— Вы собираетесь поехать сразу в Базилику, Ваша Светлость? — спросил Спархок.

— Нет, — ответил Долмант. — Путешествие было слишком утомительным, а мне надо будет быть начеку, представляя все дело перед Курией. У Энниаса много союзников в Высшем Совете церкви, и им не понравится то, что я буду говорить.

— Но они же вряд ли посмеют сомневаться в ваших словах, Ваша Светлость.

— Наверно нет, но они попытаются как-нибудь исказить их.

Патриарх задумчиво подергал себя за ухо.

— Я думаю, доклад будет иметь большее воздействие, если у меня будет какое-нибудь подтверждение, — сказал он. — Спархок, ты нормально чувствуешь себя среди скопления народа?

— Только если он может воспользоваться при этом своим мечом, — ответил за Спархока Келтэн.

Долмант сдержанно улыбнулся.

— Приходи завтра утром ко мне домой, Спархок, — сказал он. — Мы вместе обсудим твои свидетельские показания.

— Будет ли это законно, Ваша Светлость?

— Но я же не в коем случае не собираюсь заставлять тебя лгать перед Курией. Просто я не хочу, чтобы ты преподнес мне какой-нибудь сюрприз. Я терпеть не могу сюрпризов.

— Хорошо, Ваша Светлость, — согласился Спархок.

Отряд двинулся вниз по дороге к огромным Бронзовым воротам Чиреллоса. Стража у ворот почтительно приветствовала патриарха и пропустила всех его спутников беспрепятственно. За воротами начиналась широкая улица. Огромные дома, казалось, расталкивали друг друга стремясь привлечь внимание прохожего и поразить его. Многие прохожие были в простой рабочей одежде, но все же на улице преобладали черные священнические рясы.

— Здесь что, каждый человек — священник? — спросил Телэн. Мальчик был еще ошеломлен городом. Впервые в жизни он встретил нечто, глядя на что он не мог презрительно пожать плечами.

— Ну это вряд ли, — ответил Келтэн. — Просто в Чиреллосе больше уважают человека, если он как-то связан с Церковью, поэтому здесь носят черное.

— Я бы предпочел видеть на улицах Чиреллоса больше цветов, — сказал Долмант, — этот постоянный черный подавляет меня.

— Вы могли бы первым ввести новый обычай, Ваша Светлость, — предложил Келтэн. — Почему бы вам не предстать перед Курией в ярко-розовой сутане или в изумрудно-зеленой? Вам изумительно пойдет зеленый цвет.

— Боюсь, если я сделаю это, Базилика обрушится, — криво усмехнулся патриарх.

Дом Долманта, в отличие от домов большинства верховного духовенства, не пытался поразить ни размерами, ни великолепием. Он находился в стороне от оживленных улиц, отгороженный от суеты заботливо ухоженной изгородью и оградой из железных пик.

— Что ж, а мы отправимся в наш Замок, Ваша Светлость, — сказал Спархок, когда они остановились у ворот дома патриарха.

— Хорошо, — кивнул патриарх, — я жду тебя завтра.

Они распрощались, и Спархок повел своих спутников дальше по улице.

— Он хороший человек, — сказал Келтэн.

— Один из лучших, — согласился Спархок. — Счастлива Церковь, что имеет его.

Замок Пандиона в Чиреллосе представлял из себя мрачное каменное строение на тихой немноголюдной улице. Он не был окружен рвом, как Замок в Симмуре, но и его окружала высокая неприступная каменная стена с огромными воротами. Спархок прошел через ритуал, дающий право попасть в Замок, и со своим спутниками въехал во двор, где все спешились. Навстречу им торопливо вышел Нэшан, Командор Замка.

— Нашему дому выпала большая честь, — сказал он пожимая руку Спархоку. — Как дела в Симмуре?

— Нам удалось на время лишить Энниаса его ядовитого жала.

— Ну и как, ему это понравилось? — спросил, улыбаясь, тучный Командор.

— Он выглядел раздосадованным.

— Приятно слышать, — сказал Нэшан и обернулся к Сефрении. — Добро пожаловать, Матушка, — приветствовал он ее, целуя обе ладони.

