Однако страстная тяга не уменьшилась; скорее, она даже возросла.
Пройдут долгие месяцы, прежде чем Сэммз сможет думать о тисните — и даже просто о предметах с пурпурным оттенком — без того, чтобы у него не перехватывало дыхания и непроизвольно не напрягались мышцы. И годы пройдут, пока он сможет забыть то, что произошло с ним у этого стола, в этой комнате; годы — пока он не загонит эти воспоминания в самые темные глубины своего разума.
Он вдруг понял, что может произойти непоправимое, и это придало ему сил. Пальцы Сэммза уже дотянулись до капсулы, но вместо того, чтобы схватить ее, он резким движением толкнул наркотик по гладкой поверхности стола в сторону Геркаймера.
— Убери-ка отсюда эту гадость, приятель! Еще одна попытка может стать последней в моей жизни, — затем он обернулся в сторону Моргана и произнес:
— Вряд ли сам когда-нибудь проходил подобную проверку — я-то уж ему, во всяком случае, не поверю ни на грош.
С заметным усилием секретарю удалось сдержать язык за зубами, однако Морган на этот раз не промолчал.
— Что-то вы разговорились, Олмстед. Можете встать? Крепко ухватившись обеими руками за крышку стола, Сэммз с огромным трудом поднялся на ноги. Стены комнаты вращались словно в бешеной карусели, причем каждая вещь и каждый предмет непостижимым образом кружился по своей собственной, совершенно непредсказуемой траектории; голова раскалывалась от невыносимой боли, с каждым мгновением угрожая превратиться в готовую к взрыву бомбу; перед глазами плавали странные черные и белые пятна, мелькали разноцветные радужные сполохи. Он с усилием оторвал одну руку от стола… потом другую… и рухнул обратно в кресло.
— Еще не совсем, — ответил он, стиснув зубы. Сенатор Морган, хотя пытался скрыть это, был поражен — не тем, что подопытный упал в кресло, но тем, что он вообще смог приподняться свое тело хотя бы на дюйм. Назвать его «тигром» — значило не сказать ничего: этот Олмстед на семь восьмых был настоящим динозавром!
— Обычно людям требуется несколько минут, чтобы оправиться от шока, — заметил Морган, — одним больше, другим — естественно, меньше. Но что привело вас к выводу, что Геркаймер не подвергался такой проверке?
Снова две пары глаз впились друг в друга, но на этот раз безмолвный поединок был гораздо длительнее.
— А что думаете вы? — проговорил, наконец. Сэммз. — Знаете, как мне удалось дожить до своего возраста? Только потому, что я частенько помалкивал.
Перед тем, как ответить, Морган сорвал обертку с венерианской сигары, крепко зажал ее в зубах, зажег и выпустил три колечка дыма.
— Понимаю. У вас аналитический склад ума. Ладно, давайте оставим пока Геркаймера в покое. Не возражаете, если мы перейдем к делу?
— Почему бы и нет? Из того, я слышал, следует, что вы всегда были в верхнем эшелоне. А я всегда предпочитаю говорить напрямую с хозяином.
— Добрая старая лесть, а? — Морган позволил себе изобразить тщательно отмеренную порцию презрения. — Как выжить в этом жестоком мире: совет первый — подмазать начальника.
— Великолепный совет, сенатор, но не должен же я относиться к вам, как к обидчивой барышне, — Сэммз, почти уже вернувшийся в норму, заговорщицки улыбнулся. — Мы оба понимаем, что пришли сюда не из детского сада.
— Возможно, возможно, — процедил Морган; обычно при таком тоне его подчиненные едва не теряли сознание от страха, однако этот Олмстед был, судя по всему, крепким орешком. — Но повторять глупости не советую… это может оказаться вредным для вашего здоровья.
— Ну, я готов гарантировать, что опасность меня не подстерегает. Я еще не нанялся к вам на работу, верно?
— Послушайте, вы что же — воображаете, будто вам удастся покинуть это здание живым без моего разрешения?
