Год и один день

Эдгар рассмеялся, отдавая должное ее остроумию.

— Ладно, пей, — угрюмо пробурчал Алек. — Мы еще поговорим о том, что ты так хочешь от меня скрыть. Только позже. — Он многозначительно подчеркнул последнюю фразу.

Бриттани осушила чашу до дна.

— Хорошо, поговорим, — произнесла она еле слышно и закрыла глаза.

Леди Бренна промыла рану и принялась ее зашивать. Алек крепко держал жену за руку, и хотя она, по всей видимости, не чувствовала боли, у него замирало сердце каждый раз, когда игла втыкалась в нежную плоть.

— Стойкая женщина, — заметил король Эдгар и искоса взглянул на Алека. — Вот тебе и цветочек. Как видишь, мы здорово ошибались относительно характера леди, воспитанных в Англии.

Кэмпбелл устремил взгляд на лицо жены — бледное и умиротворенное.

— Да, она не похожа ни на одну из известных мне женщин. И хлопот с ней даже больше, чем я предполагал.

Эдгар вздохнул:

— Не пора ли нам все-таки выяснить, что здесь случилось во время твоего отсутствия?

Алек осторожно поднял Бриттани на руки. Такая маленькая и хрупкая — и такая отважная.

— Да, сейчас я уложу этого маленького воина в постель, а потом уж попробую выяснить, что, черт побери, они тут без меня делали.

Дженна поспешила вперед, чтобы успеть приготовить для своей госпожи постель.

Алек медленно поднимался по каменным ступеням с Бриттани на руках. Его переполняло желание крепко-крепко прижать ее к груди, но он не мог этого сделать, боясь причинить ей боль. Сегодня он едва не потерял эту женщину. Занесенный над ее головой меч все еще стоял у него перед глазами, и при мысли о том, что случилось бы, если бы он не успел вмешаться, его охватывал леденящий ужас.

Он вошел в свою опочивальню, увидел приготовленное ложе и хлопочущую возле него горничную Бриттани.

— Оставь нас, — велел он. Ему не хотелось, чтобы о жене заботился кто-то другой.

Дженна бросила быстрый взгляд на хозяйку, потом на Алека и после минутного колебания сделала ему реверанс и вышла из спальни.

Алек заметил ее недовольство и сокрушенно покачал головой. Он бережно положил Бриттани на постель.

— Маленький воин, ты оказываешь дурное влияние на всех женщин, кто с тобой знается, — сказал он своей спящей глубоким сном жене. — Не ты становишься похожа на них, а они на тебя.

Он осторожно начал раздевать ее, стараясь не прикасаться к раненой руке. Самым разумным было бы просто разрезать одежду, но Алек знал, что этот наряд воина очень дорог его жене.

Алеку не раз приходилось раздевать женщину, но сейчас собственные руки казались ему грубыми и неуклюжими, и он не мог справиться с застежками. Наконец он расстегнул одежду и застыл, не веря своим глазам. Под грубой верхней одеждой на Бриттани оказалось тончайшее, искусно вышитое нижнее белье. Обнаружив эту забавную непоследовательность, Алек понимающе улыбнулся.

— Оказывается, у тебя есть слабость, Бриттани. Ты можешь прятать свою женственность под мужской одеждой, но все равно останешься тем, кто ты есть.

Бриттани не шевелилась, и он бережно снял с нее всю одежду. Когда она осталась обнаженной, его заново поразила хрупкость ее изящного тела. Алек долго смотрел на нее, держа в руках приготовленную ночную рубашку, и думал о том, что такая женщина должна жить в неге и роскоши, а не сражаться с мечом в руках и рисковать жизнью. При этой мысли ненависть к человеку, осмелившемуся нанести ей рану, вспыхнула в нем с новой силой.

Наконец он осторожно приподнял Бриттани, натянул на жену ночную рубашку, выправил волосы из-под ворота и нежно уложил ее голову на подушку.

