Неужели великое плетение действительно принесет ожидаемый успех? Или все их попытки окажутся безрезультатными, несмотря на приложенные усилия?

Адика проснулась, запутавшись в своих мехах, с мыслями о Беоре, которого она однажды назвала своим мужем. В течение семи ночей ей снился один и тот же сон. И все-таки не смерти так сильно боялась она во сне, что просыпалась мокрая от пота.

Адика оперлась головой о сжатые в кулаки руки.

— Молю тебя, Толстушка, ты всегда была милосердна к своим детям, пусть у меня появится спутник и друг. Я не испугаюсь смерти, если пойду не одна по этому долгому пути во тьме.

Поднялся ветер. Амулеты, прикрепленные к палкам, поддерживающим ее шалаш, нежно зазвенели. В отдалении Адика услышала, как защелкали и звякнули несколько раз бронзовые листья священного котла, когда ветерок пролетел мимо, едва коснувшись их, как вдруг все стало спокойно. Такая абсолютная тишина окутала ее, что Адике показалось — еще мгновение, и она сможет услышать дыхание звезд.

Адика выбралась из своего убежища. Прохладный ночной воздух освежил ее кожу. На небе поднялась восковая луна. Высоко над головой ярко сияли звезды. Глаз Змеи и Глаз Дракона, предвестники силы и власти, сверкали высоко в небе. Точило тоже виднелось на небосклоне.

Неужели это был знак? Мерцающее в вышине созвездие Точило могло привести ее к Потерпевшему Неудачу, а вечером, когда на небе появятся Точило и Щедрая, блуждающая дочь Толстушки, Адика вновь сможет с их помощью вернуться домой. Толстушка часто говорила загадками или указывала не то направление, за которым было скрыто правильное; быть может, сейчас был как раз тот самый случай. Об этом человеке она часто думала, полагая, что он может быть достаточно сильным, чтобы идти вместе с ней по тернистому, сложному пути, уготованному ей судьбой.

Адика забралась в свое убежище и начала перебирать содержимое кедрового сундука, в поисках подарка для Потерпевшего Неудачу. Она остановилась на брусочке меди и паре рогов лося. Наконец она наткнулась на янтарное ожерелье, которое когда-то подарила Беору в знак согласия на его предложение, но, конечно, старейшины настояли на том, чтобы он вернул ей украшение. Потом Адика оделась, дважды обернув юбку вокруг талии и затянув корсаж, после чего прикрепила к поясу юбки свое зеркало. Уложив подарки в небольшую корзинку вместе с нитью костяных бус — дружественным приношением главе деревни Потерпевшего Неудачу, Адика покинула шалаш. Закрепив веревку, она перекинула корзинку через плечо и взяла свой посох.

Тропинка вилась среди травы, подходя к самому каменному кругу, который возвышался на вершине холма в безмолвной тишине, ожидая, пока она придет и разбудит его.

Адика остановилась недалеко от камней, поставив ноги на небольшой каменный уступ, припорошенный белой меловой пылью, поблескивающей в свете далеких звезд.

Подняв зеркало, она начала читать молитвы, чтобы пробудить камни.

Обратите меня на то, что откроется на востоке.

Обратите меня на то, что откроется на западе.

Прошу тебя, Толстушка, позволь мне раскинуть

Твое божественное плетение, чтобы я могла

Пройти через врата, сотканные из его дыхания.

Адика подвинула зеркало в сторону, пока на его гладкой поверхности не отразился свет звезд, составляющих созвездие Точило. Отраженная в зеркале, огромная сила звезд не могла причинить ей вреда. С помощью своего посоха Адика начала вплетать отраженный свет звезд в каменный круг, пока над ним не образовались сияющие сотканные врата из звездного света. Ступнями ног Адика почувствовала стенания древних королев, сокрытых в самом сердце кургана, они предугадали, что в обширном звездном переплетении таится магия, неизвестная даже Проклятым. Адика вступила в яркий иллюзорный проход, сплетенный из нитей звездного света, и оказалась под проливным дождем. Ноги ее промокли тут же, как только она встала в высокую траву, а по земле потекли белые меловые ручейки. Воздух был тяжелый, влажный и горячий. Дождь лил, не переставая ни на миг. Адика ударилась о возвышающийся рядом каменный валун, но плечо коснулось густых порослей мха, окутавших весь камень.

