Глава 31

Мурад вышел из резиденции Нильсена в крайне мрачном настроении.

В его сумке лежал рюкзак Алекс с вещами из двадцатого века. Его раздражало любое напоминание о невероятной истории госпожи и страшила возможность оказаться застигнутым врасплох со всеми этими уликами. А еще он злился на Алекс, которой захотелось во что бы то ни стало доказать Блэкуэллу, что она из будущего. Все равно это ничего не давало, кроме доверия Ксавье. Мурада восхищала твердость, проявленная американцем по отношению к чарам его хозяйки. Она вселяла надежду, что эти двое никогда не станут любовниками, хотя раб всей душой желал счастья своей госпоже. Однако сейчас приходилось выбирать между ее счастьем и самой жизнью.

И Мурад не мог отделаться от ощущения надвигающейся беды.

Он обмирал при мысли о том, что Ксавье обнаружат в гареме, куда не было доступа даже дворцовой прислуге мужского пола. И не важно, будут они заниматься любовью или нет, — Ксавье постигнет судьба, от которой его намеревается спасти наивная Алекс. Мураду же оставалось только одно: по мере сил охранять госпожу. Джебаль вверг ее в немилость и подозревает в бог знает каких грехах. Зу слишком искусная интриганка, а ведь она постоянно нашептывает Джебалю какие-то гадости. Возможно, он и сейчас уже знает слишком много. Алекс рассказала Мураду о том, как застигла под дверью Зу прошлой ночью. И теперь раб опасался, что госпожа разделит наказание, уготованное доселе одному Блэкуэллу.

Так или иначе он любой ценой должен спасти ее, и для этого существовал единственно возможный способ — побег.

Мурад был готов горы свернуть, чтобы устроить его, хотя при одной мысли о расставании с Триполи, где прошла вся его жизнь, сердце разрывалось.

Только что Нильсен предложил Мураду, Алекс и Блэкуэллу бежать раньше, чем было договорено. Со дня на день в гавань должен войти датский торговый корабль. Отсюда он пойдет курсом на Александрию и Константинополь. А потом — на Леггорн, где Алекс и Блэкуэллу не доставит труда повстречаться с американскими кораблями.

Все должно было решиться в эти дни. И оттого казалось еще более невыносимым. В то же время и оставаться в Триполи становилось все опаснее. От безысходности Мураду хотелось плакать.

Он с ненавистью посмотрел на сумку, казавшуюся ужасно тяжелой. С какой радостью он зашвырнул бы ее подальше в море вместе со всеми этими непонятными штуками! Ведь если он притащит их во дворец, то лишь приблизит роковую развязку. Слишком легко вещи Алекс могли угодить не в те руки и стать орудием ее гибели или помешать побегу.

Приподнявшись на носки, Мурад постарался разглядеть сверкающую на солнце морскую гладь. Там, за пределами досягаемости крепостных пушек, постоянно курсировали два-три американских корабля. И если Алекс говорила правду, то не пройдет и трех недель, как вся сила эскадры Пребла будет пущена на штурм Триполи.

Мурад старался гнать эти мысли из головы. Но ведь он сам только что передал послание для Пребла через Нильсена. Блэкуэлл писал тайными чернилами, однако раб знал, что в нем содержится. Кроме сообщения о том, что он находится сейчас во дворце, капитан передавал план военных укреплений и описывал вооружение паши.

Война, война витала в воздухе. В Триполи уже начинался голод. В голове у Мурада мелькнуло видение пылающих улиц и домов. Он не надеялся, что город выстоит штурм, начатый американцами. По крайней мере надо постараться, чтобы Алекс удалось бежать раньше. Пусть она окажется подальше отсюда, в безопасности.

С Блэкуэллом.

Мурад не обращал внимания на ревность и отчаяние. Он знал свой долг: уничтожить доказательства невероятного прошлого госпожи — предметов принесенных из будущего. И он решительно направился к берегу моря. И тут же столкнулся нос к носу с двумя янычарами.

Мурад замер. Все внутри у него кричало об опасности. Он ни секунды не сомневался, что эти двое охотятся именно за ним.

Турки осклабились.

Мурад повернулся и помчался прочь что есть духу.

