- Пусть даже четыре сотни, Алвиарин, но кто они? Сброд! - Ей доставило удовольствие зрелище того, как Алвиарин поджала губы. Совсем чуть-чуть, еле заметно, но любая брешь в непробиваемом спокойствии этой женщины... успокаивала. - Разве это много? Только глупец поверит в то, что среди них больше одного-двух, на самом деле умеющих направлять Силу. Самое большее! За десять лет мы обнаружили лишь шестерых мужчин с этой способностью. За последние двадцать лет - только двадцать четыре. А тебе известно, как мы прочесывали всю землю. Что касается Таима... - Это имя обожгло ей язык; единственный Лжедракон, которому удалось избежать укрощения после того, как он оказался в руках Айз Седай. Ей, конечно, вовсе не хотелось, чтобы это событие было отражено в Летописях как происшедшее за время ее правления, во всяком случае, до тех пор, пока она не решит, как именно оно должно быть там описано. Пока в Летописях говорилось лишь о том, что он был схвачен. Элайда погладила чешую рыбы большим пальцем. - Он мертв, Алвиарин, иначе мы бы уже давно услышали о нем. И, уж во всяком случае, он не служит ал'Тору. Он заявлял, что он - Возрожденный Дракон. По-твоему, он легко и просто отказался от этой роли ради того, чтобы служить другому Возрожденному Дракону? По-твоему, если бы он был в Кэймлине, Даврам Башир даже не попытался бы убить его? - Большой палец быстрее заскользил по костяной рыбе, когда Элайда напомнила себе, что Маршал- Генерал Салдэйи находится в Кэймлине, подчиняясь приказу ал'Тора. Какую игру ведет Тенобия? Элайда изо всех сил сдерживалась, стараясь никак не выдать своих мыслей, уподобиться в бесстрастности своим костяным фигуркам.
      - Двадцать четыре - совсем немало, и вряд ли стоит говорить об этом вслух, - с угрожающим спокойствием сказала Алвиарин. - Что двадцать четыре, что две тысячи - опасность в обоих случаях достаточно велика. В Летописях упоминается только о шестнадцати. Меньше всего сейчас стоит опять заниматься переписыванием Летописей. Хотя бы ради сестер, которые верят в то, что все изучаемое ими - правда. Даже те, которые вернулись сюда, потому что вы вызвали их, держат язык за зубами.
      Элайда напустила на себя удивленный вид. Насколько ей было известно, сама Алвиарин занялась изучением Летописей, только став Хранительницей; она же интересовалась ими по собственной инициативе, хотя Алвиарин вряд ли знает об этом.
      - Дочь моя, меня не пугает, даже если это разночтение выплывет наружу. В чем меня можно обвинить? И главное, кто посмеет наказать меня? - Это была правда, очень тонко граничащая с ложью, но, по-видимому, она не произвела на Алвиарин ни малейшего впечатления.
      - В Летописях упоминается о том, что некоторые Амерлин были наказаны, хотя о причинах почти всегда говорится очень туманно. Ничего удивительного, ведь Амерлин может приказать изменить запись в Летописи, если она ее не устраивает...
      Элайда хлопнула рукой по столу:
      - Хватит, дочь моя! В Башне один закон, и это - я! То, что раньше считалось нужным скрывать, пусть в тайне и останется, по той же самой причине, по которой это делалось всегда - ради благополучия Белой Башни. Только тут Элайда почувствовала, что ушибла ладонь; подняв руку, она увидела расколотую надвое рыбу. Сколько лет было этой чудесной вещице? Пятьсот? Тысяча? Все, что она могла сделать, это постараться никак не выдать своей ярости. И все же голос ее зазвучал заметно более хрипло: - Тувин возьмет пятьдесят сестер и две сотни гвардейцев Башни и поведет их в Кэймлин, к Черной Башне. Там они укротят любого обнаруженного ими мужчину, способного направлять, а потом повесят его, так же как и всех остальных, кого смогут захватить живьем. - Алвиарин даже глазом не моргнула, когда Элайда сообщила ей, как она понимает закон Башни. Элайда всегда понимала под истиной не то, что есть на самом деле, а то, чему следует быть; с учетом этого обстоятельства она и в самом деле была законом Башни. - Вдобавок повесить и всех мертвых. Пусть это послужит предостережением любому мужчине, у которого возникнет желание прикоснуться к Истинному Источнику. Пришли Тувин ко мне. Я хочу ознакомиться с ее планом.