На небе не было видно ни одной звезды. Трудно было различить тропинку, бегущую по земле. Но недалеко от этого места Потерпевший Неудачу построил небольшое убежище. Осторожно пробираясь в темноте, порой спотыкаясь и чуть не теряя равновесие, Адика наконец наткнулась на его соломенную крышу. Внутри этого временного укрытия имелась куча соломы, от которой немного пахло плесенью и сыростью, но она послужила Адике достаточно удобным местом, где можно было отдохнуть. За долгое время ожидания Адика еще раз прокрутила в голове свою часть великого плетения. Казалось, ей никогда не будет достаточно снова и снова повторять свою часть божественного ритуала, благодаря которому после многих поколений войн все те, кто страдал под гнетом Проклятых, смогут нанести им ответный удар и покончить с их властью.

Начался новый день, и дождь почти прекратился. Адика выбралась из своего пристанища и начала спускаться по тропинке вниз с холма. Трава была еще влажная, поэтому она промочила ноги, хотя дождь закончился и вся ее одежда была сухая. Вокруг нее простирались бескрайние болота, темные стоячие воды окружали островки земли и плотно растущего тростника.

Люди Потерпевшего Неудачу построили мостики через болота — срезанные ветви и молодые побеги орешника расщеплены и сплетены вместе так, что образуют упругие, гибкие помосты, по которым люди могут пройти через болотистую местность. Пока она шла по мостику, облака начали расходиться в разные стороны и на небе появилось солнце. Невдалеке, на холмике, появился чей-то силуэт. Человек крикнул ей: «Привет!», Адика подняла руку в ответ на приветствие, но не остановилась. Она продолжала свой путь к холмам, виднеющимся на краю болот, туда, где Потерпевший Неудачу и его племя обустроили свои дома.

Вокруг щебетали птички. Лишь однажды Адика остановилась, чтобы перекусить творогом, который взяла с собой, и несколько раз сошла с тропинки, желая полакомиться сочными ягодами. Утки и чайки медленно двигались по водной глади ближе к отмели. Стая лебедей величественно проскользила мимо нее. Цапля застыла в благородном ожидании, царственная и надменная. Внезапно она пошевелилась и гордо взмахнула крыльями. Мгновение спустя Адика услышала звуки барабанной дроби и порывисто пригнулась, резко остановившись на тропинке. Она подняла голову и увидела огромную крылатую фигуру, исчезающую за линией горизонта далеко на юге: гуивр вылетел на охоту.

Наконец тропинка побежала по твердой земле, и впереди Адика увидела возвышающиеся холмы. Заброшенные поля, заросшие сорной травой, сменились бескрайними просторами, засаженными уже поспевающим ячменем. Мужчины и женщины трудились на полях, срезая кремневыми серпами налитые колосья. Кто-то заметил приближающуюся Адику и крикнул всем остальным, люди прекратили работу и обернулись в ее сторону. Один мужчина затрубил в небольшой рог, оповещая раскинувшуюся на вершине холма деревню.

Было по-прежнему жарко и влажно, последние дни уходящего лета. Пот струился у нее по спине, пока Адика шла вперед между домов. Две женщины устанавливали глиняные заготовки для горшков на специальное приспособление, а третья женщина разглаживала поверхности будущих горшков и наносила на них еще один, более бледный слой глины. Завершенные горшки, но еще не обожженные, располагались в стороне от нее, на каждом из них был отпечаток витой веревки. Четверо мужчин занимались выделкой шкур животных. Двое подростков с трудом поднимались по склону, неся полные берестяные ведра воды.