Янычары пустились в погоню. Он слышал, как грохочут подкованные сапоги, как турки приказывают ему остановиться.

Мурад так резко свернул за угол, что едва не упал, но все равно крепко держал в руках сумку с вещами Алекс.

А турки не отставали, их сапоги бухали все ближе. Мурад был готов к тому, что его вот-вот прикончат выстрелом в спину. Ну что ж, по крайней мере он погибнет, исполняя свой долг.

Завернув за другой угол, Мурад налетел на еще двоих янычар. Он остановился, задыхаясь, отчаянно оглядываясь в поисках лазейки. Бесполезно.

Те, что бежали сзади, уже грубо схватили его за руки, а потом швырнули на землю. Его ударили по спине ятаганом. В глазах у раба все поплыло. Тут у него из рук вырвали сумку. Мурад бессильно охнул от отчаяния.

— Могу я поговорить с тобой? — несмело спросила Алекс.

Блэкуэлл писал какое-то письмо. Вместо стола он использовал поднос, положив его на колени. Вот он отодвинул письмо и, подняв на нее глаза, невозмутимо спросил:

— О чем ты желаешь говорить, Александра?

Алекс едва сдерживала волнение. Больше всего на свете ей хотелось бы устроить истерику. Улыбаясь дрожащими губами, она подошла поближе и сказала:

— Я не хочу ссориться с тобой, Ксавье.

— Мы и не ссоримся.

— Кому ты пишешь?

— Отцу. — Ксавье взял письмо и демонстративно сложил пополам, так, чтобы она не смогла увидеть текст. Она и не думала туда заглядывать.

— Он ужасно переживал из-за тебя. Как и я, решил, что ты уже погиб.

— Понимаю.

— Ты скучаешь по нему? — Алекс села рядом на лежавший на полу тюфяк. Блэкуэлл тут же встал и отошел подальше.

— Конечно, скучаю.

— Мне казалось, что ты неравнодушен ко мне, — вдруг промолвила Алекс. — Но теперь кажется, что я вела себя как дура. Ты считаешь меня привлекательной. И только.

— Мы совершенно чужие люди. Мы почти не знаем друг друга.

— Мы прошли вместе сквозь ад, — с горечью напомнила Алекс. — И вместе на мгновение заглянули в рай.

Он опустил взгляд.

— Все мои чувства и силы обращены в первую очередь на побег.

— Но я бы все же хотела знать и твои чувства ко мне, — настаивала Алекс. — Пожалуйста!

— Ты самая необычная женщина из всех, с кем мне довелось встречаться в жизни, — с мрачной улыбкой начал он. — Ни одна из знакомых мне женщин не посмела бы требовать от мужчины отчета в его чувствах. Ни одна из знакомых мне женщин не посмела бы остаться в Триполи и даже выйти замуж за мусульманина, чтобы стать шпионкой.

— Я не шпионка. — Он пожал плечами. — Значит, ты действительно принимаешь меня за хладнокровную бессердечную сучку? — с отчаянием спросила Алекс. — И веришь, что меня прислали сюда на службу? Поэтому я приняла ислам и стала женой мусульманина? Поверь, Ксавье, у меня есть сердце, и я такая же пленница, как и ты! И если бы я не согласилась стать женой Джебаля, то была бы просто рабыней. Сейчас у меня по крайней мере есть хоть какая-то власть. И это далось совсем не дешево. Ведь я привыкла к свободе. А вместо этого пришлось превратиться в игрушку варвара. Ты хоть имеешь представление о том, чего мне стоило все это время водить его за нос и избегать его притязаний? И изображать при этом покорность? Ведь у меня никогда даже не было выбора — сказать ему «да» или «нет»! Я не шпионка. Я просто боролась за собственную жизнь!

Он не сводил с нее глаз. У Алекс запершило в горле.

— Я послала Мурада за своими вещами, которые прятала у Нильсена. Ксавье, у меня есть доказательства, что я из двадцатого века!

— Ты знаешь, что я уже оценил эту шутку. — Однако ему было совсем не смешно. Алекс поморщилась, как от боли. Что поделаешь — ведь Блэкуэлл был настоящим реалистом, человеком действия, джентльменом из девятнадцатого столетия. То есть совершенно неспособным поверить в ее историю. И как в таком случае доказать, что она не шпионка? Ведь он может бросить ее, как только они выберутся из Триполи.

