- Она в западном крыле. Я отвела ей те комнаты, что вблизи сада, который ей так нравятся.
      Руки Силка едва заметно задрожали, а лицо сделалось пепельно-серым.
      - Мать давно у тебя? - глухо спросил он.
      - Несколько недель Она приехала сюда перед рождением моего сына.
      - Как она?
      - Так же. - В голосе белокурой королевы послышалась печаль. - Ты должен повидаться с ней, понимаешь?
      Силк глубоко вздохнул и расправил плечи.
      - Этого не избежишь, я так думаю, - чуть слышно произнес он, не меняясь в лице. - Через это надо пройти. Вы меня извините?
      - Пожалуйста.
      Он повернулся и на негнущихся ногах вышел из комнаты.
      - Он не любит свою мать? - спросил Гарион.
      - Он очень сильно её любит, - ответила королева, - вот почему ему так тяжело. Она слепа... к счастью.
      - К счастью?
      - Двадцать лет назад в Драснии вспыхнула чума, - объяснила Поренн. Страшная болезнь, оставившая страшные шрамы на лицах тех, кто сумел выжить. Мать принца Келдара была одной из самых красивых женщин в стране. Мы скрыли от неё правду. Она не знает, насколько безобразным стало её лицо... по крайней мере, надеемся на это. Встречи Келдара с матерью всегда проходят тяжело. По его голосу не определишь, что он чувствует, но глаза... - Она замолчала и потом добавила; - Порой мне кажется, что из-за этого он старается держаться подальше от Драснии... Я попрошу подать ужин, и надо будет приготовить вино. После визита к матери оно ему обычно помогает.
      Примерно через час Силк вернулся и немедленно начал пить. Пил он мрачно, как человек, решивший поскорее впасть в беспамятство.
      Для Гариона вечер выдался тяжелый. Королева Поренн присматривала за первенцем, одновременно не упуская из виду Силка. Белгарат сидел молча, а Силк напивался. Наконец, сославшись на усталость, Гарион отправился спать.
      Только сейчас он понял, что значит для него Силк, с которым он познакомился полтора года назад. Язвительный юмор драснийца с крысиным лицом и бьющая через край самоуверенность всегда поддерживали Гариона в нужную минуту. Конечно, у Силка имелись свои причуды и странности. Это был невысокого роста мужчина, неистребимый юмор и находчивость которого помогали не раз выкарабкиваться из самых неприятных ситуаций. Теперь от всего этого не осталось и следа; бедный Силк впал в глубокую депрессию.
      Ужасное испытание, подстерегавшее их впереди, теперь представлялось еще более ужасным. Хотя Силк ничем не может помочь ему, когда он сойдется один на один с Тораком, Гарион надеялся, что старый друг поддержит его в трудные минуты перед великим противоборством. Получалось, что этим надеждам. Не суждено сбыться. Поворочавшись с боку на бок несколько часов, он встал, когда было уже далеко за полночь, накинул плащ и пошел узнать, лег ли спать его друг.
      Силк сидел на своем месте, обхватив голову руками и упершись локтями в лужу вина, пролившегося из перевернутой кружки. Неподалеку с непроницаемым лицом сидела усталая королева Драснии. Остановившись в дверях, Гарион услыхал, как Силк всхлипнул. С мягким, почти нежным выражением лица королева Поренн встала, обошла вокруг стола и, обняв его голову, прижала к себе. В отчаянии Силк припал к её груди, рыдая как ребенок.
      Королева Поренн посмотрела на Гариона. По её лицу было видно, что она близко к сердцу принимает его горе, и этот взгляд выразил сострадание к тому, кого она любила (но не так, как тому хотелось бы), а также глубокое сочувствие за все те страдания, которые были вызваны свиданием с матерью.
      Так молчаливо Гарион и королева Драснии стояли, глядя друг на друга и понимая, что происходит в душе каждого.
      Когда наконец Поренн заговорила, голос её, на удивление, звучал спокойно:
      - Теперь можно уложить его спать. После того как он выплачется, ему обычно становится легче.