Из своего дома вышла глава деревни. Адика преподнесла ей ожерелье из северной страны, подарок, достойный их встречи, который не оскорбит ее племя, в свою очередь глава деревни послала маленькую девочку принести Адике поесть с дороги горячей картошки, приправленной кориандром, и густой медовый напиток. После чего Адике позволили продолжить ее путь вверх по склону к дому Потерпевшего Неудачу, человека, занимающегося магией в этом племени.

Она очень надеялась, что он будет не один. Голова Потерпевшего Неудачу была убелена сединой, настолько он был стар. Он не раз говорил, что был на Празднике Солнца шестьдесят два раза, но Адика не могла до конца поверить, что он видел столько празднеств, по их подсчетам получалось гораздо меньше. Он сидел, скрестив ноги, и вытачивал из кости копье для ловли рыбы. Поскольку он был связан с магией, был Почитаемым этого племени, он вкладывал долю волшебства в копье, вырезая на нем вдоль острия длинношеих цапель, чтобы придать копью удачливость этих птиц в ловле рыбы. За работой он что-то насвистывал себе под нос, скорее всего заклинание, вплетая его в свою работу.

Справа от Потерпевшего Неудачу сидел Доррен. Он обучал одной счетной игре небольшую группу детишек, собравшихся вокруг него и с интересом наблюдающих за тем, как он, встряхнув здоровой рукой кожаный мешочек, высыпал на землю мелкую гальку. Адика остановилась позади детей и посмотрела на Доррена.

Он тут же поднял глаза, почувствовав, что за ним наблюдают. Улыбнувшись ей и разогнав детишек, Доррен поднялся на ноги и протянул ей руку в знак родственного приветствия. Адика протянула руку в ответ, затем, остановившись в нерешительности, опустила ее, не коснувшись его ладони. Его усохшая рука дернулась, будто собираясь двинуться вперед, но он лишь печально улыбнулся и жестом указал на Потерпевшего Неудачу, который продолжал трудиться над своим копьем.

— Не думал встретить тебя здесь, — произнес Доррен, отступая в сторону, так чтобы их разговор не мешал Потерпевшему Неудачу закончить чтение заклинаний.

Столкнувшись с Дорреном лицом к лицу, Адика не знала, что и сказать. Кровь прилила к щекам, и стало очень жарко. Она была глупа. Но он все-таки рад ее видеть. Доррен был человеком из племени Белого Оленя, из деревни Старый Форт, его избрали Блуждающим племени Белого Оленя, теперь он путешествовал через сотканные врата и изучал языки союзных им племен. Как любой Блуждающий, Доррен был частично защищен от магического воздействия.

— Я слышал, что Беор причинил тебе немало беспокойства, — наконец сказал он, пока она нервно подергивала один из своих медных браслетов. — Ты и так долго терпела его присутствие. Нелегко мужчине и женщине жить вместе, если у них совершенно противоположные характеры.

У него были такие добрые глаза. Из-за больной руки он никогда не мог плавать и охотиться, как все другие дети, но, несмотря на это, вырос здоровым и сильным, его очень ценили за ловкость и безграничное терпение. Вот почему его избрали Блуждающим. У него было столько бесценных качеств, которых так не хватало Беору.

— Кто-то подходит больше, чем остальные, — продолжал он. Конечно, Доррен догадывался, что она давно за ним наблюдает.

Сердце бешено забилось в груди. Он пристально смотрел на нее, не отводя глаз, хотя, должно быть, уже слышал о том, какая судьба предначертана ей и другим шестерым Почитаемым. Заметив сквозящие в каждом его движении мужество и отвагу, Адика поняла, что Толстушка правильно послала ее сюда.

Доррен вновь начал говорить, запнулся, но тут же продолжил:

— Тебе может показаться, что дни быстро сменяют один другой. Я хотел сказать тебе… — Он замолчал, заметно покраснев, и взглянул на дорогу, ведущую к деревне. Несколько ребят без дела слонялись невдалеке, затем врассыпную бросились в лес, пронзительно повизгивая и смеясь.

