47

Вилл проснулся посреди ночи и почувствовал, что Лили нет с ним рядом. Протянув руку на ощупь, он обнаружил, что вторая половина кровати пуста.

— Лили! — резко позвал он в темноте. В другом конце комнаты кто-то двигался.

— Я здесь, Вилл! Я тебя напугала? — Послышался стук, она отодвинула щеколду и раскрыла ставни. Комнату заполнил лунный свет.

Этот лунный свет странно подрагивал, был мягким и сумрачным. Казалось, по ту сторону стекла падают темные перья. С изумлением Вилл вдруг понял, что идет снег.

Лили появилась в ногах кровати, очень бледная в своей белой ночной рубашке, завернувшись в большую шерстяную шаль.

— Я не могла уснуть и теперь понимаю, почему. — Она раскрыла ладонь, и Вилл увидел у нее в руке кусок туманного кристалла. В комнате раздался пронзительный звук, как будто дрожал кусок стекла. Лили обошла кровать и подошла поближе к Виллу, и он почувствовал, как дымчатый камень в его собственном кольце резонирует.

— Машина Хаоса опять движется.

— Да, она перемещается уже несколько часов, — подтвердила Лили, — но раньше от этого не было таких сильных флуктуации в магических течениях. Или кто-то совершил ошибку, или они намеренно стараются вызвать стихийное бедствие, помещая так близко друг от друга два гоблинских артефакта.

Вдруг сверкнула ослепительная вспышка, и один за другим за окном раздались несколько ударов грома. Балки над их головой шевельнулись, стены заскрипели. Пол под ногами Лили вздрогнул, и она с трудом сохраняла равновесие. Вилл протянул руку и втащил ее к себе в постель. Постепенно дрожь и грохот утихли.

— Гром… во время снежной бури? — спросил он. И снова ударил гром, дом содрогнулся. — Или это землетрясение?

— Да, похоже на гром. — Опять вспышка и еще один удар, но уже не так близко, казалось, гроза проходит. — Хотя ничего подобного я раньше не слышала. Это точно не… не естественное явление природы.

Лили выбралась из кровати, держась за столб, который поддерживал балдахин.

— Мне надо одеться. Найди Блэза и сэра Бастиана, пока я собираю вещи. Нужно отправляться как можно скорее. Может быть, нам больше не представится такой удачной возможности догнать Сокровище.

Вилл молча кивнул и выскользнул из кровати. Наскоро одевшись, он через две минуты уже вышел из комнаты — и чуть не столкнулся в коридоре с Блэзом, который был уже в сапогах и при шпорах.

Вилл отправился на поиски хозяина и расплатился за ночлег, потом вернулся в свою комнату за вещами. Через полчаса они спустились во двор, с нетерпением ожидая отъезда.

Лошади были уже оседланы и взнузданы, но они дрожали и фыркали, переступая с ноги на ногу от возбуждения, и только общими усилиями двух магов их удалось держать под контролем. Блэз забросил багаж на крышу ландо, Вилл помог Лили сесть внутрь рядом с ним. Она сидела, завернувшись в плащ, сэр Бастиан занял место на облучке. Снег перестал и уже начинал таять, и свет из конюшен отражался на мокрой мостовой.

Сонный конюх зажег два фонаря, один для ландо, а второй отдал Вилровану. Вилл и Блэз в одно мгновение вскочили на коней, сэр Бастиан взял в руки поводья, и вся компания на полном скаку исчезла в ночи.

Они ехали в холодный предрассветный час, и после того, как солнце встало, и до самого полудня, и после полудня; они продвигались извилистыми дорогами, которые змеились по болотистым равнинам северного Кэтвитсена, перешли вброд широкий Кэткин и шоколадно-коричневый Виндль, останавливаясь, только чтобы напоить лошадей и дать им отдых или когда Лили или сэр Бастиан хотели проверить направление: она — своим кристаллом, он — маятником.

