Маленький скандал

— Уайрик, — сказала я и, достав деньги из бумажника, положила их на стол. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, побитой. Все это напоминало мне погоню за радугой. Чем ближе подходила я к тому, чтобы что-то узнать о матери, тем дальше убегала от меня правда о ней.

— Куда ты собралась? — спросил Остин. — Я думал, мы вместе поищем в компьютере.

— Нет, — сказала я. — С меня довольно поисков. Я собираюсь покататься. Выезжаю на воскресную прогулку.

— Сегодня суббота, — заметил Остин.

— Значит, воскресенье у меня начнется в субботу.

Глава 39

Я остановилась у круглосуточного супермаркета на выезде из города, забежала в него и купила четыре бутылки лимонада «Джек Дэниелз» в картонной упаковке. Выезжая со стоянки, я вдруг отметила про себя, что встала на том же месте, как в тот вечер, когда в последний раз видела Пейдж Пламмер. На том самом месте, где Уилл продемонстрировал мне свое умение целоваться. Я открыла бутылку лимонада и сделала долгий глоток. Не так уж плох он был на вкус. Я подумала о том поцелуе. И он тоже был совсем не плох.

Вначале у меня вообще не было никакого плана. Как это на меня не похоже. Всю жизнь я была убежденной сторонницей планового подхода. Я спланировала все: включая кисточки из итальянского шелка на тонких, полупрозрачных скатертях, которые должны были украсить столы на моей свадьбе.

Эти скатерти лежали в коробке у папы в гараже. Я их даже и не распаковывала. А сегодня вот субботний вечер, и у меня не было никаких планов, и делать мне было совершенно нечего, и встречаться тоже не с кем. Я могла поехать куда угодно, и любое место меня устроило бы, если там будут деревья и красивый вид, и не будет людей поблизости.

Озеро, решила я. Я поеду на озеро Окони смотреть закат.

Озеро Окони не принадлежало к числу тех озер, что существуют испокон века. На самом деле я была еще маленькой девочкой тогда, в семидесятые, когда власти штата решили перегородить дамбой реки Аппалачи и Окони, и мелкие ручейки. Электрическая компания купила у фермеров землю за миллионы долларов и сделала водохранилище площадью в 10 000 акров.

И после того, как у нас появилось рукотворное озеро Окони, та часть Джорджии, в которой мы жили, совершенно переменилась. Люди, которые всю жизнь только фермерством и занимались, вдруг получили деньги, но зато лишились земли и вообще всего остального. Разумеется, это озеро дало многим работу и дело. Говорили, что на нем была самая лучшая в штате рыбалка — особенно хорошо ловились окуни из-за старых сваленных деревьев на дне озера. Позже сюда приехали субподрядчики и превратили озеро в курортное место с гольф-клубами, пляжами, базами отдыха. Совсем недавно — пару лет назад на том самом месте, где когда-то у самого богатого табачного магната Северной Каролины были охотничьи угодья, был построен грязевой курорт.

А совсем-совсем недавно, примерно месяц назад, вот в такой субботний вечер я была в гостях у Джерниганов, в их загородном доме в Каскавилле — одном из модных местечек на побережье озера с идеальными площадками для игры в гольф. Сегодня, повернись вес не так, мы могли бы ужинать с Джерниганами в клубе, а потом, возможно, отправились бы кататься по закатному озеру, совмещая прогулку с коктейлями.

На самом деле у Джерниганов было на берегу озера два дома. Коттедж был совсем новым, площадью в четыре тысячи футов, трехэтажным особняком, и перед ним был, как положено, газон, который спускался к пристани.

Но настоящее «дворянское гнездо» было на конце не существующей на карте гравийной дороги. Когда-то, в семидесятые, Чаб Джерниган продал выработанные хлопковые поля властям Штата — это было, когда они только планировали озеро, но на побережье участки себе оставил, и на одном из них построил скромную рыбачью хижину под жестяной крышей. Расположенная всего около трех миль от коттеджа, «хижина» — так ее называли в семье, имела застекленную веранду вместо кондиционера, одну ванную и готовую вот-вот развалиться деревянную пристань. Сюда папочка Эй-Джи, Большой Дрю, ездил с ребятами ловить рыбу и отводить душу.

