Шрам от бритвы - Анклав

Когда мы поели, Шелк взяла слово:

– Ситуация такая: они подошли совсем близко. Ближе, чем обычно.

Мужчина-Охотник, имени которого я не знала, жестко спросил:

– Кто? Уроды?

Меня передернуло. Уроды… они выглядели почти как люди. Почти. Кожа вся в язвах, зубы острые, как бритва, а вместо ногтей – когти. Говорили, что их по запаху можно отследить, но вообще-то не очень понятно, как это сделать в туннелях. Там пахло всем, чем угодно, – и не особо приятно. Но Шнурок говорил, что Уроды воняют падалью. Обычно они довольствуются трупами, но и от свежатины не отказываются. Наша задача – сделать так, чтобы свежатина не попалась им в когти.

– Да, – кивнула Шелк. – Они что-то осмелели. Убейте всех, кого встретите.

Она подняла матерчатую сумку:

– Ваша цель – набить этот рюкзак мясом. Любым. Если это не мясо Урода, конечно. Хорошей охоты.

Все повалили к выходу. Я протолкалась сквозь толпу к Невидимке. Выглядел мой напарник устрашающе – даже по сравнению со вчерашним. Может, он старше меня всего-то на пару лет, но охотничьего опыта у него всяко побольше. Начищенное оружие Невидимки блестело – и его вид прибавил мне уверенности. Да, конечно, я хотела показать себя, но надежный напарник никогда не помешает. К тому же только дурак мог забыть, что предыдущий напарник Невидимки погиб при вылазке. Возможно, когда-нибудь потом он расскажет мне, как это произошло.

– Ну что, за дело? – усмехнулся он.

И мы пошли через кухни – в соседний туннель. Давным-давно мы навалили баррикады в ключевых точках – чтобы никто лишний не шлялся. Выходили через восточный завал, и мне пришлось цепляться, лезть вверх и карабкаться через кучу мусора. По мне, так ее следовало навалить повыше, но это дело Строителей – пусть каждый занимается своей работой.

За пределами освещенного анклава стояла темнота – я такой еще не встречала. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть. Невидимка ждал, пока я освоюсь.

– Мы что, так и пойдем? Без света?

Мне, кстати, никто про это не рассказывал. По спине побежали мурашки – тьма будила первобытный страх.

– Свет привлекает Уродов. А они не должны нас увидеть первыми.

Обдумывая сказанное, я ощупала перевязь с ножнами – словно одно упоминание этих чудищ могло вызвать их из тьмы. Сейчас как набегут, оскаленные и слюнявые… Дубина легко вытаскивалась из-за спины. Кинжалы хорошо ложились в ладонь.

Мы пошли вперед. Все чувства обострились. Конечно, нас учили двигаться и действовать в полной темноте, но я даже не догадывалась, что этот навык жизненно необходим на охоте. Радовало, что я слышала шаги впереди – потому что глаза не различали ничего, кроме расплывчатых теней. Понятно теперь, почему Охотники так часто погибают…

Невидимка проверял силки. В паре запуталась еда. Мясо. С другим напарником я бы чувствовала себя поспокойнее. Но не с этим. Ну, раз он поставил меня идти замыкающей в полной темноте и тишине – отлично. Я не трусиха. Я не боюсь.

Я повторяла это про себя бесчисленное количество раз, но тут мы свернули, и из туннеля послышались звуки. Где-то вдалеке кто-то с влажным чмоканьем к чему-то присасывался, между стенами гуляло эхо, и определить расстояние до источника звука не получалось. Почва под ногами стала неровной, то и дело попадались крупные камни и железяки. Невидимка растаял в темноте – он шел навстречу опасности. И я пошла за ним.

Мы вышли на перекресток, к которому сходились четыре туннеля. Потолок здесь растрескался и обвалился, повсюду валялся осыпавшийся сверху мусор. Откуда-то издалека сочился неприятный болезненный свет, и все вокруг обволакивало бледное сияние. В этой полутьме я заметила его. Моего первого Урода.

