Из той же деревни, что и ал'Тор. И каким-то образом она связана с Логайном. В конце концов, это может привести к чему-то по настоящему важному. Но новый вид Целительства? Да еще и открытый Принятой? Это выглядело невероятным, хотя Тувин случалось видеть, как сбывается многое, до того казавшееся невозможным. И тут она заметила, что Габрелле тоже ловит каждое слово. И при этом искоса поглядывает на нее саму.

— С парнями из этого Двуречья просто беда, Логайн, — говорил между тем Винчова. На его гладком лице разгорался гневный румянец. — Да эти двое вообще мальчишки, сомневаюсь, чтобы им хоть четырнадцать было! Они, конечно, ни за что не признаются. — Сам он не мог быть старше их больше, чем на пару лет: бриться ему еще точно не приходилось. — Преступлением было вообще забирать их сюда.

Логайн покачал головой, не понять с гневом или с сожалением:

— Белая Башня, как я слышал, забирает девочек, которым едва исполнилось двенадцать. Приглядывай за этими Двереченцами, хоть одним глазом. Не привлекай к ним внимания, но постарайся не дать им натворить глупостей. Лорду Дракону может не понравиться, если из его родных краев погибнет слишком много людей.

— Не замечал, чтоб его это сильно волновало, — пробормотал один из мужчин. В голосе его слышался сильный мурандийский акцент, но закрученные усы выдавали, откуда он родом. Вертя в пальцах серебряную монетку, он, казалось, был всецело поглощен этим занятием. — Слышал я, Лорд Дракон сам велел М'Хаэлю забирать из Двуречья всех, кто способен направлять силу, если только это не женщина и не петух. Да судя по числу набранных там, странно, что он не прихватил баранов с цыплятами. — Острота была встречена всеобщим смехом, но Логайн оборвал его резким как бритва тоном:

— Когда приказывает Лорд Дракон, я повинуюсь и лишь надеюсь в точности исполнить его волю. — При этих словах люди, окружавшие его, склонили головы. Со всех сторон слышалось тихое: «Да, Логайн» и «Как скажешь, Логайн».

Тувин поспешно согнала с губ глумливую усмешку. Невежественное дурачье. Башня принимала девочек до пятнадцати лет, только если к тому времени те уже направляли Силу. Хотя не упускали из виду и остальных. Что ж, снова это Двуречье. Складывается впечатление, что родной дом ал'Тору стал безразличен, но она не из тех, кто делает поспешные выводы. И почему Габрелле так на нее смотрит?

— Прошлой ночью я смог наконец убедиться, — нарушил молчание Сандомер, — М'Хаэль дает персональные уроки Мишраэлю. — Тут он самодовольно пригладил заостренную бородку и выглядел так, будто только что снес золотое яйцо.

Крылось ли в этих словах нечто действительно важное, Тувин понять не могла. Логайн медленно кивнул. Остальные не произнесли ни слова, лишь молча обменялись взглядами, но лица их были словно высечены из камня. В очередной раз она проглотила разочарование. Так случалось слишком часто, когда они не считали нужным пояснять очевидные для них вещи, — может, просто боялись? — и она не могла проникнуть в суть сказанного. Не могла, хотя чувствовала, что к драгоценным самородкам достаточно лишь протянуть руку.

Широкоплечий кайриэнец, ростом едва Логайну по грудь, открыл рот, но что он собирался сказать, Тувин так никогда и не узнала.

— Логайн! — по улице из последних сил бежал Велин Каджима, колокольчики, вплетенные в его черные косички, звенели. Выглядел он так, будто мчался наперегонки со смертью. Тоже Посвященный, человек средних лет, на взгляд Тувин, он улыбался слишком часто. Один из тех, кто участвовал в захвате ее отряда, тот, кто связал узами Дженаре. Тяжело дыша, он протолкался сквозь окружающих Логайна мужчин. И улыбки на его лице не было.

— Логайн, — задыхаясь, проговорил он, — М'Хаэль только что вернулся из Кайриэна — объявлены имена новых изменников. Ты никогда не поверишь, кто! — Он выпалил их на одном дыхании среди изумленных восклицаний собравшихся, и поднявшийся шум не дал Тувин ясно расслышать то, что он говорил.

