечо. – Я позабочусь, чтобы ничто не покатилось к черту. Я буду в офисе, если тебе что-то понадобится.

Ричард наблюдал, как он спускается по лестнице.

– Спасибо тебе, Том.

– Угу. Если хочешь меня благодарить, хотя бы не увольняй.

– Не обещаю, – съязвил Рик.

На поясе у него зазвонил сотовый. Три такта знакомого рингтона означали, что звонит Саманта. Ричард встряхнулся и откинул крышку телефона.

– Ты уже в каталажке? – спросил он.

– Была и сбежала, жеребчик мой. Я…

– Что? – прервал ее Рик. Он быстро вернулся в офис и закрыл дверь при появлении охранника, патрулировавшего в коридоре. – Что случилось? С тобой все в порядке?

– Да-а, – ответила она умиротворенно и насмешливо. – А я думала, ты рассердишься за жеребчика.

Стало быть, сейчас ей ничто не угрожало. Судя по голосу, игра ее шла неплохо. Ричард сел за свой письменный стол.

– Я приберегу это на потом.

– Тогда ладно. Я просто заскочила в офис к Фрэнку. Только не хватайся за сердце.

Ричарду потребовалось мгновение, чтобы осмыслить это. Ее добровольный визит в полицейский участок, да еще тот факт, что она рассказывала об этом, являлись знаменательными.

– Все нормально, никакого сердечного приступа.

– Хорошо. Я просто хотела дать тебе знать, что я собираюсь на похороны Чарлза с Фрэнком, если ты не сможешь. Ты пойдешь?

– Карточку прислали с нарочным сегодня утром, – сказал Рик. – Я подумал, что ты, возможно, захочешь пойти.

– Великолепно. Тогда я позвоню Фрэнку и дам отбой. Я собираюсь тебе сообщить еще кое-что, но сначала мне нужно обдумать пару вопросов.

У нее очень хорошо получалось выводить его из душевного равновесия.

– Прекрасно, – сказал он спокойно, не желая попадаться на крючок. Доверие. Не важно, верит он или нет, что ей удастся избежать неприятностей. Пусть думает, что ей верят.

– Ну пока. – Она умолкла на секунду. – Рик?

– Да, любовь моя?

– Я рада, что ты не остался в Англии.

– Я тоже.

Он расслабил плечи, улыбнулся и выключил телефон. Подобное признание? От нее? Это было все равно что поцелуй или ласка. А ответ на вопрос Тома Доннера был прост: да, покуда Саманта Джеллико опробует его образ жизни, он рискует проиграть дело или два.

С легкой улыбкой Рик набрал номер своего нью-йоркского офиса и потом ввел пароль своего компьютера, чтобы вплотную заняться проверкой отчета. Он не собирался ничего проигрывать.

Саманта вошла в маленькое телеателье в Помпано-Бич. Изможденного вида женщина отложила разговор по сотовому, передав трубку сидевшему за прилавком молодому человеку с редкой шевелюрой. Между ними громоздились большие телевизоры, а рядом валялись их потроха.

– Привет, Тони, – сказала Саманта.

– Джули! – Мастер поднял глаза. – Он там, в мастерской. – Саманта кивнула и стала пробираться через груды хлама.

Тони принимал ее за наркоманку, а своего босса – за ее дилера. Но ей это было до лампочки.

– Как дела, Бобби?

Тучный лысоватый мужчина сидел в кресле. Оно выглядело слишком хлипким для человека его комплекции. Мужчина опустил свой байкерский журнал и пророкотал:

– Джули Самакко! Давненько не виделись… – «О Боже!»

Она каждый раз ежилась, слыша этот псевдоним. Слава Богу, что Рик не знал, а то умер бы от смеха.

– Меня не было в городе. У меня к тебе вопрос. Ответ стоит сотню.

Саманта положила пять двадцатидолларовых купюр рядом с телевизором.

– Валяй, спрашивай!

