Глава 54

Да, он приехал в Нью-Йорк для того, чтобы отыскать Джейн, но он никак не предполагал найти ее в доме своего собственного брата. И несколько долгих мгновений Ник был не в состоянии вымолвить ни слова, он просто молча смотрел на нее.

Джейн, дрожа с головы до ног, встала, сжав в кулаках юбку, и ее глаза были огромными, как блюдца, а лицо бледнее, чем у привидения. И вот тут от высокого окна вдруг навстречу Нику шагнул Линдлей; он выглядел крайне напряженным. Он словно хотел защитить Джейн.

Граф не раздумывал ни секунды. Он бросился вперед, занося кулак. Линдлей успел уклониться, и смертоносный удар миновал его; кулак графа лишь задел висок Линдлея. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы Линдлей потерял равновесие и упал на колени. Граф набросился на него как бешеный бык и схватил за отвороты сюртука. Грэйс что-то протестующе закричала, обнимая испуганного Чеда. Рет уже был рядом; он вцепился в брата сзади, пытаясь оттащить того от Линдлея.

— Ник! Прекрати, черт бы тебя побрал! Джейн стояла не шевелясь, похолодев от ужаса. Наконец Линдлей вырвался из рук Ника и отступил назад, тяжело дыша, а граф стряхнул с себя брата.

— Я убью тебя, если ты еще хоть раз дотронешься до нее, сукин сын! — проревел Ник. Он покраснел, на его лбу и шее набухли вены. — Убью, слышишь?

Рет снова схватил его. Взбешенный, Ник резко развернулся, освобождаясь от его рук.

— Не вмешивайся! — предостерег он брата, который тут же сделал шаг назад, — но не от страха, а потому, что в это мгновение понял все чувства Ника.

Чед вырвался из рук Грэйс и бросился к отцу.

— Папа! Папа! Граф подхватил его.

— Все в порядке, — твердо сказал он. — Иди со своей тетей Грэйс… а нам с Джейн нужно тут кое-что обсудить.

Чеду не хотелось уходить, но Грэйс подошла к нему и крепко взяла за руку; она увела мальчика, не обращая внимания на то, что он на каждом шагу оглядывался на отца.

Граф шагнул к Джейн, подняв кулаки, но он явно не угрожал ей.

— Он прикасался к тебе? Ты спала с ним? Спала?!

Джейн отшатнулась:

— Нет…

Это был едва слышный шепот.

— Ты уже достаточно натворил, — крикнул Линдлей. — Оставь ее в покое! Неужели ты не видишь, что уже почти погубил ее?!

Граф резко повернулся, но Рет уже стоял между ним и Линдлеем, чтобы предотвратить возможность новой стычки. Джейн тяжело сглотнула.

— Он просто мой друг, — с трудом выговорила она, и ее голос заметно дрожал при этом.

В графе пылала обжигающая ревность; он почти ослеп от ярости, увидев их вместе.

— Насколько близкий друг, Джейн? — резко спросил он. — Насколько?!

— Он мне не любовник! — воскликнула она, заливаясь краской. — Да как ты вообще смеешь спрашивать об этом! Как ты смеешь! После того, как в твоем доме поселилась Патриция, в твоем доме и в твоей постели!

От этих ее слов граф похолодел и замер на месте; его сердце сжалось от боли, плечи ссутулились, на висках выступили капли пота… он тяжело дышал. Джейн тоже задыхалась, глядя ему в глаза; ее грудь подымалась и опускалась, заставляя трепетать кружева, украшающие лиф платья.

— Джон, — тихо сказал Рет — тихо, но настоятельно. — Давай оставим их наедине.

— Ты знал, что он приезжает! — взорвался Линдлей. — Знал, и не сказал мне ни слова!

— Он мой брат… и он отец Николь.

— Я не сойду с места, — заявил Линдлей. — Джейн, нам незачем тут оставаться, незачем выслушивать оскорбления. Идем в гостиницу!

Джейн закусила губы; по ее щекам потекли слезы, и она кивнула. Но не успела она сделать и шага, как граф схватил ее и притянул к себе.