Кровоподтеки и раны, белоснежное одеяние, ангельское выражение лица делали ее похожей на христианскую мученицу. Алеку хотелось лечь с ней рядом, заключить ее в объятия, чтобы уверить ее и себя, что теперь она в безопасности. Он наклонился и легко коснулся губами ее губ.

— Спи, маленький воин, — прошептал Алек, подоткнул со всех сторон одеяло и неохотно покинул спальню.

Его ждал король, а он и так уже сильно задержался.

Когда Алек закрыл дверь спальни, он сразу услышал внизу мужские голоса. Он подошел к балюстраде, перегнулся через перила и посмотрел вниз, в главный зал. Там оставались только король Эдгар и Брайан Мактавиш. Их негромкие голоса отдавались от сводчатого потолка, и Алек без труда слышал каждое их слово.

— Я думаю, тебе пора объяснить свое присутствие здесь, — говорил Эдгар.

Брайан подошел к нему поближе.

— Меня послал отец Бриттани. Он хотел, чтобы я мог защитить женщину из рода Мактавишей в смутное время. Я не знал, что мне придется защищать весь клан Кэмпбеллов.

От этого объяснения Алека передернуло. Теперь получалось, что он обязан Мактавишу, и эта мысль выводила его из себя.

— Какие причины были у лэрда Мактавиша посылать тебя? — прогремел он сверху и стал спускаться по лестнице.

Брайан вздрогнул, оглянулся, встретился глазами с лэрдом Кэмпбеллом.

— Лэрд Мактавиш не посвящал меня в причины. Возможно, он сможет удовлетворить твое любопытство, если, конечно, пожелает. — Тон Брайана был подчеркнуто безразличным. — Государь, я еще тебе нужен?

Эдгар переводил взгляд с Мактавиша на Кэмпбел-ла. Со свойственной ему дипломатичностью он положил руку на плечо Брайана и сказал:

— Позже, когда ты как следует отдохнешь, мы продолжим беседу.

Проходя мимо Брайана, Алек задержался.

— Прими мою благодарность, Мактавиш, — отрывисто проговорил он и по удивленному выражению лица Брайана понял, что тот не ожидал услышать эти слова — впрочем, как сам он не ожидал, что их произнесет.

Король и Алек провели целый день, допрашивая пленников и выслушивая восторженные отзывы женщин о смелости Бриттани. Когда они поздно вечером вернулись в замок, то обнаружили в главном зале Брайана Мактавиша, расположившегося на стуле перед камином.

Сразу вслед за ними там появился Эндрю, который тащил за собой пленника — связанного, но все еще сопротивлявшегося.

— Алек, посмотри, кого мы нашли в лесу. Он пытался удрать, но не тут-то было. — Эндрю вытолкнул пленника вперед, и Алек его узнал. Это был один из предводителей клана Макдугалов.

Брайана уже сморила усталость, и он задремал, откинувшись на спинку стула. Алек же должен был допросить пленника.

Как и все те, кого они уже допрашивали, задержанный сказал, что причиной их нападения на замок была месть за убийство Алеком мужа Дженнифер. При этом заявлении доселе закрытые глаза Брайана вдруг широко открылись, и он стал с интересом прислушиваться.

— Если мужчина похищает женщину и принуждает ее к браку, он заслуживает смерти от руки ее защитника, — презрительно ответил Алек. — Ты, Карадок Макдугал, и твой клан имели низость напасть на женщин и детей, трусливо избегая честного боя с мужчинами. Но эти женщины и дети дали вам отпор, и теперь вся Шотландия будет не только презирать вас за трусость, но и смеяться над вашим поражением.

— Посмотрим, Кэмпбелл, — заносчиво проговорил предводитель Макдугалов. — Это еще не конец.

— Для тебя — конец. — Алек сделал шаг к пленнику. — Тот, кто нападает на Кэмпбеллов и терпит поражение, становится их собственностью. — Он повернулся к Эндрю: — Отведите лэрда Макдугала к остальным пленным.

