Кизиловый мост

      Сария заботилась обо мне, заботилась, как сестра. И в этой ее заботе было такое дружелюбное равнодушие, что я готов был выть от тоски. "Конечно, говорил я себе, - она довольна жизнью. Адиль - молодой, сильный мужик, хорошо зарабатывает, что ей еще нужно, девчонке!" Но как я ни старался плохо думать о Сарии, где-то в глубине души я был убежден, что не может она быть счастлива с Адилем. Недаром же я сразу возненавидел его - самовлюбленного карьериста.
      Но она же вышла за него замуж! Живет с ним под одной крышей, носит платья, которые он ей покупает!
      Я не мог этого понять и всеми силами старался доказать себе, что мне нет дела до смазливой, легкомысленной девчонки. Интересоваться чужими женами я всегда считал недостойным настоящего мужчины.
      Вскоре я понял, что у Сарии с мужем не все так гладко, как я думал вначале. Кажется, это было на следующий день после того, как Адиль беседовал с нами.
      Мы подносили Керемхану раствор, и вдруг я поймал на себе взгляд Сарии всегда чувствую, когда она на меня смотрит. Сария насмешливо улыбалась.
      - Что это вы веселитесь, Сария-ханум? - спросил я как можно равнодушнее.
      - Да просто вспомнила, какое у вас вчера было выражение лица, когда вы разозлились на Адиля. Не идет вам кипятиться. И, между прочим, не из-за чего было.
      "Ах вот оно что - ей надо поговорить об Адиле, как-то оправдать его! Значит, я не ошибся. Сария не может быть с ним заодно".
      - Понимаете, Сария-ханум, в конце концов дело не в том, кто из нас вчера был прав. Обидно, что ваш муж не уважает людей.
      - Почему это вы решили? Разве он проявил к вам неуважение?
      - Да не ко мне, Сария-ханум. Ваш супруг принадлежит к людям, которые думают, что рождены для грандиозных дел, а потому только от них, от их деятельности зависит будущее. Остальные же пригодны лишь выполнять распоряжения инженера Джафарзаде. Он может их наказать или милостиво похлопать по плечу, если они старательно выполняют его приказания.
      - Но... во всяком случае, начальник - это начальник, рабочий- рабочий...
      - Правильно, но у нас любой рабочий чувствует себя ответственным за свое дело и работает с полной отдачей. Потому мы и хотим, чтоб нас не покровительственно хлопали по плечу, а по-настоящему уважали. А такие люди, как ваш Адиль, умеют уважать только "вышестоящих".
      Я взглянул на Сарию. От ее насмешливой улыбки не осталось и следа. Смущенная, даже испуганная, смотрела она на меня. Я замолчал...
      Сария улыбнулась жалко, растерянно.
      - Пойдемте за раствором, - сказала она, - мы задерживаем.
      До конца работы Сария больше не задевала меня, ни разу не пошутила. Я стал жалеть о своей резкости - видеть ее грустной было невыносимо.
      Потом, через несколько дней, я принес ей цветы, вернее даже не ей, а Адилю.
      Вот как это получилось. Я полюбил после работы забираться высоко в горы хотелось побыть одному. Странное, новое для меня чувство - никогда раньше я не искал тишины и уединения.
      И вот как-то, спускаясь по склону, я вдруг почувствовал аромат кокликоту и вспомнил, что несколько дней назад Сария искала в лесу эти цветы. "Адиль их очень любит", - сказала она. Солтан объяснил ей, что в лесу эти цветы не растут, а только высоко на скалах.
      Я уже протянул руку, чтобы нарвать их... "Собирать цветы для Адиля!.." Потом представил себе, как улыбнется Сария, увидев эти цветы. Я собрал букет. Но Сария не улыбнулась, она удивленно взглянула на меня, потом на цветы, потом снова на меня и поблагодарила.
      Мы больше не вспоминали с Сарией кокликоту, но я не жалел, что принес ей тогда букет.
      ... Все эти дни в больнице я непрерывно думаю о ней. Лежу, молчу, вспоминаю... Когда я понял, что Сария необыкновенная, удивительная девушка? Кажется, с первых дней. Она сначала ничего не умела толком делать и так терпеливо, внимательно выслушивала замечания и советы Керемхана. "Неужели у нее нет самолюбия?" - подумал я, но скоро убедился, что это совсем не так.
      Как-то я проходил около их палатки, что, вообще го" воря, старался делать как можно реже. Сария сидела у входа с книгой в руках и делала в ней пометки, Я узнал книгу - это была книга "Конструкции мостов".