      - Как прикажете. Мать. - И голос, и лицо женщины были по-прежнему спокойны и невозмутимы. - Хотя, если мне будет позволено дать вам совет, я считаю, что следует подумать, прежде чем отсылать из Башни так много сестер. Мятежницам ваше решение явно придется по вкусу. Они больше не в Салидаре. Они движутся походным маршем сюда. В последних сообщениях говорилось о том, что они в Алтаре, но, судя по скорости их передвижения, сейчас они уже должны быть в Муранди. И они избрали собственную Амерлин. - Отыскивая имя, она заскользила взглядом по верхнему листку бумаги из своей пачки. - Эгвейн ал'Вир, кажется.
      То, что Алвиарин оставила напоследок эту наиболее важную из своих новостей, имело, без сомнения, одну цель - окончательно вывести Элайду из себя. Она лишь откинула голову и засмеялась, с трудом удержавшись, чтобы не забарабанить пятками по полу. Удивление на лице Алвиарин заставило ее рассмеяться еще громче, смахивая пальцами выступившие на глазах слезы.
      - Ты не понимаешь, что означают твои собственные слова, - сказала она между взрывами смеха, когда смогла заговорить. - Хорошо, что ты Хранительница Летописей, Алвиарин, а не Восседающая. Ты настолько слепа, что в Собрании тебе просто нечего было бы делать. Тебя и приглашали бы туда только тогда, когда дело доходило бы до голосования.
      - Я понимаю достаточно, Мать. - Теперь голос Алвиарин, казалось, способен был заморозить стены. - Я понимаю, что три с лишним сотни мятежных Айз Седай движутся на Тар Валон с армией, возглавляемой Гаретом Брином, о котором идет слава выдающегося полководца. Даже учитывая явные преувеличения, которыми грешат сообщения о том, что в этой армии больше двадцати тысяч человек, имея своим предводителем Брина, они захватят все деревни и города, мимо которых пройдут. Я не говорю, конечно, что они могут взять Тар Валон, но все равно это не повод для смеха. Нужно распорядиться, чтобы Верховный Капитан Чубейн более энергично вербовал новобранцев в Гвардию Башни.
      Взгляд Элайды остановился на разбитой рыбе, вид которой вызвал новую вспышку раздражения;
      она встала и, подойдя к ближайшему окну, повернулась спиной к Алвиарин. Открывшаяся перед ней картина строительства растворила привкус горечи, помог и листок бумаги, который она сжимала в руке.
      Она с улыбкой посмотрела вниз, на свой будущий дворец.
      - Три сотни мятежниц - да, но тебе непременно нужно перечитать отчет Тарны. По крайней мере сто из них уже в весьма плачевном состоянии. - В той или иной степени она доверяла Тарне, Красной, по складу своего ума не склонной городить чепуху, а та сообщила, что многие из мятежниц уже вздрагивают при виде тени. Глупые, отчаявшиеся овцы, понадеявшиеся на своего пастуха, так она сказала. А пастух-то кто? Дикарка, хотя и довольно здравомыслящая. Тарна должна вскоре возвратиться, и тогда даст более подробный отчет. Хотя особой нужды в этом нет. В отношении мятежниц у Элайды имелись свои планы, и они понемногу уже начали осуществляться. Но это был ее секрет.