В час дня до Лили впервые донесся запах моря — его принес освежающий ветер с запада. В два часа сэр Бастиан указал на первые плоскодонки, с которых рыбаки ловили угрей, — они никогда не уходили дальше мили от побережья. В половине третьего путники въехали в насквозь просоленные влажными морскими ветрами ворота приморского городка Пенморуа.

Улицы были забиты повозками, портшезами, горожанами, рыбаками, торговцами, моряками, отчего ехать приходилось очень медленно. Но по мере приближения к гавани, по мере того как соленый запах моря становился все сильнее, Лили чувствовала, что у нее все больше пересыхает во рту и сердце бьется от волнения.

— Сейчас мы ближе, чем раньше, мне кажется, — сказала она сэру Бастиану, когда ландо с грохотом катилось по узкой, вымощенной брусчаткой улице между кирпичными складами. Здесь почти не было уличного движения, но проезд был так узок, что сэру Бастиану с большим трудом удавалось прокладывать себе путь. — Может быть, пешком мы пойдем быстрее. Мне кажется, я могу протянуть руку и дотронуться до Сокровища…— Улочку пересек темный переулок. — Направо, — велела Лили.

Дорогу им преградила добротная карета, лошадей, запряженных в нее, оставили без присмотра. Лили и сэр Бастиан торжествующе переглянулись. Эта карета в точности подходила под описание, которое им столько раз давали в десятке постоялых дворов по дороге от границы к морю.

Оставив сэра Бастиана с лошадьми и подав знак Виллу и Блэзу, которые ехали впереди, Лили в одно мгновение выскочила из ландо и поравнялась с каретой. Она знала, что в глубине одного из зданий по сторонам переулка найдет Сокровище. Но в котором? Они все были на одно лицо: высокие кирпичные склады, без окон, вообще без каких-либо внешних примет, если не считать тяжелых двойных дверей, запертых на массивные засовы. Затем она заприметила слабый свет: в дальнем, темном конце переулка одна из дверей была слегка приоткрыта и из нее пробивался тусклый луч.

Вилл догнал Лили, когда она была уже в десяти шагах от двери. Он достал из кармана пистолет.

Лили взяла его за руку.

— Нет, — прошептала она ему на ухо. — А вдруг ты выстрелом повредишь Машину Хаоса, а не того, кто ее несет?

Он кивнул, спрятал пистолет и потянулся за своей рапирой. Он сделал Блэзу знак последовать его примеру и повернулся обратно к Лили.

— Мы с Трефаллоном пойдем вперед, мы… не так важны для дела, как ты.

Лили нехотя кивнула и отступила на шаг. Обуреваемый любопытством, Вилл проскользнул между створками двери и скрылся из виду. За ним исчез Блэз. Лили подождала мгновение, прислушиваясь и ожидая знака, идти ей или отступать, но так как ничего не услышала, то вошла в дверь вслед за Трефаллоном.

Внутри склада было тихо. По обеим сторонам широкого прохода почти до потолка громоздились бочонки с бренди, маслом и вином, корзины с фруктами и рулоны кокосового волокна, мотки веревок, кипы шкур, тюки хлопка и табака. Каждые двадцать футов или около того с балок на длинных цепях свешивались железные светильники, отбрасывая широкие круги света на пол. Вилл и Блэз быстро и бесшумно прошли сначала вдоль длинного прохода, а потом прошмыгнули через приоткрытую дверь в дальнем конце комнаты. Они оказались в просторной кладовой, которую по периметру, под самым потолком, окружала темная галерея.

Здесь стоял сильный запах сандалового дерева, корицы, чая и апельсинов. Где-то далеко впереди, в каком-то невидимом проходе, Вилл услышал легкий стук шагов по ореховым доскам пола. Шаги приближались.

Вилл тут же нырнул за большой деревянный бочонок, а Блэз притаился за сундуком, приготовившись к прыжку. Мгновение спустя из-за штабелей ящиков вышел подтянутый пожилой джентльмен.

