Пленница

— По-твоему, Джовар расскажет Джебалю, что застал меня за подслушиванием? — с тревогой спросила Алекс.

— Да не знаю я. — Мурад скрипнул зубами. — Алекс, ты слишком своевольна. Ведь он даже увидел твое лицо!

Однако это волновало Алекс меньше всего. Сделанного не воротишь, и единственное, что остается, — постараться выполнить свой долг: известить американских моряков о планах паши. Она то металась из угла в угол, то бессильно плюхалась на кровать.

— Да что с тобою такое, ради Аллаха? — не выдержал раб.

Алекс распахнула гардероб, вытащила белый бурнус и повязку мужчины-бедуина и начала стаскивать с себя одежду и украшения.

— Нет, — рванулся к ней Мурад. В серебристых глазах светился ужас. — Нет, нельзя!

Однако Алекс уже успела скинуть оба расшитых бархатных жилета. За ними последовала длинная рубаха. Глаза раба широко раскрылись — но не оттого, что он увидел хозяйку обнаженной… Ему тысячи раз приходилось одевать, раздевать и даже купать ее.

— Алекс! Ты сошла с ума!

Но та молча стянула с рук дурацкие серебряные браслеты и сорвала полупрозрачные шелковые шаровары. Взяла бедуинский наряд. Мурад следил за ней, ошеломленно хлопая глазами.

— Нас обоих убьют за это…

— Я так не думаю, — возразила Алекс, поправляя маскарад.

— Зато я это знаю.

— Значит, нам придется вести себя очень, очень осторожно, чтобы не попасться, — мило улыбнулась она, протянув Мураду второе бедуинское платье.

— Мусульманским женщинам не позволено быть свободными. Они принадлежат своим мужьям. Твоим хозяином является Джебаль, точно так же как ты — моя хозяйка.

Алекс лишь махнула рукой. Она спешила следом за рабом по узким извилистым улочкам. Вонь стояла ужасная. Как они тут живут?

— Мурад, ну что ты так трусишь? Мы же просто гуляем — и так и будем говорить, если попадемся, а этого не случится.

— Выйдя за пределы гарема без разрешения и должной охраны, ты совершаешь серьезный проступок, — возразил Мурад. — А выйти, переодевшись мужчиной, — и того хуже. Алекс, лучше всего тебе позабыть про свое прошлое. Про то, что ты была американкой. Это не доведет до добра. Аллах хранит лишь тех, кто ему верен! — Раб на миг возвел глаза к небу. — Я не могу.

— А Зу спит и видит, как застанет тебя за чем-то неприличным — вот как сейчас.

Алекс едва не споткнулась. Ей вспомнился полный ненависти взгляд Джовара.

— Да брось ты. Я могу постоять за себя. Мне кажется, что раис Джовар намного опаснее Зу. — По крайней мере мы хоть в чем-то согласны.

— Мне до смерти надоели твои причитания, Мурад, — проворчала она, завидев дом Нильсена. День был в разгаре, и все, кто имел в Триполи крышу над головой, укрылись в тени. Алекс надеялась, что консул сейчас дома, иначе вся эта затея не имела смысла. Возможно, датский консул сможет послать весточку ее соотечественникам.

— Твои глаза слишком зеленые, и ресницы слишком длинные и густые, — бубнил Мурад. — Твое мужское платье может одурачить кого-нибудь лишь издали.

— Я не могу упустить такой шанс. Мы должны рассказать Нильсену обо всем, что знаем. Не может быть, чтобы не было способа связаться с моряками. — Посольская резиденция находилась в глубине небольшой рощицы апельсиновых и пальмовых деревьев. Белый известняк ослепительно сверкал на солнце. С флагштока на веранде безвольно свисал датский флаг.

Мурад все еще бубнил что-то по-арабски. Единственное, что Алекс удалось разобрать, — постоянное упоминание Аллаха. Чувствуя укол совести, она прикоснулась к его руке:

— По крайней мере со мной не соскучишься.

— Да, Алекс, с тобой не соскучишься ни за что, — невольно улыбнулся он в ответ. — Хотя это и будет стоить мне жизни.