Бобби Лебарон – сбытчик невысокого пошиба. Он скупал бронзовые канделябры и тостеры. Судя по разнообразию дорогостоящих вещей, пропавших из дома Кунца, взломщик не был высокооплачиваемым эстетом, работавшим по контракту на разборчивого покупателя. Влезть и вылезть через уличную дымовую трубу невозможно, чтобы не насторожить домочадцев, но какой-нибудь домушник с опытом это – и Бобби знал множество таких парней.

– Ты что-нибудь знаешь о недавно появившемся парне с увесистой пачкой денег в руке?

– Ничего.

– Ладно. А как начет рубинов или Ван Гога? – Конечно, это не было в компетенции Бобби, но задать вопрос было надо.

– Никак.

– А ты не мог бы для меня поспрашивать народ вокруг? Это будет стоить еще одну сотню.

Бобби с трудом встал, слегка покряхтывая.

– Ты знаешь, что это за мастерская? – Саманта нахмурилась.

– Да.

– По ремонту телевизоров. Ты понимаешь, что это значит?

– Проясни мне, Бобби.

– Это означает, что у нас тут множество включенных телевизоров. И все они работают полный день. Мы вынуждены смотреть все ток-шоу, мыльные оперы, ночные развлекательные программы в повторе и тому подобное дерьмо.

– Как вам хорошо! – Саманта начинала раздражаться и с опаской посматривала на шуруповерт. Бобби Лебарон всегда был грубым и немного подловатым. Но, с другой стороны, Саманта считала, что он не опасен. Она ошибалась в редких случаях и потому не собиралась игнорировать закравшееся подозрение, чувствуя, как мурашки поползли по спине.

– Угу, нам хорошо. А особенно мне нравится «Голливуд в семь». Они показывают премьеры вроде нового фильма с Расселом Кроу, что шел в Лондоне два месяца назад.

Проклятие! Саманту не очень волновало, что несколько высококлассных воров, с которыми она контактировала, были в курсе, чем она сейчас занимается. Но такой подонок, как Бобби, черт бы его побрал, мог ее заложить. Да она и знать бы его не знала, если бы не Стоуни. Время от времени он бегал вместе с Бобби на стадионе. Но тогда она была еще ребенком.

Конечно, копы знали, где она сейчас живет, поэтому Бобби не мог причинить ей что-то ужасное. Но сейчас это был вопрос принципа.

– Значит, ты ничего не знаешь? – спросила она. – Не хочешь говорить, потому что я не сообщила тебе мое настоящее имя? Или ты действительно ничего не знаешь?

Бобби зафиксировал на ней сердитый взгляд своих карих глаз.

– Бред какой-то! Дочка Мартина Джеллико в детстве гонялась за мной на беговой дорожке, а Стоуни даже ничего мне не сказал. Это правда, что ты собираешься заняться легальным бизнесом?

– Возможно.

– Стыд и позор. Нет, я не слышал ни о каком парне со свежей пачкой баксов и картинами на миллион. И если ты теперь такая правильная, договаривайся о встрече также, как мои другие клиенты.

– Прекрасно. – Саманта направилась обратно к выходу, забрав по пути восемьдесят долларов из оставленной ею стопки. – Тогда я плачу по той же таксе, как твои другие клиенты. На твоей вывеске у входа написано, что консультация стоит двадцать баксов. Удачи тебе.

– Сука!

Саманта позволила ему оставить за собой последнее слово. В конце концов она получила ответ и вернула восемьдесят долларов. Темные дела могут стоить дорого, так что деньги ей еще пригодятся.

– Сколько у тебя набралось заказов для «Джеллико секьюрити»? – спросил Стоуни.

– Один, – сказала Саманта, поворачивая к нему спину в желтом платье от Шанель, чтобы тот застегнул ей молнию. Приближалось время забирать Патти на ленч, и нужно было выглядеть соответственно. Саманта опустила штору. Какой смысл дарить Доннеру захватывающие ощущения?

Стоуни застегнул молнию.

– Этот один – Кунц? Или есть реальный заказ, по которому тебе заплатят деньги?

– Реальный. И чистая плата – десять тысяч.

– Ну, этого нам хватит по крайней мере на диетическую колу. И чей это дом? Одного из приятелей Аддисона?

Саманта замялась.