— Здесь, в деревне, есть женщина, — наконец произнес он, в спешке проглатывая слова, щеки его покраснели от нахлынувших эмоций. — Ее зовут Врэн, она дочь Красного Брюха и Смеющейся. Эта девушка для меня словно струящаяся вода, как благословение. Сейчас она говорит, что носит под сердцем ребенка, в котором есть частица меня. Старейшины племени согласны признать меня отцом ребенка и разрешить нам жить вместе, если в течение семи сезонов я буду работать с ними в деревне.

Адика не могла представить, что он прочел в выражении ее лица, но Доррен стремительно продолжал, перепрыгивая с того, что он знал, на то, о чем он думал. От каждого нового слова она чувствовала себя все более униженной, а в сердце закралась ноющая боль.

— Не думай, что таким образом я хочу отказаться от своих обязанностей Блуждающего. Я знаю, что должен сделать для своего народа. Но я не вижу причин, по которым не мог бы делать одновременно два дела. Я могу продолжать путешествовать через сотканные врата, с тем чтобы изучать языки наших союзников, и работать здесь. Врэн — хорошая женщина, и я люблю ее.

Это ужасно, но она начала плакать, безмолвные слезы катились у нее по щекам, хотя она желала лишь того, чтобы никто не видел ее слез.

— Адика! Ты самая благородная из всех и самая храбрая! Я знал, что ты будешь счастлива за меня, несмотря на твое собственное горе! — Взглянув на Потерпевшего Неудачу, Доррен нахмурился, как человек, раздумывающий над вопросом, который его давно беспокоит. — А теперь послушай: ты знаешь, насколько ты мне дорога, Адика. Я помню о том, что считается дурным предзнаменованием говорить об этом, что это словно искушение духов, но я хочу, чтобы ты знала — если родится девочка, выживет и будет здорова, мы назовем ее в твою честь. Твое имя будет продолжать жить, и не только в песнях и сказаниях твоего народа, но и в моем ребенке.

— Я очень рада, что у тебя все складывается так хорошо, — проговорила Адика хриплым голосом сквозь слезы.

— Адика! — резко произнес ее имя Потерпевший Неудачу, оторвавшись от вытачиваемого копья для ловли рыбы, привлеченный ложью, сокрытой в ее словах.

Адика бросилась прочь.

Потерпевший Неудачу мог заглянуть в потайные уголки ее сердца, поскольку невидимая нить связывала их, когда они вместе работали над великим плетением, но в любом случае она пришла не для того, чтобы увидеть его. Ее охватила дикая, безумная надежда, она неверно истолковала загадку ночного ветра и потратила свою магическую силу и свое время на глупое, бесцельное путешествие, эгоистический поступок. Сейчас ей было очень стыдно.

Адика бежала вниз через лес, не желая, чтобы кто-нибудь ее видел в деревне. Доррен что-то кричал ей вслед, но она не обращала на это внимания. Она спустилась вниз к краю болот и бросилась через трясину вперед. То здесь, то там виднелись налитые красные ягоды клюквы. Адика промокла почти по пояс, но выбралась на тропинку так, что ее никто не видел, кроме мальчугана, занятого ловлей рыбы. Немного дальше, на тропе, ее окликнули две женщины, доставшие из воды сети, но Адика не могла понять их слов. Ей казалось, будто все связи с людьми медленно отступали от нее, кто-то разрывал с ней отношения, от кого-то она отворачивалась сама; так один за другим уйдут они все, пока она не окажется совершенно одна перед великим плетением, за исключением других шести Почитаемых — Потерпевшего Неудачу, Двупалого, Шу-Ша, Пронзающего Последним, Хорны и Сияние-Слышит-Меня. Они сами теперь составляли отдельное племя: те, кто отделился от всего человечества. Они будут принесены в жертву, благодаря которой человеческие племена обретут свободу и отбросят все свои страхи.

