Бродя по городу, Гарион снова отметил, что он производит на него удручающее впечатление. Снаружи все дома были одинаково серы и совершенно лишены каких либо украшений. Повсюду одни и те же прямоугольные и бесцветные здания. Серые плащи, которые являлись непременной составляющей райвенского национального костюма, придавали людям, бредущим по узким улочкам, такой же мрачный и удручающий вид. Гарион с содроганием подумал, что всю оставшуюся жизнь ему придется провести в таком неприглядном месте.
      Они шли по длинной улице, освещаемой слабым зимним солнцем и продуваемой крепким соленым ветром. Проходя мимо одного дома, Гарион услышал хор детских голосов. Они были очень чисты и звучали очень гармонично. Он удивился, как легко и слаженно дети исполняют песню.
      - Повальное увлечение, - объяснил Силк. - Райвены большие любители музыки. Надо думать, это скрашивает монотонность их жизни. Мне бы очень не хотелось оскорблять ваше величество, но ваше королевство - довольно скучное место. - Он огляделся вокруг. - У меня здесь неподалеку живет друг. Почему бы нам не навестить его?
      Он вывел их по лестнице на улицу, расположенную ниже. Вскоре они подошли к большому зданию, стоявшему на склоне холма. Силк подошел к двери и постучал. После небольшой паузы райвен в прожженном кожаном фартуке открыл дверь.
      - Редек, старина, - удивленно произнес он. - Я не видел тебя много лет.
      - Торган, - усмехнулся Силк. - Вот решил заскочить к тебе и посмотреть, как ты живешь.
      - Заходи, заходи, - пригласил Торган, распахивая дверь.
      - Я вижу, у тебя дела идут в гору, - проговорил Силк, оглядывая помещение.
      - На рынке дела идут хорошо, - скромно ответил Торган. - Парфюмеры в Тол Боруне готовы купить почти любой флакон.
      Райвен был крепким мужчиной с пепельно-серыми волосами и полными розоватыми щеками. Он посмотрел на Гариона и нахмурился, словно стараясь что-то припомнить Гарион отвернулся и принялся рассматривать изящные бутылочки из стекла, стоящие на столике рядом.
      - Значит, ты изготавливаешь флаконы? - спросил Силк.
      - О, мы стараемся выпускать кое-что еще, - с сожалением ответил Торган. У меня есть ученик. Так вот, он абсолютный гений. Я разрешаю ему иногда поработать для души. Боюсь, что если заставлять выдавать весь день одни только флаконы для духов, он сбежит от меня. - Стеклодув открыл шкаф и осторожно вынул завернутый в бархат пакет. - Вот его работа, - сказал он, разворачивая материю.
      Взору Гариона предстал воробей, сидящий на покрытой листьями ветке с распустившимися почками. Воробей на ветке был выполнен настолько искусно, что можно было различить каждое перышко.
      - Удивительно, - прошептал Силк, рассматривая стеклянную птицу. Настоящий шедевр, Торган. Как он добился такого гармоничного сочетания красок?
      - Почем я знаю, - чистосердечно признался Торган. - Он даже не измеряет пропорции, когда смешивает краски, и все получается. Глаз не оторвешь. Говорю вам - это гений. - Он бережно завернул воробья в бархат и поставил обратно на место.
      За мастерской располагались жилые комнаты, где царили тепло, любовь и пестрые краски. В каждой комнате висели картины. Ученики Торгана скорее были не работниками, а членами его семьи; старшая дочь играла для них в то время, когда все сосредоточенно работали с расплавленным стеклом, и её пальцы едва касались струн арфы, извлекая чарующую музыку.
      - Как это не похоже на то, что снаружи, - недоуменно заметил Леллдорин.
      - Что именно? - спросил Силк.
      - На улице так мрачно... все серое и неприятное... но когда попадаешь в дом, тебя окружает тепло и уют.
