Том колебался, поглаживая свои усы большим пальцем. Наконец, он вздохнул.

«Ее обнаружили в собственной спальне утром после того, как мы сбежали, Мэт. Все еще связанную по рукам и ногам. Ее голова… Ее голова была оторвана.

Мэт не почувствовал, как подогнулись его колени, пока не обнаружил себя сидящим на полу с гудящей головой. Он как будто слышал ее голос: «Ты все же рискуешь остаться без головы, поросеночек, если не будешь осторожен, и мне это не понравится». Сеталль наклонилась вперед на узкой кровати и сочувственно потрепала его по щеке.

«Ищущие Ветер?» — сказал он глухо. Он не должен был говорить больше.

«По словам того лейтенанта, шончан всю вину свалили на Айз Седай. Поскольку Тайлин принесла клятву шончан. Это — то, что они объявят на церемонии ее похорон».

«Тайлин умирает той же самой ночью, когда освобождаются Ищущие Ветер, и шончан полагают, что ее убила Айз Седай?» Он не мог представить Тайлин мертвой. «Я собираюсь поужинать тобой, утеночек». — Это бессмысленно, Том.

Нахмурившись, Том колебался, что-то обдумывая. «Это может быть из политических соображений, отчасти, но я думаю, что это — то, чему они действительно верят, Мэт. Тот лейтенант сказал, что они уверены, что для Ищущих Ветер побег был слишком трудным, чтобы останавливаться или сворачивать с пути, а самая короткая дорога из дворца от клетушек дамани вовсе не проходит около апартаментов Тайлин.»

Мэт хрюкнул. Он был уверен, что все было не так. И если было, то тут он ничего поделать не мог.

«У марат'дамани была причина убить Тайлин», — внезапно сказала Селюсия. "Они должны бояться, что ее примеру последуют другие. А какой мотив был у дамани, о котором вы говорите? Никакого. Руке правосудия требуется мотив и доказательства, даже для дамани и да’ковале». Она говорила так, словно читала страницу из книги. И краешком глаза посматривала на Туон.

Мэт просмотрел через плечо, но если маленькая женщина и показывала Селюсии жестами, что говорить, то сейчас ее руки спокойно лежали на коленях. Она наблюдала за ним, с нейтральным выражением на лице.

«Ты переживал за Тайлин так глубоко?» — спросила она осторожным голосом.

«Да. Нет. Чтоб мне сгореть, она мне нравилась! — Отвернувшись, он запустил пальцы в волосы, уронив шляпу. Он никогда в жизни так не радовался, уходя от женщины, но это…! — „И я оставил ее связанной и с кляпом во рту, и она даже не могла позвать на помощь, — легкая добыча для голама“, — сказал он горько. — „Он искал меня. Не качай головой, Том. Ты знаешь это так же хорошо, как я“.

«Что такое э… голам?» — спросила Туон.

«Исчадие Тени, моя Леди», — ответил Том, обеспокоено хмурясь.

Он не беспокоился по пустякам, но только дурак не стал бы беспокоиться из-за голама.

«Он похож на человека, но может проскользнуть сквозь мышиную норку или в щель под дверью, и он достаточно силен, чтобы…» — Он фыркнул сквозь усы. — «Хорошо, достаточно об этом. Мэт, ее могла окружать сотня гвардейцев, и это все равно не остановило бы ту тварь». Ей не нужна была бы сотня гвардейцев, если бы она не завязала дружбу с Мэтом Коутоном.

«Голам» — сдавленно пробормотала Туон. Внезапно она сильно стукнула костяшками пальцев по макушке Мэта. Хлопнув рукой по голове, он воззрился на нее недоверчиво.

«Меня очень радует, что ты настолько привязан к Тайлин, Игрушка», — сказала она серьезным голосом, — «но мне не нравится, что ты веришь во всякие суеверия. Я в них не верю. Это не приносит Тайлин чести». — Чтоб ему сгореть, смерть Тайлин, казалось, тронула ее ничуть не больше, чем возможное самоубийство Сюрот. И на этой женщине он собирается жениться?