— Ты лгала мне! Ты сказала, что поедешь на Глосестер-стрит! А вместо того ты меня просто бросила! — И тут его голос надломился от боли. — Черт побери, Джейн, как ты могла?

— Как я могла? — дрожа, переспросила она. — А разве я могла поступить иначе? Ты ожидал, что я стану твоей любовницей, а на ночь буду отпускать тебя домой, к Патриции?! На это я не могла пойти — и никогда не пойду!

Он уставился на нее, потом сжал ее плечи и встряхнул.

— Да разве я просил тебя быть моей любовницей? — заорал он. — Я тебя просил?!

— Ты сказал, что есть лишь одно решение! — закричала в ответ Джейн — Ты сказал, что будешь заботиться обо мне! Ты это говорил или нет?

Он отпустил ее и недоверчиво уставился на нее.

— Ты просто дурочка! Неужели ты так плохо меня знаешь. Джейн? Джейн, я… — Он умолк, не в силах продолжать. Потом, отвернувшись, вытер взмокший лоб. А Джейн смотрела на его спину, и на ее лице так явно были написана надежда, что Линдлей молча позволил Рету вывести себя из гостиной. Рет закрыл дверь, оставив Ника и Джейн вдвоем.

Джейн ждала, не трогаясь с места.

Наконец Ник повернулся к ней лицом. Его глаза подозрительно затуманились.

— Я приехал сюда не только затем, чтобы познакомить Чеда с дедушкой и бабушкой, — сказал он низким голосом.

Джейн нервно сглотнула. И постаралась сдержать слезы.

— Я не могу допустить, чтобы ты ушла из моей жизни, Джейн. Просто не могу.

— Я не стану твоей любовницей, — сказала она, но тут же ее лицо скривилось, и она застонала. — Ох, черт бы тебя побрал, Николас! Почему бы тебе не отпустить меня? Почему?

Она тяжело опустилась на диван. И, немного помолчав, продолжила:

— Ты думаешь, мне легко было уехать от тебя? Да это было так тяжело, что и не передать словами! Но и остаться я не могла, это превратилось бы для меня в медленную смерть, изо дня в день я просто умирала бы! — Она подняла на него блестящий взгляд. — Но знаешь что? — Ее голос дрогнул. — Уж лучше медленно умирать рядом с тобой, чем жить без тебя, в холоде и пустоте!

Она закрыла глаза.

— Ладно, — в конце концов сказала она, тяжело вздохнув. — Ты победил. Видишь ли, я слишком люблю тебя. Я вернусь с тобой в Англию, я буду твоей любовницей. И пока ты будешь желать меня, я буду с тобой.

Он вскрикнул и упал перед ней на колени, обхватив ее руками. Джейн разрыдалась. Он тоже.

— Джейн, ты просто дурочка! Я развожусь! Да как ты могла подумать о чем-то другом?!

— Что? — Она чуть отодвинулась и удивленно моргнула. Ее лицо было залито слезами, нос покраснел, как вишня.

— Развод уже скоро будет оформлен. Патриция знает об этом. Да как ты могла не понять, о чем я говорю, какое решение я считаю очевидным?!

— Развод? — задохнулась Джейн.

— Джейн… я тебя правильно понял? Я верно услышал? — Он отвел волосы с ее щеки. Пальцы графа дрожали. Глаза блестели от слез. — Ты действительно сказала, что любишь меня?

— Я всегда тебя любила, Николас, — просто ответила она. — С того самого момента, как мы встретились в твоей гостиной, когда меня привезла в Драгмор тетушка Матильда.

Граф стиснул ее в объятиях, он сжал ее так крепко, что Джейн стало больно, и в это мгновение она поняла, что и Ник ее любит, любит так, что ей о подобном и не мечталось.

— Ты выйдешь за меня замуж? — робко прошептал он. — Джейн, милая, ты станешь моей женой?

— Да, Николас, да! — И она снова разрыдалась, обнимая его. Они надолго замерли, прижавшись друг к другу. Ник снова и снова целовал Джейн в щеки, в лоб, ласкал ее волосы… пока она наконец не подставила ему губы, и тогда они слились в отчаянном, безумном поцелуе. И в этом долгом, пылком, крепком поцелуе выразилась вся сила их взаимной любви.