Явно не подозревая об их присутствии, он уверенно проследовал вперед с выражением полного умиротворения на лице, как будто его дела в этом богом забытом захолустье увенчались успехом. Еще несколько шагов — и Вилл с Блэзом бросились на него. Один схватил его сзади и выкрутил ему руки, другой — приставил острие своей шпаги к шее вошедшего.

— Вы сделаете нам большое одолжение, сэр, — сказал Вилрован, — если отдадите нам чародейский артефакт, который вы несомненно носите с собой, — с этими словами он крепче сжал рукоять своей шпаги.

Пленник только мягко улыбнулся.

— Тут, наверное, какая-то ошибка. Я не имею чести быть с вами знаком, но…

— …и не будете иметь, если я доставлю себе удовольствие заколоть вас, как поросенка, — прервал его Вилл, — что я обязательно сделаю, обещаю вам, если вы немедленно не вернете…

Но его тоже прервали — неожиданно раздался шум сдвигаемых ящиков, который заставил Вилла поднять голову и мгновенно отскочить назад, как раз вовремя, чтобы увернуться от лавины летящих с галереи бочек и тюков. И хотя он сумел избежать серьезного повреждения, его все-таки сбило с ног, и он плашмя упал на деревянный пол. В то же мгновение откуда-то сверху спрыгнула долговязая фигура и подмяла под себя Блэза.

Пока Трефаллон к его противник катались по полу в яростной борьбе, любезный джентльмен быстро скользнул за упавшие ящики и побежал по проходу туда, откуда пришел. В мгновение ока Вилл вскочил на ноги. Он быстро перелез через груды бочек, которые перекрывали ему путь, и пустился по горячим следам.

Наконец он загнал свою добычу в угол в конце другого прохода, где джентльмен пытался поднять железный засов на тяжелой дубовой двери. Услышав приближающиеся шаги Вилрована, он одним прыжком развернулся, выхватил из кармана пистолет, прицелился и выстрелил. Послышался резкий звук. Вилрован ощутил острую боль в правой руке у плеча, которое пробила навылет пуля, а потом услышал глухой стук — это она ударилась об один из ящиков позади него.

Тем временем Трефаллон не на жизнь, а на смерть дрался с невероятно гибким и вертким противником. Пока они катались по полу, Блэза неожиданно осенило, что он борется с одним из тех самых редких и таинственных грантов. В какое-то мгновение гранту удалось подмять его под себя, и в его левой руке откуда ни возьмись сверкнул длинный нож с серебряной рукоятью, которым он злобно ударил Трефаллона.

Блэз выбросил вперед руку, и ему удалось отклонить удар, так что тот пришелся по толстому рукаву его дорожного костюма. Грант вытащил нож и занес его для второго удара, но Блэз перехватил его за рукоять левой рукой и постарался выкрутить нож из цепких пальцев этого существа. Грант как будто ослабил хватку, казалось, Трефаллон вот-вот отнимет у него оружие, но тут он замахнулся и ударил Блэза кулаком в висок.

На мгновение оглушенный, Блэз отпустил рукоятку и тут же почувствовал, как нож оцарапал кожу на его горле. Но все-таки ему удалось двумя руками ухватить руку гоблина и медленно отвести лезвие в сторону. Потом — казалось, целую вечность — они снова, тяжело дыша, катались по полу. Затем гоблин протянул свободную руку и, скользнув своей гибкой конечностью между более неуклюжими руками Блэза, просто переложил нож в другую руку.

И лезвие опять опускалось, теперь уже беспрепятственно, когда над ними нависла темная фигура. Что-то сверкнуло в воздухе, грант вскрикнул, отпустил нож и обмяк.