— Посвященные среди дезертиров уже были, — пробормотал кайриэнец, когда Каджима замолчал, — но полные Аша'маны — никогда. А теперь вдруг семь разом?

— Если вы не верите мне… — вскинувшись, воскликнул Каджима. В Арафеле он служил клерком.

— В твоих словах мы не сомневаемся, — успокаивающе произнес Генхалд, — но и Гедвин, и Торвал — они же люди М'Хаэля. Как и Рочайд с Кисманом. Тогда почему они бежали? Даже король не мог бы желать большего, чем давал им М'Хаэль.

Каджима раздраженно мотнул головой, от чего колокольчики в его косичках зазвенели вновь:

— Ты же знаешь, они никогда не пишут причину — одни имена.

— Ну и скатертью дорожка, — проворчал Курин. — Только как бы не пришлось нам теперь на них охотиться.

— Я другого не пойму, — вмешался Сандомер, — У Колодцев Дюмай я был. И видел, кого выбрал Лорд Дракон. Дашива, как всегда, витал в облаках. Но Флинн, Хопвил, Наришма? Да они были довольны как ягнята, которых забыли в сарае с ячменем!

Крепко сбитый мужчина с сединой в висках смачно сплюнул:

— Ну, меня у Колодцев не было, зато на юг против Шончан я ходил. — Его акцент был андорским. — Может, твоим ягнятам не пришлось по вкусу, когда сарай с ячменем превратился в скотобойню?

Логайн до этого не вмешивался в разговор: руки сложены на груди, лицо подобно застывшей маске. Теперь он заговорил:

— Что, Канлер, тебя так пугает скотобойня? — Андорец поморщился, затем пожал плечами:

— Рано или поздно, мы все там окажемся, Логайн. Я так считаю. Не вижу, чтобы у нас был какой-нибудь выбор, а радости это не доставляет.

— Выбор безрадостен, но покуда жив, другого не будет, — тихо ответил Логайн. Он говорил, обращаясь к Канлеру, но многие согласно склонили головы.

Отвернувшись от них, Логайн оглядел Тувин с Габрелле. Тувин попыталась сделать вид, будто то, о чем они говорят, ей совершенно безразлично. Только бы он не понял, что она подслушивала, стараясь запомнить как можно больше имен. — Ступайте в дом, укройтесь от холода, — наконец сказал он. — Выпейте чаю, чтобы согреться. Я вернусь так скоро, как смогу. И не прикасайтесь к моим бумагам. — Жестом приказав остальным следовать за собой, он повел их в направлении, откуда появился Каджима.

От досады Тувин заскрежетала зубами. Хорошо хоть не придется идти с ним на место тренировок, мимо так называемого Древа Изменников, на голых ветвях которого подобно засохшим фруктам висят отрубленные головы. Не придется смотреть на мужчин, учащихся убивать с помощью Единой Силы. Однако она все же надеялась провести день иначе. Много раз она слышала о «дворце» Таима и надеялась, наконец, взглянуть на него, а заодно и на тех, чьи имена так же черны, как и Логайна. Вместо этого она покорно вошла в дом, следуя за другой женщиной.

Оказавшись внутри, она огляделась по сторонам. Габрелле вешала на гвоздь свой плащ. Несмотря на внешний вид дома, Тувин все-таки ожидала чего-то большего. В грубо сложенном каменном камине слабо горел огонь. На простом дощатом полу стояли длинный узкий стол и стулья. На рабочем столе, сделанном с чуть большим изяществом, чем остальная мебель, она задержала взгляд. Сверху валялись кожаные папки, топорщащиеся от бумаг, и закрытые ящики для писем. Она чувствовала зуд в пальцах, хотя знала, что даже сядь она за стол, не сможет прикоснуться ни к чему, кроме пера и стеклянной бутылочки с чернилами.