      На следующее утро они покинули дворец и присоединились к каравану, движущемуся на восток. Драснийские болота за Боктором производили унылое впечатление. Северный караванный путь пролегал в низинах между холмов, покрытых скудной растительностью. Несмотря на то что весна была в самом разгаре, казалось, болота увядают и смена времен года только едва коснулась их; ветер, дувший с севера, порой приносил с собой дыхание зимы.
      Силк ехал молча, опустив глаза в землю, и Гарион не мог определить, то ли это от печали, то ли от похмелья. Белгарат также хранил молчание, и только колокольчики, привязанные к шее мулов, нарушали гнетущую тишину.
      В полдень Силк встряхнулся, поднял опухшие глаза и сказал, ни к кому не обращаясь:
      - Никто не догадался захватить что-нибудь выпить?
      - Тебе вчерашнего мало? - ответил Белгарат.
      - То было для развлечения. Сейчас требуется для лечения.
      - Может, подойдет вода? - предложил Гарион.
      - Я не собираюсь мыться, Гарион. Мне нужно утолить жажду.
      - Пожалуйста. - Белгарат протянул страдальцу мех с вином. - Но не переборщи.
      - Можешь не беспокоиться, - сказал Силк, сделал глубокий глоток и, вздрогнув, поморщился. - Где ты купил это? Запах такой, будто там вымачивали старые ботинки.
      - Никто не заставляет тебя пить.
      - Приходится.
      Силк приложился еще раз, заткнул мех пробкой и отдал Белгарату. Затем недовольно оглядел болота и пробурчал:
      - Ничего, не изменилось. Боюсь, что Драсния какой была, такой и осталась. Либо слишком сыро, либо слишком сухо. - Он поежился под холодным ветром. Между прочим, к вашему сведению, между нами и полюсом, откуда дует ветер, ничего и никого нет, разве что попадется на глаза отбившийся от стада олень
      Гарион облегченно перевел дух. Шуточки и замечания Силка становились все более смелыми и даже резкими. Когда караван остановился на ночлег, это был почти прежний Силк.
      Глава 21
      Караван продолжал медленно двигаться среди безрадостных мшистых болот восточной Драснии под печальный перезвон колокольчиков, разносившийся далеко окрест. Вскоре стали попадаться то тут, то там вересковые кусты с едва распустившимися крошечными розовыми цветками. Небо затянули тучи, и ветер, дующий с севера, тянул свою заунывную песню. Настроение у Гариона было под стать печальному и блеклому окружающему пейзажу. Одно обстоятельство, которое он больше не мог таить в себе, тревожило его все сильнее и сильнее: каждая пройденная миля, каждый сделанный шаг приближали Маллорию и встречу с Тораком. Даже тихая мелодия Ока не успокаивала. Торак был богом - непобедимым, вечным, и Гарион, не достигший даже зрелого возраста, по своей собственной воле направляется в Маллорию, чтобы отыскать его и сразиться с ним не на жизнь, а на смерть Гарион старался не думать о слове "смерть". В течение долгих поисков Зидара и Ока оно всплывало раз или два, но теперь чаще и чаще приходило на ум. Сражаться с Тораком придется в одиночку. Ни Мендореллен, ни Бэйрек, ни Хеттар с их непревзойденным искусством фехтовании не придут на помощь; тут не помогут колдовские чары Белгарата и тетя Пол; Силк тоже не сможет придумать какой-нибудь хитрый ход, который позволил бы ему уклониться от этой грозной встречи. Разъяренный исполинский бог тьмы, жаждущий крови, набросится на него. Гарион теперь испытывал страх перед сном, так как сон нес с собой кошмары, которые днем преследовали его, и каждый следующий был страшнее предыдущего.
      Он очень боялся. С каждым уходящим днем страх нарастал, и от этого становилось даже горько во рту. Больше всего на свете ему хотелось бросить все и бежать, но он понимал, что не может бежать, да и нет такого места, где можно скрыться. На всем белом свете не отыщется. Боги сами найдут его, если он вздумает сбежать, и заставят его выйти на поединок, которому суждено состояться с тех пор, как время начало отмерять свой ход... Таким образом, ничего другого не остается, как покориться и ехать навстречу судьбе.