— Никогда, — беззаботно заверила его Алекс, торопясь по посыпанной гравием дорожке к дому. Поднявшись на крыльцо, она нетерпеливо постучала в выкрашенную зеленой краской дверь.

Нильсен открыл почти сразу же. Его глаза испуганно расширились — он узнал свою гостью и уже в следующий миг сгреб ее в охапку и втащил внутрь.

Оказалось, что уже не оставалось времени послать предупреждение американцем. Троица, укрывшись на террасе у посла, следила за тем, как три корсарских судна (на каждом находилось около тридцати пушек) покинули гавань. Пираты ударили первыми.

Немедленно бортовые орудия фрегата ответили залпом, не принесшим ни малейшего урона врагам. Алекс решила, что видит приписанное к Бостону судно «Соединенные Штаты Америки». Загрохотала береговая артиллерия паши. Однако пушки на молу не были достаточно дальнобойными, чтобы попасть в американцев. Корабли обменялись еще несколькими залпами без особого толку, если не считать пострадавших снастей на одном из пиратских судов.

В то время как на фоне заходящего солнца корсары возвращались в гавань, три американских судна не спеша развернулись и взяли новый курс. Алекс почувствовала легкое разочарование. Нильсен со вздохом заметил:

— Итак, все осталось по-прежнему.

Алекс собралась было уходить, но тут заметила, что один из кораблей паши не дошел до гавани. Он развернулся вслед за американцами и пошел на приличном расстоянии от них, чтобы не попасть в зону досягаемости их пушек. Мурад и Нильсен тоже увидели это.

— Что за чертовщина? — пробормотал консул.

— Это «Мирабука», — прищурившись, заявила Алекс.

— Откуда вам это известно, миссис Торнтон?

— На ней тридцать шесть орудий, и ее построили на Бостонской верфи. Помните? Джовар захватил ее в 1801 году.

— Мне и так все отлично известно про «Мирабуку», — нетерпеливо возразил Нильсен. — Мне удивительно другое: как вам удалось опознать этот корабль с такого расстояния и к тому же против солнца?

— У меня чрезвычайно острое зрение, — ответила Алекс.

Однако Нильсен молча и с недоверием посмотрел на нее. И Мурад тоже.

Правда, для раба не было новостью, что хозяйка знает все о военном флоте. Алекс на минуту представила, как признается этим двоим в том, что родилась в двадцатом веке, что по образованию — военно-морской историк, что узнавать с первого взгляда такие корабли, как «Мирабука» или «Соединенные Штаты Америки», входит в ее профессию. Конечно, никто ей не поверит.

— Нам следует положиться на мнение Алекс, — вмешался Мурад. — До сих пор она ни разу не ошиблась в подобных вещах.

Нильсен подозрительно смотрел на нее.

— Мой отец служил в военном флоте, — солгала Алекс. Тем временем «Мирабука» почти исчезла из виду. На небе зажигались первые звезды. На темнеющий небосклон начала подниматься бледная луна.

— Хотела бы я знать, что замышляет Джовар.

— Что бы он ни замышлял, — ответил консул, — это не сулит ничего хорошего.

К Алекс внезапно пришло чувство, что скоро случится что-то очень плохое.

— Алекс, проснись! — Мурад сдернул с нее шелковое покрывало.

Она открыла глаза. Было еще очень рано. Однако она мгновенно проснулась и села на кровати.

— Что такое? Что случилось?

— Вернулась «Мирабука». — Не замечая, что едва не кричит от волнения, Мурад уселся на край кровати. Но вдруг смущенно потупился, встал и подал ей рубашку.

Алекс знала, что ночная сорочка ничего не прикрывает, однако ее это не заботило. Мурад и раньше видел ее обнаженной. Она вскочила с кровати, сжимая рубашку в руках.

— И?

— На ней почти не осталось снастей, а корпус — как решето. Пять матросов погибли, шестеро ранены — в том числе и сам раис Джовар!

Алекс ловила каждое слово.