Эй-Джи несколько раз возил меня в «хижину» после того, как мы начали регулярно встречаться. В то время коттедж еще только строился. Мы готовили ужин на костре, голышом купались в озере и занимались любовью на кровати с продавленным матрасом, которая притаилась на веранде, но я не думаю, что Эй-Джи или любой другой член семьи Джерниганов сюда хоть ногой ступил после того, как был построен коттедж.

Пыль столбом поднималась из-под колес «вольво» — я ехала через одичавшие хлопковые поля. Под дубом паслась одинокая бурая кобыла, и внезапно перед лобовым стеклом пронеслась яркой вспышкой синего и оранжевого маленькая птичка. Сегодня день тоже выдался жарким, но сейчас солнце уже клонилось к закату, и когда я немного опустила стекло, то почувствовала дуновение ветерка с воды — запах озера уже стоял в воздухе. Вот оно — совсем рядом, за крохотной рощицей у въезда на территорию, принадлежащую Джерниганам.

Мне пришлось резко нажать на тормоза на повороте, и открытая бутылка лимонада выскочила из держателя, обрызгав сладковатой жидкостью панель. Вот так штука! Блестящие металлические ворота перегородили дорогу. Я нахмурилась, уставившись на это новшество. С каких это пор Джерниганы решили, что их престарелое животное нуждается в такой охране?

Я вышла из машины и подошла к воротам. На столбе я увидела табличку с надписью: «Частная собственность. Проход воспрещен. Категорически запрещается охотиться».

На воротах висел новый амбарный замок. Я подергала за него на всякий случай, но он, что неудивительно, не слетел.

Вот это меня совсем взбесило. Что это такое случилось с Джерниганами? С каких пор они стали запираться от меня — я же практически член семьи! О, простите, была практически членом семьи.

Я прошлась вдоль ворот туда и обратно. Сюда меня привело внезапное побуждение, но сейчас я всерьез была настроена искупаться в озере, посидеть на берегу и выпить лимонаду. И еще я хотела посмотреть на закат. Я хотела почувствовать, как солнце греет мне спину, услышать, как поют птицы, и посмотреть, как рыбы пытаются поймать жуков, когда те пролетают низко над водой.

Я решила, что и ворота, и эта надпись явились делом рук мстительного брата Эй-Джи, Кайла. И эта уверенность придала мне еще больше решимости. Я села в машину и отъехала немного назад. Примерно четверть мили отсюда была развилка, другая дорога, еще более заросшая, вела в сторону усадьбы старого Баскомба.

Винс Баскомб был партнером Дрю Джернигана во многих его деловых предприятиях, и одно время эти двое владели всей землей на этом берегу. Но Винсу теперь перевалило за семьдесят, его скрутил артрит, и он редко выходил из дома. Винс и Лоррейн Баскомб развелись в конце восьмидесятых, и с тех пор, насколько мне известно, Вине дважды вступал в брак и оба раза разводился. Я слышала, что жена номер три увела у него все денежки. Лоррейн тихо жила на краю города до самой смерти, а умерла она в прошлом году. Дети Баскомбов жили не в нашем штате и после смерти матери ни разу в Мэдисоне не появлялись.

На дороге к Баскомбу не было ни ворот, ни замков. Владение Баскомба примыкало к участку Джерниганов, но пристани там не было — между старыми партнерами существовала договоренность, что Баскомб может пользоваться пристанью Джерниганов.

Я, довольно усмехнувшись, оставила «вольво» возле дома Баскомба и вышла.

Сам домик был в печальном состоянии. Жестяная крыша проржавела, и угол веранды вот-вот готов был провалиться. Дикий вьюнок оплел стены и выбитые окна. Маленький дворик весь зарос сорняками, а на перевернутой старой лодке успел вырасти дубовый росток в четыре фута ростом.