— Я люблю тебя, — сказал наконец граф. — Джейн, Джейн, видит Бог, люблю тебя!

Джейн поняла, чего стоили ему эти слова, — ведь она едва расслышала его тихий, напряженный голос. Он обхватил ее лицо ладонями, он посмотрел ей в глаза…

— Джейн, я никому не говорил этого прежде, ни Патриции, ни какой-нибудь другой женщине.

— Я знаю, — сказала она, не в силах справиться со слезами.

И он с трудом удерживался от рыданий.

— Я… я никогда и не чувствовал ничего подобного, с Патрицией все было совсем иначе. А ты… я не могу жить без тебя, — хрипло проговорил он.

Джейн подняла руку и смахнула слезинку с его ресниц, чувствуя, как по ее собственным щекам льются горячие потоки.

— Значит ли это, что ты снова прощаешь мне мою глупую импульсивность?

Он расхохотался, хотя перед глазами у него все расплывалось.

— Милая, я могу простить тебе все, что угодно, — лишь бы ты любила меня!

Джейн проказливо улыбнулась:

— Но, Ник, я просто не могу разлюбить тебя!

Глава 55

Западный Техас

Джейн в жизни не приходилось путешествовать подобным образом.

Пыль заполняла всю внутренность кареты, и Джейн давно уже замотала лицо головным платком. Ее постоянно мутило от привкуса грязи и песка во рту. Если у кареты и были когда-то рессоры, то они, конечно, давно сломались. Дорога же состояла из сплошных рытвин и ухабов, и Джейн постоянно встряхивало и бросало из стороны в сторону, и если бы не крепкая рука Ника, поддерживавшая ее, она бы просто болталась в карете, как игральная кость в стакане. Чед расположился на сиденье напротив и, цепляясь за что только можно, изо всех сил таращил глаза в окно, разглядывая окружающий их суровый ландшафт.

— Папа, — в двадцатый, наверное, раз спросил он, — а ты уверен, что тут нет индейцев?

Граф, сидевший рядом с Джейн и крепко обнимавший ее, на мгновение расслабился, и углы его губ тронула улыбка.

— Ну, — равнодушным тоном откликнулся он, — может быть, один-два язычника и засели вон там, за холмом, кто знает!

Глаза Чеда округлились бы еще, если бы только это было возможно.

— У-у!..

Николь показала себя закаленной путешественницей; ее лишь веселила яростная тряска, а когда они останавливались и выходили из кареты, чтобы передохнуть, она восторженно визжала, когда оказывалась в руках отца. Зато Молли давно и окончательно позеленела и едва справлялась со своей подопечной.

Да, так путешествовать Джейн еще не приходилось. Она сжала руку графа. И ощутила ответное пожатие.

Они уже приближались к цели поездки. Лицо графа было напряжено, и Джейн прекрасно понимала, что он волнуется, что с трудом справляется с нарастающим беспокойством. Она наклонилась к мужу и поцеловала его в щеку. Он коротко улыбнулся ей и крепче сжал ее руку. И тут же отвернулся и посмотрел в окно, стиснув зубы так, что на них захрустел песок.

— Мне очень жаль, что тебе приходится нелегко, Джейн, — сказал он. — Железная дорога к «Ди-Эм», конечно, скоро будет достроена, может быть, уже этой весной… но пока что единственная возможность добраться до ранчо моих родителей — это дилижанс или карета от Сан-Антонио.

— Все в порядке, — мягко откликнулась Джейн, положив обтянутую перчаткой руку на его пальцы. — По крайней мере, это новые впечатления, в особенности для детей. Да и страна эта прекрасна.

Страна действительно была прекрасной. Равнина, поросшая шалфеем, с купами мескитовых деревьев, расстилалась до самого горизонта, переливаясь зеленью и пурпуром. Вдали вырисовывалась горная гряда — на фоне самого синего в мире неба. Джейн никогда не ощущала себя такой маленькой и незначительной, как здесь, среди бесконечных просторов. Она словно превратилась в незаметную мошку на ладони Господа. В этих землях чувствовались сила и величие, они были огромны, бесконечны…

И ее муж был их частью.