Мы двигались тихо, как пара ножей в воде, и чудище не успело ни увидеть нас, ни почуять. Оно сидело над чьим-то трупом и рвало мертвую плоть зубищами. Вокруг наверняка бродят еще Уроды. На занятиях нам объясняли, что эти твари сбиваются в стаи.

Невидимка молча показал, что этого Урода берет на себя. А я должна смотреть, не появятся ли другие. Я так же молча кивнула – мол, все поняла. Он двинулся вперед – стройная, тихая смерть. Тварь умерла мгновенно – от быстрого, как молния, удара клинком. Но успела визгнуть – теперь остальные наверняка предупреждены об опасности. Предсмертный вопль траурным эхом загулял в темноте.

В северном коридоре что-то задвигалось. Ага, еще двое – бегут прямо на нас. И тут у меня включились инстинкты, и для страха не осталось ни места, ни памяти. Кинжалы прыгнули в ладони – я не как другие Охотники, я могу биться сразу двумя руками.

Шелк права. Я – лучшая в своей группе.

Так я подумала, и первый Урод налетел на меня со всей дури. Я секанула снизу вверх и одновременно ткнула левой. «Бей в жизненно важные точки. Бей насмерть». В моей голове Шелк размеренно говорила: «Каждая лишняя минута боя лишает тебя сил, которые еще понадобятся».

Клинок вошел в гнилую, упругую, как губка, плоть и заскрипел по кости. Я стиснула зубы – промазала! Слишком высоко! Попала в грудную клетку! Тварь взвыла от боли и зацапала грязными когтищами, пытаясь разодрать мне плечо. Такому нас не учили – Урод двигался совсем не как человек.

Ну же, Двойка, соберись! Я ударила правой. Эх, сейчас бы хоть одним глазком взглянуть на Невидимку! Интересно, как он дерется? Но нет, это мой первый поединок, я не имею права выходить из него покоцанная, словно неумелый молокосос. Я должна заслужить уважение напарника!

Удар ногой, и одновременно боковой выпад. Оба попали в цель, Урод обвалился на землю, фонтанируя мерзкой кровищей. Не такой, как у нас, – гораздо темнее, гуще и зловонней. А теперь – левой, удар прямо в сердце. Я проворно отскочила в сторону, чтобы бьющаяся в агонии тварь не располосовала меня когтями.

Невидимка разобрался со своим противником гораздо быстрее. Что ж, ожидаемо – у него опыта побольше, мягко говоря. Я вытерла клинки о тряпки на теле Урода и сунула их в ножны. В голове стукнуло: понятно теперь, почему Охотники беспрерывно полируют и чистят оружие. Меня передернуло: интересно, я эту дрянь с лезвия когда-нибудь отчищу?

– Неплохо, – заметил он наконец.

– Благодарю.

У меня получилось. Я пролила первую кровь. Шрамы на руках и кровь на клинке, так вступают на путь Охотника. Я гордо расправила плечи.

На земле осталось лежать три трупа. Ужасно, конечно, но их съедят другие Уроды. Эти твари не знали, что такое посмертные обряды. Друг на друга они не нападали – зато набрасывались на все, что ходило – или лежало мертвым – в туннелях. Уроды отличались завидным аппетитом.

Мы двинулись дальше, уже без приключений. В половине ловушек обнаружилось мясо. Под землей обитали всякие животные – разные на вид, но все мохнатые и на четырех ногах. Мы звали их одинаково – еда. Одного мне пришлось добить – зверек не свернул шею, а просто запутался и трепыхался в силке. Отчего-то мне стало жалко его – в отличие от Урода, которого я прикончила без сожалений. Но тут… теплое тельце повисло у меня в руках, и я горестно склонила голову. Невидимка молча взял и пихнул его в мешок к остальным. Мелкие голодны. Им нужна еда.

Не знаю, как он отсчитывал время, но вскоре мой напарник сказал:

– Возвращаемся.

На обратном пути я попыталась запомнить маршрут. Хотя об этом разговора не было, понятно, что вскоре Невидимка поставит меня ведущей. И не потерпит отговорок – впрочем, я тоже не собиралась отказываться. Так что по пути я тщательно запоминала повороты и считала шаги.

