– Это отличные новости.
– К тому же мы наконец-то получили чек.
– Вы… вы получили чек?
– Да. Ну, я и решила сообщить тебе о Робине.
Снова на другом конце провода трубку положили раньше, чем Верити опустила трубку у себя.
«Барт, – подумала она, – не терял даром времени». Все складывалось хорошо для Робина – а это сейчас главное. Верити была благодарна Барту. Однако предстоящее замужество пугало ее. Но назад дороги не было. Возможно, она могла бы обмануть Барта теперь, когда Адель получила деньги, но ей нужно будет еще и еще.
Верити чувствовала себя в ловушке. Барт сказал, что платье голубого цвета не подойдет. Но какой же цвет ей подойдет? Вероятно, только черный…
Платье было золотистым. Не теплого солнечного оттенка, а золотисто-зеленого оттенка молодого желудя. Из отдела платьев они пошли в ювелирный за кольцами. И бусами из янтаря, чтобы оживить платье.
– Теперь ты будешь похожа на желудь, – улыбнулся Барт.
– Обычно меня называют цветком, – сказала Верити, чтобы что-то сказать.
– Цветы увядают, а желудь можно хранить в кармане годами.
– Пожалуй, – кивнула она, все еще прячась за словами. Барт только пожал плечами.
– Если я оставлю тебя сейчас, обещаешь, что не исчезнешь до двух часов? – спросил он.
– Это… Тогда?.. – Верити стояла рядом с Бартом, но едва расслышала его слова.
– Приблизительно, – сказал он. – Так ты обещаешь?
– Но я не могу не обещать, не так ли? Слишком поздно. Понимаешь, Адель позвонила и… – Верити замолчала, посмотрев в лицо Барту.
Этот взгляд был так краток, но ей показалось, что в его глазах промелькнула боль, и тут же взгляд снова стал безразличным, ничего не выражающим.
– Да, немного поздно, – холодно согласился он. – И все же в два?
– В два. – Верити пошла в парикмахерскую и сделала все необходимое. Впоследствии Адель говорила ей, что она звонила и звонила… звонила в магазин… звонила домой. Звонила, чтобы сказать ей…
В два часа Барт заехал за Верити и привез ее в маленький отель, где все уже было приготовлено – платье, туфли, все, что могло ей потребоваться для венчания.
Верити оделась, спустилась вниз, они поехали в церковь, где Барт договорился, и через час были уже женаты.
Через час после того, как умер Робин.
На церемонии присутствовал лишь свидетель, найденный священником, а за ужином в том же самом маленьком отеле, в котором Верити переодевалась, они остались вдвоем.
Они сидели за столиком со свечами друг против друга, и Барт, подняв бокал с вином, сказал:
– А все прошло не так уж плохо, не правда ли?
– Да, – машинально ответила Верити, все еще не оправившаяся от шока.
Голова ее была полна противоречивых мыслей. Она не понимала, что с ней происходит. Начиная с того самого момента, когда она стояла рядом с Бартом у алтаря и давала супружеские обеты, в ней что-то изменилось. Все было настолько неожиданно, что Верити до сих пор не могла поверить в это, но все же это было так – она чувствовала странное умиротворение, которого никогда не испытывала раньше. И счастье. Счастье?
Но она никогда не должна говорить об этом ему. Этому человеку, который вступил с ней в брак по такой причине… Женился, чтобы потешить свое самолюбие, чтобы доказать своим братьям, что он, ужасный неудачник, тоже способен на что-то.
Нет, она никогда не скажет Барту Принцу о своих чувствах.
– Когда мы закончим, – нарушил молчание Барт, – поедем в горы. – Взглянув в лицо Верити и поняв, что она, как всегда, думает о Робине, он успокоил ее: – Я оставлю Присцилле номер телефона. – Потом, помолчав немного, добавил: – У нас будет немного времени, Верити, но мы наверстаем упущенное позже.
