Семья Брэг (№5) - Неукротимое сердце

— И насколько же он жесток? — бесстрастно осведомился Джек, сжимая ее плечи.

Кэндис посмотрела ему в глаза.

— Ему нравится причинять мне боль. Насиловать меня. Челюсти Джека сжались.

— Муж не может насиловать собственную жену. Кэндис не решалась признаться, что Кинкейд ей не муж.

— Джек, прошу тебя. Он отпустил ее.

— Я подожду тебя внизу.

— Нет! Ты что, не слышишь меня? Если он увидит тебя первым, то убьет не моргнув глазом.

Истерические нотки в ее голосе насторожили Джека. Он обернулся, и по его взгляду Кэндис поняла: Джек впервые задумался над тем, что она сказала ему чуть раньше. Что она любит его.

— Не давай ему шанса, — умоляла Кэндис, вцепившисну в рубашку Джека. — Я не солгала насчет своих чувств. Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты умер. I

Выражение муки промелькнуло на его лице. Не сказав ни слова, он шагнул к двери, распахнул ее и вышел.

Глава 49

Джеку казалось, что внутри у него засела туго скрученная пружина, готовая в любой момент распрямиться. С небрежным видом он пересек салон, взял стул и, поставив его у стены, уселся с таким расчетом, чтобы видеть не только зал, но также холл и лестницу.

Если даже Кинкейд воспользуется черным ходом, ему придется подняться по лестнице, чтобы попасть в комнату Кэндис.

Кэндис. Господи, он не верил, что можно испытывать такую страсть! Его чувство к ней не только не умерло, но стало еще сильнее. И ребенок. Волею богов она ждет его ребенка.

Джек преисполнился неукротимой решимости защитить и утешить ее. Но не забыл он и о своей уязвленной гордости.

Никогда больше, поклялся Джек, Кэндис не заставит его чувствовать себя жалким и беспомощным.

Он был рад, что у него есть оправдание убить Кинкейда.

Одна мысль не давала ему покоя. Если Кинкейд и вправду насильно увез Кэндис, почему она не обратилась за помощью к нему? Его не смутило бы то, что Кинкейд ее муж. Он покончил бы с подонком в один миг, необходимый для того, чтобы выхватить из-за пояса оба «кольта». О черт! Он мрачно покосился на пустую кобуру.

Ответ был более чем очевиден. Кэндис боялась обнародовать их отношения. Джек жестко улыбнулся. Больше он не намерен считаться с ее желаниями и страхами. Его ребенок не родится ублюдком.

Ему доставит удовольствие прикончить Кинкейда. Подонок увез его жену — не важно с ее согласия или нет. Увез его жену, использовал ее и, возможно, причинил ей страдания. За это он умрет.

В салоне между тем становилось шумно и тесно. Посетители заказывали выпивку, пианист наигрывал игривую мелодию, одна из полуодетых девиц пела, другие развлекали клиентов. Ничто, однако, не ускользало от внимания Джека, напряженно ждущего появления Кинкейда.

Внезапно в дверях салона появилась Кэндис, необычайно красивая, несмотря на вульгарный костюм. Она отыскала глазами Джека и устремилась к нему, решительно расталкивая мужчин, тянувших к ней руки и норовивших усадить к себе на колени.

— Джек! — Кэндис вцепилась в его рубашку. — Прошу тебя, не делай этого.

Он упрямо молчал, стараясь не обращать внимания на ее испуганное лицо, на ее аромат и близость.

— Я боюсь, — страдальчески призналась Кэндис. — Что ты задумал? Вызвать его?

— Ты закрываешь мне обзор, — обронил Джек. Кэндис отступила в сторону, тревожно оглянувшись на вход.

— Что я должна делать? — спросила она.

— Не мешать, — отозвался Джек, не отрывая взгляда от дверей.

Кэндис в волнении двинулась прочь. Глядя ей вслед, Джек представил ее с Кинкейдом — их слившиеся разгоряченные тела, — и ему отчаянно захотелось поверить ей. Поверить, что она впервые спустилась в салон, и только потому, что Кинкейд заставил ее. Глупец! Одержимость этой женщиной доведет его до гибели — это уже чуть не случилось в Тусоне.