      Белгарат, который не всегда спал, находясь в седле, как могло показаться со стороны, внимательно и молча следил за Гарионом, дожидаясь, пока страх окончательно им не завладеет. Но в одно пасмурное утро, когда свинцово-серое небо было таким же мрачным, как и болота, раскинувшиеся вокруг, он подъехал к Гариону и осторожно спросил:
      - Ты не хочешь поговорить об этом?
      - Какой смысл, дедушка?
      - А вдруг поможет?
      - Мне ничего не поможет. Он убьет меня.
      - Если бы я так считал, то не позволил бы тебе отправиться в дорогу.
      - Но как сражаться с богом?
      - Смело, - последовал безжалостный ответ. - В прошлом ты был в различных переделках. Я не думаю, что за это время ты сильно изменился.
      - Боюсь, что так, дедушка, - с болью в голосе признался Гарион. - Мне кажется, я понимаю, что чувствовал Мендореллен. Страх во мне настолько велик, что я не в силах бороться с ним.
      - Ты сильнее, чем думаешь. Ты можешь побороть его, если захочешь.
      Гарион задумался над словами старика, но легче от этого ему не стало.
      - Как он выглядит? - спросил он, движимый болезненным любопытством.
      - Кто?
      - Торак.
      - Надменный. Меня он никогда не интересовал.
      - Он похож на Ктачика... или Эшарака?
      - Нет. Те пытались походить на него. У них, разумеется, ничего не вышло, но они пытались К твоему сведению: Торак боится тебя не меньше, чем ты его. Он знает, кто ты такой. Когда вы встретитесь, он не увидит перед собой сендарийского парня с кухни по имени Гарион; он увидит Белгариона, райвенского короля, и он также увидит райвенский меч, алчущий его крови. Кроме того, он увидит Око Олдура. А это, пожалуй, страшит его больше всего на свете.
      - Когда ты повстречался с ним? - спросил Гарион; которому хотелось, чтобы старик разговорился и рассказал истории, которые приключились с ним давным-давно. Эти истории всегда ему помогали. Он забывался, слушая их, и на некоторое время примирялся с действительностью.
      Белгарат почесал короткую белую бороду и задумчиво проговорил:
      - Дай вспомнить... Кажется, впервые это произошло в Долине... Сколько воды утекло с тех пор. Там собрались многие... Белзидар, Белдин... все... и каждому нашлось занятие. Наш Повелитель уединился в башне с Оком, и иногда мы месяцами не видели его. Но вот однажды появился незнакомец. Роста такого же, как и я, но шагал он так, словно весил тысячу фунтов. Его волосы были черны, кожа очень бледна, а глаза, если не ошибаюсь, зеленые. Лицо его казалось очень красивым и скорее походило на женское, а волосы так ухожены, как будто он часами их расчесывал. Такие люди, должно быть, всегда носят зеркало в кармане.
      - Он что-нибудь сказал? - спросил Гарион.
      - О, да, - ответил Белгарат. - Он приблизился к нам и произнес: "Я буду говорить с моим братом, вашим Повелителем", - и мне явно не понравился его тон. Он разговаривал с нами, как со слугами. Как выяснилось потом, этим он грешил. Все же мой Повелитель не без труда, но научил меня хорошим манерам. "Я передам моему Повелителю, что вы пришли", - как можно вежливее сказал я этому человеку. "В этом нет необходимости, Белгарат, - отвечал он надменно. - Мой брат знает, что я здесь..."
      - Как он узнал твое имя, дедушка?
