ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Вначале они шли молча, наслаждаясь свежим воздухом, солнцем, пробивавшимся сквозь плотные кроны над головой, и тишиной. Джайлс не спешил начать разговор, и Аннабелле тоже не хотелось нарушать это состояние покоя. Все же она не удержалась:

– Джайлс, могу я задать вам вопрос?

– Разумеется. Хотя я не уверен, что отвечу на него.

Ее это не остановило.

– У меня нет желания испортить весьма приятную прогулку, но что вы задумали?

– В каком смысле?

– Я же не глупая и все вижу. Могу ли я узнать, почему вы приняли столько мер предосторожности?

– Предосторожности?

– Неужели все это только из-за того, что вы не хотите спускать с меня глаз?

– Это, конечно же, было бы чрезмерно?

– Сначала я так и подумала, – продолжала Аннабелла, стараясь говорить спокойно, – когда еще в Лондоне не могла и шагу ступить, чтобы не натолкнуться на Госса. Я сердилась на беднягу, а он что-то лепетал в оправдание и извинялся.

– Госс мне про это не говорил.

– Он не хотел вас огорчать, Джайлс. Всем известно, как он вам предан. Ему, наверное, было неприятно шпионить за хозяйкой.

– Он не шпионил за тобой.

– Я это потом поняла. Вы ведь велели ему меня охранять. Я права?

Он с восхищением взглянул на нее.

– Еще как, Розабелла!

– Ну вот, только я не сразу это сообразила. Сначала пришла в ярость от вашего внезапного решения отменить все предыдущие приготовления и отвезти нас в Бакстон. Но позже поняла: у вас были на то серьезные причины. А когда снова стала думать о поведении Госса, то пришла к весьма странному заключению – вы делаете это ради меня.

– Боюсь, что ты себе льстишь. Тут иные причины.

– Рада это слышать! Зная ваше мнение обо мне, я мучилась догадками: почему вы причинили себе столько беспокойства? Не скажете мне, почему вы полагаете, что я нуждаюсь в защите?

Джайлс ответил не сразу.

– Этот разговор должен остаться между нами, Розабелла. Я не хочу, чтобы тетя Лаура беспокоилась. Ты даешь мне слово?

Аннабелла усмехнулась.

– Если вы ему поверите.

– В том, что касается тети Лауры, я не сомневаюсь в твоих благих намерениях. То, что я намерен тебе сказать, ее испугает.

– Тогда можете положиться на меня – я не проговорюсь.

– Хорошо.

Казалось, что Джайлс не знает, с чего начать. Аннабелла ждала, боясь порвать хрупкую нить беседы, которая соединила их после долгих дней молчания.

Наконец он произнес:

– Твой приятель Фолкирк очень опасен, Розабелла. Тебе это известно?

Аннабелла вспомнила ужас, охвативший ее в присутствии этого человека. Вероятно, страх исходил от сестры и каким – то непонятным образом вселился в нее. Она ответила:

– Он вовсе не мой приятель, Джайлс. И никогда им не был. Я всегда считала его опасным. – (Он пристально посмотрел на нее.) – Это правда, – сказала она, чувствуя себя весьма неуютно под его изучающим взглядом. – Хотя я знаю, что вы мне не верите.

– Хотел бы поверить!

– Джайлс, путешествие в Бакстон будет очень неприятным, если мы не придем к какому-нибудь соглашению. Учитывая, что нам предстоит затратить вдвое или втрое больше времени на дорогу…

– Почему ты так считаешь?

– Это очевидно. Вы ведь хотите, чтобы нас никто не выследил, не правда ли? Подозреваю, что и конюхи наши смотрят не только за лошадьми… Это все из-за Фолкирка, да?

– Розабелла, умерла моя мачеха.

– Леди Стантон? Но как?.. – Аннабелла в ужасе остановилась.

– Ее убили. Думаю, что это постарался Фолкирк.

– Убили? О Господи! Не может этого быть! Фолкирк не мог…

– Я уверен, что он от нее отделался, ибо она слишком много знала. И тебе угрожает такая же опасность… Ради Бога, Розабелла, не защищай его!

