Га-нора и Лука привели в один из домов, но вскоре тот понадобился солдатам и, с благословения жреца Мелота, которому, кажется, было все равно, что происходит, их заперли в храме, напоследок предупредив – любые попытки досадить охране закончатся плохо.
      – Как думаешь, долго еще они будут вести себя по-идиотски, лопни их жаба? – спросил Лук, которому недоверие своих казалось страшно оскорбительным и, кроме того, доставляли огромное неудобство связанные руки.
      – Не знаю,– безразлично проронил Га-нор. Он сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги.– Они могли бы повесить нас без всяких разговоров.
      Стражник недовольно повозился, кряхтя сел рядом:
      – Хорошо хоть ноги не связали. Думаю, можно даже не спрашивать у этих любезных господ про ужин.
      Га-нор невесело улыбнулся в усы, и разговор как-то сам собой затих. Вновь повисло тяжелое молчание.
      Где-то под полом осторожно возились мыши, по крыше барабанил дождь, с улицы раздавались выкрики и ругань. Наступил вечер, за высокими узкими оконцами угасло солнце, и по полутемному храму растекся непроглядный мрак. Вернулся жрец в сопровождении солдата. Они зажгли свечи и лампады, и в ночи замерцали несколько десятков тусклых светляков. Их света хватало лишь, чтобы озарить алтарь да небольшой участок пола. Стены, как и раньше, тонули во тьме. Жрец подошел к пленникам:
      – Хотите помолиться?
      – Прости, жрец, но я молюсь своему богу,– негромко ответил Га-нор.
      – Бог един. Мелот или Уг – неважно, каким из множества имен его называют. Он все равно слышит нас,– все так же спокойно сказал Отор.
      – Не уверен, что братья по вере разделяют твои мысли.
      – Многие из нас пребывают в заблуждении. Мы всего лишь люди, и нам свойственно ошибаться, как и всем детям Его. Я помолюсь за вас сам.
      – Надеюсь, тебя услышат,– вздохнул Лук.– Чья-нибудь помощь нам бы сейчас не помешала.
      Жрец отошел к алтарю и начал нараспев произносить стихи из книги Созидания.
      – Вам что-нибудь нужно? – спросил слуга Мелота, когда моление было закончено.
      – Воды.
      – Хорошо. Я принесу.
      Их напоили, так и не развязав рук, а затем вновь оставили в одиночестве. Теперь уже надолго.
      – Мы похожи на мух после встречи с пауком, лопни твоя жаба.
      – Шевели пальцами. Веревки ослабли.
      – Пальцами? Это даст мне возможность выпутаться?
      – Нет. Это даст тебе почувствовать свои руки.
      Лук, сосредоточенно нахмурившись, последовал совету сына Ирбиса. Через какое-то время неприятное онемение и покалывание отступило, а затем и вовсе пропало.
      – Горячий шаф,– тоскливо протянул стражник,– все бы отдал за кружку горячего шафа и миску мяса. Кстати говоря, ты слышал, о чем говорили командиры? За ними по пятам несутся набаторцы. И скоро, между прочим, они окажутся здесь, лопни твоя жаба.
      – Надеюсь, что к этому времени здесь не будет нас.
      – Ты что-то придумал? – вскинулся стражник.
      – Надо убедить «Имперских леопардов» в нашей честности.
      – А-а-а. Ты про рыцарей… Я слышал об этом отряде. Они воевали под Сандоном. Коруннские ребята. Охраняют императора?
      – Нет. Ты путаешь их с гвардией. «Леопарды» – один из полков тяжелой императорской кавалерии. Последние шесть лет они торчали под Альсом. Хорошие солдаты.
      – Им это не очень-то помогло. Их меньше десятка. Могу представить, какая там должна была случиться мясору…
      Внезапный отблеск в окне прервал его фразу, и спустя уну до них долетел ослабленный расстоянием грохот.
      – Гроза? – Стражник вопросительно посмотрел на северянина.