— Раису Джовару здорово повезло, что удалось сбежать, — торопливо продолжил Мурад. — Я слышал, как кто-то из янычар сказал, что «Мирабука» ушла благодаря снисходительности американского капера. Паша рвет и мечет. В эту самую минуту раиса Джовара в цепях таскают по городу в наказание. А до того он получил полсотни палок на бастонадо.

— О Господи, — прошептала Алекс.

— Алекс, раис Джовар поклялся отомстить каперу.

— Как его зовут? Ну, капера? Как, Мурад?! — От волнения она едва дышала.

— Джовар сказал, что с этим капером он уже встречался раньше и что это сам Деви-капитан.

Алекс растерянно мигнула. Однако она уже поднаторела в разгадывании всех этих цветистых оборотов, бывших в употреблении в Триполи.

— Деви-капитан, — медленно повторила она. — Капитан-дьявол!

— Да, — подтвердил Мурад, не сводя с нее глаз. — Тот самый Деви-капитан, который две недели назад разбил в щепки личное судно Джовара, и Джовар умолял пашу о пощаде, и кричал, что ни одному правоверному не дано победить самого дьявола, однако паша и слушать не стал. «Мирабуке» пришел конец!

Так она и знала. Так и должно было быть. Она сжала что было сил руку Мурада, не заметив даже, что тот вскрикнул от боли.

— Но кто такой этот Деви-капитан? Кто? Как его имя?

— Да что с тобой, Алекс? — Раб кое-как выдернул руку. — Ты словно взбесилась. Разве не этого ты так желала? Увидеть падение Триполи?

— Кто такой Деви-капитан? — не слушая его, повторяла она, снова схватив его руку.

— Я не знаю!

Алекс не поверила своим ушам. Вцепившись в рубаху Мурада, она дернула ее так, что чуть не порвала.

— Но хоть что-то ты должен знать!

— Он американец.

Алекс бессильно разжала пальцы. У нее зашумело в ушах. Она рухнула на постель, не в силах говорить, не в силах даже дышать. Это он. Блэкуэлл.

— Его корабль — американский, — более спокойно продолжал Мурад, тревожно заглядывая ей в лицо. — Прав да, он поднимает и другие флаги: тунисский, алжирский, английский и даже французский. Но когда атакует — над ним развевается только американский флаг.

Алекс подняла глаза. И встретилась с проницательным взглядом серебристых глаз.

— А корабль? Его название известно?

— Да, — с запинкой отвечал Мурад. — «Жемчужина».

Глава 8

Мыс Бон, 3 июля 1803 года

Ксавье изнемогал от усталости. Он стоял, прислонившись к борту, и следил за темнеющими небесами. «Жемчужина» только что бросила якорь в укромной бухте, которую указал капитану наемный лоцман-испанец. Предполагалось, что бриг простоит здесь всю ночь, чтобы пополнить запасы пресной воды. После чего «Жемчужина» вновь отправлялась выполнять свою тайную миссию. Миссию, цель которой, по мнению Ксавье, давно стала понятна паше.

Он уже передал официальную жалобу через датского консула в Триполи. Ведь как только война была объявлена, американский консул поспешил убраться в Италию, в Леггорн, где торчал и поныне. В его отсутствие датчанин был уполномочен заменять консула США.

Ксавье знал, что в ответной депеше от американского посла в Алжире будет содержаться вежливое недоумение: к великому сожалению, правительству США ничего не известно ни о «Жемчужине», ни о ее капитане.

Роберт наверняка был бы доволен.

Ксавье нахмурился. В памяти всплыла картина корсарского корабля, который он едва не отправил на дно. Паршивец успел пробить здоровенную брешь в борту «Жемчужины». И попал прямо в пороховой погреб «Софии»: шхуна взлетела над водой на добрых десять футов.

Словно наяву Ксавье услышал отчаянные крики матросов, пытающихся спастись в море. Конечно, для военного моряка такая картина была привычной, однако после гибели «Сары» она причиняла капитану нестерпимую боль. Вот и сейчас он замер, не в силах справиться с горем. Роберт!

Усилием воли Ксавье заставил себя побороть отчаяние. Как бы то ни было, Роберт мертв, и тело его поглотила морская пучина. Сегодня снова гибли моряки — мальчишки, кое-кто даже моложе, чем его брат, — и снова кто-то оказался в плену. Война есть война.