Она сказала нечто банальное о том, что никогда не бывала в горах, избегая смотреть Барту в глаза. Верити не покидало то чувство радости, счастья, которое появилось у нее, когда она стояла рядом с ним в церкви, и в котором она сама себе боялась признаться.
На этом они закончили ужин.
Верити поднялась наверх и собрала вещи, испытывая неудобство от присутствия за спиной Барта. Хотя, почему бы и нет, ведь это была их общая комната.
– Мы едем только на ночь, поэтому не бери много вещей, – И добавил после паузы: – Все будет хорошо.
Она не знала точно, что он имеет в виду, пока через два часа они не достигли небольшого городка в горах с отелем швейцарского типа, в котором должны были расположиться.
В воздухе пахло влажными фиалками и елями, и в номере, куда их проводил служащий, потрескивал огонь. Большая спальня, маленькая пристройка с кроватью, ванная комната и небольшая столовая… Это явно был «люкс».
– Вот это апартаменты! – воскликнула Верити.
Ставя сумку на кровать в спальне и не глядя на Верити, Барт сказал:
– Видишь ли, Верити, эта комната на эту ночь в твоем распоряжении.
– Что, Барт? – Она повернулась и посмотрела на Барта, но он по-прежнему не смотрел на нее. Затем он вдруг повернулся и пристально взглянул ей в глаза.
– Нам предстоит долгий путь, и чтобы его преодолеть, нам понадобится вся наша жизнь. Ты устала… ты взвинчена. Так что, малышка, спокойной ночи. – Барт шагнул к ней и легонько поцеловал в лоб. Это был первый поцелуй с тех пор, как священник улыбнулся им в церкви и произнес: «А теперь жених поцелует свою невесту».
– Но, Барт… – вскричала Верити, и он тут же повернулся, с явной тревогой ожидая, что она скажет.
– Да? – спросил он.
– Барт, я не ребенок, вовсе нет. Я хочу сказать, что я была как мать для Робина все эти годы… Поверь, я достаточно взрослая, чтобы знать, что мужчина и женщина…
– Я рад, что ты это понимаешь. – Теперь в нем не было никаких чувств, – одно холодное восприятие фактов. – Я действительно хочу, чтобы мы жили полнокровной жизнью.
– Ты можешь быть уверен. – Чувствуя стеснение, Верити произнесла это немного жестко. Она все еще не поднимала на Барта глаз и, когда он не ответил, взорвалась: – Не беспокойся, я выполню все свои обязательства по нашей сделке.
– По сделке? – Он произнес это так слабо, что Верити подумала, не почудилось ли это ей. Когда она заставила себя повернуться, Барт уже вышел из комнаты.
Она слышала, как он возился рядом в пристройке, вероятно, распаковывая свои вещи. Потом дверь, ведущая в спальню, закрылась и Барт выключил свет.
Верити тоже выключила свет и разделась в темноте. Затем дрожа легла в постель. Она была уверена, что не заснет, но когда несколько часов спустя зазвонил телефон, она, вздрогнув, проснулась.
Прежде чем она успела нащупать трубку, Барт уже был здесь и уже в халате, хотя телефон едва начал звонить. Он поднял трубку и спросил:
– Да? Затем сказал: – Да. Да, я прекрасно понимаю… Да, я это сделаю… Хорошо. – И повесил трубку.
Верити опять стала засыпать, а Барт еще некоторое время стоял, глядя на нее.
– Что-то случилось, Барт?
– Ничего. Спи. – Он вышел.
И Верити заснула. Она спала до утра, а проснувшись, увидела рядом с собой Барта. Он стоял возле нее. Он был полностью одет.
– Выпей это, Верити. – Что-то в его голосе заставило Верити быстро взглянуть на него снизу вверх.
– Что это? – спросила она.
– Кофе.
– Я не это имела в виду, я хотела спросить…
– Выпей сначала. – Барт сказал это таким тоном, что Верити послушалась и взяла чашку. Он подождал, пока она выпьет до дна, и затем спокойно произнес: – Помнишь тот вчерашний звонок?