      – Не думаю.
      На улице раздались крики, а затем низко и тревожно взревел боевой рог.
 
      Рандо снилась мать. Она была такой, какой он ее помнил еще до гибели отца – веселой, молодой, никогда не унывающей. Звонко смеясь, она возилась со щенком серого лохматого волкодава. Тот нежно покусывал руки хозяйки и, смешно урча, пытался перевернуться на спину.
      Белое платье матери отливало серебром, тонкая нитка гроганского жемчуга на шее смотрелась изысканнее и прекраснее фамильных бриллиантов, темно-русые волосы в солнечном свете искрились рыжиной. Она казалась воздушной и волшебной, словно дева из старых легенд.
      Затаив дыхание, Рандо любовался ею до той поры, пока рев рога не разбудил его. Он вскочил, не понимая, где находится. В комнате было темно, из коридора лился тусклый свет, за окном метались тени с факелами. Рог протрубил еще раз. И еще. Рыцарь схватил меч, бросился к выходу, в четыре прыжка преодолел лестницу и выскочил на улицу.
      Дождь кончился. По всей деревне горели огромные костры, разожженные солдатами.
      – Рандо! У нас гости! – Водер уже был здесь.
      В руках он держал гигантский молот.
      – Где Юргон?!
      – Не знаю. Но его ловушка сработала почище имперского фейерверка!
      Рандо увидел Ильсу и крикнул ему:
      – Если прорвутся, всем отходить к трактиру, попробуем сдержать их здесь!
      – Вы думаете, их много, милорд? – Морассец был хмур.
      – Склонен предполагать худшее. Увидишь Глума, отправь его ко мне!
      Обернувшись к шестерым воинам, чьи доспехи были отмечены леопардами, рыцарь коротко отдал приказ:
      – Вы – на последнюю линию. Разбейтесь по двое. Если будет прорыв – не дайте им добраться до лучников.
      – Для этого хватит и четверых, милорд,– возразил высокий бородач с красным лицом.– Солдаты Ильсы нас поддержат.
      – Согласен,– поспешно поддержал его курносый молодой «леопард».– Вы не можете остаться без телохранителей, милорд.
      – Мне не понадобится охрана, если мы удержим оборону!
      – Милорд! – подбежал Глум.
      – Сколько твоих людей на колокольне?
      – Двое.
      – Еще троих на второй этаж трактира. К окнам. Четверых – к восточной дороге. И проследи, чтобы была поддержка мечников.
      – Сделаю.
      Рандо увидел, что двое рыцарей все-таки остались с ним. Что бы там он ни думал, но его полк иногда шел наперекор приказам. В особенности если считал, что командиру грозит опасность.
      – Ладно,– сдался он.– Тьма с вами. Пошли.
      У него не было надежды, что после ловушки Юргона от них отстанут. Иначе это бы произошло еще четыре дня назад. Все понимали – погоня продолжается только потому, что среди преследователей есть некромант, и большую часть «сюрпризов» ему удается нейтрализовать еще до того, как те заберут с собой часть солдат. То, что кто-то излишне прыткий нарвался сейчас на магический капкан, можно было считать удачей.
      Дорога, как он и приказал, была завалена бревнами. Часть из них обтесали, превратив в палисад из кольев, за которым теперь прятались вооруженные луками и арбалетами солдаты. Еще двое стрелков сидели на крышах ближайших изб.
      – Они не могут пройти огородами? – спросил Рандо у Ильсы.
      Морассец пожал широкими плечами:
      – Ну, только если полные идиоты. Перелезать через ограды, топать по этой жиже. Они и десяти ун не пробегут под стрелами. На такое можно решиться, если есть под началом три-четыре сотни и командир не жалеет своих подчиненных.
      – У нас мало стрел,– мрачно произнес Водер, слезая с седла.– На каждого лучника не больше десятка. А болтов и того меньше.
      – Что-то они не торопятся,– угрюмо заметил Кальн.