      - Этого я так и не понял. Предполагаю, что мой Повелитель общался с ним... и с другими богами... время от времени и рассказывал о нас. Как бы там ни было, я повел этого красавчика в башню моего Повелителя. По дороге мы не проронили ни слова. Когда мы подошли к башне, он взглянул мне прямо в лицо и сказал: "Даю тебе совет, Белгарат, за оказанную услугу. Не старайся подняться над собой. Не тебе судить, прав я или не прав. Надеюсь, что при следующей встрече ты будешь помнить это и будешь вести себя более достойно". "Спасибо за совет, - ответил я ему... чуть язвительно, надо признаться. - Больше тебе ничего не нужно?" "Ты дерзок, Белгарат, - сказал он мне. - Как-нибудь, когда мне будет не лень, я научу тебя, как надо себя вести". - И затем он вошел в башню. Как видишь, у нас с Тораком с самого начала все пошло наперекосяк. Мне наплевать на него, а ему наплевать на меня.
      - Что было потом? - Любопытство Гариона немного развеяло страх, который преследовал его последнее время.
      - Да ты же знаешь, что было дальше, - продолжал Белгарат. - Торак вошел в башню и имел разговор с Олдуром. Слово за слово, и в конце концов Торак ударил моего Повелителя и украл Око. - Лицо старика помрачнело. - В последний раз, когда я видел его, он не показался мне таким красивым, - заметил он с мрачным удовлетворением. - Это произошло после того, как Око обожгло его, и теперь ему приходилось носить стальную маску, чтобы скрыть ожоги.
      Увлеченный рассказом, Силк подъехал поближе и спросил:
      - Как же ты поступил? После того, как Торак украл Око?
      - Наш Повелитель направил нас к другим богам, чтобы предупредить их, ответил Белгарат. - Мне предстояло отыскать Белара... он находился где-то на севере, пьянствовал вместе с олорнами. В то время Белар был молодым богом и любил подобные забавы. Олорнские девушки только и мечтали, чтобы он посетил их, и он, конечно, старался оправдать их ожидания, насколько мог... так, по крайней мере, поговаривают.
      - Такое о нем я никогда не слышал, - удивленно заметил Силк.
      - Возможно, это только сплетни, - охотно согласился Белгарат.
      - Но ты нашел его? - спросил Гарион.
      - Пришлось поискать. К востоку от Олгарии тогда тянулись тысячи лиг лугов и пастбищ. Сначала я превратился в орла, но это не очень-то помогло.
      - Очень удобно, - заметил Силк.
      - От высоты у меня кружится голова, и постоянно отвлекали вещи, происходящие на земле. У меня возникало непреодолимое желание броситься вниз и вмешаться. Свойство обличья, которое принимаешь, начинает со временем довлеть над мышлением, и хотя орел на вид великолепная птица, на самом деле очень глупая. Я в конце концов перестал быть орлом и превратился в волка, и это сразу сказалось положительным образом. Вот только одна молодая волчица, которая была настроена игриво... - Тут Белгарат слегка прищурился, и голос его дрогнул.
      - Белгарат! - изумился Силк.
      - Не делай поспешных выводов, Силк. Я учел моральный аспект ситуации. Быть отцом, вероятно, очень хорошо и приятно, но молодые волчата впоследствии могли бы здорово осложнить мою жизнь. Я оставил без внимания её ухаживания, хотя она преследовала меня до самого севера, где обитал Бог-Медведь олорнов. - Он замолчал, глядя на серо-зеленые болота, и по его лицу невозможно было догадаться, о чем он думает. Гарион чувствовал, что старик недоговаривает что-то очень важное.
      - Ну а дальше, - возобновил свой рассказ Белгарат, - мы с Беларом отправились обратно в Долину, где уже собрались остальные боги. На этом совете было решено идти войной на Торака и его энгараков. Вот так все и началось. С тех пор мир уже не тот.
      - Что стало с волчицей? - спросил Гарион, надеясь вытянуть из своего далекого прародителя правду.
      - Она осталась со мной, - спокойно ответил тот. - Бывало, днями сидела в моей башне и наблюдала за тем, чем я занимаюсь. Ей в голову приходили любопытные мысли, а её замечания частенько сбивали меня с толку.
      - Её замечания? - спросил Силк. - Она могла говорить?
