Собрав всех нужных людей, комиссар повернулся к Нине.
      - Я думаю, для вас вся эта история окончена, сеньорита. Гомес - в морге, Виллар, правда, еще дома, но мы за ним едем. В подобных обстоятельствах, я думаю, вам больше нечего опасаться кого бы то ни было, так что можете спокойно отдыхать. Где я завтра смогу вас найти в случае необходимости?
      - В "Колоне".
      - Превосходно. Хотите, я дам вам провожатого?
      - Благодарю вас, сеньор комиссар, не нужно. Я наверняка сумею найти такси.
      - А мы сейчас вам его вызовем. Спокойной ночи, сеньорита, и спасибо.
      ГЛАВА XII
      Переодевшись, она тихонько выскользнула из дому и в первый попавшийся почтовый ящик бросила письмо дону Хасинто, ризничему церкви Нуэстра Сеньора де лос Рейес. Она улыбнулась, представив, какое выражение лица будет у славного старика, когда он вытащит из конверта сто песет и записку с просьбой купить на эту сумму свечей, дабы горели они в честь Непорочной. Вместо подробных объяснений она написала просто: "За оказанную милость". Нельзя же было уточнять, что таковой она считает смерть Эстебана Гомеса, одного из убийц Пако... Женщина двигалась легким танцующим шагом - ей и в самом деле хотелось плясать. Если повезет и все пойдет по ее плану, еще до рассвета последние из тех, кто виновен в смерти Пако и ее собственном загубленном будущем, покинут этот мир.
      Вернувшись к себе в комнату после недолгой ночной прогулки, она сняла трубку телефона и набрала номер, а потом, опустившись в кресло, стала мечтать о Пако, ибо теперь у нее ничего не осталось, кроме воспоминаний и грез.
      Не желая раньше времени оповещать Виллера о своем появлении, они оставили машины довольно далеко от виллы Тибидабо. Мартин и Люхи, а за ними еще два инспектора, стараясь не шуметь, продвигались к дому. Однако едва они успели подойти к воротам, как из темноты выскочили полицейские, наблюдавшие за всеми передвижениями вокруг виллы. Дон Альфонсо шепотом отдал приказ перелезть через стену и войти в парк. Возможно, это не очень законно, но комиссар устал быть единственным, кто во всей этой истории играет по правилам. А кроме того, он рассчитывал нагрянуть к бандиту неожиданно. Однако самому Мартину оказалось не по силам перебраться через стену, и двум инспекторам пришлось подсаживать его снизу, в то время как третий, сидя верхом на стене, подтягивал шефа наверх. Несколько минут дон Альфонсо переводил дух, но едва его старое сердце перестало отчаянно трепыхаться, все снова двинулись в путь.
      Спрятавшись за деревьями в парке, полицейские отлично видели Виллара. Тот сидел в кресле, спокойно покуривая сигару, а рядом, под рукой на столе поблескивала рюмка коньяка. Мартин подумал, что скоро все это спокойствие разлетится вдребезги, и невольно порадовался про себя. Комиссар чувствовал, что Люхи рядом с ним дрожит от нетерпения. Двух инспекторов он послал наблюдать за черным ходом и приказал хватать всякого, кто попытается бежать, минуя парадную дверь. Двое других остались на наблюдательных местах перед фасадом. Дон Альфонсо строго запретил всем покидать позиции иначе, как по его свистку. Каждому надлежало оставаться на месте, даже если начнется пальба - Виллар может прибегнуть к такой хитрости, чтобы освободить путь к бегству. После этого полицейские растворились в ночной темноте, оставив Мартина и Люхи вдвоем. Комиссар положил руку на плечо друга.
      - Твой ход, Мигель! Если будешь действовать с умом - мы уедем отсюда вместе с убийцей Пако, Риберы, Миралеса, Пуига и Гомеса... а быть может, и твоего отца... Для тебя наконец наступил долгожданный час. Как только ты схватишь его за шиворот, я свистну и мы все войдем. Я дам тебе время влепить несколько пощечин, которых этот подлец давно заслуживает, но, гляди, не больше! А, Мигель? Веди себя разумно! Впрочем, на всякий случай стоит принять дополнительные меры предосторожности... Дай-ка мне свой револьвер!
      - Пожалуйста, шеф, мне и кулаков хватит!