На этот раз, когда раздался стук кулака в дверь, он даже не потрудился встать. Он чувствовал оцепенение внутри и ноющие ссадины снаружи. Блаэрик ворвался в фургон не дожидаясь ответа, с его темного коричневого плаща стекали струйки дождя. Это был старый плащ, изношенный, тонкий и покрытый пятнами, но Блаэрика, казалось не заботило, промочит ли его дождь.

Страж проигнорировал всех, кроме Мэта, или почти всех. Мужчина все же улучил минутку, чтобы рассмотреть грудь Селюсии!

«Джолин хочет видеть тебя, Коутон, — сказал он, продолжая изучать сей предмет. Свет! Мэту только этого и не хватало — для полного счастья.

«Кто такая Джолин?» — требовательно спросила Туон.

Мэт не обратил на нее внимания.

«Скажите Джолин, что я увижусь с ней, как только мы тронемся в дорогу, Блаэрик». — Последнее, чего он хотел сейчас — выслушивать очередные жалобы какой бы то ни было Айз Седай.

«Она хочет видеть тебя сейчас же, Коутон.»

Со вздохом Мэт встал на ноги и поднял с пола шляпу. Блаэрик сверлил его взглядом так, словно запросто мог постараться его оттащить, или доставить к Джолин как-то иначе. Мэт подумал, что в своем нынешнем расположении духа вполне мог бы вогнать в него кинжал, решись тот попробовать. И получить в наказание сломанную шею. Страж не отнесся бы с легкостью к кинжалу под ребрами. Он был твердо уверен, что уже умирал однажды, как то было предсказано, и не в древних воспоминаниях.

Достаточно уверен, чтобы не рисковать и уступить.

«Кто такая Джолин, Игрушка?»

Если бы он не знал ее лучше, то мог бы сказать, что голос Туон звучит ревниво.

«Проклятая Айз Седай», — пробормотал Мэт, натягивая шляпу и удовлетворенно улыбаясь впервые за весь день. У Туон челюсть отвисла от удивления. Он захлопнул за собой дверь, прежде чем она сообразила, что сказать. Небольшое, но удовольствие. Единственная бабочка на кучу навоза. Тайлин мертва, и Ищущие Ветер все же могут быть причастны к этому, что бы ни говорил Том. Да еще Туон и проклятые кости в голове. Огромная гора навоза и одна-единственная крохотная бабочка.

Небо было сплошь затянуто мрачными тучами, и дождь усилился, превратившись в ливень. Дождь, как из ведра, — так они называли его дома. Едва он успел сделать пару шагов, как вода уже просочилась сквозь шляпу, намочила голову и насквозь пропитала кафтан. На Блаэрика, похоже, это никак не влияло — он только плотнее завернулся в плащ. Делать было нечего, поэтому Мэт, ссутулившись, пошлепал сквозь растущие лужи по грязным улицам. Все равно, к тому времени, когда он доберется до фургона со своим плащом, он полностью пропитается влагой как губка. Такая погода как нельзя кстати подходила его настроению. Удивительно, но несмотря на ливень, за то короткое время, что он пробыл внутри, была сделана львиная доля работы. Насколько хватало взгляда, по всему периметру пропала стена, отсутствовала половина грузовых фургонов, которые стояли вокруг шатра Туон. Большая часть животных перевозилась в этих повозках. Большая, обитая железом клетка, в которой содержался черногривый лев, послушно катилась к дороге за лошадьми, совершенно не боявшимися спящего льва, также как и ливня. Актеры уже отправились в дорогу, хотя каким образом они пронюхали про отъезд, было неизвестно. Большинство палаток, казалось, просто испарилось. В одном месте пропали сразу три ярко раскрашенных фургона, в другом — каждый второй, а кое-где фургоны все еще, кажется, чего-то ждали, скопившись в одном месте. Единственная вещь, которая указывала на то, что труппа не просто разбежалась, был сам Люка, широко шагавший по улице и закутанный в ярко-красный плащ, время от времени останавливаясь, чтобы хлопнуть кого-нибудь по плечу или что-то прошептать на ухо женщине, заставляя ее рассмеяться. Если бы труппа разбегалась, Люка уже спешил бы вдогонку за теми, кто пытался убежать. Он сплотил труппу, в том числе и убеждением, и никогда не позволил бы никому уехать даже без слабой попытки лично переубедить того остаться. Мэт знал, что он должен чувствовать себя лучше, зная, что Люка все еще здесь, хотя тот никогда и не допускал мысли, что парень убежит с его золотом, но в данный момент, ему казалось, что ничто не заставит его чувствовать себя менее окоченевшим и сердитым.