— Подъезжаем к «Ди-Эм»! — провозгласил возница.

И тут же Джейн, Молли и Чед принялись выглядывать в окна кареты, стараясь поскорее увидеть ранчо Брэггов. Один лишь граф сидел неподвижно. Джейн почувствовала разочарование, когда обнаружила, что перед ней — маленький, но оживленный городок. Карета прокатила по широкой грязной улице, и Джейн заметила витрины магазинов в первых этажах зданий, садики и белые изгороди из штакетника. Потом они остановились перед небольшой лавкой. На вывеске, косо болтавшейся на двух цепочках, значилось: «Остановка дилижансов».

Джейн посмотрела на неподвижного, притихшего графа.

— Но ведь это не ранчо, это город?

Ник попытался улыбнуться, но не смог. Он невыразительно смотрел на Джейн. На его лбу выступила испарина.

— Рет говорил, что ранчо выросло. Ничего подобного тут не было, когда я уезжал в шестьдесят пятом.

Джейн была не на шутку встревожена его тоном и выражением его лица. Она схватила его за руку.

— Милый, все будет отлично!

Он посмотрел ей в глаза. Они лишь раз всерьез говорили об отношениях Ника с отцом, сразу после их примирения, около двух недель назад, и больше не возвращались к этой теме. Ник молчал, а Джейн не хотела и навязываться, боясь, что для Ника по-прежнему слишком тяжелы воспоминания. Но теперь она видела неприкрытую тревогу в глазах мужа, и ее сердце рванулось ему навстречу. Она погладила Ника по щеке. Дверца кареты открылась, Чед выскочил наружу.

— Милый, все будет прекрасно, вот увидишь!

Молли, держа на руках Николь, выбралась из кареты; Ни-коль отчаянно протестовала против окончания путешествия. Ник стиснул пальцы Джейн.

— Ты думаешь?.. — хрипло пробормотал он.

— Я уверена! — ответила она, однако внутри ее тоже все сжалось от страха.

А потом вдруг они услышали зычный голос:

— Ты часом не Чед Брэгг?

— Не совсем так, сэр, — пропищал Чед. — Я Чед Брэгг, лорд Шелтон.

— Лорд! Ну нет… поверить не могу!

— Но это правда! Спросите моего папу!

Внезапно Чед завизжал, и Джейн, выглянув в окно, увидела, что огромный мужчина благородной внешности, лет около шестидесяти, подбросил мальчика высоко в воздух.

— А я дед Брэгг! — рявкнул он.

— Дерек! Ты же напугаешь его до смерти! Поставь его на землю и познакомься как положено! — послышался встревоженный и любящий женский голос.

Джейн повернулась к мужу. Он все еще держался за ее руку и был таким бледным, каким Джейн никогда его прежде не видела.

— Они пришли, — просто сказала Джейн.

Граф глубоко вздохнул: — Я слышу.

Они не могли вечно сидеть в карете. Да Ник этого и не хотел. Просто его слишком переполняли чувства — такие, каких ему еще не приходилось испытывать, и он был не в силах двинуться с места. Он не видел своих родителей больше десяти лет. Его обуревала радость, он горел любовью к ним, но он и боялся. Это был сильный и горький страх. Потому что, несмотря на то, что он вернулся в свою семью, его мучил вопрос, который требовал разрешения, и немедленного. И тогда он узнает правду, которую так долго боялся знать.

Он пытался сказать себе, что все это давным-давно не имеет значения. Он давно уже не ребенок, он взрослый человек, у него есть Джейн, дети, Драгмор. Так что неважно, что он не сын Дереку. Неважно, что дети Дерека — лишь Рет и Сторм, и он любит их, а не его. Конечно, Ник знал, что Дерек всегда заботился о нем, но ведь не мог же он любить сына человека, изнасиловавшего его жену. Но, как бы ни объяснял себе все это Ник, проблема состояла в том, что сам-то Ник по-прежнему любил Дерека как отца, потому что только этот человек был отцом в его сердце.