— Нэшан, — серьезно ответила Сефрения, — у тебя по-прежнему замечательный аппетит.

Командор рассмеялся и похлопал себя по животу.

— Каждому человеку необходимо иметь хотя бы пару пороков, — сказал он. — Ну что ж, входите же! Я контрабандой протащил в Замок бурдюк красного арсианского, на благо своего желудка, разумеется. Но нам всем хватит по кубку или даже по два.

— Вот это правильно, — сказал Келтэн Спархоку. — Правилами можно и пренебречь, если ты среди друзей.

Стены и драпировки в кабинете Нэшана были выдержаны в красных тонах, а его рабочий стол украшен резьбой, золотом и перламутром.

— Дань традициям, — объяснил он, махнув рукой на всю эту роскошь. — В Чиреллосе мы вынуждены делать уступку здешней склонности и пышности, иначе нас не будет принимать всерьез.

— Не оправдывайся, Нэшан, — улыбнулась Сефрения. Тебя же выбирали в Командоры Замка не за скромность.

— Кто-то должен заботиться о внешней стороне дела, — вздохнул Командор. — Вояка из меня никудышный — и с копьем я обращался всегда посредственно, и большинство заклинаний у меня разваливаются на пол-пути, — он огляделся вокруг, — но содержать этот дом в порядке я могу. К тому же я хорошо знаю Церковь, ее политику и интриги, и на этой арене мог служить Ордену и Лорду Вэниону гораздо лучше, чем на поле боя.

— Все мы делаем, что можем, — проговорил Спархок. — Сказано, что Бог оценит наши лучшие деяния.

— Не печалься, Нэшан, — сказала Сефрения. — Бог эленийцев добр, а ты делаешь все, что можешь.

Все расселись вокруг роскошного стола Командора, и юный послушник принес серебряные кубки и бурдюк арсианского. Специально для Сефрении был подан чай, и молоко — для Флейты и Телэна.

— Не стоит сообщать об этом Вэниону, — шепнул Нэшан Спархоку, наливая вино ему в кубок.

— Из меня об этом и клещами слова не вытянешь, мой Лорд, — сказал Спархок, поднимая свой кубок.

— Итак, — сказал Келтэн, — как идут дела здесь в Чиреллосе?

— Смутные времена, Келтэн, — ответил Нэшан, — смутные времена. Архипрелат стареет, и весь город затаил дыхание в ожидании его смерти.

— И кого прочат на место нового Архипрелата? — поинтересовался Спархок.

— Сейчас никто не может ничего сказать. Кливонис уже не в состоянии назначить приемника, а Энниас из Симмура тратит огромные деньги, чтобы занять его место.

— А как насчет Долманта? — спросил Келтэн.

— Боюсь, он слишком скромен. Он настолько посвятил себя церкви, что потерял всякое честолюбие, а оно нужно тому, кто стремится к золотому трону в Базилике. И не только это — он постоянно наживает себе врагов своей честностью.

— Враги — это вовсе не так плохо, — усмехнулся Келтэн. — Если бы не было врагов, зачем бы тогда нужны были мечи?

Нэшан взглянул на Сефрению.

— В Стирикуме что-то затевается? — спросил он.

— Что ты имеешь ввиду?

— Чиреллос буквально наводнен стариками, — ответил Командор. — Они говорят, что пришли учиться эленийской вере.

— Но это какая-то несуразица.

— Я и сам так думаю. Церковь уже три тысячелетия пытается обратить стариков, а теперь вдруг они сами по собственной воле целыми толпами приходят в Чиреллос за этим самым обращением.

— Ни один нормальный старик не станет этого делать. Наши Боги ревнивы и сурово наказывают отступничество. А знает кто-нибудь, откуда пришли эти новообращенные?

— Нет. С виду они — обыкновенные стирики.

— Быть может, они пришли из краев гораздо более далеких, чем хотят показать.

— Ты думаешь, это земохцы? — спросил Спархок.

— Отт уже наводнил ими восточный Лэморканд. Теперь очередь за Чиреллосом — сердцем мира эленийцев, ясно, что Чиреллос — главная цель шпионов и подручных Отта. И раз уж нам придется здесь дожидаться рыцарей, посланных другими Орденами, то давайте проведем это время недаром, постараемся узнать, кто эти странные неофиты.