Эдгар налил в кубок вина, сделал большой глоток, а потом заговорил:

— Это нападение заставило меня понять, что я несправедливо поступил с моим военачальником, лэрдом Кэмпбеллом. Отныне, Алек, ты будешь оставлять достаточное количество людей, чтобы защищать свою вотчину. Нельзя, чтобы человек сражался за короля, а возвращаясь в дом, находил его разрушенным. У тебя и так есть враги, но думаю, что наша с тобой дружба сильно увеличивает их число.

— Ты только что видел одного из них. Я лучше останусь с тобой, как бы это ни было рискованно, чем стану жить в мире с такими людьми.

— Тогда давай насладимся дарами твоей земли. — Эдгар поднес кубок к губам, потом добавил: — Я поражен тем, что у твоей жены хватило ума собрать со всей округи зерно и другое продовольствие в замок. Она не только научила женщин обороняться, но и оставила врага без еды на время осады.

— Я уже говорил тебе, что у нее ум не леди, а воина. — Алек провел рукой по шее, чувствуя, что напряжение, накопившееся за этот день, дает себя знать.

— Тогда ты счастливый человек, — сказал король.

Заметив удивление Алека, Эдгар пояснил:

— Если бы она думала как леди, твоя земля и дом сейчас полыхали бы огнем, а твой клан был бы обезглавлен. Я не верю, что они просто собирались захватить в плен Дженнифер и Бриттани, чтобы заманить тебя в ловушку.

— Я тоже не верю, — вмешался Брайан.

Внимание обоих мужчин устремилось на него.

— По крайней мере в этом мы с тобой единодушны, — признал Алек. Он налил вина в два кубка и протянул один из них Брайану.

Брайан поднял кубок.

— За твою маленькую женушку, которая спасла твой клан!

— Не забывай о себе, Мактавиш. Ты тоже сыграл немалую роль, — напомнил король.

— Нет, государь. Если бы меня здесь не оказалось, ничего бы не изменилось. Она принесла клятву верности и пошла бы на смерть, чтобы ее исполнить. — Брайан пригубил вина и добавил: — Преданность женщины из моего клана клану Кэмпбеллов достойна уважения, даже если кому-то она может показаться неуместной. К сожалению, голова у нее полна странными идеями, и я боюсь, что это создаст много трудностей и ей, и окружающим.

Кэмпбелл ошеломленно уставился на Брайана. При мысли о том, что чужой мужчина успел так хорошо узнать его жену, он насторожился.

— Ты не одобряешь поведения моей жены? — с вызовом спросил Алек.

— Мое одобрение или неодобрение никакого значения не имеет. Я восхищаюсь твоей женой. Но среди шотландцев много таких, у кого ее поведение отнюдь не вызывает восхищения. Если бы она была моей женой, я ради ее же блага постарался урезонить Бриттани, — ответил Брайан, очевидно, ничуть не испугавшись угрожающего взгляда прищуренных глаз Алека.

Король с довольным видом усмехнулся.

— Мактавиш говорит не хуже любого адвоката. — Он повернулся к Алеку: — Когда этот человек женится, мы напомним ему его собственные слова.

Алек проговорил, обращаясь к Брайану:

— Поведение Бриттани — это мое дело и ничье больше. Со временем все уладится.

— Я так не думаю. Священник не простит ни тебе, ни ей своего унижения, — заметил Брайан, ответив Алеку твердым взглядом.

— Ни Кэмпбеллы, ни Мактавиши не станут его слушать, — возразил Алек.

— Да, но в Англии найдутся люди, которые станут, — предостерег его Брайан. — Вернувшись домой, Бриттани может стать объектом неприязни, если не преследования. — Он говорил спокойно, не повышая голоса, и сам его тон делал его слова еще более весомыми.

Такой возможности Алек не рассматривал. Он задумчиво допил вино и наконец заговорил снова:

— Это мое, а не твое дело, Мактавиш. — Интерес Брайана к Бриттани задевал его, а сознание этого еще больше выводило из себя.

— Может, пойдем навестим фра Джона, Алек? В том, что говорит Брайан, есть смысл. — Король поставил кубок и направился к двери.