Мы вернулись в анклав не первыми – многие Охотники уже пришли и сдавали мешки. Шнурок принимал их, взвешивал мясо и раздавал похвалы или упреки. Нам он бросил «отличная работа», а вот паре за нами досталось презрительное «ну спасибо, мелкие из-за вас голодными останутся».

– До завтра, – сказала я Невидимке.

Он наклонил голову и обошел костер. И я поймала себя на мысли, что смотрю вслед и не могу отвести глаз от мускулистой спины и стройного тела. И от темных, ниспадающих на шею волос. Невидимка двигался сейчас так же, как во время схватки, – экономно, четко и быстро. Ни одного лишнего жеста.

– Ну и как он тебе? – спросила Шелк.

Ей исполнилось двадцать, она была повыше меня. Волосы она носила коротко остриженными, и они топорщились над головой светлой щетиной. Крепкая и сильная – настоящий лидер. Но вслед Невидимке она смотрела с нескрываемой гримасой презрения. Ей не нравилась его манера держаться – Невидимка не спешил выполнять приказы и не проявлял излишнего усердия. А все остальные бросались все делать по первому слову.

Но у меня в голове ничего определенного еще не сложилось, так что я пробормотала:

– Да пока рано что-то говорить…

– Граждане его боятся. Говорят, что он наполовину Урод. Иначе бы не выжил в туннелях.

– Чего только граждане не говорят… – прошипела я.

А Шелк, видно, решила, что я защищаю напарника, и скривилась:

– Именно. Причем некоторые говорят, что тебе лучше стать Производительницей. У той, что тебя родила, это отлично получалось.

Я стиснула зубы, развернулась и потопала к кухням. Надо бы отыскать Невидимку и потренироваться. Никто не вправе говорить, что из меня вышла плохая Охотница. Никто.

Хранитель слов

А два дня спустя они вызвали Камня, Наперсток и меня к Хранителю слов. Он обдумал дело белой бумажки и вынес решение. И хотя я точно знала, что мы ничего плохо не сделали, живот скрутило от страха.

Хранитель не выглядел таким старым, как Белая Стена, но что-то в нем было пугающее. Руки у него костлявые. А еще он высокий.

Он сидел и смотрел на нас тяжелым, мрачным взглядом.

– Изучив содержимое банки, я решил, что вы не могли знать, что в ней хранится. Слушайте мои слова. Вы – невиновны.

Я вздохнула с облегчением. А Хранитель продолжил:

– Вы поступили совершенно правильно, когда принесли мне документ. Он пополнит наши архивы.

Он имел в виду серый металлический ящик, в котором хранились все важные бумаги анклава.

– В награду за честность я решил прочитать вам этот документ вслух. Садитесь.

Ух ты. Это что-то новенькое. Наших знаний хватало, чтобы разобрать, что написано на предупреждающих об опасности знаках, но свободно читать никто не умел. Нас учили другому. Всяким полезным для анклава штукам. Так что в ответ на приглашение я кивнула и села, поджав ноги. Наперсток и Камень уселись по обе стороны от меня.

Хранитель слов откашлялся и громко прочитал:

– «Примите наше искреннее и сердечное приглашение на свадьбу Энтони П. Сисеро и Дженнифер Л. Грант. Церемония состоится во вторник, второго июня 2009 года от Р.Х. Ист-Оливер авеню, 25. Просьба ответить. После церемонии бракосочетания состоится прием».

Звучало все это очень таинственно. Я бы засыпала Хранителя вопросами, но он и так сделал нам большое одолжение. Закончив чтение, Хранитель дал понять, что нам пора выметаться из его дома, и я повела всех туда, где можно посидеть и все обсудить.

Наперсток почесала за ухом:

– Интересно, а что такое «свадьба»?

– Может, праздник какой-то? Ну, вроде того, что мы устраиваем в день имянаречения…

А мне было интересно, почему приглашение засунули в коробку с ароматным порошком. Впрочем, я давно смирилась с тем, что всего в мире не поймешь. В анклаве каждый должен справляться с предписанной ролью. Времени на праздное любопытство не оставалось.

