Дети Ванкувера подарили мне несколько своих рисунков. Скоро в Кремле откроется музей подарков Президенту России — там среди дорогих и ценных вещей будут и эти милые, непосредственные рисунки.

Сели в машину, доехали до резиденции, и вот там уже состоялась встреча в узком кругу: только президенты и переводчики. Мы обсудили большое количество вопросов. И это сделать было легко, потому что нашли личный контакт, уловили интонацию, которая и стала доминирующей в этой встрече.

По окончании переговоров нас ждала пресс-конференция. Было ясно, что журналисты заготовили острые вопросы. Американскую прессу интересовало, сумел ли Клинтон перехватить эстафету у Буша в американо-российских отношениях, как американское правительство предполагает оказывать содействие нашей экономике и т. д. Пресс-конференция немного беспокоила Клинтона. Он предложил совместно подготовиться к встрече с журналистами. Наши делегации разошлись минут на сорок, потом собрались снова. Было выделено восемь наиболее важных тематических блоков, и по ним согласована общая позиция. Во время пресс-конференции журналисты преимущественно касались именно этих вопросов. Конечно, в ходе её были и удачные импровизации, но, с точки зрения дела, такая согласованность и продуманность показались мне чрезвычайно ценными. Во время пресс-конференции не было неловких пауз, которые порой красноречивее любого ответа. Мы легко подхватывали друг друга, отвечая на вопросы. Пресс-конференция закончилась одобрительными аплодисментами журналистов.

Ночью в гостинице я себя чувствую тяжело. Усталость. Слишком велика психологическая нагрузка — протокольные моменты, общение, пресса. Я всегда пытаюсь задать себе высокий темп, динамику, чтобы не «расплываться». Раньше наши деятели могли позволить себе говорить вместо запланированных 20 минут — 50. Пусть слушают проклятые капиталисты. Я в таких случаях пытаюсь говорить не 20, а 18.

Визит — тяжёлая работа. Со стороны кажется, что вокруг все время кто-то бегает, помогает, ведёт под руку, даёт документы на подпись, подсказывает. Однако психологическая нагрузка от этого только увеличивается. Кажется, что вся эта громадная масса людей, которые участвуют в этих больших действиях, давит на тебя своей тяжестью.

Беспредметных поездок я не понимаю, это труд, который должен приносить конкретный результат.

И поэтому я плохо сплю. Засну и тут же просыпаюсь среди ночи.

В ночные часы

…Была ситуация, когда от любви чуть не задавили меня, такая толпа вокруг сгрудилась, прижали. Нечто подобное случалось не раз в предвыборную президентскую кампанию. Когда десятки, сотни тысяч людей собирались вокруг. К машине не подойдёшь. Никакое кольцо охраны не может удерживать людей. Сдавливают кольцо и потом сдавливают меня.

Но тяжёлых последствий никогда не было. Не было покушений, хотя угрозы идут постоянно. Это везде обычное дело.

Я иногда ради любопытства сравниваю, как работает наша охрана и, скажем, американская или канадская.

На мой взгляд, никто не умеет вести себя в толпе так, как наши ребята. Бывает так, что они находятся почти в горизонтальном положении — руками в одну, а ногами в другую человеческую стену упираются. Какая нужна сноровка для этого.

Я очень быстро выхожу из машины. Такая особенность. Но тут уж секрет в характере, я ничего не могу с собой поделать. Выскакиваю из машины, потому что увидел людей на улице, они меня заинтересовали. Нет у меня при этом чувства опасности, его вообще нет. Просто я не верю в плохое.

Моя охрана особенно плотно защищает мне спину. После авиакатастрофы любой толчок, особенно неожиданный, резкий, может вызвать болезненную реакцию. Поэтому они идут очень плотно, буквально след в след, почти наступая на пятки.

Для меня охрана — это не просто одна из президентских служб. Ведь перед августовским путчем их было всего-то полтора-два десятка человек. Плохо вооружённые, плохо обученные.