      Люхи протянул Мартину оружие, и тот сунул его в карман пиджака.
      - Так ты хорошо меня понял? Ты незаметно входишь и, воспользовавшись замешательством, которое не может не вызвать твое внезапное появление, говоришь, будто Гомес у нас в руках и обвиняет его в известных тебе преступлениях. И ни в коем случае не пускай его к телефону!
      - Положитесь на меня!
      - Ну, так иди, Мигель, и желаю тебе удачи!
      Мартин проводил глазами фигуру своего помощника, а когда тот скрылся в темноте, снова поглядел на Виллара. Тот по-прежнему сидел в кресле. Все это дьявольски незаконно, и комиссар знал, что очень крупно рискует, но что поделаешь! Некоторые счеты никогда не сведешь, строго придерживаясь буквы закона. Люхи, должно быть, почти добрался до виллы, как вдруг зазвонил телефон. Дон Альфонсо видел, как Виллар поднял трубку, немного послушал, потом быстро опустил трубку на рычаг, бросился к секретеру и, достав из ящика пистолет, снял предохранитель, а затем повернулся к двери. Комиссар понял, что дона Игнасио предупредили и он, Мартин, сам о том не догадываясь, быть может, послал подчиненного на смерть. Уже не заботясь о том, услышат его или нет, дон Альфонсо бросился к дому, но, едва он успел подняться на крыльцо, прогремели два выстрела. Комиссар тоже выхватил револьвер. Оказавшись в доме, он пинком распахнул дверь кабинета.
      - Брось оружие, Виллар!
      - Но...
      - Брось оружие, или я выстрелю!
      Дон Игнасио послушно выпустил из рук револьвер.
      - Это был случай законной самозащиты, - слегка задыхаясь от страха, пробормотал он.
      Между ними лежало тело Мигеля. Мартин опустился на колени.
      - Мигель... Мигель, старина... - прошептал он.
      Люхи открыл глаза.
      - Мне конец, дон Альфонсо... Он не промазал...
      Комиссара охватила такая печаль, но язык не поворачивался бесцельно лгать. По лицу его беззвучно струились слезы.
      - Прости меня, Мигель, я не мог знать заранее... - снова шепнул он.
      Люхи слабо улыбнулся.
      - Ни... чего... это... не... важно. Моя смерть... его по... губит... Он... он... не выйдет... сухим... из воды... скажите, ко... миссар?
      - Клянусь тебе!
      - Тогда... все... хорошо...
      Мигель опять закрыл глаза.
      - Конча... ро... pobre... cita*...
      ______________
      * Бедняжка (исп.).
      Все было кончено. Мигель Люхи пал при исполнении служебных обязанностей. Мартин медленно встал.
      - Игнасио Виллар, я арестую вас по обвинению в убийстве инспектора Люхи, - без всякого выражения сказал он.
      - Вы не имеете права! Это была законная самозащита! Он пришел меня убить!
      - Каким образом? Инспектор был безоружен!
      - Откуда же я мог знать? Он сам ворвался в мой дом ночью, и любой адвокат докажет, что я не виноват!
      Дон Альфонсо понимал, что это правда. Знал он, что теперь, когда Гомес мертв, несмотря даже на показания Нины, Виллар вполне может выкрутиться. Его показания - против показаний молодой женщины. Шансы равны. И Мигель останется неотомщенным, как и его отец, как и Пако... Нет, такое нельзя допустить...
      - Виллар, ты помнишь Энрико Люхи, беднягу полицейского, которого ты когда-то зарезал по приказу Грегорио? Помнишь Пако Вольса? Это ты приказал Гомесу его убить. А помнишь, жил на свете инспектор Мигель Люхи, и он не хотел, чтобы эти преступления остались безнаказанными? Инспектор, которого ты только что застрелил...
      Дону Игнасио снова стало страшно.
      - Вы с ума сошли, комиссар, - с трудом выдавил он из себя. - Что это еще за россказни? Насчет вашего Люхи - не спорю, но...
      - Подними револьвер!
      - А?
      - Я сказал: подними с полу свой револьвер!
      Окончательно выбитый из колеи Виллар выполнил приказ, и как только револьвер снова оказался у него в руках, комиссар снова приказал:
      - Стреляй!
      - Что?
      - Стреляй!
      - Но, Господи Боже, куда вы хотите, чтобы я выстрелил?