– Может, у тебя еще какие контрабандные штуки припрятаны? – засмеялся Камень. – А то давай, посидим, посмотрим – а потом и работать можно пойти…

Наперсток смерила его строгим взглядом.

– Ну и ничего смешного. Между прочим, за нами теперь наблюдение установят. На несколько недель точно. На всякий случай, конечно… – Тут она осеклась – в голосе прорезалась обида, и Наперсток испугалась.

«На всякий случай. Мало ли, может, мы что-то еще припрятали». В прошлом году мальчишку по имени Кегля застукали за хранением старинных документов и техники в комнате. Он прятал свои находки под тюфяком и во всяких пустых предметах. Охотники забрали всю его коллекцию и передали Белой Стене и Хранителю слов – на изучение. Ну и чтобы они приговор вынесли. Они сочли большую часть найденного крайне важным для нашего культурного развития, и мальчишку изгнали. А те, кого вышвыривали из поселения, не заживались. В туннелях никто не выжил в одиночку – ну, почти никто. Только Невидимка.

Нет, конечно, где-то еще жили люди. Мы – не единственный анклав. Иногда мы затевали торговлю с соседями, но до них три дня ходу по опасной территории. А ресурсов мало – слишком близко друг от друга жить не получается. Пока мы были мелкими, нам беспрестанно твердили и заставили заучить наизусть: нарушение природного равновесия чревато гибелью всего анклава. Мы в это верили, потому что это чистая правда.

Мы слышали про другие анклавы – они все исчезли. Вымерли – потому что их граждане не следовали правилам. Где-то бесконтрольно размножались и погибли от голода, где-то легкомысленно относились к гигиене и перемерли от грязной болезни. Вот почему правила нарушать нельзя. Соблюдение правил – залог нашего выживания.

Так что я полностью согласилась с Наперстком и осуждающе покачала головой:

– Слышь, Камень? Будешь болтать такое – держись от нас подальше.

От его веселости и следа не осталось.

– Я же пошутил…

– Мы знаем, что ты не всерьез это говорил, – мягко сказала Наперсток. – Но другие-то не знают…

Конечно, нет. Они же вместе с Камнем не выросли. Он иногда и впрямь болтал чепуху, но чепуху безвредную. Камень ни за что никому не причинил бы вреда – достаточно взглянуть, как он мелких укачивает. Но Белая Стена и Хранитель слов предпочитали поступить излишне жестко, чем дать кому-нибудь послабление – все ради высшего блага. А мне не хотелось, чтобы моего друга выперли из анклава.

– Я буду осторожнее со словами, – покаянно пробормотал Камень.

Он выглядел очень несчастным.

Вскоре мы разошлись – работа ведь у всех разная. Умом-то я понимала, что дружбе нашей скоро настанет конец. Со временем Наперсток сблизится с другими Строителями. В конце концов, у них много общего, да и поговорить есть о чем. А Камень прибьется к Производителям. Ну а я сдружусь с Охотниками. Но мне не хотелось думать о приходе неизбежного – потому что тогда бы пришлось думать о том, что вскоре наши жизни необратимо изменятся.

Я подошла к месту сбора, когда Шелк уже начала говорить. Посмотрела она на меня косо, но при всех делать замечаний не стала. Я мысленно поблагодарила ее. Надеюсь, она не подумает, что я теперь все время опаздывать буду. Надо бы назавтра первой прийти… И вообще, я же так хотела стать Охотницей! Я горжусь шрамами на руках!

Шелк меж тем описывала обстановку:

– Не знаю, откуда их столько берется. Мы выставили заслоны, выслали патрули, но Уродов все больше и больше.

Я еще не знала всех Охотников по именам – этого коротышку тоже не знала, как звать. А парень сказал:

– А может, соседнее поселение… того… обратилось?