      - Постороннему человеку это сразу бросается в глаза, - улыбнулся Торган. Наши дома очень похожи на нас самих. Снаружи скучно, однообразно и мрачно. Ничего не попишешь. Город построили для охраны Ока, и поэтому каждый дом часть крепости. Мы не можем изменить его внешний облик, зато внутри царят искусство, поэзия и музыка. Мы сами одеты во все серое. Очень практично. Наша одежда, сотканная из козлиной шерсти, легка, тепла, почти не пропускает влагу, - но она не поддается красителям, и поэтому всегда остается серой. И если мы снаружи серые, это вовсе не означает, что мы лишены чувства прекрасного.
      Прислушиваясь и приглядываясь к стеклодуву, Гарион начинал постигать внутренний мир этих, на первый взгляд, ничем не примечательных людей. Строгая аскетичность облаченных в серые плащи райвенов служила фасадом для общения с миром. За этим фасадом, однако, скрывались совершенно другие люди.
      Ученики Торгана были заняты выдуванием миниатюрных флакончиков, которые служили основным предметомторговли с парфюмерами Тол Боруна. Один ученик тем не менее работал поодаль, выделывая из куска стекла кораблик, застывший на гребне волны. Это был юноша с рыжими волосами и пристальным взглядом. Когда он оторвался от работы и посмотрел на Гариона, его глаза удивленно расширились, но он быстро наклонил голову и продолжил работу.
      Уже стоя в дверях и собравшись покинуть мастерскую, Гариону захотелось еще раз взглянуть на удивительную стеклянную птицу на зеленой ветке. Воробей был сделан с таким замечательным умением, что у Гариона защемило сердце.
      - Вам он нравится, ваше величество? - спросил молодой человек, который неслышно приблизился. - Я был вчера на площади, когда Бэйрек представлял вас народу, - объяснил он. - И узнал вас сразу, как только вы вошли.
      - Как тебя звать?
      - Джоран, ваше величество.
      - Как ты думаешь, можно обойтись без этих "величеств"? - с грустью в голосе спросил Гарион. - Никак пока не могу к ним привыкнуть. Для меня это так неожиданно.
      - В городе полно слухов, - усмехнулся Джоран. - Говорят, что вас воспитывал в своей башне, что в долине Олдура, чародей Белгарат.
      - На самом деле я воспитывался в Сендарии тетей Пол, дочерью Белгарата.
      - Полгарой-волшебницей! - восхищенно прошептал Джоран. - Так ли она прекрасна, как гласит молва?
      - Я всегда так считал.
      - Она и вправду может превратиться в дракона?
      - Если захочет - да, - сказал Гарион, - но предпочитает быть совой. Почему-то она любит птиц... и птицы сходят с ума, завидев её. Они не переставая говорят с ней.
      - Удивительно... - мечтательно произнес Джоран. - Я бы все отдал, чтобы повидаться с ней. - Он задумчиво сжал губы, как бы прикидывая что-то в уме. Как вы думаете, эта вещица ей понравится? - вдруг спросил он, касаясь стеклянного воробья.
      - Понравится? Да она придет в восторг от него!
      - Вы не передадите его ей?
      - Джоран! - воскликнул пораженный Гарион. - Я не могу её принять. Она слишком дорогая, и у меня нет денег, чтобы платить.
      - Это всего лишь стекло, - слабо улыбнувшись, заметил Джоран, - а стекло расплавленный песок, а песок дешевле всего на свете. Если вы считаете, что ей это понравится, пожалуйста, передайте воробья. Прошу вас. Скажите, что его прислал Джоран-стеклодув.
      - Передам обязательно, Джоран, - пообещал Гарион, горячо сжимая руку юноши. - Я сделаю это с большой радостью.
      - Я заверну вещицу, - сказал Джоран. - Стекло не любит, когда его из теплого помещения переносят на холод. - Он протянул руку к куску бархата, но затем остановился. - Я не совсем честен с вами, - смущенно добавил он. - Эта птица вышла очень удачная у меня, и если господа из цитадели увидят её, возможно, и им захочется иметь такие изделия. Мне нужны заказы, чтобы открыть свою собственную мастерскую и... - он бросил красноречивый взгляд на дочь Торгана.