Облака разошлись на небосклоне, и к тому времени, как Адика добралась до каменного круга, солнце почти скрылось за линией горизонта на западе. Что бы ни подумал Потерпевший Неудачу о ее странном поведении, он был слишком стар, чтобы идти сюда. Он не последует за ней и не будет докучать затруднительными вопросами. Пойдет ли Доррен за ней? Хотела ли она, чтобы он понял, — он обретет свое счастье с кем-то другим, тогда как она будет по-прежнему одна? Не то чтобы она завидовала его счастью, это было совершенно не так. Адика надеялась, что в конце концов и она будет хоть немного счастлива и любима.

Но спустилась ночь, а она была совершенно одна. Как всегда, путешествие через сотканные врата меняло течение времени вокруг нее. По расположению Щедрой на небе Адика догадалась, что за это путешествие она потеряла два дня, хотя они пролетели для нее, как один миг.

Такую цену платили все, кто проходил через сотканные врата: дни, а иногда даже месяцы бесследно исчезали из их жизни, стоило им ступить в светящиеся порталы, соединяющие каменные круги между собой. Но быть может, это и к лучшему — потерять день или три одиночества.

Каменный ткацкий станок, состоящий из семи камней, ждал ее появления, когда спустилась ночь и на небе зажглись первые звезды. Адика подняла зеркало и поймала свет Щедрой, подвижной Леди Зерна и Кувшинов, и соткала волшебные врата, ведущие в ее родную деревню. Ступив в светящийся портал, она почувствовала знакомую почву под ногами, твердую и сухую, которой не коснулся недавний дождь. Она медленно прошла к своему жилищу и выложила подарки, которые так и не преподнесла Потерпевшему Неудачу.

Из деревни, находящейся недалеко внизу, доносились громкие голоса и песни. Мгновение спустя Адика вспомнила, что недавно старшая внучка матушки Орлы перешагнула возрастной рубеж, отделяющий детство от жизни взрослой женщины со своими тайнами и секретами, и сейчас она появится из женского дома, готовая занять свое место во взрослой жизни деревни.

Адика стояла на одном из земляных валов, прислушиваясь к звонкому смеху и старинным, знакомым ей мелодиям. Раньше деревенские жители приглашали ее на все праздники, чтобы она благословила начинающееся торжество, теперь же от ее присутствия все чувствовали бы себя очень неуютно и скованно. Что, если следом за ней в деревне появятся злые духи и испортят счастливую судьбу молодой женщины так, как порой они портили сладкую воду или свежее мясо? Страх деревенских жителей возобладал над их привязанностью и любовью к ней.

Почему боги позволили Проклятым причинять человечеству боль и страдания? Неужели они не могли позволить людям другим способом избавиться от своих врагов? Разве это было так уж невозможно — дать ей немного счастья в супружестве с таким человеком, как Доррен, с его больной рукой и добрым сердцем? Почему Почитаемые должны были принести себя в жертву?

Но Адика тут же нетерпеливо встряхнула головой, отгоняя от себя подобные мысли, которые принесли ей озорные духи. Проговорив вслух короткое заклинание и скрепив его прикосновением листьев перечной мяты к своим губам, Адика прогнала их прочь.

Только Почитаемые обладают той магией, сила которой может сделать то, что необходимо. Такова ее судьба и еще шестерых Почитаемых.

Еще ребенком она пошла по этому пути. Она никогда не знала и не желала иной жизни, чем быть Почитаемой. Просто она не представляла, что судьба ее будет такой жестокой и суровой.

Эту ночь Адика спала без сновидений.

Адика проснулась внезапно, услышав громкое уханье совы. По свежему аромату росы и далеким трелям птиц в лесу она поняла, что скоро наступит рассвет. Сейчас было как раз такое время, когда солнце, словно златоухий медведь, притаилось в ожидании за линией горизонта, готовое в любой момент подняться на небосклон.