Тут все запереглядывались и забурчали, а Шелк одарила самых говорливых яростным взглядом. Ходили слухи, что Уродами не только рождаются, ими становятся обычные граждане – ну, если что-то такое, ну, что-то такое не то приключится. И что мы все со временем можем превратиться в Уродов. Я считала, что это чепуха и суеверия. Охотников и раньше у нас кусали, и что? Нет заражения после укуса – нет проблемы. Охотники продолжали и дальше нести службу в туннелях. Никто не превратился в слюнявое страшное чудище.

– Хватить пороть чушь! – рявкнула Шелк. – Лопочете, словно мелкие! Трусов нам не надо! Отправляйтесь к Производителям, если кишка тонка!

– Да его, страшного такого, в Производители и не возьмут! – засмеялась одна девушка.

По толпе пробежал нервный смешок, а коротышка залился краской. Страшным он не был, но отбора в Производители не прошел бы. В Производители старейшины определяли граждан привлекательной внешности. Ну или очень умных. Отбор был строгим, и, похоже, все работало без сбоев. Во всяком случае, мне жаловаться не на что.

Шелк обвела всех свирепым взглядом, и голоса затихли. Она удовлетворенно кивнула – будете, мол, меня слушаться.

– Наша задача, – продолжила она, – отыскать место, откуда лезут Уроды. Похоже, в туннелях завелось что-то такое, что гонит их в нашу сторону.

Она развернулась к нам с Невидимкой:

– Вас я освобождаю от сбора мяса из силков. Этим займутся другие. А вы двое проверите, что в боковых коридорах происходит.

Итак, наказание за опоздание не заставило себя ждать. А Невидимка огреб просто за то, что он Невидимка. Шелк его терпеть не могла – правда, она не одна такая. Невидимка ни с кем особо не сближался. И так и не стал частью анклава – даже после того, как получил имя и шрамы.

– Всем все понятно?

Я жалко покивала. А как это можно было воспринять? Только как выражение неудовольствия. Получай, Двойка, за то, что сделала. В этих боковых ответвлениях чего только не увидишь – грязюка по колено, какие-то пути и вовсе затоплены. А в других такое творится, что словами не скажешь… я-то, конечно, сама там не была, но еще с мелкого возраста завела привычку подсаживаться поближе к Охотникам и слушать, что они говорят. Охотники травили байки, а я мотала на ус. Ну и пыталась представить себе то, о чем рассказывали.

– Удачной охоты!

Шелк соскочила с ящика, который всегда таскала с собой на летучки. Ей не нравилось смотреть на подчиненных снизу вверх. Невидимка подошел ко мне сразу после того, как инструктаж завершился:

– У тебя, я смотрю, дела поважнее, чем работа, сегодня нашлись?

Выходит, и он винит меня за то, что нам поручили такую гадость. Ну, может, он и прав.

– Меня призвал Хранитель слов. Считаешь, нужно было отказаться идти?

За такое меня бы вздрючили гораздо сильнее – одним днем патрулирования в грязных отнорках я бы не отделалась. А коридоры – ну что коридоры. Переживем как-нибудь и это. Другие Охотники не погибали там. Ну, грязные возвращались. Ну, злые. Но это ж не смертный приговор.

– Нет, не стоило. Ладно, давай за дело.

– Я так поняла, нам нужно найти, почему Уроды на нас лезут? Что-то, что их гонит в нашу сторону?

– В нашу сторону их гонит голод, – отрезал Невидимка. – И никаких других ответов на этот вопрос мы не отыщем. Но я хороший мальчик и делаю то, что мне сказали.

Голос его звучал насмешливо, словно он и впрямь полагал, что слушаться и выполнять приказы – это что-то плохое. Я хотела ему объяснить, а потом передумала и просто молча пошла за ним. Бесполезно что-то доказывать человеку, если он сам до сих пор не понял. Да уж, с таким отношением он никогда не станет одним из нас. Невидимке, похоже, есть дело только до себя и собственных желаний.