      Дорога была пуста. В семидесяти ярдах от баррикады горело два больших костра, освещая поворот, за которым скрывалось кладбище.
      – Выслать разведчиков? – неуверенно поинтересовался Ильса.
      – Неудачная идея, парень,– покачал головой Водер.– Похо…
      Алая вспышка осветила его лицо.
 
      – Забери меня тьма! Что это?!
      – Западная дорога! Еще одна ловушка Юргона сработала! – крикнул Рандо.– Два десятка туда! Живее! Арбалетчиков к трактиру! Ильса! Останешься здесь. Не дай им прорваться!
      Сигналя об опасности, опять загудел рог.
 
      Враги прорвались в деревню, и на полутемной улице, освещенной отблесками костров, кипел бой. Среди сражающихся метались худые черные тени. Мортов было то ли пятеро, то ли шестеро, и сейчас они представляли самую главную проблему.
      Отряд, возглавляемый Рандо, бросился в битву. Дорогу рыцарю загородили двое набаторцев, но один тут же погиб от мечей взявших его в «клещи» телохранителей герцога, а второй получил в спину прилетевшую с колокольни стрелу. Морт, оказавшись рядом, стремительно атаковал, его скимы громко взвизгнули, рассекая воздух.
      Молодой человек и не думал вступать в поединок. Его учили избегать длительного боя, не тратить силы на ненужное размахивание мечом, убивать врага как можно быстрее. Он отшагнул в сторону, избегая удара. Одновременно занес тяжелый клинок, и в следующее мгновенье тварь лишилась головы.
      Рандо перепрыгнул через тело, легко отбил бастардом летящий слева кинжал, пырнул врага в живот, проскользнул под секирой другого, побежал дальше, подсек под колени зазевавшегося набаторца.
      Водер, ревя медведем, крушил молотом кости наскакивающих на него противников. Рядом с рыцарем сражался богохульствующий на все лады Отор.
      Кошкой выскочил из-за спин мечников Юргон, бросил в последнего из уцелевших мортов изумрудным сгустком. Поразив бок существа, тот замедлил его в несколько раз, и двое солдат топорами изрубили костлявое тело.
      Маг между тем начал сжигать попадавшихся ему на глаза противников.
      Рандо заметил краем глаза, как Отора повалили на землю, сверкнул нож, но убийца не успел закончить дело. Арбалетный болт влетел ему прямо под шлем. Жрец сбросил с себя тело, ударил кулаком снизу-вверх другого противника, а в следующий миг молот Водера проломил невезучему набаторцу грудную клетку, отбросив назад на несколько ярдов. Гигант крутанул страшное оружие над головой, и один из уцелевших врагов, не выдержав, побежал.
      Из окон трактира и с колокольни падали скупые, но точные стрелы. Рандо пропустил удар, легкий меч скользнул по его наплечнику, не причинив вреда. Взяв бастард обратным хватом, он широким взмахом развалил незащищенный подбородок южанина и снес ему голову. Вдвоем с дядей они возглавили клин атаки, и перевес сил начал клониться в их сторону.
 
      Когда полыхнуло во второй раз, Лук не нашел ничего лучшего, как помянуть жабу.
      – Это магия,– спокойно отметил Га-нор.
      – Своя или чужая?
      – Я не видел Ходящей среди тех, кто взял нас в плен.
      – Проклятье!
      Рев рога смолк, словно трубивший человек захлебнулся. Затем донеслись крики и звон оружия.
      – Что это? – внезапно навострил уши сын Ирбиса.
      – Сражаются. Неужели непонятно?!
      – Я не о том. Слышишь? – Он, словно большая птица, склонил рыжую голову, обшаривая взглядом помещение.– Под полом.
      – А-а,– протянул Лук, не понимая, почему товарищ так насторожен.– Мыши. Они давно там возятся.
      – Нет. Тут другой звук. Слишком велики для мышей.
      – Ну, значит, крысы.
      – Если только очень большие крысы.
