– Рад, что вы доказали свою правоту, сэр. – Летчик протянул руку Гилкренски.

– Как и вы, капитан! – с чувством ответил на рукопожатие Тео. – Решение комиссии не повлияет ни на ваш статус, ни на перспективу открыть летную школу. Что слышно о мисс Максвелл?

– Джулия поправляется, – ответила Маргарет. – Сразу после Рождества врачи обещают выписать ее.

– Почему бы вам не дождаться этого дня в «Олимпиад-Нил»? Думаю, президентский номер свободен.

– Вернее, то, что от него осталось, – буркнул Кроуи. – Ого, взгляните-ка! Полковник Селим!

Несмотря на новенькую, ладно сидевшую униформу, полковник выглядел усталым. Царапину над левой бровью скрывала длинная полоска пластыря.

– Доктор Гилкренски, я чрезвычайно рад, что комиссия вынесла решение в вашу пользу. Времени у нас осталось совсем немного. Через несколько минут здесь будет ваш вертолет. Он опустится по ту сторону здания, подальше от прессы. Офицер за штурвалом получил четкое указание доставить вас прямо в аэропорт.

– Все понятно, полковник. Мой персонал уже подготовил машину к вылету. Спасибо, господин Селим. Приношу вам извинения за доставленные хлопоты.

– Я исполнял свой долг. А где ваши ближайшие помощники – мистер Мэннинг и коллега майора Кроуи, мистер Макгуайр?

– У пирамиды, следят за погрузкой оборудования. Они присоединятся к нам в аэропорту.

– Хорошо. Я покажу вам, как пройти.

По длинным и гулким коридорам Селим довел их до высоких дверей, распахнул створки. Перед ними был сад, напоенный ароматом цветущих апельсиновых деревьев. Его оцепили по крайней мере ротой солдат. Сверху послышался звук приближавшегося вертолета.

– Всего доброго, доктор Гилкренски. Мои люди проследят, как вы подниметесь на борт. Счастливого пути, майор.

– Приятно было работать с вами, полковник, – откликнулся Кроуи.

Селим отдал честь и, четко развернувшись, зашагал во дворец.

Гилкренски обвел взглядом сад.

– Послушайте, майор, я ведь так и не поблагодарил вас за то, что вы вытащили меня из огня. В тот день, помните?

Кроуи поднял голову к вертолету.

– Вы тогда уже ничего не могли сделать, сэр. Ваша супруга погибла мгновенно.

– А если бы ее еще можно было спасти?

Майор повернулся к Тео лицом.

– Я шагнул бы в огонь вместе с вами, сэр. Я всегда восхищался миссис Гилкренски.

Тео достал из кармана куртки заклеенный конверт.

– Тогда окажите мне услугу. Ради нее…

Резкие порывы ветра гнули ветви апельсиновых деревьев. Солдаты придерживали головные уборы, не выпуская из рук автоматов. Когда машина коснулась земли, пилот сбросил обороты двигателя и призывно помахал Гилкренски и Кроуи. Приблизившись, Тео рванул на себя дверцу кабины, Кроуи же знаком попросил египетского офицера открыть с его стороны боковое окошко.

– Последние инструкции полковника Селима! – прокричал майор под рев турбины, размахивая полученным от Гилкренски конвертом.

Пилот растерялся:

– У меня приказ доставить вас в аэропорт, сэр. Изменения могут быть внесены только полковником Селимом лично.

– Полковник во дворце, но в данную минуту весьма занят. Хотите, я попробую пригласить его выйти?

Поколебавшись, египтянин начал расстегивать ремень безопасности.

– Найду сам. Подождите меня здесь. – Он вырвал у Кроуи конверт и бросился к входу.

– Само собой! – заверил его майор, забираясь в пассажирский салон. – Куда мы без вас! Итак, сэр, машина в нашем распоряжении, – доложил он Гилкренски.

Тео уже перебрался в кресло первого пилота. Низкий рокот турбины сменился воем, мощные лопасти рассекли воздух. Вертолет, оторвавшись от площадки, проплыл над головами не успевших ничего понять солдат и взял курс на запад.

