Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Любовницы

ModernLib.Net / Современная проза / Елинек Эльфрида / Любовницы - Чтение (стр. 3)
Автор: Елинек Эльфрида
Жанр: Современная проза

 

 


Бригитта не в состоянии перенести такое унижение на глазах у всех. Такой человек, как Бригитта, часто ломается как раз из-за мелочей.

Существует масса крупных вещей, которые с Бригиттой происходили и не сломали ее.

Все смеются над детской проказой, даже Хайнцев папаша, которому вообще уже не до смеху. Сегодня в общем веселье участвует даже его больной позвоночник. А плод родительской любви смеется, смеется громче всех. Смеется и любовь, поселившаяся в этом маленьком мире. Мир Бригитты — это маленький мир любви. Она шлепает младенца по попке, шустрый отпрыск!

Хайнцева мамаша прогоняет Бригитту на кухню. Не хватало еще, чтобы домработница имела наглость мечтать о ребенке, да еще от нашего Хайнцика!

Вдалеке угрожающе маячит дом престарелых, речи о котором никто пока не заводил, но который тем не менее существует.

Он появится в подходящий момент.

— Наше будущее мы сами себе обеспечиваем, — говорит Хайнцева мамаша. — Поэтому оно и принадлежит нам и только нам одним.

Пусть эта девица сама позаботится о своем будущем. О нашем будущем позаботится Хайнц, наш сын. О нашем будущем, о его будущем. Другим же здесь места нет.

Почему Бригитте непременно хочется так много, почти все сразу, то есть нашего мальчика?

Почему Бригитта не удовлетворится тем, что она имеет, то есть ничем?

У многих ничего нет, и они вполне этим довольны.

А если ты всем доволен, то и из ничего может возникнуть кое-что.

Почему бы Бригитте не удовлетвориться ничем, что ей только и принадлежит?

Младенец сучит ножками, разрушая Бригиттину прическу.

Младенец тычет ей своими младенческими пальчиками в глаза, в уши и в нос.

Все заливаются смехом, даже угрюмый отец, даже честолюбивый Хайнц.

И надежда смеется вместе со всеми, пусть у Бригитты стало на одну надежду меньше.

Будущее смеяться не может, оно ведь еще не наступило.

Не смеется и настоящее, оно слишком тяжелое для веселья.

А уж Бригиттина работа и вовсе не смеется, она слишком далеко отсюда.

Ведь сегодня для всех — праздничный день!

Бригитта делает хорошую мину при плохой игре и от души смеется вместе со всеми. А потом отправляется в ванную, чтобы умыться.

От ненависти она громко скрежещет зубами.

Такая порция ненависти заставит умолкнуть даже самую крепкую любовь.

Любовь в страхе отступает.

В этот самый момент Хайнц превратился из любви в серьезную обязанность.

Из удовольствия в тяжкий труд.

В работе Бригитта так и так разбирается лучше.

Хайнцева сестрица смеется громче всех, потому что она в безопасности. С ней теперь ничего не может случиться, она своего добилась.

Хайнцева мамаша смеется несколько оскорблено, поскольку Бригитта все еще маячит на Хайнцевом пути к лучшему будущему.

Потому что Бригитта все еще цепляется за Хайнца и, очевидно, отцепиться от него не намерена.

А счастье? Счастье улыбается им всем.

Но вот однажды

Но вот однажды и с Паулой произошло то, что только и делает человека человеком. Мы достаточно долго ожидали этого. В этот день она вдруг почувствовала, что как будто вовсе и не жила раньше по-настоящему.

Прежде жизнь состояла только из работы, дома, хозяйственных забот, подруг, снова из работы, из работы по дому и из работы в швейной мастерской (в последнее время). И была эта жизнь неправильной и неполной. Теперь все это не имеет значения, ведь пришла любовь, наконец-то пришла, и Паула наконец-то стала человеком.

Работа, дом, хозяйственные заботы, подруги, снова работа, работа по дому и работа в швейной мастерской никуда не делись, все это не исчезает так вот вдруг, в одно прекрасное утро, но теперь у Паулы есть еще и любовь, ура! самое важное в человеческой жизни и отныне — самое важное и в жизни Паулы.