— Если говорить откровенно — да. Разумеется, у вас тут полно вооруженных людей, ну и что с того?
— Что с того? — ядовито-вкрадчивым тоном повторил сенатор Морган.
— Вот именно: что с того? — Олмстед продолжал оставаться абсолютно невозмутимым. — Мне, знаете ли, пришлось побывать во многих местах, и я цеплялся за материнскую юбку только в самом нежном возрасте… К сожалению, он миновал черт знает сколько лет назад.
— Понимаю, понимаю… Вы хотите сказать, что не боитесь пустых угроз… И вы проверяете меня — так же, как я проверяю вас. Знаете что, вы начинаете мне нравиться, Джордж! Думаю, что я догадался и прочих ваших соображениях… — Сенатор помолчал, и вдруг резко распорядился:
— Ну, выкладывайте!
— Любой человек, который собирается стать моим боссом, должен быть покрепче меня. В противном случае я не взялся бы за работу, которую он предлагает.
— Довольно искренне. Боже, вы мне действительно очень нравитесь, Олмстед! — крупное лицо Моргана озарилось улыбкой, он встал, сделал несколько широких шагов и энергично по-1ряс руку гостя. Сэммз, внимательно наблюдавший за ним, так и не смог оценить, насколько этот энтузиазм был показным. — Вы хотите иметь эту работу? Когда вы можете приступить?
— А разве я уже не начал? Два часа назад, сэр?
— Великолепно, — прогудел Морган. Он не показал вида, но, несомненно, заметил и понял перемену в обращении к нему. — Не зная, что это за работа и сколько вы за нее получите?
— В данный момент, сэр, ни то, ни другое не имеет первостепенного значения, — Сэммз, который уже довольно легко смог подняться с кресла, чтобы пожать сенатору руку, остался этим очень доволен. Прекрасно, что он так быстро сумел вернуться к норме! — Что же касается работы, я могу либо сделать се, либо выяснить, почему она не может быть сделана. А вопрос оплаты… мне кажется, я могу положиться на вашу щедрость.
— Очень хорошо. Я думаю, что вы далеко пойдете. — Морган снова пожал руку ленсмена, и снова Сэммз на смог измерить искренность сенатора. — Итак, во вторник, в полдень. Нью-Йоркский астропорт, звездолет «Королева Вирджиния». Доложитесь капитану Уиллогон в ангаре помер четырнадцать. А когда будете уходить отсюда, загляните в кассу. Всего хорошего!
Глава 9
ТРЕНКО
Космическое пиратство было весьма распространенным явлением, и без всякого сомнения оно имело большое значение для бизнеса. Мургатройда, крупнейшего из бандитов, угрожавших безопасности галактических трасс, считали капитаном Киддом космоса, и слухи, что он связан с МКП, не вызывали особого удивления. Что тут удивляться: такие отношения существовали всегда, и с древних времен самые жестокие и свирепые корсары действовали в тесном контакте с наиболее влиятельными из власть имущих.
Покидая офис сенатора Моргана, Вирджил Сэммз размышлял о пиратах и пиратстве. Эти мысли не оставляли его и во время последующей беседы с Родериком Киннисоном.
— Но достаточно об этом зелье и моих приключениях. Род. — Первый Ленсмен устало потянулся, стараясь прогнать воспоминания о пурпурном порошке. — Перейдем к операции «Боском». Как обстоят дела?
— Мы получаем все новые и новые данные. Ваши предположения, что потери «Перевозок», которые они списывают на пиратов, — фальшивка, подтвердились. Но к большинству нападений это не относится, и те случаи, когда корабль с частью экипажа и оставшихся в живых пассажиров позднее бывал обнаружен, дали нам реальную информацию. Между прочим, все эти случаи очень похожи друг на друга, и мы весьма преуспели в их изучении…
— Это звучит довольно странно, Род! Но продолжайте.