– Это не дом. И точно не одного из друзей Рика. Скорее, наоборот.

– Ладно, Сэм. – Стоуни отошел назад, когда она повернулась. – Будет тебе рассказывать! Мне, тому парню, который тебе объяснял сказку про выпавший зуб*.

Саманта коротко усмехнулась:

– Вряд ли это ошибка! Она проникла туда как скалолаз.

– Ты о ком? – спросил Стоуни. – Кстати, ты могла бы. мне рассказать, что происходит. Я ведь знаю, что ты все еще занимаешься Кунцем.

– Ах, вероятно, поэтому я придумываю нового клиента? – Саманта приставила пальцы козырьком ко лбу. – У-у-у! Его нигде не видно.

– Пока что не видно его денег. Кому-то просто неймется заплатить за твои услуги.

– Я знаю, – сказала Саманта. – Он заплатит. Но это такой… необычный случай. Поэтому я хочу сначала поговорить с Риком.

Стоуни выразительно посмотрел на нее:

– Но не со мной.

– Я стараюсь действовать правильно, Стоуни, но в этом деле я новичок.

– Похоже, это дело занимает тебя куда больше, чем возможность заработать миллион за два дня работы в Венеции.

«О Боже!»

Саманта на секунду прикрыла глаза. Рик и Стоуни тянули ее в диаметрально противоположных направлениях. У нее начиналось раздвоение личности.

– Может, это и не так занимательно, – заметила она, – но я пытаюсь совершать правильные поступки. Понятно?

Стоуни сделал глубокий вдох.

– Ладно. А что с тем мертвым… неплатежеспособным клиентом? Есть что-то новое?

– Я по-прежнему пытаюсь понять, что именно произошло. Кунц обратился ко мне по поводу охранной системы и сразу же погиб. Мне кажется, между этими событиями есть какая-то связь…

– Может быть, но это не твоя забота. Твоя проблема – это двенадцать тысяч долларов, которые ты должна платить за аренду. И тебе придется с этим что-то делать. Разумеется, ты пытаешься все это делать сама и начинаешь немного перенапрягаться.

– Бизнес затягивает.

– Сэм…

– Ладно-ладно, я так не думаю. Во всяком случае, пока. Просто дай мне пару дней. Мы дадим несколько объявлений в газетах и по радио. Тогда мы начнем действовать подобно реальной компании.

– Наконец-то что-то дельное. Я сейчас просмотрю ответные звонки. Да, кстати, как ты думаешь, сколько картин нам нужно для украшения офиса? – Саманта колебалась.

– Смотря откуда эти картины…

– Откуда и мебель. Я позабочусь об этом.

– И это тоже на шесть недель аренды? – Стоуни ухмыльнулся.

– Я еще не знаю.

Саманта покопалась в своем кошельке и убедилась, что там есть пара канцелярских скрепок и медная проволока – дополнительное орудие для ее ремесла. Рик однажды обвинил ее, что она уподобляется Магуайру. Черт побери, но Магуайр из канцелярских скрепок ухитрился построить аэроплан! Она же этими скрепками умела только открывать двери.

– Ты не хочешь мне рассказать, куда ты собралась, вся такая расфранченная?

«Да, кто-то должен об этом знать, на всякий случай…»

– Я еду на ленч с Патрицией. Она берет меня с собой в дом Кунца.

Стоуни замер на месте.

– Ты что делаешь?

– Она знает его сына. Дэниела. Я сказала, что хочу помочь украсить комнаты, накрыть столы и приготовить все прочее для поминок.

– О, погибель на мою голову, – тихо сказал Стоуни, беря Саманту за руку. – Только запомни две вещи, Саманта Элизабет Джеллико…

«Даже второе имя! Уфф!» – удивилась Саманта.

– Первая вещь. Ты можешь сближаться с этими людьми сколько угодно, но никогда не забывай, что ты обокрала половину из них. Они не твои друзья, они – твои лохи.

– Клиенты, – поправила Саманта. – Теперь они мои клиенты. Во всяком случае, потенциальные. И вещь номер два?