Александр Васильевич Коржаков — начальник службы безопасности. Мы с ним не расстаёмся с 1985 года, с тех пор, как я переехал в Москву. Коржаков работал со мной, когда я был секретарём ЦК КПСС, затем первым секретарём МГК. Он служил в 9-м главном управлении КГБ, был одним из нескольких моих так называемых «прикреплённых». Когда меня «погнали» из Политбюро, уволили и моих охранников. А

Коржаков все равно остался со мной. Позвонил, спросил: можно просто так, без зарплаты буду вас охранять? — и пришёл. Возил меня на своей личной машине, на «Ниве». В выходные дни я иногда ездил к нему в гости, в его деревеньку, которую он называет «Простоквашино». Там у него своя маленькая изба. В доме мы не помешались, ставили палатку рядом, удили рыбу, купались в речке.

И сегодня Коржаков никогда не расстаётся со мной, а в поездках даже и ночью, когда не спится, сидим вдвоём. Очень порядочный, умный, сильный и мужественный человек, хотя внешне кажется очень простым. Но за этой простотой — острый ум, отличная и ясная голова.

Ещё один человек, с кем я вместе долгие-долгие годы, — Виктор Васильевич Илюшин. Мой помощник со свердловских времён. Потрясающая память, удивительная работоспособность. Очень начитан, прекрасно ориентируется в широчайшем круге вопросов, умеет спорить, отстаивать своё мнение. Внешне суховатый, педантичный, сосредоточенный только на деле, Илюшин у многих оставляет впечатление холодного чиновника. Но это лишь потому, что очень немногим людям удаётся наладить с ним контакт и, значит, увидеть его другим.

В 8.30 утра ко мне в кабинет входит Илюшин, с этого начинается каждый мой день. Он кладёт передо мной папку наиболее срочных документов, мы обговариваем график дня, вносим какие-то коррективы. А вечером, иногда совсем поздно, перед самым моим отъездом из Кремля, опять появляется Виктор Васильевич, вручает мне толстую папку с документами, которые он подготовил за день. Это моя работа на ночь.

Он загружает меня, иногда даже перегружая. Бывает, я начинаю раздражаться, потому что не всякое дело, не всякую встречу можно уместить в отведённые графиком 5 — 10 минут. Но Виктор Васильевич времени мне не даёт. Я нервничаю, злюсь, и под колесо попадает все тот же первый помощник. Он терпеливо выслушивает мою раздражённую тираду, уходит. Потом возвращается, чтобы напомнить, что пора приступать к следующему делу,

поскольку моя гневная речь заняла ещё несколько ценных минут.

Однажды мы возвращались в Москву на вертолёте из одной поездки по регионам. Я решил сделать остановку, попросил посадить президентский вертолёт около речки, которая мне понравилась.

Казалось бы, что особенного? Но — нарушается инструкция, потому что это, во-первых, означает разрыв с «ядерной кнопкой». Во-вторых: посидеть — да, можно, но не больше часа, ведь ПВО должна держать воздушный коридор для нашей машины. И так далее.

Захочешь полететь на одном вертолёте с премьер-министром — нельзя. Должны находиться в разных машинах. На всякий пожарный случай.

Но главное — это ощущение стеклянного колпака, барокамеры, искусственного воздуха, в котором все время находишься. Все время кто-то пытается вести тебя под руку, подсказывать, делать удобнее, ещё удобнее, ещё удобнее… И начинается тихий, незаметный окружающим психологический шок — ощущение ваты вокруг.

Вроде все просто, элементарно, азбучно. К чему делать из этого какую-то особую проблему — так живут все президенты, так устроена наша жизнь.

Вот ещё один человек, который со мной с древних «политбюровских» времён. Дмитрий Самарин, повар управления охраны. Его работа тоже очень важна. Не потому, что я люблю поесть, наоборот, ем я мало. Как правило, не обедаю. А поужинать могу и дома.