      - По-своему, по-волчьему, сам понимаешь. Я научился их языку, когда мы рыскали вместе. Очень точный и местами прекрасный язык. Волки могут быть красноречивы, даже поэтичны, когда привыкнешь к тому, что они говорят.
      - Долго она пробыла с тобой? - спросил Гарион.
      - Порядочно, - ответил Белгарат. - Помнится, я тоже задал ей такой же вопрос. Она ответила вопросом на вопрос. Была у неё такая вредная привычка. Она спросила: "Что время для волка?" Я прикинул в уме, и вышло, что она пробыла со мной больше тысячи лет. Я удивился, а она отнеслась к этому равнодушно. "Волки живут столько, сколько захотят" - вот был её ответ. Затем в один прекрасный день мне потребовалось в кого то преобразиться, я уже не помню, в кого именно. Она застала меня за этим занятием, и я лишился покоя. "Так вот как ты это делаешь", - только и сказала она и быстро превратилась в полярную сову. Кажется, такая трансформация очень ей понравилась, поскольку здорово напугала меня, так как отныне я не мог знать, в кого она превратится за моей спиной. Это была, однако, самая красивая сова из тех, что мне доводилось видеть. Через несколько лет она улетела. К своему удивлению, я обнаружил, что мне её не хватает. Мы были вместе очень долгое время. - Он замолчал и снова отвел глаза в сторону.
      - Ты никогда не видел её снова?
      - Довелось встретиться... хотя поначалу я не догадывался об этом. Я выполнял какое-то поручение Повелителя где-то на севере долины и наткнулся на небольшой аккуратный домик в роще у реки. В нем жила женщина по имени Полидра... женщина с золотистыми волосами и сияющими глазами. Мы познакомились и потом поженились. Она стала матерью Полгары... и Белдаран.
      - Ты говорил о том, что снова встретил свою волчицу, - напомнил ему Гарион.
      - Ты плохо слушаешь, Гарион, - ответил старик, строго глядя на правнука. В его глазах мелькнула глубокая и затаенная обида - обида настолько большая, что Гарион понял, что это чувство будет жить в душе старика до тех пор, пока он жив.
      - Ты хочешь сказать...
      - Я сам не сразу это осознал. Полидра была очень терпеливой и настроена решительно. Когда она поняла, что я не приму её как волчицу, она просто изменила свой облик и так-таки добилась своего. - Он вздохнул.
      - Мать тети Пол была волчицей? - очень удивившись, спросил Гарион.
      - Нет, Гарион, она была женщиной... очень красивой женщиной. Перемена облика абсолютна.
      - Но... она начинала волчицей.
      - Ну и что?
      - Да, но... - Предположение никак не укладывалось в голове Гариона.
      - Не давай волю своим заблуждениям, - сказал ему Белгарат.
      Поборов в себе первое непривычное чувство (а оно вначале показалось ему чудовищным), он наконец проговорил:
      - Извини, но это неестественно, что ни говори.
      - Гарион, - напомнил ему старик, морщась, - чтобы мы ни делали, все неестественно. Перемещать камни силой воли, если вдуматься, самая неестественная вещь на свете.
      - То другое дело, - возразил Гарион. - Дедушка, ты женился на волчице... и у неё появились дети. Как тебе удалось сделать это?
      Белгарат вздохнул, покачал головой и проговорил:
      - Ты очень упрямый мальчик, Гарион. Ты ничему не веришь, пока не увидишь собственными глазами. Давай отъедем вон за тот холм, и я покажу тебе, как это делается.
      - Не возражаете, если я присоединюсь? - спросил Силк, разбираемый любопытством.
      - Неплохая идея, - согласился Белгарат. - Заодно подержишь лошадей, а то как бы не бросились врассыпную при виде волков.
      Они свернули с караванной тропы и обогнули приземистый холм, поросший вереском, над которым повисли свинцовые тучи.