Потрясенная, Аннабелла отвернулась.

– Я его не защищаю! Почему вы мне не верите? – Джайлс молча наблюдал за ней. Наконец она с трудом произнесла: – Я благодарна вам за то, что сказали мне о своей мачехе. Представляю, как вам было тяжело говерить о ней. Я очень сожалею. Почему вы считаете, что я тоже в опасности?

– Потому что тебе известна связь между Фолкирком и Селдером.

– Но и вам она тоже известна!

– Фолкирк про это не знает. К тому же я смогу за себя постоять.

– Какое все это имеет значение?

– Огромное! Фолкирк – уважаемый в свете человек, он везде принят, и у него большие амбиции. Вот-вот он станет лордом Банагером. Любая связь с именем Селдер его погубит. Селдер был главой шайки негодяев и подонков, способных на немыслимые преступления, в том числе и на убийство. Одной из жертв стал Стивен. Не надо говорить, что ты этого не знаешь!

Аннабелла посмотрела на него невидящим взором, и Джайлсу показалось, что она сейчас потеряет сознание. Он взял ее за руку, но она отстранилась.

– Мне надо немного посидеть, простите… – Мертвенно-бледная, Аннабелла присела на скамью и, словно забыв о существовании Джайлса, пробормотала: – Я ничего не знала… Почему она мне не рассказала?..

Он с трудом поборол нахлынувшее на него желание обнять ее и утешить. Вполне возможно, что Розабелла Ордуэй не знала обо всех преступлениях Селдера. Так говорила и Нелли Марсден. Однако следует в этом окончательно убедиться, одернул себя Джайлс.

Спустя несколько минут он мягко произнес:

– Извини, если мои слова тебя потрясли, Розабелла. Как видно, Стивен скрывал от вас обеих большинство своих дел. Сомневаюсь в том, чтобы тетя Лаура рассказала тебе еще что-нибудь.

Аннабелла подняла на него глаза. О чем он? И тут поняла, что Джайлс, к счастью, неправильно истолковал вырвавшийся у нее возглас: «Почему она мне не рассказала?» Он подумал, что она имела в виду тетю Лауру. Аннабелла совладала с побуждением тотчас же сказать ему всю правду, встала и, стараясь говорить без волнения, произнесла:

– Простите меня. Мне уже лучше. Я просто была потрясена. Пойдемте дальше?..

– Возьми меня под руку.

– Нет, спасибо. Я вполне могу идти сама.

Теперь уже он неуверенным тоном сказал:

– Розабелла, возможно, у нас не будет другого случая поговорить наедине. Может, мы еще побеседуем?

– Да, конечно. – Аннабелла снова села.

– На балу у Марчантов Фолкирк упоминал о бумагах, подчеркивал их важность. Тебе что-нибудь об этом известно?

Аннабелла не представляла, что ответить. Она-то ничего о них не знает, но Роза может знать!

– Я не помню, Джайлс, – выдавила она.

Однако он заметил ее колебание и уже намного сдержаннее произнес:

– Жаль. Это могло бы мне помочь.

– Джайлс, почему мы едем в Бакстон? Разве не лучше изобличить Фолкирка, а не убегать от него?

– Я все равно с ним разделаюсь. В Лондоне уже этим занимаются… Но у меня есть другие заботы: ты и тетя Лаура, твоя жизнь и ее.

– Вы действительно считаете, что есть риск?

– Фолкирк жесток и к тому же испуган, а это опасное сочетание. Я хочу его уничтожить и в то же время скрыть, насколько возможно, гнусные дела Стивена. Не только ради тети Лауры – моя мать тоже была Ордуэй. Я должен сделать все, чтобы защитить родовое имя. И еще мне надо повидать отца.

– Вы хотите сами сообщить ему о смерти вашей мачехи?

– Да, и нам пора помириться. Ведь именно Венеция стала предметом нашей распри.

