Глава 28

СПАСЕНИЕ

Одетый только в штаны, Мэт заканчивал свой легкий перекус после завтрака: чуть-чуть ветчины, три яблока, хлеб и сливочное масло, — когда дверь открылась и Найнив, Эгвейн и Илэйн вошли в его комнату. Все три радостно улыбались ему. Он встал, чтобы надеть рубашку, однако сел снова. Они могли бы по крайней мере постучать. Тем не менее он был рад видеть их лица, хотя бы только и в первый момент.

— Ну, выглядишь ты лучше, — сказала Эгвейн.

— Вид у тебя такой, как будто бы целый месяц хорошо ел и только отдыхал, — сказала Илэйн.

Найнив прижала руку ко лбу. Мэт отстранился, а потом уже вспомнил, что она всегда так делала там, дома, почти что в течение пяти лет. Тогда она была всего лишь Мудрая, подумал он. Она не носила этого кольца.

Найнив заметила, что он вздрогнул, улыбнулась ему, но ее улыбка казалась деланной.

— А по-моему, ты совсем уже выздоровел. Кстати, тебе не надоело сидеть взаперти? Ты, я помню, и двух дней дома усидеть не мог.

Мэт посмотрел на огрызок яблока так, как будто ему помешали его съесть, затем бросил его на тарелку. Он уже начал облизывать пальцы, но под пристальными взглядами всех трех быстро прекратил. Они же продолжали улыбаться. Мэт поймал себя на том, что размышляет, которая из девушек самая хорошенькая, и никак не может сделать выбор. Были бы они кем-то другим, а не теми, кем ныне стали, любую, если не всех троих, он бы с радостью пригласил на танец — джигу там или рил. Он часто танцевал с Эгвейн дома и даже один раз с Найнив, но все это, казалось, было так давно.

— «Одна хорошенькая женщина — с удовольствием потанцуешь. Две хорошенькие женщины — жди бед в доме. Три хорошенькие женщины — впору в горы бежать». — Он улыбнулся Найнив еще более деланно, чем она ему. — Мой папаша обычно говаривал так. Неспроста вы пришли. Что-то ты затеяла, Найнив. Вы все трое улыбаетесь, как кошки, вознамерившиеся слопать зяблика, которого изловили в колючем кустарнике, и сдается мне, я тот зяблик и есть.

Улыбки сверкнули и исчезли. Он посмотрел на их руки и изумился: ладони выглядели так, словно девушки постоянно мыли посуду. Он был уверен, что Дочь-Наследница Андора за всю свою жизнь не вымыла ни одной тарелки, и представить Найнив за этим занятием ему было очень, очень трудно, даже зная, что она вела хозяйство дома, в Эмондовом Лугу. Теперь все три носили кольцо Великого Змея. Это уже что-то новое. И сюрприз не из приятных. Свет, да это должно было случиться в свое время. Это меня совершенно не касается, и за этим они сюда стремились. И это не мое дело. Не мое.

Эгвейн покачала головой, но казалось, что она это делала и для двух женщин, не только для него.

— Я говорила вам, что с ним нужно говорить прямо, без околичностей. Когда ему надо, он и мула переупрямит, и вдобавок он хитер и проказлив, как кот. Ты именно такой, Мэт. Тебе лучше всех об этом известно, поэтому брось хмуриться.

Он мгновенно напустил на себя свою обычную ухмылку.

— Осторожней, Эгвейн, — сказала Найнив. — Мэт, если мы хотим, чтобы ты сделал нам одолжение, это совсем не значит, что нас не интересует, как ты себя чувствуешь. Нас это интересует, и ты знаешь об этом, если, конечно, в голове твоей шерсти не стало больше обычного. Ты поправился? Определенно ты выглядишь много лучше по сравнению с тем, каким я тебя видела в последний раз. На самом деле кажется, что прошел целый месяц, а не два дня.

— Я готов пробежать десять миль и танцевать джигу после этого. — Его живот урчал, напоминая ему, как долго еще до обеда, но Мэт старался не обращать внимания на этот зов и надеялся, что и девушки ничего не заметили. Он на самом деле чувствовал себя так, как будто он месяц отъедался и отдыхал. И еще так, как будто вчера ел всего раз. — Что за одолжение? — спросил он подозрительно. Насколько Мэт помнил, об одолжениях Найнив никогда не просила. Найнив указывала людям, что им следует делать, и ждала, когда они выполнят требуемое.