Паула в этом твердо убеждена.

И ей нужно все делать правильно.

Она просто ДОЛЖНА все делать правильно, иначе любовь сразу исчезнет, или ее вытеснят работа, дом, хозяйственные заботы, подруги, снова работа, работа по дому и работа в швейной мастерской, и любовь безнадежно зачислят в обоз. Хозяйственные заботы в любом случае останутся. Кстати, Эрих — самый красивый парень в деревне. Правда, Эрих — внебрачный ребенок, как и три его сестры, и все они — от разных отцов, что, как известно, представляет собой проигрышную начальную ситуацию, но ведь Эрих такой красивый. Красивый как картинка. У него черные волосы и синие глаза, ну как тут не влюбиться.

Об Эрихе многие девушки вздыхают.

Хотя для мужчины не столь уж и важно быть красивым (это очень важно для женщины), все же так прекрасно, когда мужчина красивый.

И работа у Эриха интересная. Он — лесоруб.

Самому Эриху работа не доставляет удовольствия, хотя она и интересная, но лесничеству нужны рабочие руки, поэтому вперед, Эрих! Едва закончив школу, Эрих устраивается в лесничество. Он там очень нужен.

На все это Пауле вдруг стало наплевать. Важно одно: любовь наконец-то пришла, и она пришла не к Пауле и какому-нибудь там уроду, к измотанному тяжелым трудом, вечно пьяному, обессилевшему, ничего из себя не значащему и грубому лесорубу. Она пришла к Пауле и к настоящему красавчику, к измотанному тяжелым трудом, вечно пьяному, крепкому, ничего из себя не представляющему и грубому лесорубу. В этом-то и вся важность. Любовь важна сама по себе, несомненно, но насколько она стала важнее, когда случай свел в любви именно Эриха и Паулу. Эрих и Паула — единственные среди тысяч людей, а может быть — и среди миллионов!

Паула, которая уже много лет, собственно всю жизнь, ждала этого дня, не задумываясь, широко распахивает двери навстречу любви, угощает ее доброй чашкой кофе и хорошим куском пирога. Она боится: вдруг Эрих больше никогда не заглянет к ней в ее маленькую кухоньку. Ведь и до того, как ее настигла любовь, Эрих был для нее образцом настоящего мужчины, а уж теперь-то он для нее в тысячу крат образец истинного мужчины, ведь другие мужчины, которых она знает, не могут служить образцами, разве что образцами пьяниц, драчунов да пропахших смолой работяг. Но сегодня Эрих заглянул в ее маленькую кухню, ах, этот образец мужественного мужчины, образец пьянства, побоев, которые с раннего детства доставались ему от матери, бабушки и отчима, а потом — от товарищей на лесосеке. И пусть эта кухонька совсем маленькая, скромная и старая, но она сияет такой чистотой, хоть с пола ешь. Эрих пришел сообщить, когда бригада выезжает на лесосеку. Его прислал бригадир.

Эриха трудно назвать разговорчивым, ему вообще все дается с большим трудом.

— Присядь, Эрих. Эрих говорит:

— У вас маленькая, скромная и старая кухня, зато она сияет чистотой. Здорово ты матери помогаешь, Паула, здорово!

От этой похвалы Паула сияет, словно начищенный к празднику медный таз.

Пауле сейчас как раз пятнадцать лет, а ему уже двадцать три. Это важно, поскольку прежде все было иначе, да и потом все будет иначе. Остановимся на этом «сейчас»! Сейчас такое время, когда Пауле еще не приходят в голову мысли о замужестве. Если бы Паула начала подумывать о замужестве, отец бы семь шкур с нее спустил. Если бы Эрих начал задумываться о женитьбе, то бабушка, мать и отчим постарались бы из него душу вытрясти. А КТО ЗА ТЕБЯ РАБОТАТЬ БУДЕТ? Кто накосит траву, накормит скотину, набросает подстилку? Кто? А кто отнесет пойло свиньям? Кто???