– Вещь номер два. Сколько бы ты ни притворялась, что у тебя с Риком Аддисоном все вошло в нормальную колею, я так не думаю. Он сильно увлечен тобой. Ты шляешься с его «бывшей», а это плохая затея. Очень плохая.

Саманта была отнюдь не уверена, что она в чем-то притворяется.

– Я собираю информацию о Кунце, только и всего.

– Ну конечно. – «Да, конечно».

Патриция ждала у бровки «Брейкерса», где ее подстраховывал работник отеля. Она была в прекрасном платье желто-зеленых пастельных тонов, с металлическими бусинками вокруг пояса и по краю подола. «Должно быть, Донна Каран или МаркЖакоб», – подумала Саманта. Сдерживая ухмылку, она открыла пассажирскую дверцу. Раньше она отслеживала самых популярных кутюрье только потому, что должна была вращаться среди «лохов». Они тратили огромную часть своих доходов, чтобы выглядеть модными, а теперь и Саманта вошла в круг фешенебельной элиты, являясь спутницей Рика.

Патриция повязала голову воздушным белым шарфом и надела темные солнцезащитные очки. Очевидно, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь ее узнал и увидел, с кем она разъезжает по городу.

– Милый шарфик, – заметила Саманта, с ревом выехав из аллеи в направлении Норт-Оушн-бульвар.

– Это подарок, – чопорно сказала Патриция.

– От Дэниела?

– Тебя это не касается. – Саманта снова улыбнулась.

– Я просто пытаюсь поддерживать светский разговор, – миролюбиво сказала она.

Солнечные очки на мгновение съехали вниз. Голубые глаза Патриции взглядывали поверх оправы.

– Ты мне неприятна.

– Я тоже, знаешь, не самая большая твоя поклонница, Патти. Как ты поступила с Риком…

– Не хуже, чем он поступил со мной.

– Черт побери, о чем ты говоришь?

– Он пренебрегал мною. О, когда ему было удобно, когда нужна была спутница, он мог взять меня на обед, ленч или вечер. И все. Остальное время он проводил совещания в Токио, подписывал контракты в Милане… В половине случаев я даже не знала, где он вообще находится. Вскоре это действительно перестало меня волновать.

– Рик говорил, что тебе не нравилось путешествовать.

– Между путешествием и тем, чем занимался он, есть разница. Кто захочет лететь в Токио, чтобы его оставили в отеле натри дня? Трех месяцев, проведенных в самолете, когда я даже не знала, где мы делали посадку, было вполне достаточно, можешь мне поверить. Ты сама убедишься.

Саманта недоверчиво покосилась на свою пассажирку, потому что лично у нее с Риком все выглядело по-другому.

Рик когда только мог всеми силами стремился быть рядом с ней. Но это было для нее слишком ценно, слишком ново, чтобы хвастаться перед Патрицией своими привилегиями. Кроме того, где гарантия, что в будущем ее не будет ожидать все то, что сейчас описывала «бывшая»? Саманта представила себя в подобной ситуации и подумала, что на месте Патриции уже давно сама бы ушла, но вместо этого сказала:

– Ну, я-то здесь потому, что у него два личных шеф-повара.

– Личного шеф-повара может иметь каждый, – сказала Патриция, махнув рукой. – У нас с Питером тоже был шеф-повар, но мне пришлось с ней расстаться сразу после ареста Питера. Эти судебные иски, будь они прокляты! Теперь у меня только приходящая работница, которая готовит еду и делает уборку.

– И еще дом в Лондоне, – уточнила Саманта, подъезжая к воротам из кованого железа.

Коронадо-Хаус, владение Кунца, не дотягивало на несколько акров и несколько тысяч квадратных футов до Солано-Дорадо, но почти превосходило Мар-а-Лаго Дональда Трампа.

– Мой адвокат со дня на день выставит дом на продажу. К несчастью, адвокаты Питера уже произвели некоторое залоговое удержание по праву ареста имущества.

– Больше судебных исков? – спросила Саманта, опуская стекло своего окошка и нажимая кнопку вызова.

