– Новые кроссовки, – ответил я, чуть подумав. – Чтобы я наконец-то тебя обогнал.
      Отец со смехом покачал головой.
      – Другого я от тебя не ожидал. А если выигрываю я, то ты покупаешь мне новый кий.
      – Новый кий? – удивился я. – Зачем? У тебя ведь уже есть один.
      – Не лезь в бутылку, Брайан, – тут же упрекнул меня отец. – У тебя есть кроссовки, и купил ты их всего-то полгода назад.
      – Ладно, – надулся я.
      Отец, игравший белыми, сделал первый ход.
      – Когда у тебя начинаются курсы арабского? – спросил он.
      – Через три месяца. Ты уверен в том, что мне не следует брать параллельный курс?
      – Да. И тебе стоит меня послушать. Ты должен поступать в университет с хорошим знанием арабского. Другие языки ты будешь учить потом. Понимаю, тебе кажется, что один курс – это недостаточно. Но ты убедишься в том, что это не так. Спешу тебя уведомить, что профессор Эпштайн – очень строгий преподаватель. Он знает, что ты мой сын, и поэтому будет требовать с тебя в два раза больше, чем обычно требует от учеников.
      – Я смотрю, ты постарался, – угрюмо заметил я.
      – Да, и это исключительно для твоего блага. Помни о том, что твой отец не стал востоковедом только лишь из-за проблем с языком.
      Мы некоторое время играли молча, после чего отец снова заговорил.
      – Знаешь, я давно хотел тебе сказать. Я рад, что вы с Лизой подружились. – Он посмотрел на меня испытующе, и я опустил глаза. У меня всё же осталась капелька совести (совсем маленькая, но всё же осталась), и я не мог выдержать его взгляда.
      Особенно после вчерашней ночи. – Я хочу у тебя кое-что спросить. Что ты о ней думаешь?
      Отец поставил мне шах, и я сделал вид, что задумался над следующим ходом. На самом же деле я попытался выиграть немного времени для того, чтобы обдумать ответ. Что сказать? Ходить вокруг да около не имеет смысла – отец сразу не поймёт, что тут что-то не так.
      – Мне интересно с ней, – ответил я. – Она многому меня научила. Я рад, что ты познакомил нас.
      – Да, – задумчиво сказал отец, оценивая ситуацию, которая сложилась на доске. – Она не кажется тебе… странной, Брайан?
      – Странной? Не думаю. Она довольно-таки открытый человек.
      – Нет, я не об этом. В ней есть что-то страшное. Словно ты входишь в церковь – и вдруг видишь в углу какой-то сатанинский символ. Ты протираешь глаза – и видение исчезает, но ощущение чего-то чужого всё же остаётся.
      Я мерзливо передёрнул плечами.
      – Думаю, это просто твои домыслы, пап.
      Отец откинулся в кресле, не отрывая взгляда от доски, и достал из кармана свои сигареты.
      – Домыслы? Вероятно. Я изменился с тех пор, как начал встречаться с ней?
      – Если честно, то да, – осторожно проговорил я, внимательно изучая его лицо.
      – И ты прав, мой мальчик. Ты часто бываешь прав. – Он закурил и склонился над фигурами. – У меня такое чувство, будто эта женщина тащит меня в какую-то пропасть. Из которой мне уже не выбраться.
      Ситуация была жутковатой. И я до сих пор не мог осознать, что обсуждаю с отцом подобное.
      – Я не знаю, что тебе ответить, пап, – наконец подал я голос.
      – Было бы странно, если бы ты знал. Слишком мало женщин ты встречал в своей жизни, Брайан. – Отец замолчал, вглядываясь в происходящее на доске, после чего добавил: – Я рад, что ты не на моём месте. От таких женщин нужно бежать со всех ног. Они не приносят мужчине ничего хорошего. Никогда.
      Последние слова отца мне не понравились, и я обречённо вздохнул. И отец бы заметил это, если бы за моей спиной не появилась Лиза.
      – Доброе утро всем. Что-то сегодня я совсем заспалась. – Она поцеловала отца, а потом потрепала меня по волосам и чмокнула в щёку. – Мои любимые мужчины заняты игрой. И я не у дел. Что я могу сделать для вас?