И мать Эриха, которая устроилась прислугой в городе в четырнадцать лет, то есть ей было на год меньше, чем Пауле сейчас, мать, которая всю жизнь проработала прислугой в окружном городе, даже не в одном окружном городе, в нескольких окружных городах, что принесло ей четырех детей, всех — от разных папочек, ломоту в бедрах, хронический катар легких, невероятно уродливое, сморщенное лицо, согнутую колесом спину от постоянной работы внаклонку (от мытья полов), два золотых зуба и ее последнего мужа, единственного, кто был с ней официально расписан, железнодорожного служащего-пенсионера, и как раз от него-то у нее нет детей, и он именно из-за этого глаз с нее не спускает, но об этом потом; итак, его мать, которая прислуживает дома круглосуточно, и спина ее от работы внаклонку согнулась еще сильнее, боли в бедрах еще усилились, а катар в легких стал досаждать еще больше, чем раньше, но она любит вкалывать во благо бодрого пенсионера и супруга, который, при ее четырех детях, вовсе не обязан был на ней жениться, да и не женился бы никогда, если бы не был злобным по характеру хроническим астматиком, нуждающимся в уходе; эта мать, после молчаливой, но много говорящей паузы, произносит наконец:

— Тебе вообще рано об этом думать, Эрих, но уж если ты так сильно этого хочешь, то поищи себе что-нибудь ПОЛУЧШЕ. На нашей деревне свет клином не сошелся, я это давно поняла, и мне это в жизни очень помогло, у меня теперь муж — бывший чиновник с хорошей пенсией, пусть и была моя дорога подчас негладкой, пусть приводила она меня к дурным, неподобающим мужчинам, оставлявшим во мне свое дурное, неподобающее семя; поэтому отправляйся-ка отсюда туда, где есть что-нибудь получше, тем более при твоей внешности, ведь отец твой был итальянец, там ты без труда найдешь себе жену с толстой мошной, при твоей-то внешности, с твоими черными волосами, куда там местным парням с их волосами цвета прелой соломы или цвета пыльных каштанов, при твоей-то внешности ты легко найдешь себе богатую жену, одну из таких, о которых говорят по радио, пишут в газетах, которых показывают по телевизору.

И нам с этого кое-что перепадет. Берегись, если нам с этого ничего не перепадет!

Поэтому не вздумай жениться, а уж если придется, то не женись на здешней, а найди себе жену там, где жизнь получше. Но ты ведь мужчина, в конце концов, ты можешь и не вляпаться в историю. Ты мужчина, в конце концов.

Смотри только, Эрих, не сделай кому-нибудь ребенка, при определенных обстоятельствах ты дорого за это заплатишь, заплатишь и своим будущим. А уж если надумал сделать ребенка, то сделай его той, у которой хорошие деньги есть. Смотри, сколько дачниц к нам наезжает.

Уезжай отсюда, уезжай в город, а то и за границу, там тоже живут люди, я в журналах видела прекрасные фотографии тех краев.

Дай отцу соснуть после обеда, при его жуткой астме это очень полезно, веди себя потише, не то у него снова будет приступ, тут-то нам всем мало не будет. Дай отцу поспать после обеда, ведь он служил на железной дороге, разве кто из местных в жизни чего-то подобного добился?

А то ведь, не дай нам Бог, он и окочурится в одночасье. Пойду отнесу ему кофе, и когда он проснется, кофе уж на месте.

Дай отцу соснуть после обеда, при его жуткой астме это очень полезно, ведь он служил на железной дороге, ведь силы у него уже не те, чтобы выдрать тебя как следует, и у меня силы уже не те.

В тебе есть порода, Эрих, и у тебя черные волосы, но пороха ты не выдумаешь. Взгляни-ка потом еще разок на фотографии тех краев, вреда от этого не будет, хоть ты ничего в толк не возьмешь. В тебе есть порода, Эрих, у тебя красивые черные волосы, а вот в голове у тебя совершенно пусто.