      - Тарна всегда была уверена, что может заставить людей делать то, что они делать не собирались, - если ей это нужно. Как многозначительно это было сказано! Интересно, стояли за этим тоном реальные сведения или Алвиарин просто старалась набить себе цену? Элайда решила, что разумнее не обращать на это заявление внимания. Она вынуждена не обращать внимания на слишком многое, связанное с Алвиарин, но еще не вечер. Скоро все изменится.
      - Что касается их армии, дочь моя, Тарна сообщает, что в ней самое большее две-три тысячи человек. Можешь не сомневаться, если бы их было больше, она, конечно, не упустила бы случая хорошенько попугать нас. - По мнению Элайды, глаза и уши всегда все преувеличивали, чтобы придать большую ценность своим сообщениям. Поистине, только Красным сестрам и можно доверять. Во всяком случае, некоторым из них. - Но я бы не беспокоилась, даже если бы у них и вправду было двадцать тысяч, или пятьдесят, или сто. Можешь ты хотя бы предположить почему? - Она внезапно повернулась. Заледеневшее лицо Алвиарин казалось маской - не только хладнокровия, но и слепого непонимания. - Ты, кажется, очень хорошо выучила все законы Башни. Какое наказание ожидает мятежниц?
      - Для зачинщиц, - медленно проговорила Алвиарин, - усмирение. - Она слегка нахмурилась, подол платья едва заметно заколыхался, когда она переступила с ноги на ногу. Даже Принятые знали это, и она не могла понять, почему Элайда задала ей такой простой вопрос. Очень хорошо. - Для многих остальных то же самое.
      - Может быть, может быть...
      Сами зачинщицы могли избежать этого, по крайней мере большинство из них, если бы должным образом раскаялись. По закону минимальное наказание состояло в порке розгами в Большом Зале перед всеми сестрами, с последующей публичной епитимьей, срок которой составлял самое меньшее год и день. Однако нигде не говорилось о том, что епитимью нужно отслуживать всю сразу. Месяц здесь, месяц там, и виновные смогут искупать свои преступления десять лет как постоянное напоминание о том, что случается с теми, кто идет против нее, Элайды. Некоторые будут усмирены, конечно, - Шириам, кое-кто из наиболее известных так называемых Восседающих, - но не все. Ровно столько, сколько нужно, чтобы остальные боялись повторить их ошибки, но чтобы при этом не слишком ослаблять саму Башню. Белая Башня должна выстоять и сохранить свою мощь и железную хватку при любых обстоятельствах.
      - Только одно преступление из тех, которые они совершили, на самом деле заслуживает усмирения. - Алвиарин удивленно открыла рот. В древние времена тоже случались мятежи, память о которых похоронена так глубоко, что немногие сестры вообще знали о них. Летописи об этом умалчивали, списки усмиренных и казненных были доступны только Амерлин, Хранительнице, Восседающим и, конечно, тем немногим библиотекарям, которые их хранили. Элайда не дала Алвиарин возможности заговорить. - Любая женщина, присвоившая себе титул Амерлин, не имея на то права, обязательно должна быть усмирена. Если бы они верили, что у них на самом деле есть шанс победить, Амерлин стала бы Шириам, или Лилейн. или Карлиния, или кто-нибудь еще из них. - Тарна сообщала, что Романда Кассин бежала из ссылки. Романда несомненно ухватилась бы за палантин Амерлин обеими руками, если бы увидела хоть крошечную долю такой возможности. - А они прячутся за спину Принятой.
      Элайда с кривой усмешкой покачала головой. Она сама была Амерлин и могла процитировать каждую фразу закона почти дословно, - в конце концов, он защищал прежде всего ее интересы, и в нем ни слова не говорилось о том, что, прежде чем стать Амерлин, женщина должна быть полноправной сестрой. Очевидно, что должна, просто те, кто вырабатывал закон, никогда не делали упор на это, считая само собой разумеющимся, и мятежницы пролезли сквозь эту щель.
