Глава 6

Большую часть довольно скучной сводки преступлений за 10 января я проспал и проснулся только под конец, когда капитан Джек рявкнул:

— На этом все. Лейтенант Миллард, сержанты Сирз, Бланчард и Блайкерт, срочно пройдите в кабинет мистера Лоу. Все свободны!

Я поплелся по коридору в рабочий кабинет Эллиса Лоу. Ли, Расс Миллард и Гарри Сирз были уже там, толпясь возле стола на котором лежала стопка утренних выпусков «Геральд».

Ли подмигнул мне и протянул один экземпляр газеты, раскрытой на заголовке: «На выборах у республиканцев зам окружного прокурора метит в отцы города?» Прочитав три параграфа, восхваляющих Эллиса Лоу и его заботу о жителях Лос-Анджелеса, я раздраженно швырнул газету на стол. Ли сказал:

— А вот и он. Что, Эллис, решил заняться политикой? Скажи: «Единственное, чего нам следует страшиться, — это сам страх». А мы послушаем.

Все рассмеялись над тем, как ловко Ли спародировал Франклина Рузвельта. Даже Лоу захихикал, раздавая нам копии полицейских протоколов по задержанным с приколотыми к ним фотографиями.

— Вот господин, которого нам всем следует страшиться. Прочитайте то, что я вам раздал, и узнаете почему.

Я прочитал протокол. В нем подробно описывалась преступная карьера Рэймонда Дугласа Джуниора Нэша, родился в 1908 году в Талсе, штат Оклахома, белый. Список его судимостей начинался в 1926 году и включал в себя отсидку в Техасской государственной тюрьме. Он сидел там за изнасилование, вооруженное ограбление, нанесение тяжких телесных повреждений и вооруженное нападение. В Калифорнии против него было выдвинуто пять обвинений: за три вооруженных ограбления в округе Окленд и за два деяния, о которых писали местные газеты, а именно: изнасилование и развратные действия в отношении несовершеннолетних. В конце протокола была приведена информация следственного отдела полицейского управления Сан-Франциско, согласно которой Нэш подозревался в десятке ограблений в районе Залива, а также в организации в мае 46-го года попытки побега из тюрьмы Алькатрас. Закончив читать, я посмотрел на его фотографии. Джуниор Нэш был похож на типичного оклахомского отморозка: вытянутая голова, тонкие губы, маленькие глазки и уши, как у дебила.

Я посмотрел на других. Лоу читал статью о себе в «Геральд». Миллард и Сирз с каменными лицами продолжали изучать протокол. Ли сказал:

— Расскажи нам что-нибудь хорошее, Эллис. Он в Лос-Анджелесе и опять бузит, так?

Лоу покрутил университетский значок на своем лацкане.

— Свидетели признали его участие в двух ограблениях, происшедших в Лаймарт-парке в прошлый уик-энд. Эти ограбления, кстати, не упоминались в сводке преступлений. Во время второго ограбления он припугнул пистолетом одну старушку, которая скончалась час назад в благотворительной больнице.

Гарри Сирз спросил:

— К-как насчет с-сообщников?

Лоу отрицательно покачал головой.

— Капитан Тирни этим утром разговаривал с представителями полицейского управления Сан-Франциско. Они сказали, что Нэш всегда действует в одиночку. Единственное исключение — тот побег из Алькатраса, в подготовке которого он, по всей видимости, участвовал. А вообще...

Расс Миллард поднял руку.

— А кого он насилует?

— Я собирался об этом сказать, — продолжил Лоу. — Нэшу в основном нравятся негритянки. Совсем молоденькие. Все изнасилования, за которые он привлекался, были в отношении негритянок.

Ли начал подталкивать меня к двери.

— Поехали к университетским, прочитаем их отчет и узнаем подробности. Думаю, что Нэш ошивается сейчас где-то в районе Лаймарт-парка. Его любят белые, но южнее можно встретить и цветных. В общем, там водятся «шоколадки».

Миллард и Сирз поднялись, чтобы уйти. Лоу подошел к Ли и сказал:

— Постарайся не грохнуть его, сержант. Хотя он этого и заслуживает, все-таки постарайся.

Ли улыбнулся своей демонической ухмылкой.

— Постараюсь, сэр. Но тогда вы постарайтесь грохнуть его на суде. Избиратели хотят, чтобы таких поджаривали — спокойнее ночью спится.

Нашей первой остановкой был Университетский участок. Начальник участка показал нам отчеты по этим ограблениям и предупредил, чтобы мы не теряли попусту время, прочесывая район возле двух супермаркетов, так как этим занимались Миллард и Сирз, которые старались получить более точное описание машины Нэша, предположительно белого седана послевоенного образца. Капитан Джек уже сообщил им о сексуальных пристрастиях Нэша, и в южную часть города были отправлены три человека из Отдела нравов, чтобы проверить тамошние публичные дома, специализирующиеся на молоденьких негритянках. Ближе к вечеру патрульные района 77-й и Ньютон-стрит — почти поголовно цветные — собирались отправиться на машинах к местам скопления негритянской молодежи и предупредить подростков о возможной опасности.