Я проверила оружие, прежде чем лезть через завал. На баррикаде всегда кто-то дежурил – на случай, если врагам удастся избежать наших ловушек. Обычно сюда ставили провинившихся – ну, по мелочи – Охотников. Наказанием служила скука, от которой на таком дежурстве аж зубы сводило. Ничего никогда не происходило. Нападений Уродов не случалось с тех пор, как я родилась, но люди, конечно, рассказывали страшные истории, как оно все раньше было и как Уроды регулярно перли на анклав.

«Псих он, этот Невидимка», – недовольно думала я, мрачно поглядывая ему в спину. Правила и приказы необходимы! Только они нас защищают! А люди, выполняющие приказы, нас охраняют и трудятся ради всеобщего блага!

Вместо того чтобы следовать обычным маршрутом – его-то я хорошенько запомнила, – Невидимка резко свернул налево и зашагал вниз по полузатопленному туннелю. Как и в том проходе, где мы в прошлый раз нарвались на Уродов, потолок обрушился, и из разлома изливался поток грязной воды. Невидимка аккуратно обошел лужу, я ступала след в след. Вдоль стен, выше пола туннеля, шел каменный бордюр. Если идти по нему, не провалишься в грязищу – а грязищи там было по пояс. Пахло отвратно, я быстро отвела взгляд – не хотелось смотреть на то, что плавало в луже. А плавало там всякое – и мусор, и – тьфу! – разная живность. Туннель забирал вверх, уровень воды постепенно падал. Вскоре показалась влажная земля. Света мало, но хоть не так темно, как в других проходах. На кирпичной стене висел полустертый знак: «Сл…ж…бн…й п…оход. Тол…к… дл… п…р…с…на…л…». Читать я как следует не умела, так что понять, каких букв не хватает, не смогла.

Невидимка шел все так же впереди меня. И вдруг застыл, прислушиваясь. Я ничего не слышала. Но спрашивать не стала. Хороший Охотник доверяет инстинктам напарника. Даже если этот напарник несколько асоциален. Я сосредоточилась – и расслышала это. Слабый, далекий звон. Словно кто-то бьет по металлу. Невидимка пригнулся и пошел на звук с обнаженным кинжалом в руке. Я тоже вытащила клинки и пошла за ним, то и дело оскальзываясь в грязи.

– Что это?

Он коротко глянул через плечо:

– Сигнал. Кто-то зовет на помощь.

Стоило ему сказать это, как я тут же поняла – ну да, сигнал. Звон повторялся через определенные промежутки. Расстояние и эхо искажали его, так что мы добрались до источника звука позже, чем я ожидала. Хотя и припустили во весь дух. Хорошо, что я тренировалась на совесть, а то бы отстала. Но выдержала, выдержала. Бежал Невидимка долго, и мы проделали немалый путь – выскочили из боковых проходов и помчались дальше по широкому туннелю. Я перестала понимать, насколько далеко мы забрались – Невидимка то и дело сворачивал.

Обогнув очередной угол, мы очутились около одной из этих здоровенных металлических коробок – ну, тех, что на боку лежали. Звук доносился из нее. Невидимка махнул рукой – иди, мол, на дальний конец. Правильно, нужно с разных сторон заходить. Если это ловушка, то хоть вместе не попадемся.

Я полезла через изломанный металл и битое стекло. В таких местах нужно беречь ноги и руки. Наконец мы оба вышли на позицию. И одновременно прыгнули внутрь. Пахло какашками и гнилой кровью. Глаза быстро привыкли к темноте – для Охотника это полезный навык. Я упорно тренировалась после вылазки: училась ходить вслепую. Это пошло на пользу.

Я всмотрелась в темноту, изучая нутро огромного ящика. Раньше мне не приходилось бывать в этих укрытиях. Оказалось, в них понатыкано металлических шестов, а еще устроены сиденья. Никаких чудовищ не обнаружилось. Зато я увидела худющего мальчика. Человека. Такого мелкого нельзя выпускать из анклава! Что он здесь делает? Не охотится же – какой из него охотник… правда, он держал длинную полосу металла – что ж, такая штука годится и чтобы дать отпор, и чтобы подать сигнал. Сил, похоже, у него совсем не осталось: он лежал на боку и, колотя по полу, выбивал железякой тот самый сигнал. Поначалу он нас даже не заметил.