      - ...и ты не можешь жениться до тех пор, пока не заведешь свое дело, договорил за него Гарион.
      - Ваше величество будет очень мудрым королем.
      - Если только мне удастся избежать ошибок на первых порах, - усмехнувшись, сказал Гарион.
      Вечером Гарион зашел к тете Пол и протянул ей сверток.
      - Что это?
      - Подарок от одного молодого стеклодува, которого Я встретил в городе, ответил Гарион. - Он настоял на том, чтобы я передал его тебе. Его имя Джоран... Осторожнее, а то разобьешь.
      Тетя Пол принялась медленно разворачивать бархатную материю, и когда увидела стеклянную птицу, у неё вырвался невольный вздох восхищения:
      - О, Гарион!.. В жизни я не встречала ничего более прекрасного!
      - Это очень хороший мастер. Он работает у стеклодува по имени, Торган, а Торган утверждает, что это гений. Он хочет встретиться с тобой.
      - А я хочу встретиться с ним, - взволнованно сказала Полгара, не в силах оторвать глаз от стеклянного чуда. Затем она бережно поставила воробья на стол. её руки тряслись, а красивые глаза были полны слез.
      - Что-то не так, тетя Пол? - испуганно спросил Гарион.
      - Нет, ничего, Гарион. Так... ерунда.
      - Тогда почему ты плачешь?
      - Тебе этого не понять, дорогой, - ответила она и крепко обняла его.
      Коронация состоялась на следующий день, ровно в полдень, под громкий перезвон городских колоколов. Королей и членов их семей, знати и приглашенных горожан оказалось так много, что зал райвенского короля не смог вместить всех желающих.
      Гарион мало что запомнил из того дня, но в память врезалось то, что в плаще, подбитом горностаем, было жарко, а корона из чистого золота, которую райвенский епископ надел ему на голову, оказалась ужасно тяжелой. И конечно, запало глубоко в душу, как Око Олдура разгоралось все ярче и ярче, когда Гарион направлялся к трону, слушая ставшую привычной странную мелодию. Песнь камня так громко звучала в ушах, что он едва различал радостный шум толпы, взойдя на престол.
      Однако один голос он слышал совершенно отчетливо.
      - Слава Белгариону! - произнес этот голос, давно ставший его вторым "я".
      Глава 13
      Король Белгарион сидел, скучая, на троне в зале райвенского короля и слушал нагоняющий тоску голос посла Толнедры Вальгона. Для Гариона наступили тяжелые времена: столько дел, к которым он не знал даже, как подступиться. Во-первых, он совершенно не мог отдавать приказания; во-вторых, он обнаружил, что для себя у него совершенно не остается времени, и в-третьих, он не имел ни малейшего представления, как отделаться от слуг, которые постоянно вертелись вокруг. Куда бы он ни направлялся, они преследовали его повсюду, и он уже оставил надежду поймать излишне старательного телохранителя, камердинера или посыльного, который последние два дня шествовал за ним по коридорам.
      Друзья чувствовали себя неуютно в его присутствии, называя Гариона "ваше величество", хоть он бесчисленное количество раз просил их не делать этого. Он не чувствовал себя другим человеком и, глядя на себя в зеркало, не замечал, что хоть как-то переменился, но все поступали так, будто в нем произошли серьезные перемены. Выражение облегчения, мелькавшее на их лицах всякий раз, когда он оставлял их, больно ранило Гариона, и он, подобно улитке, замыкался в себе, находя утешение в молчаливом одиночестве.
      Тетя Пол все время находилась рядом с ним, но и с ней было не так, как прежде. Раньше он всегда был при ней, теперь роли поменялись, и это казалось ему совершенно противоестественным.