– Спасибо, Джонатан, – сказал Гилкренски в микрофон, направляя «джет-рейнджер» к Гелиополису, где на фоне темневшего неба вырисовывались силуэты пирамид.

Никогда прежде он не обращался к руководителю службы безопасности по имени.

– В армии я предстал бы за такое перед трибуналом, – покачал головой Кроуи.

– Вот в чем преимущества работы в частной корпорации, майор. Черт побери, но это же мой вертолет! Селим прочтет записку и поймет: мне ничто не угрожает, а от пирамиды до аэропорта даже ближе, чем от города.

– Будем надеяться. При прощании вид у него был не очень-то бодрый.

– Это правда. Но что он может – лишившись двух вертолетов? Который час?

– Девятнадцать пятьдесят.

– Отлично! Думаю, Лерой и остальные уже на месте.

Остановив на стоянке принадлежавший музею микроавтобус, профессор эль-Файки вынул ключ зажигания из замка и некоторое время сидел совершенно неподвижно. Всю жизнь он отдал изучению Великой пирамиды: экспедиции, лекции, книга… В гробнице ему был известен каждый коридор, каждое помещение, да что там – каждый камень.

Сколько же в ней еще таится неизведанного?

Но в мусульманском мире идет война. Джихад!

Он знал, что ему предстоит сделать.

Профессор бросил взгляд на домики передвижной лаборатории корпорации «Гилкрест». Аллах не обошел его своей милостью – он прибыл первым! Подхватив черный чемоданчик, эль-Файки нырнул под красную пластиковую ленту, обозначавшую место посадки вертолета. Еще несколько минут, и стоянка будет забита автобусами, которые привезут туристов на ежевечернее шоу.

На гигантских каменных блоках основания пирамиды заиграли отсветы мощных автомобильных фар. К вертолетной площадке подкатил вместительный «лендровер», хлопнули дверцы, и навстречу эль-Файки двинулись двое.

– Как дела, профессор? – прокричал Лерой Мэннинг, приветственно взмахнув рукой. – А вы нас обставили!

Из-за поворота дороги показался первый автобус с туристами. Над ним, метрах в пятидесяти от земли, вспыхнул прожектор вертолета.

Чемоданчик налился тяжестью.

Ступив на бетонную плиту стоянки, Юкико протянула смотрителю билет. Вместительный мерседесовский автобус отеля «Олимпиад-Нил» был переполнен. В результате шумихи, поднятой газетами вокруг золотой крипты и полубезумного английского миллионера, цена билетов на голографическое шоу взлетела до небес. К счастью, заказать их оказалось возможным через компьютер отеля. Выход в сеть имелся в каждом номере, а на то, чтобы обойти примитивный пароль, Юкико потратила меньше минуты.

Смотритель оторвал от билета корешок и занялся следующим пассажиром. Лица туристов его не интересовали.

Она пропустила вперед группу людей, продвигавшихся к подножию Сфинкса, где на утрамбованном песке были установлены ряды кресел. Сгущавшаяся темнота то и дело озарялась резким голубым светом фотовспышек. Где-то впереди слышался веселый женский смех. Опустив голову, Юкико быстро нанесла вокруг глаз черную краску, опустила капюшон и направилась в противоположную сторону, к домикам походной лаборатории «РКГ».

Гилкренски выключил двигатель и ждал, пока хоть немного осядет поднятая при посадке пыль. Лопасти винта еще вращались, когда он, подхватив «Минерву», сдвинул назад дверцу и чуть ли не бегом устремился к лаборатории.

– Я не опоздал?

– Представление вот-вот начнется, – сказал профессор эль-Файки, – но лазеры включат не раньше чем через двадцать минут. У вас достаточно времени, чтобы настроить оборудование.

Пройдя за промышленную рентгеновскую установку, Тео длинным толстым кабелем начал подключать «Минерву» к распределительному щиту. На контрольной панели замигали желтый и красный индикаторы: компьютер взял на себя управление всей аппаратурой. Эль-Файки вошел в домик, опустил свой чемоданчик на пол.