Граф медленно вышел из кареты.

Дерек, казалось, ни на день не постарел после их прошлой встречи. Он был таким же высоким, как и Ник, и плечи у него были такими же широкими, если не шире. Ник подумал, что Дерек немного похудел и, похоже, стал чуть-чуть ниже ростом, но по-прежнему оставался необыкновенно сильным человеком. С обычной для него свободой и раскованностью (он никогда не скрывал своих чувств и мыслей, за что Миранда его постоянно бранила) он во все глаза уставился на изящную руку Джейн, затянутую в дорогую перчатку.

— Это что такое? — проревел он и зашелся хохотом, обнажив белые ровные зубы. Потом оглянулся на свою жену, державшую Чеда за руку, — маленькую, стройную, элегантную женщину чуть за пятьдесят. — Бог мой, Миранда, она тебе никого не напоминает?

Смущенная Джейн тоже посмотрела на Миранду.

Миранда шагнула к ней и пожала руку Джейн.

— Извини его, он просто вне себя от радости. Но он хотел сказать тебе комплимент. Я думаю, он просто сравнил тебя со мной, вспомнил, какой я была, когда приехала на границу.

Джейн сжала руку женщины, они обнялись. А через мгновение Джейн очутилась в медвежьих объятиях Дерека, и ее ноги оторвались от земли. Когда наконец Дерек поставил ее обратно, Джейн отчаянно покраснела.

Ник сдержанно усмехался. Дерек любил свою жену, и Джейн, напоминавшая Миранду в молодости, конечно же, вызвала у него взрыв чувств. Но тут Дерек посмотрел на Ника, и Ник замер.

Но Дерек замирать не собирался.

— Сынок!

Когда отец обнял его, Ник закрыл глаза, с трудом справляясь с совершенно детским желанием расплакаться. Наконец Дерек отпустил его.

— Ну-ну, дай взглянуть на тебя! — Дерек порывисто сжал плечо сына. — Дай посмотреть! Когда ты уезжал, ты уже был мужчиной, но не таким.

— Здравствуй, отец. — Словно само собой сорвалось с губ Ника. Он вдруг покраснел.

Дерек обнял сына за плечи, и глаза старика наполнились слезами.

— Д-дерьмо! — рявкнул он. — Я стал просто старой бабой! Ну, сынок, ты неплохо устроился — двое прекрасных детишек и прекрасная жена.

— Дерек! — укоряюще воскликнула Миранда, но тут же разрыдалась и бросилась в объятия сына. Крошечная женщина крепко обхватила огромного графа, и Ник прижимал ее к себе долго-долго, прежде чем заставил себя разомкнуть объятия.

— Привет, мам. — Он с трудом улыбнулся. Он мог лишь надеяться, что из его собственных глаз не хлынут слезы.

— «Привет, мам!» Я тебя не видела десять лет, и ты мне говоришь — « привет, мам?» — Голос Миранды надломился, и она осторожно промокнула слезы кружевным платком. — Ох Ник! Как хорошо, что ты дома!

Всю дорогу до «Ди-Эм» и во время роскошного обеда, ожидавшего их, Ник был чрезвычайно молчалив. Джейн знала, что его родители это заметили — потому что они то и дело обменивались встревоженными взглядами. И вот теперь они сидели за огромным дубовым столом, доедая домашний пирог и запивая его крепким черным кофе. Молли унесла Николь, чтобы уложить ее поспать, несмотря на все протесты малышки (и ее бабушки и дедушки). Чед же вертелся на стуле. Дерек обещал, что они поедут кататься верхом и осмотрят все ранчо.

— А когда мы поедем, деда? — не выдержал наконец Чед.

— А можно дедушке допить кофе? — весело поинтересовался Дерек.

— Чед! — одновременно воскликнули Ник и Джейн. Потом Джейн продолжила: — Дай же дедушке спокойно закончить обед и побыть с сыном! Разве тебе самому понравилось бы, если бы ты не видел своего папу целых десять лет?