      - Вот сюда... в стену... примерно на таком уровне... и постарайся хорошенько прицелиться!
      - Но зачем вам это понадобилось?
      - Потом объясню!
      - А если я откажусь?
      - Тогда я сам выстрелю в тебя и, уж можешь поверить, не промахнусь!
      Дон Игнасио понял, что полицейский выполнит угрозу, и, тщательно прицелившись, выстрелил.
      - Браво, Виллар! Как раз рядом с моей головой!
      - Но зачем...
      - Чтобы обеспечить мне алиби!
      И комиссар, в свою очередь, выстрелил. Получив пулю в лоб, дон Игнасио широко открыл глаза от удивления и без звука рухнул ничком. Мартин снова опустился на колени у тела Мигеля.
      - Готово дело, малыш... Теперь можешь спать спокойно.
      Комиссар Мартин только что хладнокровно убил человека, но ему так и не удалось вызвать в себе ни малейших угрызений совести. Не думал он также, что потом, когда придется давать отчет о земном бытии, Всевышний поставит ему это убийство в вину.
      Рассвет потихоньку прояснял небо над морем. Полагая, что комиссар Мартин составляет рапорт, никто из инспекторов не решался войти к нему в кабинет. Однако, по правде говоря, дон Альфонсо не написал еще ни строчки. Не позвонил он и Мерседес, чтобы сообщить о смерти их друга. Потрясенный и опечаленный, он вновь переживал в памяти все радости и огорчения, пережитые вместе с Мигелем Люхи. Но больше всего его тревожила необходимость поехать на калле Росельон и объявить Конче, что она стала вдовой. Как она примет такой удар? На какое-то мгновение комиссару захотелось малодушно перепоручить эту страшную миссию жене, но ему тут же стало стыдно за подобную мысль. Нет, он должен до самого конца остаться с Мигелем и Кончей.
      Невзирая на советы коллег, дежурный осмелился войти в кабинет комиссара. Тот встретил его не слишком любезно.
      - Что вам надо?
      - Сеньор комиссар, вот чемоданчик, который получили в камере хранения в обмен на квитанцию на вокзале де Норте, и текст разговоров, которые записывали по вашему приказу.
      - Ладно. Положите все это на стол и убирайтесь!
      Дежурный не заставил его повторять приказ дважды, а тем, кто ждал в приемной, объяснил, что в настоящий момент дона Альфонсо лучше не беспокоить. Однако не успел парень покончить с объяснениями, как дверь распахнулась и на пороге появился комиссар Мартин. Всем вдруг показалось, что перед ними глубокий старик.
      - Валербе, - каким-то тусклым голосом окликнул он одного из инспекторов. - Позвоните моей жене и скажите, что я скоро вернусь, но не рассказывайте больше ни о чем. Я сам сообщу ей о смерти нашего коллеги... А теперь я еду к сеньоре Люхи...
      По выражению лица дона Альфонсо Конча поняла, что произошло нечто весьма серьезное.
      - Мигель? - выдохнула она, едва осмеливаясь произнести имя мужа.
      - Сейчас я вам все объясню, донья Конча, - вкрадчиво проговорил комиссар Мартин.
      Оба молча вошли в гостиную, и, казалось, сама смерть ступает рядом. Как только они уселись, дон Альфонсо заметил, какое усталое и измученное у доньи Кончи лицо.
      - Скажите мне, дон Альфонсо... - простонала она. - Мигель... он... умер?
      Мартин лишь кивнул в ответ. Что тут можно сказать?
      - Это Виллар его...
      - Да.
      - Вы... вы его арестовали?
      - Нет, застрелил.
      Она с облегчением вздохнула.
      - Значит, все?
      - Да, донья Конча.
      - Бедный мой Мигель...
      Комиссар встал и положил руку ей на плечо.
      - Я счастлив, что он мертв.
      Конча вздрогнула.
      - Что такое вы говорите?
      - Я сказал, что рад его смерти.
      Она удивленно воззрилась на комиссара.
      - Но это... невероятно... Вы, дон Альфонсо?.. А ведь Мигель был вашим другом! Вашим лучшим другом!
      - Да, моим единственным и последним другом.
      - Так почему же вы радуетесь его смерти?
      - Благодаря этому Мигель не узнал, что его убила собственная жена.
      - Что?