      – Принеси-ка нам по бутылке пива, – заявил отец. Я поднял на него глаза – это было сказано очень странным тоном. – А потом можешь раздеться. – Она помолчал. – Насчёт последнего я пошутил.
      Лиза пошла по направлению к кухне, и тут отец неожиданно рассмеялся. Это был смех человека, который пережил аварийную посадку самолёта. Тот самый, напряжённый и немного фальшивый смех, который помогает разрядить обстановку и успокоить нервы.
      Через долю секунду я рассмеялся тоже. Мы оба знали, что смеёмся совсем не над глупой шуткой, а для того, чтобы успокоиться.
      – У вас хреновое чувство юмора, – заметила Лиза.
      – Шах и мат, – сказал я.
      Отец резко поднялся в кресле.
      – Ах ты сукин сын! – Он стал внимательно изучать позиции. – Ну и ну, у тебя и на этот раз получилось меня обыграть!
      – С тебя кроссовки, – напомнил я, закуривая. – Слушай, а не ты ли говорил мне вчера, что неприлично появляться перед женщиной в халате?
      Отец трагически округлил глаза, после чего сказал мне коротко:
      – Заткнись.
      Это было произнесено таким тоном, будто отец хотел сказать мне: "Ты будешь кофе, Брайан?" и вызвало у меня очередной приступ смеха.
      Во второй раз Лиза появилась так же неожиданно.
      – Теперь вы дымите вдвоём? Вас невероятно сблизило это утро, – заметила она, поставив бутылки на стол.
      – Присоединяйся, – предложил отец.
      Лиза присела на диван и стала чистить мундштук.
      – Давай-ка сыграем ещё раз, Брайан, – сказал мне отец. – Я не могу позволить себе так проиграть.
      Я пару раз взглянул на Лизу, потом сосредоточился на игре – но преимущество уже было на стороне отца. Самым хорошим исходом для меня стал бы позорный пат.
      Я думал о тех нескольких фразах, которые сказал отец перед самым появлением Лизы.
      И Бог знает, как они мне не понравились. Потому что я знал, что это правда.
 

***

 
      После экзаменов я наконец-то смог вздохнуть спокойно и расслабиться.
      Инстинктивно я понимал, что необходимо как можно скорее найти работу – но Джейн свято пообещала мне место в кафе, и поэтому я решил, что я смогу провести целых семь дней с пользой для души и тела. Проще говоря – на неделю стать самым ленивым человеком во Вселенной. И именно на этой неделе – как всегда, "вовремя" – меня навестила моя старая подруга мигрень.
      Подругу я получил в наследство от мамы. Признаю – подарок не из лучших. И счастлив тот человек, который не знает, что такое мигрень.
      Приступы я переживал очень тяжело – гораздо тяжелее, чем мама. Очень хотелось разбить голову или же вырвать левый глаз – обыкновенно болела именно левая половина головы, и глаз казался виновником всего происходящего. Но сил на подобные геройства у меня не находилось. И мне оставалось только лежать и тихонько выть. А иногда и бредить. Я читал, что человек, страдающий мигренью, может умереть от болевого шока. Но не буду делиться с вами трусливыми мыслишками.
      Когда я добрался до кровати и плотно закрыл шторы, чтобы не видеть света, лёгкое покалывание в висках – верный предвестник очередного приступа – уже немного ослабло. Голова стала тяжёлой. Я забрался в кровать, замер и прикрыл глаза.
      Отец этим вечером улетал на научную конференцию в Нью-Йорк, но успел подняться ко мне на пару минут. На нём был деловой костюм, поверх которого он накинул плащ.
      Отец принёс мне воды и что-то на небольшой тарелке, но я ни к чему не притронулся.
      – В Нью-Йорке обещали дождь? – Я приоткрыл один глаз и оглядел его.
      Отец присел на стул у кровати.
      – Я всегда беру с собой плащ. На всякий случай. Ты ведь знаешь.
      – Ах, да. Совсем забыл.
      – Если тебе будет очень плохо, Брайан – позвони мне. Я вернусь домой.