В другой части склада Вилровану потребовалось не больше секунды, чтобы оправиться от раны в руку. Выбив пистолет из руки противника и подняв шпагу, которую он уронил, когда пуля задела его, он взял шпагу в левую руку и жестом предложил противнику достать свою. И тот с готовностью воспользовался этим великодушием, одним легким движением выхватив оружие из ножен.

Вилл атаковал первым, но его противник быстро парировал. Потом последовал быстрый обмен ударами — но пока они только изучали друг друга. Вилрован был моложе, быстрее и опытнее. При других обстоятельствах он имел бы большее преимущество, но сейчас ему пришлось драться левой рукой и он стремительно слабел от потери крови; Блэкхарт понимал, что за жизнь ему еще придется побороться.

Выпад, блок, финт, удар, атака и отступление. Поединок продолжался, Вилл задумался: что случилось с Блэзом и с остальными. У него начинала кружиться голова — сколько он еще продержится? Он нанес удар высоко, рассекая лицо противника, но его удар был отражен, в следующее мгновение он уже сам отражал удар, направленный в его правую руку.

Потом опять шквал выпадов, Вилрован хватал ртом воздух, но его противник тоже тяжело дышал и не пытался воспользоваться своим преимуществом. И тогда Вилл увидел свой шанс. Ему бы очень хотелось разоружить этого человека и допросить его, но сейчас он не мог позволить себе подобной роскоши. И шпага Вилла почти по рукоять вошла в сердце незнакомца.

— Я несколько припозднился, — сказал сэр Бастиан Блэзу, — но лучше поздно, чем никогда.

Что-то хрустнуло у него под ногами, когда он обходил лежащего без сознания гоблина, чтобы подать Трефаллону руку. Вокруг валялись осколки расколотого в щепы бочонка с каменной солью.

— Надеюсь, вы не пострадали от этого необычного существа.

Блэз неуклюже поднялся на ноги. Он перевел взгляд с сэра Бастиана на Лили.

— Со мной-то все хорошо. Но Вилрован…

— Со мной тоже ничего плохого не случилось. — Вилл медленно вышел из-за угла, но он был бледен и руки у него слегка дрожали. — Хотя я и попросил бы Лили осмотреть мою руку.

Лили тихо и огорченно застонала при виде крови, которая постепенно пропитывала толстую шерстяную ткань, но тут же приступила к работе, очень умело помогая ему снять плащ, закатывая окровавленный рукав и нежно ощупывая рану пальцами.

— Ничего серьезного, — сказала она с легкой дрожью в голосе. Лили достала из кармана платок и рулончик ткани и быстро перевязала руку.

А Блэз и сэр Бастиан пока занимались гоблином, который все еще лежал без сознания. Они пристроили его в полусидячее положение, прочно связали ему руки за спиной куском грязной пеньковой веревки, которую Блэз нашел где-то на полу.

— Когда он очнется, не подпускайте его близко к соли, — сказал сэр Бастиан. — Он может попытаться покончить с собой, но нам нужно еще получить от него ответы на многие вопросы.

Пока старик говорил все это, грант начал подавать признаки того, что приходит в себя. Он медленно открыл глаза и очумело оглянулся вокруг. Обнаружив, что связан и окружен врагами, он как будто запаниковал. Глаза у него стали бешеные, и он попробовал вскочить на ноги.

— И не думай! — Блэз твердо взял гоблина за плечи и заставил сесть обратно на землю. И вдруг вскрикнул от боли, потому что пленник, под немыслимым углом вывернув шею, запустил зубы ему глубоко в руку.

Сэр Бастиан схватил гоблина за жидкие волосы и начал бить по голове. Но только после того, как Вилл воспользовался рукоятью своего пистолета и вырубил гранта опять в небытие, только тогда его челюсти разжались и он отпустил руку Трефаллона.

— Боги! — слабым голосом пробормотал Трефаллон. Его рука сильно кровоточила, и он побелел от шока и боли. — Оно похоже на человека, но по сути это не многим лучше животного. — Он покачнулся и упал бы, если бы старик не помог ему удержаться на ногах.