Как только я ступила на эту землю, я пожалела о том, что на этот раз пренебрегла планированием. Белые брюки и шелковая блузка, изящные босоножки — не слишком подходящая экипировка для туриста. Поросль дикой смородины уже цеплялась за ткань брюк вокруг лодыжек. О чем я только думала? Я уже готова была развернуться и идти к машине, но тут представила себе этого напыщенного хлыща Кайла Джернигана, как он прибивает табличку с приказом не входить на его собственность.

Нет, черт возьми, я зайду на его территорию. Я преступлю его запрет. Единственное, о чем я жалела, что ружья у меня с собой не было, потому что если бы у меня был шанс во что-то пострелять, то я одним махом наплевала бы на все три его запрета. Я открыла багажник «вольво» и вытащила сумку, с которой ходила в спортзал. Последние шесть недель, если честно, я в зале не появлялась, и все из-за подготовки к свадьбе. Футболка была чуть с запашком, а обтягивающие спортивные шорты я едва бы выбрала в качестве стильного наряда для прогулки к озеру, но кроссовки — вот это было настоящее спасение. Я окинула взглядом местность, никого не увидела и быстро переоделась в одежду для гимнастики.

Я взяла под мышку картонки с лимонадом и, пробираясь сквозь колючки, направилась к озеру.

Я обошла полуразрушенную хибару Баскомба стороной — эти двери нараспашку, эти разбитые окна и полуразвалившееся крыльцо, с позеленевшим от плесени диваном-качалкой наводили на меня тоску. Когда-то здесь кипела жизнь. Когда-то на той лодке, на днище которой сейчас рос дубок, катались по озеру. Я легко представила себе Баскомба, сидящего на этом крыльце, слушающего радио. Я даже могла представить себе, как поскрипывает качалка. И в один прекрасный день все это кончилось. Жизнь ушла отсюда. Почему, интересно? Почему вообще люди бросают старую жизнь и начинают новую?

Хороший вопрос, решила я. Может, когда-нибудь, если у меня будет шанс, я задам тот же вопрос Джаннин Марри Мердок.

А пока я решила сосредоточиться на том, куда я ступаю. Вероятность встречи со змеей здесь была довольно высокой. И те заросли, сквозь которые я пробиралась, вполне могли быть ядовитыми.

Подойдя к кромке воды, я оглянулась на хижину Баскомба. По спине моей пробежала дрожь. Я отвернулась и по колючкам направилась туда, где, как мне было известно, проходила граница между владениями Баскомба и Джерниганов.

Настроение мое несколько исправилось, когда в сотне ярдов я заметила пристань. Нескольких досок не хватало, но все же она продолжала еще довольно крепко держаться. За деревьями виднелся домик Джерниганов, но я решила близко не подходить. Я не хотела смотреть на ту веранду, и я определенно не хотела видеть ту кровать со старым матрасом. Хотя, наверное, Кайл уже позаботился о том, чтобы и ее снабдить табличкой с надписью «Посторонним вход запрещен. Категорически запрещено трахаться».

Выбеленные солнцем кедровые доски дока слегка прогнулись под моим весом. Я пребывала в нерешительности. А вдруг все это сооружение рухнет? Но все же я решилась и сделала шаг вперед. Я не могла сильно растолстеть с тех пор, как в последний раз побывала в гимнастическом зале. И с того ужина-репетиции я отчего-то потеряла аппетит. Шоколадом я и вправду злоупотребляла, как и алкоголем, но нормальной еды практически не употребляла.

Солнце слепило глаза, отсвечивая от поверхности озера, мне даже пришлось заслонить глаза рукой. Здесь было на добрых пять градусов холоднее, чем в городе. Если стоять спиной к берегу, то все, что я могла видеть, — это зеленые деревья на противоположном берегу — участок Джерниганов, синее небо и изумрудную гладь воды. И никого: ни лодок, ни людей.

Теперь, когда я подошла к самому краю пристани, я почувствовала, что напряжение постепенно меня отпускает. Я поставила картонку с лимонадом и несколько раз потянулась. Размяла шею, левое плечо, правое. Затем присела на доски и открыла лимонад.