Нам ничего не оставалось, как кружить по району в надежде на то, что Нэш все еще находится поблизости, и дать знать о нем осведомителям Ли. Решив проехаться по Лаймарт-парку, мы покинули участок.

Главной магистралью района был бульвар Креншо. Протянувшийся к северу до самого Уилшира, а к югу до Болдуин Хиллс, он представлял собою образец послевоенного строительного бума. В каждом квартале от Джефферсон до Лаймарт стояли полуразвалившиеся дома, предназначенные под снос, фасады их были завешены гигантскими плакатами с рекламой супермаркетов, крупных торговых центров, детских парков и кинотеатров, которые будут тут построены. Сроки сдачи данных объектов варьировались от декабря 1947-го до начала 1949 года, и я вдруг подумал, что к 1950-м эту часть Лос-Анджелеса будет просто не узнать. Следуя на восток, мы проезжали бесконечные пустыри, где, возможно, скоро появятся жилые дома. Затем пошли однотипные одноэтажные домишки из сырцового кирпича, построенные еще в начале века, которые отличались друг от друга лишь цветом и состоянием газона. Южнее следовали старинные деревянные дома, с каждой милей все более запущенные.

И никакого вам Джуниора Нэша. За рулем попадавшихся нам белых седанов сидели либо женщины, либо какие-то пижоны.

На подъезде к перекрестку Санта-Барбары и Вермонт Ли наконец нарушил молчание.

— Эта наша экскурсия — полное дерьмо. Надо обращаться к осведомителям.

Он подъехал к заправке и, выйдя из машины, пошел к таксофону. Я остался слушать полицейскую частоту. Через десять минут он вернулся — бледный и взмокший.

— Есть наводка. Мой осведомитель сказал, что Нэш сейчас дрючит какую-то негритянку в одном из борделей на Слосон и Гувер.

Я выключил радио.

— Это ведь квартал, где живут одни черные. Как думаешь?

— Я думаю, надо двинуть туда.

Мы свернули с Вермонт на Слосон и поехали на восток. За окном замелькали фасады церквей, парикмахерские по распрямлению волос, пустыри и безымянные винные магазины — только над одним мигало средь бела дня: «Вино». Повернув направо, на Гувер-стрит, Ли замедлил ход и начал присматриваться к происходящему на верандах жилых домов. Вот заметили троих негров и белого, сидящих на ступеньках особенно убогой лачуги. Я увидел, что они распознали в нас полицейских. Ли сказал:

— Наркоманы. Нэш, предположительно, общается с черномазыми, поэтому давай-ка их тряханем. Если у них что-то припрятано, выбьем его адрес.

Я согласно кивнул; Ли остановил машину посреди улицы. Мы вышли и направились к четверке. Те, как по команде, сунули руки в карманы и зашаркали ногами — танец, который танцуют все подонки, когда начинаешь их шугать. Я сказал:

— Полиция. А теперь медленно и без глупостей повернулись к стене.

Они стали в положение для обыска: руки над головой, ладони к стене, ноги на ширине плеч.

Ли начал обыскивать двоих справа; белый парень вдруг пробормотал:

— Что за... Бланчард?

Ли ответил:

— Заткнись, говнюк. — И принялся его обшаривать.

Я взялся за негра посередине, проверив рукава его костюма, а затем обыскав карманы.

Левой рукой я вытащил пачку «Лаки Страйк» и зажигалку «Зипио», правой — стопку сигарет с марихуаной. Я сказал:

— Травка, — и швырнул их на тротуар, затем бросил взгляд на Ли. Негр-зутер, стоявший рядом с ним, сунул руку за пазуху своего широкого белого пиджака; на солнце блеснуло что-то металлическое. Я закричал: — Напарник! — И выхватил свой кольт.

Белый резко повернулся, и тут Ли дважды выстрелил ему в лицо. Зутер взмахнул ножом, но я успел выстрелить раньше. Выронив нож, он схватился за шею и рухнул на стену. Обернувшись и заметив, как второй черномазый засунул руку в карман брюк, я сделал три выстрела. Негритос повалился на спину.

— Баки, берегись! — Я присел и увидел, как Ли и последний черный целятся друг в друга. Ли опередил негра — три выстрела уложили его наповал, отхватив ему полголовы.

Я поднялся на ноги и, взглянув на четыре трупа и забрызганный кровью тротуар, заковылял к бордюру — меня все рвало и рвало, до боли в груди. Услышав сирены полицейских машин, я прикрепил к своей куртке жетон и обернулся. Ли выворачивал карманы убитых, выкидывая на тротуар ножи и марихуану, стараясь не испачкаться в крови. Потом он поднялся и направился ко мне. Я надеялся, что он как-то разрядит обстановку, но он ничего не сказал. По щекам у него текли слезы.