      Услышав мои шаги, Сария быстро захлопнула учебник и, чтобы я не разглядел названия, прикрыла книжку ладонью.
      Я улыбнулся, и Сария поняла, что я все-таки видел.
      - Вот, решила вспомнить кое-что, - небрежно сказала она.
      Я снова улыбнулся и ничего не ответил.
      - Что вы смеетесь? - вдруг рассердилась она.
      Какое у нее было сердитое лицо, когда она вскочила, бросила книгу и ушла в палатку... Смешная!.. Как она всякий раз сердилась, когда проигрывала мне в теннис, а потом опять начинала смеяться и шутить! Словно ребенок, веселый, незлопамятный! И она - жена Адиля Джафарзаде! Ведь он, даже завязывая галстук, наверняка думает о том, что он начальник строительства!
      Странная, удивительная девушка... И добрая, я убедился в этом. Сколько я грубил ей, когда злился на нее, на ее мужа, на себя!..
      Почему она не приходит? Уже двое суток я не видел Сарии!
      Она пришла на третий день, принесла фрукты и папиросы. Мне показалось, она побледнела, осунулась.
      - Ты что, была больна?
      - Я никогда не болею. Почему ты решил?
      - Так... Ты не приходила два дня. И бледная... Машина еще здесь?
      - Нет, я отдала ее Адилю.
      - Ездила в район?
      Она покачала головой.
      - Адиль сам приехал.
      - Он... в Баку?
      - Не знаю...
      Сария смотрела в сторону, в окно. Мы молчали.
      - Как твоя нога, Гариб?
      - Ничего. Профессор разрешил ходить с палкой. Но я не хочу. Попробую завтра так.
      - Ты почему никогда не позвонишь?
      - Разве у Сатаник Айрапетовны есть телефон?
      - Есть, я давала его Джавахир-ханум... Когда же ты все-таки думаешь выйти?
      - Дня через три. А ты что, очень спешишь на стройку?
      Сария отрицательно покачала головой.
      - Ты дождешься меня?
      Она кивнула.
      - Как там наши?
      - Не знаю, ничего не пишут.
      Она снова замолчала и стала смотреть в окно. Глаза у нее были грустные-грустные.
      - Сария, хочешь, я завтра выпишусь!
      Она удивленно посмотрела на меня.
      - Что это ты вдруг? Тебя же не выпишут. Не надо, Гариб! - попросила она.
      Я курил и смотрел на нее не отрываясь, а она сидела задумчивая, усталая, на меня почти не глядела.
      ... Утром после обхода я, осторожно ступая на больную ногу, дохромал до телефона.
      Трубка не успела прогудеть и одного раза,
      - Слушаю.
      - Ты что, прямо у телефона сидишь?
      - Гариб?
      Никто никогда так не произносил моего имени. Голос у Сарии был взволнованный и чуть глуховатый. Я в первый раз слышал ее по телефону.
      - Как ты, Гариб? Ходишь уже?
      - Вот до телефона доскакал. Прыгаю на одной ноге, как подстреленный воробей. Она засмеялась.
      - Ну уж на воробья ты совсем не похож!
      - Как Сатаник Айрапетовна?
      - Хорошо. Передает тебе привет. Спрашивает, что приготовить, когда выйдешь.
      - Довгу (До в г а - рисовый суп, приготовленный на кислом молоке) конечно. Но только когда это еще будет!
      - Профессор сказал - послезавтра.
      - Откуда ты знаешь?
      - Я звонила ему. У тебя какой размер ботинок?
      - Сорок два. А тебе зачем?
      - Еще спрашивает! Видно, забыл, что тебя в одном сапоге привезли?
      - Да, действительно... А деньги у тебя есть?
      - Есть немного.
      - Ну тогда покупай. Только подешевле что-нибудь... Ну, будь здорова, Сария! Привет Сатаник Айрапетовне.
      - Почему ты спешишь?
      - Да тут целая очередь.
      - Ну хорошо, до свидания. Только не ходи много. Береги ногу... Поправляйся скорее, Гариб!
      Она положила трубку. Я отошел от телефона и уселся в кресло под большой, разлапистой пальмой. Она так некстати стояла здесь в бочке, на скучном больничном столике. Белые, чистые коридоры, одинаковые светлые двери... Я вдруг почувствовал себя как в тюрьме. Прыгаю на одной ноге, сижу под этой дурацкой пальмой, а ведь я должен быть с Сарией. Должен! Потому что очень нужен ей. Я это сейчас понял.
      Я нужен Сарии! Неужели это правда?