Вздохнув, она последовала за Габрелле на кухню, где от железной плиты исходили волны жара. На столике у окна стояла оставшаяся после завтрака грязная посуда. Габрелле наполнила водой чайник и поставила его греться, затем достала заварочный чайник и маленькую деревянную коробочку. Тувин бросила свой плащ на спинку кресла и уселась за прямоугольный стол. Чаю она не хотела, разве что вместе с пропущенным завтраком, но понимала, что выпьет его.

Коричневая, между тем, ворчала на необходимость выполнять работу, подходящую разве что для довольной жизнью фермерской жены. — Что ж, я уже немало освоила. Логайн — единственный полноправный Аша'ман, поселившийся в этой деревне. Все остальные живут во «дворце» Таима. У них там слуги, а Логайн нанял жену одного солдата, чтобы та готовила ему и убирала в доме. Кстати, она скоро будет здесь. Он для нее чуть ли не сам Создатель, так что поговорим лучше, пока мы одни. Он нашел твои бумаги.

Тувин почувствовала, как горло сжала ледяная рука. Она попыталась не показать этого, но Габрелле прямо взглянула ей в глаза:

— Он сжег их, Тувин. После того, как прочел. Выглядел при этом так, будто делает нам одолжение.

Ледяная хватка на горле ослабла, и Тувин смогла дышать снова. — Там был приказ Элайды. — Она прокашлялась, пытаясь избавиться от хриплости в голосе. Приказ Элайды усмирить каждого найденного здесь мужчину, а затем повесить их прямо на месте, не дожидаясь суда в Тар Валоне, которого требовал закон Башни. — Она поставила жестокие условия, и если бы эти мужчины узнали о них, то могли бы поступить не менее жестоко. — Несмотря на жару, ее била дрожь. Они могли бы быть казнены из-за одной этой бумаги. — С чего бы ему делать нам одолжение?

— Не думай, что я знаю ответ, Тувин. Он ведь не злодей, как, кстати, и большинство мужчин. Может все дело в этом. — Габрелле поставила на стол тарелку с поджаренными кусками хлеба и еще одну — с белым сыром. — Может быть, эти узы похожи на связь со Стражем больше, чем мы думали. Возможно, он просто не хочет рисковать, проверяя, что произойдет, если мы с тобой будем убиты. — Желудок Тувин словно скрутило узлом, но она протянула руку за хлебом, как будто ничего важнее для нее сейчас не было.

— Думаю, они поступили бы не просто «жестоко», — продолжала Габрелле, помешивая в чайнике ложкой. — Вижу, тебя это беспокоит. Конечно, взяв нас в плен, они создали себе множество проблем. Ты только подумай, пятьдесят одна сестра в самом центре их Черной Башни. Наверняка они бояться, что, несмотря на узы, мы сумеем отыскать лазейку в их приказах, ту, которую они проглядели. Однако если все мы умрем, Башня придет в неистовство. А пока мы являемся пленницами, даже Элайда будет вынуждена соблюдать осторожность. — Тут она рассмеялась, словно нечто забавляло ее:

— Твое лицо, Тувин. Уж не думала ли ты, что Логайн занял все мои мысли?

Тувин, наконец, захлопнула рот и положила хлеб обратно на тарелку. Все равно он уже успел остыть, да и слишком жесткий. Каждый, кто считал Коричневых не от мира сего, погруженными лишь в свои книги и слепыми ко всему остальному, совершал серьезную ошибку. — Что еще ты заметила?

Все еще держа в руке ложку, Габрелле села за стол напротив. Она заговорила с напором в голосе:

— Стена их, когда будет закончена, может и станет нерушимой, но само это место трещит по швам. Одна фракция поддерживает Мазрима Таима, во главе другой — Логайн, хотя не уверена, что каждый это понимает. Возможно, есть и другие объединения и, конечно, мужчины, которые вовсе не подозревают об их существовании. Мне кажется, пятьдесят одна сестра сможет что-нибудь с этим поделать. Второй вопрос в том, что именно нам следует сделать?