      - Они знают, что их дело безнадежно, Алвиарин. Пустое бахвальство, хорошая мина при плохой игре - вот к чему сводятся все их замыслы. И еще к тому, чтобы впоследствии найти способ так или иначе уйти от наказания, а девчонку просто принести в жертву. - Что достойно сожаления. Ал'Вир - еще одна девушка, которая могла бы помочь держать ал'Тора в руках. Кроме того, если бы ей суждено было овладеть Единой Силой в полную меру своих способностей, она стала бы в этом смысле самой могущественной за тысячу лет или даже больше. Поистине жаль.
      - Пустое бахвальство... Зачем им тогда Гарет Брин и его армия? Им понадобится пять или шесть месяцев, чтобы добраться до Тар Валона. За это время капитан Чубейн мог бы увеличить число гвардейцев...
      - Их армия... - усмехнулась Элайда. Алвиарин так глупа! При всей своей чисто внешней невозмутимости она по сути всего лишь жалкий, трусливый кролик. Элайда наперед могла вычислить, о чем та собиралась говорить дальше. Сейчас пустится в разглагольствования в духе той чепухи, которую без конца молола Санчей: об Отрекшихся, вырвавшихся на свободу. Конечно, она не посвящена в тайну, но вечно повторять одно и то же... - Фермеры с копьями, мясники с самострелами и портные на лошадях! И чем ближе к городу, тем чаще они вспоминают о том, что Сияющие Стены даже Артуру Ястребиное Крыло оказались не по зубам. - Нет, не кролик, конечно, не кролик. Хитрая, пронырливая ласка. И все же рано или поздно мех этой ласки пойдет на отделку плаща Элайды. Если Свет пожелает, то раньше. - И чем ближе к городу, тем быстрее тает их армия - каждый день они теряют человека, если не десять. Я ничуть не удивлюсь, если наши мятежницы объявятся здесь лишь в сопровождении своих Стражей.
      Слишком многие знали о расколе в Башне. Когда восстание будет наконец подавлено, придется изобразить дело так, будто никакого раскола не было, просто небольшое... осложнение, может быть, частично даже явившееся результатом тех безобразий, которые натворил ал'Тор. Это потребует немало усилий и займет много лет. Пройдут, наверно, поколения, прежде чем воспоминания исчезнут из людской памяти. И все бывшие мятежницы дорого заплатят за все эти хлопоты.
      Элайда стиснула кулак, будто сжимая глотку одной из мятежниц. Или Алвиарин.
      - Я собираюсь расправиться с ними, дочь моя. Весь этот мятеж лопнет, точно гнилая дыня. - Тайна, известная только ей, служила залогом того, что так и будет, сколько бы фермеров и портных лорду Брину ни удалось заманить к себе. Но, в конце концов, какое ей дело до того, что думает эта глупая женщина? Внезапно ею овладело Предсказание. Уверенность в том, чего она на самом деле никак не могла знать, тем не менее уверенность более сильная, чем если бы будущее свершалось прямо у нее на глазах. Внутренний голос, внушавший ей это чувство, был так силен, что Элайда, не задумываясь, шагнула бы с утеса, если бы он потребовал от нее этого. - Белая Башня вновь станет единой и сильной - сильнее, чем когда-либо прежде. Все последствия раскола будут искоренены, а имена мятежниц преданы забвению. Ранд ал'Тор предстанет перед лицом Амерлин, ее гнев обрушится на него. Черная Башня будет сожжена и залита кровью, по ее земле станут гулять сестры. Таково мое Предсказание.
      Как обычно, когда Предсказание покинуло ее, Элайда, вся дрожа, с трудом перевела дыхание. Медленно и глубоко дыша, она постаралась взять себя в руки; никто не должен быть свидетелем ее слабости. Но Алвиарин... Ее глаза были широко распахнуты - шире просто невозможно, - рот раскрыт, точно она хотела что-то сказать, но забыла, что именно. Листок выскользнул из зажатой в руке пачки, она едва успела подхватить его в самый последний момент. Однако это привело ее в чувство. В мгновение ока она снова нацепила на лицо маску безмятежного спокойствия, знаменитого спокойствия Айз Седай, но факт оставался фактом - она потрясена до глубины души. О, очень хорошо! Может быть, теперь наконец до нее дойдет, что не стоит затевать козни против той, которую ожидает несомненная победа. Пусть жует и пережевывает эту мысль, если иначе не умеет, - глядишь, и сломает зубы.