— Каким бы порочным ни казалось его поведение, я думаю, он действовал без особого злого умысла. Лиллиана, посмотри, сможешь ли ты спасти этому гоблину жизнь, а я пока займусь раной господина Трефаллона. Но боюсь, однако, что наш пленник проглотил слишком много человеческой крови.

Лили немедленно начала действовать, она опустилась на колени около гоблина и приложила ухо к его груди, прислушиваясь к сердцебиению. И только несколько мгновений спустя Вилл и Блэз настолько пришли в себя, что осознали, что произошло.

— Соль, — произнес Вилрован слабым голосом, прислоняясь с одному из ящиков спиной. — У тебя в крови ее полно.

— Так оно в конце концов ухитрилось покончить с собой, — сказал Трефаллон с гримасой отвращения. Гоблин на полу начал биться в конвульсиях, его длинное тело корчилось так, что на это было страшно смотреть. Через несколько секунд он был уже мертв.

Последовало долгое молчание, его нарушил сэр Бастиан.

— Боюсь даже спросить, — сказал он, переводя взгляд на Вилла. — Тот человек, за которым вы…

— Мертв, — Вилл устало покачал головой. — Мне очень жаль, но здесь мне очень не повезло.

— А Машина Хаоса? — спросила Лили, поднимаясь на ноги и подходя к нему. — Ты прости меня, Вилл. Я понимаю, что тебя ранили, но ты обыскал тело?

— Там было нечто — не то, что мы искали, — но я подумал, что ты захочешь посмотреть на эту штуку. Поэтому принес ее. — Вилл порылся в карманах и вытащил что-то тяжелое и яркое. Лили протянула руку и с готовностью взяла вещицу.

— Карманные часы, вмонтированные в огромный изумруд, — красота какая…— Но как только она к ним прикоснулась, то поняла — это не просто дорогая безделушка.

У нее упало сердце, когда она догадалась, в чем дело. Лили передала часы сэру Бастиану.

— Очень опасаюсь, что мы следовали не за тем человеком… по крайней мере последние две недели. Это действительно одно из Сокровищ Гоблинов, но не наше. Я даже не знаю, откуда оно.

— Оно из Риджксленда и принадлежит королю Изайе, — произнес глубокий звучный голос. Все в удивлении обернулись. Говоривший вошел так тихо, что никто не заметил его появления.

Высокий худой человек в длинном плаще и круглой черной шляпе вышел из тени на свет, за ним последовали еще один мужчина и темноволосая девушка.

— Как слуга короля Изайи, — сказал Кнеф, протягивая руку и забирая часы из неожиданно обмякшей руки сэра Бастиана, — я буду рад принять на себя обязанность вернуть их ему.

48

Трава на могиле мадам Соланж выросла уже высоко — благодаря долгому световому дню и тому, что на севере в это время года все растет очень быстро, — когда молодая женщина, с головы до ног укутанная в черное, с брошью на ленте под подбородком и траурным кольцом на тонкой руке, стояла и смотрела на белый кусок мрамора, на котором было вырезано: «Валентина Дэбрюль» и даты: «6496—6538».

Первая из дат была, Ис это хорошо знала, не менее фальшивая, чем имя. Мадам никогда не упоминала своего точного возраста, но ей было около полутора столетий, так как Софи признавалась, что ей самой девяносто семь, а мадам была, скорее всего, еще старше.

— Я оказала тебе услугу, — сказала Ис. — Если бы я не решила тебе помочь, ты бы могла подумать, что долг велит тебе остаться чуть ли не навсегда. А так из тебя получился на редкость красивый труп, это все признали, — а чего большего ты могла желать?