Мысли мои опять вошли в прежнее русло. Я подумала о маме, и знакомая, пусть и нежеланная тоска охватила меня. Что, подумала я, если Остин прав? Что, если я не способна на продолжительные отношения потому, что не могу докопаться до сути того, что на самом деле произошло со мной? Отчего меня бросила мать?

Черт побери, мама, подумала я. Почему ты не могла просто получить развод и жить, как все? Почему ты не смогла все просто уладить? Зачем тебе понадобилось убегать? И снова перед моими глазами встала хижина Баскомба, и я подумала обо всех этих закрытых за давностью делах и о людях, которых так никто и не нашел. Я тряхнула головой. Что, если я так никогда и не узнаю, что произошло с мамой? Жизнь коротка, сказала я себе. Забудь и иди дальше.

Так я и поступлю, сказала я себе. Пусть Остин дальше играет в Нэнси Дрю, если ему хочется. Пусть сам ищет Дарвиса Кейна и его бывшую жену, и его детей. Если поиск выведет его к моей матери, скажу спасибо. Если нет, так тому и быть. Все это дело казалось таким же безнадежно и мучительно тоскливым, как заброшенная хижина Баскомба.

А я — сильная, решительная женщина с неплохой карьерой и многообещающим будущим. И Эй-Джи Джерниган не единственный мужчина в Джорджии.

Немного позитива, сказала я себе. Все, что мне нужно, это немного положительных эмоций.

Я мысленно провозгласила тост за себя и сделала глоток лимонада. За тебя, детка, за взбалмошную, упрямую, не знающую запретов правонарушительницу.

Я сделала слишком большой глоток и икнула. И сама над собой рассмеялась. Прикончив первую упаковку напитка, я открыла вторую и расправилась с ней так же быстро. Я снова икнула, нарочито громко, с тайной надеждой, что этот вызывающе неприличный звук разнесется далеко над озером, может, мили на три, так чтобы его услышали Джерниганы в Каскавилле. Вот тебе, Кайл Джерниган. Я еще икнула. Вот тебе, Большой Дрю. И еще раз. А это тебе, Джи-Джи. Но Эй-Джи заслуживал чего-то еще более возмутительного. Еще более неприличного.

Слегка опьянев от сладковатой мятно-лимонной жидкости, я вдруг встала, стянула с себя футболку и шорты, и, оставшись в одних белых кроссовках фирмы «Найк», нагнулась, достав ладонями до носков и буквально, и фигурально показала своему экс-жениху задницу.

— Вот тебе, Эй-Джи! — проговорила я, разогнулась и еще раз сделала наклон. Легкий ветерок ласкал мою кожу. Я стояла голая посреди пустыни. Ну, почти голая. Кожа моя покрылась мурашками.

И тут я села, расшнуровала кроссовки и прыгнула в озеро. Я опустилась, почти достав ногами илистое дно, и лишь потом резко всплыла на поверхность. Вода была приятно прохладной. Я дрейфовала на спине и смотрела на облака, которые успели окраситься в розовый. Я сделала несколько мощных гребков, после чего снова дала себе отдохнуть на спине.

Я откинула голову и стряхнула с волос воду. Когда я открыла глаза, пристань была у меня перед носом. И на пристани стоял Уилл Махони.

Глава 40

Я снова набрала в легкие воздуха и опустилась под воду. Когда я снова поднялась на поверхность, то почти уверила себя в том, что его там не будет. Я уже подумала о том, чтобы уплыть куда-нибудь еще, но куда? Здесь, в этой бухточке, других пристаней не было. И там, на деревянном настиле, лежала моя одежда. Я досчитала до двадцати пяти и, когда мне показалось, что мои легкие сейчас взорвутся, позволила себе всплыть. Но глаза я держала закрытыми.

— Вы не можете задержать дыхание на более длительный срок? — спросил голос.

Я продолжала держать глаза закрытыми.

— Уходите.

— Знаете ли, я все еще могу вас видеть, — сказал Уилл. — Даже когда у вас глаза закрыты, я вас вижу. Так оно обычно бывает.

— Пожалуйста, уходите, — сказала я очень любезно.