И Ксавье тоже участвовал в этой, пусть и неофициальной, войне. А поэтому он обязан держать чувства в кулаке. У него есть задание, которое необходимо выполнить.

Но сначала нужно встретиться с послом и коммодором Моррисом в Леггорне. Он получил приказ каждые восемь недель встречаться с коммодором военного флота — для обмена оперативной информацией.

Ксавье полной грудью вдохнул благоуханный ночной воздух. Каким спокойным и невинным казалось сейчас море! Небо на западе было пурпурным и розовым, а вода — словно расплавленное серебро. Стояла полная тишина — если не считать негромкого разговора матросов. Словно и не было кровавой бойни несколько часов назад. Тем драгоценнее казались эти минуты затишья. Тем драгоценнее…

Взметая фонтан серебряных брызг, из воды выпрыгнул дельфин — и снова тишина.

В старину моряки сочли бы это хорошим предзнаменованием. Однако Ксавье давно не верил в приметы. Он привалился к борту и стал обдумывать письма, которые хотел отправить домой.

При мысли о Саре холодок пробежал по спине. Отчаяние и обреченность чувствовал он, вспоминая ее чудесное личико. Но он никогда не нарушит той клятвы, что дал после гибели Роберта. Ибо если не он, то кто станет заботиться о ней?

И все же временами он не мог удержаться от мысли о том, что у него могла бы быть настоящая жена, красивая, отважная и умная женщина. Взрослая женщина, такая, которую он смог бы любить всей душой и при случае даже опереться, настоящая спутница жизни. Однако этой мечте не суждено сбыться.

Ну вот, не хватало только раскиснуть от глупой жалости к себе. Он взглянул на матросов, которые отдыхали сейчас, наслаждаясь положенной порцией виски — наградой за отлично сделанную работу. Как обычно, Тимми, корабельный юнга, развлекался игрой на губной гармошке. Ее мелодичные звуки далеко разносились над водной гладью, переплетаясь с нестройным пением матросов, выводивших слова «Боже, благослови Америку!».

Ксавье не удержался от улыбки. Ему повезло с экипажем. Закрыв глаза, капитан подставил лицо соленому морскому ветру. Все идет как надо. И он непременно выживет в беспощадной войне с Триполи и выполнит свою миссию, и отомстит. Но отчего же тогда он не находит себе места от поселившейся в глубине души неясной тревоги?

Ксавье открыл глаза. Тревога все усиливалась. Что-то пошло не так. Он резко выпрямился. И уже в следующую минуту разговаривал с Таббсом, своим первым помощником.

— Этой ночью выставишь полную охрану.

— Что-то случилось, капитан?

— Я и сам толком не знаю. Однако лишняя осторожность не повредит. — Он дружески похлопал по плечу коренастого кривоногого англичанина, улыбнулся и направился на нос корабля.

Что-то вот-вот должно было произойти. Что-то чрезвычайно важное. Грандиозное. Он сердцем чувствовал это.

По приказу Ксавье две дюжины матросов на четырех больших шлюпках направились к берегу за пресной водой. Он сам возглавил экспедицию, оставив Таббса с лоцманом по имени Фернандес на борту «Жемчужины». Вскоре днища шлюпок заскрипели по песчаному дну залива. Ксавье вот уже в сотый раз с подозрением осмотрел берег, но не заметил ничего. Только ослепительно сверкающий на солнце песок. И скалы. Да еще далеко на юге темная громада гор вонзала в небеса грозные пики.

Матросы выскочили на мелководье, волоча за собою шлюпки. Ксавье стоял еще по колено в воде, когда раздались первые крики.

В них звучали ярость, торжество — и смерть.

Откуда ни возьмись выскочили около двух дюжин арабов: неистово размахивая ятаганами, они набросились на матросов с кровожадными воплями. На помощь им спешили еще десять верховых, которые палили из мушкетов и выкрикивали мусульманские военные кличи.

— Назад! — взревел Ксавье, вскинув пистолет. — Назад, на корабль!