— Второй вопрос? — требовательно спросила Тувин, но ответом ей было молчание. — Расширив эти трещины, мы сумеем расколоть все здание, — в конце концов, произнесла Тувин, — но этим рассеем по миру десять, пятьдесят, а то и сто банд, каждая из которых будет опаснее любой армии, какую когда-либо видел свет. Чтобы схватить их всех, может не хватить целой жизни, а мир будет разорван на части, как при Разломе. И это, когда близится Тармон Гай'дон. Конечно, если этот парень, ал'Тор — действительно Дракон Возрожденный. — Габрелле открыла было рот, но Тувин отмахнулась от нее, что бы та ни собиралась сказать. Он был им, почти наверняка. Но здесь и сейчас это не имело большого значения. — Однако, если мы не сделаем этого… даже если забыть про мятеж, вернуть бунтовщиц обратно в Башню и собрать всех сестер, удалившихся от дел, — даже тогда я не уверена, что все мы вместе взятые сумеем уничтожить это место. Так или иначе, но я чувствую, что в этой попытке может погибнуть половина Башни. Теперь назови первый вопрос. — Габрелле откинулась в кресле, и лицо ее внезапно показалось страшно усталым:

— Да, тяжелое решение. А они ведь каждый день приводят новых людей. По крайней мере, пятнадцать или двадцать за то время, что мы здесь.

— Я не шучу, Габрелле! Какой первый вопрос? — Коричневая сестра остро взглянула на нее и некоторое время не отводила изучающего взора.

— Потрясение скоро схлынет, — наконец промолвила она, — но что придет взамен? Власть, которую дала тебе Элайда, кончилась, как закончилась и наша миссия. Первый вопрос таков: будем ли мы — все пятьдесят одна сестра — держаться вместе или останемся всего лишь Коричневыми и Красными, Желтыми и Зелеными, и Серыми? И бедная Айако, которая должно быть горько сожалеет о том, что Белые настояли на включение в отряд своей представительницы. Среди нас выше всех стоят Лемай и Десандре. — Она взмахнула ложкой:

— Если мы с тобой передадим Десандре все полномочия, то сможем вновь стать едиными, — в этом наш последний шанс. Мы должны! Обязаны попытаться. Сумеем убедить хотя бы нескольких — сделаем первый шаг к победе.

Тувин глубоко вздохнула и постаралась сделать вид, будто обдумывает сказанное. Покориться сестре, стоящей выше нее, само по себе было не трудно. Да, Айя всегда имели свои секреты и нередко плели друг против друга интриги, но открытые разногласия в Башне пугали ее. Кроме того, госпожа Довиль научила ее показному смирению. Ее всегда удивляло, как эта женщина верила в благотворное влияние нищеты и трудилась на ферме даже тяжелее остальных.

— Думаю, что смогу пойти на это, — наконец, сказала она. — Нам придется решить, как представить дело, чтобы убедить Десандре с Лемай. — По правде говоря, у нее уже и раньше были кое-какие мысли, хотя и не совсем для этой цели. — Между прочим, у тебя кипит вода.

Внезапно улыбнувшись, эта идиотка поднялась и поспешила к плите. Постепенно приходишь к мысли, что Коричневые и вправду разбираются в книгах лучше, чем в людях. Прежде чем Логайн с Таимом и остальными умрут, они помогут Тувин уничтожить Элайду.

Величественный город Кайриэн представлял собой огромное множество зданий внутри толстых стен, окруженных рекой Алгуэньей. Несмотря на холодный ветер, небо было чистым и безоблачным, и на покрытых снегом крышах сияло солнце, отражаясь в сосульках, которые вовсе не собирались таять. Алгуэнья не замерзла, но небольшие плавучие льдины с зазубренными краями, которые принесло течением с устья реки, то и дело ударялись о борта кораблей, ждущих своей очереди, чтобы отплыть из порта. Из-за зимы, войн и Дракона Возрожденного торговля существенно сократилась, но пока живы люди, она никогда не остановится до конца. Несмотря на холод, нескончаемый поток людей, телег и повозок заполнял улицы, прорезавшие ступенчатые холмы города. Здесь его называли просто Город.