– Да. – Только сейчас вспомнила Верити.
– Это касалось тебя.
– Меня?
– Звонила Присцилла.
– О! – Верити откинулась на подушки.
– Понимаешь, Адель вчера весь день пыталась разыскать тебя, и когда ей это не удалось, она позвонила Присцилле.
– Адель пыталась со мной связаться? Барт… Барт… Что-то с Робином?
– Да, детка. – Он сел на кровать рядом с ней.
– Он… ему хуже?
– Нет, Верити. Нет, все кончено.
– Все кончено? – Она посмотрела на Барта непонимающим взглядом. «Робину лучше, кошмар окончен, с Робином снова все в порядке», – молниеносно промелькнуло у нее в голове. Но тут истинное значение слов Барта дошло до нее.
– Нет! – крикнула она.
– Мне очень жаль, но это правда, Верити.
– И это был тот ночной телефонный звонок?
– Да.
– Ты должен был сказать мне!
– Ничего нельзя было поделать. Я хотел, чтобы ты по крайней мере выспалась. Кроме того, прошло уже несколько часов.
Некоторое время то, что сказал Барт, не доходило до нее. Затем Верити произнесла сдавленным голосом:
– Сколько часов?
– Разве это так важно? – резко ответил Барт, и если бы не его резкость, она бы это так и оставила.
– Да, – сказала она. Боль утраты захлестнула Верити. – Да. Потому что ты знал обо всем до того, как женился на мне! Потому что иначе мне не нужно было бы через это проходить… Я хочу сказать…
Рука Барта остановила ее, жестко и непреклонно, и Верити замолчала.
– Я не знал, но если бы даже и знал, то поступил бы так, как ты сказала.
– Чтобы доказать своим братьям? – вздрогнула она.
– Верити… – начал Барт.
– Разве это не правда? Разве не это было причиной твоей женитьбы? Причиной этого… этого фарса? – Верити посмотрела на свое кольцо.
– Верити…
– Тебе нужно утвердиться, ты сказал. Доказать им… И из-за Робина я согласилась. А теперь Робин умер… его нет… – Она замолчала, поднеся свою трясущуюся ладонь к дрожащим губам. – И я узнала обо всем… слишком поздно.
Глава девятая
Они ехали в Сидней, сидя рядом, но при этом их разделял целый мир. За все два часа поездки они не промолвили и слова.
Только когда они оказались в пробке уже в Сиднее, Барт повернулся к Верити:
– Я отвезу тебя прямо к дому твоего брата. У тебя есть деньги, чтобы вернуться домой на такси?
Домой? Но где ее дом? Когда мужчина и женщина женятся, предполагается, что они живут вместе. Но она… Но Барт… Как будто читая ее мысли, Барт резко добавил:
– К нам домой.
На мгновение он оторвал взгляд от потока машин за окном и изучающе посмотрел на нее.
– Я могу вернуться поздно, – сказала Верити, не глядя. – Я заеду к себе на квартиру забрать кое-что.
– Это может подождать и до завтра.
– Хорошо… Но все равно, я не могу сказать точно, когда вернусь, – жестко произнесла Верити.
– Понятно. Я буду ждать. Обязательно позвони.
– Хорошо… Но я не думаю, что с Адель будет много хлопот.
– Я вообще не упоминал Адель, – сухо ответил Барт.
– И правда, извини… Но тем не менее все сводится к этому, не правда ли? Ведь именно из-за Адель мы…
От сдерживаемого гнева у него побелело лицо.
– Ты переутомилась. Я не собираюсь с тобой спорить.
Потом…
Барт, подняв плечо, коснулся им плеча Верити. Она немного отодвинулась и по тому, как напряглось его лицо, поняла, что он почувствовал это. Верити стало не по себе.
Спустя несколько минут Барт свернул на тихую улицу, и, проехав немного, остановился у роскошного многоэтажного дома, где жили Робин и Адель… где жила… Адель.