— Жаль, но я не могу принять в этом участия, — сказал Спархок. — Голова у меня сейчас занята другим. Отт и его земохцы подождут, а сейчас главное — вернуть Элану на трон и спасти жизни наших друзей.

— Что ж, Спархок, твои слова справедливы, — сказала Сефрения. — Но все же я возьму с собой Келтэна, и мы попробуем что-нибудь разузнать.

Остаток дня мирно протек в тихой беседе. На следующее утро Спархок в легкой кольчуге под простым плащом с капюшоном отправился к дому Долманта. Тот уже ждал его, и они вдвоем подробно обсудили все, что произошло в Симмуре и Арсиуме.

— Будет крайне неосмотрительно выдвигать прямые обвинения против Энниаса, поэтому лучше опустить всякие ссылки на него или на Гарпарина, — сказал Долмант. — Представим все дело как заговор против Ордена Пандиона и оставим Курии выносить решение, — патриарх слабо улыбнулся. — Вред Энниасу мы нанесем уже там, что публично выставим его на посмешище. А это припомнят многие в Курии, когда придется выбирать нового Архипрелата.

— Пусть так. Расскажем ли мы о так называемом замужестве Аррисы?

— Наверно, нет. Это вещь не настолько важная, чтобы просить Курию принять по этому поводу какое-то решение. Документ, опровергающий факт замужества Аррисы должен исходить от ворденаисского патриарха — ведь именно там, якобы, происходила церемония. Кроме того, патриарх Ворденаиса — мой друг.

— Мудрое решение, — согласился Спархок. — Когда мы должны предстать перед Курией?

— Завтра же утром. Не стоит больше тянуть с этим, так мы дадим друзьям Энниаса в Базилике подготовиться.

— Я буду должен завтра прийти сюда и вместе с вами отправиться в Базилику?

— Нет, поедем порознь. Не стоит давать ни малейшего намека на наши задумки.

— Вы хорошо разбираетесь в политических интригах, Ваша Светлость, — усмехнулся Спархок.

— Конечно. Как бы, ты думаешь, я смог бы стать патриархом без этого? Приезжай в базилику к третьему часу после восхода солнца. К этому часу я успею представить свой собственный доклад и ответить на вопросы и возражения, которые обязательно, поверь мне, возникнут у друзей Энниаса в Курии.

— Хорошо, Ваша Светлость, — сказал Спархок, вставая.

— Будь осторожен завтра, Спархок. Они обязательно постараются подловить тебя на чем-нибудь. И ради Бога, держи себя в руках.

— Я постараюсь, Ваша Светлость.

Следующим утром Спархок уделил особое внимание своему облачению — надраенные черные доспехи блистали, оттеняемые выстиранной и выглаженной серебристой накидкой. Фарэн не отставал от хозяина — шкура его была до блеска начищена, а смазанные маслом подковы взблескивали на солнце.

— Не дай им загнать себя в угол, Спархок, — напутствовал его Келтэн, вместе с Кьюриком помогая забраться в седло. — Все это высшее духовенство такие продувные бестии, что только держись.

— Я буду осторожен, — пообещал Спархок, беря поводья и трогая Фарэна. Чалый, гордо подняв подняв голову, прошествовал сквозь ворота Замка и вступил на улицы священного города.

Купол Базилики возвышался над городом, сверкая в лучах зимнего солнца на фоне бледных небес. Стража у бронзовой колоннады почтительно приветствовала Рыцаря Пандиона, и Спархок спешился перед широкой мраморной лестницей, поднимающейся к огромным дверям Базилики. Вручив поводья Фарэна подбежавшему служке, он прошествовал вверх по ступенькам, звякая по их мрамору шпорами. На верху молодой священник в черной сутане преградил ему путь.

— Сэр Рыцарь! Не подобает входить вооруженным в дом Божий.

— Вы ошибаетесь, Ваше Преподобие, — возразил Спархок. — Это правило не относится к рыцарям Воинствующего Ордена.

— Я никогда не слышал о каких-либо исключениях.

— Зато теперь услышали. Я не хотел бы доставить вам никаких неприятностей, но я вызван патриархом Долмантом и собираюсь войти внутрь.