Перед прямоугольными башнями Солнечного Дворца, у длинного покатого входа, глядя вверх, толпились люди. Рядом с купцами в одеждах из тонкой шерсти и разодетой в бархат знатью плечом к плечу стояли угрюмые рабочие и еще более грязные беженцы. Никого не беспокоило, кто находится рядом, и даже карманные воришки позабыли о своем ремесле. Мужчины и женщины уходили, часто качая головами, и тут же другие занимали их место, иногда поднимая детей, чтобы те могли получше разглядеть разрушенное крыло дворца, там, где рабочие расчищали от щебня четвертый этаж. Во всем Кайриэне был слышен нестройный стук топоров и молотков рабочих, крики продавцов, жалобы покупателей, ворчание купцов. Толпа перед Солнечным Дворцом хранила молчание В миле от дворца Ранд стоял у окна в здании, пышно именуемом Академией Кайриэна, глядя вниз сквозь замерзшее стекло на замощенный камнем двор конюшни. Во времена Артура Ястребиного Крыла и даже еще до него здесь были школы, называемые Академиями, научные центры, куда приходили школяры со всего света. Тщеславие значения не имело — пока это место служит его целям, пусть называют его хоть Сараем. Проблемы более важные занимали его мысли. Не ошибся ли он, так скоро вернувшись в Кайриэн? Но ему пришлось спасаться бегством слишком быстро, и те, кому это нужно, вскоре узнают, что он действительно бежал. Слишком быстро, чтобы все подготовить. Оставались вопросы, которые нужно задать, и задачи, требующие незамедлительного решения. А Мин хотела больше книг, принадлежавших мастеру Филу. Он слышал, как она бормочет под нос, шаря по книжным полкам, на которых после смерти Фила хранились его книги. Когда библиотека Академии получила их, она так разрослась, что уже не помещалась в отведенных ей комнатах во дворце лорда Бартанеса. Где-то на краю сознания он чувствовал Аланну; похоже на то, что она обижена. Она должна была понять, что он в городе, и, находясь так близко, могла бы прийти прямо к нему, но он узнал бы, сделай она такую попытку. Хорошо хоть, Льюс Тэрин замолчал на минуту. Последнее время он казался еще более сумасшедшим, чем обычно.

Он сильнее потер рукавом замерзшее стекло. Толстая ткань из серой шерсти как раз подходит для незаметного человека скромного достатка; в таком одеянии вряд ли кто-то заподозрит Возрожденного Дракона. Головы Драконов с золотыми гривами на тыльной стороне его ладоней металлически поблескивали, но здесь это не представляло опасности. Когда он наклонился, чтобы посмотреть вниз, его ботинок коснулся лежавшей у окна кожаной сумки.

Во дворе конюшни, с каменной мостовой которой был чисто выметен снег, стояла большая повозка, окруженная напоминающими грибы ведрами. Вокруг нее суетилось с полдюжины мужчин в теплой одежде, шарфах и шапках. Непонятные приспособления окружали толстый металлический цилиндр, занимающий добрую половину всего места. С первого взгляда было видно, что в повозке нет оглоблей. Один из мужчин приносил наколотые дрова из большой телеги и клал их в металлический короб, укрепленный внизу одного из концов цилиндра. Красные отблески огня, горевшего внутри короба, отражались на его открытой дверце, из высокой узкой трубы поднимался дым. Бородатый тип, лысый и без шапки, бегал вокруг повозки, крича и маша руками на остальных, должно быть, распекая их за нерадивость; впрочем, быстрее они от этого не двигались. От дыхания перед лицами клубился белый пар. Внутри-то было почти тепло: в погребах Академии стояли большие отопительные котлы, и имелась мощная система вентиляции. Наполовину затянувшиеся, но никогда не заживающие до конца, раны в его боку казались горячими.

Он не мог разобрать проклятий Мин, но в том, что это именно проклятия, не сомневался, а по тону ее было ясно, что они не прекратятся до тех пор, пока он ее отсюда не увезет. Однако оставалась еще пара вопросов, которые ему хотелось задать.

— Что говорят люди? О дворце?