– Разве? Тетя Лаура говорила, что ваш отец был недоволен тем, что вы приобрели семейные угодья, когда он их выставил на продажу…

– Она касалась этой темы? Поистине верно, что женщина не умеет держать язык за зубами!

– Джайлс, тетя Лаура сказала мне об этом, только чтобы оправдать ваше поведение.

– Мое поведение?

– Да. Она отнесла ваше постоянно плохое настроение и излишне повелительные манеры за счет того, что вы не доверяете женщинам… поскольку в вашей семье имелся печальный опыт.

– Теперь мы знаем, что мое недоверие было вполне оправданным. Не так ли, Розабелла?

Аннабелла с раздражением вздохнула и спросила:

– Как долго мы пробудем в Бакстоне?

– Месяца два.

– У меня есть предложение. Вы заявляете, что моя жизнь находится в опасности. Это само по себе неприятно, и путешествие обещает быть неспокойным, несмотря на все ваши предосторожности. Но нам будет еще хуже, если всю дорогу до Бакстона и обратно мы станем друг другу грубить! Неужели мы не можем заключить «мирный договор» на эти два месяца? Я постараюсь не раздражать вас, а вы в свою очередь – не слишком меня порицать. Джайлс, давайте хотя бы на такой короткий срок будем по-доброму относиться друг к другу. Или, по крайней мере, проявим взаимную вежливость! Что вы на это скажете?

Он с сомнением взглянул на нее и, подумав, произнес:

– Полагаю, ты права. Как бы мне этого ни хотелось, но я не могу тебе верить, Розабелла. Против тебя слишком много улик. Но, – он протянул руку, – я согласен заключить перемирие.

Погода держалась замечательная, и путешественники не спеша преодолевали расстояние до Эйвенелла. Настроение у всех было отличное. Однако, когда они въехали во двор уютной гостиницы неподалеку от владения лорда Стантона, Джайлс помрачнел. Аннабелле хотелось поддержать его перед предстоящим посещением отца, но она не знала, как это сделать. Ее попытка привлечь внимание Джайлса красотами пейзажа оказалась безуспешной.

– Не обижайся, Анна, – прошептала ей леди Ордуэй. – Его угнетает визит к отцу.

Она и сама думала об этом: о том, как трудно будет Джайлсу сообщить отцу о смерти его жены.

– Подождем до завтра, тетя Лаура, – вздохнула Аннабелла.

Джайлс устроил их в гостинице и уехал в Эйвенелл. Вид у него был такой, словно он отправился на поминки.

По мере того как приближались стены и башни Эйвенелла, у Джайлса становилось все тяжелее на душе. В детстве он провел здесь много счастливых дней, но над этими воспоминаниями нависала зловещая тень мачехи. И вот теперь он приехал, чтобы сообщить отцу, что она мертва. Подъездная аллея круто поднималась вверх, и Джайлс, как обычно, спешился у привратницкой. Он шел, глубоко задумавшись, по извилистой аллее вдоль живой зеленой изгороди. Теперь-то Джайлс осознавал, что лорд Стантон давно пожалел о своей несчастной женитьбе, но гордость и высокомерие мешали его душе наполниться состраданием к отцу. В свете ошибались, считая, что лорд Стантон возмущен покупкой Джайлсом земель, которые он так глупо утратил. Корни их разрыва гнездились в непочтении и презрении сына к отцу.

Повзрослев и поумнев, Джайлс понял наконец чувства отца. Теперь и он узнал, что такое презирать женщину за ее прошлые поступки, за возможные будущие грехи, за то, что она лгунья, но, вопреки всему, быть ею очарованным. Встретив Розабеллу Ордуэй, он попался на эту сладкую приманку. Несмотря на все то, что он о ней знал, ему приходилось с огромным усилием обуздывать желание позвать ее, заставить улыбнуться ему, поговорить с ним и посмеяться. Наконец он понял безрассудную страсть отца к Венеции Стантон, и ему стало стыдно за свою непримиримость.

Он дошел до входной массивной дубовой двери, где его встретил пожилой камердинер отца.