— Я хочу, чтобы ты доставил мое письмо, — сказала Илэйн, прежде чем заговорила Найнив. — Моей матери, в Кэймлин. — Она улыбалась, и от улыбки на ее щеках появились ямочки. — Я буду тебе очень признательна, Мэт. — Казалось, что весь свет этого утра, струящийся через окна, вспыхивал на ее волосах.

Интересно, любит ли она танцевать? Он сразу же вытолкал эту мысль из головы. А сам заметил:

— Если вам верить, это будет не очень трудно, но ведь путешествие предстоит долгое. И кстати, что я буду от этого иметь? — Он не думал, что ямочки на ее щеках очень часто подводили девушку.

Илэйн выпрямилась, тонкая и гордая, и ему почудилось, что видит позади нее трон.

— Ты же верен Андору! Неужели ты не хочешь сослужить службу Трону Льва и Дочери-Наследнице?

Мэт тихо заржал.

— Я говорила тебе, что это не сработает, — сказала Эгвейн. — На него такое не действует.

Илэйн упрямо скривила ротик.

— Я думала — может, стоит попытаться. Обычно на гвардейцев в Кэймлине это действует. Ты сказала, если я улыбнусь... — Она резко оборвала свою речь, нарочито не глядя на Мэта.

Что же ты сказала. Эгвейн? Мэт совсем разъярился. Что я совсем дурак и все сделаю для любой девушки, которая мне только улыбнется? Внешне он старался держаться спокойно, и ему удалось удержать свою обычную усмешку.

— Я хотела бы, чтобы одной просьбы самой по себе было достаточно, — сказала Эгвейн, — но ты ведь никаких одолжений не делаешь. Так, Мэт? Ты хоть раз сделал что-либо, без того, чтобы тебя не задабривали, не улещивали или не запугивали?

Он только улыбнулся ей в ответ.

— Я готов танцевать с вами обеими, Эгвейн, но я не буду у вас на посылках. — На какой-то миг он подумал, что она примется дразнить его, высунув язык.

— Ладно, начнем все сначала. Так, как мы и планировали, — сказала Найнив подозрительно спокойным голосом. Две другие девушки кивнули, и она обратила свой взор всецело на Мэта. Теперь Найнив выглядела как Мудрая в те давние времена. Ясно было, что ее взгляд может пригвоздить к месту любого и при всех обстоятельствах, и казалось, что ее коса вот-вот заходит ходуном из стороны в сторону, как кошачий хвост.

— А ты стал еще грубее, чем был, Мэтрим Коутон. Мы так долго возились с тобой, когда ты болел, — Илэйн, Эгвейн и я, заботились о тебе, как о малыше в пеленках, — я чуть было не забыла обо всем этом. И я думаю, тебе следует испытывать хоть каплю благодарности. Ты говорил, что хочешь посмотреть мир, посмотреть на большие города. Ну и какой город лучше, чем Кэймлин? Делай что хочешь, а заодно и прояви свою благодарность и помоги кое-кому, и все это одновременно.

Из внутреннего кармана своего плаща она вынула сложенный пергамент и положила его на стол. Мэт увидел печать: на желто-золотом воске была оттиснута лилия.

— Ты не можешь просить большего, чем это.

Он осмотрел бумагу со скучающим видом. Мэт с превеликим трудом припомнил, как некогда он проходил через Кэймлин, вместе с Рандом. Хоть и было бы постыдным делом отказать сейчас девушкам, он все же обдумал все получше. Если хочется насладиться джигой, то рано или поздно нужно заплатить арфисту. А метод, каким действовала Найнив, явно говорил о том, что чем дольше оттягивать с расплатой, тем больше придется платить.

— Найнив, я не могу.

— Что значит «не могу»? Ты муха на стене или мужчина? Случай услужить Дочери-Наследнице Андора, увидеть Кэймлин, встретиться, по всей вероятности, с Королевой Моргейз, и мямлишь: «не могу»? Я, право, не знаю, чего еще тебе нужно. И на сей раз не смей вилять, точно сало на сковородке, Мэтрим Коутон! Или душа у тебя так переродилась, что тебе нравится видеть все это вокруг себя? — Она помахала перед лицом у Мэта левой рукой, чуть не задев его по носу кольцом Великого Змея.

— Пожалуйста, Мэт? — промолвила Илэйн, а Эгвейн пристально смотрела на юношу, смотрела в упор, как будто у него выросли рога, как у троллока.

Мэт заерзал на стуле.

— Я не сказал, что не хочу. Я не могу! Амерлин устроила так, что я не могу уйти с прок... с острова. Измените это положение, и тогда, Илэйн, я в зубах понесу твое письмо.