Как апачи, Джек мог без устали провести в засаде хоть всю ночь, не ослабив бдительности. Прошло два часа.. Было уже далеко за полночь, а он по-прежнему не сводил глаз с двери, не теряя из виду и притаившуюся за баром Кэндис. Ее никто не беспокоил.

Кинкейд появился в половине третьего. Он промелькнул в холле и исчез, поднявшись по лестнице. Джек встал и приготовился к встрече, отодвинув ногой стул.

Остановившись в дверях салона, Кинкейд быстро обвел взглядом зал. Сюртук его темного костюма был расстегнут. Глаза Кинкейда блеснули, остановившись на Кэндис, затем он увидел Джека, и лицо его застыло.

— Кинкейд, — холодно бросил Джек.

Он стоял, приготовившись к выстрелу: ноги раздвинуты, бедра напряжены, рука замерла над кобурой. Кинкейд распахнул сюртук и откинул полы, чтобы ничто не мешало выхватить оружие. Их намерения были настолько очевидны, что публика поспешила освободить пространство между ними.

— Явился все-таки. — Кинкейд скривил губы в улыбке.

— Ты украл мою жену, — тихо сказал Джек, но его голос отчетливо прозвучал в наступившей тишине. Они стояли лицом друг к другу на расстоянии двадцати футов, разделенные только столами и стульями. — И умрешь за это.

Едва он закончил фразу, как Кэндис двинулась к нему. Джек чувствовал ее приближение и видел ее краешком глаза.

— Кэндис, отойди, — приказал он, не отрывая взгляда от Кинкейда.

— Нет! — вскрикнула она. — Прошу вас, не надо!

Рука Кинкейда скользнула под пиджак, но все кончилось, не успев начаться. Джек выхватил «кольт», и два, а затем три кровавых пятна расплылись на белой рубашке Кинкейда. Он покачнулся и повалился навзничь, выронив револьвер.

Тягостное молчание повисло в салоне.

Кэндис с криком схватила Джека за руку.

Он свирепо повернулся к ней:

— Я же велел тебе не вмешиваться!

— С тобой все в порядке? — испуганно спросила она. Публика пришла в движение. Лорна опустилась на колени возле Кинкейда.

— Он мертв, — сказала она.

Глава 50

— Здесь жил Кейси О'Брайен, — сказал Джек. — Прошлой весной он собрал вещички и исчез.

Сидя на вороном за спиной Джека, Кэндис настороженно вглядывалась в глинобитный домишко, расположившийся в самом конце Мейн-стрит, на окраине города. Почти сорванная с петель дверь была распахнута и раскачивалась на ветру. Оконные рамы, затянутые потрескавшимися шкурами, перекосились. Рядом с домом виднелся недостроенный загон для скота. Грязный двор был загроможден всевозможным хламом, включая пробитое ведро, лошадиную подкову, жестяную тарелку и прочий мусор.

Джек спешился и снял с коня Кэндис. Несмотря на усталость и волнения минувшей ночи, она ощутила разочарование, когда он поспешно убрал руки, словно избегал всякого контакта с ней. С упавшим сердцем Кэндис осмотрела убогое жилище, казавшееся особенно неприглядным в тусклом свете раннего утра. Неужели они будут здесь жить?

— Я мигом все налажу, — заверил ее Джек.

Кэндис последовала за ним, но то, что она увидела внутри, привело ее в еще большее уныние. Земляной пол не был даже утрамбован. В углу валялся тюфяк, источавший подозрительные запахи. Перед неказистым очагом, в котором висел закопченный чайник, стояли шаткий стол и табурет. Между столом и постелью валялось скомканное одеяло. Их появление вспугнуло нескольких крыс. Кэндис содрогнулась.

— Ты и вправду считаешь, что здесь можно жить?

— А где бы ты хотела жить? В Тусоне? В лагере апачей? Только скажи, и мы поедем туда.

Кэндис заплакала, уязвленная его тоном. Джек держался холодно и отчужденно с тех пор, как она отказалась остаться с ним в лагере апачей. Его холодность была невыносима. Кэндис смахнула слезы.

— В чем дело? — резко спросил он.