— Правильно, — согласился Алек. — Мне здесь не нужны лицемеры, прячущиеся под личиной святости.

Брайан отсалютовал Алеку, подняв кубок.

— Я неверно судил о тебе, Кэмпбелл. Теперь я вижу, что ты и вправду желаешь ей добра.

Алек, который уже был на полпути к двери, встал как вкопанный и обернулся.

— А ты что, в этом сомневался?

— Не стану лгать. Было время, когда я всерьез за нее беспокоился. Очень рад, что мои страхи оказались беспочвенны, — ответил Брайан.

— Как ты думаешь, Алек, что лучше подействует — подкуп или угрозы? — спросил король, когда они дошли до комнаты священника.

— Я не политик. И то и другое противно моей натуре.

— Тогда это большое счастье, что здесь оказался я, — заметил Эдгар.

— Знаешь, иногда здравый смысл необходим, а иногда он только мешает. Эдгар, если он не захочет внять твоим словам, — Алек многозначительно положил руку на рукоять меча, — ему придется рассуждать о праведности перед лицом Создателя. Я не позволю, чтобы моя жена пала жертвой козней самодовольного глупца.

Эдгар склонил голову в знак согласия, а Алек пинком распахнул дверь и остановился в проеме.

Свет хлынул в комнату, открыв взору две сплетенные фигуры на широкой кровати. Застигнутые врасплох любовники стали судорожно натягивать на себя одеяло, чтобы прикрыть наготу, но король и хозяин замка все же успели заметить внушительный голый зад святого отца и пышные формы кухарки.

— Утешаете скорбящих, фра Джон? — Алек подался вправо, заслонив собой короля.

— Кэмпбелл! Как ты смеешь вторгаться в мои покои без стука? — визгливо вскрикнул священник.

Он вскочил с постели, по грудь завернутый в одеяло. Начисто забыв о той, что делила с ним ложе, он угрожающе двинулся к Алеку, но остановился, когда заметил, что тот не один.

— Кто там прячется у тебя за спиной? — Не дождавшись ответа, фра Джон продолжал: — Если это, конечно, не сам король, то, сколько бы ни было у тебя свидетелей, епископ поверит моему слову, а не твоему. Твоя жена будет гнить в тюрьме, и, если ты выдвинешь против меня обвинение, все будут считать, что ты оболгал меня с целью ее освободить. — Он рассмеялся в лицо лэрду. — Радуйся, что я решил пока пощадить тебя самого.

— Пощадить меня? Когда ты находишься у меня в замке среди моих людей? — Рука Алека многозначительно двинулась к мечу, дабы священник лучше уяснил смысл его слов.

— Глупец! Причинить мне вред для тебя все равно что собственноручно подписать приговор твоей жене. Я уже отправил послание епископу.

Священник вернулся к кровати, улегся и потянулся к женщине, не сводя с Алека глумливого взгляда.

— Ты ничего не можешь со мной сделать. Забирай своего прислужника и уходи. А завтра, если ты будешь хорошо себя вести, я, может быть, переменю свое решение относительно леди Кэмпбелл.

Эдгар придвинулся ближе к Алеку, но его все еще не могли видеть из комнаты.

— У Кэмпбелла нет причин тебя бояться. А тебе следовало бы как следует подумать, прежде чем пытаться запугать моих подданных. — Тут король вышел на свет. На его губах играла жестокая улыбка.

— Государь! — в ужасе вскричал фра Джон.

— Да. И сегодня нам с тобой предстоит долгая беседа. Но прежде ты напишешь признание, где будешь молить твоего епископа, твоего бога, твоего короля и лэрда Кэмпбелла о прощении.

Священник поспешно натянул на себя одежду и уже собирался надеть на шею серебряное распятие, когда король остановил его:

— Оставь распятие. Ты недостоин носить свой сан и его символ.

Священник сжал распятие в кулаке, потом кивнул и положил его на стол. Когда он повернулся к двум мужчинам, его голова была опущена, но глаза горели ненавистью.