Дон! Дин! Дон! Знакомые звуки поплыли по воздуху, и на фоне уже почти ночного неба три исполинские пирамиды вспыхнули идущим словно из их недр мягким светом.

– Осталось двадцать минут, – напомнил египетский историк.

– А еще через пятнадцать в крипте возникнет мост Эйнштейна – Розена, – сообщила лежавшая на складном столе в противоположном углу комнаты «Минерва». – Я вступила в контакт с компьютером, который управляет лазерами. Это позволит задать голограмме необходимую нам частоту световых и звуковых колебаний. Поскольку уже известно, какая интенсивность лазерного излучения перенесла модель профессора Маккарти примерно на две тысячи лет в прошлое, я увеличу ее вдвое, и мы посмотрим, переместится ли вдвое дальше испытуемый материал. Затем можно будет подсчитать корреляцию.

– Что за испытуемый материал? – удивился эль-Файки. – Если бы сегодня вечером вы поместили в крипту какой-то предмет и отправили его в прошлое, мы бы наверняка заметили его, когда впервые вошли туда.

– Может, он там и был, только мы об этом не подозревали.

– Не понимаю.

– Песок, профессор, – пояснил Гилкренски. – Тот самый, что мы увидели, когда вскрыли крипту. Я прихватил с собой несколько граммов. Сегодня утром их исследовали в Каирском университете, а вечером Лерой Мэннинг вернул песок туда, откуда он был взят. Проба показала некоторую радиоактивность, период полураспада чуть более десяти тысяч лет. Если при проверке песчинок, вынесенных из крипты при первом посещении, выяснится, что они радиоактивны, значит, мост Эйнштейна – Розена существует.

– А у нас в руках окажется настоящая машина времени! – воскликнул Мэннинг.

– И по уровню радиоактивности вы определите, как далеко в прошлое была перенесена проба?

– Совершенно верно. Эта информация даст нам возможность управлять всем механизмом.

– Невероятно, – растерянно пробормотал эль-Файки. – Просто невероятно.

– Я хочу попросить джентльменов проверить мои датчики, – послышался за их спинами голос Марии. – В нашем распоряжении всего восемнадцать минут.

Из сгустившейся тьмы Юкико наблюдала, как за распахнутой дверью по домику расхаживают мужчины. Вот высокий бородач склонился к экрану компьютера, который был раза в два больше ее собственного ноутбука. По-видимому, это и есть «Минерва-3000», машина, чей искусственный интеллект совершит переворот в современной электронике. Дядя хотел через Теодора Гилкренски добыть «Минерву». Для Юкико же «Минерва» явилась предлогом, позволившим открыть охоту на самого Гилкренски.

По губам японки скользнула улыбка.

Еще несколько минут, и эль-Файки включит таймер на баллончике с газом. Если по какой-то причине египтянин не выполнит приказа, она сделает это сама, используя пульт дистанционного управления – вот он, прилеплен пластырем к ребрам. Там же, под одеждой, находится небольшой арсенал, включающий пистолет эль-Шаруда и защитную маску с небольшим баллончиком – запас воздуха.

Плечи Юкико едва ощутимо стягивали мягкие кожаные ремешки: они удерживали меж лопаток полированное дерево ножен короткого меча – вакидзаси.

Сегодня зеркальное лезвие обагрится кровью.

– Пошла последняя минута, – доложила Мария. – Пятьдесят секунд… сорок пять… сорок…

Профессор эль-Файки бросил взгляд на черный чемоданчик и тут же посмотрел на вершину пирамиды. Он вспомнил об оставшейся дома дочери. Какая жалость, что она так и не вышла замуж! Приятно было бы оказаться дедом. Но по крайней мере, хвала Аллаху, завтра у всех мусульманских детей появится будущее!

– А не создаст ли повышенная мощность лазеров опасности для жизни зрителей? – спросил Кроуи.

– Нет, – покачал головой Гилкренски. – Излучение крайне слабое, тысячная доля того, что мы использовали при вскрытии крипты. Мы могли бы увеличить мощность не в два, а в десять раз, и без всяких последствий для аудитории.

– Начинается! – шепнул Мэннинг.