— Ни в чем.

— Посиди, пока я здесь приберу.

— Я помогу.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Я беременна, а не больна. Джек смерил ее суровым взглядом:

— Я сказал тебе — сядь.

Кэндис спросила тихо и напряженно:

— Теперь всегда так будет?

— Как так? — осведомился Джек, даже не взглянув на нее.

— Так, как сейчас! Черт бы тебя побрал, Джек, ты что, наказываешь меня? — Кэндис изо всех сил боролась со слезами, не желая доставлять ему удовольствия своим жалким видом.

Он начал собирать хлам. Кэндис стиснула кулаки. Ей хотелось измолотить его спину, причинить ему боль.

— Я уже достаточно наказана, — сказала она надтреснутым голосом.

Плечи Джека напряглись, и он на секунду замер, поднимая заржавевшее ведро. Кэндис тщетно ждала, что он подойдет к ней и утешит. Однако Джек сгреб в охапку тюфяк, одеяло и чайник и вынес все это наружу. Опустившись на табурет, Кэндис пыталась совладать с чувствами. Должно быть, он ненавидит ее. Она яростно заморгала, поклявшись себе, что не заплачет.

Вернулся Джек и начал подметать пол, поливая его водой, пока не осталось ни соринки. Момент полного отчаяния миновал. Кэндис ощутила прилив сил. Она потерла ноющую спину, наблюдая за Джеком. Он принес свежей соломы и, расстелив сверху свой тюфяк, велел ей лечь и немного поспать.

— Джек? — Кэндис осторожно опустилась на постель. Он задержался в дверях.

— Да?

— Ты считаешь, что нам можно остаться здесь?

— Если Кейси вернется, мы найдем другое место.

— Я имею в виду… после того, что случилось.

— Вряд ли кого-нибудь волнует, что я убил мерзавца, укравшего мою жену. Да и Лорне такие проблемы ни к чему.

— Я боюсь.

— Напрасно. — Он вышел.

Кэндис лежала на спине, борясь со слезами. Неужели всего несколько часов назад Джек занимался с ней любовью, словно она и в самом деле что-то значит для него? Как можно жить с человеком, который вечно злится? И вообще, что он думает? Что она согласится стать его любовницей? Джек, может, и считает, что они женаты, но для нее — и общества, в котором она выросла, — индейские обычаи ничего не значат. А какой у нее выбор? Сочетаться с ним христианским браком?

Она любит его — вот ответ на все вопросы. С этой мыслью Кэндис погрузилась в сон.

В середине дня ее разбудил аромат кипевшего на огне жаркого, от которого у нее потекли слюнки. Кэндис открыла глаза и, повернув голову, увидела Джека. Он склонился над начищенным чайником и поднес ко рту ложку. Кэндис села на постели, ощущая стеснение в груди.

Джек взглянул на нее:

— Тебе лучше?

— Да. — Она улыбнулась.

— Проголодалась?

— Как волк.

Джек просиял, и сердце Кэндис учащенно забилось. Наполнив миску, он подошел к ней и, присев на корточки, протянул дымящееся блюдо. Их взгляды встретились. Джек первым отвел глаза, разрушив возникшую было близость. Кэндис разочарованно потупилась и взяла миску.

Он выпрямился.

— Я собираюсь на охоту. Если не вернусь до вечера, не беспокойся. Завтра я выменяю мясо на цыплят и корову, ну и что-нибудь еще, что может понадобиться. К весне надо будет отловить одичавших логхорнов.[6] Можно даже построить дом за городом. Но зиму мы проведем здесь — поближе к доктору.

Глядя на его сосредоточенное лицо, Кэндис задавалась вопросом: кто же ему нужен — она или ребенок? Почему-то ей казалось, что не она.

Глава 51

Наступило утро, а Джек так и не появился.

Лорна вернула вещи Кэндис, надо полагать, не без давления со стороны Джека. Но эта одежда казалась неуместной в приютившей их развалюхе. И хотя Кэндис выбрала самое простое повседневное платье, даже оно казалось вызывающим в окружающей обстановке. Ярко-голубая ткань и кружевная отделка разительно контрастировали с убожеством их жилища. У Кэндис не поворачивался язык назвать это место домом. Да она сойдет здесь с ума, особенно если Джек намерен и впредь вести себя так, словно ненавидит ее.