      - Это место подойдет, - решил Белгарат, натягивая поводья и спускаясь в ложбину, где зеленела весенняя трава. - Весь фокус в том, чтобы создать образ животного в голове, - объяснил он, - вплоть до самой последней мелочи. Затем направляешь волю внутрь... на себя... и изменяешься, вживаясь в этот образ.
      Гарион нахмурился, ничего не понимая.
      - Объяснять это очень долго, - сказал Белгарат. - Вот... смотри... следи умом, а потом уже глазами.
      Откуда ни возьмись в воображении Гариона возник образ большого волка с серой мордой и серебристым кольцом вокруг шеи. Затем он ощутил резкий толчок и услышал завывание. На миг изображение волка странным образом смешалось с изображением самого Белгарата, словно тот и другой пытались занять одно пространство. Но вот Белгарат исчез, и остался один лишь волк.
      Силк присвистнул и только туже натянул поводья перепуганных лошадей.
      Белгарат тут же превратился снова в обыкновенного старика в коричневой тунике и сером плаще с капюшоном.
      - Понял? - спросил он Гариона.
      - Думаю, что да, - неуверенно ответил Гарион.
      - Попробуй сам. Я буду помогать.
      Гарион начал мысленно создавать образ волка.
      - Не забудь про когти, - подсказал Белгарат. - Они не бросаются в глаза, но очень важны. Гарион представил когти волка.
      - Хвост слишком короткий. Гарион устранил этот недостаток.
      - Вот приблизительно то, что нужно. А теперь входи в образ.
      Гарион включил силу воли. - Превращаюсь? - сказал он.
      Его тело словно превратилось в текучую субстанцию, оно расползлось, изменилось, приобретя образ волка, который он создал в уме. Когда преобразование завершилось, он сел на задние лапы, тяжело дыша и чувствуя себя довольно странно.
      - Встань и дай поглядеть на тебя, - произнес Белгарат.
      Гарион поднялся на все четыре лапы, помахивая хвостом.
      - Задние ноги получились слишком длинные, - критически заметил Белгарат.
      Гарион хотел было ответить, что он занимается этим впервые, но услыхал только собственное завывание и лай.
      - Прекрати, - рассердился Белгарат. - Ты похож на щенка. Превращайся быстро обратно. И эта операция прошла гладко.
      - Куда девается одежда? - озадаченно спросил Силк.
      - Она с нами, - ответил Белгарат, - но одновременно её нет. Пожалуй, это не объяснишь. Белдин как-то раз пытался точно определить, что происходит с одеждой, и, кажется, ему удалось найти ответ, но я ничего не понял из его объяснений. Белдин намного умнее меня, и его объяснения чересчур мудрены. Короче говоря, при возвращении в первоначальную форму на нас та одежда, которая была раньше.
      - Даже меч Гариона? - спросил Силк. - И Око? Старик молча кивнул головой.
      - Это не опасно... вот так переходить из одного обличья в другое?
      - Практически нет. Наше обличье остается... и в то же время будто его нет.
      - Хотелось бы верить, - засомневался Силк.
      - Попробуй еще раз, Гарион, - предложил Белгарат. Гарион несколько раз превращался в волка, пока наконец старик не остался доволен.
      - Побудь с лошадьми, - попросил Белгарат Силка. - Мы скоро вернемся. - Он застыл на мгновение и затем снова стал большим серым волком. - Давай немного побегаем, - предложил он Гариону. Значение сказанного передалось Гариону прямо в сознание, дополненное едва заметными движениями головы и ушей да отрывистым лаем. Гарион вдруг понял, почему волки в стае так хорошо понимают друг друга: они в буквальном смысле проникают в мозг своих сородичей. То, что видит один, видят все.
      - Куда побежим? - спросил Гарион, почти не удивляясь тому, как легко ему дался язык волков.
      - Куда угодно. Мне просто захотелось размяться. - И Белгарат, серый волк, устремился вперед.