– Когда закончится суд, я буду настоящей нищей. Вот что мне устроил Питер. Этот эгоист мог бы просто во всем признаться и пойти в тюрьму. По крайней мере тогда у меня бы хоть что-то осталось.

– Кто звонит? – спросил голос из динамика переговорного устройства.

Саманта решила, что лучше никого не смущать, пока она не войдет в дом.

– Патриция Аддисон-Уоллис хочет видеть Дэниела, – сказала она.

– А вы кто? – спросил голос.

– О Боже мой, – проворчала Патриция, перегнувшись к окошку через Саманту. – Она его подруга. Я не хочу вылезать из машины и отвечать на вопросы. —

Ворота распахнулись.

– Очень мило, Патти, – похвалила Саманта.

– Ты здесь ни при чем. Просто нехорошо сидеть здесь в машине и ждать.

Коронадо-Хаус мог бы похвастаться только двумя этажами. По своей протяженности он выглядел не столь внушительно, как особняк в Солано-Дорадо. Архитектура обоих зданий была выдержана в средиземноморском стиле, как и большинство владений в Палм-Бич. Все сколько-нибудь достойное должно было строиться по этому подобию, так как архитектор Мицнер почитался здесь за божество.

Саманта уже видела синьку этого дома, но чертежи не отображали декор интерьера. Поразительно, но как только угрюмый дворецкий с черной лентой на одной руке проводил их в холл, поклонение Коронадо-Хауса старушке Испании на этом и заканчивалось. Сооружение напоминало стальную паутину, инкрустированную стеклом. С паутины свисали тропические растения в проволочных корзинах. Возвышающиеся пальмы сглаживали контуры лестничных маршей и свободных арок между анфиладами комнат.

Если весь дом Рика воплощал в себе неподвластную времени античность и утонченность, то Коронадо был близок к девственной природе.

– Это красиво, – сказала Саманта, но подумала, что эстетический вкус Рика был для нее явно предпочтительнее.

– Гм, – буркнула Патриция. – У меня всегда такое ощущение, что я должна иметь под рукой баллончик со спреем от букашек.

– Всегда? – повторила Саманта. – И сколько раз ты здесь бывала?

– Патриция, – произнес женский голос где-то над ними.

По витой лестнице плавно спускалась хрупкая темноволосая женщина в черных слаксах от Версаче и белой рубахе из «дерюжки». Теперь, когда Саманта знала в лицо Дэниела, нетрудно было понять, что женщина схожего с ним возраста – это еще один представитель семейства Кунц. Это была Лори, дочь Чарлза. Покойной жене Кунца, вероятно, нужно было быть мисс Америкой, чтобы восполнить недостаток достоинств ее мужа и подавить зачатки дефекта в потомстве.

– Я так тебе благодарна, что ты пришла помочь мне с этим делом, – сказала Лори, сойдя со ступенек. – Все это произошло так неожиданно… Тому, кто придумал устраивать вечера, когда кто-то умирает, наверное, никогда не приходилось заниматься этим самому.

– Мне так приятно, что я могу быть полезна. – Патриция поцеловала Лори в обе щеки.

– Сейчас, когда уже расписаны все мероприятия сезона, найти поставщика продуктов почти невозможно. – Лори ответила Патриции такими же псевдопоцелуями, затем повернулась к Саманте: – Вы – Саманта Джеллико?

– Патриция сказала, что вам может понадобиться дополнительная помощь. – Саманта не стала предлагать ни руку, ни подставлять щеки. У-у! Она умела различать враждебность, когда таковая источалась на нее.

– А вы уверены, что пришли сюда именно помочь, а не затем, чтобы украсть что-то?

– Простите? – не выдержала Саманта, решив избрать высокомерно-недоверчивый тон. Она пыталась сдерживать себя. «Хватит уже изумляться числу тех, кому известна моя личность».

– Не знаю, почему мой отец хотел нанять вас, – презрительно заметила Лори, медленно проходя вокруг Саманты, – но я обнаружила досье, которое он завел на вас.

– Досье? – оживилась Патриция. – И что в том досье?

– Газетные вырезки, снимки вместе с твоим бывшим мужем, несколько интернетовских статей о ее отце… Ты ведь знаешь, что он закончил жизнь в тюрьме? А еще несколько заметок о кражах, в которых мой отец подозревал ее.