Глядя на платья, Кэндис вдруг ощутила прилив воодушевления. Женская рука — вот чего здесь не хватает! В седельной сумке Джека нашлась иголка. Кэндис провела все утро за шитьем, превратив два платья, хлопковое и шелковое, в желтые занавески для окон, и уже представляла себе клюквенного цвета покрывало и разноцветную скатерть.

Она отделала занавески кружевом и, загоревшись идеей повесить их, решила одолжить молоток. Если им предстоит провести здесь зиму, неплохо бы познакомиться с соседями.

Если бы только у нее были деньги! Им столько всего нужно. В порыве вдохновения Кэндис схватила два платья из тафты и свернула их в узел. Наверняка их можно обменять на мыло, одеяла, молоток и что-нибудь еще, столь же полезное.

Зажав сверток под мышкой, она бодро вышла наружу. Стояло яркое солнечное утро. Возле соседнего дома тучная мексиканка стирала белье, помешивая его палкой в большом корыте. Кэндис улыбнулась и, приветливо окликнув ее, подошла ближе. Женщина коротко взглянула на нее и вернулась к своему занятию.

— Доброе утро, — сказала Кэндис. — Меня зовут Кэндис Кар… Сэвидж. Мы живем по соседству.

Женщина даже не удостоила ее взглядом. Охваченная ужасными подозрениями, Кэндис вздернула подбородок. Ее улыбка померкла.

— Прошу прощения. Мы соседи. Я думала, может, вы… Женщина подняла голову и плюнула Кэндис под ноги.

— Шлюха, — процедила она и снова плюнула. Кэндис попятилась.

— Я всего лишь хотела обменять эти платья….

— Платья шлюхи! — прошипела женщина. Задохнувшись, Кэндис резко повернулась и с пылающим от унижения лицом поспешила прочь. Но, оказавшись на Мейн-стрит, замедлила шаг. Все произошло так быстро, что Кэндис даже не пришло в голову, что, возможно, весь город знает о ее пребывании в заведении Лорны. Скрипнув зубами, она пошла дальше. Какое ей дело до того, что думает старая толстая мексиканка?

Раздался пронзительный свист.

Кэндис вздрогнула и оглянулась. Молодой парень верхом на лошади с ухмылкой посмотрел на нее и подъехал ближе.

— Привет, куколка. Шикарно смотришься в этом платье.

Кэндис оцепенела. Ей была знакома эта улыбка — наглая и похотливая. Отвернувшись, она перешла на другую сторону улицы. Парень не отставал.

— Проглотила язык? Меня зовут Эйб. А тебя? Кэндис молчала.

— Да ладно тебе. Нечего изображать из себя недотрогу. Я тебя знаю. Ты Кэндис — одна из девочек Лорны. — Он соскочил с лошади и схватил ее за плечо. — Давай свернем за угол. У меня есть доллар. Ну, что скажешь?

Кэндис остановилась.

— Убери лапы, ублюдок!

Парень рассмеялся, но рук не убрал.

— Мои деньги не хуже, чем у других, дорогуша. И тебе понравится, вот увидишь.

Кэндис не раздумывая влепила ему звонкую оплеуху. Выражение похоти на его лице сменилось изумлением, а затем злобой. Он сгреб ее в охапку и впился в губы. Подняв колено, Кэндис что было сил ударила его в промежность. Дыхание с шумом вырвалось из его груди, и он, побледнев, рухнул на колени, зажав руками чресла.

Кэндис трясло.

— Только сунься еще раз, и мой муж прикончит тебя на месте! — крикнула она.

Дав себе слово, что больше и шагу не ступит без оружия, она торопливо пошла прочь.

Неподалеку от заведения Лорны располагался магазин. Еще не опомнившись от пережитого, Кэндис вошла туда. Звякнул колокольчик. Кроме стоявшего за прилавком плотного бородача, в магазине находились два старика, сидевших за стаканчиком виски, и перебиравшая рулоны ткани женщина. Все уставились на девушку.