      – Эй! Что ты делаешь?!
      – Пытаюсь встать! И тебе советую!
      В этот момент доски на полу содрогнулись от сильного удара снизу.
      – Спаси нас Мелот! – шепотом произнес Лук после того, как его сердце замерло на три бесконечно долгие уны.– Что это за хрень, лопни твоя жаба?!
      Ответом ему был новый удар. Казалось, из-под пола к ним пробивается разъяренный зверь.
      – К выходу! Быстрее! – Га-нор уже был на ногах.
      Лук, поминая то тьму, то Счастливые сады, с трудом поднялся.
      Двери пришлось толкать плечом.
      – Заперто!
      – Так привлеки к себе внимание! Стучи! – Северянин, не спуская глаз с половиц, начал медленно обходить алтарь по кругу.
      Стражник, все еще не понимая, что происходит, принялся бить в дверь ногами.
      – Никто нас не слышит! Все заняты боем!
      – Кричи громче.
      – Что? – удивился тот.
      – Ори! – Га-нор уже находился в самом дальнем, неосвещенном участке храма.– Сожри меня ледяные черви! Здесь спуск в подпол!
      Он подбежал к Луку:
      – Вместе, приятель! Попробуем ее выбить!
      Но вышибить дверь не получилось. Створки были мощными и тяжелыми, да еще и заперты на крепкий засов снаружи. Друзья колотили изо всех сил, но тут крышка, закрывающая лаз, не выдержала натиска неизвестного и с треском развалилась на несколько частей. По храму начал расползаться ужасающий смрад разложения. Из зияющего тьмой подвала появилась рука, затем другая. Черные пальцы с обломанными ногтями впились в пол. Мигнули горящие зеленым огнем глаза.
      – Эй! Вы! Помогите! – оглушительно завопил Лук, вновь начав долбиться в преграду.– Эй! Слышите?! Помогите!!!
      Га-нор в два прыжка подлетел к мертвецу, который уже наполовину выбрался из дыры, и, не обращая внимания на угрожающее хрипение и оскаленные желтые зубы, изо всех сил ткнул противника сапогом в лицо. Не ожидавший этого покойник не удержался и с грохотом свалился вниз. Сын Ирбиса умудрился подтащить и столкнуть в проем тяжелый треножник с горящими на нем свечами. Тот канул во тьму, следом за мертвецом, на мгновение осветив жуткую картину из шевелящихся рук и оскаленных пастей.
      – Спаси нас Уг! – Даже северянин был ошеломлен увиденным.– Там их полно!
      – Откройте!! Эй!! – пуще прежнего заорал Лук.– Слышите?!
      Новый кукс попытался выбраться на свободу и повторил судьбу своего предшественника. Ему на смену тут же пришли еще двое. Пока Га-нор разбирался с одним, другой умудрился схватить следопыта за ногу и повалить на пол.
      Лук, оставив в покое дверь, бросился на помощь товарищу. Он успел подбежать как раз в тот момент, когда покойник полностью вылез и собирался прыгнуть на поспешно отползавшего к стене Га-нора. С отчаянным воплем солдат боднул мертвеца, едва не улетев в провал следом за ним.
      – Что там у вас?! – раздался раздраженный голос снаружи.
      Едва не заплакав от облегчения, Лук закричал, надрывая глотку:
      – Откройте! Быстрее! Покойники! Покойники лезут! Слышите?! А-а-а-а!!! – Синие руки вцепились в его ногу, пытаясь стащить вниз.
      Удивительно, но никто из солдат не стал подробно разбираться в странных словах пленника. Раздалась встревоженная команда, грохнул засов, в храм с обнаженным оружием ворвались люди. Кто-то, сразу же оценив ситуацию, бросился на помощь Луку и перерубил руку мертвеца, освобождая стражника из плена.
      – Выведете их! – крикнул влетевший в помещение Юргон.
      Воины поставили приятелей на ноги. Светловолосый рыцарь остервенело рубил секирой лезущую снизу напасть, плюясь и содрогаясь от омерзения.