Повернувшись к могиле спиной, Ис направилась к ожидавшему ее экипажу. В это время года ночь по-настоящему и не наступала — только яркий закат, за ним — несколько часов сумерек, — но солнце клонилось к горизонту, тени удлинялись, и от неожиданной прохлады у нее мурашки побежали по коже, хотя она и не знала, действительно ли стало холоднее или ей это только показалось. Было ли это предчувствие какой-то будущей беды? Ис подозрительно оглянулась вокруг и увидела невысокую полную фигуру, одетую, как и она, во все черное, с черной вуалью до пояса, которая шла по кладбищу по колено в траве навстречу ей.

— Ах, Софи, Софи! — Ис ускорила шаги и чуть не бросилась в объятья своей тети. — Ах, тетушка Софи, я так рада тебя видеть!

Софи быстро ее обняла, потом отстранилась и некоторое время ее разглядывала.

— Как ты похудела! Но это неудивительно. Такая трагедия, дорогая моя! Я приехала, как только услышала, как только смогла, но были некоторые… трудности по дороге.

Ис высвободилась из ее объятий.

— Трагедия? Не думаю. Мадам Соланж уже переходила все границы. Я знаю, она тебе нравилась, но, поверь мне, без нее будет лучше.

Потрясенная Софи долго смотрела на Ис молча.

— Ис, — очень тихо сказала она, когда дар речи вернулся к ней. — Ты же не хочешь мне сказать, что это — твоих рук дело?

— Она убила Змаджа, она его сожгла — ты можешь представить, чтобы хоть один чародей сделал такое с себе подобным! И Айзека она тоже убила. Она была злая, злая, она заслужила смерть.

— Злая? О, бедное дитя мое! — Софии, казалось, скорее огорчилась, чем разгневалась. — Валентина Соланж была самая большая идеалистка, самая благородная из нас. Если ты этого не знаешь, то никогда и не поймешь…— Она глубоко вздохнула, все еще приходя в себя. — Вал никогда ничего не делала для себя, все только во имя нашего славного дела. Она пожертвовала бы своей жизнью. Да она с самого начала так и собиралась поступить, но она хотела сначала убедиться, что твое положение незыблемо. Как ты могла это сделать, ведь она все еще была нам нужна?

Ис яростно надулась, покручивая кольцо на руке.

— Мое положение уже незыблемо. Мне никто, кроме тебя, не нужен, тетя Софи, — и меньше всего мадам и остальные.

— Ты, правда, в это веришь? Но ты и представить себе не можешь, что я видела и слышала там, на севере. Говорят, что в Кэтвитсене поднялась неразбериха, а в Толье и Лихтенвальде и того хуже. В Нордфджолле в разгаре восстание, в Маунтфальконе беспорядки, и странные слухи о наводнении, чуме и вещах похуже ползут из Риджксленда. Куда бы я ни приехала, люди говорят, что цивилизация подошла к концу, что цивилизация рушится.

— Но это хорошая новость, — настаивала Ис, отбросив вуаль и топая ногой. — Ведь мы этого и хотели. Это только знак, что пока все идет по плану.

— Но это не наш план, — сказала Софи, уверенно покачав головой. — Это был план Валентины. Вал его придумала, Вал его выполнила, Вал знала, чем он должен закончиться. Без ее руководства как мы можем надеяться навести порядок в этом хаосе? Сейчас не время для неуверенности и сомнений. Сейчас мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки в расчетах.

Теперь Ис начала понимать.

— Но ведь она же сказала тебе, что будет дальше. Она должна была тебе все объяснить. Она доверяла тебе все свои секреты. Ах, тетушка Софи, если ты пытаешься меня напугать, то перестань, пожалуйста.

Но Софи только продолжала качать головой, еще горестнее, чем раньше. Отступив на пару шагов, она расправила юбки черного саржевого платья.

— Я понятия не имею. Она сказала мне ровно столько, сколько было необходимо. И дело даже не в том, что она мне не доверяла, просто я играла слишком опасную роль, слишком велик был риск, что меня поймают. Она сказала: то, чего я не знаю, никто не сможет выведать у меня силой.

На мгновение Ис почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Но потом она взяла себя в руки.