Кэндис вспыхнула, увидев осуждающие взгляды. Высоко подняв голову, она прошла к прилавку и положила на него свой сверток.

— Доброе утро, — сказала Кэндис деланно бодрым тоном. — Я хотела бы поменять два платья из тафты на кое-какие вещи, которые нужны нам с мужем.

Бородач молча сверлил ее взглядом. Кэндис услышала, как один из стариков громко сказал:

— Это подружка полукровки. Кэндис чуть не упала в обморок.

Матрона, рассматривавшая ткани, бросилась к прилавку и отшвырнула в сторону платья.

— Бен Мэтьюз, и думать не смей связываться с этой… потаскухой!

Мэтьюз перевел меланхоличный взгляд на разгневанную женщину.

— И не собираюсь, миссис Адаме. Другой старик полюбопытствовал:

— Как ты думаешь, она тоже полукровка? На вид вроде белая.

— Какая разница? — отозвался его приятель. — Раз живет с полукровкой, значит, краснокожая.

Голос Кэндис дрогнул:

— Это прекрасный материал. Мы могли бы договориться.

— Извините, но ничего не выйдет, — ответил Мэтьюз. Матрона удовлетворенно фыркнула и вернулась к тканям.

— Вы не хотите иметь со мной дела из-за моего мужа? — осведомилась Кэндис.

Мэтьюз улыбнулся:

— Не-а. Мне нет дела, с кем вы живете. Просто мне ни к чему это барахло.

Кэндис начала складывать платья. Ей не терпелось убраться из магазина, но она медлила, не желая отказываться от своих замыслов. Необходимо продать эти платья.

Один из стариков заметил:

— Вряд ли они женаты.

Только бы не заплакать! Кэндис подняла взгляд на Мэтьюза:

— Вы могли бы продать эти платья девушкам Лорны с выгодой для себя.

Мэтьюз удивленно моргнул. Миссис Адаме негодующе ахнула.

— Я согласна на двадцать долларов, — добавила Кэндис; ее била дрожь.

— Идет, — улыбнулся Мэтьюз.

Глава 52

Джек услышал стук молотка еще до того, как подъехал к дому. Соскочив с вороного, он в два шага пересек двор и распахнул дверь. Кэндис стояла на табурете, вешая занавески. Занавески, прости Господи!

— Проклятие! — рявкнул он. — Ты с ума сошла? Кэндис вскрикнула и покачнулась.

Джек бросился к ней и обхватил за талию.

— Джек, — выдохнула она, — ты меня испугал!

Вне себя от гнева, он снял ее с табурета и поставил на пол.

— Что, к дьяволу, ты делаешь? Радости Кэндис как не бывало.

— Занавески. Я уже закончила. Он взял ее лицо в ладони.

— А если бы ты упала? Ты могла погубить ребенка! Кэндис отшатнулась.

— Не прикасайся ко мне!

— Неужели у тебя совсем нет здравого смысла? — примирительно сказал Джек, раскаиваясь в своей вспышке.

Он посмотрел на занавески. Они определенно оживили комнату. Кэндис хотела украсить их дом! Джек поспешил отогнать эту пьянящую мысль.

Кэндис между тем накрывала на стол. Джек сел.

— Где ты взяла кофе и кофейник? А картошку?

Она не ответила. Подтащив к столу неведомо откуда взявшуюся скамейку, Кэндис села и принялась за еду.

— Где ты взяла скамейку?

Она молчала.

— Симпатичные занавески, — сказал наконец Джек, глядя на ее понурое лицо.

Кэндис с такой злостью бросила ложку в жаркое, что брызги разлетелись по всему столу. Ее плечи задрожали. Джек с ужасом понял, что она плачет.

— Кэндис, прости меня. Просто я боюсь за ребенка. Опустив голову на руку, она беззвучно плакала.

— Черт! — Джек поднялся, подошел к ней и нерешительно положил руки ей на плечи. — Не плачь, — прошептал он. — Не плачь, любовь моя.

Кэндис яростно оттолкнула его:

— Не трогай меня!

Джек обнял ее. Она была такой теплой и мягкой. Повернувшись в его объятиях, Кэндис прижалась к нему мокрым лицом. Он коснулся ее волос, желая утешить, и его чресла отяжелели.