Девушки переглянулись. Иногда Мэт раздумывал, не могут ли, случаем, женщины читать мысли друг друга. Ему казалось, что его-то мысли они на самом деле читают, особенно в те минуты, когда он менее всего этого хотел. Но на сей раз, к какому бы решению в результате безмолвного обмена взглядами они ни пришли, его мыслей они не узнали.

— Объясни мне все это толком, — потребовала Найнив. — Зачем понадобилось Амерлин удерживать тебя здесь?

Мэт пожал плечами, посмотрел ей прямо в глаза и выдал свою лучшую ухмылку сожаления.

— Потому, что я был болен. Потому, что болезнь продолжалась так долго. Она сказала, что не отпустит меня, пока не будет уверена, что я не уйду куда-нибудь и не умру там. Хотя вообще-то я и не собираюсь. В смысле — умирать.

Найнив нахмурилась и дернула себя за косу, а потом неожиданно взяла в свои руки его голову и зажала ее. Его пронзил холодок. Свет, это ж Сила! До того, как юноша успел додумать, женщина отпустила его.

— Что?.. Что ты сделала со мной, Найнив?

— Я не сделала и десятой части того, что ты заслуживаешь, — сказала она. — Ты здоров как бык. Слабее, чем ты выглядишь, но ты здоров.

— Я сказал вам: я не могу. — Говорил Мэт с тревогой и всеми силами старался вернуть свою обычную усмешку. — Найнив, она вела себя совсем как ты. Я про Амерлин. Ухитрилась выглядеть на целый фут выше, чем есть, да еще и запугивала...

Брови Найнив в изумлении поползли вверх, а он решил, что дальше вести свои речи по такой дорожке ему, пожалуй, не стоит. Если, конечно, он не хочет выложить им всю подноготную о Роге. Мэт не ведал совершенно, известна ли им хоть малая часть тех событий.

— В любом случае, я думаю, меня хотят держать здесь из-за того кинжала. Наверное, до тех пор, пока не выяснят точно, какой именно силой он обладает и каков источник этой силы. Вы же сами знаете, что представляют из себя Айз Седай.

Он хихикнул.

Все три неотрывно смотрели на него. Может быть, мне не следовало бы так говорить. Чтоб мне сгореть! Они-то ведь хотят стать этими распроклятыми Айз Седай! Ясное пламя, что-то я чересчур разболтался. Как бы мне хотелось, чтоб Найнив прекратила таращиться на меня вот так. Ладно, давай-ка покороче!

— Амерлин распорядилась так, что я не могу пересечь ни один мост и не могу взойти ни на один корабль. Понимаете? Это вовсе не значит, что я не хочу вам помочь. Я просто не могу.

— Но ты нам поможешь, если мы выведем тебя из Тар Валона? — спросила Найнив с настойчивостью в голосе.

— Если вы вызволите меня из Тар Валона, то не только письмо, я и саму Илэйн отнесу ее матери у себя на закорках.

Теперь уже брови Илэйн начали подниматься вверх от изумления, а Эгвейн только покачала головой, беззвучно произнеся его имя и пронзительно глядя на Мэта. У женщин порой чувство юмора начисто пропадает!

Найнив знаком велела двум подругам следовать за собой к окнам, и девушки повернулись к юноше спиной. Они говорили так тихо, что он мог расслышать только слабое бормотание. Мэт, кажется, уловил только в одно, что-то о необходимости, — об этом говорила Эгвейн, — чтобы они держались все вместе. Наблюдая за девушками, Мэт размышлял, действительно ли они сумеют обойти приказ Амерлин. Если они смогут сделать это, я доставлю их проклятое письмо. Я в самом деле его в зубах понесу.

Уже ни о чем не думая, Мэт подцепил с тарелки яблочный огрызок и принялся его жевать. Один жевок — и он поспешно выплюнул горькие семена на тарелку.

Когда же девушки вернулись к столу, Эгвейн вручила юноше плотно сложенную бумагу. Прежде чем развернуть, Мэт осмотрел ее подозрительно. И по мере того как знакомился с содержанием бумаги, невольно, сам не замечая, он начал насвистывать веселенький мотивчик.

Вот что там было написано:

Ниже текста подлинность документа скрепляла печать — Пламя Тар Валона. Печать была поставлена в кружке белого воска, твердого, как камень.

Наконец Мэт вдруг сам услышал, что насвистывает песенку «Полный золота карман», и сразу же оборвал мотивчик.