Припав на одно колено, он прицелился и выстрелил, свалив араба, едва не зарубившего одного из матросов. Трое из оказавшихся ближе всех к берегу матросов уже приняли ужасную смерть, изрубленные в куски кривыми ятаганами. Ксавье вновь прицелился и свалил вторым выстрелом верхового на белом арабском скакуне. Вокруг него матросы вступили в отчаянную рукопашную схватку, стараясь пробить себе путь обратно к шлюпкам. А арабов становилось все больше.

Ксавье сунул разряженный пистолет за пояс и выхватил клинок. Он ловко отбил нацеленный в грудь удар ятагана, с облегчением заметив, что две шлюпки уже спущены на воду и плывут в сторону «Жемчужины». Отскочив, он отвлек внимание врага обманным финтом и поразил его прямо в грудь. Темные глаза удивленно раскрылись, и араб медленно осел на залитый собственной кровью песок.

Ксавье, не тратя ни секунды, набросился на другого дикаря, душившего матроса. Через секунду араб валялся с перерезанным горлом.

— В шлюпку! — крикнул капитан, толкая матроса к воде.

— Есть, сэр, — откликнулся Аллен и вскочил в лодку. — Капитан! Сзади!

Но Ксавье уже обернулся и отбил атаку конного араба, занесшего над его головой ятаган. Вставший на дыбы конь оказался вплотную к Ксавье, и тот резко ударил его наискось. Безжалостная шпага рассекла животному яремную вену, и оно рухнуло, истекая кровью. Капитан бросился на араба и прежде, чем тот успел высвободить ноги из стремян, утопил его.

— Капитан! Скорее! — кричал матрос.

Ксавье оттолкнул мертвого врага. Две шлюпки были уже далеко. Между ним и последней шлюпкой было примерно десять футов воды. Быстро обернувшись, Блэкуэлл заметил примерно человек шесть из команды, неподвижно лежавших на песке в лужах крови. Правда, за их жизни они взяли жизни по крайней мере втрое большего числа арабов.

Остальные разбойники предпочли убраться с берега. А те, что были верхом, подогнали лошадей к кромке воды и дико вопили вслед Ксавье, размахивая пистолетами и ятаганами, проклиная капитана всеми возможными способами, но при этом не рискуя сунуться слишком близко.

— Капитан!

Ксавье повернулся и побрел по пояс в воде к дожидавшейся шлюпке. Навстречу протянулось четыре пары рук. Его мигом втащили на борт, словно мешок с мукой.

Задыхаясь, Блэкуэлл рухнул на скамью.

— С вами все в порядке, капитан? — заботливо спросил квартирмейстер. Сейчас Бенедикту пришлось заменить погибшего гребца.

Ксавье промолчал. Выпрямившись, он оглянулся на берег. Картина кровавой бойни наполнила его сердце горем и гневом.

— Смотрите, капитан! — вскричал Аллен.

Блэкуэлл развернулся и различил на горизонте корабль, полным ходом шедший к «Жемчужине».

Ксавье вскочил на борт своего корабля прежде, чем шлюпка успела пришвартоваться.

— Поднять якорь!

Таббс поджидал капитана на полубаке «Жемчужины», уже готовой к отплытию. Взглянув на Блэкуэлла, первый помощник молча протянул подзорную трубу. Ксавье поднес ее к глазам, направив на приближавшийся корабль.

Так и есть — корсары.

— Похоже, мы попались, капитан, — заметил Таббс. Казалось, «Жемчужина» никогда не тронется с места и не наберет полную скорость. — Вряд ли он даст нам выскочить из залива.

— Лево руля! — велел Ксавье, не отрываясь от подзорной трубя.

Таббс громко повторил команду.

«Жемчужина», плавно развернувшись, убыстряла ход.

А корсары плыли навстречу.

Ксавье насчитал у них на борту тридцать шесть пушек, и лицо его осунулось. Дикари превосходили «Жемчужину» в вооружении.

— Поднять все паруса! — крикнул он.

Таббс повторил приказ.

Захлопали на ветру огромные полотнища. «Жемчужина» понеслась по волнам. До узкой горловины залива оставалось каких-то двести ярдов. Однако пиратский корабль находился не дальше, а ведь он давно шел полным ходом.