      - Успокойтесь, донья Конча. Я приказал подключить к линии Виллара подслушивающее устройство и сегодня получил текст предупреждения, полученного доном Игнасио в тот момент, когда к нему уже шел Мигель. Надо ли пересказывать вам эти слова, донья Конча? Я знаю их наизусть: "Осторожно, дон Игнасио, инспектор Люхи - на подступах к вашему дому, и он собирается вас убить!" И звонили отсюда, донья Конча. Кто же еще мог предупредить Виллара, тем более что мои инспекторы узнали женский голос?
      Она тяжело опустилась на стул.
      - То, что вы сказали, просто гнусно... Почему, о, почему я бы стала пытаться убить Мигеля, который так меня любил?
      - Да потому что вы его не любили... А любили вы Пако Вольса и считали Мигеля таким же виновником его смерти, как и остальные... те, с кем вы тоже разделались, донья Конча.
      Комиссар поставил на стол чемоданчик, открыл крышку и достал платье.
      - Оно вам знакомо, не так ли? Во всяком случае, я сам помню, что видел его на вас... Так что давайте покончим с этим делом. Где нож и костюм?
      - Я вас не понимаю, - без особого убеждения в голосе пробормотала она.
      - Входя в дом, я обещал вам все объяснить... Итак, вы были любовницей Пако Вольса. Что это вам давало? Не знаю, возможно, обещание второй молодости. Вы рассердились на Мигеля, когда, вопреки всем моим возражениям, он послал Пако к Виллару. Получив страшную посылку и убедившись, что Вольса убили, вы одинаково возненавидели Виллара, Мигеля и непосредственных убийц. Но все же сделали вид, будто поддерживаете намерения мужа. На самом же деле вы всеми средствами пытались его скомпрометировать и внушить мне, будто эту серию преступлений совершил Мигель. Вы наносили рану в живот только потому, что знали, каким образом погиб отец Люхи, и совершенно справедливо полагали, что подобное совпадение не сможет меня не насторожить. Как только Мигель бросался преследовать противников, вы тоже выходили из дому, ехали на вокзал де Норте и там, в туалете, переодевались. Входила молодая женщина, а выходил паренек. Чемоданчик с одеждой вы оставляли в камере хранения, а потом снова переодевались. Не знаю, есть ли в камере сторожиха, но если так, должно быть, вы рассказали ей, что вынуждены менять платье, отправляясь на свидание с возлюбленным. Мы, испанцы, так помешаны на любви, что готовы поверить самым нелепым россказням, стоит придать им романтическую окраску... Однако в стычке с Гомесом вы потеряли квитанцию.
      Пока ваш муж поджидал Риберу у него дома, вы успели прикончить парня, и, не знай я так хорошо Мигеля, непременно поверил бы в его виновность. Вы попросили у моей жены снотворное, пожаловавшись, что Мигель плохо спит по ночам, и, усыпив мужа, спокойно пошли убивать Миралеса. Что касается Пуига, то вам просто повезло. Но, впрочем, можно было не торопиться. Упусти вы его той ночью - вернулись бы на следующую. А если бы Мигель заметил ваше отсутствие, всегда можно было сослаться на терзавшую вас тревогу - вы, мол, бросились его искать. А о Гомесе вам рассказал сам Мигель после моего звонка. Он об этом упоминал.
      В тот вечер, когда Люхи помчался в кабаре, вы позвонили мне вовсе не для того, чтобы его спасти. Нет, вы надеялись, что я возьму Мигеля с поличным, над трупом Виллара. Предупредив же дона Игнасио сегодня ночью, вы рассчитывали, что он убьет Люхи, а мое присутствие на месте преступления гарантировало, что и он не уйдет от наказания. Чудовищно ловко разыграно, донья Конча, и не будь потерянной квитанции да подслушанного разговора, вам бы удалось выйти сухой из воды. А теперь принесите мне нож и костюм.
      Она тяжело поднялась и, ни слова не говоря, подошла к платяному шкафу. Дон Альфонсо шел следом. Все так же молча сеньора Люхи передала ему нож, который комиссар тут же аккуратно обернул платком, и костюм Пако, служивший ей в ночных приключениях. Мартин сложил это все в чемоданчик.
