Глава 37

Сидя в конференц-зале вместе с Нилом Брейди, специальный агент ФБР Джек Мэттьюз слушал последние известия по Си-эн-эн. Комментатор сообщил, что, как предполагает полиция, «Трупосоставитель» все еще находится в Нью-Йорке. Недавно ему удалось избежать задержания на складе в Бруклине, где он, по всей вероятности, убил двух человек и захватил заложницу — молодую девушку, — хотя бруклинский детектив и не видел девушку в машине, на которой уехал подозреваемый.

Затем на телевизионном экране появилась фотография Малика, и комментатор сказал, что его имя до сих пор неизвестно, но его-то и подозревают в убийствах, совершенных «Трупосоставителем».

Мэттьюз смотрел на экран. Фотография была не та, какую он вырвал из водительского удостоверения Малика и какую Бюро разослало во все свои местные отделения.

— Где они, черт побери, ее раздобыли? — Мэттьюз тут же набрал номер нью-йоркского оперативного отдела ФБР.

— Никто из нашего отделения не давал представителям телевидения или прессы эту фотографию Малика из его водительского удостоверения и не называл его имени, — сказал особый уполномоченный нью-йоркского офиса. — Согласно приказу директора, мы никому не даем никаких сведений о его личности. И я никогда не видел фотографию, которую они показали по телевидению.

— У кого же они ее взяли?

— У нью-йоркского детектива Гримальди. Он утверждает, что получил ее от своего осведомителя в Брайтон-Бич. Но думаю, что он лжет.

— Зачем?

— Кого-то прикрывает.

Сначала Мэттьюз заподозрил было, что и тут действует ловкая рука ЦРУ, но тут же отмел эту мысль: ЦРУ, если бы это от него зависело, ни в коем случае не допустил бы опубликования этой фотографии в прессе.

— Каким образом детектив попал на склад?

— Говорит, что занимался расследованием убийства женщины в Брайтон-Бич; осведомитель сообщил ему, что это, возможно, тот самый человек, который участвовал в операции по печатанию поддельных денег.

— В операции по печатанию поддельных денег?

— Да. И это, видимо, так. Двое из моих людей осмотрели склад. Они нашли улики, доказывающие, что было отпечатано значительное количество фальшивых денег. В частности, они нашли обертку от рулона бумаги с отпечатанным на ней названием компании; это явно связано с ограблением грузовика, которым занималась секретная служба.

— Кого же Малик взял в качестве заложницы?

— Детектив сказал, что точно не знает, а высказывать догадки не хочет. Он предположил, что, возможно, его осведомитель тут ошибся. Я думаю, это тоже ложь. Но дело в том, что он — один из тех полицейских, которые помогли секретной службе разыскать большую часть похищенной бумаги через три дня после ограбления, поэтому он и продолжал заниматься расследованием. То, что он рассказывает, звучит достаточно правдиво, чтобы прикрыть его задницу. Это все, что нам удалось у него выяснить.

Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди, который слушал все через динамик.

— Видимо, заложница станет очередной жертвой.

— В таком случае, — сказал Брейди, — можно предположить, что он возвращается сюда вместе с ней.

Зазвонил телефон, и Брейди снял трубку.

— Спрашивают вас. Агент Бёррэс из вашего ричмондского отделения.

Мэттьюз вновь включил телефон на динамик. Он уже забыл о поручении, данном им Бёррэсу — проверить один из телефонных номеров, найденных в счетах на имя Малика. Малик звонил из своего магазина кому-то в Ричмонде. Больше ничего не удалось выяснить.

— Я проверил номер, который вы мне дали, — доложил Бёррэс. — Телефон на имя Роберта И. Лоренса. Это человек восьмидесяти четырех лет, богатый, по крайней мере, был богатым. Принадлежит к старой ричмондской семье, занимает видное общественное положение, прожил здесь всю жизнь. Я говорил с ним по телефону, но он страдает некоторой забывчивостью. Помнит только, что за последние несколько месяцев говорил с двумя людьми из Шарлоттсвиля. Один — старый друг, который хотел напомнить ему о приближающейся встрече бывших студентов одной из групп Вирджинского университета, другой — университетский профессор, арендующий принадлежащий ему коттедж. Он не знает никого по имени Джон Малик. По его предположению, звонили его экономке, она разведена, у нее множество дружков, которые часто звонят ей к нему в дом. Он спросил у нее, не знает ли она кого-нибудь по имени Джон Малик, но ответ был отрицательный.

Мэттьюза внезапно как будто обдало холодом.

— Кому сдал этот человек свой коттедж?