Чед закусил губы, потом важно кивнул.

— Десять лет — это очень долго, правда?

— Очень долго! — горячо воскликнул Дерек.

— Ладно, тогда мы покатаемся завтра! — возвестил Чед. — А можно мне сейчас пойти поиграть, папа?

— Конечно. — Но, как только Чед вскочил, граф очень строго на него глянул. Повинуясь молчаливому приказу, Чед бросился к Джейн, обнял ее и чмокнул в щеку, потом поцеловал отца.

— А бабушка с дедушкой? — тихо напомнил ему граф.

— Ой, извини… — пискнул Чед и расцеловал Дерека и Миранду, а потом с воплем унесся из столовой.

— У тебя отличный сын, — сказал Дерек улыбаясь. Миранда, сидевшая рядом с Ником, коснулась руки сына.

— Ты счастлив, Ник?

Он напряженно посмотрел на Джейн.

— Да…

— Я так рада… — сказала Миранда, и в ее голосе прозвучало глубокое, искреннее чувство.

Ник бросил короткий взгляд на мать и тут же повернулся к отцу.

— Как вы могли, — резко спросил Ник, как вы могли лгать мне?

Глава 56

Как вы могли? — охрипшим голосом повторил Ник. — Почему ни один из вас не сказал мне правды?

Джейн была ошарашена тем, что Ник заговорил об этом так внезапно, так скоро.

Дерек вопросительно уставился на сына, а потом вдруг помрачнел. И отодвинул чашку с кофе.

— Какой правды мы тебе не сказали?

— Настоящей правды! — Голос Ника зазвучал выше, глаза сверкали. Он в упор смотрел на отца. — Как вы могли лгать мне?!

Дерек выпрямился. Он потрясенно взглянул на Ника:

— Я не лжец… особенно перед собственным сыном. В чем ты меня обвиняешь?

Джейн, сидевшая между отцом и сыном, положила ладонь на руку мужа, чтобы сдержать его. Он не обратил на это внимания.

— Но ты лгал… я ведь не твой сын! Дерек не сумел скрыть смущения.

— Какого черта, о чем ты? Что…

Вскрик Миранды остановил его. Миранда была белее стенки, она прижала руку к груди и в ужасе смотрела на Ника. Ник обернулся к ней:

— Я узнал правду в тот день, когда вернулся с войны.

— О Ник! — воскликнула Миранда, хватая его за руку. — Почему же ты не сказал нам ни слова?

— Да, какого черта? — закричал Дерек вставая.

— Чейвз… — произнес Ник, тоже поднимаясь.

Дерек смертельно побледнел и, покачнувшись, ухватился за край стола.

— Мой отец — Чейвз, — безжалостно продолжил Ник. — Вы лгали мне… все эти годы!

— Как ты узнал? — простонала Миранда.

— Мы хотели защитить тебя, — тяжело произнес Дерек.

— Мы не говорили тебе об этом, потому что это было бессмысленно! — закричала Миранда. — Бессмысленно и жестоко!

— Вся моя жизнь здесь была ложью! — закричал в ответ Ник.

— Но моя любовь к тебе — не ложь! — сказал Дерек так нежно, так тихо, что после его слов в комнате воцарилось молчание.

Ник тоже схватился за стол. Он смотрел на Дерека. Он ждал, он умолял взглядом.

— Это правда, — продолжил Дерек. — В тот день, когда ты родился, я взял тебя на руки и сразу понял, что люблю тебя как родного. Это правда.

Ник опустил затуманившиеся глаза.

— Д-дерьмо… Но это же просто невозможно. Как мог ты любить сына человека, изнасиловавшего твою жену? Как?

— Чейвз расплатился за все, что сделал, — яростно сказал Дерек. — И ты — мой сын!

— Твой сын — Рет!

— Не больше, чем ты. Ник уставился на него.

— Я люблю его ничуть не больше, — настойчиво заговорил Дерек, повинуясь внезапному прозрению. — И если хочешь знать, я был просто вне себя, когда узнал, что ты должен уехать в Англию, чтобы получить это чертово наследство, — меня это просто убило! Там бы лучше оказаться Рету, а не тебе! Ему это подходит! А твое место — здесь, и всегда было здесь, рядом со мной, на ранчо «Ди-Эм».