Кэндис тоже почувствовала это и уперлась ладонями в его грудь.

— Нет!

Джек крепче сжал ее.

— Кэндис, — выдохнул он, уткнувшись лицом в ее волосы.

Его руки скользнули к ее ягодицам, и, обхватив их, Джек прижал Кэндис к своей возбужденной плоти.

— Будь ты проклят! — Она вырвалась.

Джек схватил ее за руку и притянул к себе. Кэндис подняла кулаки и ударила его в грудь, но Джек даже не заметил этого. Он прижал ее к себе. Кэндис тщетно вырывалась из его стальных объятий. Весь дрожа, Джек коснулся губами ее виска. Она замерла.

Подняв залитое слезами лицо, Кэндис посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Это довершило дело. Джек застонал и завладел ее губами. Она приоткрыла рот, и когда его язык проник внутрь, встретила его медленной лаской. Он подхватил Кэндис на руки и осторожно опустил на матрас. Улыбнувшись сквозь слезы, она раскрыла ему объятия.

— Люби меня, — всхлипнула она. — Люби меня, Джек. Он чуть было не признался, что любит ее.

— Черт! — хрипло выдохнул Джек, глядя в прекрасное лицо Кэндис, окидывая взглядом полуоткрытый розовый рот, высокую грудь и тонкую талию. Пышные юбки широко раскинулись на ее разведенных бедрах. Сорвав с себя рубаху, он накрыл Кэндис своим телом.

Кэндис со стоном наслаждения обхватила его руками и ногами, прильнув к нему в страстном поцелуе. Сердце Джека воспарило. Он чувствовал ее руки на своей обнаженной спине. Скользнув ниже, она сжала его ягодицы. Он ахнул, когда Кэндис теснее прижалась к его бедрам. Оторвавшись от губ Кэндис, он приник к ее нежной белой шее. Она вскрикнула и выгнулась под ним.

— Я хочу видеть тебя обнаженной. — Приподнявшись, он начал расстегивать ее платье.

— Джек, возьми меня! — задыхаясь, попросила Кэндис. — Сейчас, Джек, сейчас.

— Дай мне раздеть тебя. — Он быстро избавил ее от нижней юбки, сорочки и панталон. Белоснежная и ослепительно прекрасная в своей наготе, Кэндис лежала перед ним. Его жена.

Джек сжал в ладонях ее лицо и начал нежно пощипывать губами ее нос, рот и подбородок, затем переместился на шею, задержавшись на учащенно пульсирующей жилке. Приподняв ее груди, он уткнулся в их шелковистое тепло, обводя языком контуры отвердевших сосков, а потом скользнул ниже, к животу, и положил бедра Кэндис себе

на плечи. Он раздвинул пальцами нежные лепестки. Кэндис содрогнулась, извиваясь и всхлипывая в экстазе.

Когда она наконец успокоилась, он вытянулся рядом с ней, глядя в ее умиротворенное лицо. Кэндис открыла глаза и улыбнулась. Он не ответил на ее улыбку.

Приподнявшись на локте, она коснулась его груди, пробежавшись по ней пальцами. Джек был так возбужден, что испытывал почти физическую боль. Рука Кэндис скользнула вниз, к его животу, и остановилась. Он тотчас накрыл ее своей ладонью и направил дальше, пока она не сомкнулась на его пульсирующей плоти, а когда Кэндис начала гладить ее, Джек прерывисто задышал и откинулся на спину.

Спустя несколько мгновений он схватил ее за голову и попытался оторвать от себя. Но Кэндис уперлась, а потом было слишком поздно. Джек хрипло вскрикнул, содрогаясь всем телом.

Со счастливым вздохом Кэндис прижалась к его груди.

Он молчал, уставившись в потолок.

С кем она этому научилась? С Кинкейдом? Джек не испытывал ни ревности, ни гнева, просто хотел знать.

— Это Кинкейд научил тебя этому трюку? Кэндис села, отпрянув к стене.

— Зачем ты так?

— Значит, он.

— Он заставлял меня. Джек стиснул зубы. Кинкейд мертв. Он убил его. Ему захотелось убить его снова.