Бёррэс сверился со своими записями.

— Джорджу Андерсону.

— Каков адрес сданного им коттеджа?

Бёррэс замялся.

— Извините, я не спросил его. Поскольку он сдал дом профессору, я предположил, что он хорошо знает его.

— Сейчас же поезжайте к нему и поговорите с ним. Узнайте, где расположен коттедж, покажите ему фотографию Малика, может, он опознает в нем Джорджа Андерсона.

— Немедленно выезжаю.

— Сколько времени вам потребуется, чтобы доехать до него?

— Минут сорок пять.

— Как только поговорите с ним, сейчас же позвоните мне, независимо от того, что он скажет.

Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди:

— Попросите кого-нибудь проверить, работает ли в университете профессор Джордж Андерсон.

— Я обращусь к начальнику университетской полиции, он это быстро выяснит.

Опять затрезвонил телефон, и Мэттьюз схватил трубку. На проводе был Бёррэс.

— Я позвонил Лоренсу домой, чтобы предупредить его о своем приезде. Экономка ответила, что он поехал ужинать к одному из своих друзей. Она не знает, к кому именно, и не может сказать, когда он вернется.

— Когда он выехал?

— Около семи часов.

Мэттьюз поглядел на часы. Без нескольких минут десять.

— Поезжайте к нему домой и попробуйте его найти. Возьмите у экономки список его друзей и звоните им, пока не найдете его.

Джон Малик медленно ехал по пустынной сельской дороге, внимательно присматриваясь к темному лесу вдоль обочины. Заметив упавшее дерево, служившее ему ориентиром, он затормозил, почти остановился, потом свернул с дороги 609 на узкий грязный проселок, почти неразличимый среди обступивших его с двух сторон густых деревьев. Остановившись, он открыл ворота, через которые шла дорога к дому, проехал через них и вновь остановился, чтобы закрыть их за собой, замотать цепь вокруг столба и запереть замок.

«Эксплорер» медленно покатил по глубокой колее, где его бросало то влево, то вправо. После крутого спуска дорога выровнялась и пошла вдоль берега озера к лужайке перед домом. Припарковав «эксплорер», Малик обошел дом, открыл заднюю дверь и включил свет, затем вернулся, чтобы забрать Дженни.

Ее голова все еще болела от удара, но она была в полном сознании и усиленно сопротивлялась, когда он перебросил ее через плечо, как это делают пожарные, и понес в дом. Но как ни брыкалась она связанными ногами, как ни пыталась протестовать, он все же втащил ее внутрь и положил на большой стол в центре комнаты, где когда-то охотники разделывали убитую ими дичь.

Дженни быстро огляделась; Малик тут же перекатил ее на живот, навалившись на ее брыкающиеся ноги всем телом, и прикрепил один из ремней в конце стола к кисти ее руки, прежде чем смотать ленту. Второй ремень он закрепил на другой руке. Затем перевернул ее на спину и подтянул пропущенные в кольца ремни, так чтобы ее руки были высоко над головой. То же самое он проделал и с ее лодыжками, оттянув их ремнями в противоположную сторону. Дженни оказалась растянутой на разделочном столе, со все еще заклеенным лентой ртом.

Затем он подошел к стойке с аппаратурой, стоящей у стены возле двери, ведущей внутрь дома. Включил ее и настроил на свою любимую станцию. Комната наполнилась звуками музыки в стиле кантри. После того как Малик вернулся, низко наклонился над Дженни и провел тыльной стороной своей руки по ее щеке, она перестала кричать.

— А теперь, моя сучка, я собираюсь снять ленту с твоего рта, — сказал он. — Если ты будешь кричать, никто тебя все равно не услышит, но это будет действовать мне на нервы и я вынужден буду зашить тебе рот, а это, предупреждаю, тебе не понравится.

В глазах Дженни мелькнул безумный ужас. Она уже догадывалась, кто этот человек. Она видела кое-какие передачи о «Трупосоставителе». А когда кончилась передаваемая по радио песня и началась реклама шарлоттсвильского дилера по продаже автомобилей, вспомнила о четырех искалеченных и убитых там студентках колледжа. Дженни лежала на спине, глядя на свисающие с полки прямо над ней многочисленные ножи, пилы и топоры. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, была на грани истерики, но собралась с духом и не проронила ни звука, когда Малик содрал ленту с ее рта.

— Я должен сделать кое-какие приготовления, — сказал Малик. — А ты пока лежи спокойно и наслаждайся музыкой.