— Скажите мне кое-что, — сказал он. — То, что вы только что проделывали тут, — это часть какого-то религиозного ритуала?

Я открыла один глаз. Уилл сидел на краю пристани, всего в нескольких футах, и болтал ногами в воде. Я отплыла от него, спрашивая себя, насколько хорошо ему отсюда меня видно.

— Я дам вам сотню долларов, если вы соизволите отсюда уйти прямо сейчас и будете молчать о том, что только что видели, — сказала я.

— Не стоит швыряться деньгами, — сказал Уилл. — Никто все равно не поверит тому, что я только что видел.

— А вы уйдете? Прямо сейчас? — Я открыла второй глаз. Уилл улыбнулся.

— Нет. Мне тут очень нравится. Отличный вид.

— Вы свинья, — сказала я.

— Вероятно. Но свинья счастливая. Красивый вечер, не так ли? У воды куда прохладнее.

И в самом деле, прохладно. У меня зубы начали стучать от холода. Я вся уже начала дрожать, и ниже пояса меня атаковали мелкие рыбешки.

— Послушайте, я на самом деле замерзла, — сказала я. — Вы не могли бы по крайней мерс отвернуться, чтобы я могла вылезти и одеться.

— Ладно, — сказал Уилл и повернулся ко мне спиной.

Я подплыла к пристани, залезла по деревянной стремянке на настил и наскоро вытерлась своей футболкой, перед тем как натянуть одежду. Тот, кто пробовал натянуть на непросохшее тело лайкровые шорты, поймет, каких мук мне это стоило.

Когда Уилл повернулся ко мне лицом, я уже зашнуровывала кроссовки.

— Как вы вообще сюда попали? — раздраженно поинтересовалась я. — Ворота были заперты. Кроме того, там висит табличка о том, что проход воспрещен.

Уилл порылся в карманах шорт и вытащил ключи.

— Где вы их раздобыли?

— У Кайла Джернигана. Семейство подумывает о том, чтобы продать это место, а я подумываю о том, чтобы его купить.

— У Кайла? — Я разом побледнела. — Только не говорите мне, что и он здесь.

— Нет, — сказал Уилл. — Я один пришел. Я не думаю, что ваш приятель Кайл любит природу. А как вы здесь оказались? Как я полагаю, вы больше не входите в число привилегированных особ.

Меня колотило от холода. С волос стекала вода, одежда тоже была наполовину мокрой.

— Не ваше дело. — Я пошла от Махони прочь по пристани, намереваясь сесть в машину и уехать.

— Так вы пришли со стороны Баскомба? — Уилл успел меня догнать. — Его участок тоже продается, как я слышал.

Я круто развернулась.

— С какой стати вас заинтересовали эти две полуразвалившиеся халупы? Разве вам мало того, что вы уже приобрели?

— Мне здесь нравится. Приятно и тихо. К тому же если не я куплю эти участки, то это сделает кто-нибудь другой. Джерниганы и Баскомбы имеют в этой бухте шестнадцать лотов. Этого хватит для того, чтобы сделать что-то солидное. С тротуарами и фонарями и прочими прелестями города.

— А что бы вы тут устроили, если бы удалось купить это место?

— Ничего. Может, привел бы в порядок дома немного. Построил бы лодочную станцию. И над пристанью надо немного поработать.

— И это все?

— Все… И вообще, отчего вам так интересно, что я собираюсь делать со своими деньгами?

— На что вы будете тратить свои деньги — меня не волнует. Но зато меня волнует эта бухта. Она для меня кое-что значит, и я не хочу, чтобы все тут оказалось разрушено.

— Я не собираюсь ничего тут рушить. — Лицо Уилла вдруг стало серьезным. — Эй, да вы вся дрожите!

— В машине дрожь пройдет, — сказала я, быстрым шагом направляясь к участку Баскомба.

— У меня есть ключ от домика, — сказал Уилл. — Давайте вместе туда зайдем. Я достану вам полотенце. И сухая одежда там, наверное, тоже есть.

— Нет, — ответила я. — Со мной и так все будет в порядке.