— То, что вы могли ожидать, — терпеливо ответил лорд Добрэйн из-за его спины. Голос его звучал так же бесстрастно, как и всегда. Даже когда он признавался, что не знает чего-то, тон его не менялся. — Кто-то говорит, что на вас напали Отрекшиеся, другие считают, что это сделали Айз Седай. Те, кто верят в то, что вы присягнули на верность Престолу Амерлин, склоняются к Отрекшимся. В любом случае, вы или убиты, или похищены, или же бежали. Большинство верит в то, что вы, где бы ни скрывались, все-таки живы, по крайней мере, так они говорят. Многие, боюсь, думают, что… — Тут он запнулся и замолчал.

— Что я сошел с ума — закончил за него Ранд голосом столь же ровным, без гнева и интереса. — Они считают, что я сам разрушил часть дворца? — Ему не хотелось говорить о мертвых. Уже не так сильно как раньше, но все же достаточно, а некоторые имена представали перед его внутренним взором всякий раз, стоило ему закрыть глаза. Один из мужчин внизу вылез было из повозки, но лысый схватил его за руку и потащил обратно, показывая, что тот натворил. Мужчина с другой стороны беспечно спрыгнул на мостовую — тогда бородач отпустил первого и, обогнув повозку, пустился в погоню за вторым. Догнал и заставил вскарабкаться вместе с ним обратно. Что же они все-таки делают? Ранд бросил взгляд через плечо:

— Что ж, они не слишком заблуждаются.

Добрэйн Таборвин, невысокий седой мужчина, половина головы которого была выбрита ото лба и напудрена, невозмутимо встретил его взгляд. Красивым его не назовешь, но в нем чувствовалась сила. Белые и голубые полосы спускались по бархатному одеянию от шеи почти до колен, на пальце сверкало рубиновое кольцо-печатка, еще один рубин на воротнике был ненамного больше, хотя и чересчур роскошен для жителя Кайриэна. Добрэйн был Верховной Опорой своего Дома, и на его счету было больше сражений, чем можно было себе представить. Не многое могло испугать его. Он доказал это у Колодцев Дюмай.

Стоящая рядом с ним крепкая женщина с проседью в волосах сделала шаг вперед. В отличие от элегантных одеяний Добрэйна, простая шерстяная одежда Идриен Тарсин больше подходила для хозяйки какой-нибудь лавочки, однако в ней ощущались и властность, и достоинство. Идриен была Верховной Главой Академии, титул, который она присвоила себе сама, когда большинство школяров и механиков Академии стали называть себя главой того или этого. Академией она управляла твердой рукой и верила в такие практичные вещи, как новые методы мощения дорог и строительства дамб, улучшение работы кузниц и мельниц. Верила она и в Возрожденного Дракона. Отвечало это ее понятиям о практичности или нет, но это было прагматично, из этого можно извлечь пользу.

Он вновь повернулся к окну и опять расчистил пятно на стекле. Может быть, это приспособление для нагрева воды — в некоторых ведрах, кажется, была вода, а в Шайнаре обычно использовались большие котлы для бассейнов, но почему на повозке? — Кто-нибудь внезапно уехал или, может быть, неожиданно появился?

Во всяком случае, он не думал, что это был кто-то, представляющий интерес. Голуби торговца, глаза и уши Белой Башни, да еще и Мазрим Таим, — нельзя забывать и о нем, а Льюс Тэрин всегда бессвязно рычал при упоминании этого имени, — со всеми этими голубями, шпионами и болтливыми языками уже через несколько дней весь мир узнает, что он исчез из Кайриэна. Все, кого это касается, повсюду. Кайриэн уже не то место, где могла бы произойти битва. Но ответ Добрэйна удивил его.

— Никто, разве что… Айлил Райатин и кое-кто из Морского Народа, те, кто занимает у них высокие посты, — все они отсутствуют с момента… нападения.

— Едва заметная пауза, но все же пауза. Возможно, он также не был уверен в том, что случилось. Но слово свое он сдержит. У Колодцев Дюмай он доказал и это. — Тела найдены не были, но, может быть, они все же погибли. Хотя Госпожа Волн отказывается это признать. Она подняла целую бурю, требуя вернуть ее женщин. По правде говоря, Айлил могла бежать за пределы города. Или, может, она сбежала к своему брату, несмотря на все клятвы, которые вам давала. Трое ваших Аша'манов все еще в Солнечном Дворце — Флинн, Наришма и Хопвил. Они нервируют людей. И сейчас намного больше, чем прежде. — Идриен поперхнулась и переступила с ноги на ногу. Ее они точно нервировали.