— Я и не шутила, — пробормотала она.

— Нет, не понимаю я тебя, — заключил он. — Как ни пытаюсь.

— Это все потому, что я действительно из двадцатого века, — кисло улыбнулась Алекс.

— Да чего ты хочешь добиться этими смешными заявлениями?!

— Ты еще не понял?

В темных глазах Блэкуэлла ничего нельзя было прочесть. Воцарилась тишина.

Тут Алекс вспомнила про Зу. Настроение у нее упало окончательно.

Каморка у Мурада была довольно тесная, и днем в ней было ужасно душно. Алекс давно заметила, что Блэкуэлл старается держаться от нее подальше.

— Что с тобой, Александра? — негромко спросил он.

— Пожалуйста, держись подальше от Зу. Эта женщина опасна, особенно для тебя. Если вас застанут вдвоем, то тебя казнят немедленно.

— Но меня так же немедленно казнят, если сейчас застанут здесь и с тобой.

Алекс опустила глаза. Он был одет в одни шаровары. На любого другого мужчину ей было бы наплевать, останься он хоть совсем голым. Но с Блэкуэллом все было не так. Чего же удивляться, что при встрече с ним у Зу потекли слюни.

— Если нас вдруг застанет сейчас Джебаль, — слова почему-то давались Алекс с огромным трудом, — я могу вымолить у него прощение. Тем более… что мы ничего плохого не делаем.

Он отвернулся. Алекс вдруг поняла, что он старается потушить пламя, бушевавшее в них обоих.

— По его понятиям, мы совершаем смертный грех, и ты слишком умна, чтобы не понимать это. Так что ни о каком прощении и речи быть не может, как для меня, так и для тебя. По-моему, тебе лучше уйти, Александра.

Алекс стало обидно до боли. А как же ее чувства, ее любовь?! Вдруг все-таки не удастся развеять его подозрения, и он никогда не поверит ей, не поверит тому, что случилось на самом деле. Этот человек не привык менять свои решения.

Однако ставки в игре были слишком высоки. Ведь речь шла о всей последующей жизни, об их любви и дружбе, об их супружестве. Словом, об их судьбе.

Только Алекс не знала, как ей быть.

Похоже, она уже никогда не осмелится подойти к нему и заключить в объятия, и прижаться так, как ей бы хотелось.

Вдруг дверь распахнулась. В комнату вбежал Мурад. Одежда на нем была порвана, по щекам текли слезы.

— Что случилось? — испуганно закричала она.

— Засада! Алекс, когда я шел от Нильсена, на меня напали двое янычар!

— О Господи, — прошептала Алекс, испуганно взглянув на Блэкуэлла.

— А ты цел? — Ксавье подскочил к Мураду и схватил его за руку. — Тебя не ранили?

— Нет, не ранили, но опозорили, — ответил он.

— Они напали после того, как ты отдал Нильсену письмо? — спрашивал у Мурада Ксавье. Тот кивнул.

Серебристые глаза умоляюще смотрели на Алекс.

— Я подвел тебя! Я так виноват!

И только тут Алекс заметила, что в руках у Мурада ничего нет.

— О нет! Мои вещи! Там же паспорт!.. И лампа! — Та самая масляная лампа! Как же она вернется в свое время?!

— Все, все пропало, — плакал Мурад. — Алекс, они отобрали у меня все! Алекс, теперь у кого-то в руках доказательства твоего настоящего происхождения!

У Алекс все поплыло перед глазами.

Зу торопливо закрыла дверь на крючок.

Подскочив к кровати, огромной, под роскошным пологом — настоящее произведение искусства, — она вытряхнула на нее содержимое сумки. В глаза бросилась золотая трубочка, однако Зу не сразу догадалась, как эта штучка открывается. Но наконец колпачок был снят. Внутри было что-то ярко-оранжевое. Что еще за чертовщина?

Осторожно держа тюбик на расстоянии вытянутой руки, Зу вертела им и случайно повернула нижнюю часть. Из золотой трубочки появилось нечто странного вида и стало расти вверх. И тут Зу поняла, что она видит какие-то странные румяна. Она тут же накрасила губы и щеки. Надо будет расспросить Зохару поподробнее.