– Добрый вечер, Хауэлз. Как дела?

– Очень хорошо, мистер Джайлс. Лорд Стантон ждет вас в маленькой гостиной. Если позволите сказать, то мы весь день с нетерпением ждем вас.

Джайлс улыбнулся.

– Спасибо. Отец здоров?

– Он неплохо себя чувствует, но уже не так бодр и не часто встает с кресла.

– Мне необходимо с ним поговорить. Он сможет?

Хауэлз с беспокойством посмотрел на Джайлса.

– Сможет, но… простите меня, мистер Джайлс, это обычный разговор? В прошлый раз…

– Знаю-знаю. В прошлый раз у нас произошел ужасный скандал. Всей округе стало известно, что Стантоны снова поругались!

– Дело не в этом, мистер Джайлс. Ваш отец тогда очень расстроился и, после того как вы уехали, заболел. А он ведь уже не молод. Боюсь, что новый такой же разговор не принесет ему пользы…

– Я постараюсь, чтобы этот разговор был иным, Хауэлз.

– Рад это слышать. – Камердинер прошел вперед по коридору и открыл дверь. – Мы приготовили вам ваши прежние покой, сэр. Желаете что-нибудь перекусить?

– Не сейчас, попозже. Но вот кружка эля мне не помешает. Принеси ее в маленькую гостиную. Я приду туда через несколько минут.

– Хорошо, сэр. Буду вас ждать.

Когда Джайлс подошел к покоям лорда Стантона, Хауэлз уже стоял у двери в маленькую гостиную. Увидя Джайлса, он открыл дверь и тихо произнес:

– Полковник Стантон, милорд.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Джайлс вошел. Комната, в которой он оказался, была красива и просторна, хотя и называлась «маленькой гостиной». Панели серебристого дерева украшали стены, а огромные створчатые окна выходили на террасы, спускающиеся в долину. Джайлс вспомнил, как в прошлом, когда летними вечерами распахивали окна, было слышно журчание воды в реке. Сейчас окна были закрыты, и, хотя еще не спустились сумерки, шторы скрывали вечернее солнце. У камина стояло большое кресло с подголовником, а рядом – стол.

– Ну входи же, входи, не тяни время. Мы уже битый час тебя ждем.

– Простите, сэр. Я должен был сначала устроить леди Ордуэй с невесткой.

– Они остановились в «Гербе Стантонов», полагаю?

– Да.

– Хмм.

Хауэлз, с кружкой эля и вином для хозяина, вошел вслед за Джайлсом. Он налил вина и удалился, бросив на гостя выразительный взгляд. Тем временем Джайлс рассмотрел отца: в кресле сгорбилась исхудалая фигура с запавшими темными глазами.

– Как вы себя чувствуете, сэр? Хауэлз считает, что вы не вполне здоровы.

– Хауэлз рассуждает, как старуха. Можете обо мне не беспокоиться, сэр. Вы же здесь не для того, чтобы справиться о моем здравии. У вас, несомненно, какие-то важные дела.

– Нет, отец. Я просто приехал вас навестить и хочу с вами поговорить.

– Хмм. Неужели? Но я не склонен к беседе.

Джайлс вздохнул и решительно произнес:

– Отец, недавно произошли события, которые… которые заставили меня обдумать прошлое, и я пожалел о некоторых своих словах и поступках. Мне бы хотелось, чтобы вы меня простили.

Лорд Стантон выпрямился и поднял голову.

– Ну и ну, черт возьми! Что этому причиной?

– Многое. Но прежде я должен… – Джайлс замолчал, подбирая нужные слова. – Извините, но у меня для вас одно известие… Надеюсь, оно вас не очень сильно огорчит. В общем, Венеция умерла.

– Кто?

– Венеция, отец. Ваша бывшая жена.

– Да? – Лорд Стантон некоторое время ничего не говорил. Хмурое выражение на его лице сменилось печалью, а затем облегчением. – Значит, она умерла. И ты пришел, чтобы поздравить меня с этой потерей?