– Мне пойти с тобой? – спросил он равнодушно, и Верити знала, что если бы он спросил по-другому, то услышал бы в ответ благодарное «да».
«Да, – ответила бы она. – Конечно, Барт». Потому что, глядя на окно, у которого любил сидеть Робби, она очень хотела, чтобы кто-нибудь взял ее за руку. Но вряд ли этим человеком мог быть Барт. Особенно после предложения, сделанного таким тоном.
– Нет, спасибо, – произнесла Верити, выходя из машины.
– Я буду ждать тебя, – снова сказал Барт.
– Я вернусь поздно. – Теперь была ее очередь повториться.
– Не имеет значения, когда ты придешь. – Барт не тронулся с места, пока Верити не скрылась в подъезде.
Она даже не обернулась на шум отъезжающей машины. Ее внезапно охватила какая-то разрушительная пустота. Верити никогда особенно не нравилось бывать в этом доме: Адель не жаловала ее, а Робин с каждым разом выглядел все хуже и хуже. А теперь… теперь…
Верити вошла в лифт и нажала кнопку этажа, на котором жил Робин… жила Адель.
Адель открыла дверь. Она была бледна и разбита, по крайней мере так показалось Верити, когда она шла за ней в гостиную.
– Я знала, что это случится, – сказала Адель, зажигая сигарету, – но не думала, что так скоро. Наверное, это всегда происходит неожиданно, ведь так?
– Ему было больно? – спросила Верити, с нежностью думая о Робине, который плохо переносил физические страдания. В детстве он плакал, когда, споткнувшись, разбивал себе коленку. Обязательно нужно было пожалеть его, чтобы он успокоился.
– Нет, ему вводили болеутоляющее. Бедный Робин, – вздохнула Адель. – Я полагаю, – помедлив, продолжила она, – после всего, что я перенесла, я стану настоящим демоном, ну, я не знаю, как назвать женщину-демона. Знаю, я не тот человек, который может многое дать другому… Но я еще не испытала ничего такого, что обогатило бы меня.
«Она это уже когда-то говорила», – вспомнила Верити.
Некоторое время Адель о чем-то размышляла, наверное, о своем небогатом прошлом. И вдруг Верити вспомнила Барта, который очень близко знал «Делли». И все же он не женился на ней. Быть может, она имела в виду это, когда говорила о своем не очень богатом жизненном опыте?
– Но при других обстоятельствах мы с Робином жили бы душа в душу, – продолжала Адель. – У нас очень схожие характеры. Может быть, это было не слишком приятно кое-кому, но мы подходим друг другу. А теперь, – она пожала плечами, – все кончено. – Она взглянула на Верити. – Тебе еще что-нибудь нужно? Впрочем, ты теперь работаешь у Принцев и не испытываешь недостатка в деньгах, – усмехнулась Адель.
Работает у Принцев… Значит, Адель ничего не знает. Присцилла – тоже. Никто ни о чем не догадывается. Можно было бы и не выходить замуж.
– Мне ничего не нужно. Спасибо, Адель.
Верити подумала, не сообщить ли Адель о разорении Робина? Нет, еще рано. Хотя Адель вела себя намного спокойнее, чем в начале разговора.
– А когда?.. – тихо спросила Верити. Адель сразу поняла, что она имеет в виду.
– Завтра рано утром, – вздрогнув, произнесла она. – Меня трясет от мысли об этом.
– Хочешь, я останусь у тебя? – от души предложила Верити.
– Правда? – удивилась Адель. – Тебя привез Барт? Я видела, как отъехала его машина. Я позвоню ему и все объясню.
– Нет… – Верити сделала шаг вперед.
– Я знаю его номер. – Адель подошла к телефону. Глядя, как Адель набирает номер телефона Барта, Верити представила себе, сколько раз уже она это делала. Впрочем, Барт никогда не отрицал, что «близко» знал Адель. Что между ними было?