      – Всё будет отлично, – ответил я, вложив в эти слова весь оптимизм, на который только может быть способен умирающий.
      – Не ешь сыр. И не смей читать. Я надеру тебе уши.
      – И не работай за компьютером. Да, пап.
      – Я принёс тебе мороженое.
      Лиза слушала наш разговор, безмолвно замерев в дверях.
      – Обязательно поешь. Извини, мне пора бежать. – Отец поднялся и поцеловал меня в лоб. – Не болей, мой мальчик. Я за тебя волнуюсь.
      – Удачи на конференции.
      – Хорошей дороги, милый, – сказала ему Лиза.
      Отец обнял её и поцеловал. Несмотря на головную боль, я почувствовал острое желание вырвать ему глаза.
      Лиза села рядом со мной.
      – Может, всё же съешь мороженое? Когда у меня болит голова, то от мороженого иногда становится легче.
      – Когда-нибудь я убью его, – сказал я, не открывая глаз. – Сначала его – а потом, может, и тебя.
      Лиза положила прохладную ладонь мне на лоб.
      – Мы с тобой знаем, кого я люблю, Брийян.
      – Ну разумеется. Себя. Отец умен, богат и великолепен в постели. Ну, а я – свежее мясо и просто повод для того, чтобы отвлечься.
      – Ты дурак. – Она погладила меня по волосам. – Засыпай. Я обещаю – тебе будут сниться только хорошие сны. Завтра мы с тобой поедем в город. Я дам тебе сесть за руль. А потом мы пойдём в кино. На вечерний сеанс. Пойдём?
      – Конечно, – вяло ответил я.
      Присутствие Лизы обыкновенно немного настораживало меня. Я никогда не верил в заговоры и целительные способности людей – но боль начала постепенно ослабевать.
      Я почувствовал сонливость, а через несколько минут уже не мог сопротивляться сну.
      Лиза наклонилась ко мне и поцеловала.
      – Сладких тебе снов, мой самый чудесный малыш.
      Она приоткрыла окно, после чего закурила и замерла, глядя вдаль.
      Сначала я разглядывал её, но глаза мои закрывались. И я уснул – наверное, я ещё никогда не засыпал так быстро и не спал так глубоко.
      Утро началось с кошачьих воплей под окном. На этот раз полем битвы был мусорный бак наших соседей, и поэтому крики были не такими душераздирающими, как обычно – если коты воевали за наш мусор, то впору было затыкать уши.
      Я открыл глаза и возмущённо глянул в сторону окна, безмолвно осуждая нарушителей спокойствия.
      Голова не болела. Обыкновенно на утро после приступа я чувствовал лёгкое недомогание – но на этот раз ничего такого не было.
      – Чудо какое-то, – шёпотом сказал я.
      Лиза спала рядом со мной. Её вещи были аккуратно сложены на кресле, что стояло напротив книжной полки. Я повернулся к ней и вгляделся в её лицо.
      Мама часто говорила мне, что это очень плохо – разглядывать спящих людей, так как во время сна душа человека отражается на его лице. Но я всё же не смог удержаться от соблазна и посмотреть на Лизу.
      Её лицо было очень спокойным и даже немного наивным. Во сне она выглядела молодой девушкой, почти девочкой – без кокетливой улыбки и того самого, страшного, выражения в глазах. Я почему-то подумал, что она напоминает мне икону – и не удержался от немного надменного смешка.
      Лиза приоткрыла глаза и потянулась.
      – Доброе утро, малыш, – сказала она. – Мне очень сладко спалось в твоей кровати.
      Как ты себя чувствуешь?
      – Отлично, – ответил я. – Ты во сне похожа на святую.
      Лиза расхохоталась.
      – Насмешил, Брийян. Хорошо, что я не выгляжу шлюхой хотя бы во сне.
      – Если бы я не знал, какая ты в жизни – то стопроцентно обманулся бы.
      – Тебя не так-то просто обмануть. Ах, как здорово, что мы немного отдохнём от твоего папочки.
      – Точнее, отдохнёшь ты. Сложновато воевать сразу на двух фронтах.