      На первых порах хвост доставлял много неудобств. Гарион забывал о его существовании, и болтающийся из стороны в сторону хвост сбивал его с хода. Пока он догадался, в чем дело, старый волк был уже далеко, резво несясь по серо-зеленоватым болотам. Но вскоре юноша ощутил радость полета, когда, едва касаясь лапами земли, сжимался и вытягивался во всю длину тела при каждом прыжке. Как легок и естествен бег волка, в котором участвуют не только ноги, но и все тело. Если потребуется, он мог бы бежать так днями, не уставая.
      Местность вокруг постепенно начала меняться. Унылая и пустынная, как мертвое небо над головой, внезапно она наполнилась жизнью. Появились мыши и белки; в буром кустарнике зайцы, застывшие от ужаса, следили за тем, как его когти вонзаются в мягкую упругую почву. Ликуя от ощущения силы и свободы нового тела, Гарион мчался вслед за Белгаратом. Он был хозяином равнины, и все живое трепетало перед ним!
      Но потом он оказался не один. Откуда ни возьмись рядом с ним очутился еще один волк, вернее, странная и неприметная на вид волчица с голубоватым переливающимся мехом.
      - И далеко ты намерен бежать? - спросила она по-волчьи.
      - Можно остановиться, если хочешь, - вежливо ответил Гарион, сбавляя бег и переходя на рысь.
      - Когда бежишь, трудно разговаривать, - согласилась она, останавливаясь и садясь на задние лапы. Гарион остановился.
      - Ты - Полидра, признайся? - спросил он напрямую, не привыкнув еще к тонкостям языка волков.
      - Волки обходятся без имен, - фыркнула она. - Он тоже придавал этому слишком большое значение. - Это был не совсем тот голос, который с детства звучал в его голове. Конечно, он её не слышал, зато все понимал, что она хотела сказать.
      - Ты имеешь в виду дедушку?
      - А кого же? Люди склонны раскладывать все по полочкам и навешивать ярлыки, упуская из виду очень важные вещи.
      - Как ты очутилась здесь? Разве ты...
      - Не мертва, ты хочешь сказать? Не бойся этого слова Оно только слово и больше ничего. По крайней мере, так мне кажется. Впрочем, какая разница?
      - Разве для этого не нужно, чтобы кто то вызвал тебя? - спросил он. Подобно тому, что сделала тетя Пол, когда мы сражались с Грулом в горах Алголанда?
      - А зачем? Меня можно вызвать таким образом, но я могу и сама появиться, если нужно. - Она с интересом взглянула на него. - У тебя закружилась голова, правда?
      - От чего?
      - От происходящего... кто ты... кто мы... что тебе предстоит сделать...
      - Немного, - признался он.
      - Попробую тебе объяснить. Возьмем, к примеру, его. Я никогда не видела его как человека, ты знаешь. В нем что-то есть... определенно волчье. Я почти уверена, что, родившись в человеческом облике, он совершил ошибку... Видать, так было предначертано судьбой. Впрочем, внешний вид мало что значит.
      - Правда?
      - Ты так не считаешь? - насмешливо спросила она. - Смотри. Сейчас я тебе кое-что покажу. Давай изменим облик. - Она растаяла в воздухе, и тут же перед ним предстала женщина с золотистыми волосами и смеющимися глазами, одетая в простое коричневое платье.
      Гарион тоже принял облик человека.
      - Разве я стала другой, Белгарион? - спросила она. - Разве я не та, кем была, будь то волчица, сова или женщина?
      Он понял и смущенно спросил:
      - Можно я буду называть тебя бабушкой?
      - Называй, если тебе так хочется, - ответила она, - хотя это не совсем точно.
      - Я знаю, - сказал он, - но так мне легче.
      - Ты, наконец, осознал, кем являешься?
      - У меня небогатый выбор.
      - Но ты боишься этого и того, что тебе предстоит совершить, ведь так? Гарион молча кивнул.
      - Запомни, ты будешь не один. Он с удивлением взглянул на нее:
      - Но в Кодексе говорится...
      - Кодекс объясняет не все. Ваша встреча с Тораком означает противостояние двух громадных армий. Вы двое - представители этих армий. И только. В ваш поединок с Тораком будут вовлечены такие могущественные силы, что от вас зависит очень мало.