Дело в другом. Повар сопровождает меня во всех поездках, потому что еда — это самочувствие. И если есть непривычную пищу, да ещё мало спать, то в принципе вся работа может полететь к черту.

Однажды был такой случай. Прилетели в Якутию. Прямо к трапу самолёта мне поднесли кумыс — национальный напиток. Я выпиваю и через несколько минут чувствую — все, никаких у меня государственных мыслей в голове нет. Мысль только одна.

Вся командировка прошла, мягко говоря, нервно.

Дима Самарин потом долго сокрушался: как же вы чужой кумыс выпили, от нашего никогда таких неприятностей не бывает. Приготовить вместо местного «президентский» кумыс — тоже обязанность Самарина.

Президент должен принимать решения, президент должен думать, но порой кажется, что все вместе — заботливые, внимательные — превратили тебя в какой-то манекен. Как с таким ощущением жить?

Дома с семьёй, кажется, забываешь про этот мучительный комплекс.

…Но дома я бываю редко.

Из архива генсеков

Публикуемые здесь материалы — тысячная часть самого секретного из всех секретных архивов. Эти документы много лет хранились в сейфах, которые переходили по наследству от генсека к генсеку. С уходом очередного хозяина в сейфе появлялись новые папки с грифами «секретно», «сов. секретно» и «особой важности».

Возможно, многие будут разочарованы — почему из всех кремлёвских тайн, попавших ко мне в руки, я выбрал для публикации именно эти, относительно давние и не особенно, так сказать, остросюжетные.

Разумеется, в архиве, переданном мне Горбачёвым во время нашей последней встречи, есть куда более сенсационные материалы. За 70 с лишним лет советские вожди накопили столько страшных тайн, что газетчикам хватило бы надолго. Придёт время, когда все эти документы будут внимательно изучены архивистами и к ним сможет получить доступ любой желающий. И тогда, если угодно, журналисты могут делать сенсацию за сенсацией.

Но эта книга преследует совсем иную цель. Я выбрал для публикации самые рядовые документы, которые дают представление о каждодневной, рутинной, бюрократической стороне деятельности КГБ. Должен сказать, что на меня лично эти документы произвели впечатление именно своей будничностью и обыкновенностью.

Письмо председателя КГБ Семичастного от 23 ноября 1963 года, адресованное в ЦК КПСС. В письме он сообщает данные, имеющиеся у КГБ на Ли Харви Освальда — убийцу Кеннеди.

В гражданстве Освальду было отказано, «учитывая, что принятые ранее в советское гражданство американцы, прожив некоторое время в СССР, покидали нашу страну». Однако ему было предоставлено право временного проживания в СССР (в течение одного года).

Несмотря на это, через несколько месяцев Освальд последовал примеру своих предшественников и «стал настойчиво добиваться разрешения на выезд из СССР, в связи с чем установил официальную переписку с посольством США в Москве».

В июне 1962 года Освальд, успевший к тому времени вступить в брак с «советской гражданкой Прусаковой Мариной Николаевной, 1941 года рождения», выехал с женой в США. Но меньше чем через год супруги снова попросились в СССР.

Это ходатайство было отклонено.

В конце письма Семичастный рекомендует «опубликовать в прогрессивной газете одной из западных стран статью с разоблачением попыток реакционных кругов США снять ответственность за убийство Кеннеди с действительных преступников — расистов и ультраправых элементов, виновных в распространении и росте насилия и террора в Соединённых Штатах. В статье показать намерение „бешеных“ связанных с провокаторами и убийцами из числа контрреволюционной кубинской эмиграции, добиться поворота во внешней и внутренней политике США».