      – Отойди, Кальн! – приказал ему маг, всплеснул руками, и с его ладоней сорвалось два сгустка жидкого пламени.
      Ухнуло, раздался многоголосый вой, из дыры взметнулся столб огня. Он лизнул потолок и с ревом начал пожирать все, чего удалось коснуться. Солдаты отшатнулись от жара. Пол едва держался. Через минку он должен был провалиться в бушующее под землей пекло.
      – Уходим! – гаркнул Юргон, подтолкнув к выходу какого-то солдата.– Сейчас все прогорит!
      Огонек выскочил на улицу последним, сам закрыл двери и с помощью рыцаря запер их на тяжелый засов.
 

      Над промокшей, посеревшей, выцветшей за нескольких недель непогоды степью плыли стальные тучи, щедро орошая раскисшую землю бесконечным дождем. Ветер то стихал, то налетал порывами, остервенело бросаясь на избитую, уставшую траву, немногочисленные взъерошенные кустарники и мой плащ. В какой-то момент очередное его нападение закончилось успехом, и капюшон слетел у меня с головы.
      Рассвело где-то с полнара назад, но солнца я так и не увидел – оно, едва успев подсветить горизонт, тут же скрылось в дождливом мареве, постепенно растворяя жмущиеся к земле обрывки ночного мрака. Уже второй день было по-осеннему холодно, и хотя до отрогов Катугских гор, по моим расчетам, гораздо дальше, чем до теплого Устричного моря, я начал опасаться, что ветер принесет с севера первый в этом году снег. Прежде чем я надел капюшон на голову, дождь – ледяной и неприятный – успел промочить мне волосы и бороду. Судя по бесконечным клубящимся облакам, надеяться на то, что за день хоть что-то изменится, не приходилось.
      Кажется, дрянной погоде радовался только Гбабак. Как все лягушки, он наслаждался льющейся с неба водой и поквакивал в свое удовольствие, поглядывая на остальных с легким недоумением. Блазг искренне считал, что дождь – это благословение Квагуна и принимать милость болотного бога следует исключительно с улыбкой на роже. Все остальные, включая писклявого Юми, были с ним не слишком согласны и при любой возможности прятались в фургоне, грея руки и лапы над ковшиком с углями.
      Я обернулся. На западе все еще было сумрачно, и, несмотря на рассвет, разглядеть находящийся в ста ярдах от меня фургон и лошадей было непросто. Особенно если не знаешь, что и где следует искать.
      В отличие от всех, мне опять не спалось. Сны – это бич, который казнит меня ничуть не хуже, чем моя совесть. Стоило закрыть глаза, как передо мной начинал кружить хоровод из багряных карт. Я хватал одну, другую, третью, и каждая из них обязательно оказывалась «Девой». Художник, в какой бы Бездне он сейчас ни находился, изобразил на карте Лаэн.
      Поэтому если я и засыпал, то ненадолго.
      Вот и сегодня очередной кошмар поднял меня ни свет ни заря. На душе скребли кошки. Я каждую минку думал, что бы случилось, если бы я в том странном сне угадал карту Йуолы? Осталась ли мое солнце жива? Или кошмар не имел ничего общего с реальностью, и, что бы ни случилось в мире иллюзий, на настоящую жизнь это не оказало бы никакого влияния?
      Вопросы терзали меня постоянно, но рядом не было никого, кто мог бы на них ответить.
      – Эй, Нэсс! – услышал я резкий окрик за спиной.
      Вздрогнув, обернулся и неодобрительно посмотрел на неизвестно как подкравшегося ко мне Шена. Мальчишка кутался в плащ, ежился и смотрел с укором.
      – Ты опять не спал?
      Я ничего не ответил. Отрицать очевидное не было необходимости.
      Шен смерил меня теперь жалостливо-осуждающим взглядом:
      – Нэсс, послушай…
      – Ты решил стать моей нянькой?! Хватит заботы. Я справлюсь.