      - Почему тогда кто-то другой не может сделать это? - быстро спросил Гарион. - Тот, кто более подготовлен к такой встрече?
      - Я сказала, что от вас мало что зависит, - повторила твердо она. - Тебе выпал жребий, а Торак был всегда. Вы укажете путь, по которому пойдут и столкнутся эти силы. Когда это произойдет, я думаю, ты сам удивишься, как все легко.
      - Мне суждено победить?
      - Не знаю. Никто во всей вселенной не ведает этого. Вот почему тебя выбрали для битвы с ним. Если бы мы знали, чем кончится дело, необходимость в вашей встрече отпала бы. - Она огляделась. - Белгарат возвращается. Я должна тебя покинуть
      - Почему?
      - Мое присутствие причиняет ему боль... ты даже не догадываешься, как ему больно.
      - Потому что... - Он замолчал, не зная, как лучше сказать.
      - Мы были ближе, чем другие, и мы были вместе очень долго. Порой я хочу, чтобы он понял, что мы так и не расставались... но, вероятно, слишком рано.
      - Прошло три тысячи лет, бабушка.
      - Что значит время для волка? - загадочно спросила она. - Волки соединяются на всю жизнь, и горе, вызванное разлукой, остается навсегда. Когда-нибудь... - Она печально замолчала и затем вздохнула. - Как только я скроюсь, ты снова переменись. Белгарат захочет поохотиться с тобой. Так принято. Ты поймешь, когда станешь волком.
      Гарион чуть склонил голову и принялся создавать образ волка.
      - Да, вот еще что, Белгарион.
      - Да, бабушка?
      - Знаешь, я тебя очень люблю.
      - Я тоже люблю тебя, бабушка.
      В следующую минуту её не стало. Гарион вздохнул и превратился в волка. А затем выбежал навстречу Белгарату, и они занялись охотой.
      ЧАСТЬ 4
      Глава 22
      Принцесса Се'Недра пребывала в задумчивом, даже меланхолическом настроении. Как ни нравились ей бури, вызываемые периодическими вспышками её темперамента, она с сожалением констатировала, что наступило время мириться с Гарионом. Как-никак им предстояло пожениться, и нельзя расстраивать жениха больше, чем это необходимо. Такие вспышки объяснялись тем фактом, что он занимал более высокое положение, а ей не хотелось чувствовать себя ущемленной, находясь рядом с ним. Вот и все. В целом перспектива выйти замуж за Гариона представлялась не такой уж неприятной, но такова была принцесса - без притворства она просто не могла жить, хотя очень любила Гариона. Теперь, после того, как он понял, что от него требуется, дело пойдет как маслу. Се'Недра решила отыскать его в тот же день и наладить отношения.
      Все утро она провела за изучением "Книги Королей" и схемы, которую сама тщательно вычертила. Как принцесса империи и королева Райве, она, без сомнения, превосходила любую великую герцогиню любого дома империи. И конечно, она была выше по званию, чем королева Чирека Ислена и королева Олгарии Сайлар. Статус Мейязераны как соправительницы Арендии, однако, вызывал определенные сомнения. Скорее всего, она и Мейязерана занимают равное положение. Се'Недра пометила у себя в пергаменте, чтобы через посла Вальгона направить запрос заведующему протокольным отделом в Тол Хонете относительно данного вопроса. С торжествующим видом она еще раз взглянула на схему. За исключением леди Полгары и маленькой королевы Лейлы из Сендарии, которую всё так называли, поскольку это была очень милая женщина, Се'Недра с удовлетворением отметила, что она фактически превосходит или, по крайней мере, не уступает любой благородной леди на Западе.
      Внезапно раздался удар грома такой силы, что зашатались стены цитадели. Се'Недра выглянула в окно, за которым ярко сверкало солнце. Откуда же гром? Второй удар разорвал тишину, и в залах послышался приглушенный шум испуганных голосов. Принцесса схватила серебряный колокольчик и позвонила.