— Но…

— Здесь есть огромная библиотека, Ваше преподобие. Вам стоит порыться в древних манускриптах и освежить в голове правила. А теперь пропустите-ка меня. — Он отстранил человека в черной сутане и вошел в пахнущую миррой и ладаном прохладу собора. Поклонившись украшенному самоцветами алтарю, Спархок зашагал в центральный неф храма, освещенный окнами с разноцветными стеклами. Перед алтарем суетился ризничий, полируя серебряный потир.

— Доброе утро, отец, — тихо сказал Спархок.

Ризничий подскочил от неожиданности, едва не выронив из рук потир.

— Вы испугали меня, сэр Рыцарь, — нервно улыбаясь, сказал он. — я и не слышал как вы подошли.

— Здесь все устлано коврами, а это глушит звук шагов. Я так понимаю, все члены Курии уже в соборе?

Ризничий кивнул.

— Патриарх Долмант вызвал меня свидетельствовать при его докладе. Не подскажите ли вы, отец, где происходит собрание?

— Я полагаю, у Архипрелата, в приемной Палате. Мне проводить вас, сэр рыцарь?

— Спасибо, отец мой. Я знаю, где это, — Спархок направился в дальний конец нефа и там свернул в гулкий мраморный коридор. Он снял шлем и нес его на согнутой руке. В конце коридора открылась комната, в которой за столами сидели двенадцать священников, копошась в огромных грудах бумаг. Один из них поднял глаза и увидел Спархока в дверном проеме.

— Что вам угодно, сэр рыцарь? — поднявшись, спросил он. Священник этот был почти лыс, и только пучки волос над ушами напоминали крылья диковинной птицы.

— Мое имя Спархок, Ваше преподобие. Патриарх Долмант призвал меня.

— Ах да. Как же, как же. Патриарх предупредил, что ожидает вас. Я пойду доложить ему, что вы прибыли. Не желаете ли присесть пока?

— Спасибо, Ваше преподобие, я постою. Не очень удобно сидеть, когда ты при мече.

Священник улыбнулся.

— Простите, сэр рыцарь. Я ведь никогда не носил меча. — Он повернулся и шаркая сандалиями по мраморным плитам пола отправился в двери на дальнем конце комнаты. Немного спустя он опять появился в комнате. — Патриарх пригласил войти вас прямо сейчас. Архипрелат находится там.

— Да? А я слышал, что он болен.

— Сегодня один из тех редких дней, когда он в состоянии подняться. — Священник прошаркал к двери Приемной Палаты и открыл ее перед Спархоком.

Приемная Палата представляла собой зал по обеим сторонам которого ярусами располагались ряды скамей. Все места на них были заняты пожилыми священниками в черных рясах — это и была Курия эленийской церкви. В дальнем конце комнаты напротив дверей на возвышении стоял золотой трон, на котором, мирно подремывая, в белых шелковых одеждах и золотой митре, сидел Архипрелат Кливонис. В середине комнаты на богато изукрашенной кафедре перед пергаментным свитком на наклонном пюпитре стоял патриарх Долмант.

— А, сэр Спархок! — сказал он. — Хорошо, что вы пришли.

— Мое почтение, Ваше Светлость.

— Братья, — обратился Долмант к Курии. — Имею честь представить вам Рыцаря Ордена Пандиона сэра Спархока.

— Нам приходилось слышать о сэре Спархоке, — холодно сказал один их патриархов, пожилой человек с иссохшим лицом, сидящий на скамье в первом ряду. — Для чего он здесь, Долмант?

— Чтобы представить свидетельства к моему докладу, Макова, — сухо ответил Долмант.

— Я уже достаточно слышал сегодня.

— Говори за себя, Макова, — пробасил жизнерадостного вида толстяк с правого яруса. — Воинствующие Ордена — правая рука церкви, и мы всегда рады видеть их рыцарей на своих собраниях.

— Поскольку сэр Спархок именно тот человек, который обнаружил и обезвредил заговор, — спокойно сказал Долмант, — его свидетельства могут пролить свет на это дело.

— Ну так давайте же скорее выслушаем его, — раздраженно сказал Макова, — у нас есть множество более важных дел сегодня.