Сова снова заухала, раздались глубокие гортанные «у-гу», «у-ху».

Адика с трудом поднялась. Быстро одевшись, она открыла кедровый сундук и достала свои священные атрибуты. Она закрепила на талии выкованный бронзовый пояс с высеченными на нем спиралями; надела янтарное ожерелье, которое надеялась подарить Доррену: янтарь хранил в себе силу древних времен, и ее наставница советовала всегда надевать его, чтобы поддерживать мощь и удачу своего племени, во время переговоров с союзниками. Адика положила гематитовое зеркальце себе на колени и аккуратно достала головное украшение из золота, завернутое в льняную ткань. Широкое кольцо мягко скользнуло по волосам, и золотые оленьи рога коснулись сводчатого потолка ее жилища, прежде чем Адика успела присесть, совершая молитву.

— Пусть твоя сила пребудет со мной, о Белый Охотник, и ты, о Королева Диких.

Закрепив зеркальце на поясе, она выбралась из своего укрытия. Распрямившись, Адика поднялась на ноги, золотые рога ярко заблестели, так что ей даже показалось, она видит их силуэт на фоне голубого неба. Облаченная в одеяния силы и власти, Адика пошла по тропинке, ведущей к камням.

В центре каменного круга виднелся камень, на который она ступала, когда ткала волшебные врата, он был достаточно широкий — Адика едва могла охватить одну его сторону распростертыми руками, — но не поднимался выше колен. Священный котел был установлен на каменной плите еще со времен молодости ее наставницы. Здесь много лет назад Адика была одарена поцелуем силы и власти, та женщина научила ее почти всему, что она сейчас знает. По щекам Адики потекли слезы, когда она начала читать молитву в память усопшей. После этого она дотронулась до священных птиц, выгравированных на бронзовой поверхности котла, и перечислила их: Мать Цапля, Отец Журавль, Дедушка Ворон и Тетя Утка. Она поцеловала каждый прекрасный бронзовый лист, зачерпнув немного воды из котла, по глоточку выпила ее, после чего благословила влагу, оставшуюся у нее в ладони, и брызнула ее в воздух, развеяв по ветру.

Адика ждала, преклонив колени у священного котла и закрыв глаза, она вдыхала ароматы рассвета и прислушивалась к его звукам: далекое грохотание ленивых водных потоков, сердитое блеяние коз, многоголосие утренних птиц, приветствующих восходящее солнце.

Молодая женщина услышала взмах крыльев и почувствовала, что на край котла села большая сова, но она не решалась взглянуть вверх, поскольку посланец Священной был настолько могущественным созданием, наделенным такой огромной силой, что даже единственный взгляд, брошенный на него, мог оказаться смертельным. Мгновение спустя на далекой каменной тропинке послышался стук копыт, позже он сменился звуком мягкой поступи по тропе, усеянной сосновыми иглами, ветви деревьев разошлись в разные стороны, пропуская вперед величественную фигуру. Теплое дыхание Священной коснулось волос Адики. Ее золотые рога заколыхались от сладостного ветра, принесенного Священной.

— Ты плакала, Адика. — Голос ее был подобно журчанию реки, высокий и низкий одновременно. — Я чувствую соль твоих слез.

Неужели они не высохли за ночь? Невозможно было утаить хоть что-нибудь от шамана народа Лошади.

— Я одинока, Священная. Дорога, по которой я иду, — дорога одиночества.

— Разве у тебя нет супруга? Я помню, ты не была счастлива, когда старейшины настояли на том, чтобы ты вышла за него замуж.

— Они отняли его у меня, Священная. Тень смерти накрыла меня, и они боятся, что смерть заберет любого, к кому бы я ни прикоснулась.

— В этих словах есть своя мудрость.

Наступила тишина, нарушаемая лишь полетом ветра и гортанным воркованием лесного голубя.