А потом Эрих надевает новехонькую, ослепительной белизны рубашку, новехонький пуловер, новехонькие джинсы и, наконец, самую красивую вещь — шерстяную куртку с обалденным узором — все самое шикарное, заказано по самому шикарному каталогу. Эрих и сам как картинка из фирменного каталога.

И когда черноглазый Эрих закуривает сигарету, она выглядит словно естественное дополнение его шикарного вида, совсем не так, как у других, где сигарета — словно инородное тело, посторонняя деталь на изношенном, залитом потом, изможденном лице, окаймленном тускло-темными или мышино-серого цвета волосами, как у других парней. Пока Паула была малым ребенком, Эрих и относился к ней как к ребенку. Пришла пора для Паулы дать понять Эриху, что она больше не ребенок, а настоящая женщина.

Мы с вами видели, как в дом Паулиных родителей входит Эрих с белой полоской сигареты в зубах, выделяющейся на смуглом лице, с волосами и глазами черными как смоль, и вид у него незнакомый и опасный, словно у пантеры, да, он немного похож на пантеру.

Паула читала где-то о мужчинах определенного типа, которые в самой обыденной обстановке производили впечатление пантеры в джунглях. Незнакомый, опасный и столь милый женскому глазу и сердечку.

Она бы никогда не поверила, что на ее кухне вдруг появится мужчина, который будет выглядеть как опасная пантера в опасных джунглях.

Паула ищет в иллюстрированном журнале то место, где сказано о пантере. Вот оно!

Паула изучала и английский. По английскому и математике она всегда была первой в классе. И по другим предметам всегда успевала. Только вряд ли теперь ей все это поможет.

Эрих в школе недоучился, да и при чем тут школа. Ведь он похож на красивого дикого зверя — на пантеру.

Пауле известно, что Эрих для нее — все на свете. Стало быть, и ей надо себя показать, не то ее опередит другая, а может быть, даже и не одна. Но что, что сделать, чтобы привлечь его?

Невзрачная Паула носится по кухне как ракета, она ставит кофе, достает пышный кекс, который, по правде говоря, мать припасла для отца и для Геральда, поэтому и спрятала его подальше. Весь гнев раздосадованных мужчин обрушится на Паулу уже сегодня вечером, но вкусное угощение к тому времени бесследно исчезнет в животе у Эриха. Паула хлопочет вокруг него, как трудолюбивая пчелка. Эрих, по обыкновению медленно, с трудом подыскивая слова, пытается втолковать Пауле, что она — настоящая маленькая хозяюшка. Паула предпочла однажды приятное ремесло портнихи неприятным обязанностям домашней хозяйки. И вот она вдруг раздулась, словно дикая голубка, заворковала, расправила перышки, опустила глазки и усердно поволокла на стол все, до чего смогла добраться. Эриху по вкусу все, разве что котел для свячёной воды ему не заглотить.

Эрих ведь пожрать не дурак. Он набивает утробу, пока его не начинает мутить от еды. У Эриха один главный интерес — моторы, причем такие, которые используют в мопедах и, что еще лучше, в мотоциклах. Эриху жуть как хочется сдать на права, ведь тогда в круг его интересов войдут и моторы спортивных автомобилей, предмет его тайных вожделений. Увы, он уже три раза с треском проваливался на экзамене в автошколе.

Должно быть, моторный центр в голове у Эриха его семейка объединенными систематическими усилиями разнесла на кусочки, так что заново и не собрать.

Эриху никогда не быть безгранично счастливым.

Счастье Эриха всегда будет ограниченным.

А вот Пауле вообще никогда не быть счастливой. Эрих не очень любит кино, без которого Паула жить не может. Для него там все слишком быстро происходит.

И соблазнительные дачницы слишком быстро исчезли в незнакомом далеке.

Все далекое — опасно, все близкое — привычно, его можно по-настоящему полюбить. В близком окружении Эриха нет ничего такого, что бы он мог полюбить. Поблизости одна Паула.