      Элайда еще раз глубоко вздохнула и поудобнее устроилась за письменным столом, переложив сломанную костяную рыбку так, чтобы не видеть ее. Сейчас самое время развить свою победу.
      - Есть кое-что, что необходимо сделать прямо сейчас, дочь моя. Прежде всего, необходимо отправить послание леди Каралайн Дамодред...
      Элайда долго и терпеливо давала свои указания, затрагивая в том числе вопросы, в которых Алвиарин прекрасно разбиралась и без нее, но временами обнаруживая пробелы в ее познаниях. В конечном счете Амерлин должна делать свое дело с помощью Хранительницы Летописей, даже если она ненавидит эту женщину. Доставляло удовольствие следить за глазами Алвиарин, за тем, какое удивление возникало в них, когда становилось ясно, что кое-чего она и в самом деле не знала. Но все время, пока Элайда отдавала свои приказания, затрагивающие судьбы мира между Океаном Арит и Хребтом Мира, в ее сознании то и дело вспыхивал образ молодого ал'Тора, с каждым мгновением приближающегося к ней. Точно посаженному в клетку медведю, ему придется научиться танцевать, чтобы получать свой обед.
      Описывая годы Последней Битвы, Летописи, конечно, должны упомянуть о Драконе Возрожденном, но одно имя будет вписано туда более крупными буквами, чем все остальные. Элайда до Аврини а'Ройхан, младшая дочь одного из мелких Домов на севере Муранди, - вот кто войдет в историю как величайшая и самая могущественная Амерлин за все время существования Башни. Самая могущественная женщина в истории мира. Женщина, которая спасла человечество.
      Айильцы, замершие в глубокой низине между пологими, покрытыми бурой травой холмами, казались высеченными из камня. Они не обращали ни малейшего внимания на клубы пыли, которые вздымал порывистый ветер. Еще меньше их волновало отсутствие снега, в это время года обычно уже надежно укрывавшего землю. Никто из них прежде не видел снега, а жара - точно в раскаленной печи, - не ослабевающая даже ночами, которые здесь так быстро сменяли дни, была гораздо слабее, чем там, откуда они явились. Все их внимание было приковано к южному холму. Они ожидали сигнала, от которого зависела сама судьба клана Шайдп.
      Внешне Севанна выглядела точно так же, как остальные, хотя держалась немного в стороне от кружка Дев. Казалось, им ничего не стоило часами сидеть на корточках, темные вуали уже скрывали лица до глаз. Она ждала вместе со всеми и даже более нетерпеливо, чем можно было предположить, глядя на нее. Однако вовсе не того, чего ждали все остальные. Это первая причина, почему она командовала, а они подчинялись. Вторая причина состояла в том, что она понимала, чего можно добиться, отказавшись от устаревших обычаев и изживших себя традиций, связывающих по рукам и ногам.
      Зеленые глаза Севанны еле заметно замерцали, когда она перевела взгляд налево, туда, где сидели двенадцать мужчин и одна женщина, все с круглыми щитами из бычьей кожи и тремя-четырьмя короткими копьями в руках, все в серо- коричневых кадинсор, так же хорошо сливающихся с местностью здесь, как и в Трехкратной Земле. Эфалин, короткие седеющие волосы которой прикрывала обмотанная вокруг головы шуфа, время от времени поглядывала в сторону Севанны; она явно тревожилась - в той степени, в какой такое вообще может быть сказано о Деве Копья. Некоторые Девы Шайдо отправились на юг, присоединились к глупцам, пляшущим вокруг ал'Тора, и Севанна не сомневалась, что оставшиеся не раз обсуждали это. Эфалин, похоже, волновало, обеспечила ли Севанна прикрытие Девам, будто из-за того, что прежде она сама была Фар Дарайз Май, это должно было волновать ее больше всего. Ну, Эфалин, по крайней мере, точно знала, в чьих руках истинная власть.