Дженни увидела, как Малик пошел в дальний конец комнаты и стал устанавливать видеокамеру на треножник. Пока он стоял к ней спиной, она попробовала выдернуть кисти рук из ремней и почувствовала, что ремни поддаются. И пока Малик не повернулся к ней лицом, она продолжала растягивать ремни.

Он поставил треножник с видеокамерой поближе к столу и стал наводить видеоискатель.

— Мы снимем видеопленку для твоего отца, — сказал Малик. Глаза у него остекленели, на лице застыла слабая болезненная усмешка. — Что-то вроде сувенира на память.

Дженни почувствовала позыв к рвоте, но закрыла глаза и начала дышать глубже, чтобы подавить этот позыв. Но увидев, что Малик приближается к ней с большими ножницами в руке, вся внутренне сжалась и невольно застонала.

— Нет, пожалуйста.

— Спокойно, я только собираюсь разрезать твою одежду, — сказал Малик мягким, даже ласковым голосом.

Он стал разрезать штанину хлопчатобумажных брюк, что были на Дженни. Она вздрогнула от прикосновения холодной стали к ноге.

— Не двигайся. Это одно из моих любимых занятий. И я не спешу с ним. А если ты будешь шевелиться, я могу нечаянно порезать тебя. А ведь это тебе не понравится, правда? — Он говорил каким-то странным певучим голосом, почти пел.

Дженни старалась лежать неподвижно, но все ее тело пронизывала дрожь; Малик продолжал резать, снял ремень, дорезал до конца пояс и перешел к второй штанине. Затем вытащил из-под нее две половины брюк и забросил их в угол. Одним быстрым движением он разрезал ее трусики «бикини», стянул их с нее, поднес к носу и с наслаждением понюхал. Пошел в другой конец комнаты и вернулся с небольшими ножничками.

Дженни вся содрогнулась, когда почувствовала прикосновение стали к своей промежности. Она подняла голову и увидела, что Малик коротко подстригает ее лобок. Мягко подпевая доносившейся музыке, он стал водить рукой между ее ног.

Теперь он чувствовал, что обладает высшей властью, властью над жизнью и смертью. Эта красивая сучонка, распластанная перед ним, принадлежит ему, вся целиком. Поэтому незачем спешить, надо проявлять больше изобретательности, наслаждаться каждым мгновением и в конце концов создать настоящий видеошедевр для Майкла Тимоти Калли, чтобы он мог вновь и вновь любоваться им до конца своей жизни.

Пока внимание Малика было отвлечено, Дженни продолжала растягивать ремни, пытаясь освободить руки. Ремни понемногу, хотя и недостаточно, поддавались. Но тут Малик перестал гладить ее ноги и опять принес большие ножницы. Он стал вспарывать ее блузку, и Дженни, закрыв глаза и тихо плача, все повторяла и повторяла: спаси меня, папочка, пожалуйста, спаси меня, папочка. А Малик все продолжал мурлыкать свою песенку.

Разведывательный вертолет облетал густо поросшую лесом окружность площадью в три квадратных мили, держась на расстоянии двух миль за ее пределами и на высоте в шесть тысяч футов. Прибор ночного видения превращал ночь в зеленый день, воспроизводя изображение на мониторе, установленном в кабине пилота. Второй пилот не сводил глаз с монитора, тщательно наблюдая за землей и подъездными дорогами; сделав крутой вираж, вертолет взял курс на другую цель.

Второй пилот увидел на мониторе старый сельский коттедж, к которому от дороги номер 609 вел узкий проселок. Дом казался покинутым. В окнах не горел свет. Пилот потянулся вперед и включил тепловизор; его экран помещался справа от экрана монитора.

Тепловизор действовал в оптимальных условиях: была ясная, спокойная, прохладная октябрьская ночь — с температурой на уровне земли около пятидесяти пяти градусов по Фаренгейту.

Прибор ночного видения улавливал лишь большую разницу в температуре наблюдаемых объектов. Тепловизор же, чувствительный к такой небольшой разнице в температуре, как два градуса, позволял улавливать невидимое теплоизлучение, исходящее от всех живых существ, при свете дня и в ночной темноте, в закрытых помещениях или под таким естественным прикрытием, как деревья и подлесок; с его помощью можно было легко отличить людей от животных и обнаружить остаточное тепло двигателя, шины и тормозной системы еще не остывшего автомобиля. Изображение на экране тепловизора было в серо-белых тонах, в зависимости от интенсивности излучения.

Второй пилот внимательно посмотрел на экран прибора ночного видения: перед коттеджем стояли две машины, пикап и маленький легковой автомобиль. Затем он повернулся к экрану.