— Слушайте внимательно. Это завело нас значительно дальше, чем можно было предполагать. Оказалось совсем не сложно добраться до списков пассажиров и имен членов экипажей независимых судов, которые исчезали бесследно; мы без труда обнаружили родственников всех этих людей — в основном нас интересовали, разумеется, жены. Как вы знаете, астронавты — довольно молодые люди; ну, а их жены еще моложе. Так вот, здесь картина была самой обычной: эти женщины получили работу, большинство из них снова вышло замуж — словом, жизнь их наладилась.
— Вы хотите сказать, что в случаях с судами МКП дело обстоит иначе?
— Вот именно. Начнем с того, что даже раздобыть списки их пассажиров было чрезвычайно сложно, списки же членов экипажей практически не существуют. Не буду сейчас останавливаться на деталях того, как мы получили эти данные, но в конце концов это нам удалось. И обозначилась удивительная картина: их жены — девять из десяти! — исчезли без следа! Мы сумели разыскать только тех, кому и до исчезновения мужей было наплевать, живы они или нет. Но самое большое потрясение связано… вы ведь помните исчезновение судна, на котором совершали круиз студентки женского колледжа?
— Разумеется. Эта история наделала в свое время немало шума.
— Интересным отметить, что за два дня до того, как их корабль стартовал с Земли, колледж был ограблен и подожжен — административное здание сгорело до основания, все архивы пропали. Список исчезнувших, таким образом, пришлось составлять по заявлениям родственников и ближайших друзей.
— Ну да, это я тоже припоминаю. Хотя мне казалось, что космическая компания все же предоставила… О! — вдруг воскликнул Сэммз значительно более обеспокоенно, — вы хотите сказать, что это были «Космические Перевозки»?
— Конечно. Мы предположили, что примерно в то же самое время исчезло еще несколько судов, на которых находились преимущественно женщины. И еще, помните, судно, на котором путешествовали лучшие студенты из колледжа Остина — ни до, ни после этот колледж не располагал такими способными парнями! Они прямо-таки идеально подходили для того, чтобы исчезнуть!
— Однако, Род! Все это должно означать… Но куда?
— Да, это именно то, о чем вы думаете. И вопрос «куда» являлся первоочередной задачей. В нашей Галактике около двух миллионов солнц, и еще большее число планет населяют обитатели более или менее антропоморфного типа. Вы знаете, как много систем уже исследовано, и как быстро идет их освоение. Так что ваши предположения о том, где могут находиться все эти астронавты и инженеры с их женами и подругами, являются быть столь же неопределенными, как и мои. Я совершенно уверен в четырех моментах, ни один из которых мы пока не можем подтвердить. Во-первых, они вовсе не погибли в космосе. Во-вторых, они высадились на удобной и подготовленной для них планете земного типа. В-третьих, они очутились там для того, чтобы построить космический флот. И, в-четвертых, именно этот флот совершил нападение на Холм!
— Мургатройд, вы полагаете? — несмотря на явное удивление, вызванное странным сообщение Киннисона, обескураженным Сэммз не выглядел.
— Сейчас мы не можем делать каких-либо предположений. У нас нет данных — пока.
— И на этом они не остановятся, — заметил Сэммз. — Теперь будет построен еще один флот, который, возможно, окажется больше, чем все наши силы. И так как политики всегда в курсе того, чем мы занимаемся… или, может быть… хотел бы я знать…
— Вы можете перестать удивляться, — жестко улыбнулся Киннисон.
— Что вы хотите сказать?
— Как раз то, о чем вы подумали. Вы знаете о ближайшей к Земле галактике, где образовался огромный разрыв?
— Да.
— За этой областью, недоступной для наблюдений уже тысячи лет, находится планета, которая может быть сестрой-близнецом Земли. На ней не знакомы ни с атомной энергией, ни с космическими полетами, но там довольно мощная индустрия. Словом, проект «Беннет»! Совершенно секретно — кроме ленсменов, никто о нем не знает. Два приятеля Дронвира — сообразительные спокойные ребята — присматривают за ней. Там предполагается устроить военную базу флота Галактического Патруля.