Если бы Эриху пришлось выбирать между Паулой и мотоциклом, он выбрал бы мотоцикл. Да и на мотоцикле Эрих ездил бы только в соседнюю деревню, а не в далекое далеко.

Паула достает горшок с молоком и снимает сливки, чтобы угостить ими Эриха.

Женщины в Паулиной семье славятся своей любовью к чистоте и порядку. Больше о женщинах из Паулиной семьи сказать нечего. В чистоте и порядке смысл их жизни, ведь всегда есть что-то, что надо помыть и почистить. Вперед, Паула, за мытье и уборку!

Медлительный Эрих восседает на скамейке и жрет за троих.

Дома такая жратва достается одному отцу. И паренек запихивает куски пирога в глотку, словно он у святого причастия, запивая их кофе и шнапсом, вынутым из потайного шкафчика.

Медлительный Эрих расползается по скамейке, словно растение, он ест и ест и не думает ни о чем ином, кроме своих моторов, кроме мопеда, на котором можно прокатиться с ветерком, особенно если поддашь немного.

Эриху никак не сообразить, как самому разобрать и собрать мотор, уж слишком много там всяких хитрых деталей.

И все же он мечтает о скоростной машине, об ощущении скорости, о супермоторе, хотя, если в этом дерьмовом мопеде случается какая мелкая поломка, он вынужден идти на поклон к своему приятелю, настоящему эксперту в таких делах. Приятель тоже лесоруб, но он — светлая голова, он исправит любую поломку за пару кружек пива. Настоящий талант, зарытый в лесу.

Эрих мечтает разобрать свой мопед и собрать из него гоночную машину.

Эрих жует кекс. Дома такая вкуснятина достается только отцу, да и то по воскресеньям.

Эрих думает о мопеде, который у него есть, и о мотоцикле, который у него когда-нибудь будет, а уж тогда он и об автомобиле может помечтать. Он думает и об автомобиле, чтобы потом, в далеком будущем, мог помечтать о спортивной машине, о которой он столько уже читал и столько собрал картинок.

Пришла ли сегодня к Пауле любовь вопреки всему? Или благодаря этому? Паула просит любовь присесть за стол, предлагает ей кофе с молоком. Но любовь отказывается послушно присесть, она изо всех сил вцепляется в Паулу.

К чему все это приведет? — задается вопросом Паула. У Эриха вопросов не возникает, он помешан на моторах.

Паула надеется, что это приведет ее к лучшему будущему. Впрочем, все так думают.

Эрих надеется, что будет мчаться как можно быстрее и как можно дальше, и, надеется он, наверняка не на своих двоих.

Мы опять так здорово потрахались!

— Да, мы опять так здорово потрахались, — говорит Хайнц. Он полощет рот, причесывает волосы и разглаживает брови рукой, чистит уши, громко прочищает нос, моет руки, пьет свой утренний кофе и уходит из дома, чтобы заняться своей профессией. Переступив порог дома, он сразу окунается в напряженные трудовые будни, в таинственный мир всяких разных проводов и разъемов, в которых Бригитта совершенно не разбирается.

Бригитта тем временем занята женскими делами, более легкими и простыми, чем дело мужское.

Она открывает свой шкафчик для одежды, стягивает с себя юбку и пуловер, взамен надевая халат с передничком, миленький и разноцветный, скрашивающий производственную атмосферу, слегка расцвечивающий уныло-серый и черный мир швейных автоматов. Забавные цветные пятна — как солнечные лучи. Скрасив таким образом производственную атмосферу и одновременно изуродовав свой внешний вид, Бригитта сует ноги в специальные гигиенические и профилактические деревянные сандалии.

В них ноги во время работы меньше устают и предохраняются от заболеваний, каким обычно подвержены женские конечности. С Бригиттой такого не случится, она о себе позаботится. Когда разбираешься в таких научных вещах, как здоровье, то убережешься от многого, даже от болезней.

И все работницы в цеху обуты в такие сандалии, они тоже следят, чтобы ноги у них были здоровыми. Деревянные сандалии пользуются в этих кругах большой популярностью.