«Великолепно. Нападение из засады».

– Экое откровение, – усмехнулась Саманта. – Факты – вещь упрямая. Мой папа действительно совершил несколько неблаговидных деяний, но он заплатил за них. – «А также за несколько тех, которые принадлежали мне». – Но мы же не являемся полной копией наших родителей, не так ли, Лори?

– Патриция, – вдруг послышался вкрадчивый голос Дэниела. – Я не знал, что ты приведешь свою подругу.

Он переоделся в джинсы и болтающуюся футболку, похожую на те, что раздают в благотворительном фонде Флориды пляжным бродягам. Его взгляд скорее сфокусировался на Саманте, нежели на Патриции.

– Это не подруга, – сказала Патриция, проходя к Дэниелу. – На самом деле она никого не знает в Палм-Бич. Я ее просто пожалела.

Ситуация становилась все более интригующей. Как бы Саманта ни хотела посмотреть сейчас остальной дом, она подумала, что получить информацию прямо здесь, в фойе, возможно, будет полезнее, чем увидеть все своими глазами. Планировку дома она уже знала из чертежей. Проблема была в другом – растущем антагонизме. Она должна была все хорошо проанализировать. Но не в таких условиях, когда люди пытаются выдвигать против нее обвинения!

– Я знаю несколько человек в Палм-Бич, – возразила она Патриции, задерживая внимание на Дэниеле. Вероятно, это было чутье – отыскать слабое место, чтобы получить то, что хотела. Саманта чувствовала, что больше сейчас можно получить от Дэниела, нежели от Лори. – Я здесь только потому, что хорошо относилась к вашему папе. Желаю удачи с поставщиком провизии.

И не дожидаясь, пока вернется лакей, она вышла из дома на подъездную аллею, где стоял ее «бентли».

Саманта не беспокоилась за Патрицию. Несмотря на ее очевидную беспомощность в некоторых отношениях, эта леди обладала природным даром добиваться того, что ей нужно. За одним исключением.

Выехав на улицу, Саманта сразу достала свой телефон и нажала кнопку сокращенного набора номера Рика.

Отец всегда учил, что первый человек, о ком ей нужно думать и заботиться, – это она сама. За последние несколько месяцев все изменилось. Это слабоволие, вероятно, явилось основной причиной из-за решения оставить преступную жизнь. Раздражал ее Рик или нет, пытаясь управлять ее жизнью так, как хотелось ему, но его образ возникал первым, как только она вставала утром. И это было последнее, что всплывало в ее сознании по ночам.

И если она вообще хоть сколько-нибудь разбиралась в людях, то Рик сейчас, вероятно, весь извелся.

– Я как раз о тебе подумал, – произнес он без всякой преамбулы.

Саманта улыбнулась.

– Правда? Узнал, что я сделала на сей раз?

– Вовсе нет. Я решил попить диетической колы.

– Грандиозно, – засмеялась Саманта. – Я ассоциируюсь у тебя с безалкогольными напитками?

– Это, скорее, твой логотип.

– Могло быть и хуже.

Рик умолк на миг.

– Так что случилось?

«О Боже! Он всегда все знает». Но у нее была возможность использовать это в своих интересах.

– Ничего особенного, мой ленч сорвался.

– Какое счастье! А то я уже собирался отправиться один в кафе «Европа».

– О, в самом деле? А диетическая кола была просто для возбуждения аппетита?

– Мне захотелось пить. Если ты где-то не так далеко, как насчет того, чтобы присоединиться ко мне?

– Конечно. Через двадцать минут?

– Буду встречать тебя там.

Если исходить из Шерлока Холмса, – что-то наклевывалось. Сидящий в ней зуд паука-кровососа подсказывал, что гибель Чарлза Кунца не имеет ничего общего с ординарным или случайным убийством. И ответ надо было искать в Коронадо-Хаус, это она знала точно. Если она не ошиблась, некоторые намеки ей уже удалось заметить. Может быть, Рик что-то добавит, если его правильно расспросить.