Записка Семичастного в Международный отдел ЦК КПСС от 10 декабря 1963 года, в которой сообщается, что, по словам Брукса (известный американский коммунистический деятель и агент КГБ), «Освальд по его возвращении из СССР обращался с письмом к деятелям КП США, в котором предлагал свои услуги по организации подпольной работы в пользу КП США и Кубы. Это обращение было расценено как провокация со стороны ФБР и на его письмо был дан ответ, в котором указывалось, что Америка свободная страна, и всякая подпольная деятельность исключается, и что КП США не нуждается в его услугах».

В этой же записке отмечено, что «по мнению Г.Холла, официальному представителю советского посольства в США целесообразно посетить вдову Освальда, так как от неё, как русской и гражданки СССР, можно получить интересные данные о событиях в Далласе».

Однако «по мнению резидента Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР в Нью-Йорке, поездка сотрудника советского посольства к жене Освальда нецелесообразна, так как эта поездка может быть использована правыми элементами США для антисоветской пропаганды, а также потому, что жена Освальда находится сейчас под усиленным надзором полиции».

Записка в Международный отдел ЦК КПСС за подписью Захарова, заместителя Семичастного, в которой излагаются «некоторые разведывательные данные о политических целях и ближайших последствиях убийства президента США Д.Кеннеди»:

Записка КГБ в ЦК КПСС от 12 декабря 1963 года:

И те документы, которые вы сейчас прочитали, и следующие, касающиеся нашей роли в конфликте в Ольстере, — на модную в прежние годы тему «советской угрозы».

Но они интересны и с другой точки зрения. Будущий убийца Кеннеди — настоящий или подставной — сам предложил свои услуги КГБ, по своей инициативе приехал в нашу страну. КГБ испугался воспользоваться этой услугой.

Ирландцы из числа крайне левых сами из года в год выпрашивали у нас оружие.

Европа 60-х годов была накалена различными событиями, мир в целом был страшно наэлектризован. События просто кипели. Серия покушений на де Голля, студенческая революция, раскол в обществе по поводу алжирского кризиса — это Франция. Начало тяжелейшего североирландского конфликта в Великобритании. Война Египта и Израиля. Начало 60-х — Карибский кризис, убийство Кеннеди. Конец десятилетия — война во Вьетнаме, культурная революция в Китае. Наше вторжение в Чехословакию.

Словом, на планете пахло большой войной. Но что-то спасло человечество от катастрофы. И мне кажется, не стоит сегодня красить ту эпоху в черно-белый цвет. Мол, здесь «хороший» западный мир, там «плохой» коммунизм. Все было гораздо сложнее. Разъединившись, мир сумел каким-то непостижимым образом и объединиться. Контакты людей, контакты стран были гораздо плотнее, чем нам это теперь представляется. Цивилизации — западная и коммунистическая — взаимопроникали друг в друга. Реальными полюсами противостояния, вопреки логике военных конфликтов, были не Запад — Восток, а стабильность и агрессия. Представьте себе, что случилось бы в 30-е годы, если бы к СССР обратились ирландские коммунисты за оружием. Это оружие было бы поставлено за неделю. Был бы проявлен, я думаю, небывалый энтузиазм в этом вопросе.

Совсем не то — в новое время. Решение принимается долго, со скрипом. ЦК КПСС нудно обсуждает просьбу террористов. Годы проходят, а они все решают, как это проклятое оружие послать ирландцам; ужасно не хочется.

СССР отнюдь не стремился блокироваться с левацким в то время Китаем, с леваками-террористами во всем мире. Советское руководство принимает целый ряд решений о поддержке коммунистических режимов в мире, но наша политика — в пику американской, две огромных державы играют на противоречиях и трагедиях «третьего» мира. Принимается и смертельно опасное решение о вводе войск в Чехословакию. И все же в целом ценности стабильности побеждают. Побеждают вопреки очевидным реальностям «холодной войны».

Ещё раз подчеркну: обстановка на планете тогда была гораздо взрывоопаснее, чем теперь. И все же нежелание людей пережить новую войну заставило политиков принимать ответственные решения.