Едва Бригитта успела оглядеться вокруг, как конвейер уже включили. Работа на конвейере не убивает женское начало в Бригитте, ведь на этом предприятии работают почти одни женщины, и заняты они исключительно женским трудом. Так что поддерживать чистоту и порядок здесь нетрудно. Мужчины занимают руководящие посты. В цеху их не увидишь, и никто не нарушает здесь чистоты и порядка, свойственных женщинам.

На производстве, где работают одни мужчины, на полу вечно валяется какая-нибудь дрянь, и никому в голову не придет навести порядок.

В этом цеху, где шьют бюстгальтеры, на полу иногда оказываются очень милые штучки: то обрывок кружева, то яркая розовая лента. Да и их тут же подбирают.

Собственно, на полу вообще никогда ничего не валяется. А уж столы в фабричной столовой! Там царит безусловная чистота! Так чисто, что можно хоть с пола есть! Женщины и девушки одна перед другой стараются, кто первая заметит грязинку или пятнышко. Пятнышко исчезает мгновенно, иногда даже раньше, чем успеет появиться.

Случается иногда и такое, что кто-то расплескает свой кофе по пластиковой поверхности стола, пятна тут же вытирают, и все испытывают особое удовлетворение.

Если вдруг случайно в столовую зайдет кто-то из начальства (хотя начальство сюда не ходит), от свежего пятна уже не осталось и воспоминаний.

И секретарша директора, если она случайно здесь появится, не увидит ни пятнышка, ведь она уж в пятнах разбирается, хотя сама никогда их, верно, не сажает.

У секретарш всегда есть хобби. Они любят путешествовать, танцевать, совершать пешие прогулки, ходить в кино или вязать.

Мужчины, с которыми работницы знакомы, кроме своей работы интересуются только одним: как от этой работы отдохнуть. У них нет хобби.

А уж если и есть, то такое, что семье об этом лучше не знать.

Работницы не знают, чем увлекаются начальник отдела снабжения, главный бухгалтер, заведующий по рекламе или замдиректора по производству. И никто толком не знает, чем они занимаются на службе. Эти господа — не нам ровня.

Если день изо дня сидишь за конвейером и прострачиваешь ленту для бюстгальтера, вряд ли у тебя возникнут интересы, выходящие за пределы конвейера, ведь откуда тебе знать, какие интересные вещи вообще существуют в этом мире. Тебе известно одно: многие заинтересованы в том, чтобы бюстгальтерный конвейер не останавливался.

А даже если и знаешь, что где-то есть вещи и мужчины вовсе иные, чем вещи и мужчины, окружающие тебя в цеху, то не каждой придет в голову мысль, что те, другие, могут принадлежать и тебе, а не каким-то другим женщинам.

Бригитта, по крайней мере, одна из немногих, кто понял — есть вещи более важные, чем работа. И случаю было угодно, чтобы она поняла — есть мужчина, а именно — ХАЙНЦ, — по сравнению с которым работа вообще пустое место.

Ей помог случай, и она поняла: кроме работы, которая ей не нравится, кроме товарок, которых она на дух не переносит, ведь она про себя теперь знает, что она — другая, не такая, как они, и тем более терпеть их не может, что они по-прежнему считают ее своей, такой же, как они, а она ведь уже другая, благодаря Хайнцу, он-то получше всех их, пожалуй, что и самый лучший, — словом, кроме работы, подготовки к ней, перерывов между ней, снова работы и т. д. и т. п. , в жизни существует он, единственный ее человек, который отбил у нее всякую охоту работать. Случай свел ее с ХАЙНЦЕМ. С Хайнцем и с тем, что после произошло.

Такой подарок судьбы — Хайнца — можно заполучить только по самой счастливой случайности, если, как Бригитта, ты вынуждена сидеть за конвейером, на самой обочине жизни.

Будет ли судьба благосклонна к Бригитте?