Оставшаяся часть дня ушла на то, чтобы изложить на бумаге эти десять секунд.

Мы написали наши отчеты на участке 77-й стрит. Затем нас допросила бригада следователей, расследовавших все перестрелки с участием полицейских.

Они сказали, что эти трое негров — Вилли Уолкер Браун, Касвел Притчфорд и Като Эли — были довольно известными наркоторговцами, а белый парень — Бакстер Фитч — в конце 20-х дважды привлекался за бандитские нападения. Так как у всех четверых была марихуана и оружие, следователи заверили нас, что никаких слушаний по этому делу не будет.

На все вопросы я отвечал уверенно и спокойно, Ли, напротив, сильно нервничал и бормотал про то, как, еще работая на участке в Хайленд-парк, он пару раз задерживал Бакстера Фитча за незначительные нарушения, и что этот парень ему где-то даже нравился. Во время допроса я сидел рядом с Ли, а когда нас отпустили, через толпу репортеров провел его к машине.

На крыльце дома нас уже встречала Кей. Одного взгляда на ее побледневшее лицо было достаточно, чтобы понять — она все знает. Кей подбежала к Ли и, обняв его, зашептала:

— Милый, милый мой котенок.

Какое-то время я наблюдал за ними, а потом заметил лежащую на крыльце газету.

Я поднял ее. Это был первый утренний выпуск «Миррор» с огромным заголовком: «Полицейские-боксеры в жестокой перестрелке! Четверо подонков убиты!!!» Ниже следовали рекламные плакаты, на которых Огонь и Лед в боксерских трусах и перчатках стояли друг против друга в боевой стойке, рядом были помещены фотографии четырех убитых. Я прочитал весьма художественное описание перестрелки и рассказ о нашем октябрьском бое и тут услышал крик Ли:

— Тебе этого никогда не понять, поэтому оставь меня в покое!

После этого он побежал к гаражу, Кей — за ним. Я стоял на крыльце, не веря своим глазам — этот непробиваемый сукин сын распустил нюни! Я услышал, как мотоцикл Ли завелся, через несколько секунд, визжа тормозами, вырвался из гаража и, кто бы сомневался, понесся гонять по Малхолланду.

Как только затих шум унесшегося вдаль мотоцикла, из гаража вышла Кей. Взяв ее за руку, я сказал:

— Он переживет. Просто он был знаком с одним из убитых, и это так огорчило. Но он переживет.

Кей странно на меня посмотрела:

— А ты очень спокоен.

— Там было так: или мы их, или они нас. Завтра присмотри за ним. У нас выходной, но, когда вернемся на службу, нам предстоит найти настоящего зверюгу.

— Ты тоже присмотри за ним. Где-то через неделю выпускают Бобби, который еще на суде поклялся, что убьет Ли и всех остальных, кто принимал участие в его аресте. Ли очень напуган, я знаю Бобби. Хуже него подонка трудно представить.

Я обнял Кей и прижал ее к себе.

— Ш-ш-ш. Огонь и Лед тебя защитят, так что не бери в голову.

Кей высвободилась из моих объятий.

— Ты не знаешь Бобби. Ты не знаешь, что он заставлял меня делать.

Я отвел упавший ей на глаза локон:

— Знаю, и мне плевать. То есть мне не плевать, но...

— Не сомневаюсь, — сказала Кей и оттолкнула меня. Я отпустил ее, понимая, что она может сгоряча наговорить мне того, что я не хочу услышать.

Дверь с треском захлопнулась, и я сел на ступеньку — наконец я могу собраться с мыслями.

Еще четыре месяца назад я был патрульным, ехавшим в никуда. Сейчас я стал сыщиком, помог организовать миллионный заем, а в послужном списке у меня числилось двое убитых негров. Через месяц мне будет тридцать, я уже пять лет в полиции, можно сдавать на сержанта. Если сдам и все сложится удачно, к тридцати пяти стану лейтенантом, и это еще только начало.

Мне стало как-то не по себе, и я вошел внутрь. Пошатался по гостиной, полистал журналы, порылся в книжном шкафу, надеясь найти что-нибудь почитать. Потом услышал, как в задней части дома раздаются звуки льющейся воды. Я направился туда и увидел открытую дверь ванной комнаты, из которой шел пар, и понял, что это сделано специально для меня.

Под душем стояла обнаженная Кей. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Я любовался ее телом — ее веснушчатой грудью с темными сосками, плавными бедрами и плоским животом. Она медленно повернулась, и я увидел, что ее спину крест-накрест пересекают шрамы от ножевых порезов, которые шли от бедер до позвоночника. Содрогнувшись, я вышел, сожалея о том, что она показала мне это в тот день, когда я сам убил двух человек.

Часть вторая

Перекресток 39-й и Нортон