      Удивительно, но он не обиделся и не отстал.
      – Нэсс, прошло почти две недели с тех пор, как она умерла. Пора бы тебе…
      Я посмотрел на него, и он осекся. Будь на месте Целителя кто-нибудь другой, думаю, в зубы он бы уже схлопотал. Но с учетом того, что Шен как был дураком, так дураком и останется, лечение «в зубы» ему мало чем могло помочь. Поэтому я лишь тихо хмыкнул в ответ:
      – Шел бы ты погулять, парень. Куда подальше.
      – Ты не так меня понял! – поспешил оправдаться он.– Я всего лишь хотел сказать, что ее не вернешь и…
      Теперь я посмотрел на него еще более мрачно. Великий Целитель будущего прочистил горло и решил попытаться еще раз донести до меня свою мысль:
      – Короче. Мы без тебя пропадем. Рона больна, а я… Бездна! Если ты думаешь, что я не страдаю оттого, что она погибла, то глубоко заблуждаешься! Если бы я только умел воскрешать, неужели ты думаешь…
      – Слушай, просто иди гуляй, а? – со смертельной тоской в голосе попросил я.
      – Ну и тьма с тобой! Делай, что хочешь. Но не жалуйся потом! – Он отмахнулся от меня и, ссутулившись, потопал обратно к фургону.
      – Эй, Шен! – окликнул я.
      – Чего? – хмуро отозвался он из-под капюшона и остановился.
      – Ты ни в чем не виноват.
      – Да ну?! А кто тогда виноват?! Скульптор мог воскрешать мертвых…
      – Ты – не Скульптор. И, возможно, истории о воскрешении не более чем сказки. Во всяком случае, я тебя ни в чем не виню.
      Он как-то сразу сник, и мне даже показалось, шмыгнул носом. Но я не смог бы за это поручиться.
      Потом подошел ближе:
      – Ты тоже обвиняешь себя, хотя ничем не мог ей помочь. Я понимаю, сейчас тебе тяжело, но ты не должен считать, что Лаэн не стало из-за твоих ошибок.
      – Неужели? – невесело усмехнулся я.– Спасибо за утешение, приятель, но именно я завел вас в ту ловушку. Ничто не мешало нам продолжить путь вместе с Лереком. Жрец предлагал двигаться по дороге вдоль моря, но я отказался. Это привело нас в руки Проказы.
      Он огорченно вздохнул:
      – Не буду тебя ни в чем убеждать. Как видно, сейчас это совершенно бесполезно.
      Шен оставил меня в одиночестве на пронизывающем ветру. Я постоял еще немного, послушал, как дождь шелестит по высокой траве, а затем двинулся направо, к дороге. Впрочем, ни на что не надеясь.
      Обнаруженный мной у поместья след, идущий с северо-востока, исчез восемь дней назад. Проклятая непогода уничтожила всякую надежду понять, откуда в гости к Проказе прибыли неизвестные. Куда они ушли, в основном было понятно – в Бездну. Приехавшие некроманты нарвались на теплый прием, и никто из них не смог убраться из логова паучихи подобру-поздорову. Уцелел лишь тот, кто прикончил Тальки и убил мое солнце. И я бы с радостью поговорил с ним по душам.
      Но сделать это, к сожалению, не представлялось возможным – тварь исчезла и в буквальном, и в переносном смысле. Следы, уходящие от Лаэн, пропали через сорок ярдов, закончившись большим выжженным кругом. Шен высказал предположение, что палач ненадолго пережил мою жену, сгорев, точно спичка, но я с ним не согласился. Мне не удалось найти останков, а судя по земле, температура здесь была не такой высокой, чтобы уничтожить кости.