— Как пожелает наш многоуважаемый патриарх Кумби, — склонил голову Долмант. — Сэр Спархок, клянетесь ли вы словом Рыцаря Храма говорить правду и только правду?

— Клянусь, — ответил Спархок.

— Расскажите собранию, как вы узнали об этом заговоре?

— Да, Ваша Светлость, — поклонился Спархок и пересказал собранию разговор между Крегером и Гарпарином, опуская их имена и все, что касалось Энниаса.

— И что, вы часто подслушиваете частные беседы? — спросил Макова.

— Да, когда это касается безопасности церкви и государства, Ваша Светлость. Я присягал защищать обоих.

— Ах да. Я и позабыл, что вы Рыцарь Королевы Элении. Вы не разделяете церковь и государство?

— Их интересы редко противостоят друг другу в Элении, Ваша Светлость.

— Хорошо сказано, сэр Спархок, — одобрил его слова жизнерадостный толстяк.

Патриарх Кумби наклонился и прошептал что-то желтоватого болезненного вида человеку, сидящему рядом с ним.

— Что вы сделали, узнав о заговоре? — продолжал меж тем Долмант.

— Мы собрали рыцарей Ордена и отправились в Арсиум, чтобы помешать наемникам совершить задуманное.

— А почему бы вам было не сообщать обо всем первосвященнику Энниасу? — спросил Макова.

— Происшествие должно было случиться в Арсиуме, Ваша Светлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там что первосвященник не имел к делу никакого касательства.

— Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам было просто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этим делом? — сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будто высказал нечто убийственное.

— Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, и мы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, Ваша Светлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоить их.

Макова кисло улыбнулся.

— Что же случилось далее, сэр Спархок? — спросил Долмант.

— Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мы предупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла. Лишь немногим из них удалось спастись бегством.

— Вы атаковали их сзади, без предупреждения? — с мнимым возмущением воскликнул Макова. — Вот он, хваленый героизм пандионцев!

— Ты старая гнида, Макова, — раздался бас толстяка с правого яруса. — Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком. Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться к его словам, — он прищурившись взглянул на Спархока. — А вы не поделитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?

— Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякие сплетни, — встрял Макова. — Свидетель должен рассказывать лишь о том, что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.

— Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, — сказал Спархок. — Я поклялся говорить только правду, а предположения могут оказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшие века. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас не по нраву, а старая ненависть умирает с трудом.

— Верно, сэр Спархок, — согласился Имбен. И уж если говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызывают у меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но не только старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит в Элении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестье пандионцев.

— Ты собираешься обвинить первосвященника Энниаса?! — с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.

— Да сядь же, Макова, — с отвращением проговорил Имбен. — Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесь известно, кто купил тебя.

— Ты обвиняешь меня?

— Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова? Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем не нуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?

— О чем весь этот крик? — раздался внезапно слабый голос.

Спархок посмотрел на человека на золотом троне. Архипрелат Кливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг. Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.

— Теологический диспут, Святейший, — мягко сказал Долмант.

— И вы разошлись, и разбудили меня, — укоризненно сказал старец. — А я видел такой замечательный сон… — сбросив с головы митру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.

— Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегося вопроса? — спросил Долмант.

— Нет, не желаю, — буркнул Кливонис, захихикав. Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: — Я хочу, чтобы вы отсюда убрались. Прочь все из моей комнаты.

Все члены Курии поднялись на ноги и вереницей отправились к выходу из зала.

— И ты тоже, Долмант! — продолжил бушевать Архипрелат. — И пришлите мне сестру Клентис. Она одна заботиться обо мне.

— Как пожелаете, Святейший.

Выйдя из Приемной Палаты Спархок зашагал рядом с димосским патриархом.

— И давно он таков? — спросил он.

Долмант вздохнул.

— Уже наверное с год. Его рассудок постепенно угасает уже давно, но только в течении последнего года старость настолько одолела его.

— А кто эта сестра Клентис?

— Его служанка, точнее — нянька.

— А то, что Архипрелат впал в детство, многие знают?

— Ходят, конечно, такие слухи, но мы стараемся держать его истинное состояние в секрете, — снова вздохнул Долмант. — Не смотри на него таким, каков он есть сейчас, Спархок. Когда он был моложе, он был украшением трона Архипрелата.