– Нет. Хотя не стану кривить душой – скорби я не испытываю, – ответил Джайлс.

– Хмм. – Лорд Стантон отвернулся и, помолчав, сказал: – Конечно, ты прав. Я потерял из-за нее голову, а потом об этом же и пожалел.

– Возможно, вы повели себя неумно, сэр, но это человеческая слабость. Я же осудил вас, забыв об уважении.

Джайлс не сводил с отца глаз, а тот сердито посмотрел на сына, думая, что он насмехается. Наконец лорд Стантон сказал:

– Как ты мог поступить иначе? Ты был ребенком.

– Я говорю о том, что было позже, а ребенком я не думал о вас плохо. Я любил вас, любил свой дом и был ужасно несчастлив, когда вы отослали меня. Я ведь не понимал, почему.

Лорд Стантон сурово посмотрел на сына, затем его взгляд сделался печальным.

– Видишь ли, Джайлс, я очень скоро понял, что совершил ошибку. Но не хотел в этом признаться и решил ничего не менять. А это значило – смириться с ее образом жизни и принимать ее друзей. Но я не мог допустить, чтобы они совратили тебя, поэтому был вынужден расстаться с тобой.

– Теперь я это понимаю.

– Понимаешь? Хмм.

– Я бы хотел, чтобы мы забыли о прошлом. Вы сможете, отец? Вы простите мои резкие слова, когда мы виделись в последний раз?

Лорд Стантон явно боролся с собой.

– Значит, ты признаешь, что виноват? – грубовато спросил он.

– Да. Полностью.

– Вы вели себя чертовски дерзко, сэр. И не только тогда.

– Я был зол. Но мне не пристало проявлять такую непочтительность. Мы оба с характером, сэр.

– Ладно-ладно. Виноваты мы оба – и ты, и я. Ты надолго приехал?

Поняв, что извинение принято, Джайлс с облегчением сел.

– Как я вам уже писал, я сопровождаю тетю Лауру в Бакстон.

– Хмм. И она сейчас в «Гербе Стантонов»? С вдовой сына?

– Да. Я подумал, что для вас будет обузой…

– Какая ерунда! Привези их в Эйвенелл! Хауэлз в состоянии их удобно устроить. А если понадобится, то наймем прислугу.

К удивлению Джайлса, глаза у лорда Стантона заблестели, голос зазвучал твердо, он выпрямился в кресле. Дряхлого старика как не бывало. Что тому причиной? Неужели примирение с сыном? Джайлс был растроган, у него сдавило горло, слова не шли.

– Нас много, – наконец произнес он. – У тети Лауры горничная и лакей. Мы путешествуем в моей карете и на собственных лошадях, так что еще имеются кучер и два конюха. И, конечно, Госс.

– Господи! Ты что, слишком важная персона, чтобы ехать, как все? Почтовые тебе не подходят?

– Не в этом дело, сэр. Завтра я вам все расскажу.

– В Эйвенелле достаточно места. Я скажу Хауэлзу, и он обо всем позаботится.

– С вашей стороны, отец, это огромная любезность.

– Глупости! Эйвенелл покроет себя позором, если гости Стантонов остановятся на постоялом дворе! Привези их завтра же, как только дамы встанут.

– Благодарю вас, сэр. А теперь скажите, как вы на самом деле себя чувствуете?

То утро, когда Джайлс возвращался из Эйвенелла, выдалось ясным. Сквозь густую листву поблескивала, отражая солнечные лучи, вода в реке. Джайлс остановился и огляделся. Его окружали родные места: холмы, вересковые пустоши, луга, скалы и реки. Они простирались на мили и переливались зелеными, серыми, фиолетовыми и коричневыми оттенками. Джайлс с радостью прислушался к звуку воды, которая струилась тысячами крошечных ручейков с верхушек холмов и, огибая огромные валуны, журчала по гальке в устье реки.

Много лет он приезжал сюда с чувством потери и обиды. На своей земле он был чужим. Теперь произошло примирение с отцом – и чудесным образом все вокруг преобразилось. Джайлс с радостью ощутил, что он дома и сможет непредубежденно взглянуть на свои другие проблемы, главными из которых были Розабелла Ордуэй и его чувства к ней.