— Из дома исходит слабый теплосигнал, — сказал он первому пилоту, который управлял вертолетом в очках ночного видения. — Труба еще горячая, должно быть, они топили печь, но сейчас огня в ней нет. И за последние пять часов никто не ездил ни на одной из машин. Вероятно, живущие в нем люди пробыли весь вечер дома и сейчас в кровати.

Второй пилот включил тепловизор на полную мощность. На экране замерцали два небольших белых пятнышка.

— Да, двое людей, совсем рядом, в комнате на втором этаже, в левом заднем углу. Ни один из них не движется.

— Итак, можно исключить три дома, — сказал первый пилот. — Остаются два. Дом-прицеп в северо-восточном секторе осматриваемой территории и дом с озером перед ним.

Первый пилот круто повернул налево, и через несколько минут вертолет занял положение, которое позволяло смотреть прямо на широкий дом-прицеп, стоящий на открытой лужайке в конце длинного извилистого проселка. Второй пилот посмотрел на экраны обоих мониторов. На экране тепловизора виднелось небольшое белое пятно — второй пилот узнал капот «шевроле-блейзера». Машина стояла как раз перед прицепом.

— Возможно, это то, что мы ищем. Машина подъехала не больше пятнадцати минут назад, тормозная система и покрышки еще теплые. — Переведя взгляд на экран прибора ночного видения, он увидел, что в прицепе ярко горит свет. — Я бы сказал, что он только что вернулся домой.

Он еще раз посмотрел на монитор тепловизора, на экране было два пятнышка.

— Два человека в передней комнате у входа. Они двигаются. Может быть, это они.

— Проверим последний дом, — сказал первый пилот. — Посмотрим, что там.

Он вновь развернул вертолет так, чтобы можно было наблюдать за коттеджем возле озера.

В заднем окне горел свет, и стоявший снаружи «форд-эксплорер» сверкал на экране тепловизора так же ярко, как и «блейзер», очевидно, только что прибыл.

— Коттедж покрыт металлической крышей, — сказал второй пилот. — Изображение не такое отчетливое, похоже, там два человека. Итак, у нас есть две примерно равных вероятности.

— Уточнить, по-видимому, мы не сможем, — сказал первый пилот. — Второй вертолет все еще в воздухе?

Второй пилот посмотрел на радар и увидел, что второй вертолет находится к юго-востоку от них.

— Похоже, это они. Сейчас я их вызову. — И он включил радиопередатчик.

— "Блэкхоук", «Блэкхоук», это «Дефендер». Вы меня слышите?

Почти сразу же в ответ послышался голос Грегуса:

— "Дефендер", это «Блэкхоук». Мы в двенадцати милях от вас. Приближаемся на шесть миль.

Второй пилот доложил обо всем ими обнаруженном, и Грегус сказал:

— Калли должен прибыть с минуты на минуту. Он будет ехать с севера по дороге 615. Какое место будет ближе всего к нему?

— Дом-прицеп, — сказал второй пилот.

— Тогда пусть начинает с него.

Второй пилот внимательно всмотрелся в узкую, двухрядную извилистую асфальтовую дорогу, которая шла по лесистой сельской местности округа Флюванна, ища глазами приближающийся автомобиль, и увидел среди леса фары машины на пересечении дорог 609 и 615.

— Кажется, я его засек, — сказал он, продолжая наблюдать за маленькой машиной, которая свернула на дорогу 609 и направилась в их сторону.

Глава 38

Калли пользовался портативным телефоном в «порше», чтобы поддерживать связь с оперативным центром в Александрии. Хэк направлял его с помощью компьютерной программы, называя ему номера дорог и указывая точные расстояния от поворота до поворота, что позволяло поддерживать максимальную скорость, не обращая внимания на дорожные знаки.

Когда Хаузер свернула на дорогу 609, Калли поблагодарил Хэка за помощь и положил трубку на рычаг. Он тут же достал две рации, прикрепил их к поясам — своему и Хаузер, надел на себя и на нее крошечные наушники и ларингофоны, не мешая ей управлять машиной. Они сразу же связались с разведывательным вертолетом.

— "Дефендер", говорит Калли. Вы нас видите?

«Дефендер» летел на высоте шесть тысяч футов, откуда открывался широкий панорамный вид на территорию вокруг дома-прицепа и коттеджа около озера.