Я опустилась на колени – подальше от зазубренной полосы металла в его руке. Он сделал отчаянный выпад. Целился он из рук вон плохо – мне даже уклоняться от удара не пришлось.

– Мы тебя не тронем. Мы пришли на помощь.

И тут он развернулся ко мне. Даже в темноте я разглядела: глаза у него странные, какие-то белые. Да этот мелкий слеп! Совершенно слеп! Меня продрала дрожь: в нашем анклаве он бы не пережил младенчества. Старейшины не стали бы тратить продовольствие и прочие ресурсы на того, кто не способствовал делу выживания общины.

– Люди, – выдохнул мелкий. – Вы – люди…

– Да. А ты недалеко от Колледжа. Это наш анклав.

Мелкий с облегчением покивал и опустил оружие.

– Мне нужно поговорить с вашими старейшинами.

Интересно, что скажут старейшины, узнав, что мы ослушались приказа, покинули назначенные нам для патрулирования боковые коридоры и привели заплутавшего чужака. Тем более такого. Но оставить его здесь умирать я не могла. Невидимка молча смотрел на меня. Испытывал он меня так, что ли? Но я приняла решение. Даже если меня накажут снова и отправят с поручением похлеще, чем боковые туннели обходить, – ну и пусть.

– Ты можешь его понести? Похоже, он не сможет идти.

– Он легкий. Конечно, смогу. Но если попадем в передрягу, будешь отбиваться. Сумеешь, салага?

Голос у него звучал напряженно, я бы даже сказала – беспокойно. Мне это понравилось.

– Поживем – увидим, – отрезала я.

Невидимка ничего не ответил, поднял мелкого и перекинул через плечо. И полез наружу. Я сунула один кинжал в ножны, второй зажала в зубах и полезла следом. К счастью, я запомнила все повороты. И считала их, пока мы бежали. Поэтому обогнала Невидимку и пошла быстро, но так, чтобы он со своей ношей не отстал.

– Придется прорываться с боем, – тихо сказал он.

Мы шлепали по стоячей воде.

– Угу. Уроды чуют ослабленных издалека, – так же тихо ответила я.

И если Невидимка прав, и они лезут на анклав потому, что голодают, мы для них сейчас – двуногая добыча. Стая Уродов может завалить Охотника с напарником. Охотники погибали – профессиональный риск, ничего не попишешь. Но дорого продавали свои жизни.

На перекрестке четырех туннелей они налетели на нас со всех сторон.

Засада

Они бросились на Невидимку и мальчика – напарник одной рукой придерживал мелкого, другой отбивался кинжалом. Я выхватила дубинку. На этот раз Уродов набежало четверо – на такую стаю и оружие надо помассивнее. «Ну же, Двойка! Действуй!» Я размахнулась со всей силы и обрушила дубинку на череп Урода. Мерзкая башка раскололась.

Остальные трое развернулись – сразу сообразили, что я представляю для них угрозу. Пригнувшись, я готовилась отразить атаку – и в последний момент откатилась в сторону. Рубашка сзади вся облипла от грязи, но я быстро вскочила на ноги у них за спиной. Одного тут же полоснула под коленями и вдобавок наподдала ногой сбоку.

Вблизи стало очевидно: Уроды изголодались до полусмерти. Невидимка прав. А я – быстрая, сильная, сытая. Схватки как таковой не было – да они и не умели драться в команде. Только бросались, рычали и цапали лапами. На каждый прыжок я отвечала пинком или ударом увесистой дубинки. Грязную воду вокруг заливала кровь, хрустели кости. В конце боя на земле осталась лежать груда тел. Их сожрут другие Уроды.

Брр… Даже думать о таком противно.

Мелкий свисал с плеча Невидимки и плакал. Ну, если бы мне пришлось вот так кверху задом на ком-то болтаться и все это слушать, я бы тоже разревелась. Невидимка похлопал мальчика по спине. Тот прислушался к бормотанию напарника и затих. На самом деле Невидимка не пытался его успокоить – он предостерегал: «Ну же, ну же, замолчи, да замолчи же ты наконец, а не то…»

– Заметила, как они напали? – спросил он.