В Вуберне она предложила ему заключить перемирие, и он согласился, так как путешествовать в обстановке враждебности и недоверия было крайне неуютно. Но в основном его отношение к ней не изменилось. Она оставалась женщиной, предавшей его кузена и лгавшей потом, чтобы обелить себя. Он по – прежнему подозревал, что она намеренно кокетничала с ним. В глубине души, однако, он чувствовал ее власть над ним и презирал себя за слабость.

Но неожиданно подобные мысли показались ему низкими. В это утро он подумал, что Розабелла Ордуэй не такая уж негодяйка. Интуитивно он чувствовал, что прав. Тайна ее отношений с Фолкирком до конца не раскрыта, и вполне может всплыть объяснение, оправдывающее ее. Одно ясно – Розабелла Ордуэй запала ему в душу, как никакая другая женщина. Так, может, стоит прислушаться к внутреннему голосу?

Но тут облачко закрыло солнце, и Джайлс нахмурился. Он знавал весьма достойных людей, которые дали волю своим чувствам. Отец, к примеру. Будь прокляты все женщины! Без них жизнь намного проще. Наверное, пока не прояснится дело с Фолкирком, разумнее не поддаваться эмоциям и инстинктам. Но ведь он может позволить себе просто получать удовольствие от общения с Розабеллой Ордуэй?

Леди Ордуэй и Аннабелла тоже встали рано. Постоялый двор располагался около реки, и леди Ордуэй не могла спать из-за шума воды.

– Я никогда не любила деревни, Анна. Уж очень шумно. Городская жизнь мне больше подходит.

– Тетя Лаура! Люди, стремясь к уединению и покою, уезжают в деревню! А вы говорите о шуме.

– Они ошибаются. Река грохочет, а сегодня утром за окном кричала целая стая птиц. Лучше бы мы поехали в Бат!

– Нет, здесь очень красиво! – Аннабелла выглянула в окно. – А вот и Джайлс! Интересно, как он?

– У него веселый вид.

Джайлс поднял голову, увидел их, и его лицо озарилось улыбкой. У Аннабеллы подпрыгнуло сердце. Коли бы он всегда так смотрел на меня, подумала она. На минуту ею овладела мечта о том, как они вдвоем с Джайлсом… Но это лишь мечта! Она с кислым видом последовала за леди Ордуэй завтракать.

– Доброе утро, Джайлс. Ты хорошо спал?

– Хорошо, тетя Лаура.

Они обменялись вежливыми приветствиями, а затем Джайлс передал им приглашение отца остановиться в Эйвенелле.

– Как любезно с его стороны, – сказала леди Ордуэй. – А как далеко Эйвенелл от реки?

– Он расположен довольно высоко над рекой. Но мне кажется, что вы там бывали раньше.

– Один раз, и очень давно. Я почти ничего не помню.

– Тетя Лаура не могла всю ночь уснуть из-за журчания реки, Джайлс, – насмешливо объяснила Аннабелла. – Она считает, что в деревне очень шумно.

– Я позабочусь, чтобы вас поместили в покои, выходящие на другую сторону, – пообещал Джайлс.

В конце концов леди Ордуэй дала себя уговорить, и спустя час они уехали.

Лорд Стантон ждал их.

– Дорогая леди Ордуэй! Лаура! Какая честь! Прошло, кажется, двадцать пять лет с нашей последней встречи!

– Больше, лорд Стантон. Это было вскоре после того, как я вышла замуж за сэра Джона. – Она огляделась. – Эйвенелл не изменился…

Хауэлз показал гостям их комнаты. Леди Ордуэй, тут же сославшись на усталость, прилегла.

Аннабелла вышла. В малой гостиной она встретила Джайлса. Он ей улыбнулся.

– Ну, как вы? – спросила Аннабелла. – Помирились с отцом?