Эль-Файки услышал усиленный динамиками голос комментатора:

– Сейчас мы покажем вам, какими вышли эти сказочные сооружения из рук великого зодчего…

Дон! Дин! Дон!

Первой преобразилась усыпальница Микерина. Затем сверкающим монументом из полированного известняка предстала гробница Хефрена. Символом бесконечной реки времени последней вспыхнула в ночи Великая пирамида.

Профессор склонился над черным чемоданчиком, набрал на обоих замках комбинацию из девятки и двух нулей, негромко щелкнул крышкой.

– Да будет на то воля Аллаха!

Цифры под его пальцами дрогнули и поползли: 899… 898…

– Да! Да! Да! – торжествующе выдохнул Гилкренски. – Остается только ждать! Мария, камеры включены?.. Мария?

Лицо женщины на экране компьютера выглядело озабоченным.

– Камеры включены, Тео. Меня беспокоит некая аномалия здесь, в лаборатории. Сразу после начала работы лазеров один из датчиков зарегистрировал направленный пучок коротких радиоволн. У нас появился прибор, о котором мне ничего не известно.

– Что за прибор?

– Таймер. Такие бывают в электронных часах.

– Или в бомбе, – уточнил Кроуи, рассматривая принесенный эль-Файки чемоданчик. – Профессор, вам известно, что в нем?

– Нет! Я принес его…

Поняв, что выдал себя, эль-Файки гордо поднял голову:

– Я сделал это ради джихада! Таймер установлен на пятнадцать минут.

– Значит, вы с ними? – От изумления Тео забыл закрыть рот.

В мозгу его прозвучали слова, которые Кроуи бросил в лицо полковнику Селиму два дня назад: «…Фанатики… выходцы из добропорядочных семей, убежденные в правоте своего дела… на их месте вполне могли быть и вы!»

– Джеральд! Держи его! – Гилкренски опустился на корточки возле чемоданчика. – От прикосновения он не взорвется? Можем мы отключить таймер?

– Взгляните на цифры замков. Они изменяются, – заметил Кроуи.

– Восемьсот сорок, – показал Тео, – восемьсот тридцать девять, тридцать восемь… Так, то есть чуть больше четырнадцати минут. Профессор, вам известно, как вскрыть чемоданчик, чтобы спусковой механизм не сработал?

– Нет. Мне сказали… попытка открыть его… приведет к необратимым последствиям.

– Я рискнул бы попробовать, – заявил Кроуи, – если бы знал, с чем имею дело.

Гилкренски огляделся по сторонам.

Где-то должен быть оптико-волоконный зонд или… Ага!

– Подайте-ка мне тот серый ящичек, майор. Кладите кейс сюда. Это портативный рентгеновский сканер. Билл Маккарти пользовался им для определения микротрещин в обломках самолета. Всем назад! Мария?

– Я уже сканирую, Тео.

На экране одного из мониторов появилось изображение двух соединенных цилиндров. Тонкие проводки бежали от концов обеих емкостей через мешанину непонятных деталей к замкам чемоданчика и вмонтированному под его ручкой таймеру.

Майор Кроуи провел указательным пальцем по экрану, очерчивая контур кейса.

– Скорее всего это сплав алюминия и магния. При взрыве детонатора сгорает без остатка. Взрывчатка, думаю, пластиковая. Особых разрушений она не произведет, но цилиндры лопнут, и жидкий газ превратится в аэрозоль.

Гилкренски вновь повернулся к египтянину:

– Вы получили его от японцев, да, профессор?

– Я… не отвечу.

– Заставить его, доктор? – Это был Макгуайр.

– Не стоит. – Тео успокаивающе поднял правую руку. – Судя по тому, из каких деталей собран таймер, это и так понятно.

– А газ? – спросил Мэннинг.

– При взрыве будет убито все живое в радиусе около тысячи ярдов, – повернулся к нему Кроуи.

Пилот присвистнул. Майор продолжил:

– Если исходить из того, что корпус и электронная начинка изготовлены в Японии, то газ, похоже, нервно-паралитический. При взрыве в токийском метро террористы использовали зарин.