— Но, Род… — Сэммз начал перечислять бесчисленные проблемы и невероятные трудности программы, которую столь лаконично описал его друг.
— Забудьте об этом, Вирджил, — прервал его Киннисон. — Задача, конечно, не из простых, но мы сможем сделать все, что сделали они, и мы сделаем это лучше. Вы можете совершенно спокойно заниматься вашей собственной миссией, зная: когда нам будет нужно — заметьте, я сказал «когда», а не «если» — мы выпустим из рукава армаду, перед которой флот, что мы имеем сейчас, покажется всего-навсего небольшой оперативной группой, — Киннисон усмехнулся. — Ну, я знаю, что у вас назначено свидание с Джил, так что не стоит сейчас вдаваться в детали проекта. Передайте ей от меня привет — и, как говорят жители Веги, выше хвост, старина!
Сэммз стоял в роскошном вестибюле не менее роскошного отеля, когда заметил Джил в сопровождении двух «боев» в гостиничной униформе.
— Дорогая моя, так ты меня узнала?
— Ну конечно же, дядя Джордж! — девушка чмокнула его в щеку, после чего коридорные удалились. — Я так рада видеть вас — ведь я столько о вас слышала! Вы сказали, Морской зал?
— Да. Я заказал там столик.
В великолепном зале фешенебельного ресторана в одном из самых известных ночных заведений города они слегка выпили, более основательно закусили и успели о многом переговорить.
— Здесь мы в полной безопасности, как ты считаешь? — первой спросила девушка.
— Думаю, что так. В этом шуме даже сверхчувствительные микрофоны не смогут уловить негромкого разговора… и, к тому же, здесь так темно, что за нами могут следить хоть из двенадцатидюймовых инфракрасных биноклей, все равно им ничего не удастся прочитать по губам.
— Ну и прекрасно. Однако, они неплохо поработали над тобой, отец! Если бы не твоя, гм-м-м… ментальная индивидуальность, даже я не смогла бы заметить подмену.
— Так ты считаешь, что в этом отношении я в безопасности?
— Абсолютно!
— Тогда приступим к делу. Я знаю, что вы — ты, Набос и Дал-Налтел — обладаете проницательными и острыми умами, поэтому все вместе заблуждаться не можете. Отсюда следует вывод, что «Перевозки» действительно связаны с шайкой Тауна-Моргана и с тионитом. Логическим продолжением — Дал, конечно же, думал на эту тему — должно быть… — Сэммз замолк.
— Ты хочешь сказать, что наш отъявленный мерзавец Мургатройд не только один из пиратских главарей, но и принадлежит к банде Тауна-Моргана-Изаксона? Но, отец, что за идея! Неужели все действительно может быть так низко и подло?
— Все может оказаться еще хуже, чем ты предполагаешь. Теперь следующее. Кто, по вашему мнению, является настоящим боссом?
— Ну, уж конечно не мистер Геркаймер, — усмехнулась Джил. — Мне кажется, максимум того, на что он способен — управляться с бизнесом по продаже горячих сосисок Такая мелюзга, что его и в микроскоп-то не рассмотреть как следует! И, конечно, не партнеры с Венеры и Марса. Я думаю, они могут заниматься крупными делами — однако в масштабах планеты, не более. Теперь Мургатройд. Я сама никогда не встречалась с ним, но по отзывам у меня создалось впечатление, что ему далеко до Тауна. А Большой Джим — хотя это весьма меня удивляет меня — почти наверняка не главный организатор.
— Да, еще вчера это показалось бы поразительным и мне; но после того, что произошло сегодня — я еще расскажу тебе об этом, удивляться не приходится.