— Вы боитесь, что где-то тут притаился Эй-Джи? Думаете, он выпрыгнет из кладовки? Кили, тут никого нет.

— Я не боюсь столкнуться с Эй-Джи, — довольно резко ответила я. Мне на самом деле было очень холодно. Я чувствовала себя жалкой и несчастной. — Я просто возьму полотенце и отчалю. В городе у меня еще есть дела.

Я следом за Уиллом пошла к домику, но дальше ступеней крыльца идти не стала. Я не в силах была заставить себя смотреть на ту кровать на веранде.

— Давайте обойдем дом и зайдем с парадного крыльца, — предложила я, схватив Уилла под локоть. — В гостиной есть сундук, в котором Джи-Джи хранит полотенца и постельное белье.

Уилл в недоумении приподнял бровь, но последовал моему совету. Ключ подошел к замку, но дверь была затянута паутиной с дохлыми жуками, от которой пришлось избавиться. Дверь распахнулась, и я зашла в дом первой. Я изо всех сил желала продемонстрировать Уиллу, что дом, принадлежащий Джерниганам, меня не пугает. По крайней мере, эта его часть.

Здесь давно никто не бывал. Воздух в гостиной был спертым, тут тоже было много паутины и дохлых жуков. Мебель была покрыта простынями, на всем полулежал толстый слой пыли.

— Неплохо, — констатировал Уилл. Он поднял жалюзи, чтобы в помещении стало светлее.

Кедровый сундук стоял там же, где и всегда. Я открыла его и обнаружила стопку старых, но чистых пляжных полотенец. Взяв первое сверху, я принялась вытирать волосы.

Уилл присел на корточки возле камина.

— Эта штука работает?

— Работала, — сказала я. — Мы тут жарили мясо. Дед Эй-Джи, Чаб, построил трубу из настоящего гранита. Если правильно подобрать дерево для растопки, то этот камин всю комнату прогреет.

— Вы, верно, хорошо тут проводили время, — сказал Уилл. Он поднялся отряхивая пыль со штанов.

— Да, проводили, — сказала я, делая упор на прошедшее время.

— Так что вы делали там, на пристани? — спросил Уилл. — Если серьезно.

— Просто… думала, — сказала я. — Хорошее место, чтобы уйти от реальности. Чтобы побыть одной. Не многие знают о существовании этой бухты. И на лодках сюда никто не заплывает потому, что тут мелко.

Больше я ничего не собиралась ему открывать. Уилл Махони уже видел меня голой. Ни к чему обнажать перед ним еще и душу.

— Мне пора, — сказала я, направляясь к парадной двери.

— Подождите. — Уилл прошел за мной следом и запер дверь. Над головой сгущались тучи, и тяжелые редкие капли уже начали падать с неба.

— Пойдемте, — сказал он, указав на желтый «кадиллак», припаркованный у сарая. — Я подвезу вас к вашей машине.

Мы побежали к машине, и к тому времени, как мы до нее добежали, я успела порадоваться, что на плечах моих оказалось пляжное полотенце.

Уилл остановился у ворот и вышел, чтобы их отпереть. Я пересела на водительское сиденье и подогнала машину так, чтобы Уиллу осталось только запереть за нами ворота.

— Подъезд к Баскомбу чуть дальше по дороге, — сказала я. — Вы действительно подумываете о том, чтобы купить оба эти места? — Подождите. Лучше сперва посмотрите хорошенько. Я знаю, что вам нравится все налаживать, но Баскомб на самом деле сильно запустил свой участок.

Когда мы подъехали к участку Баскомба, Уилл, не выходя из машины, уставился на хижину Баскомба. По лобовому стеклу стекала вода.

— Вы и в самом деле не шутили. Поверенный Баскомба сказал мне, что я смогу купить этот участок очень дешево, но он забыл упомянуть, в каком он запущенном состоянии.

— Возможно, он сам не знал, — сказала я. — Здесь очень давно никого не было. Вине сейчас почти не выходит из дома, а его дети живут далеко и почти не приезжают в Мэдисон.