Адика взглянула на расстилающиеся впереди нее земли, когда солнце засияло на небосклоне, разогнав легкую дымку над рекой. Стрижи летали над медленным потоком, то и дело пикируя к самой воде. Люди уже работали на полях, собирали поспевшие колосья ячменя. Девочка гнала коз через поле в сторону леса.

Слова сами сорвались с губ, прежде чем Адика осознала, что произносит их.

— Священная, если бы только у меня был друг и верный спутник, мое великое дело не казалось бы таким сложным. Конечно, я не дрогну и не сойду с намеченного пути, но… я так долго буду одна ожидать окончания всего. — Адика проглотила другие слова, которые, казалось, вот-вот вырвутся на свободу, порожденные одиночеством и страхом. — Прошу тебя, Священная, прости мне мои поспешные слова. Я знаю, это мой долг, такова моя судьба.

— Увы, дочь моя, тебя ждет трудная судьба. Когда наступит время, семеро из вас должны быть готовы выстоять. Вы избранные.

— Да, Священная, — прошептала Адика.

В отличие от деревенских жителей, Адика знала, что происходит вокруг их земель, она видела и общалась с людьми из далеких деревень. Она знала, что земля обширна, а население невелико, настоящих же людей еще меньше. На западе расположились большие города, состоящие из пятидесяти и больше домов. Мрачные северные моря были закованы в лед и открыты всем ветрам, но в тех холодных водах обитали морские жители с извивающимися угрями вместо волос и зубами, острыми как ножи. Далеко на востоке она видела бескрайние просторы, покрытые травой, где жило племя Священной, они были родственниками людям, но в то же время очень отличались от них. Одним глазком ей даже удалось взглянуть на безграничные пустыни, которые населяли южные племена. Когда люди этих племен разговаривали, казалось, что они ворочают во рту камни. Она видела легендарные города Проклятых, их удивительные корабли и едва могла сдержаться, чтобы не рассказать об этом. Ее взору предстали целые деревни, порабощенные Проклятыми, безвинные племена, низко склоняющиеся перед своими кровожадными повелителями. Адика узнала, что случилось с ее наставницей, которая присоединилась к тем, кто сражался против Проклятых, и была принесена в жертву на одном из их алтарей.

— Мы все будем рабами Проклятых до тех пор, пока не закончится война, которую они ведут против нас.

Священная начала ходить вперед-назад, перенося свой вес с одной пары копыт на другую, невидимый вес ее большого тела принимал четкие очертания позади Адики. Однажды, когда она была ребенком, Адика видела, как народ Священной нагнал и затоптал последние остатки отступающей армии Проклятых, с тех пор в ее памяти всегда жило это детское воспоминание об их размерах и силе. Чем больше она боялась колдовства Проклятых, тем больше была рада союзничеству с народом Лошади, теми, кто вел свой род от кобылицы и человека.

— Все-таки, возможно… — Священная замолчала в нерешительности. В сердце Адики забилась надежда, но она боялась прислушаться к ее едва уловимому шепоту. — Быть может, существует вероятность найти того, кого уже коснулась рука смерти, он мог бы стать твоим другом и верным спутником. Таким образом, ты не будешь одна, и он не пострадает от предназначенной тебе судьбы. Ты самая молодая из семерых избранных, Адика. Остальные прожили уже долгие годы. Первоначально твоей судьбой было следовать за твоей наставницей, а не быть на ее месте во время великого плетения. Неудивительно, что для тебя оказалось тяжело идти по тропе к воротам, ведущим на Другую Сторону. — Коснулась ли ее рука Священной, быстро проведя легким движением по волосам? — Обещать тебе это не в моих силах.

Надежда забилась в сердце Адики, словно птичка о твердые прутья клетки, мечтая вырваться на свободу.

— Неужели ты действительно можешь это сделать, Священная?