      – Мне давно следовало привыкнуть к твоей наглости, Брийян. Так уж и быть. Пока я буду наслаждаться тобой.
      Я обнял её, и она, чуть приподнявшись, поцеловала меня. Её волосы коснулись моей щеки, и я снова подумал о том, как мне хочется, чтобы отца не существовало. Меня тошнило от мысли, что я должен её с кем-то делить – и что кто-то ощущает то же самое, что и я. И я уже не задавался вопросом, кто виноват – потому, что виноваты были все. Но меня это не волновало. Я хотел, чтобы эта женщина принадлежала мне одному. Бог знает, как сильно я этого хотел. Мне стоило нечеловеческих усилий сохранять спокойное выражение лица, когда Лиза за спиной отца говорила мне одними губами "я хочу тебя", а потом, когда отец поворачивался к ней, спрашивала, хочет ли он ещё кофе.
      Трудно сказать, сожалел я обо всём, что происходило. Хотя, конечно, ни капельки не сожалел. И уж точно не хотел, чтобы всё стало таким, как было раньше. Слишком притягательным оказался тот самый мир. Каждый раз я делал шаг. А потом – ещё шаг.
      Вероятно, в пропасть – и, может быть, выбраться оттуда я уже не смогу. Но мне было всё равно. Я уже давно перестал пытаться пристыдить себя напоминаниями о том, что я делаю ужасные и непристойные вещи. Напоминания уже не работали.
      Точнее, они работали – но в обратном направлении. Они напоминали мне о том, как я хочу её. И я снова считал минуты до вечера, ждал её прихода. Иногда я начинал чувствовать то, о чём мне говорил отец. И понимал, что я слишком далеко отплыл, и сейчас в открытом море Скоро будет шторм. А шлюпок у меня нет.
      Лиза некоторое время лежала тихо, а потом привстала и взяла со стола сигареты.
      – Ты самый милый малыш во всём мире, – сказала мне она, и протянула сигареты. – Будешь?
      – Да. Спасибо.
      Мы закурили и несколько минут молча слушали вопли кошек за окном.
      – Что ты говоришь ему в постели? – спросил я.
      – Правду, – ответила Лиза, прищурившись от дыма. – Он настоящий мужчина, и я это признаю.
      – То есть, ты говоришь ему, что он – настоящий мужчина.
      – Ну да. Разными словами – но одно и то же.
      – Мне вдруг стало интересно, как вы занимаетесь любовью.
      – Ты не знаешь, как занимаются любовью? А я-то думала, что достаточно доходчиво тебе это объяснила. Впрочем, тебе предстоит выучить много нового. Но принцип всегда тот же…
      – Просто я ревную.
      – Я это знаю.
      Мы замолчали.
      Мне было ужасно жарко, и я нетерпеливо поворочался. Лиза положила руку мне на плечо.
      – Если бы я не хотела с тобой спать, то я бы этого не делала. Надеюсь, ты понимаешь.
      – Я буду тост на завтрак. Хорошо?
      – Хорошо, малыш. Когда ты спустишься вниз, всё будет готово.
      В начале десятого, сразу после завтрака, мы удостоились чести видеть Бена. Он недавно вернулся из Израиля, где провёл пять дней, и теперь просто сиял от счастья. Я был очень рад его видеть, так как мы не общались практически весь период экзаменов. Бен был слишком занят, помогая отстающим – а я в плане учёбы всегда был единоличником и предпочитал заниматься в одиночестве.
      Я принёс в гостиную портативный компьютер, и мы начали смотреть привезённые Беном фотографии. Через некоторое время к нам присоединилась и Лиза.
      – Меня всегда поражало сочетание скромности и красоты этих женщин, – сказала она.
      – Нескромных там тоже хоть отбавляй, – тут же уверил её Бен. – А вообще, женщины – это одно из богатств Ближнего Востока.
      – Пожалуй, я пойду разгребать богатства в раковине.
      – Помочь? – коротко спросил я.
      – Нет, спасибо, малыш. Общайтесь. Я справлюсь сама.