— А его жена? — спросил Уилл.

— Которая? У него их было три. Лоррейн, от которой у него дети, умерла. Две другие смылись с тем, что смогли у него отхватить.

— Я бы хотел заглянуть в дом, — сказал Уилл. — Ключа у меня нет, но, судя по тому, что мы видим, он мне и не понадобится. Хотите зайти со мной?

— Нет, — поежившись, ответила я.

— Я думал, вам нравятся старые дома.

— Этот дом не такой уж старый, — веско заметила я. — Здесь были фермы, пока власти Джорджии не затопили землю. Скорее всего, этот дом построен примерно в то же время, что и коттедж Джерниганов.

— И когда это было?

— В конце семидесятых — начале восьмидесятых.

— Похоже, крыша все равно прохудилась, — сказал он. — Я, пожалуй, заеду сюда после того, как вернусь в город. Когда погода будет получше.

— Вы уезжаете? Надолго? — спросила я.

— На пару недель. У меня есть дела в Нью-Йорке и еще надо кое с кем встретиться в Южной Каролине и Алабаме. И потом еще через неделю мне надо слетать в Шри-Ланку. Здорово, что я сегодня с вами встретился. Какие у нас планы на ближайшее время в отношении Малберри-Хилл?

— Я заказала мебель для дома, но пока рабочие не закончили, я едва ли что-то могу сделать. Кстати, как вчерашний ужин?

— Прошел.

— Не слышу энтузиазма в голосе.

— Просто… она слишком зациклена на работе. У нее очень много дел. Работает над большой сделкой по покупке недвижимости. Деловая женщина.

— Стефани с кем-то встречается?

— Мы об этом не говорили. Я пригласил ее заехать ко мне на следующие выходные, но она сказала, что у нее другие планы. Благотворительная акция — создается фонд для Гуманитарного общества. Тогда я спросил се насчет следующих выходных, но у нее и на те выходные уже есть планы. Ее фирма развлекает приезжих клиентов.

— Но дом ей понравился?

— Думаю, да. По ней точно не скажешь. — Уилл постучал подушечками пальцев по приборной доске своего «кадиллака». — Мне хочется, чтобы мы просто продолжали работать над домом. Если Стефани увидит его теми же глазами, что и я, — дело пойдет. — Он схватил меня за руку. — Вы ведь успеете к сроку, верно?

Я вздохнула.

— Если ваши рабочие успеют, то и я смогу. Мы должны закончить к Рождеству, верно?

— Что? Нет! Я же сказал вам — ко Дню благодарения!

— Вы сказали мне — к Рождеству, — повторила я, сжав зубы. — И даже это почти невозможно.

— Так постарайтесь, — сказал Уилл.

Я подвинула «кадиллак» как можно ближе к своей машине.

— Это невозможно.

— Вы сделаете это, — сказал Махони. — Если у вас возникнут проблемы, если вам понадобятся деньги, пока меня не будет, просто позвоните Нэнси в офис. Она со мной свяжется.

Я открыла дверь машины и вышла.

— День благодарения, — сказал Уилл, перемещаясь на водительское кресло.

Я хлопнула дверцей прямо перед его носом.

Глава 41

Глория подняла глаза от работы, окинула меня взглядом и рассмеялась.

— В чем дело? — спросила я, положив на стол цветной карандаш.

— Видела бы ты свое лицо. Жаль, что у меня нет при себе фотоаппарата. Тебя так раздражает то, что ты рисуешь?

Я взяла в руки другой карандаш и принялась вертеть его между пальцами.

— Я в растерянности. Я просто не могу сделать то, чего от меня ждет Уилл. Но он так хочет, чтобы я это сделала, что просто не знаю, как быть. Не могу его подвести.

Глория встала и подошла к моему столу. Через плечо посмотрела на тот рисунок, над которым я трудилась все утро. Я пыталась изобразить то, как должна выглядеть гостиная второго этажа в Малберри-Хилл. Гостиная получилась прекрасной. Диван с пышными подушками, обюссонский ковер на полу теплых оттенков зеленого с золотом, встроенные книжные полки и огромное венецианское зеркало, которое и задавало настрой всему помещению.