Верити сделала шаг назад, но не смогла избавиться от своих назойливых мыслей.
Наверное, окончившаяся неудачей попытка Адель привязать к себе Барта и была причиной ее поспешного брака с Робином. Все это произошло задолго до того, как Верити прибыла сюда из Англии. Ей не хотелось даже думать об этом.
И вдруг Верити вздрогнула: а не была ли эта свадьба той основной причиной, которая в действительности и подтолкнула Барта быстренько жениться? Ты мне отомстила, Адель, но и я в долгу не останусь…
Он мог бы обратить внимание на милую, любящую Присциллу… Но Барт настолько привык к ней, что это не могло прийти ему в голову. Возможно, только его мать… и сама Присцилла задумывались о таком исходе событий. Но Верити Тайлер была новой фигурой, и он решил попробовать с ней. Ему это не составило никакого труда, так как она была в безвыходном положении. И Барт знал об этом. Ему было ясно, что он легко сможет отомстить Адель. И он женился на Верити. Теперь ее имя было миссис Бартли Принц. Она согласилась выйти за него замуж по двум причинам. Во-первых, из-за открывающихся перспектив. Во-вторых, она рассчитывала получать деньги для Робина. Но разве только из-за этого?
Верити почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, когда она становится откровенной сама с собой. Несмотря на то, что она была погружена в свои мысли и находилась на приличном расстоянии от телефона, ей были слышны слова Адель:
– Это Делли, Барт… Спасибо, дорогой… Нет, я пока держусь… Верити останется ночевать у меня, ты же прекрасно знаешь, какая я нервная… Да, Барт, я никуда не уйду… Я буду ждать.
«Спасибо дорогой… ты же прекрасно знаешь…»
Верити никак не могла выбросить из головы разговор Адель с Бартом, даже после того, как проводила ее до постели, а потом пошла спать сама. Она перестала плакать из-за Робина, со смирением поняв, что слезами горю не поможешь. Но Верити не могла смириться с тем, как ласково Адель разговаривала с ее мужем. Даже когда она надвинула подушку на уши, в голове у нее звучали слова Адель: «Дорогой… ты же прекрасно знаешь…» Ей вдруг пришло в голову, что за этим что-то стоит. Ведь произнесла же Адель: «Я никуда не уйду. Я буду ждать». Почему она так сказала?
Похороны были непродолжительными. На них присутствовали только жена и сестра Робина. Когда все закончилось, Адель проговорила: «Спасибо, Верити», села в машину и тут же уехала, оставив Верити в недоумении: девушка думала, что еще понадобится Адель. Верити остановила такси и поехала в Балмейн.
Дома она ходила по комнатам, не находя себе места, брала в руки разные предметы, а потом ставила их на место. Вспомнила, что нужно позвонить маклеру и аннулировать договор на квартиру, не забыла, что надо выключить холодильник, убрать продукты.
«Теперь все, – подумала она, – можно уходить. Ехать домой – как сказал Барт». Но тут же она поняла, что не может никуда ехать, не позвонив сначала Барту. То, что он ей скажет, не имело значения, главное – услышать его голос. Она набрала номер, тот самый номер, по которому вчера вечером со знанием дела звонила Адель. В трубке раздавались длинные гудки. Никто не брал трубку. Она снова набрала номер – и опять безрезультатно. Верити положила трубку, чувствуя себя одинокой и опустошенной.
Ей нужен кто-то, с кем можно было поговорить. Она позвонила в «Женский замок», но и там никто не отвечал: либо Присцилла еще не пришла, либо у нее были какие-то дела.
Она позвонила Адель, поинтересовалась, как та себя чувствует. Но Адель открыто дала понять, что больше не нуждается в помощи и сочувствии Верити. Впрочем, это не имело значения. Все, что ей было необходимо, – поднести трубку к уху и услышать в ней чей-нибудь голос.
Верити опять набрала номер Адель. Она слушала длинные гудки, спрашивая себя, будет ли сегодня кто-нибудь разговаривать с ней по телефону, как на другом конце провода подняли трубку.