— Государь, — сдавленным голосом начал он, — я должен предупредить тебя, что тот, кто затевает войну с церковью, рано или поздно может обнаружить, что ему нет места ни в этом мире, ни в ином.

— И ты еще имеешь наглость читать мне проповедь на тему смирения? — возмутился Эдгар. — Учти, никакие силы не смогут тебя спасти, я тебя достану хоть на краю света. Мой военачальник мог бы в два счета лишить тебя жизни, но я пощажу тебя, если ты исправишь зло, причиненное тобою моей подданной, леди Бриттани.

Король бросил взгляд на скорчившуюся в испуге женскую фигуру и приказал:

— Оденься и принеси мне суму, куда собирают почту!

Женщина кое-как напялила на себя одежду и с явным облегчением, едва не бегом покинула комнату.

— А теперь, святой отец, — сказал король, — ты напишешь другое послание в епископат.

Он указал священнику на табурет. Тот сел, с плохо скрытой злобой схватил письменные принадлежности, кусок пергамента.

— Что ты хочешь, чтобы я написал? — сварливым тоном осведомился он.

Терпению Алека пришел конец.

— Пиши правду, святой отец. Тебе ли не знать, что человек, особенно человек духовного звания, должен говорить только правду?

Священник положил перо и бросил на Алека уничтожающий взгляд.

— Если бы ты ратовал за правду, шотландец, ты отослал бы мое первое донесение. Говори, я буду писать под твою диктовку.

— Чтобы потом ты отказался от своих слов? — процедил сквозь зубы Алек, раскусивший хитрый ход священника.

— Опиши все, что произошло, правдиво и своими словами, святой отец. Расскажи о сражении — кто нападал и кто защищался, — приказал Эдгар. — Потом я напишу постскриптум, чтобы епископ знал, что я прочел твои показания и подтверждаю их.

Алеку пришлось по душе мудрое решение Эдгара, и он взглядом выразил ему свое одобрение. Священник не мог не подчиниться приказу, а также был лишен возможности исказить факты.

Эдгар прибавил к посланию похвальное слово смелости Бриттани и скрепил пергамент своей восковой печатью.

— Я лично вручу его епископу. И смотри, фра Джон, старайся больше не привлекать к себе моего внимания.

В это время в комнату вбежала кухарка с письмом, за которым ее послал Эдгар. Не обращая внимания на священника, поспешно протянувшего руку, она вручила документ королю, неуклюже присела перед ним и выскользнула из комнаты.

Эдгар вскрыл письмо, быстро прочел его, потом передал Алеку.

С каждой новой прочитанный строкой, с каждой новой ложью его охватывала все большая ярость. «Безбожница, приспешница дьявола, прелюбодейка…» Когда он наткнулся на это последнее обвинение, кровь застыла у него в жилах. Он не мог себе представить, что человек, осмелившийся нанести такое оскорбление его жене, а значит, и ему самому, выйдет из этой комнаты целым и невредимым. Алек сложил письмо, сунул его в карман. Его взгляд, казалось, должен был испепелить служителя церкви.

— Если ты хочешь увидеть рассвет, то уберешься отсюда немедленно.

Не дожидаясь ответа, он вышел из комнаты. Его переполняла ярость, которая искала выхода, и Эдгар, видевший его состояние и знавший причину этого состояния, шел рядом, не произнося ни слова.

Они вернулись в главный зал, где накрывали стол к ужину. Хлеб, сыр и масло уже стояли на столе, но мясо и овощи всегда подавали только после того, как лэрд занимал свое место за столом. Не обращая внимания на мужчин и женщин, собравшихся в зале и ждавших его, Алек прошел мимо столов к очагу, где сидел Брайан Мактавиш.

Оставив без ответа его вопросительный взгляд, он бросил ему на колени письмо фра Джона.

Брайан прочел послание, вернул его Алеку.

— Я жалею только о том, что этот негодяй принял смерть не от моей руки.

Алек же, которым владела одна-единственная мысль, спросил, глядя в упор на Брайана:

— Что ты скажешь по поводу обвинения в прелюбодеянии?

Брайан встретил его взгляд с недоумением.