— И это — настоящее? Вы не?.. Откуда вы это взяли?

— Найнив его не подделывала, не сомневайся, — сказала Илэйн.

— И не забивай себе голову вопросами, как мы получили эту бумагу, — сказала Найнив. — Грамота — настоящая. И это все для тебя. Будь я на твоем месте, я бы не показывала ее всем и каждому, в противном случае Амерлин отберет бумагу, а документ дает тебе возможность пройти мимо стражи и сесть на судно. Ты сказал, что возьмешь письмо, если мы дадим тебе возможность уйти из Тар Валона?

— Считайте, что письмо уже в руках Моргейз. — Мэт горел желанием еще раз сто перечитать драгоценную бумагу, но пересилил себя и неторопливо снова сложил ее и положил на письмо Илэйн. — А вдобавок к этому не найдется ли у вас немного монет? Немного серебра? Золотая марка, лучше две? У меня почти что хватит на проезд, но я слышал, что ниже по реке все стоит гораздо дороже.

Найнив покачала головой:

— Разве у тебя нет денег? Ты играл с Хурином почти что каждый вечер, пока не стал совсем уже немощным, так что в руках даже игральные кости удержать сил не было. Да и почему ниже по реке все должно дорожать?

— Найнив, мы с Хурином играли на медяки, а потом Хурин вовсе отказывался играть, даже и на эти деньги. Но это ничего, управлюсь. А вы разве не слышите, о чем люди толкуют? В Кайриэне идет гражданская война; по слухам, и в Тире тоже неладно. Я слышал, в Арингилле комната в гостинице стоит больше, чем добрая лошадь у нас дома.

— Мы были очень заняты, — резко заметила Найнив и обменялась встревоженным взглядом с Эгвейн и Илэйн, и эти переглядывания опять навели Мэта на размышления.

— Ничего, я управлюсь.

Наверняка в гостиницах у доков играют в кости. Ночь с игральными костями — и рано утром он уже на борту судна с полным кошельком.

— Только вручи это письмо Королеве Моргейз, Мэт, — сказала Найнив, — да так, чтобы никто не проведал, что оно у тебя есть.

— Я доставлю письмо Королеве. Я сказал, что доставлю, не так ли? У вас нет оснований думать, что я не держу своих обещаний. — Найнив и Эгвейн посмотрели на него так, что он вспомнил о тех своих обещаниях, которые он все же не сдержал. — Я сделаю это. Кровь и... я сделаю это!

Девушки остались еще на какое-то время и поговорили с ним, в основном о доме. Эгвейн и Илэйн сидели на кровати, а Найнив в кресле, сам Мэт на табуретке. Разговор об Эмондовом Луге вызвал у Мэта тоску по дому, казалось, он опечалил и Найнив, и Эгвейн — как будто они говорили о чем-то, чего никогда больше не увидят. Юноша был уверен, что глаза у них повлажнели, но когда он попытался сменить тему, то они возвращались к ней снова и снова. Говорили о людях, которых знали, о праздниках — Бэл Тайне и Дне Солнца, о танцах после сбора урожая и о вечеринках в пору стрижки овец.

Илэйн рассказывала Мэту о Кэймлине, о том, как нужно себя вести в Королевском Дворце и к кому нужно обращаться, немножко о самом городе. Иногда девушка держала себя так, что он уже видел корону на ее голове. Мужчине нужно быть полным идиотом, чтобы позволить себе увлечься такой женщиной.

Когда гостьи поднялись, собираясь уходить, Мэт искренне пожалел об этом. Он встал, вдруг почувствовав себя жутко неловко.

— Послушайте, вы мне оказали огромную услугу. — Он дотронулся до бумаги Амерлин на столе. — Огромную услугу. Я знаю, что вы все собираетесь стать Айз Седай, — он запнулся немного на этом слове, — а ты, Илэйн, будешь королевой в один прекрасный день, но если вам когда-нибудь понадобится помощь, если возникнет что-либо, что я могу сделать, я явлюсь. Вы можете вполне положиться на меня. Эй, я сказал что-нибудь забавное?

Илэйн зажимала ладонью рот, а Эгвейн явно душил смех.

— Нет, Мэт, — спокойно и серьезно сказала Найнив, хотя ее губы тоже подрагивали от сдерживаемого смеха. — Только лишь то, что я обычно замечаю за мужчинами.

— Тебе нужно быть женщиной, чтобы это понять, — заметила Илэйн.