      - ...Предложение, если ваше величество позволит мне сказать, представляется крайне заманчивым, - заметил Вальгон, заканчивая чтение последнего договора, предложенного Рэн Боруном. Толнедрийский посол отличался язвительностью, имел орлиный нос и аристократическую осанку. Это был Хонетит, он происходил из той семьи, которая основала империю и из которой вышли три императорские династии, и едва скрывал свое презрение ко всем олорнам. Для Гариона он являлся источником постоянного раздражения. Не проходило и дня, чтобы новый договор или торговое соглашение не поступали от императора. Гарион быстро понял, что толнедрийцы крайне негативно относятся к тому факту, что его подписи нет на том или ином пергаменте, и продолжают действовать по принципу: если человеку постоянно подсовывать документы, то в конце концов он что-нибудь да подпишет, лишь бы его оставили в покое.
      Стратегия Гариона была очень проста: он отказывался вообще что-либо подписывать
      - Точно такой же документ они предлагали на прошлой неделе, - мысленно услышал он голос тети Пол. - Все, что они сделали, это переставили местами пункты да ввели несколько новых слов. Скажи ему - нет.
      Гарион посмотрел на хитрого посла почти с открытой неприязнью и решительно заявил:
      - Совершенно исключено.
      Вальгон начал протестовать, но Гарион оборвал его.
      - Это предложение точь-в-точь соответствует представленному на прошлой неделе, Вальгон, и мы оба это прекрасно понимаем. В тот раз я сказал "нет", и сейчас мой ответ будет таким же. Я не предоставлю Толнедре предпочтительный статус в торговле с Райве; я не собираюсь просить разрешения Рэн Боруна подписывать какое-либо соглашение с какой либо нацией, и я, разумеется, не соглашусь с каким бы то ни было изменением условий Вомимбрских соглашений. Пожалуйста, передай Рэн Боруну, чтобы он мне больше не надоедал, если, конечно, ему не захочется говорить дело.
      - Ваше величество! - воскликнул потрясенный Вальгон. - Не подобает так разговаривать с императором Толнедры.
      - Я говорю так, как считаю нужным, - подчеркнул Гарион. - Я... мы разрешаем покинуть замок.
      - Ваше величество...
      - Вы свободны, Вальгон, - не дал ему договорить Гарион.
      Посол резко выпрямился, холодно поклонился и с высоко поднятой головой удалился.
      - Неплохо, - протянул король Энхег из укрытия, где он сидел вместе с другими королями. Незримое присутствие королевских особ постоянно нервировало Гариона. Он понимал, что они следят за каждым его шагом, присматриваются, приходят к определенным выводам, оценивают его решения, его манеру поведения, его слова Он также понимал, что имеет право на ошибку в эти первые месяцы правления, и ему очень хотелось, чтобы при этом никто не присутствовал, но как скажешь группе монархов, что он предпочел бы не быть центром их внимания?
      - Немного прямолинейно, однако... вы так не считаете? - сказал король Фулрах.
      - Со временем он научится вести себя более дипломатично, - предположил король Родар. - Я полагаю, что Рэн Борун найдет эту прямолинейность не лишенной свежести... после того, как оправится от апоплексического удара, получив ответ нашего Белгариона.
      Собравшиеся короли и высокопоставленные особы рассмеялись шутке короля Родара, в то время как Гарион безуспешно пытался скрыть краску стыда.
      - Они не могут обойтись без этого? - яростно прошептал он на ухо тете Пол. - Скоро и икнуть нельзя будет без комментариев.
      - Не злись, дорогой, - успокаивала она. - В самом деле, это прозвучало не очень вежливо. Ты действительно уверен, что хочешь говорить таким тоном с будущим тестем?
      Больше всего на свете Гариону не хотелось выслушивать упреки на этот счет. Принцесса Се'Недра до сих пор не могла простить ему неожиданное вознесение на вершину власти, и у Гариона появились серьезные опасения по поводу женитьбы вообще. Как бы сильно он ни любил её (а он в самом деле очень сильно любил её), он сделал горький для себя вывод: Се'Недра будет плохой женой. Она умна, испорчена и упряма как бык. Гарион не сомневался, что она постарается до предела осложнить ему жизнь и будет втайне радоваться, видя, как муж страдает. Сидя на троне и слушая шутливые комментарии олорнских королей, он порой говорил себе, что лучше бы он никогда не видел Ока.