— Разве священник не покаялся во лжи перед смертью?

Алек отрицательно покачал головой, и Брайан обратился к королю:

— Государь, я не понимаю…

Эдгар сухо объяснил:

— Фра Джон пребывает в добром здравии.

— Он жив! — взревел Брайан. Его пылающий негодованием взгляд встретился с обвиняющим взглядом Алека. — Ты глупец, Кэмпбелл!

— Глупец я или не глупец, но прежде всего я муж и хочу, чтобы ты дал мне ответ.

Прежде чем Брайан успел ответить, раздался голос Бриттани:

— Какой ответ, муж мой?

Алек круто развернулся. Его жена с перевязанной рукой стояла у подножия лестницы и ждала ответа. Воспоминание о том, как и когда она получила эту рану, наполнило его душу горечью и раскаянием. Он не имел права подвергать сомнению ее верность, но его мучила неосознанная ревность, и Алек ничего не мог е собой поделать.

Он повернулся к Брайану.

— Бриттани никогда меня не обманывала и никогда не обманет. — Потом он перевел взгляд на Бриттани. — Разве это не так, миледи?

— Конечно, так, милорд, — со смешком ответила Бриттани, делая вид, что приняла его вопрос за шутку. Когда король помог ей сесть, она продолжала: — Такого человека, как Алек, обманывать опасно. Если бы я решила его обмануть, мне прежде следовало бы получить свободу. — Увидев на лице Алека откровенное облегчение, она коварно добавила: — И уж вряд ли моим избранником оказался бы шотландец.

В разговор вмешался Брайан:

— Не суди обо всех шотландцах по Кэмпбеллу, миледи. Ни король Эдгар, ни я нисколько не похожи на твоего сурового мужа. — Брайан улыбнулся мальчишеской улыбкой, а король Эдгар галантно склонился перед Бриттани.

— Разумеется, некоторые шотландцы еще хуже, чем мой муж. — Бриттани в притворном ужасе закрыла глаза и тяжело вздохнула, вызвав у Алека приступ смеха.

— Жена моя, тебе не нужен меч, чтобы сразить мужчину наповал. Хватит одного твоего язычка.

— Если хочешь испытать на себе и то и другое, попробуй снова несправедливо меня обвинить, — улыбнулась Бриттани.

Алек поморщился. Он протянул ей письмо священника.

— Прочти это, и ты поймешь, что это не я тебя обвинил.

Читая омерзительные измышления священника, Бриттани все гуще заливалась краской гнева. В глазах ее вспыхнул огонь.

— Да, муж мой, у тебя была причина. Я обещаю, что буду ухаживать за могилой фра Джона.

— Миледи, — Эдгар взял Бриттани за руку, — я не мог позволить твоему мужу убить священника.

Бриттани отняла у него руку.

— Почему? Он запятнал грязью меня и имя Кэмпбеллов! — Она взглянула в глаза мужу, и он увидел в ее глазах боль. — Ты поверил ему, — проговорила Бриттани слегка дрожащим голосом и тут же перевела взгляд на короля. — А ты, государь? Почему ты подарил жизнь этому недостойному человеку?

Эдгар смущенно откашлялся:

— Из соображений дипломатии, миледи. Шотландия не может себе позволить враждовать с Римом. Кроме того, смерть фра Джона лишь придала бы достоверность его лживым измышлениям. — Он с довольным видом похлопал себя по карману. — Здесь у меня другое его письмо, которое обелит твое имя.

Бриттани повернулась к Брайану:

— А ты, воин? Что бы ты сделал, если бы я попросила тебя отомстить за мое опороченное имя?

Брайан ответил, глядя ей прямо в глаза:

— Миледи, меня не обременяет ни ревность мужа, ни ответственность за королевство. Я бы отомстил, не раздумывая.

Алек увидел, какой улыбкой одарила Бриттани Мактавиша, и ему захотелось его убить.

Бриттани взглянула по очереди на короля и Алека.