Бригитта шевелит пальцами ног, обутых в гигиенические и профилактические сандалии, она ведь хочет, чтобы все в ней — вплоть до кончиков ног — досталось Хайнцу в здоровом и свежем виде. На своих товарок, сидящих за конвейером, она поглядывает свысока, в мечтах отдаляясь от них на непреодолимое расстояние.

Бригитта — жена предпринимателя.

Большинству ведь не дано иметь своего дела, своего магазина: они ненадолго заскакивают в чужие магазины, чтобы закупить детское питание для своего потомства или твердой колбасы для своих мужей.

Бригитте, с помощью Хайнца, достанется свое дело, и она-то уж знает, как тяжела, но и как радостна ноша собственности. Уж всяко Бригитта тогда будет знать, на кого она вкалывает, не на безликую упрямую толпу, а на себя саму и на Хайнца.

Что свое, то свое.

Вот в какие безумные дали улетают Бригиттины мечты!

Хайнц мечтает обо всем подряд, и уж меньше всего о Бригитте.

Он тоже, как и Бригитта, мечтает о собственном дельце.

Хайнц надеется, что от этого самого, что у них с Бригиттой, не будет последствий. Когда Хайнц думает о Бригитте, его занимает не она сама, а как раз возможные последствия. Хайнц взвешивает, стоит ли Бригитта того, чтобы так рисковать.

Бригитта надеется, что от этого самого, что у них с Хайнцем, последствия будут, ДОЛЖНЫ быть последствия.

Нужен ребеночек! Страшненький, голенький, бело-розовый червячок-сосунок. И с Хайнцем все сразу станет ясно и просто: у нас есть ребенок! Он и есть та прочная связь, которая нужна Бригитте. Хайнц всеми средствами пытается избежать прочной связи. Ребенок для Хайнца как колодки на ногах, как тормозной башмак, как тупик на открывающемся Хайнцу пути к собственной фирме.

Бригитта хочет заполучить в себя ребенка, и чтобы он в ней остался, и чтобы появился на свет со смыслом и пользой, чтобы с ним было связано ее будущее.

Бригитта хочет, чтобы Хайнц нажал на курок и выстрелил в цель зарядом из переваренного жаркого и хлебцев, которыми он сегодня пообедал. Самое время впрыснуть в нее, в Бригитту, эту мерзкую слизь, и пусть она там остается. Ну нет, поспешишь — людей насмешишь, а Хайнцу не хочется смешить людей.

Подумать только, еще секунду, и зародилась бы новая жизнь.

— Поспешай медленно, — отвечает назойливой Бригитте довольный собой Хайнц. — Все надо делать с толком, с чувством, не спеша.

Хайнц делает неспешный перерыв, он без движения лежит на Бригитте, навалившись на нее всей тяжестью своего тела. Ноша эта тяжела, и Хайнц не старается ее облегчить.

Рыхлый живот Хайнца давит на Бригитту, ничто не свидетельствует о том, что в этом колоссе еще теплится жизнь.

Хайнц очень грузный, но он на это не обращает внимания.

«Что ли, мне его пришпорить, как жеребца?» — проскальзывает в голове у Бригитты мысль.

Естественно, Хайнцу хочется как можно дольше растянуть те короткие и сладкие минуты, которые выпадают ему с Бригиттой.

— Прусская гвардия с пальбой не торопится, — шутит он. И сам Хайнц не торопится с пальбой. У Хайнца всегда наготове меткое словцо.

Бригитта размышляет о будущем, ожидая, пока тело Хайнца вновь наполнится жизнью и движением. Бригитте хочется, чтобы Хайнц поторопился с этим делом, ведь может статься, что будущее не будет долго дожидаться. Пора бы разогреву и закончиться, чтобы приступить к главному делу, к заботе о наследнике. Хайнц хрюкает и извивается всем телом.

То, чем он сейчас занимается, вовсе не предназначено, чтобы разогреть Бригитту. Хайнц заботится о себе. Ему нужно как следует размяться, чтобы пойти на последний круг.

Хайнцу и в голову не приходит разогреть Бригитту, чтобы и ей перепала толика удовольствия.