— В самом деле? — хрипло спросил Ник.

— Сынок, хочешь взглянуть на мое завещание? Все остается вам троим, моим детям, поровну. Родители, конечно, не должны любить одного ребенка больше, чем других, но… но ты наш первенец. И поэтому мы с Мирандой любим тебя сильнее.

Ник уронил голову. Он почувствовал, как рука Джейн коснулась его спины. Услышал, как заговорила его мать.

— Ник, ты прекрасно знаешь, что твой отец никогда не лжет, и ты знаешь, что он очень добрый, любящий человек. Не сомневайся в его любви к тебе! В тот день, когда ты уезжал в Англию, он плакал!-Дерек изумленно уставился на нее, и она улыбнулась ему сквозь слезы. — Да, милый, я все знаю. Просто тогда я решила не мешать тебе. — Она коснулась руки Ника. — Мы оба горевали, и мы утешали друг друга. Хочешь знать правду, Ник? Нам не хотелось, чтобы ты уезжал. И если бы мой отец не был графом, Дерек оставил бы «Ди-Эм» тебе одному, он не стал бы делить ранчо на три части. Мы всегда считали, что ты больше других наших детей похож на отца, и знаешь почему? Потому что нам никогда не приходило в голову, что Дерек тебе не отец, он любил тебя, и мы просто забыли все остальное, и нам не казалось странным, что ты растешь таким похожим на Дерека… ты больше похож на него, чем твой брат. И тебе больше нравилось работать на земле, ты всегда был домоседом, любящим семейную жизнь.

Дерек обошел стол и остановился возле Ника, не решаясь коснуться его.

— Ты должен был прийти ко мне сразу, а не через десять или пятнадцать лет! Бог мой, Ник, когда я подумаю, что тебе пришлось пережить… — Он задохнулся.

Ник посмотрел на него:

— Я боялся.

— Как ты мог усомниться во мне? — спросил Дерек, и его глаза блестели.

— Я не знаю, — с трудом проговорил Ник.

— И ты… ты до сих пор сомневаешься во мне?

— Нет…

Дерек, моргая покрасневшими глазами, улыбнулся и по-медвежьи обнял сына. На мгновение Ник прижался к нему, и тут же они смущенно отодвинулись друг от друга.

— Мне бы следовало тебя чертовски здорово выпороть, — рявкнул Дерек.

Ник расхохотался, хотя его нос покраснел. И это был самый счастливый смех, какой Джейн когда-либо доводилось слышать.

Рука об руку, касаясь друг друга бедрами, они шли по греблю холма. Солнце садилось; внизу раскинулось ранчо «Ди-Эм». Рядом с домом располагались амбары и сараи, коптильни, прочие службы, а дальше, слева, — виднелись крыши домов маленького городка. Над ними парил в золотых лучах орел, и Джейн с Ником остановились, чтобы посмотреть на него.

— Знаешь что? — сказал Ник так легко и спокойно, что Джейн едва поверила своим ушам. — Я сейчас себя чувствую как вот эта птица.

Джейн крепче прижалась к нему.

— Как птица?

Он посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся, и глаза его были теплыми, в них не осталось и следа прежних мрачных теней.

— Да, я чувствую себя вот таким орлом. Мне так легко, я свободен, мне кажется, я могу взлететь и парить над холмами.

— Я так рада, Николас, — сказала Джейн.

Он погладил ее по плечу. Джейн, помолчав, добавила:

— Они необыкновенные люди.

— Да, верно.

— И подходящая пара.

— Это точно. — Неожиданно Ник хихикнул. — Дерек думает, что ты похожа на Миранду, и это его смешит до смерти.

— Да его просто смешит наш английский выговор, — поддразнила мужа Джейн.

— Ну нет, он сразу признает леди и красавицу, когда увидит ее, — сказал Ник, поднося к губам руку жены и целуя ее. — М-мм, какая ты вкусная!