– Да. Смерть Венеции предоставила мне такую возможность… Нет, пожалуй, она послужила толчком…

– Мне кажется, отношения с родителями часто бывают трудными. Мой отец почти не замечает моего существования.

– Но это ведь неудивительно.

– Почему?

– Ну, ты ведь большую часть жизни провела в Лондоне, с тетей Лаурой, отца видела нечасто.

– Что? А, да! Конечно! – поспешно ответила Аннабелла.

На следующий день после их прибытия в Эйвенелл Джайлс ускакал в Бакстон, чтобы посмотреть на снятые там комнаты и поговорить с Грегсоном, который ждал, когда они приедут. Вернулся он к обеду.

После того как стол был накрыт для десерта, Джайлс сообщил, что в Бакстоне вспышка инфлюэнцы.

– Вы должны оставаться здесь, пока эпидемия не кончится, Лаура, – тотчас заявил лорд Стантон.

– Но мы не можем так надолго затягивать свой визит!

– Не говорите глупостей – я в восторге от вашего приезда! Я не позволю вам и этому прелестному юному созданию подвергнуть себя опасности! Нет-нет, я настаиваю. Через две недели эпидемия кончится.

Леди Ордуэй беспомощно взглянула на Аннабеллу.

– Лорд Стантон очень добр, раз приглашает нас погостить, тетя Лаура. Он прав. Глупо рисковать. Вода в Бакстоне никуда не денется. А здесь так красиво!

– Вам тут нравится? – спросил довольный лорд Стантон.

Аннабелла улыбнулась. За один день пребывания в Эйвенелле она успела почувствовать себя непринужденно с хозяином.

– Я не очень много видела, сэр. До сих пор я жила только в Беркшире – ну и в Лондоне, разумеется, – но здесь мне очень нравится.

– Слышишь, Джайлс? Ты предпочитаешь Европу, Лаура, я знаю, любит Лондон, а вот у этой юной леди вкус получше! – Он лукаво посмотрел на Джайлса и леди Ордуэй. – И к тому же ей, кажется, нравишься ты.

У Аннабеллы перехватило дыхание, а Джайлс с улыбкой сказал:

– Отец, я должен тебя разочаровать. Эта юная леди почти не знает сельской местности. Но надо отдать должное ее очаровательной манере говорить приятное.

– Мое восхищение искренне! – с жаром запротестовала Аннабелла. – Я, конечно, хочу сказать приятное лорду Стантону – и это вполне естественно, – однако я не могу допустить, чтобы из-за своей привязанности к сыну он обманывался на мой счет. – Она повернулась к хозяину: – Я благодарна полковнику Стантону за его помощь и поддержку в последние месяцы, но должна признаться, что он с трудом может понравиться. Армейская жизнь способствовала развитию его природной властности, а это малоприятно!

– Роза! – воскликнула шокированная леди Ордуэй, но Аннабелла стояла на своем:

– Надеюсь, вы простите мою откровенность, сэр?

– Разумеется, прощу! Я прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. Он немного высокомерен, не так ли?

– Да.

Лорду Стантону доставлял удовольствие этот обмен колкостями.

– А вы с характером и не потерпите, чтобы вас подавляли?

– Пытаюсь сопротивляться. Но я всего лишь женщина…

– Всего лишь? Ты недооцениваешь себя, Розабелла, – заметил Джайлс.

– Лорд Стантон, просто не представляю, что вы подумаете о моей невестке, – вмешалась леди Ордуэй. – Обычно она не забывает о приличиях. Джайлс, милый мальчик, был очень добр к нам обеим.

Высказав свое мнение, Аннабелла решила и дальше не уступать. Перепалка доставляла и ей удовольствие.

– Вы не считали его «милым мальчиком», когда он в одно мгновение передумал ехать в Бат и потащил нас в Бакстон, тетя Лаура. Разве не так?

– Не совсем. Хотя он немного исправил положение: коробки с нашими вещами здесь, но все остальное отправлено в фургоне в Бат. Я, кажется, еще не поблагодарила тебя за это, Джайлс. – Она с улыбкой повернулась к нему.