      В те мгновения, когда его думы возвращались к Оку, Гарион бросал взгляд на сверкавший эфес меча, висевшего за спиной. В его сверкании чувствовалось некое самодовольство всякий раз, когда Гарион садился на трон. Меч как бы поздравлял себя с тем, что он, Белгарион-Райве, сотворен им и только им. Гарион не понимал Ока. Камень как бы хотел что-то сообщить ему, но в последний момент менял решение. Гарион время от времени общался с богами, но уровень общения с Оком был ни на Что не похож. Камень служил средоточием каких-то неведомых сил, к которым было не подступиться. Более того, его привязанность к Гариону казалась совершенно необъяснимой, что не нравилось молодому королю. Когда Гарион приближался к трону, камень начинал пылать нестерпимо ярким светом и голова наполнялась пленительной песней, которую он впервые услыхал в башне Ктачика. Песнь завораживала и манила, и Гарион чувствовал, что, если он подхватит эту мелодию, вдвоем они сумеют преодолеть все преграды. Торак с помощью Ока сокрушил полмира. Гарион с его помощью в состоянии выправить положение. Тревожило, однако, то, что не успевал о чем-то подумать Гарион, как Око начинало советовать ему, что и как делать.
      - Не отвлекайся, Гарион, - мысленно услышал он голос тети Пол.
      Важные дела, намеченные на утро, были сделаны. Оставалось несколько петиций и поздравления, которые поступили рано утром из Найссы. Тон поздравления был дружелюбный, и подписал его евнух Сэйди. Гарион решил хорошенько подумать, прежде чем отвечать на нее. Воспоминания о том, что произошло в тронном зале Солмиссры, продолжали волновать душу, и он сомневался в том, что ему хочется (по крайней мере, сейчас) наладить отношения с людьми, поклоняющимися змее.
      В связи с тем, что со всеми официальными делами было покончено, Гарион извинился и покинул зал. В горностаевой мантии он все время потел, а от долгого ношения тяжелой короны болела голова. Не терпелось поскорее вернуться в свои апартаменты и переодеться.
      Охрана, стоящая у боковой двери зала, склонилась в почтительном поклоне, когда Гарион проходил мимо, и построилась в боевом порядке для дальнейшего его сопровождения, но он сказал сержанту:
      - Сегодня я больше никуда не пойду. Я отправлюсь к себе, а дорогу я знаю. Почему бы вам и вашим людям не отправиться на обед?
      - Ваше величество очень добры, - ответил сержант. - Мы вам не потребуемся позднее?
      - Вряд ли. В случае чего я дам знать.
      Сержант еще раз поклонился, а Гарион зашагал по тускло освещенному коридору. Он обнаружил этот проход спустя два дня после коронации. Пользовались им редко, и это был самый короткий путь из королевских апартаментов в тронный зал. Гарион любил ходить им и чувствовать себя при этом простым смертным, сумрак, царивший там, будил мысли и успокаивал.
      Он шел, погруженный в глубокие раздумья. Так много неотложных проблем теснилось в голове, и в первую очередь - надвигающаяся война между Западом и энгаракскими королевствами. Он, как владыка Запада, возглавит Запад, а Кол-Торак, пробудившийся ото сна, двинет на него свою неисчислимую рать. Что противопоставить столь грозному врагу? От одного имени "Торак" стыла кровь, а в искусстве ведения войн он совершенный профан. Ошибки с его стороны неизбежны, и Торак одним ударом железного кулака раздавит все силы Запада.
      И никакая магия тут не поможет. Он еще слишком слаб, чтобы вступать в схватку с самим Тораком. Тетя Пол, конечно, сделает все, чтобы выручить его, но без Белгарата у них практически нет шансов на успех, а Белгарат никак не оправится после случившегося, и, не допустите боги, он лишился своего могущественного дара раз и навсегда.