Наконец-то мотор как следует разогрелся, и Хайнц включает четвертую скорость.

Хайнц всегда живет сегодняшним днем и хочет получать от него полное удовольствие.

Хайнц разгоняется на всю катушку, так что чувствуешь, как все нутро у него ходит туда-сюда.

Такой уж у него темперамент.

Бригитта мечтает об удовольствии, но пусть лучше оно придет потом и останется надолго.

Любовь приходит и уходит, а ЖИЗНЬ остается.

Нам жизнь дает одна любовь!

Как следует из этих предварительных заметок, Паула видит для себя шанс выжить, выучившись на портниху. В любви же она видит шанс ЖИТЬ. Ей кажется, что ей предстоит бежать наперегонки с другими на большое расстояние, и на этой дистанции там и сям устроены глубокие ямы, и все вместе валятся в эти ямы и исчезают, словно шары с бильярдного стола: ее сестры с детьми и с больными руками, ее брат, у которого пока нет детей, но руки уже больные, и Эрихова мамаша, у которой целая куча детей, а уж про руки и говорить нечего, странно, что они у нее вообще еще целы, — все они проваливаются в глубокую яму, исчезают с экрана, на котором разыгрывается действительность.

Но уж она-то, Паула, умело обогнет все ямы!

В конце дистанции она упадет в объятья Эриха под звон церковных колоколов.

Прощай, швейная мастерская, здравствуй, жизнь, самая настоящая, подлинней не бывает. О смерти не скоро еще задумаешься, ведь смерть придет не скоро, если живешь настоящей и правильной жизнью. А вот если жизнь ненастоящая и неправильная, как у отца с матерью, родившихся, чтобы вкалывать от зари до зари и помереть, не почуяв радостного вкуса настоящей жизни, если жизнь твоя, стало быть, ненастоящая и неправильная, жизнь рабочей скотинки, ничего другого не знающей, то тогда ты и умираешь настоящей и окончательной смертью. Порой все происходит так быстро, что, в конце концов, думаешь, что ничего не было вообще.

Паула неожиданно начинает относиться к швейной мастерской как к своему естественному врагу. По счастью, она связала себя с этой профессией еще не так прочно и не насовсем, чтобы от нее нельзя было оторваться. По счастью, швейная мастерская не висит у нее на шее, не вцепляется в нее мертвой хваткой, как это порой делают неосмотрительные люди, как пытается вцепиться в Эриха Паула. По счастью, не в швейной мастерской ВЕСЬ смысл жизни, а в любви и собственном домике, который предстоит построить.

Паула желает Эриха, и она получит его, и получит от него ребенка, и бросит свою работу, чтобы завести от Эриха еще детей, то есть еще одного ребенка.

Пауле задаром не достанется ничего.

Прежде чем она получит что-нибудь, она, скорее, все потеряет.

Паула заимеет тогда и свой автомобиль, а Эрих за это заимеет Паулу, что не так уж и много, но Эриху об этом лучше не знать, пусть он себе думает, что это самое большее, на что он может рассчитывать.

Разумеется, над Эрихом нужно поработать, чтобы счастье наконец пришло и поселилось навсегда. Выпивать он больше не будет, с выпивкой связано все самое худое, это касается и белой лакированной мебели для кухни, и новой спальни из орехового дерева. Алкоголь и новая мебель — естественные враги по своей природе.

Алкоголь и миленькие платьица с передниками, которые нельзя заляпывать грязью, и белые туфли, которые выглядят так, будто сделаны из натуральной кожи, хотя они из кожзаменителя, но и их нельзя заляпывать грязью, и детки в разноцветных платьицах, и цветы в горшочках, и телевизор, и искусственные цветы в вазе под хрусталь, и прозрачные занавески из искусственного волокна, и немнущаяся ткань — все это и алкоголь — настоящие враги по своей природе, где бы они ни пересекались. Настоящие враги.

В Паулиной головке хорошо уживаются друг с другом все белоснежные и мягкие вещи, а вот алкоголю там нет места. Алкоголь всему мешает и все разрушает.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11