— Пойми, Джек! — с жаром начала Кэндис. — Я ни в чем не виновата. Кинкейд принуждал меня — каждый раз. Один Бог знает, как я ненавидела его. Он избивал меня. Ему вообще нравилось причинять мне боль. Лорна скорее всего солжет, но если ты спросишь других девушек, думаю, они скажут правду. Может, тогда ты перестанешь винить меня.

Джек лег на спину, положив руки под голову.

— Я никогда не винил тебя.

— Неужели ты думаешь, что мне нравилось, когда меня насиловали? Или заниматься любовью с этой свиньей?

Джек посмотрел на Кэндис и ощутил укол вины. В ее глазах светилась правда. Он злился на самого себя за ревность, но не мог ничего поделать.

— Я хочу, чтобы ты понял кое-что еще, Джек, — продолжила Кэндис. — Мне не нравится твое отношение ко мне. У тебя нет никаких прав на меня. Да, я жду твоего ребенка. Но я не первая незамужняя мать на этом свете.

— Это угроза?

Кэндис вздернула подбородок.

— Просто прими это к сведению.

Их взгляды скрестились. Джек вскочил.

— Мне пора.

Кэндис схватила его за руку.

— Джек, мне нужно оружие.

— Зачем?

— Я боюсь оставаться здесь одна.

— Что случилось, Кэндис?

— Ничего особенного, просто какой-то ковбой приставал ко мне на улице.

Джек схватил ее за локоть.

— Расскажи мне все — и подробно.

— Он предлагал мне уединиться с ним за доллар.

— Кто он?

— Не важно, — отрезала Кэндис. — Я позаботилась о себе.

— Как это понимать?

— Врезала ему по причинному месту. Джек сузил глаза:

— Он коснулся тебя?

— Да.

— Как его зовут?

— Эйб.

— Я достану тебе револьвер. Больше ты не выйдешь из дома без оружия. — Он пристегнул портупею.

Кэндис положила руку ему на плечо.

— Джек, не связывайся с ним. Разве мало нам шума и хлопот из-за Кинкейда?

Джек устремил на нее пронизывающий взгляд:

— Это не сойдет ему с рук. Перед дверью он оглянулся:

— Отныне ни один мужчина в городе не посмеет даже заговорить с тобой.

Глава 53

Спустя пять дней Кэндис, закатав до локтей рукава, стирала во дворе. Три верхние пуговицы лифа были расстегнуты, голова повязана платком. Лицо ее разрумянилось от поднимавшегося над водой пара, руки покраснели и обветрились.

Она стирала не для себя. Это была уже вторая партия белья, которое Кэндис брала у солдат из Форт-Блисс, чтобы свести концы с концами. Решившись взяться за стирку, Кэндис не представляла себе, как это тяжело. Никогда раньше ей не приходилось стирать.

Наконец она с облегчением выпрямилась, держась за поясницу, и тут увидела входившего во двор Джека. Он нес какой-то деревянный предмет, выкрашенный блестящей белой краской.

Джек осторожно открыл дверь спиной и исчез в доме.

— Что это? — спросила Кэндис.

Войдя следом, она замерла на пороге. Предмет, который Джек нес вверх ногами и теперь поставил в углу комнаты на четыре изящно вырезанные ножки, оказался колыбелью.

Великолепной, покрытой изысканной резьбой и раскрашенной вручную. Вдоль ножек, боковых стенок и изголовья тянулся орнамент из птиц, бабочек, цветов и виноградной лозы.

— Джек! Как красиво! Он улыбнулся.

Кэндис взволнованно поглаживала гладкое дерево.

— Где ты ее достал? — воскликнула она. — О, Джек, нам это не по карману!

— Тебе нравится?

— Очень!

За последние дни их отношения нисколько не изменились. Джек оставался сдержанным и отстраненным. Исключением были лишь те ночи, когда он поворачивался к Кэндис со страстью, граничившей с отчаянием. Его улыбка, как всегда, оказала на нее неотразимое впечатление. И не только потому, что преобразила его лицо, но и потому, что Кэндис любила Джека. Неосознанно потянувшись к нему, она коснулась ладонью его щеки. Улыбка исчезла с его лица. Кэндис чувствовала, как он борется с собой, ощущала его смятение — даже страх. Он отпрянул, и она уронила руку.