      Бен вручил мне подарок – средних размеров бутылку из толстого стекла. В бутылке была картинка из цветного песка – пустынный пейзаж. Незатейливая, на первый взгляд, вещица поражала яркостью красок и тонкой работой мастера. Надпись на бутылке гласила – "Иудейская пустыня".
      – Как это сделано? – спросил я, разглядывая подарок.
      Бен пожал плечами.
      – Не знаю. Но автор – явно мастер. Думаю, они работают иглами или чем-то подобным. Мы тоже пытались такое сделать – но песок смешивается. Правда, здорово?
      Я хотел привезти тебе здоровенную бутыль. Но побоялся разбить в дороге. Господи, Брайан, как же там жарко! Мы были день на Мёртвом море. Я думал, что умру. А ещё мы были в Цфате, ну, и в Иерусалиме, конечно.
      – И ты, конечно, встретил там отличную невесту?
      Бен насупился – эта тема была ему неприятна. Он уже полгода встречался с дочерью друга его отца. Она Бену совсем не нравилась, и он терпел её только из-за родителей – они хотели, чтобы Бен женился на еврейке.
      – Не сыпь мне соль на раны, – сказал он. – Отличных невест там гораздо больше, чем ты думаешь.
      – Прости, друг, – тут же извинился я. – Тебе там понравилось?
      – Да. Очень. Я хотел бы там учиться.
      – Только не говори, что ты бросаешь меня тут на произвол судьбы! Когда-то ты думал поступать в наш университет, а теперь…
      – Я ещё ничего не думал. Просто отец сказал, что было бы неплохо, если бы я там учился. И всё такое.
      Теперь насупился я.
      – А ты знаешь, как сложно там учиться?
      – Да. Но я справлюсь. Болезнь постоянно завышать требования к себе передалась мне от тебя – Когда-то я мечтал учиться в Гарварде.
      Бен всплеснул руками.
      – Я ведь говорил, что ты больной человек. А ты знаешь, какие оценки нужны для того, чтобы поступить в Гарвард?
      Я похвастался результатами экзаменов, и Бен тут же удивлённо воззрился на меня.
      Надо сказать, что окончил я гораздо лучше, чем ожидал. Больше всего обрадовался отец. Он пообещал, что сделает мне сюрприз. Первой частью сюрприза была путёвка Стамбул – Афины на троих. Мы должны были вылетать через пару недель – но Лизу настолько воодушевила эта новость, что она была готова начать собирать сумки уже сегодня.
      Вторую часть сюрприза я должен был получить на свой день рождения – то есть, почти через полгода. Я хотел было сказать отцу, что до этого момента я определённо не доживу – но он "утешил" меня, заявив, что ожидание стоит того.
      – Ну ты даёшь! – выдохнул Бен восхищённо. – Брайан, да ты чемпион!
      – Ещё бы, – вздохнул я, вспоминая бессонные ночи за учебниками.
      – Гарвард?
      – Если бы, – вздохнул я снова. – Я обещал отцу, что буду учиться тут, ты ведь знаешь.
      – Ну ничего – вероятно, мы будем учиться вместе. Может, всё же пойдёшь учить экономику?
      Я в ужасе замахал руками.
      – Упаси Господь! К пенсии я рехнусь от циферок. Это страшно – провести всю жизнь, склонившись над калькулятором и отчётами.
      – А лучше провести жизнь среди арабов или персов?
      – Гораздо, гораздо лучше.
      В гостиной появилась Лиза. Она сменила халат на белоснежное платье, а домашние тапочки – на туфли.
      – Бенджамин, Брийян, я еду в город. Вы хотите присоединиться?
      Бен бросил на Лизу немного суровый взгляд. У меня было ощущение, что она ему чем-то не нравится, хотя общались они очень непринуждённо.
      – Было бы неплохо, – сказал Бен наконец и глянул на меня.
      – Да. Только переоденусь.
      – Вот и хорошо, мальчики, – сказала Лиза тоном матери, которая ведёт детей на прогулку. – Я подожду вас в машине.