      Сария вовсе не похожа на тех роковых пери, о которых слагали стихи поэты, но когда я увидел ее однажды на теннисной площадке, стройную, легкую, светлую, всю в лучах заходящего солнца, я почувствовал - мое счастье, моя судьба зависят от этой маленькой женщины.
      Я разозлился тогда, послал ей несколько сильных, резких мячей. Она и не попыталась их принять, только укоризненно покачала кудрявой, мальчишеской головой.
      Неужели это правда? Неужели она ушла от мужа?!
      ... Через два дня меня выписали.
      И вот мы сидим с Сарией в чужой чистой комнате. Сария смотрит на меня и молчит. Сатаник Айрапетовна готовит на кухне довгу. По моему заказу... На Сарии старенькое платье. Оно ей коротковато, словно она носила его еще девочкой. Я не видел раньше этого платья.
      Что у нее с мужем? Ведь как бы я к нему ни относился, Адиль красивый, умный и, наверное, нравится ей...
      Она ничего не говорит о нем, а я не спрашиваю.
      - Ты что опять брови хмуришь? - Сария вдруг встряхнула головой, словно хотела прогнать надоевшие мысли. - В больнице был такой добрый, просветленный, точно ангел, а тут опять хмуриться начал. Смотри, отправим тебя снова к Джавахир-ханум.
      - Нет, не пойдет! - Я засмеялся. - Скажи, Сария, ты сколько заплатила за туфли?
      - Двадцать.
      - Недорого. Такие шикарные! - Я достал из бумажника деньги и протянул ей.
      Сария недовольно посмотрела на меня.
      - Ну, зачем же обязательно сейчас? Потом отдашь.
      - Ты убери. У меня есть деньги.
      Она пожала плечами, сложила бумажки и спрятала в сумочку.
      На минуту мне показалось, что Сария моя жена, я принес ей зарплату, и она с озабоченностью прячет ее, чтобы потом распорядиться нашими общими деньгами.
      Но Сария не моя жена, она жена Адиля... моего начальника, способного инженера и красивого мужчины. И он очень любит жену, это я знаю. Правда, сейчас что-то произошло между ними, но мало ли что бывает...
      - Адиль в Баку?
      - Думаю, что уехал.
      - Почему же ты не знаешь точно?
      - Так вот, не знаю... Мы с ним расстались, Гариб.
      - Почему?
      Этот глупый вопрос вырвался у меня совершенно неожиданно. Конечно, Сария не ответила, только пристально посмотрела на меня. И отвернулась...
      - Когда мы поедем, Сария?
      - Я бы хотела завтра. Если ты можешь.
      - Тогда завтра! Сатаник Айрапетовна едет с нами?
      - Конечно.
      - Утром я возьму три билета на автобус. До завтра,- сказал я, снимая с двери цепочку.
      Она молчала. Лицо ее при слабом свете коридорной лампочки было такое худенькое, бледное. Я осторожно взял ее за руку.
      - До свидания, Сария.
      Рука у Сарии была маленькая и твердая, как у мальчишки, совсем не то что весной, когда, знакомясь, я впервые пожал ее руку. И волосы, коротко остриженные, разделенные посредине пробором. Мальчишка!... И вдруг этот мальчишка заплакал. Сария плакала молча, закрыв лицо руками, плечи ее тряслись.
      - Сария, что с тобой? Давай вернемся в комнату.
      - Нет, нет! - Она выдернула у меня свою руку,- Иди. Это я так, не обращай внимания. Иди!
      Я, прихрамывая, брел по вечернему Баку и не понимал, почему мне так хорошо. Ведь Сария, маленькая Сария, которую я люблю, плакала, а я счастлив!
      Почему это?
      В шесть часов утра я ждал их у автобусной остановки.
      Было еще прохладно. Блестели только что политые тротуары, капли воды сверкали на цветах в газоне.
      Наконец я увидел их. Сария несла небольшой чемодан, Сатаник Айрапетовна две плетеные корзинки с продуктами. Сария была по-прежнему бледна, но, когда она подошла ближе, я увидел - в глубине ее темных лучистых глаз неярко светится радость.
      - Ой, какой красивый! - воскликнула она, поднимаясь на ступеньку автобуса.- Совсем новенький - даже краской пахнет! Правда? - Сария с улыбкой обернулась ко мне.
      Я кивнул ей и стал отыскивать свободные места.
      Мне, как настоящему инвалиду, уступили место спереди, а Сатаник Айрапетовна и Сария пристроились на заднем сиденье.
      Автобус тронулся. Чувствуя, что Сария смотрит на меня, я то и дело оборачивался. И каждый раз видел ее глаза, ее светлое, грустное, улыбающееся лицо,
      Мы ехали на строительство Кизилового моста.