— Я знаю. Но как все-таки его здоровье сейчас?

— Плохо. Он очень болен и вряд ли долго протянет.

— Возможно именно поэтому Энниас так засуетился, — сказал Спархок, — время на его стороне.

— Да, — угрюмо согласился Долмант. — И от этого миссия еще важнее.

Тут к ним присоединился еще один священник.

— Чудесно, Долмант, — сказал он. — Очень интересное утро. И глубоко этот Энниас замешан в этом грязном деле?

— Я как-будто ничего не говорил о первосвященнике Симмура, Яррис, — запротестовал Долмант с наигранной невинностью.

— Ты не должен был, но это и так ясно. И вряд ли ускользнуло от кого-нибудь на Совете.

— Ты знаешь патриарха Ворденаиса, Спархок? — спросил Долмант.

— Мы встречались несколько раз, — ответил Спархок. — Ваша Светлость, — слегка поклонился он.

— Рад видеть тебя снова, сэр Спархок, — сказал Яррис. — Как дела в Симмуре?

— Тяжело.

Яррис посмотрел на Долманта.

— Макова обязательно доложит Энниасу, что произошло здесь сегодня утром.

— Я и не собирался держать это в секрете. Энниас выставил себя ослом, а, учитывая его стремления, эта сторона его личности в высшей степени относится к делу.

— Все это так, Долмант, однако сегодня утром ты нажил еще одного врага.

— Макова никогда не жаловал меня. Кстати, еще об одном деле.

— Да?

— Еще одна выдумка первосвященника Симмура.

— Тогда в любом случае этому необходимо помешать.

— Я как раз и надеялся, что ты решишь так.

— И что же он замыслил не сей раз?

— Он представит фальшивую бумагу о бракосочетании Королевскому Совету Элении.

— И кто же счастливые молодожены?

— Принцесса Арриса и герцог Остэн.

— Это же просто смешно!

— Примерно то же самое сказала нам и Арриса.

— Ты можешь поклясться в этом?

Долмант кивнул и добавил:

— Так же, как и Спархок.

— Видимо это было сделано с целью узаконить Личеаса?

Долмант снова кивнул.

— Что ж, надо разрушить его планы. Пойдемте, поговорим с моим секретарем Он сможет составить необходимый документ, — патриарх Ворденаиса рассмеялся и сказал: — У Энниаса, похоже, настал черный месяц. Теперь уже два его заговора будут провалены. И оба раза будет фигурировать твое имя, сэр Спархок. — он взглянул на пандионца. — Держи наготове меч, мой мальчик. Энниас наверняка захочет отблагодарить тебя кинжальным ударом.

Присягнув в своих показаниях, Спархок и Долмант покинули Ярриса и зашагали по мраморному коридору вдвоем.

— Долмант, — сказал Спархок, — как вы думаете, почему в Чиреллосе так много стириков?

— Да, я слышал об этом. Говорят дело в том, что они вдруг захотели обучаться эленийской вере.

— Сефрения просто рассмеялась, когда услышала это.

— Возможно, она права. Я трудился над этим долгое время, но мне так и не удалось обратить ни одного стирика.

— Они слишком привязаны к своим Богам. Между стириком и его богом существуют близкие, почти что личные отношения, а наш Бог слишком далек от нас.

— Я упомяну об этом, когда буду говорить с Ним. Я уверен, Он оценит твое мнение, — усмехнулся Долмант.

Спархок рассмеялся.

— Когда ты собираешься отправиться в Боррату, Спархок?

— Через несколько дней. Терпеть не могу транжирить время вместо того, что бы добраться до Чиреллоса, и я должен их дождаться. От ожиданий я становлюсь ужасно раздражителен, но боюсь что тут уж ничем не поможешь. Хотя, может, стоит погулять здесь по улицам? Эти стирики очень мне любопытны.

— Будь осторожен на улицах Чиреллоса, Спархок, — серьезно посоветовал Долмант. — Они могут быть очень опасными.

— Весь мир стал опасен в последнее время. Ваша Светлость. Я сообщу вам, о чем я смогу разузнать.