— Да, Калли, я вижу вас, — ответил второй пилот, не сводя глаз с фар «порша». — Мы сузили круг объектов до двух. Первый объект находится примерно в одной миле от вас. Вы увидите проселок слева, сразу же за столбом электропередачи. Подъездная дорога длиной в три четверти мили выводит на небольшую лужайку. В конце дороги большой дом-прицеп, а перед ним «шевроле-блейзер». Последний отрезок дороги идет по открытому месту, и вам надо выключить фары, перед тем как вы на него выедете.

Хаузер быстро прошла крутой поворот и вновь услышала в наушниках спокойный, неторопливый голос второго пилота:

— Через сто метров вы увидите столб. Поворот в десяти метрах за ним.

Увидев столб, Хаузер сбросила газ, переключилась на низшую передачу и свернула на проселок. Здесь ей пришлось ехать на второй передаче. Чтобы ехать по узкой дороге, достаточно было света подфарников, поэтому она выключила фары.

Калли протянул руку к своей кожаной дорожной сумке, лежавшей на заднем сиденье, достал оттуда запасной пистолет и пристегнул его к кобуре на левой ноге. Затем сунул руку в сумку, взятую им в самолете, и извлек пару очков ночного видения, которые положил на колени. Он вытащил полуавтоматический пистолет из наплечной кобуры и заменил израсходованные в этот день патроны.

Спустившись с небольшого холма, Хаузер вновь услышала голос второго пилота:

— У самого подножия холма дорога круто поворачивает направо, еще двадцать метров — и вы на лужайке. Выключите весь свет.

Хаузер последовала этим указаниям, тем временем Калли надел на нее очки ночного видения, надел свои очки и стал рассматривать окрашенную в зеленый цвет местность впереди.

— Снаружи прицепа никого нет, — сообщил второй пилот, осматривая экраны обоих мониторов. — Внутри два человека. Оба в передней комнате. Сейчас они как будто бы неподвижны.

Калли снова протянул руку на заднее сиденье. Он вынул из чехла снайперскую винтовку, а Хаузер выключила двигатель и остановилась за кедровой рощей у края лужайки.

Луна залила ярким светом лужайку, и Калли и Хаузер сняли громоздкие очки ночного видения, ибо для их целей было достаточно светло. Хаузер сунула очки в боковой карман наплечной сумки, предварительно вынув оттуда оружие, а Калли убрал свои очки в сумку с патронами для снайперской винтовки, и когда они оба вышли из машины, забросил сумку за спину.

Они держались края дороги, пригнувшись и прячась за кустами. В двадцати футах от фасада прицепа они спрятались за высоким дубом, и Калли, через микрофон, велел Хаузер обойти прицеп и следить за задней дверью.

— Сообщи мне, когда займешь нужную позицию, — добавил он.

Хаузер, согнувшись, скрылась за прицепом, а Калли прижался к его передней стене, возле окна, слева от входа.

Он услышал в наушниках тихий голос Хаузер:

— В доме всего одна задняя дверь. Я за небольшим сараем слева от него.

— Попробую заглянуть внутрь, — сказал Калли. — Будь готова действовать, если меня заметят.

Калли услышал внутри голос и музыку и понял, что работает телевизор. Он подкрался ближе к окну, заглянул внутрь и тут же отдернул голову. Беглого взгляда на людей при тусклом свете, исходящем от экрана телевизора, было достаточно: он убедился, что это не то место, которое им нужно.

— "Дефендер". Вы уверены, что в прицепе только двое людей?

— Абсолютно, — ответил второй пилот.

— Тогда это не то место. Мужчина и женщина, сидя на диване, смотрят телевизор. Мужчина не Малик, а женщина не моя дочь.

— Значит, остается дом на озере, — ответил второй пилот. — Быстрее выбирайтесь оттуда. Когда доедете до шоссе, я дам вам дополнительные указания.

Хаузер, слышавшая этот разговор по радио, тут же присоединилась к Калли, и они со всех ног побежали к «поршу». Мчась назад по проселку, Хаузер использовала все преимущества своего спортивного автомобиля, и вскоре они уже были на шоссе.

Джек Мэттьюз и начальник шарлоттсвильской полиции Нил Брейди то пили кофе, то нетерпеливо расхаживали по конференц-залу. Прошло больше часа после их последнего разговора с Бёррэсом. Услышав пронзительное верещание телефона, оба они бросились к аппарату, и Мэттьюз поднял трубку с рычага, прежде чем он успел заверещать вновь.

— Джордж Андерсон и Джон Малик — одно и то же лицо, — сказал прерывающимся от возбуждения голосом Бёррэс. — Лоренс сдал ему свой коттедж больше месяца назад.

— Где он находится?

Бёррэс объяснил.