– Алло! – услышала она голос мужчины. Верити его сразу узнала – это был голос Барта. – Алло, – нетерпеливо повторил он.
«Да, – вспомнила Верити слова Адель вчера вечером. – Я буду здесь. Я буду ждать».
Барт в последний раз сказал «алло» и положил трубку.
Но слова «Я буду ждать» все еще звучали в ушах Верити.
Прошел час. Она неподвижно сидела возле телефона, уставившись в пустоту. Верити и представить себе не могла, что ей будет так больно. Смерть Робина не в счет. Она никогда не думала, что Барт может сделать ей больно. Барт, которому, нравился он ей или нет, она инстинктивно доверяла. И ни разу с тех пор, как она попала в мир этой семьи, Верити не усомнилась в Барте Принце. Но сейчас…
Ее мысли были парализованы. С большим трудом – из-за боли, которую она испытывала, – Верити попыталась проанализировать ситуацию.
Адель с Бартом были близкими друзьями… Они ведь знали друг друга «очень близко»? Но, вероятно, Адель, как многие женщины, хотела, чтобы Барт на ней женился. Но Барту, как и любому мужчине, нужна была свобода. Возможно, именно это обстоятельство или несчастный случай, происшедший с ним, повлияли на то, что он не торопился жениться.
И вот Адель, чувствуя, что ее надеждам не сбыться, выходит замуж за Робина. И это, в свою очередь, заставляет Барта нанести ответный удар в том же духе. Он женится на ней, Верити. Барт объяснил ей, что это женитьба для самоутверждения, и она поверила, что такой жестокий человек, как Барт, способен на такое. Верити не задумывалась о том, что… Какой женщине понравилось бы служить символом чьих бы то ни было достижений? Но сейчас она призналась себе, что ее теперешнее положение унизительно. Хотя Барт и заставил ее поверить в то, что она была предметом особой гордости для него, Верити в то же самое время должна была заменить ему девушку, которой он желал обладать, но не сумел. Барт не стал ждать долго. Хотя, если бы он потерпел еще немного, то смог бы исправить свою ужасную ошибку. И со мной, отрешенно подумала Верити, ничего бы подобного не произошло.
Верити понимала, что эту комедию ошибок, в которой на самом деле не было ничего смешного, можно было бы не принимать всерьез или как-нибудь пережить, но никогда, никогда она не сможет простить Барту того, что он так скоро после их свадьбы опять пошел к Адели… Сразу же…
О чем они говорили сейчас? Были ли это взаимные обвинения? Или сожаление о несбывшемся? Может быть, они строили планы на будущее? Мечтали? Нечто вроде: «Подожди немного». Или: «Очень скоро… Только дай время».
– Нет, – вслух произнесла Верити. – Ведь я не по-настоящему замужем за Бартом Принцом, не по-настоящему.
Да, моя подпись стоит на каком-то документе, но мы не муж и жена.
Когда она сегодня придет к Барту… к ним домой, как он говорит… Вспомнив об этом, Верити усмехнулась. Да, когда она придет сегодня к нему, она заставит его рассказать обо всем.
Эта оскорбительная ситуация действовала ей на нервы. Так больше продолжаться не может. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
Но как поступают женщины в подобных ситуациях? Они уходят, Верити это знала, но куда? На что они живут? Как существуют? Она может, конечно, пойти работать, но Барт легко сможет разыскать ее. И тогда наступит час расплаты. Конечно, его не миновать… Здравый смысл подсказывал это Верити, но это случится не сейчас, еще рано, не в тот момент, когда Барт берет трубку в квартире Адель спустя так немного времени после свадьбы.
В отчаянии Верити пыталась привести свои мысли в порядок, что-то придумать, но вскоре поняла, что никак не может выбросить из головы тот факт, что Барт сейчас находится у Адель.