 

***

 
      На день рождения отец подарил мне машину. Надо сказать, что я ожидал всего – но только на этого. Машины у нас было две – старая развалюха – "форд" по имени Бетти и новенький джип отца, к которому мне разрешалось прикасаться только в исключительных случаях. Бетти по умолчанию принадлежала мне. Я хотел отремонтировать её, и планировал попросить у отца на день рождения какую-то сумму на ремонт. Я уже давно интересовался ценами – сумма выходила совсем не маленькая, но отец согласился бы разделить расходы со мной – кроме тех денег, которые я откладывал на учёбу, у меня имелись сбережения.
      Но неожиданный подарок превзошёл все мои ожидания.
      – Не вздумай кидаться мне на шею, – предупредил отец, отдав мне ключи. – Иначе эта машина будет принадлежать Лизе.
      Кидаться на шею я тут же передумал, а отец продолжил:
      – Катайся на здоровье. Это подарок на день рождения, а также по случаю успешной сдачи летних экзаменов и хорошего окончания курсов. Профессор Эпштайн был очень доволен тобой – он сказал, что, если ты не будешь лениться, тебя ждёт отличное будущее. Я разделяю его мнение. – Отец помолчал, внимательно вглядываясь в моё лицо. – И предупреждаю сразу – штрафы ты будешь платить из своего кармана.
      – Она зелёная, – проговорил я, восхищённо оглядывая подарок.
      На лице отца появилось какое-то тёплое выражение – последнее время я видел его редко – и он улыбнулся.
      – Ну конечно. Ты ведь хотел покрасить Бетти именно в зелёный. С днём рождения, мой мальчик. Вот и настал тот день, когда я подарил тебе по-настоящему взрослую игрушку. А ведь ещё несколько лет назад мама делала большой торт, свечи на котором ты задувал без особого труда. Сейчас бы она порадовалась за тебя, Брайан.
      – Ничего подобного. Она бы тебя убила за такой подарок. И сказала бы, что по твоей вине я разобью себе голову.
      – Я люблю тебя, Брайан. И тебя, и маму. Вас обоих.
      – И я.
      Отец обнял меня одной рукой за плечи, и мы простояли несколько минут молча, разглядывая машину.
      – А что будет с Бетти? – спросил я.
      Отец помрачнел.
      – Хороший вопрос. Мне не хочется этого говорить – но нам придётся расстаться с ней, Брайан. Она – лучшая в мире старушка. Но ей пора на покой.
      Я представил, как Бетти разбирают на запасные части и оставляют на свалке – и на душе у меня стало тоскливо.
      – Мы не можем так с ней поступить, пап.
      – Что ты предлагаешь?
      – Можно её отремонтировать.
      Отец со смехом махнул на меня рукой.
      – Нет, Брайан. Игра не стоит свеч. Это огромная сумма.
      – Можно каждый месяц чинить что-то другое. Мы не можем просто так отправить её на свалку. – Я с надеждой посмотрел на отца. – Ведь это же Бетти. Можно починить её – и отдать Лизе. Вот увидишь. Они подружатся.
      Отец задумчиво посмотрел на стоявшую в гараже Бетти.
      – Может статься, ты говоришь дело, – наконец заговорил он. – В наших местах тяжеловато без машины – а я не рискну отдать ей такую развалюху… Я подумаю над твоим предложением, Брайан. Но не думай, что я обязательно дам положительный ответ.
      В дверях дома появилась Лиза. Она прикрыла глаза ладонью, щурясь от утреннего солнца, после чего спустилась с крыльца и подошла к нам.
      – Не спится же вам в такой час, – немного ворчливо сказала она, и обратилась к отцу: – Думаешь, приятно спать в холодной постели?
      – Извини, милая, – ответил ей отец. – Просто у меня лекции с самого утра.
      Впрочем, в такие часы половина аудитории мирно почивает за своими столами. Так что я буду наслаждаться диалогом с самыми прилежными студентами.
      Лиза поцеловала меня в щёку.
      – С днём рождения, малыш. Ты уже большой мальчик, и с этим никто не спорит, но я желаю тебе стать ещё взрослее, умнее и красивее. И наконец-то найти девочку. Но не просто девочку – а девочку себе под стать. Чтобы тётя Лиза за тебя не краснела.
      – Вот увидишь – из него вырастет самодовольный и надменный тип, – заметил отец.