— Я предпочла бы, чтобы вы отстаивали мои интересы другим способом — более подобающим воинам. Будь я на вашем месте, я решила бы, что только кровью можно смыть подобное оскорбление. Жаль, что вы руководствовались иными соображениями.

В ее голосе звучала боль, и, глядя на жену, Алек понял, что она искренне считает его поведение предательством и глубоко страдает. Его захлестнуло чувство вины, чувство, доселе ему незнакомое, и одновременно он ощутил безмерное раздражение, потому что знал, что решение, которое принял Эдгар и которому заставил подчиниться его самого, было единственно верным.

Бриттани встала и направилась к двери.

— Стой! Тебе никто не разрешал уходить! — приказал Алек, и Бриттани, ощутив его гнев, застыла на месте.

Она медленно повернулась.

— Милорд, прошу твоего разрешения удалиться. Я устала, — холодно произнесла она.

— Может быть, мы и варвары, жена, но здесь, в Шотландии, принято благодарить тех, кто оказывает тебе услугу, — сказал Алек, имея в виду вмешательство короля в историю с письмом священника. Он встал, выпрямился во весь рост, скрестил руки на груди.

— В Англии тоже так принято, муж мой, — отвечала Бриттани. Она подошла к Алеку, выжидательно посмотрела ему в глаза.

— И что же?

— Я жду, милорд.

— Чего ты ждешь? — взорвался он, взбешенный ее ответом.

— Твоей благодарности за то, что я уберегла твой замок и твоих людей, — объявила Бриттани, изображая простодушное удивление. — Разве не за это ты хотел меня поблагодарить?

Король засмеялся, встал и взял Бриттани за руку.

— Леди Бриттани, я в тебе не ошибся. Твое остроумие сделает честь любому двору. Я настаиваю на том, чтобы в ближайшее время ты посетила мой замок.

— Благодарю тебя, государь.

Король обернулся к Алеку и подмигнул ему:

— У леди Бриттани безупречные манеры. Я считаю, что недоразумение между вами улажено.

Бриттани улыбнулась и сокрушенно заметила:

— Государь, вы обвели нас вокруг пальца.

— Это называется дипломатией. Может быть, когда-нибудь и вы с Алеком научитесь этому искусству. — С этими словами он увлек Бриттани к столу и усадил ее. — Останься с нами, леди Бриттани. Ночь еще только начинается, и, если ты нас покинешь, часы покажутся нам бесконечными.

— Как тебе будет угодно, господин, — ответила Бриттани, и король занял свое место.

Алек наклонился и шепнул на ухо жене:

— Ты сможешь выразить мне свою благодарность с глазу на глаз.

Бриттани повернула к нему голову, на ее губах играла ослепительная улыбка, но свистящий шепот, которым она ему ответила, не предвещал ничего хорошего.

— Только после того, как ты принесешь извинения за то, что заподозрил меня в измене.

— Поосторожнее, Бриттани, мы здесь не одни, — предупредил ее Алек, напоминая об обещании повиноваться ему на людях. — Но уже поздно, и скоро мы останемся наедине друг с другом.

— Жду не дождусь, муж мой, — протянула она сладким голосом, обратив на него томный взгляд. Со стороны могло показаться, что она нежна и покорна, но глаза ее ясно говорили Алеку: «Только подожди, пока мы останемся одни, варвар. Только подожди».

— Ты снова бросаешь мне вызов, миледи? — тихо спросил Алек.

— Ты очень догадлив, муженек, — ответила Бриттани, наливая ему вина. Придвинувшись к нему поближе, она прошептала: — И поскольку ты не расплатился за прошлый проигрыш, на этот раз условия буду назначать я.

Алек отпил вина, и оно вдруг показалось ему кислым.

10.

Пообещав королю нанести ему визит в его замке, когда она полностью оправится от раны, Бриттани покинула обеденный зал. Хотя перспектива оказаться при дворе сулила мало приятного, но сейчас у нее были другие заботы, более важные.

Во время всего обеда Алек бросал на нее смущенные и недоверчивые взгляды. Очень хорошо. Ему не хочется оказаться с ней лицом к лицу, потому что он начинает раскаиваться в своем поведении. Теперь надо довести дело до конца.