Ранд не позволил себе отвлечься на Аша'манов. На территории, прилегавшей к дворцу, не было никого достаточно сильного, чтобы почувствовать, как он открывает здесь ворота. Те трое в нападении на него не участвовали, но хитроумный заговор мог предусмотреть и возможность провала. Чтобы иметь подле него своих людей, если он останется в живых. Ты не останешься в живых, прошептал Льюс Терин. В живых не останется никто из нас.

Отправляйся спать, с раздражением подумал Ранд. Он знал, что ему не выжить. Однако выжить хотелось. Ответом ему был насмешливый смех внутри головы, но звук его стал тоньше и исчез. Лысый разрешил остальным вылезти из повозки и довольно потирал руки. Надо же, парень собирался произнести речь!

— Айлил и Шалон живы, и они не бежали, — произнес Ранд вслух. Он оставил их связанными с кляпами во рту под кроватью, где их должны были вскоре найти слуги, хотя щит, которым он отсек от Источника Ищущую Ветер Морского Народа, должен был к этому времени уже рассеяться. И тогда обе женщины могли бы освободиться сами. — Проследи за Кадсуане. Она держит их во дворце леди Арилин.

— Кадсуане Седай постоянно бывает в Солнечном Дворце, как будто он принадлежит ей, — задумчиво произнес Добрэйн, — но как смогла бы она вывести их оттуда незамеченными? Да и зачем? Айлил — сестра Торама, но его притязания на Солнечный Трон теперь обратились в пыль, даже если раньше они и имели под собой основание. Сейчас она ничего не значит даже как противник. А что касается задержания людей Ата'ан Миэйр такого высокого ранга… С какой целью?

Ранд постарался, чтобы в голосе его не ощущалось тревоги:

— Зачем она удерживает Леди Кэролайн и Благородного Лорда Дарлина в качестве «гостей», Добрэйн? А зачем Айз Седай вообще делают что-то? Ты найдешь их там, где я сказал. При условии, что она разрешит вам войти и поискать. — Зачем — не глупый вопрос. Просто у него нет на него ответа. Действительно, Кэролайн Дамодред и Айлил Райатин являются представительницами двух последних Домов, претендующих на Солнечный Трон. А Дарлин Сиснера был в Тире во главе тех, кто хотел, чтобы он убрался прочь из их драгоценной Твердыни.

Ранд нахмурился. Он был уверен, что Кадсуане сосредоточена на нем, несмотря на все ее притворство, но что, если это не притворство? Какое облегчение так думать. Еще бы. Меньше всего ему нужна Айз Седай, полагающая, что может вмешиваться в его дела. Совсем не нужна. Возможно, Кадсуане решила, что пора заняться чем-нибудь еще. Мин видела Сиснеру, носящего странную корону, и Ранд много думал об этом. Думать о других видениях Мин, касающихся Зеленой сестры и его самого, ему не хотелось. Неужели все объясняется так просто: Кадсуане решила, что знает, кто будет править и Тиром, и Кайриэном?

Просто? Он чуть не рассмеялся. Однако это похоже на Айз Седай. А Шалон, Ищущая Ветер? Захватив ее, Кадсуане могла бы подобраться к Харине, Госпоже Волн, но он подозревал, что главная цель для нее — все же Айлил. Придется указать Кадсуане на ее ошибку. Кто будет править в Тире и Кайриэне, он уже решил. И скажет ей об этом. Позже. Это дело вовсе не было в списке первоочередных.

— Прежде чем я уйду, Добрэйн, мне нужно дать тебе… — слова застыли у него на языке.

Внизу мужчина без шапки потянул на себя рычаг в повозке, и один конец длинной горизонтальной балки неожиданно поднялся, а затем опустился, направляя более короткую балку вниз сквозь дыру, вырезанную в днище. Повозка начала дрожать, все сильнее с каждым мигом, пока не начало казаться, что она вот-вот развалится на части. Дым валил из трубы, балка поднималась и опускалась, и повозка начала двигаться вперед, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Она поехала, без лошадей!