— Я рада. Мне почему-то казалось, что ты станешь возражать, и я уже сама начала сомневаться в своих выводах… слишком они не согласуются с общепринятыми представлениями… или, скорее, с тем, что называют общепринятыми представлениями. Что ж, тогда остаются Изаксон и сенатор Морган. — Джил неуверенно нахмурила брови. — Изаксон, конечно, незаурядный человек. Способный. Одаренный. Прекрасно информированный. Исполнитель высокого класса! Именно такой и должен руководить «Перевозками». А что касается Моргана… Я всегда думала, что он просто болтун и пустобрех… — Джил умолкла, не закончив фразы.
— Так же полагал и я — до сегодняшнего дня, — мрачно заметил Сэммз. — Я тоже думал, что он просто развращенный, невероятно жадный политикан, ловко манипулирующий настроениями толпы. Однако наши оценки этого человека необходимо подвергнуть радикальному пересмотру.
Мозг Первого Ленсмена лихорадочно работал. Двумя абсолютно различными путями они с Джил пришли к одному и тому же выводу.
Но если Морган действительно Большой Босс, то почему же он удостоил личной беседой такую мелкую сошку, как Олмстед?
Или работа Олмстеда являлась значительно более серьезным делом, чем мог предположить Сэммз?
— У меня есть еще дюжина вопросов, нуждающихся в твоей проверке, — сказал он наконец. — Но лучше я расскажу сейчас о том, что же произошло сегодня…
Наступил вторник; приближался час ланча, когда Сэммз вошел в конторку, где за большим столом сидел седой человек.
— Капитан Уиллогби?
— Да.
— Докладывает Джордж Олмстед.
— Четвертый помощник Олмстед, — уточнил капитан; затем он нажал на кнопку, и тяжелая звуконепроницаемая дверь захлопнулась, клацнув замком.
— Четвертый помощник, сэр? Новое звание, не так ли? Каковы же мои обязанности?
— Да, новое и специальное. Вот несколько параграфов из должностной инструкции, прочитайте их и подпишитесь… — Капитан не стал добавлять — «в противном случае»; в этом не было необходимости. Сэммзу стало ясно, что Уиллогби, обычно весьма словоохотливый, намеревался как можно меньше общаться со своим новым подчиненным.
Он пробегал глазами строчки: «…четвертый помощник… должен… никаких обязанностей и ответственности во время рейса… груз…» Затем следовал раздел, который заставил его внутренне похолодеть: «…отдав команду по детальному обследованию корпуса корабля снаружи и почувствовав сопротивление подчиненных, он должен заставить их выполнить приказ под страхом смерти или любого другого наказания, которое он сочтет необходимым…»
Ленсмен не показал, какое впечатление произвел на него этот страшный документ — он просто взглядом попросил у капитана ручку и вывел внизу бумаги имя Джорджа Олмстеда — четким быстрым почерком Джорджа Олмстеда.
Затем он вместе с Уиллогби поднялся на борт «Королевы Вирджинии», где капитан указал его каюту.
— Прошу, мистер Олмстед. До знакомства с суперкарго и остальными вашими людьми никаких обязанностей на ближайшие дни у вас не будет. Вы можете свободно передвигаться по судну, но с одним исключением — не появляйтесь в рубке, пока я сам вас не позову. Я выразился понятно?
— Вполне, сэр! — Уиллогби вышел, и Сэммз, закинув на полку свои нехитрые пожитки, занялся осмотром помещения.
Каюта была крохотной, но, невзирая суровую экономию лишнего веса на кораблях такого типа, была оборудована всем необходимым. Здесь находились полки — или, точнее, высокие стеллажи с книгами и микрофильмами, кварцевые лампы, шкафчик с навигационными картами и даже спортивные тренажеры. На низком столике стоял мощный приемник, способный ловить передачи из практически любой точки пространства. Недостаток у этого помещения был всего один — хотя и весьма существенный — отсутствие ультраволнового видеоэкрана. Однако этот факт нисколько не удивил Сэммза — вряд ли «они» желали, чтобы Джордж Олмстед знал, куда его везут.