Сегодня политического противостояния на планете нет. Но ситуация резко изменилась: состарилось воевавшее поколение, ушёл куда-то в прошлое подсознательный страх перед ядерной катастрофой. Угроза исходит не от сверхдержав. Главная опасность — малые, локальные войны, межнациональные конфликты. То здесь, то там вспыхивает какая-то национальная антипатия.

Этнические конфликты — ядерная бомба уже нового века. Как и торговля оружием. И так же, как в 60-е годы протягивали друг другу руки люди разных цивилизаций, чтобы объединиться против войны, пытались понять друг друга через барьеры «государственники» разных стран, так и сегодня нам предстоит объединиться против угрозы новой войны.

Если не будет выработана система коллективной безопасности, система коллективной борьбы с угрозой возникновения малых войн, борьбы с бесконтрольной, разнузданной торговлей оружием, борьбы с политическим терроризмом и нарушениями международного права — мира в новом веке нам не видать.

Люди всегда хотели воевать, в то же время всегда хотели жить в мире. Такая двойственность свойственна человеческой природе. Абсолютно мирных эпох, к сожалению, не бывает, несмотря на все наши договоры. А это значит, что мир надо защищать. В любую эпоху.

Особенно сейчас эта угроза обостряется в связи с новой политической реальностью. Национальные войны на Балканах и на Кавказе с двух сторон приближаются к Турции, которая, в свою очередь, отнюдь не безразлична к судьбе своих соотечественников в Европе. А между тем расовые беспорядки начались в Германии. Ужесточается отношение к эмигрантам в других европейских странах. Что-то подобное происходит и в России. Этого допустить нельзя. Нельзя замыкаться в своих эгоистических национальных интересах.

Если мы допустим эскалацию расовой, этнической, религиозной розни — мир снова, как и в 60-е годы, окажется под угрозой глобальной войны. Тогда, мне кажется, его спасла цивилизация, распространение цивилизованных стандартов жизни, облегчивших миллионам людей понимание безнравственности войны.

И сегодня нужно искать тот же путь. И не жалеть усилий для достижения мира.

Из архива генсеков

Письмо М. О'Риордана в ЦК КПСС:

В письме изложена история создания ИРА и отмечено, что «между ИРА и ирландскими коммунистами всегда существовали более или менее хорошие отношения». «Мы не только совместно проводим многие действия социального и антиимпериалистического характера, но уже в течение более года существует и действует негласный механизм консультаций между руководством ИРА и Объединённым советом Ирландской рабочей партии и Компартии Северной Ирландии. Они неизменно принимают наши советы в отношении тактических методов, используемых в совместной борьбе за гражданские права и национальную независимость Ирландии».

Риордан пишет, что во время «августовского погрома» в Белфасте ИРА «не сыграла свою роль вооружённой защитницы, ибо её боевой потенциал был ослаблен тем, что она ранее сосредоточила свои усилия на социальных протестах и просветительной деятельности».

Риордан не исключает в будущем возможности гражданской войны в Северной Ирландии и столкновения католического меньшинства с английскими войсками.

Записка в ЦК КПСС от 18 ноября 1969 года:

Считали бы возможным поручить Комитету государственной безопасности при Совете Министров СССР и Министерству обороны СССР рассмотреть просьбу т. М.О’Риордана, изучить возможность оказания помощи ИРА оружием иностранного производства и представить в двухнедельный срок свои предложения в ЦК КПСС.

Проект постановления ЦК КПСС прилагается».

В проекте:

Далее следуют восемь записок Андропова в ЦК КПСС по этому поводу — первая от 8 января 1970 года, последняя от 9 марта 1973 года.

8 января 1970 года:

7 апреля 1970 года:

21 октября 1970 года:

21 марта 1972 года:

Резолюция: «Хранить в архиве — указание тов. Черненко К У.».

25 мая 1972 года:

Письмо Риордана в ЦК КПСС от 3 июля 1972 года:

Приложение к записке (постскриптум):