От нервного напряжения Верити мяла в руках клочок старой газеты и, посмотрев на него, вдруг случайно прочла, а затем внимательно перечитала небольшое объявление, на которое упал ее взгляд.
«Требуется молодая австралийка для занятий английским языком с двумя мальчиками одиннадцати и тринадцати лет. Проживание в комфортабельном сельском доме, компенсация. Телефон…»
Верити изучила номер газеты – он был недельной давности. Она была не австралийка. Но «проживание в сельском доме», вдали от этого напряжения, в котором она сейчас находилась, подальше от будущей расплаты, которой, она знала, было не миновать, – все эти соображения заставили ее поднять трубку телефона. Верити еще раз посмотрела на указанный номер телефона.
Она понимала, что не сможет навсегда убежать от Барта, но уехать из города на несколько дней, недель, ну от силы на месяц… просто сменить обстановку…
Верити набрала первую цифру. Те, кто давали объявление, уже, наверное, нашли австралийку, англичанка им была не нужна… Кто будет дожидаться ответа на свое объявление целую неделю! Верити набрала последнюю цифру, услышала гудок, и, впервые за сегодняшний день, на другом конце сразу сняли трубку. Верити услышала мужской ломающийся голос. «Иностранец», – подумала она. – Слушаю, – сказал он.
– Меня зовут Верити Тайлер. «Да нет же, – подумала она, – мое имя Верити Принц». – Я только что прочла в газете ваше объявление.
– Вот как, – услышала она. – И вы приедете? Это невероятно!
Мальчик снова заговорил:
– Это очень далеко. Все говорят – слишком далеко. Это место называется Тетапарилли, это означает… Ну мама, можно я попробую на этот раз. У тебя тоже не получилось, а у нее приятный голос.
– Гунар! – Теперь стал слышен голос его матери. – Мой сын, – объяснила она смеясь.
– Ему стоило бы немного поупражняться в английском, – заметила Верити.
– У него дела обстоят еще ничего, – сказала женщина, – у младшего, Ульфа, намного хуже. Было бы замечательно, если бы вы приняли наше предложение.
– Но я англичанка, – призналась Верити.
– Тем лучше для их знания английского. Мы задержались в Сиднее, потому что у Ульфа болело горло, но теперь он поправился и доктор сказал, что мы можем ехать. Вы можете приехать к нам, когда вам будет удобно, если вы, конечно, согласны с предложенными условиями. Мы сами из Швеции, у нас ферма на северо-западе страны. Мы с мужем приехали сюда несколько лет назад, а теперь привезли детей. Но ферма находится вдалеке от жилья, и ребята вынуждены учиться в школе заочно. В нормальных условиях, если бы у них была возможность общаться со сверстниками, мальчишки запросто выучили бы английский, но, кроме нас с мужем, на ферме им общаться не с кем…
– Ну вы-то говорите довольно бегло, – похвалила ее Верити.
– Мы с Большим Гуннаром можем говорить по-английски. Но я помогаю мужу на ферме (мы никогда раньше не занимались сельским хозяйством), и поэтому у нас не остается времени на детей. Знаете, у нас очень удобно, как и написано в объявлении, хотя, – с грустью добавила женщина, – и очень далеко от цивилизации.
– Значит, это место еще не занято? – прервала ее Верити.
– Конечно, конечно, нет. Не занято. – В голосе женщины на другом конце провода послышались восторженные нотки. – Это означает, что вы?..
– Да, я согласна, – сказала Верити.
– Тогда… когда вы сможете приехать? Мы купим вам билет на самолет, который приземляется на ближайшем к нам аэродроме, и мы могли бы вас там встретить.
– А когда вы уезжаете из города?
– Через час, – услышала Верити в ответ. – Я поведу машину, а мой муж в Бетерсте присоединится к нам. Но если бы вы мне сказали, когда…
Верити немного подумала. Она слышала в трубке учащенное дыхание женщины. Возможно, та боялась, что в конечном итоге Верити передумает.