— Что тут невозможного? — спросила Глория. — Чудная комната. Любому понравилась бы.

— Нет, не любому, — поправила я Глорию. — Надо, чтобы она понравилась Стефани Скофилд. Она должна понравиться ей настолько, чтобы она захотела бросить свою прежнюю жизнь в Атланте и переехать сюда.

— Разве ты не на Уилла работаешь? — спросила Глория. — Пусть он сам думает, как ему уломать эту дамочку. Он за ней ухаживает, а ты работаешь на своего клиента.

Ухаживает… Старомодное слово, но оно отчего-то проняло меня. Я тоже хочу, чтобы за мной ухаживали.

— Он ее уже две недели не видел. И он несчастен. Он даже дошел до того, что поехал за ней вечером в Атланту, чтобы сводить в ресторан. И это при том, что рано утром ему надо было приехать на завод с утра — там было совещание. Он сам говорил, что ненавидит Атланту. Да, этот мужчина крепко влип.

Глория похлопала меня по плечу.

— Ты ничего не можешь тут поделать, — напомнила она мне. — Твоя работа состоит в том, чтобы сделать ему дизайн дома. И все. Точка.

— Он ждет от меня большего, — сказала я. — Бедняжка думает, что я могу заставить се влюбиться в дом, а потом и в него.

— Ну что же, тебе это не по силам. — Глория подошла к кофеварке и налила себе кружку кофе. Запах свежемолотого французского кофе наполнил студию. — Хочешь, и тебе сделаю?

— Запах божественный, — сказала я, но покачала головой. — Хотела бы я, чтобы Стефани действительно увидела этот дом. Почувствовала его дух. Знаешь, как учат на курсах по маркетингу? Вы не можете продать стейк отдельно от шипения мяса на сковородке…

— Знаешь, может, тебе стоит добежать до супермаркета и купить пачку цветных мелков с запахом клубники, из тех, что делают для детей, — со смехом предложила Глория.

— Только не клубника, — сказала я, но мысль Глория мне подбросила неплохую. Я снова взяла в руки карандаш и принялась рисовать. Я изобразила изящную женщину в золотистом халате, сидящую напротив венецианского зеркала. Я изобразила ее спиной к зрителям, но догадаться, кто она такая, было нетрудно. На оттоманке между диванами я изобразила маленькую коричнево-белую собачку. Склонив голову набок, я немного подумала, стерла нарисованное и кое-что подправила. Да, теперь собачка стала вполне узнаваемой. Такса. Карликовая такса.

Я с удовольствием поставила подпись в правом нижнем углу наброска. Готово! Подошла к ксероксу и сделала пару копий. Оригинал я положила в папку, которую собиралась отправить сегодня попозже на «Лавинг кап» для утверждения. Еще одну копию я убрала в папку, которую должна оставить себе для портфолио. Третью копию я свернула в рулон. Нашла кусочек золотистой тесьмы и завязала бантиком. Опустив рулон в специальный почтовый тубус, я направилась к двери.

— Куда ты идешь? — спросила Глория. — И почему у тебя такой счастливый вид?

— Я иду на почту, чтобы отправить стейк вместе с шипением Стефани Скофилд, — объявила я.

До полудня было еще далеко, а солнце уже жарило вовсю. Я чувствовала жар, поднимающийся от асфальта сквозь тонкие подошвы сандалий. Я перебежала перед парочкой машин и пересекла площадь. Выйдя на Вашингтон-стрит, я обогнула старое здание суда и оказалась перед почтой. Сегодня там работала только одна девушка, и передо мной выстроилась очередь из четырех человек, но здесь было так божественно прохладно — спасибо тому, кто придумал кондиционеры, — что уходить никуда не хотелось. Я прикупила еще несколько марок и уже на выходе из почтового отделения столкнулась с Джи-Джи Джерниган.

Почему я отправилась сюда лично, а не позвонила курьеру? Зачем мне вообще понадобились эти марки? И, наконец, почему я не догадалась нацепить очки и черный парик?