      Я испытывал злость и разочарование. Убийца скрылся, а я остался ни с чем. Без всяких зацепок. Это мог быть кто угодно – некромант, Ходящая и даже кто-нибудь из Проклятых. А быть может, и вовсе тот, о ком я понятия не имел. И теперь мое единственное упование – добраться до того места, откуда вели следы,– смыто дождевой водой. Но я все равно упорно держался тракта, надеясь найти хоть какую-нибудь деталь, которая рано или поздно приведет меня к убийце.
      Однако с каждым днем эта надежда таяла.
 
      – Вот так, собака! – печально пискнул Юми, высунувшись из фургона.
      Я повернулся за разъяснениями к Гбабаку, шагающему рядом с тянущими повозку лошадьми.
      – Юми спрашивать, нет ли у твой лишний кусочква? – прогудел блазг.
      Я вздохнул, сунул поводья под мышку, отломил половину от сухаря, который лежал в кармане, и протянул его вейе. Тот озорно блеснул черными глазками, сцапал жратву тонкими ручонками, сунул за щеку и, заметно повеселев, спрятался под крышей.
      – Прожорливый парень.
      – Не таквой, квак я,– осклабился Гбабак и похлопал себя по животу.
      Это точно. Блазг ест редко, но метко. Два дня назад он, несмотря на свои внушительные габариты, с легкостью догнал сайгурака и слопал его за ужином вместе с рогами и копытами.
      – Твой выглядеть плохо спавшим, человече.
      Я хмуро ответил:
      – Со мной все в порядке.
      – Твой друг так не считать. Не надо думать о мертвой самкве.
      – Много ты в этом понимаешь,– я зло покосился на гору мышц.
      – Много,– важно кивнул он, горделиво вздыбив ядовитый гребень.– Квагда я быть еще глупой маленьквой сийри и только выбирать в кваквую квасту войти, говорящий с Квагуном рассквазывать много историй. Мы не умирать. Мы уходить. В другой мир. Лучший. Теплый. Солнечный. Со множеством дождя, радуг и червяквакваков.
      – Ты меня очень утешил, Гбабак,– процедил я.
      – Я стараться,– он растянул лягушачью пасть в улыбке.– Твой легче?
      – О да.
      – Хорошо! Квагун говорить, что нельзя сквачать по тем, квато уйти. Тем тогда плохо. Мы их не отпусквать, и они не наслаждаться новой жизнью.
      – И червякваквами?
      – Да,– он посмотрел на меня, осклабился.– Твой меня не слушать и меня не понимать. Твой еще маленьквай. Утро вечера светлее. Пойти глядеть, что и квак вокруг.
      Блазг сошел с дороги и скрылся в высокой траве. Теперь не появится пару наров. Я прикрикнул на лошадей, тащивших наш желто-коричневый деревянный фургон, и направил их в объезд огромной лужи. Воды было много, но, на мое счастье, грязь еще не захватила полную власть над трактом, и повозка не застревала всеми четырьмя колесами через каждые двадцать ярдов. Остановились мы лишь однажды, когда Шен по глупости решил проехать напрямик. Впрочем, блазг, обладающий огромной физической силой, без труда выволок фургон из топкой ловушки.
      В принципе я не возражал, что Гбабак и его дружок продолжают свое путешествие вместе с нами. Они нам нисколько не мешали, хотя я и не понимал, для чего им понадобились спутники. Эта колоритная парочка странствовала уже давно, отправившись в дорогу еще до войны. Квагер оказался заядлым путешественником с бесконечным оптимизмом и верой в то, что все будет хорошо. Если не сейчас, так завтра.
      Я сидел на козлах, следил за дорогой, управлял лошадьми, слушал дождь и видел перед глазами могилу Лаэн. Я похоронил Ласку подальше от усадьбы, рядом с холмами, когда дождь немного стих. Шен принес заступ, предложил помощь, но я отказался и вырыл могилу сам. Когда все было сделано, блазг приволок тяжеленный валун, который мы использовали вместо надгробной плиты, а Юми, добрая душа, оборвал с клумб уцелевшие после побоища цветы и принес их мне, ободряюще шепнув про «собаку».