      – Да, он будет ещё больше походить на тебя. Это так мило.
      Отец нахмурился, но через долю секунды снова смягчился.
      – Мне пора, милые мои. Хорошего вам дня.
      Мы с Лизой помахали отцу рукой и подождали, пока он скроется за поворотом – это был неизменный утренний ритуал.
      – Ну, мы проверим твой подарок, малыш? – поинтересовалась Лиза. – Мне как раз нужно в город. Я собиралась немного обновить гардероб.
      Вчера я получил зарплату и тоже думал о том, чтобы купить пару вещей.
      – Неплохая мысль. Мы совместим приятное с полезным.
      – Только до этого я тоже тебе кое-что подарю. Правда, с подарком отца мой подарок не сравнится.
      Лиза подарила мне фото в изящной стилизованной рамке. Это была увеличенная копия одной из фотографий, которые были сделаны во время нашего летнего путешествия.
      На фото были изображены я, Лиза и отец. Мы улыбались и выглядели такими счастливыми, что глядеть на фото без улыбки было невозможно.
      – Спасибо, – сказал я. – Я очень люблю эту фотографию. Я хотел её увеличить – но никак не доходили руки.
      – Ты никогда не показывал мне своих фотографий, малыш.
      – Правда? Ну так пойдём – покажу. Я храню их в комнате. Отец любит фотографировать – так что там целое море снимков.
      – Вот и отлично. Мы никуда не торопимся. Так что время у нас есть. Это будет приятное начало дня.
      Отец действительно очень любил фотографировать. Эта любовь передалась и мне, но в наш век цифровой фотографии можно было избежать всех сложностей с проявкой негатива. Отец настаивал на том, чтобы я узнал все эти законы хотя бы для расширения кругозора. Но я упрямился и не соглашался – я ознакомился с основными принципами фотографии (в нашей библиотеке имелось много литературы на эту тему) и решил, что лишним мусором забивать себе голову не стоит. При необходимости я мог найти и более серьёзную информацию.
      Лиза пролистала страницы со свадебными фотографиями, потом с улыбкой посмотрела на отца в мантии и профессорской шапочке и остановилась на моих фотографиях.
      – В детстве ты был гораздо симпатичнее, – сделала она вывод.
      – Спасибо за комплимент.
      – Я шучу, малыш. Ты в детстве был очень похож на мать. А теперь у тебя ничего такого в лице не осталось.
      – Знаю. Мама часто расстраивалась из-за того, что я на неё не похож. Ни внешностью, ни характером. Когда мы с отцом ссорились, она всегда шутила, что надо принести домой дополнительный огнетушитель.
      Лиза ещё пару минут листала альбом, а потом отложила его.
      – Я немного завидую тебе, Брийян, – сказала она. – Я не помню своих родителей.
      Мне было чуть больше, чем три года, когда они погибли. Какой-то пьяный идиот уснул, не потушив свою сигарету. А наш дом был крошечным. И старым. – Она вздохнула. – Я как раз гостила у маминой сестры. В Калифорнии. Солнце и всё такое.
      – Так ты не из наших краёв.
      – Да. Наверное, это кощунство – но мне тогда повезло. И ещё – мне повезло, что я была такой маленькой. Я бы не пережила смерти родителей в сознательном возрасте.
      – Это только кажется. Человек много чего способен пережить. Уж я-то знаю.
      – Меня воспитывала мамина сестра. У неё с мужем не было детей, и они относились ко мне как к родной дочери. Мне ни в чём не отказывали. Но я чувствовала, что стесняю их. Поэтому, когда мне исполнилось пятнадцать, я решила оставить их. Я тихо ушла, собрав вещи. Жила у друзей и знакомых. Путешествовала автостопом. А потом я встретила совершенно чудесного мужчину, который был старше меня на двадцать лет. Мужчина был добрым и щедрым. Целый год я прожила с ним под одной крышей. Жила, как королева – подарки, одежда, драгоценности, дорогие рестораны.
      В один прекрасный день я узнала, что беременна. Мужчина дал мне денег на аборт, познакомил с хорошим врачом и сказал, что больше меня не знает.
      Лиза замолчала и достала сигареты.