А потом она заметила две тонкие книжицы. Бросив румяна, Зу открыла одну из них. Какое разочарование! Там почти ничего не написано — цифры да полоски. А на самой первой странице красовался портрет самой Зохары. Такого чудного портрета Зу ни разу в жизни не видела: лицо соперницы было изображено точь-в-точь. И где это она нашла такого великолепного рисовальщика?

Эх, если бы Зу знала, что написано в книжицах! Однако она и по-арабски читала с трудом. Зу с тяжким вздохом отложила книжки в сторону. Увы, придется все рассказать Джовару. Жаль, конечно, делиться властью, которой наверняка будет обладать над Зохарой тот, кто переведет содержание дьявольских книг, но ничего не поделаешь. Ах, если бы она умела читать! Тогда бы сама разгадала тайну ненавистной соперницы.

Зу решила заняться остальными вещами. Вот голубоватая масляная лампа — почему она так странно блестит? Поборов страх, Зу взяла ее в руки. Интересно, почему Зохара так дорожит ею?

А лампа потихоньку нагревалась у нее в руках.

Зачем эта штука Зохаре? Во дворце таких ламп полно. Вот только цвет странный.

Лампа стала еще теплее, чуть ли не горячей.

Зу испуганно разжала пальцы. Лампа упала на пол. Чувствуя неприятную тяжесть в желудке и в то же время любопытство, Зу решила заняться лампой попозже.

Она заходила по комнате. Зу столько теперь знала о Зохаре. Она так много услышала вчера! Теперь стоит ей открыть рот, и Джебаль не задумываясь казнит свою вторую жену.

Зу злорадно улыбнулась. Значит, Зохара шпионка. Ишь ты. А как бойко говорила она про нового начальника американской Средиземноморской эскадры, коммодора Пребла! Просто удивительно, откуда ей столько известно про войну между Штатами и Триполи! Конечно, Зохара — самая настоящая шпионка, иначе как бы она смогла столько разнюхать? Ну и дела! И тогда понятно, почему эта рыжая красотка появилась в Триполи. Джебаль казнит ее за предательство и ложь. Во всяком случае, он наверняка разведется с нею и выгонит вон. Но прежде жестоко ее накажет!

Зу уже предупредила Джовара о том, что американцы будут развивать войну. Правда, раис чуть не убил ее от злости — видите ли, ему нужно было знать, какие именно планы они строят. Ну, она и так не осталась внакладе. От злости орудие Джовара становилось еще больше и тверже.

Зу снова взяла в руки загадочные книжки. Пожалуй, лучше заплатить за перевод кому-то со стороны и взять страшную клятву держать язык за зубами. Ведь здесь наверняка расписаны все тайны ненавистной Зохары.

И вдруг она вспомнила слова бедуинской ведьмы. Безмозглая старуха все твердила, что Зохара пришла к ним из другого мира, из другого времени. Зу задумалась.

Нет, глупость, просто глупость. Надо же, у Зохары тоже хватило глупости заявить Блэкуэллу, что она из другого времени. Это ни на что не похоже, додуматься до путешествия из двадцатого века! Почему тогда эта пройдоха упрямо цепляется за свою смешную ложь? И беспрестанно твердит, что она не шпионка! Ладно. Лучше выбросить это из головы. Все равно сейчас она ничего не придумает. Да к тому же Зохара могла твердить все что угодно — и что она из двадцатого века, и что она шпионка. Не важно. Главное, самое главное: тот длинный тощий раб был Ксавье Блэкуэллом! Что за чудесные подарки делает подчас судьба! Вот и Блэкуэллу повезло выжить и вернуться из небытия. И уж Зу теперь сумеет превратить его в орудие уничтожения Зохары!

Наверняка эта парочка — любовники. Они должны были стать любовниками еще год назад, когда встречались в тюрьме. И теперь Зу надо просто рассказать обо всем Джебалю.

Принц мог простить Зохаре политические интриги, но никогда и ни за что не простит связь с Блэкуэллом. И ничто не спасет Зохару.

Глава 32

— Прости меня, Алекс, — повторял Мурад. Она же смотрела невидящим взглядом в пространство, в голове не было ни одной мысли.