— Может, мы все-таки обойдем их, капитан? — с робкой надеждой спросил Таббс.

Ксавье не отвечал. Он видел, как капитан вражеского судна стоит на мостике, глядя в подзорную трубу, и как неотвратимо приближается этот корабль.

Теперь он мог рассмотреть. Так и есть. Солнце ярко блестело на выгоревших добела волосах. У Ксавье екнуло сердце.

Раис Джовар. Начальник триполитанского флота. Шотландец, ставший турком. И ярый ненавистник американцев — хотя никому не известно, отчего он стал таким. Его настоящее имя было когда-то Питер Камерон.

— Добро пожаловать, Питер, — пробормотал Ксавье.

— Капитан! — позвал Таббс. «Жемчужина» набрала полный ход. Оба корабля летели навстречу друг другу. В этом узком проливе им не разойтись.

— Так держать! — скомандовал Ксавье и вдруг взревел: — Огонь!

— Огонь! — подхватил Таббс, на миг опешивший от неожиданности.

Раздался залп бортовых орудий.

Зажатая в узкой горловине залива, «Жемчужина» не могла маневрировать, поэтому ни одно ядро не достигло цели. Корсары не отвечали.

— Носовые орудия, пли! — скомандовал Ксавье.

Четыре ядра со свистом понеслись над водой. Затаив дыхание, американцы следили за их полетом. Три снаряда пропали впустую, зато четвертый пробил здоровенную брешь.

На «Жемчужине» раздались торжествующие крики.

И тут загрохотали вражеские орудия. Одно ядро едва не угодило в борт, другое — в основание грот-мачты.

— А ты обзавелся неплохими канонирами со времени нашего последнего свидания, Питер, — ухмыльнулся Ксавье.

— Капитан? Пять градусов к штирборту[6]? — спросил Таббс.

Между носами кораблей оставалось не более сотни ярдов. Идя тем же курсом, они неизбежно столкнутся лоб в лоб.

— Нет, так держать! — приказал Ксавье. — Всем орудиям — огонь!

— Капитан, прошу прощения, сэр, но мы сейчас врежемся в них, — от возбуждения Таббс чуть не кричал. — А они — в нас!

Однако это был единственный способ вырваться из залива.

— Да! — сурово подтвердил Ксавье. — И насколько я могу судить, от этого пиратам придется намного хуже, чем нам!

Таббс побледнел, однако штурвал в его руках не дрогнул. На судне воцарилась невероятная тишина. Бледные, напряженные, матросы на «Жемчужине» застыли на местах. Вот «Жемчужина» пронеслась мимо двух грозных скал, стоявших на входе в залив. Казалось, что бурун, возникавший под носом корсарского корабля, летевшего навстречу, сияет ослепительной белизной.

Ксавье опустил подзорную трубу. Он и так прекрасно видел Джовара. Как и Блэкуэлл, пиратский капитан стоял, скрестив руки на груди, и не двигался.

«Ублюдок», — подумал Ксавье.

Корабли неслись, как сумасшедшие, и между ними оставалось восемьдесят ярдов.

Семьдесят пять.

— О Господи, — простонал Таббс.

И тут Джовар выкрикнул команду.

На палубу его судна со страшным шумом обрушился огромный парус. Одного из матросов оглушило и сшибло за борт. И пиратский корабль нехотя начал разворот, теряя скорость, меняя курс!

Ксавье торжествующе улыбнулся. По его спине струйками тек пот. Таббс тяжело засопел, его грубая физиономия слегка порозовела. Матросы заулыбались. Откуда-то из-за грот-мачты выскочил Тимми и принялся отплясывать джигу. И «Жемчужина» покинула залив под гордо реявшим звездно-полосатым американским флагом.

Однако настоящая битва только начиналась. Снова гремели бортовые орудия, но ни одно судно не пострадало. С осторожностью кружили друг подле друга капитаны, словно исполняя сложные па некоего смертельного танца. Прошло четверть часа, затем полчаса, час.

— Ну, Питер, из тебя вышел способный ученик, — пробурчал Ксавье.