Фургон, к которому привел его Блаэрик, был почти столь же огромным как и фургон Люка, но он был не выкрашен, а побелен. Побелка во многих местах потекла, поблекла и полностью исчезла, а дождь превратил ее в нечто серое, особенно в местах, где проглядывала древесина. Фургон раньше принадлежал группе клоунов, четырем мрачным типам, что на потеху зрителей малевали себе лица красками, обливали друг друга водой, мутузили надутыми бычьими пузырями, или тратили время и деньги на выпивку, покупая столько вина, сколько могли выпить. Получив от Мэта кучу денег за аренду их фургона, они могли теперь не просыхать месяцами, и стоило это больше, чем они смогли бы заработать.

Четыре невероятно косматых лошадки были впряжены в фургон, и Фэн Мизар, другой Страж Джолин, уже сидел с вожжами в руках на козлах, закутавшись в старый серый плащ. Его раскосые глаза следили за Мэтом — так волк мог бы смотреть на нахальную дворнягу. Стражи с самого начала были не в восторге от плана Мэта, полностью уверенные в том, что они, возможно, уже благополучно увезли бы Сестер далеко отсюда, едва выбрались за городскую стену. Возможно, они могли бы попробовать, но Шончан настойчиво охотились за каждой женщиной, способной направлять — труппу обыскивали четыре раза с тех пор как пал Эбу Дар — и все, что нужно — единственная промашка, чтобы накрыть всех одним сачком. Судя по тому, что рассказали Эгинин и Домон о Взыскующих, те могли заставить даже камень рассказать о том, что тот когда-то видел. К счастью, не все Сестры были столь же самоуверенны как Стражи Джолин. У Айз Седай имелась привычка впадать в сильное возбуждение, когда они не могли договориться, что сделать.

Когда Мэт добрался до лестницы позади фургона, Блаэрик придержал его, упершись рукой в грудь. Лицо Стража было словно вырезано из дерева, абсолютно неподвижное, словно дуб под дождем, орошающим его щеки.

«Фэн и я благодарны тебе за то, что ты вытащил ее из города, Коутон, но так не может продолжаться. Сестры теснятся, деля фургон вместе с теми другими женщинами, и они не ладят. Могут быть неприятности, если мы не сможем найти другой фургон».

«И что — весь шум только из-за этого?» — сказал раздраженно Мэт, поднимая воротник. Не то чтобы это как-то помогало. Спина его уже промокла, и спереди было не лучше. Если Джолин вытащила его сюда просто чтобы еще раз поскулить об удобствах…

«Она сама скажет тебе, за чем ты здесь, Коутон. Только помни, что я сказал».

Бормоча про себя проклятия, Мэт поднялся по заляпанным грязью ступенькам и вошел, хорошенько хлопнув дверью.