Бриттани планировала предстоящую битву и готовилась к ней, как заправский полководец, хотя ее приготовления озадачили бы любого воина. Во время мытья она добавила в воду духи, чего никогда не делала раньше. Потом она тщательно умастила тело благовонными маслами, надела соблазнительно открывающее шею и грудь домашнее платье из мягкой ткани. Закончив туалет, она решила, что теперь победа непременно будет за ней.

— Никогда не видела, чтобы ты так долго возилась со своей внешностью, — с удивлением заметила Дженна.

— Я готовлюсь к сражению, — ответила Бриттани, — и я твердо намерена его выиграть.

Дженна хмыкнула:

— Ты у меня такая красотка, миледи, что никаких сомнений быть не может. Сегодня ночью ты разобьешь этого шотландца в пух и прах.

— Я заставлю его молить о пощаде, — сердито бросила Бриттани. — Так или иначе, он попросит у меня прощения. Подай мой кинжал.

— Миледи… — предостерегающе начала Дженна.

— Не спорь со мной, — оборвала ее Бриттани. — Как он смел подозревать меня в измене?

— Он должен был задать тебе этот вопрос, — горячо возразила Дженна. — Обвинение священника нужно было опровергнуть прилюдно.

— Дело не в том, что он спросил, а в том, что поверил, будто я могу лечь в постель с другим мужчиной, — взорвалась Бриттани. Она взяла кинжал из рук горничной. — Нынче ночью я узнаю цену человеку, за которого меня выдали замуж, а он поймет, что за характер у его жены.

Бриттани спрятала кинжал под подушкой, а сама улеглась на покрывало, приняв соблазнительную позу. Видя это, Дженна неодобрительно покачала головой.

— Оставь меня, — повелительно проговорила Бриттани, но, увидев, что Дженна обижена, мягко добавила: — Не волнуйся, Дженна, все будет хорошо.

— Я стану молиться, чтобы это было так, — сказала Дженна. Она поклонилась хозяйке, чего обычно не делала, и тихо вышла из спальни, оставив Бриттани наедине с ее мыслями.

Бриттани хотела, чтобы этот поединок характеров наконец состоялся. Между нею и ее мужем всегда возникало противоборство, но ей казалось, что существует какой-то способ разрешить противоречия раз и навсегда.

Дверь с треском распахнулась, как всегда при появлении Алека. Бриттани вздрогнула от неожиданности и, поморщившись, ждала неизбежного стука, с которым она должна была захлопнуться. От смущения, которое она отметила в муже во время обеда, не осталось и следа. Ее муж излучал свойственные ему надменность и самоуверенность.

Бриттани сразу поняла, что не следует ждать легкой победы, и стала наблюдать за мужем из-под полуопущенных век. Он прошел в спальню, и Бриттани напряглась, когда он оказался у той стены, где обычно висели меч Кэмпбеллов и кинжал Бриттани. Он на мгновение задержался, настороженно поднял голову, словно почуяв опасность, и у Бриттани перехватило дыхание. Но он повернулся и подошел к бадье. На лице его было какое-то странное выражение.

Бриттани глубоко вздохнула, стараясь унять сердцебиение. Он чуть было не обнаружил, что кинжала нет. Она посмотрела на Алека и с удивлением увидела, что он склонился над бадьей.

Уголки его губ изогнулись в усмешке, он зачерпнул пригоршню воды и понюхал ее.

— Я сразу почувствовал, что в моей спальне что-то не так, — спокойно сказал он.

Алек расшнуровывал одежду, и Бриттани подумала, что уже через минуту он окажется в постели. Она смотрела, как он избавляется от одежды, и не могла оторвать глаз. На его широкой груди перекатывались выпуклые, упругие мускулы, и красота его тела завораживала ее, пробуждая восхищение и желание. Она не могла не признать, что он самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела.

Килт упал на пол, а Алек с опасным блеском в глазах следил за выражением лица Бриттани.