Он ужасно устал. Становилось все труднее сосредоточиться на очередном маневре. Да к тому же он тогда не заметил, что во время нападения на берегу один из арабов успел ранить его в руку. Капитан кое-как остановил кровотечение, замотав рану платком.

Блэкуэлл не сомневался, что экипаж сражается также на пределе возможностей. Людям необходимы отдых и еда. Им не удалось набрать свежей воды, а запасы на борту были на исходе. Кроме того, после нынешней стычки потребуется пополнить еще и запас пороха и ядер. А Джовар и не думал униматься. Мало-помалу его орудиям удалось сделать в бортах «Жемчужины» три пробоины — правда, ни одну из них нельзя было считать серьезной. Да, Джовар теперь был куда терпеливее и осторожнее.

Его «Майя» тоже получила три незначительные пробоины. Но зато ее экипаж был сытым и свежим. И Джовар оставался полон решимости выиграть эту битву один на один с Деви-капитаном.

Наступала ночь. Если схватка не завершится в ближайшее время, Джовар получит заметное преимущество, ведь он отлично знает здешнюю береговую линию и течения. А Ксавье волей-неволей придется положиться на своего испанского лоцмана — человека не такого уж и надежного, как ему сказали.

Ксавье резко обернулся. Удивительно, как это он до сих пор не понял, почему они угодили в ловушку?!

— Черт побери! Где Фернандес?

— Не знаю! Он спустился вниз, когда на нас напали в заливе. — Глаза Таббса широко раскрылись. — Капитан, по-вашему, это…

Ксавье уже знал, кто предатель. Иначе и быть не могло.

— Барлоу! Разыщи Фернандеса и закуй в кандалы! Сию минуту!

Растрепанный длинноволосый матрос торопливо помчался выполнять приказ. Ксавье с Таббсом наблюдали, как новый залп из их бортовых орудий всего на какой-то ярд пролетел мимо правого борта пиратов.

— Огня не прекращать! — скомандовал капитан.

Нельзя было давать Джовару ни мгновения передышки. Барлоу вернулся на полубак.

— Капитан, сэр, я не смог его найти!

— Этот грязный вонючий пес где-то спрятался! — взревел Таббс. — Я вздерну его на рее, как только найду. Разрешите мне самому поймать его, сэр!

— Обыщи весь корабль! — рявкнул Ксавье, обращаясь к Барлоу. — Он не мог сбежать!

Барлоу кубарем скатился вниз.

И тут Ксавье охватило весьма недоброе предчувствие. Он вглядывался в корсарское судно, слегка изменившее курс.

— Что ты еще задумал, Питер?

И тут почувствовал запах дыма.

— Капитан, что-то горит!

Ксавье обернулся.

Раздался отчаянный вопль:

— Пожар! Пожар в трюме!

Он бросился вниз.

На краю полубака он столкнулся с Алленом. Молодой моряк побледнел от ужаса.

— Сэр, поджог в трюме! И боюсь, нам не справиться с огнем!

Ксавье закричал, призывая матросов спуститься в трюм. Те, кто совсем недавно подносил новые заряды к пушкам, в лихорадочной спешке принялись таскать ведра с водой. Однако вскоре стало ясно, что было слишком поздно.

«Жемчужина» вдруг встала на дыбы, как взбесившаяся лошадь.

Блэкуэлл побывал во многих боях и мог с уверенностью сказать, что его судно угодило под прямое попадание. Прямо под ногами из-под досок вовсю повалил дым. Кто-то дико закричал. А в голове капитана билась одна-единственная мысль: «Измена!»

Кто-то предал его самым низким образом. Лоцман-испанец — всего лишь продажная шкура. А за его спиной стоял кто-то еще.

Но кто его предал? И почему?

Глава 9

Триполи, 7 июля 1803 года

— Алекс! — Мурад ворвался в комнату к хозяйке. — «Жемчужина»! Ее захватили корсары! Раис Джовар напал на нее и захватил у мыса Бон!

Алекс медленно приподнялась в кровати, глядя на Мурада.

— Ты что, не слышишь? — нетерпеливо спросил раб.