— Если так — мы просто придумаем новый план. Почему бы и нет? Мадам сама сказала: мы можем заглядывать в будущее на месяцы, даже на годы вперед. У нас не путаются мысли, как у других гоблинов, если нам приходится думать о будущем.

— Мы не путаемся, если кто-то вроде Вал объясняет нам, придумывает план целиком и шаг за шагом показывает нам, как именно он будет работать. Но придумать такой план самостоятельно? Может быть, мы и лучше остальных, но никто из нас никогда не сравнится с Вал. Вряд ли в целом мире найдется чародей, равный ей.

— Я, — упрямо утверждала Ис. — Я тоже замечательная. Я могу думать сама за себя. Я ведь именно этим и занимаюсь уже столько месяцев. Ты не представляешь, сколько я всего сделала, не спрашивая мадам. Тебя здесь не было, так что ты не знаешь.

Но Софи это не убедило.

— Бедное дитя мое, надеюсь, ты не обманываешь себя. — Она рассеянно протянула руку и поправила выбившийся локон своей племянницы, который сиял золотом особенно ярко на фоне черного шелка и сетчатой вуали. — Потому что если ты во власти самообмана, я и подумать не смею о последствиях. Ах, зачем, зачем только ты сделала эту чудовищную глупость! Подумать только, что весь труд Валентины окончится ничем!

Ис охватила дрожь.

— Тетя Софи, ты же не собираешься отвернуться от меня, ты останешься со мной, правда?

— Отвернуться от тебя? — Тетя нежно взяла Ис под руку и повела к карете. — Бедное дитя мое, ты последняя, самая последняя прямая наследница. Я бы никогда не смогла отвернуться от тебя — что бы ты ни сделала!

Но к утру Софи исчезла. Когда Ис пришла навестить ее в доме на окраине города, старинный особняк был пуст. Короткого осмотра комнат Ис хватило, чтобы убедиться, что лорд Виф, тетя Софи и несколько остававшихся слуг — все они за ночь сбежали.

На столике в спальне Софи, около золоченой шкатулки для драгоценностей, лежало письмо, адресованное Ис. Та подошла с ним к окну и отодвинула бархатные занавеси.

«Ис, — писала Софи, — я не смею оставаться. Как бы ни была я привязана к тебе, есть и существуют более важные вещи, и я должна повиноваться долгу. Твоя тетя Софи никогда, никогда не сделала бы ничего, чтобы причинить тебе вред, но остаться с тобой в такое сложное время — это не в ее силах.

Как я и сказала тебе вчера вечером, ты — последняя прямая наследница. Если что-то случится с тобой, на мне лежит долг выжить и выносить детей. Вал считала меня неполноценной, она считала меня слишком слабой для Императрицы Чародеев. Она верила, что дочь Химены лучше послужит делу нашего народа. Но даже если я сама не гожусь на эту роль, я еще могу родить ребенка, в котором будет достаточно силы. По этой причине я забираю с собой Джмеля.

В знак моей неизменной преданности, я обращаю твое внимание на содержимое маленькой шкатулки из палисандра и черного дерева, которую ты найдешь в вещах Вал. Если ты так умна, как говоришь, то узнаешь истинную суть этого предмета и воспользуешься информацией, которую он тебе предоставит. Дорогая Ис, если не можешь быть мудрой, будь хотя бы осторожна.

Поверь, что я вечно останусь любящей тебя тетей,

Софрониспа».

Ис прочла письмо три раза, затем смяла в руке и отвернулась от окна, от света, который неожиданно показался ей слишком сильным. Она прикрыла глаза рукой.

Не сразу, постепенно, она начинала понимать все: что теперь она действительно осталась одна, что никого из тех, на кого она могла когда-либо положиться в жизни, больше нет.