Удивился же Сэммз тогда, когда встретился с людьми, находящимися в его непосредственном подчинении. Их было сорок человек — и невооруженным взглядом можно было разглядеть, что все эти парни принадлежат к подонкам и отбросам общества.
Через некоторое время он понял, что они отнюдь не являлись обычными космическими крысами и бродягами.
Шестеро из них — наиболее сильные физически и весьма недоразвитые в умственном плане — были беглецами из камер смертников, убийцами или того хуже. Он взглянул на самого крупного типа из этой шестерки, сложением напоминавшего шкаф, — рыжеволосого гиганта по имени Твори, с маленькими свиными глазками и огромными кулаками — и спросил:
— Тебе говорили, в чем будет заключаться твоя работа?
— Нет, начальник. Только то, что она будет опасной, но если я стану в точности выполнять все, что мне велят делать, то я не получу ни единой царапины. И еще, что в дело мы пойдем на следующей неделе. Правильно, начальник?
Сэммзу, квалифицированному психологу, все стало ясно, и он одного за другим начал прощупывать членов своей пестрой команды. Это его занятие прервал вызов в капитанскую рубку.
На находящемся там навигационном экране нельзя было прочитать ни одного символа.
Единственный же включенный следящий монитор показывал какую-то планету под неистовым бело-голубым солнцем.
— Я хочу ознакомить вас с первым заданием и рассказать все, что мне известно об этом шарике — там, внизу, — произнес капитан Уиллогби. — Ее называют Тренко, — даже для Вирджила Сэммза, одного из самых осведомленных людей в Галактике, это название ничего не говорило. — Вы должны взять человек пять из своей команды, высадиться на нее и собрать столько листьев зеленого цвета, сколько удастся. Можно также брать листья с пурпурным оттенком. Самыми ценными являются «широкие листья» — двухфутовой длины и около фута в ширину, но не нужно быть слишком привередливыми — если широких листьев поблизости не окажется, следует хватать то, что можно утащить.
— В чем заключаются сложности? — спокойно спросил Сэммз. — Что делает эту задачу столь трудной для выполнения?
— Да, собственно, ничего — кроме самой планеты. Она находится ближе всех к Аризии, проклятого богом мира. Я никогда не был так близко от нее, так что знаю только то, что мне рассказывали. На этой мерзопакостной планете есть что-то такое, что убивает людей — или сводит их с ума. Обычно мы теряем семь-восемь посадочных ботов и тридцать пять — сорок человек в каждой экспедиции, а самый большой груз, который когда-либо был взят, не превышал двухсот фунтов этих чертовых листьев. А очень часто вообще ничего не удавалось добыть.
— Вы говорите, что люди сходили с ума? — несмотря на умение владеть собой, Сэммз побледнел. Это не может быть похожим на Аризию! — И каковы симптомы этого безумия? Что они рассказывали?
— Разное. Большинству казалось, что они теряют зрение — не слепнут, но не могут ничего разглядеть, или же, наоборот, видят то, чего не существует на самом деле. И еще каждую ночь на планете идут страшные ливни, к утру же все высыхает. Самые мощные грозы с ужасающими молниями во всей Вселенной — я могу показать вам их запись — и еще ветер со скоростью более восьмисот миль в час.
— Да, звучит внушительно. А как у нас со временем? Если вы не возражаете, мне бы хотелось провести кое-какую разведку перед высадкой.
— Мысль вообще-то неплохая… у пары-другой парней до вас она тоже возникала, только это им не помогло — назад они не вернулись. Так что не имеет смысла зря терять время — выбирайте пятерых, сажайте их в бот и на месте соображайте, что нужно делать.
Когда бот резко пошел вниз, из динамиков раздался резкий голос капитана Уиллогби:
— Могу предположить, что у вас, парии, возникают кое-какие мысли — как бы увернуться от работы. Так вот, советую забыть о них. Четвертый помощник Олмстед обладает всеми полномочиями и имеет приказ всадить пулю в брюхо любого, который не будет достаточно живо шевелиться — или, наоборот, окажется слишком шустрым — при выполнении его указаний. А я, при первом же намеке на что-нибудь подозрительное, просто разнес; к чертовой матери вашу скорлупу. Хорошей охоты!