      Мужчины, возглавлявшие различные сообщества воинов Шайдо, не сводили глаз с холма, время от времени бросая быстрые взгляды и друг на друга. В особенности это относилось к туповатому Маерику, главе Сейа Дун, и Бендуину, чье лицо покрывали многочисленные шрамы, из Фар Алдазарин. После сегодняшнего дня ничто больше не удержит Шайдо от того, чтобы послать в Руидин мужчину, который, если останется жив, станет вождем клана. Пока этого не произошло, от имени вождя клана говорила Севанна - с тех пор как стала вдовой последнего из них. Последних двух вождей. И пусть те, кто шепчет по углам, что она принесла клану неудачу, успокоятся на этом.
      Браслеты из драгоценной кости и золота тихо звякнули, когда она поправила темную шаль на плечах и многочисленные ожерелья. Большая часть из них тоже были из золота или резной кости, но одно украшали жемчужины и рубины - прежде оно принадлежало мокроземке из благородных, которая теперь носила белое и гнула спину, прислуживая среди прочих гай'шайн в горах, называемых Кинжал Убийцы Родичей, - с него же свисал рубин величиной с небольшое куриное яйцо, который очень уютно устроился точно в ложбинке груди. Мокроземцы приносили богатую добычу. Большой изумруд на пальце Севанны, казалось, ловил солнечный свет и преображал его в зеленый огонь. Носить кольца на пальцах - еще один из обычаев мокроземцев, заслуживающий того, чтобы его перенять, и не имело Значения, что из-за этого кольца все взгляды то и дело устремлялись на нее. Севанна носила бы еще больше колец, попади ей в руки такие, которые были бы под стать великолепию этого камня.
      Большинство мужчин полагали, что именно Маерик и Бендуин первыми получат от Хранительниц Мудрости разрешение попытать счастья в Руидине. Только Эфалин подозревала, что никто его не получит, но и она не больше чем подозревала; к тому же она достаточно осторожна, чтобы не делиться своими подозрениями с Севанной или с кем бы то ни было еще. Их заскорузлые мозги продолжали цепляться за старое. Поистине, насколько Севанну снедало нетерпение и страстное желание поскорее освоить все новое, настолько же отчетливо она понимала, что делать это нужно не спеша. Многое, очень многое в их подходе к жизни уже претерпело изменения с тех пор, как Шайдо перевалили через Стену Дракона и оказались в мокрых землях - все еще мокрых, если сравнивать их с Трехкратной Землей, - и все же гораздо больше еще предстояло изменить. Если Ранд ал'Тор окажется у нее в руках, если она выйдет замуж за Кар'а'карна, вождя вождей всех Айил, - все, что мокроземцы болтали о Драконе Возрожденном, было, конечно, полной глупостью, - будет положено начало новому способу назначения вождей и кланов, и септов. Возможно, даже руководителей сообществ воинов. Ранд ал'Тор станет назначать их. Конечно, она будет указывать ему, кого именно и куда. И это будет только начало. Заслуживал внимания, например, обычай мокроземцев передавать высокое звание и власть по наследству - сначала своим детям, потом детям своих детей, и так далее.