Но может быть, в ней было больше от Химены, больше от мадам, чем думали они все. Невероятным усилием воли Ис заставила себя не предаваться отчаянию. Она намеревалась выжить — да, и более того! Этого было недостаточно, чтобы отказаться от яда и молотого стекла, — она должна не только жить, но и добиться успеха, причем с блеском.

Оказавшись в спальне, мадам Ис раздвинула шторы и тут же приступила к делу, тщательно осматривая шкаф с бельем и несколько больших сундуков, выбрасывая нижние юбки, перчатки, корсеты, платья и шали, перебирая планшетки из слоновой кости, черепаховые гребни и маленькие флакончики с благовониями из агата и черного янтаря. В небольшой драгоценной шкатулке она нашла янтарную подвеску в форме слезы с паучком внутри и серебряную коробочку для духов в форме сердца.

Не найдя нигде ничего интересного, она занялась большим столом из красного дерева и стала выдвигать один ящик за другим, внимательно просматривая содержимое, пока не добралась до ящика в самом низу, который дернула на себя так сильно, что он с громким стуком упал на пол.

Подняв его и до середины водворив на место, Ис заметила внутри нечто такое, что у нее дух захватило от восхищения.

Она взяла в руки красивый, тонкой работы стеклянный кинжал с витой рукоятью, повернула его в руке, с любопытством осматривая и стараясь не дотрагиваться до лезвия, на случай, если оно было обработано каким-нибудь смертельным ядом. Разбирая содержимое ящика дальше, она нашла яркие шелковые платки, длинные драгоценные булавки для шляп, серебряный пистолет, такой маленький, что она могла спрятать его в ладони, и даже (Ис не могла сдержать мрачной улыбки) небольшой прозрачный пузырек с кристаллическим порошком, который, похоже, был солью. «Это просто кладезь полезных вещей, если ты, конечно, убийца!»

Под всем этим она наконец откопала шкатулку из палисандра и черного дерева, которую Софи упоминала в письме. Ис жадно открыла ее, заглянула внутрь — и тихо застонала от разочарования. Это был всего лишь веер, легкомысленный веер из резной слоновой кости. Расправив пластинки, она не могла не подивиться, как занятно они расписаны. Но почему Софи написала, что он может Ис пригодиться? Сначала Ис даже подумала, не повредилась ли ее тетя рассудком. Или же… или Софи только хотела подразнить и помучить ее, в отместку за смерть любимой Валентины?

Но нет, решила она, жестокость ради жестокости была совсем не похожа на мягкую Софи. Ис подумала над веером еще немного. Она слышала о подобных безделушках со смертельным секретом — глубоко внутри бывает спрятано лезвие, не менее острое и опасное, чем стеклянный кинжал. Но, внимательно изучив веер, она была вынуждена признать, что он совершенно безвреден. Ис положила его обратно в футляр и уже собиралась беззаботно бросить в ящик — но передумала.

Софи что-то имела в виду. У Ис сейчас не было времени отгадывать, что именно, но если она возьмет веер с собой в Линденхофф, она может в конце концов разгадать его секрет. Решив, что это наилучшее решение, она опустила тонкий деревянный футляр за воротник, между платьем и корсетом, и потянулась закрыть ящик.

И снова передумала. Взяв тонкий стеклянный кинжал и аккуратно завернув его в один из шелковых платков, она спрятала его в рукав.

49

— Кнеф, — сказал сэр Бастиан, шагнув вперед и пожимая левеллеру руку, — я думал, вы все еще в Людене.

— А я думал, что вы все еще в Маунтфальконе. Приятно так неожиданно встретить здесь друга. Но позвольте представить вам моих спутников — господин Гилиан, недавно прибывший из Винтерскара, и его супруга.

Если сэр Бастиан и усмотрел что-то странное в этом скомканном знакомстве, то ничего не сказал. Затем все остальные по очереди были представлены друг другу, последовали расспросы и поспешные объяснения. Наконец Кнеф попросил, чтобы ему показали, у кого обнаружили Изумрудные Часы.