      Гариону больше не хотелось думать на эту тему, но и во всем остальном он находил мало утешительного. Как преодолеть нежелание Се'Недры помириться? Если бы она стала вдруг благоразумной и поняла, что различие в занимаемом положении мало что значит. Ему очень нравилась Се'Недра. Он был даже уверен, что его чувства к ней гораздо значительней. Она могла (когда хотела) быть совершенно обворожительной. Вот если бы удалось преодолеть эти дурацкие предубеждения. Мрачное настроение Гариона мало-помалу развеялось. Рассуждая таким образом, он задумчиво брел по темному коридору.
      Пройдя еще несколько шагов, он услышал за спиной чьи-то крадущиеся шаги и вздохнул, желая, чтобы неотвязчивый человек-невидимка подыскал себе какое-нибудь новое развлечение. Потом, пожав плечами и размышляя, как поступить с найсанцами, пошел дальше по коридору.
      Предупреждение пришло в последний момент.
      - Берегись! - отрывисто произнес голос в голове.
      Гарион немедленно распластался на полу. Корона слетела с головы и, ударившись о каменный пол, рассыпала сноп искр. Брошенный кем-то кинжал ударился в стену, отскочил и зазвенел под ногами. Гарион выругался, перекатился на спину и вскочил на ноги, вытаскивая свой кинжал. Взбешенный внезапным нападением, он бросился назад, но тяжелая горностаевая мантия мешала бежать.
      Он успел только заметить, что нападавший был в сером плаще. Убийца нырнул в боковой проход, и до Гариона донесся звук закрывающейся двери. Когда он подбежал к ней и рывком открыл, сжимая в руке кинжал, то обнаружил еще один длинный и темный коридор, в котором никого не было.
      Руки тряслись, но скорее от ярости, чем от страха. Гарион хотел было окликнуть охрану, но тут же отбросил эту мысль. Продолжать преследование неразумно - ведь у него только кинжал, а у нападавшего может оказаться меч. Не исключено, что убийц несколько, а в этих тусклых и глухих коридорах его шансы практически равны нулю.
      Стоя у двери, он заметил кусочек ткани, лежащий на пороге. Гарион наклонился, поднял его и подошел к подсвечнику, висевшему на стене. Клочок имел в ширину не больше двух пальцев и, видимо, оторвался от райвенского плаща. Второпях убийца нечаянно прищемил дверью капюшон и оставил улику. Глаза Гариона прищурились; он повернулся и заспешил к тому месту, где лежала корона и кинжал убийцы. Оглядевшись, он не заметил ничего угрожающего. Если таинственный убийца решит довершить начатое и вернется с двумя-тремя помощниками, ему несдобровать. Самое благоразумное - поскорее добраться до своих апартаментов. Поблизости никого не было, и, не роняя своего достоинства, Гарион, подобрав полы королевской мантии, бросился бежать со всех ног.
      Подбежав к заветной двери, он рывком распахнул её, влетел в комнату и поспешно щелкнул замком. Потом приложил ухо к двери - не слышно ли преследователей.
      - Что-нибудь не так, ваше величество?
      У Гариона душа ушла в пятки. Он резко повернулся и увидел перед собой слугу, который в ужасе уставился на кинжалы в руке короля.
      - Э... ничего... помоги мне снять эту штуку, - быстро произнес он, стараясь скрыть смущение.
      Затем, небрежно бросив корону на стоявший рядом стул и спрятав свой кинжал в ножны, Гарион осторожно положил второй кинжал с обрывком материи на полированный стол.
      Слуга помог снять мантию и бережно положил её на спинку кресла.
      - Ваше величество не хочет избавиться от этого? - спросил он, взирая с неприязнью на кинжал и обрывок материи.
      - Нет, - решительно сказал Гарион и спросил: - Ты не знаешь, где мой меч?
      - Меч вашего величества висит в тронном зале, - ответил слуга.
      - Не тот, - объяснил Гарион. - Второй. Тот, который я носил, когда приехал сюда
      - Думаю, что я могу найти его, - с сомнением в голосе сказал слуга
      - Пожалуйста, - попросил Гарион. - Хотелось бы, чтобы он всегда был под рукой. Да... вот еще что - отыщи-ка Леллдорина Уилденторского. Я хочу поговорить с ним.