      Ветер неожиданно подул сильнее, сменив направление на южное. Его завывания могли заглушить звуки, издаваемые лошадьми и повозками мокроземцев. Севанна снова поправила шаль, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. Ни в коем случае нельзя обнаруживать свое беспокойство, чего бы это ни стоило. Однако быстрый взгляд вправо убедил ее, что можно не волноваться по этому поводу. Там тесной толпой сгрудились свыше двухсот Хранительниц Мудрости Шайдо; при обычных обстоятельствах по крайней мере некоторые из них не сводили бы с нее глаз, точно хищные грифы, но сейчас все взгляды были устремлены на холм. И все же кое-кто из них наверняка заметил ее беспокойство, обратил внимание на то, что она, не удержавшись, поправляла шаль и приглаживала объемистые юбки. Севанна презрительно скривила губы. На некоторых из этих лиц бисером выступил пот. Пот! Куда подевалась их гордость? Как можно до такой степени забыться и выставлять на всеобщее обозрение свою тревогу?
      Всех охватило напряжение, правда, едва заметное, когда на вершине холма появился юноша из Совин Най и, опустив вуаль, заторопился вниз. Как и положено, он подошел прямо к ней, но, к ее неудовольствию, заговорил слишком громко, так, что слышали все окружающие:
      - Они выслали вперед разведчиков, и одному из них удалось скрыться. Он ранен, но все еще на коне.
      Предводители сообществ задвигались еще до того, как юноша закончил говорить. Так не положено. Если бы шел бой, тогда другое дело, тогда Севанна позволила бы им командовать - сама она лишь несколько раз в жизни держала в руках копье, - но не сейчас. Нельзя допускать, чтобы они хоть на мгновение забывали, кто она такая.
      - Все копья до единого - немедленно в бой! - громко приказала она. Главное - не дать им опомниться.
      Они со всех сторон окружили ее.
      - Все копья? - недоверчиво переспросил Бендуин. - Ты имеешь в виду кроме тех, которые нужны для прикрытия?..
      Вспыхнув, Маерик вмешался, не дав Бендуину договорить:
      - Если у нас не останется резервов, мы можем оказаться...
      Севанна прервала обоих:
      - Все копья! Мы станцуем с этими Айз Седай. Мы должны немедленно уничтожить их!
      Лица Эфалин и большинства остальных попрежнему оставались бесстрастными, но Бендуин и Маерик хмурились, явно собираясь возражать. Глупцы. Перед ними всего несколько дюжин Айз Седай, всего несколько сотен вооруженных мокроземцев, а у них больше сорока тысяч алгаи'дсисвай, Так нет, они все равно будут стоять на своем, скулить, что надо обеспечить прикрытие разведчиков и держать копья в резерве, как будто оказались лицом к лицу с другими айильцами или целой армией мокроземцев.
      - Я говорю от имени вождя клана Шайдо. - Лишнее напоминание не повредит. - Их всего горстка. - Теперь она бросала каждое слово с презрением. - Их ничего не стоит догнать, если, конечно, копья поторопятся. Вы, по-моему, собирались до восхода солнца отомстить за Дизэйн? Мне кажется, или я и впрямь чувствую запах страха? Страха перед несколькими десятками мокроземцев? Куда подевалась гордость Шайдо?
      От этих слов лица у них стали каменными, чего она и добивалась. Даже глаза Эфалин засверкали, точно серые полированные жемчужины, когда она махнула Девам рукой. Предводители сообществ устремились вверх по склону, и Девы, окружавшие Севанну, последовали за ними. Это было не совсем то, чего она добивалась, но, по крайней мере, все копья пришли в движение. Даже находясь в ложбине, она видела, как, казалось, прямо из-под земли возникали фигуры, облаченные в кадинсор, и торопливо устремлялись на юг таким широким шагом, что им ничего не стоило догнать лошадей. Сейчас некогда тратить время на разговоры. Однако позднее нужно непременно поговорить с Эфалин, подумала Севанна и повернулась к Хранительницам Мудрости.