      – Дай-ка огоньку, Брийян.
      Мы дружно закурили, и Лиза продолжила рассказ.
      – Мужчина в определённом смысле этого слова оказался джентльменом. Он дал мне приличную (по тем временам – вообще огромную) сумму денег для того, чтобы я смогла хоть как-то устроиться и первое время прожить, не думая о работе. Я помоталась по стране – и оказалась в Питсбурге. Сменила пару работ, нашла более-менее постоянную – и всё начало понемногу налаживаться. До того, как я вышла замуж.
      Я вскинул голову.
      – Замуж?!
      – Да, малыш. Не поверишь – но я действительно встретила человека, которого полюбила и который полюбил меня. Мы поженились через полгода после нашего знакомства – и это было ошибкой. Мы плохо присмотрелись друг к другу и не поняли, что никогда не будем счастливы вместе. Наши отношения было очень непростыми – мы не находили общего языка, спорили по мелочам. Мы прожили вместе два года. До того момента, как он сообщил мне о том, что хочет завести детей. Я детей не хотела, и пыталась объяснить ему, почему – но слушать меня он не стал, а просто ушёл, хлопнув дверью. Когда мы развелись, мне было двадцать два. Я решила, что у меня больше никогда не будет серьёзных отношений с мужчинами. И до сих пор меня пугает мысль о таких отношениях. Я училась и работала. У меня были сотни мужчин – но теперь картина поменялась. Меня в них ничего не интересовало, кроме тела.
      Ну, и денег, конечно… Когда я впервые увидела твоего отца, то подумала, что он как две капли воды похож на моего первого мужчину и моего бывшего мужа. В нём есть тот шарм и та надёжность, решительность, мимо которых не может пройти ни одна женщина. Ну, а я – одна из многих. – Лиза закурила третью сигарету подряд.
      – Избитая история, а, малыш?
      – Думаю, тебе она такой совсем не кажется.
      – Ты прав. – Она помолчала. – Теперь у тебя есть все основания считать меня шлюхой.
      – Я не знаю, что тебе ответить.
      – У тебя тоже есть это. Отец передал это тебе. – Она посмотрела на меня. – Никогда не играй этим, малыш. Лучше убить человека, чем играть этим.
      Я убрал альбомы в шкаф и прикрыл стеклянную дверцу.
      – Я назову её Лизой, – сказал я.
      – Машину?
      – Да. Я посмотрел на неё – и тут же решил, каким именем я её назову.
      Лицо Лизы, до этого грустное, осветилось улыбкой.
      – Как мило, малыш! Я не ожидала!
      – Идём, ты с ней познакомишься. Да и мне не мешало бы. Мы купим тебе шикарное вечернее платье, а мне – дорогущий костюм. Отец говорил тебе, что вечером мы идём в ресторан?
      Лиза посмотрела на меня, и в её глазах появилось выражение неподдельного счастья.
      – Ты чудесный мальчик, малыш, – проговорила она.
 

***

 
      Было начало одиннадцатого – уже довольно поздно – когда мы с Дженни наконец-то выбрались на волю из душного кинотеатра. Фильм меня совсем не впечатлил, но Дженни сияла от счастья, и я утешил себя мыслью, что иногда следует воздерживаться от критики.
      – Хороший фильм, правда, Брайан? – спросила Дженни.
      – Вероятно, но не в моём вкусе, – тут же нашёлся я. – Не люблю фантастику. На мой взгляд, следует снимать реальную жизнь. Самое интересное всегда происходит в настоящем времени и в нашем мире, а самые эффектные персонажи – это простые люди, которые дышат тем же воздухом, что и мы с тобой. – Дженни поджала губы, и я добавил: – Не принимай всё это так близко к сердцу. В конце концов, это всего лишь разница во вкусах. Было бы невероятно скучно, если бы все люди были похожи на других и любили одно и то же.
      – Да, наверное, ты прав. Может, прокатимся?
      – Неплохая мысль. Всё равно завтра выходной. Я покажу тебе одно красивое место.
      Люблю там гулять.
      Ответа на вопрос о том, почему я начал встречаться с Дженни, у меня не было.