Их постель стояла теперь на четырех ножках, опираясь на сколоченную Джеком раму. Атласное платье Кэндис клюквенного цвета превратилось в покрывало. На столе лежала скатерть. Справа от очага Джек навесил полки и соорудил рабочий стол. Он выменял на что-то стул и собирался таким же образом добыть толстый индейский половик. Они обзавелись петухом и четырьмя наседками, и Кэндис с восторгом предвкушала появление в их меню жареных цыплят.

— Ну, я пойду. — Джек скользнул взглядом по ее раскрасневшемуся лицу. — У тебя усталый вид. Кстати, что это ты стираешь? Вся моя одежда из кожи.

— Спина немного ноет. — Кэндис отвела взгляд. Ей не хотелось ничего скрывать от Джека, но, зная его гордость, она сомневалась, что он одобрит ее решение. Кэндис взялась за стирку, уверенная, что Джек вернется позже.

— Может, приляжешь ненадолго? — спросил Джек.

— Хорошо, — улыбнулась Кэндис, радуясь, что он забыл о своем вопросе.

Ее образ еще долго стоял перед глазами Джека. Даже одетая как прачка, она была прекрасна. Сердце у него сжалось при виде Кэндис. Ему было невыносимо видеть ее в одежде из грубой ткани с убранными под платок волосами, с загрубевшими от работы руками. Кэндис — настоящая леди. Джек не сомневался в этом, как бы ни складывались обстоятельства. Такая жизнь не для нее. Она заслуживает состоятельного мужа, как, например, судья Рейнхарт, который мог бы нанять горничных, кухарок и прачек. Кэндис должна ходить в шелках и носить кружевное белье. Но что, к дьяволу, он может поделать?

Кэндис ждет его ребенка. Доктор подтвердил, что она на шестой неделе, положив конец всем сомнениям в его отцовстве. Джек был в восторге. Он не мог дождаться, когда родится малыш, и заботился о своей жене, делая все, что было в его силах.

После рождения ребенка все будет иначе. Джек уже решил, что они уедут в Калифорнию. Но пока он должен накопить сумму, достаточную для переезда и покупки скота. Разумеется, первые годы не будут легкими. Но когда-нибудь он построит ей красивый дом с белыми колоннами, верандой по всему периметру и садом, полным роз. Его дети, когда подрастут, пойдут в школу и получат образование, которого у него никогда не было. У Кэндис будет все, что она пожелает.

Но мечты о будущем не облегчали мучительного чувства вины за настоящее.

Потому что в глубине души Джек сознавал, что им движет не только забота о ребенке. Его побуждения не были столь уж чисты. Как ни противился Джек чарам Кэндис, он знал, что проиграл сражение. Не было такой силы, которая заставила бы его отказаться от нее.

Глава 54

Увидев спустя десять дней проповедника, Джек не мог поверить в свою удачу.

Это был тот случай, на который он рассчитывал. Как и в большинстве заштатных городков, в Эль-Пасо не было священника, и горожанам приходилось ждать заезжего проповедника, чтобы тот совершал церковные службы и обряды. Некоторые пары вступали в брак, пренебрегая формальностями, и исправляли положение задним числом, когда в городе появлялся священник.

Джек не забыл слова Кэндис, что она не первая незамужняя мать. Это был недвусмысленный намек на то, что Кэндис может оставить его в любой момент. Джек решил связать ее с собой христианским браком в тот самый момент, когда узнал о ребенке, хотя и не упомянул об этом, опасаясь, что Кэндис заартачится. Но теперь он заставит ее произнести обеты, пусть даже под дулом пистолета. Церемония состоится во что бы то ни стало.

То, что проповедник несколько дней не брился — и, судя по его виду, не мылся, — не имело ровно никакого значения. Как и то, что он стоял возле салуна, покачиваясь на нетвердых ногах. С лихорадочно бьющимся сердцем Джек быстро подошел к нему и окликнул. Тот даже не повернул головы, пока Джек не окликнул его снова, схватив за рукав. 166 Проповедник вздрогнул от неожиданности.