За сорок восемь бессонных часов Сэммз исследовал планету Тренко, и чем больше он узнавал, тем более ненормальным казался ему этот мир.
Да уж, более своеобразную планетку трудно было даже представить! Половину ее атмосферы и большую часть гидросферы составляли не воздух и вода, а некая субстанция, имевшая очень низкую температуру парообразования и точку кипения около семидесяти градусов по Фаренгейту. Поэтому днем на Тренко было жарко как в Сахаре, ночи же пронизывали ледяным холодом.
Вследствие этого каждую ночь шли дожди, по сравнению с которыми самые яростные земные ливни, дающие около дюйма осадков в час, едва ли можно было назвать даже мелким дождичком. Нет, над Тренко бушевали дожди в полном смысле этого слова — сорок семь футов и пять дюймов влаги извергали небеса каждую ночь в течение всего года. И возникающая чудовищная конденсация, разумеется, вызывала ветер. Графики и рисунки Уиллогби оказались весьма точными. Исключая лишь небольшие области на обоих полюсах, на планете не было ни одного места, в котором любой земной тайфун не выглядел бы мертвым штилем — а надо отметить, что ураганы на Тренко не утихали практически ни на минуту; на линии экватора каждый восход и заход солнца сопровождался ветром, дующим с дневной стороны планеты на ночную и наоборот со скоростью, к которой ни один земной циклон даже не приближался.
И еще молнии! Не те слабые и случайные вспышки, которые так разнообразят грозы на Земле, а продолжительные, слепящие, сверкающие подобно солнцу разряды в несколько миллиардов вольт, благодаря которым понятие темноты на этой планете было просто неизвестно; они искажали и искривляли само пространство. В этой фантастически изменчивой и призрачной обстановке зрение становилось практически бесполезным — и это же относилось к ультраволнам.
Посадка на дневной стороне планеты, исключая, возможно, момент точного полдня, была невозможной из-за ветра, который не позволил бы кораблю удержаться на поверхности дольше нескольких секунд; высадка на ночной стороне казалась столь же невозможной из-за ужасающих разрядов, которые, попав в бот, превратили бы его в решето.
Методично, раз за разом, от полюса к полюсу, с ночной стороны на дневную, Сэммз облетал планету, посылая ультралучи к обманчивой поверхности Тренко, и с тем же постоянством получая абсолютно бессмысленные изображения. Планета крутилась, шаталась, вертелась, подрагивала и плясала. Она рассыпалась на куски, каждый из которых начинал свое собственное сумасшедшее кружение, следуя по математически невозможным траекториям.
Наконец в полном отчаянии, он направил луч точно вниз и невероятным напряжением сил удерживал его в таком состоянии с минуту. Снова планета перед его глазами рассыпалась, но на этот раз он, несмотря ни на что, не прекращал наблюдений. Он прекрасно понимал — все приборы показывали именно это, — что висит в стратосфере примерно в двухстах милях над поверхностью планеты; тем не менее, он видел огромный кусок зазубренной, с острыми краями скалы, падающей с ужасающей скоростью отвесно вниз, прямо на их крошечный посадочный бот.
К сожалению, команда, на которую Сэммзу до сих пор было недосуг обращать внимание, тоже заметила несущий смерть обломок, и один из парней с диким воплем вцепился в штурвал.
Сэммз молниеносно выдернул из кобуры пистолет, развернулся, но успел лишь увидеть, как к безумцу бросился рыжеволосый детина и ребром ладони саданул его по основанию черепа.
— Спасибо, Творн, ты помог мне.
— .. — ответ был совершенно непечатным.
— Я хочу выйти из этой передряги живым и вытащить вас, иначе вы утонете в этом аду за четверть часа. Понятно?
— Понятно.
— Поможешь мне? С дубинкой обращаться умеешь?