      А потом они долго смотрели друг на друга. Без ненависти, лишь с огромной грустью. Конча тусклым, безжизненным голосом попыталась объяснить свое поведение:
      - Невесело было жить с Мигелем... Молодость давно ушла из его сердца, и он убивал то, что осталось от моей. Я уже почти смирилась с этой тоскливой жизнью, как вдруг появился Пако. Он все время смеялся. Он ухаживал за мной, на что до того никто никогда не осмеливался. Он говорил мне слова, которых я раньше не слышала. Я полюбила Пако. И он меня полюбил. Мы поклялись друг другу вместе уехать в Южную Америку и начать жизнь заново, а потом они его убили... Для меня все было кончено. Я не могла надеяться, что встречу другого Пако, да и не хотела этого. Мстя убийцам, я доказывала ему свою любовь. Не я, а сам Пако моей рукой наносил удары этим людям. Да, я ненавидела Мигеля, потому что без него Пако ни за что не ввязался бы в такую авантюру, без него Пако остался бы жив и мы оба смогли бы обрести счастье...
      Конча умолкла. Она даже не пыталась просить прощения и явно не чувствовала за собой никакой вины. На висках дона Альфонсо поблескивали капельки пота - он отлично понимал, что может сейчас совершить второе преступление. Комиссар вытащил из кармана револьвер и положил на стол.
      - Вот револьвер Мигеля, донья Конча, - мягко, почти по-дружески проговорил он. - Люхи не вынес бы мысли, что его жене придется предстать перед судом... Около полудня я вернусь арестовать вас... Adios!*
      ______________
      * Прощайте (исп.).
      Конча, по-прежнему в прострации, не ответила. А дон Альфонсо, уже собираясь уходить, вдруг обернулся:
      - Кстати, вы должны знать... что убили Мигеля совершенно зря...
      Она удивленно вскинула голову.
      - Да, ваш Пако был мелким проходимцем... Все, что он обещал вам, он обещал и другой женщине, еще одной своей любовнице... А от вас же он хотел денег и только денег.
      - Это неправда! - вскрикнула Конча.
      - Даю вам честное слово, сеньора.
      И дон Альфонсо закрыл за собой дверь.
      Комиссар Мартин в рассеянности не ответил на приветствие консьержки, поджидавшей его на пороге дома, и уже успел отойти на несколько шагов, когда вдруг прогремел выстрел. Дон Альфонсо на мгновение замер. Обернувшись, он увидел искаженное страхом лицо консьержки:
      - Что это такое?
      - Выстрел.
      - Madre de Dios! И где же это?
      - Идите за мной!
      Они, как могли быстро, стали карабкаться по лестнице, не обращая внимания на расспросы встревоженных жильцов, уже успевших высыпать на лестничную площадку. Остановившись у квартиры Люхи, Мартин тщетно попытался открыть дверь.
      - У вас есть дубликат?
      Консьержка дрожащей рукой протянула комиссару ключи. Дон Альфонсо вошел, не замечая, что следом идут любопытные. Конча упала там, где он оставил ее несколько минут назад. В руке она сжимала револьвер Мигеля. Дуло его так и осталось прижатым к сердцу. При виде трупа женщины разразились воплями и стенаниями. Они призывали Всевышнего, Богоматерь и всех святых, недоумевая, что могло толкнуть такую порядочную женщину, как сеньора Люхи, на подобный поступок. Консьержка повернулась к дону Альфонсо:
      - Вы ведь из этой квартиры вышли, сеньор?
      - Да... я приходил сообщить, что ее супруг пал при исполнении служебных обязанностей.
      Рыдания и стоны возобновились с удвоенной силой. И снова причины трагедии объяснила консьержка. Призвав всех к молчанию, она торжественно изрекла:
      - Если хотите знать мое мнение, la pobrecita наложила на себя руки, потому что не мыслила жизни без своего мужа... И за это Господь ее простит!
      Комиссар вздохнул: этого он и ожидал. Соседи, высказавшись в том же духе, тихонько вышли из квартиры. Дон Альфонсо и консьержка снова остались вдвоем.
      - Лучше ничего пока не трогать, верно?
      - Да, действительно, лучше не трогать... Я сделаю все, что нужно.
      Они заперли дверь и бок о бок пошли вниз.
      - Вы думаете, их похоронят вместе?
      - Не знаю.
      - А надо бы! Уж как эти двое друг друга любили - ни разу не видала ничего подобного!