— Счастливого пути и безопасного, — сказала Эгвейн, — и запомни: если женщине нужен герой, он нужен ей сейчас, а не завтра.

Смех так и рвался из нее.

Мэт долгим взглядом смотрел на закрывшуюся за девушками дверь. Женщины, подумал он по крайней мере в сотый раз, странный народ.

Затем взгляд Мэта упал на письмо Илэйн и сложенную бумагу на нем. Благословенная, малопонятная, но желанная, как огонь зимой, бумага Амерлин. Он пустился в пляс на середине вытканного цветами ковра, отколол пару коленец. Увидеть Кэймлин, встретиться с королевой! Твои собственные слова освободят меня от тебя, Амерлин. И уведут меня и от Селин подальше.

— Никогда вам меня не поймать, — засмеялся он, имея в виду их обеих. — Никогда вам не поймать Мэта Коутона!

Глава 29

ЗАХЛОПНУТЬ ЛОВУШКУ

В углу кухни, отдыхая, развалился пес. Крутить вертел вообще-то было его обязанностью. Поглядывая на собаку, Найнив утирала рукой пот со лба и, преклонив спину, исполняла работу, от которой уклонился пес. Это же надо! Вот взбредет им в голову, и засунут меня в то плетеное колесо! Так что радуйся, раз позволили крутить эту Светом проклятую ручку! Айз Седай! Чтоб им сгореть всем! Употребление подобных гадких выражений, пускай даже и в мыслях, говорило о том, насколько она расстроена. Другим свидетельством огорчения было то, что Найнив не замечала сейчас того, что вовсю бранится. Она не думала, что языки пламени будут обжигать больнее, даже заползи она в этот длинный, серого камня, вместительный очаг. Найнив была уверена: пятнистый пес ехидно на нее скалится.

Длинной деревянной ложкой Илэйн снимала вытопившийся жир с противня под вертелом, а Эгвейн тем временем такой же ложкой зачерпывала соус и поливала жаркое. Огромная кухня погромыхивала и клокотала, в обычной своей устоявшейся суете в середине дня. Даже послушницы попривыкли видеть тут Принятых и вряд ли поглядывали лишний раз на трех девушек. Да и повара не позволяли послушницам отлынивать от дела и таращиться по сторонам. Работа закаляет характер, говаривали Айз Седай, и повара прилагали все силы, дабы у их подопечных создавался стойкий нрав. Да и не помешает укрепить характер и трем Принятым.

Проверить готовность жаркого явилась самолично Ларас, Госпожа Кухонь, — вообще-то она была главным поваром, но к этому званию за долгие годы привыкли столь многие, что оно вполне превратилось в ее титул. Женщины вокруг принялись трудиться с еще большим рвением. С гордостью пронося по кухне три свои подбородка над мощным корпусом, охваченным безупречно белопенным фартуком, которого вполне хватило бы на три послушнических платья, Ларас была преисполнена чувства собственного достоинства. Деревянная ложка с длиннющей ручкой у нее в руке походила на скипетр. О, не размешивать суп суждено было сему орудию! Скипетром так удобно наставлять своих подопечных и хорошим шлепком находить общий язык с теми, кому до сих пор не удалось укрепить свой характер до той степени, которая вполне удовлетворит Госпожу Кухонь. Обозрев всесторонне жаркое, Ларас пренебрежительно засопела и перевела хмурый взгляд на лица трех Принятых.

Продолжая поворачивать вертел, Найнив ответила ей смиренным взором, но Ларас глядела на нее по-прежнему. Найнив попыталась улыбнуться, но выражение лица у Ларас ничуть не изменилось. Но даже на минутку бросить работу, чтобы, пускай и вполне любезно, заговорить с нею, — означает катастрофу. Хватит взбучек и нагоняев от Айз Седай. Нужно смириться, как бы жестоко ни терзала и ни жгла обида, нужно терпеть, если Найнив надо научиться использовать свои способности. Нельзя сказать, чтобы ей нравилось то, на что она способна. Одно дело — знать, что Айз Седай хотя и направляют Силу, но не являются Приспешниками Тьмы. Совсем иное — с точностью знать, что ты сама можешь направлять. Но ей необходимо учиться, если она хочет сполна расплатиться с Морейн. Едва ли не единственным, что не позволяло Найнив опустить руки, была ненависть к Морейн — за все сделанное той с Эгвейн и ребятами из Эмондова Луга, за то, что она расплела их жизни, распустила их нити и манипулировала всеми ими в своих целях, целях Айз Седай.