– Ага. Со всех сторон.

На лице у Невидимки читалось беспокойство – похоже, его, как и меня, встревожила невиданная смекалистость Уродов. Если они и впрямь поумнели, мы влипли по-серьезному. До сих пор твари способностей к стратегическому планированию не проявляли. Но если они развились и научились думать по-настоящему… м-да, мы и так еле-еле выдерживали их натиск. Любое изменение не в нашу пользу – и хрупкое равновесие нарушится. Нам придет конец.

И все же мы обязаны вернуться – пока нас не хватились. Не ровен час, Шелк узнает от кого-то, что мы не в боковых туннелях, а непонятно где! Тогда пиши пропало – нам не поздоровится. Лучше мы явимся раньше, чем кто-то донесет на нашу нерадивость.

Перескочив через кучу трупов, я пошла вперед – и привела нас к баррикаде, ни разу не свернув не туда. Меня аж распирало от гордости. Я ведь один раз прошла этим путем – и запомнила все повороты! Я обернулась к Невидимке – ну, что на это скажешь? Он не только ничего не сказал, но даже и виду не подал, что заметил мои невероятные достижения. Вместо этого он спустил мелкого с плеча и взял на руки. Когда мы подошли, часовой остановил нас – ожидаемо, конечно.

– Что-то вы слишком рано. Ваша работа еще не окончена! А это что такое?

– Мне нужно поговорить с вашими старейшинами!.. – пропищал мелкий.

Здесь, в более ярком свете, стало видно, что парнишка выглядит не очень. Личико покрывал толстый слой грязи, щеки ввалились от голода и обезвоживания. В уголках рта запеклись болячки, кожа потрескалась. А белые глаза смотрелись и вовсе жутко. Брр, пакость какая… Часовые тоже хорошо разглядели гостя. Они резко отступили, выхватили оружие и преградили нам путь.

«Я так и знала. Я так и знала, что случится что-нибудь плохое…»

– Что здесь происходит? – услышали мы свирепый голос Шелк.

Я посмотрела на Невидимку, но тот лишь дернул плечом. Похоже, это значило, что разговаривать с начальством предстоит мне.

– Мы обнаружили его в укрытии, и он сказал, что принес важные новости.

Конечно, я немного преувеличила. Но признавать, что мне просто не хватило духу оставить мальца там, где мы его нашли, тоже не годилось. Первое правило Охотника гласит: «Выживают сильнейшие». А я – я оказалась непозволительно мягкотелой. Нарушила правило. И еще неизвестно, что скажет начальству Невидимка – возможно, он предпочтет отчитаться совсем по-другому.

– У меня действительно важные новости, – просипел мелкий. – Меня послали к вам из Нассау.

Нассау – ближайшее к нам поселение. Три дня пути по туннелям для сильного человека, идущего скорым шагом. А они послали этого заморыша? Странно…

– Они послали меня, потому что, если я погибну, никто не пожалеет, – продолжил мальчишка.

Это похоже на правду. Старейшины могли принять такое решение.

– Охотников они отправлять не хотели – их и так слишком мало. Мы окружены стаями Уродов. Люди надеются, что если я прорвусь к вам, вы меня выслушаете и вышлете помощь.

А вот это вряд ли. Нет, конечно, Колледж поддерживал с Нассау торговые отношения, но мы не заключали союзнического договора. И помогать друг другу в беде не уславливались. Каждый анклав сам по себе. А выживет поселение или нет, долго ли продержится – это проблема поселения. Но Шелк хотела получить информацию – ее беспокоила небывалая активность Уродов. Надо иметь это в виду, если придется оправдываться. Нам вполне могут предъявить обвинение в том, что мы проявили преступную мягкотелость и покинули пост без разрешения.

– Так они и Нассау взяли в кольцо? – тихо спросила Шелк.

Лицо у нее стало мрачнее некуда.

– Что ж, старейшинам нужно сообщить эти новости. Мы тебе за них признательны.