— О Господи, — только и смогла прошептать Алекс с замирающим сердцем. — О Господи!!!

Свершилось. Она ждала, ждала этого дня четырнадцать бесконечных месяцев — если не всю жизнь, прожитую в двадцатом веке. Он здесь, здесь, в Триполи, наконец-то они встретятся! И она увидит его.

— Да что же такое с тобой, Алекс? Что ты нашла в этой «Жемчужине»? — Мурад не сводил с нее встревоженного взгляда. — Почему она вместе со своим капитаном сводит тебя с ума?

— Ты не поверишь, если даже я расскажу правду, — промолвила Алекс, поднимаясь с кровати на негнущихся ногах.

— Алекс, после того как я прослужил тебе верой и правдой один год, два месяца и три с половиной дня, я готов поверить всему, чему угодно!

Пленница уже вытаскивала из шкафа бедуинский бурнус, то и дело замирая, прислушиваясь к бешеному биению сердца. Наверное, это все от чрезмерного волнения. Она взглянула на Мурада:

— Тебе что, так жалко времени, потраченного на меня?

— Еще бы мне не считать дни, ведь ты постоянно подвергаешь испытаниям мое терпение и верность, — несмело улыбнулся он.

Алекс повернулась, прижимая к груди бедуинский наряд. Она была не в состоянии обращать внимание на то, как ведет себя Мурад. Теперь, когда здесь был Блэкуэлл.

— Алекс, — с тревогой сказал раб, — ты не можешь сейчас выйти из дворца и отлично это знаешь. Ведь поглазеть на раиса, захватившего столь ценную добычу, сбежится весь город и королевская семья тоже!

Алекс уже раздевалась, не слушая Мурада.

— Джебаль наверняка явится на пристань. О, святой Аллах, вразуми же ее наконец! Там будут и паша, и Фарук, и Аллах один знает, кто еще! А с твоими рыжими волосами так легко попасться кому-то из них на глаза!

— Под этим бурнусом мои волосы совершенно не видны, и ты отлично это знаешь, — возразила Алекс. Скоро, совсем скоро она увидит Блэкуэлла! Живого! О Господи!

— А рыжие брови? — вскричал Мурад.

— Я иду туда. Если ты струсил — так и быть, оставайся.

Глаза раба вспыхнули. Он пробормотал что-то по-арабски, обращаясь к Магомеду, и сказал:

— Я не боюсь за себя. Хотя не сомневаюсь, что если нас схватят за стенами дворца вместе, то сначала казнят меня. Ты хочешь увидеть, как я погибну ради тебя, Алекс?

— Перестань. И не вздумай впредь так глупо шутить!

— Прости. — Он помог ей справиться с широкой рубахой. — Ты права. А я всего лишь твой верный слуга.

Алекс ничего не ответила, торопливо натянула шаровары и уселась на кровать, чтобы затянуть подвязки на толстых кожаных сандалиях.

— Алекс, ну почему нам обязательно нужно туда идти? — шепотом спросил Мурад. Он поправил ей бурнус. А потом отошел в угол и быстро скинул обычную одежду. Алекс постаралась дать понять, что не смотрит на него — сознание собственной неполноценности больно ранило самолюбие раба, — и потуже затянула края повязки на голове. Но вот наконец и Мурад был готов.

— Ты на самом деле хотел бы это знать?

Он кивнул.

— Потому что, — хрипло прошептала она, — я люблю капитана «Жемчужины». Я люблю Ксавье Блэкуэлла.

Мурад остолбенел.

Они прибежали в гавань, когда пиратское судно еще только огибало мол и входило в ее воды. Раздался оглушительный приветственный залп. Мурад нисколько не преувеличивал. Поглазеть на победное возвращение раиса Джовара сбежался весь город. В огромной толпе смешались мужчины, женщины, дети, воины, торговцы и рабы. Все возбужденно жестикулировали и кричали. Женщины и дети пустились в пляс. С борта пиратского судна прогремел салют. От всего этого шума и грохота можно было оглохнуть. Шальное ядро от корабельной пушки даже долетело до стен дворца, повредив кладку.