— В совершенстве, — скромно потупившись, признался детина. — Вы только скажите, какое время вы хотите держать каждого снаружи, а я уж прослежу, чтобы он не потерял ни минуты. А этого ублюдка я бы раздолбал на мелкие кусочки прямо сейчас.
— Нет. Не раньше, чем я разберусь, может он работать или нет. Скажи, ты ведь с Проциона, так?
— Точно. Северный центр.
— И чем ты там занимался?
— Сначала вроде ничем. А потом пришил парня, которого обязательно надо было прикончить, но эта мразь имела хренову уйму денег, так что мне впаяли двадцать пять лет — на всю катушку. Не скажу, чтобы это особенно пришлось мне по вкусу, поэтому я вел себя в тюряге довольно грубо… ну, а они действовали своими методами — одиночка, колодки, наручники и тому подобные штучки. Мне это уже совсем не понравилось, и я убил шесть или восемь… может, и дюжину охранников — но до конца дела не довел. Они, заразы, пустили какой-то газ… Вот и все, начальник.
— Я повышаю тебя в звании — теперь ты командир группы. Вот тебе оружие, — он передал Творну свою дубинку. — Смотри за ними, я буду слишком занят. Посадка не обещает быть легкой прогулкой.
— Годится, начальник. — Торн опробовал дубину, похлопав себя по ноге. — Ну, парни, сидите тихо. Если эта тросточка доберется до вас, гарантирую пару сломанных ребер.
Наконец Сэммз пришел к решению. Он определил, где находится условная линия, разделяющая ночную и дневную стороны планеты, и, уравновесив свое крохотное суденышко, «обрубил канат». Он перестал смотреть на солнце, не обращал внимания на экраны, по-прежнему показывавшие самые невероятные картины, и позволил боту свободно падать вниз, наблюдая только за датчиками давления и гироскопами.
Сто миллиметров ртутного столба. Триста. Пятьсот… Он замедлил спуск. Он собирался сесть на тонкий слой жидкости, но если удар будет слишком силен, то можно повредить бот; о том же, какое атмосферное давление существует на поверхности Тренко, он не имел ни малейшего понятия. Шестьсот… Скорее всего, даже поздно ночью оно должно быть больше земного… а может, много меньше? Семьсот…
Все медленнее и медленнее Сэммз двигался вниз, а нагрузка па его собственное тело возрастала определенно быстрее, чем ползли вправо стрелки датчиков. Это была совершенно слепая посадка!
Интересно, со сколькими парнями придется иметь дело Творну? Он быстро осмотрелся. Все было спокойно! Теперь уже никого не могли испугать жуткие не правдоподобные изображения на экранах, никто не страдал от неизвестности — теперь он был единственным человеком на борту, который продолжал испытывать боль и тревогу.
Девятьсот… девятьсот сорок. Бот ударился о поверхность планеты с громким чавкающим звуком, взметнув вверх тучу брызг. Его скорость была относительно невелика, а тонкий слой жидкости все же достаточно глубок, так что никаких повреждений судно не получило. Сэммз перевел двигатель на малую тягу и повернул заостренный нос своего «транспорта» в сторону солнца. Маленькое суденышко, неторопливо рассекая жидкость, устремилось вперед. Он старался удерживать бот таким образом, чтобы тот не зарывался носом в жидкость. Не правдоподобно сильный ливень постепенно слабел, но Сэммз прекрасно понимал, что второй критический момент уже близок.
— Пристегнитесь, ребята, пока мы не увидим, что этот ветер собирается с нами сотворить.
Атмосфера Тренко в действительности была не газообразной, а скорее жидкой. Даже учитывая прочность обшивки спасательного бота, невозможно было предположить, что произойдет с ним дальше. Оболочка могла быть разнесена вдребезги, сорвана и скручена в штопор Пальцы Сэммза впились в рычаги управления; крошечный бот скользил сквозь пласты плотневшего тумана, заставлявшего его иногда резко вздергивать нос.