Внутри фургон очень напоминал шатер Туон, однако здесь было четыре кровати. Две из них были сейчас сложены и пристегнуты к стене выше двух оставшихся. Он понятия не имел, как шесть женщин устраивались поспать, но подозревал, что это был далеко не мирный процесс. Воздух в фургоне накалился, как жир на сковородке. На каждой из нижних коек сидело по три женщины, и каждая выразительно смотрела на сидящих напротив, либо полностью их игнорировала. Джолин, которой не пришлось побывать в шкуре дамани, вела себя так, словно троих сул’дам просто не существовало. Читая маленькую книгу в деревянном переплете, она до кончиков ногтей была воплощением Айз Седай и высокомерия на палочке, даже несмотря на затасканное синее платье, когда-то принадлежавшее женщине, которая учила львов всяким трюкам. Однако две другие Сестры на себе испытали, что такое быть дамани. Эдесина настороженно наблюдала за тремя сул’дам, одной рукой вцепившись в нож на поясе, в то время как взгляд второй — Теслин — постоянно метался из стороны в сторону, глядя куда угодно, только не на сул’дам, а руки теребили темную шерстяную юбку. Он не знал, как Эгинин сумела заставить сул’дам помочь в спасении дамани, но не смотря на то, что их искали так же, как Эгинин, они не поменяли свое отношение к женщинам, которые могли направлять. Бетамин, высокая и темненькая как Туон, в эбударском платье с очень глубоким вырезом, и юбками подшитыми выше колена, с одной стороны открывавшим нижние красные юбки. Казалась воплощением матери, ожидающей очередной проказы своих детей, в то время как соломенноволосая Сита, в сером закрытом шерстяном платье, полностью скрывавшем ее фигуру, казалось изучала весьма опасных животных, которых, рано или поздно, посадят в клетку. Ренна, та, что рассказывала об отсечении рук и ног, притворялась читающей, но очень часто отрывала от книги свои обманчиво мягкие карие глаза, изучая Айз Седай, и когда встречалась с ними взглядом, неприятно улыбалась. Мэт почувствовал грозящие ему проклятия прежде, чем хоть одна из них открыла рот. Умному мужчине сразу ясно, когда у женщин разногласия, особенно если среди них Айз Седай, но так бывало всякий раз, когда он приходил в этот фургон.

«Лучше, чтобы это было что-то важное, Джолин». — Расстегнув свой кафтан, он попробовал избавиться от воды. Но подумал, что лучше будет выжать. «Я только что узнал, что голам убил Тайлин в ту ночь, когда мы уехали, и я не в настроении выслушивать жалобы».

Джолин пометила место тщательно вышитой закладкой и сложила руки на книге перед тем как начать разговор. Айз Седай сами никогда не торопятся. Они только остальных подгоняют. Не будь его, она бы возможно уже носила ай'дам, но он никогда не замечал за Айз Седай особой склонности к благодарности. Она проигнорировала то, что он сказал о Тайлин.

«Блаэрик сказал мне, что труппа уезжает», — сказала она холодно, — «но ты должен все остановить. Люка послушает только тебя». — При этих словах на ее щеках проступили желваки. Айз Седай также были непривычны выслушивать других — Зеленые не были исключением — не скрывая своего неудовольствия.

«Мы должны немедленно отказаться от Лугарда. Мы обязаны взять паром, чтобы пересечь гавань, и направиться в Иллиан».

Это было очередным плохим предложением, которое он от нее услышал, хотя она, конечно, считала это приказом. Она была еще несноснее Эгинин. Половина труппы уже в дороге, или почти половина. Затем потребуется еще целый день только на то, чтобы спустить их к причалу парома, а, кроме того, это значит — войти в город. Идти в Лугард означало убраться от Шончан так быстро, как только возможно. На границе же с Иллианом у Шончан были разбиты многочисленные походные лагеря, и даже уже на территории Иллиана. Эгинин отказывалась рассказывать, что ей было известно, но у Тома был способ разведать подобные вещи. Однако, Мэт даже не потрудился скрипнуть зубами. Ему это не требовалось.

«Нет», — сказала Теслин напряженным голосом, выдав свой сильный иллианский акцент. Стройная по сравнению с Эдесиной, она выглядела так, словно ела камни по три раза в день, весьма суровая и с твердым подбородком. Но в ее глазах читалась нервозность, относящаяся к тем дням, когда она была дамани. «Нет, Джолин. Я сказала тебе, мы не сделаем ничего такого рискованного! Ничего рискованного!»

«Пропадать? Ах, пропадать? Дай только им нацепить на тебя этот воротник, а потом уж говори об этом!» — Рука Теслин погладила шею, словно она все еще чувствовала ошейник ай'дам. «Помогите мне убедить ее, Эдесина. Если мы ей позволим, то на нас снова нацепят ошейники!»