Тогда Верити сказала:
– А что, если я поеду с вами прямо сейчас?
– Поедете с нами?
– Извините, наверное, в вашей машине не так уж много места?
– Да нет, места хватает, но она выглядит очень неуклюже, и ребята называют ее «танк». Но это просто замечательно!
– Может быть, вы и ошибаетесь, – пошутила Верити.
– Да нет, я думаю, так же как и Гуннар, что у вас приятный голос. Вы действительно согласны?
– Абсолютно. Итак, где и когда?
– В течение часа, как я уже вам говорила. – И женщина назвала Верити место встречи, которое смог бы отыскать даже человек, недавно приехавший в Сидней. Очень довольная, шведка повесила трубку.
Верити опускала трубку медленно. Она понимала, что то, что она собирается сделать, ужасно глупо… Но это необходимо было сделать, чтобы обрести спокойствие духа. Она все равно не сможет смотреть Барту в лицо. Со временем она, возможно, сумеет и должна будет это сделать, но сейчас ей необходима своего рода передышка.
Верити уже сложила все свои вещи в сумку, так что собираться не было нужды. Она отдавала себе отчет, что должна оставить какую-нибудь записку, чтобы Барт не подумал, что с ней случилось что-то ужасное, и не поднял тревогу.
Верити достала листок бумаги и ручку. Она решила, что записка должна быть краткой, просто написала: «Я уехала. В.»
Спускаясь по лестнице, она услышала, как зазвонил телефон, но не вернулась.
Глава десятая
Тетапарилли находилась далеко на северо-западе и, несмотря на мрачное описание Греты Далквист, оказалась маленькой аккуратной станцией. Причиной постоянной занятости Греты был новый урожай, который они должны были собрать и который в значительной степени был взращен руками этой женщины. Это был урожай лечебных трав.
– Наши родители в Европе тоже занимались этим делом, – объяснили супруги, – а сейчас спрос на этот товар растет.
Они приехали в Австралию, чтобы получить наследство. Дядя завещал Гуннару свою недвижимость.
– Конечно, он был шведом, – засмеялась Грета. – Вы только взгляните на мебель!
Верити отметила, что мебель была очень старой, но при этом очень красивой. Продажей такой мебели она занималась когда-то, работая в Челси. В Австралии такая мебель была редкостью.
– Да, дядя Бент выписал ее, – сообщила Грета, когда Верити высказала свое мнение. – Она очень хорошо сохранилась, но нам кажется, что она здесь не к месту. Мой муж и я предпочитаем современную мебель, которую сейчас неплохо делают в Швеции. Мы уже заказали себе кое-что.
Грета с большой гордостью продемонстрировала Верити только что полученную сугубо функциональную, очень простую мебель.
– Вам такое не нравится? – засмеялась она.
– Отчего же. Однако по сравнению со старой она проигрывает. Возможно, я сама немного старомодна. Но больше всего мне не нравится то, что в одной комнате находится и старая мебель, и новая.
– Нам тоже, но не все сразу… не все сразу… – Грета Далквист взмахнула своими сноровистыми руками.
– Вы собираетесь продать эти старые вещи? – поинтересовалась Верити.
– Мы начали распродавать их сразу, как только Большой Гуннар и я поселились здесь. – Грета называла своего мужа не иначе как Большой Гуннар. – Простите, если мы разочаровали вас… – Она рассмеялась. – Зато вы нас не разочаровали. Мы до сих пор не можем поверить, что нам так повезло.
– Честно говоря, я не так уж и разочарована, – улыбнулась Верити. – Ваша новая мебель очень хороша. Просто я больше люблю старые вещи.
– И даже в новой стране?
– Страна тоже старая, – возразила Верити.
Грета обняла ее и повела вниз, к грядкам лекарственных трав.
– Я обожаю это, – призналась Грета. – Вы, наверное, плохо подумаете обо мне, если я скажу, что урокам английского языка со своими мальчиками я предпочитаю возню с грядкой душистой мяты?