      - Слушаюсь, ваше величество, - поклонился слуга и удалился.
      Гарион взял кинжал и кусок материи и принялся их изучать. Кинжал ничем не отличался от любого другого: тяжелый, сделанный добротно, с рукояткой, обмотанной проволокой. Никаких украшений или знака владельца, только острие чуть загнулось от удара о каменную стену. Тот, кто бросал его, обладает недюжинной силой. У Гариона пробежал холодок между лопатками. Кинжал вряд ли мог быть уликой. Таких в цитадели сотни. С другой стороны, клок ткани может сыграть добрую службу. Где-то в крепости бродит человек, у которого край плаща оторван. Порванный плащ и этот образец шерстяной материи должны точно совпасть
      Приблизительно через час появился Леллдорин.
      - Ты посылал за мной, Гарион?
      - Садись, - пригласил Гарион и, дождавшись, когда слуга выйдет, сказал, усаживаясь поглубже в кресло перед столом: - У меня возникла неожиданная проблема Не мог бы ты помочь в одном деле?
      - Тебе не нужно ни о чем просить, Гарион, - серьезно ответил молодой астуриец.
      - Но строго между нами, - осторожно начал Гарион. - Никто не должен знать о нашем разговоре.
      - Слово чести, - быстро ответил Леллдорин. Гарион подвинул другу кинжал.
      - Совсем недавно, когда я шел к себе, кто-то бросил в меня это.
      Леллдорин изумленно вытаращил глаза и прошептал:
      - Заговор?
      - Либо заговор, либо личные счеты. Я теряюсь в догадках
      - Надо предупредить охрану, - заявил Леллдорин, вскакивая с места.
      - Нет! Если я так поступлю, никак свободы мне не видать. И так её почти не осталось, и я не хочу лишиться последней малости.
      - Ты не успел его разглядеть? - спросил Леллдорин, снова садясь и разглядывая кинжал.
      - Только со спины. На нем был обычный серый плащ.
      - Все райвены носят серые плащи, Гарион.
      - У нас есть за что зацепиться. - Гарион вынул из кармана туники клочок ткани. - Швырнув в меня нож, он бросился в дверь, и она защемила его капюшон, оторвав вот этот кусок.
      Леллдорин осмотрел его и заметил:
      - Кажется, это с плеча.
      - Я тоже так подумал, - согласился Гарион. - Если мы с тобой будем смотреть во все глаза, может, заметим того, у кого недостает этого куска. Затем, если нам удастся заполучить этот плащ посмотрим, подходит ли этот вырванный кусок к нему.
      Леллдорин медленно кивнул и с перекошенным от ярости лицом изрек:
      - Когда мы схватим этого человека, я сам хочу поговорить с ним. Король не должен встревать в такого рода дела.
      - Я, может, изменю кое-какие правила, - мрачно сказал Гарион. - Мне не нравится, когда в меня бросают ножи. Надо отыскать того, кто отважился на это.
      - Немедленно, - сказал Леллдорин, снова поднимаясь на ноги. - Если придется, я осмотрю все плащи в Райве. Мы найдем предателя, Гарион. Обещаю.
      Излив душу другу, Гарион почувствовал себя лучше. Однако это был осторожный молодой король, который уже в сопровождении охраняющих его гвардейцев поздно вечером отправился в личные покои Хранителя трона Райвенов, постоянно оглядываясь по сторонам, держа правую руку на мече у пояса.
      Бренд сидел перед большой арфой. Сильные руки Хранителя ласкали струны инструмента, извлекая жалобную мелодию.
      - Ты играешь очень хорошо, милорд, - почтительно сказал Гарион, когда стихли последние аккорды.
      - Я часто играю, ваше величество, - ответил Бренд. - Когда я играю, то забываю, что со мной нет больше моей жены. - Он встал со стула, расправил плечи, на лице проявилась сосредоточенность. - Чем я могу служить вам, король Белгарион?