— Увидим. — Так больно было надеяться, не имея никаких оснований, поэтому Адика испытала некоторое облегчение, когда Священная заговорила о другом. — Знаешь ли ты, кто из детей народа Белого Оленя может стать твоим последователем, Адика?

— Нет, — пробормотала она, будто каждое слово резало ей горло подобно острому ножу. — И у меня не будет времени обучить мою преемницу тому, что она должна знать.

— Не отчаивайся, дитя. Я не покину твой народ.

Вдруг вдалеке следом за уханьем совы раздался резкий свист.

— Меня зовут, — удивленно проговорила Священная и мгновенно исчезла.

Путешествовала ли Священная через сотканные врата? Сама ли она находилась за спиной Адики? Или она следовала тропой видений и пришла к Адике в обличье призрака? Священная была настолько всемогущей, что Адика никогда не смогла бы найти ответы на все возникшие вопросы. Но и спросить она не осмеливалась.

Люди обладают такой малой долей власти и могущества на земле. Но даже если это так, почему Проклятые беспрестанно сражаются против них? За что Проклятые так ненавидят человечество?

Ветер зазвенел бронзовыми листьями котла. На мгновение ей показалось, что она может слышать, как распускаются цветы, когда поднимается солнце.

Раздался громкий звук рога: предупреждающий сигнал из деревни.

Адика спешно бросилась в свой шатер, сняла свои священные одежды и побежала вниз по склону земляного вала. Она проскочила в ворота деревни как раз в тот момент, когда стройная девочка с сильными ногами и крепкая сторожевая собака, преданно следовавшая за ней, вбежали в деревню. Девушка бросила бусы к ногам матушки Орлы, которая вышла к воротам, услышав тревожные звуки.

Руки матушки были настолько искривленными и шишковатыми, что она едва ли могла сосчитать бусины на этих бусах-послании, даже поняв их значение. Она отошла в сторону, позволяя Адике встать рядом с ней. В столь преклонном возрасте Орла не боялась ни злых духов, ни смерти; они давно уже надоедали ей.

— Схватка, — сказала она, обращаясь ко всем присутствующим, кто осмелился покинуть свои дома. — Проклятые опять нападают. Из какой деревни ты пришла, Быстрая?

Ребенок принес мед, так сильно приправленный ароматными луговыми цветами, что от этого запаха рот Адики наполнился слюной.

— Я была в Двух Потоках и в Сосновой Верхушке, Грязной Дороге, Старом Форте. Проклятые напали на поселение, расположенное недалеко от Четырех Домов. Убиты трое, а двух детей нападавшие забрали с собой.

— Кто-нибудь из Четырех Домов последовал за ними? — спросил Беор, выступая вперед. Сегодня он рано был на ногах, охотился. В одной руке у него была праща, а с плеча другой, перевязанные и закрепленные веревкой, свисали два тетерева, куропатка и три утки. Собака почувствовала запах мертвой птицы, но Быстрая удержала ее, пока второй ребенок не прибежал с большой костью с мясом для животного. Пес улегся на землю и начал хрустеть косточкой.

— Нет, — ответила Быстрая, — никто из жителей Четырех Домов не стал преследовать Проклятых, поскольку убитые были людьми из племени Красного Оленя. Две зимы назад они прибыли из западных земель, две семьи поселились недалеко от Четырех Домов.

— Какая разница Проклятым, убьют ли они людей Белого Оленя или Красного Оленя? — Беор был в ярости, многие начинали действовать, когда им передавалось это чувство праведного гнева. — Для Проклятых мы все одинаковы. И если они убили и схватили людей народа Красного Оленя, где уверенность в том, что следом они не придут за нами, людьми Белого Оленя? Я хочу сказать, что все мы должны бороться против них сообща, иначе они убьют нас одного за другим.

Люди что-то забормотали и закивали головами в знак согласия. Молодые мужчины в свою очередь выглядели взволнованными и готовыми в любой момент ринуться в бой.

— Что скажет Почитаемая? — спросила Орла, но голос ее был обманчиво мягок.