Эдезина отшатнулась, прислонившись спиной к стене — тонкая, красивая женщина с черными волосами, доходящими ей до пояса. Она всегда молчала, пока ругались Красная и Зеленая, а ругались они часто, но Джолин не удостоила ее даже взглядом.

«Ты будешь просить помощи у мятежницы, Теслин? Мы должны были оставить ее у Шончан! Послушай меня. Ты тоже чувствуешь это, так же как я. Ты действительно хочешь подвергнуться большей опасности, чем обойтись меньшей?»

«Меньшей!» — прорычала Теслин, — «Ты же не знаешь ни-че-го!»

Ренна вытянула руку с книгой и позволила ей упасть на пол с громким стуком.

«Если милорд оставит нас на некоторое время, то у нас по-прежнему где-то были наши ай'дам. Одно ваше слово и мы сможем научить этих девочек вести себя». — Ее голос был довольно музыкальным, но улыбка на губах не вязалась с взглядом карих глаз. «Они быстро все забывают, поэтому нельзя позволять им раскисать». Сита мрачно кивнула и встала, словно собираясь достать поводки.

«Думаю, что мы покончили с ай'дам», — сказала Бетамин, не обратив внимания на потрясенные взгляды других сул’дам, — «Но есть и другие способы успокоить этих девочек. Могу я предложить милорду вернуться через час? Они расскажут вам все, что вы захотите знать, без всяких ссор, только не смогут сидеть». — Ее слова звучали как полное отражение ее мыслей. Джолин уставилась на троих сул’дам с легким недоверием, но Эдесина резко выпрямилась выхватив нож с выражением полной уверенности в происходящем, тогда как теперь Теслин отшатнулась к стене, защищаясь скрестив руки на груди.

«Этого не потребуется, — сказал Мэт через мгновение. Только одно мгновение. Каким бальзамом на его сердце было видеть как удалось „осадить“ Джолин. Эдесина могла держаться за свой нож, но это не остановит хорька, попавшего в курятник.

«О какой огромной опасности ты толкуешь, Джолин? Джолин? Что прямо сейчас может быть опаснее, чем Шончан?»

Зеленая решила, что ее взгляд не оказал никакого впечатления на Бетамин, и направила его на Мэта. Если бы она была кем-то другим, а не Айз Седай, он сказал бы, что она выглядела мрачной. Джолин не любила давать объяснения.

«Если тебе следует знать, то кто-то направляет. Теслин и Эдезина кивнули. Красная Сестра неохотно, Желтая решительно.

«В лагере? — спросил он в тревоге. Его правая рука сама метнулась вверх, чтобы сжать серебряную лисью голову под рубашкой, но медальон не был холодным.

«Далеко», — ответила Джолин, все еще непреклонно. — «На севере».

«Намного дальше, чем любая из нас должна была бы почувствовать направляющего Силу», — вставила Эдесина, с легкой тревогой в голосе. «Такое количество сайдар должно быть огромно, невообразимо огромно». — Она затихла под острым взглядом Джолин, который вернулся к Мэту, как бы решая, сколь много она должна ему рассказать.

«На таком расстоянии», — она продолжала, — «Мы не способны чувствовать каждую Сестру, направляющую в Башне. Это могут быть только Отрекшиеся. И независимо оттого, что они там делают, нам не хочется оказаться ближе, чем мы могли бы».

Мэт на миг успокоился. Потом, наконец, сказал,

«Если это далеко, то мы будем действовать по плану».

Джолин принялась его убеждать, но он не потрудился выслушать. Всякий раз, когда он думал о Ранде или Перрине, в его голове кружились цвета. Он решил, что это часть того, что называться быть та'верен. На сей раз, он не думал ни об одном из друзей, но внезапно цвета вспыхнули тысячей радуг. На сей раз, они почти сформировали образ. Какое-то смутное видение, то что, возможно, могло быть мужчиной и женщиной, сидящими на земле друг против друга. Оно немедленно пропало, но он уже со всей определенностью знал, кто это, так же как с детства знал его имя. Это не Отрекшийся. Это Ранд. И не смог удержаться от вопроса: что же сделал Ранд в тот момент, когда кости остановились?