      Гарион нервно откашлялся.
      - Может, у меня выйдет не так гладко, но, пожалуйста, пойми, что я хочу сказать.
      - Постараюсь, ваше величество.
      - Я не хотел всего этого, сам знаешь, - начал издалека Гарион, обводя рукой цитадель. - То есть корона... королевство... и прочее. Мне нравилась жизнь, которую я вел до этого.
      - Да, ваше величество.
      - Я клоню вот к чему. Ты... ты правил до меня в Райве.
      Бренд сдержанно кивнул.
      - По правде говоря, я не хотел быть королем, - признался Гарион, - и не собирался занимать твое место. Бренд посмотрел на него и слегка улыбнулся.
      - Я все не могу взять в толк, почему вы смущаетесь всякий раз, когда я вхожу к вам в комнату, ваше величество. В этом причина вашего беспокойства?
      Гарион молча склонил голову.
      - Ты нас еще недостаточно хорошо знаешь, Белгарион, - сказал ему Бренд. Ты пробыл здесь не больше месяца. Мы - особенные люди. Свыше трех тысяч лет мы охраняем Око... В этом смысл нашего существования, и я думаю, что на столь далеком пути мы кое-что потеряли... свое "я", которому люди придают такое большое значение. Тебе известно, почему меня называют Брендом?
      - По правде говоря, никогда не задумывался над этим, - признался Гарион.
      - На самом деле у меня есть другое имя, - продолжал Бренд, - но я не должен разглашать его. Каждого Хранителя называют Брендом, чтобы не создавать никакого ореола вокруг того, кто находится у власти. Мы служим Оку, и в этом наше предназначение. Скажу откровенно, я очень обрадовался, когда ты пришел на смену мне. Приближалось время, когда мне нужно было выбирать преемника - с помощью самого камня, конечно. Но у меня не было ни малейшего представления, кто им станет. Твое прибытие облегчило мою задачу.
      - Значит, мы можем быть друзьями?
      - Кажется, мы уже стали ими, Белгарион, - торжественно произнес Бренд. Мы оба служим одному и тому же, а это всегда объединяет людей.
      - Я делаю все правильно? - неуверенно спросил Гарион.
      Бренд подумал и ответил:
      - Кое-что я бы не стал делать так, как делаешь ты, но в этом нет ничего страшного. Родар с Энхегом тоже не всегда делают все одинаково. У каждого своя манера
      - Они подшучивают надо мной... Энхег, Родар... другие. Я постоянно слышу их насмешливые замечания, когда хочу принять какое-то решение.
      - Я бы так не переживал из-за этого, Белгарион. Они - олорны, а олорны не относятся к королям серьезно. Короли подсмеиваются друг над другом тоже. Можно сказать, что пока они шутят, все хорошо, но когда перейдут на серьезные и официальные отношения знай - ты в беде.
      - Я не подумал об этом, - признался Гарион.
      - Со временем привыкнешь, - успокоил его Бренд.
      После разговора с Брендом у Гариона как будто камень с души свалился. Под охраной гвардии он направился обратно в свои покои, но на полпути передумал и пошел проведать тетю Пол. Когда он вошел к ней, то увидел тихо сидящую Адару, которая наблюдала за тем, как тетя Пол старательно штопает старую тунику Гариона. Девушка встала и присела в реверансе.
      - Прошу тебя, Адара, - обиженно протянул он, - не делай этого, когда мы одни. Я уже устал от этого, - он махнул рукой в сторону приемных залов замка.
      - Как будет угодно вашему величеству, - ответила она.
      - И прошу тебя, не называй меня больше так. Для тебя я остаюсь Гарионом.
      Она серьезно посмотрела на него своими спокойными прекрасными глазами и возразила:
      - Нет, брат, отныне ты не будешь просто "Гарионом". Он вздохнул, осознавая всю правду сказанного ею.
      - Прошу извинить меня,- продолжала она, - но я должна идти к королеве Сайлар. Ей нездоровится, и она говорит, что ей легче, когда я рядом.