Он не понял, что произнес это вслух, но Идриен воскликнула:

— Ах, это! Да это же паровая повозка Мервина Поэла, как он называет ее, Лорд Дракон. — В ее высоком, удивительно юном голосе послышалось неодобрение. — Заявляет, что с помощью своего хитроумного изобретения сможет тащить сотню повозок. Но даже одна эта повозка и пятидесяти шагов не проедет — все время ломается. Насколько мне известно, пятьдесят шагов для нее — непобиваемый рекорд.

Действительно, паровая повозка, задрожав, остановилась, проехав шагов двадцать от того места, где стояла. Она и вправду дрожала, как будто внутри билось огромное сердце. Ее окружили люди, мужчина с куском намотанной на руку ткани отчаянно крутил что-то в повозке. Из трубы вдруг вырвался клуб пара, тряска стала стихать и, наконец, прекратилась совсем.

Ранд покачал головой. Он вспомнил, что видел раньше этого Мервина и его изобретение, вибрирующее на столе и не делающее ничего больше. И это чудо произошло от того? Он подумал, что это должно быть похоже на создание музыки. Так значит, тот, кто суетился и грозил остальным кулаками, и был Мервин? Какие еще необычные вещи, какие чудеса творились здесь, в Академии?

Когда он задал этот вопрос, по-прежнему не отрывая глаз от повозки, вокруг которой продолжали суетиться люди, Идриен громко фыркнула. Лишь уважение к Возрожденному Дракону заставляло ее говорить ровно, но вскоре в голосе ее послышалось отвращение:

— Плохо уже то, что я должна дать место философам, историкам, математикам и им подобным, а вы хотите еще, чтобы я принимала тех, кто кочет сделать что-то новое, и позволяла им остаться, прояви они в своем деле какие-то достижения. Полагаю, вы надеетесь на новое оружие, но пока у меня на руках не один десяток мечтателей, тратящих средства понапрасну, каждый со старинной книгой или манускриптом, а то и с несколькими сразу. И каждая такая книга относится ко временам Договора Десяти Стран, если не к самой Эпохе Легенд, по крайней мере, так утверждают изобретатели, пытающиеся найти смысл во всех этих рисунках, набросках и описаниях вещей, никогда ими не виденных. Да и видел ли их вообще кто-то? В некоторых манускриптах говорится о людях с глазами на животе и о животных высотой в десять футов с клыками, длиннее человеческого роста, и еще о городах, где…

— Но над чем они работают, госпожа Тарсин? — прервал ее Ранд. Люди внизу продолжали двигаться с целеустремленностью, словно неудача не испугала их. Повозка-то двигалась.

На сей раз Глава Академии фыркнула еще громче:

— Просто глупость, Лорд Дракон, вот и все, чем они, на самом деле, занимаются. Кин Товир сделал большое зеркало. В нем можно увидеть луну так же ясно, как собственную руку. Он утверждает, что в ней можно также видеть другие миры, но какой в этом толк? Сейчас он хочет создать зеркало еще больших размеров. Мэрил Харке делает огромных бумажных змеев, которых называет планерами, наступит весна, и она снова будет прыгать с холмов. Сердце бьется где-то в горле, когда видишь, как она плывет вниз с холма на этой штуке, и я уверена, что в следующий раз она сломает не только руку, когда змей опять сложится. Джандер Парентакис верит, что может двигать лодки по реке с помощью чего-то вроде мельничных колес, но когда он посадит в лодку достаточно людей, чтобы вращать рукояти, там уже не останется места для груза, и это притом, что любой парусник его лодку запросто обгонит. Рин Ахара ловит в кувшины молнии — сомневаюсь, что он знает, зачем ему это надо, — а Ники Токамо возится со своими глупыми…

Ранд обернулся так быстро, что она отступила на шаг, и даже Добрэйн отпрянул. Нет, они совсем не были в нем уверены. — Он ловит молнии? — негромко спросил он.