      Они были специально отобраны среди сильнейших Хранительниц Мудрости Шайдо, способных направлять Единую Силу, из расчета шестьсемь человек на каждую Айз Седай из окружения ал'Тора, и все же Севанна остро ощущала их неуверенность. Они пытались скрыть ее за своими застывшими лицами, но от этого она никуда не делась, проявляясь в беспокойном движении глаз и в том, как они время от времени облизывали губы. Сегодня падут многие старые традиции, такие же могущественные, как закон. Хранительницы Мудрости не должны принимать участия в сражениях. Хранительницы Мудрости должны держаться подальше от Айз Седай. Из древних сказаний им было известно, что когда-то Айил служили Айз Седай, но, провинившись перед ними, были сосланы в Трехкратную Землю, и что им суждено погибнуть, если они когда-нибудь снова подведут Айз Седай. До них доходили рассказы о том, что первым делом заявил Ранд ал'Тор: Айил как часть своего служения Айз Седай поклялись никогда не прибегать к насилию.
      Сама Севанна была уверена, что все эти россказни - сплошная ложь, и все же она неоднократно убеждалась в том, что Хранительницы Мудрости верят им. Никто не говорил ей этого, конечно, но она все равно знала. Для того чтобы стать Хранительницей Мудрости, ей тоже следовало совершить путешествие в Руидин, однако она прекрасно обошлась без этого. Тем не менее остальные признали ее, хотя многие с явной неохотой. Теперь им не оставалось ничего другого, как продолжать и дальше мириться со всеми теми новшествами, которые она намеревалась внести в их жизнь. Бессмысленные традиции должны быть вырваны с корнем и заменены новыми.
      - Айз Седай, - негромко произнесла Севанна. С приглушенным звоном браслетов и ожерелий Хранительницы Мудрости тут же склонились к ней, ловя каждое слово. - Они захватили ал'Тора, Кар'а'карна. Мы должны освободить его. - Некоторые из них слушали ее, сохраняя хмурое выражение лица. Большинство полагали, что ею двигало стремление отомстить за смерть Куладина, ее второго мужа. Им было понятно это желание, но только ради него одного они не пришли бы сюда. - Айз Седай! - От гнева она уже почти шипела. - Мы держим свое слово, а они свое - нет. Мы не применяем насилия, как и поклялись, а они пользуются этим. Вы знаете, как погибла Дизэйн. - Конечно, они знали, это можно было понять по их вспыхнувшим взглядам, неотрывно прикованным к ее лицу. Убийство Хранительницы Мудрости приравнивалось к убийству беременной женщины, ребенка или кузнеца. Некоторые из этих женщин знали даже значительно больше остальных, и это тоже можно было прочесть в их взглядах. Терава, Риэль и кое-кто еще. - Если мы допустим, чтобы эти женщины остались безнаказанными, значит, мы хуже животных, у нас нет чести. Но я своей не поступлюсь.
      Решив, что с них достаточно, она с достоинством подобрала юбки и с высоко поднятой головой устремилась вверх по склону, даже не оглянувшись. Она не сомневалась, что остальные следуют за ней. Терава, и Норлия, и Дэйлин позаботятся об этом, и Риэль, и Тион, и Мейра, и остальные из числа тех тринадцати, кто несколько дней назад вместе с ней присутствовал при том, как Айз Седай избили Ранда ал'Тора, а потом засунули обратно в деревянный сундук. Ее напоминание даже в большей степени относилось именно к ним, и она не сомневалась, что они не осмелятся ослушаться ее. Правда о том, как на самом деле умерла Дизэйн, намертво связала их с ней.
      Хранительницам Мудрости приходилось бежать, перекинув край юбки через руку, и они, конечно, не могли развить такую скорость, как алгаид сисвай в кадинсор. Однако, пусть с трудом, они бежали, лишь немного отставая от остальных. Пять миль через низкие округлые "холмы - не такая уж долгая пробежка. Перевалив через очередной гребень, они увидели, что танец копий уже начался. Отчасти.
      Тысячи алгаид'сисвай образовали огромное озеро серо-коричневых волн с черными крапинками вуалей. Оно плескалось вокруг сбившихся в кучу повозок мокроземцев, а те, в свою очередь, окружали небольшую группу деревьев из тех, которые часто встречались в этой местности. От гнева у Севанны перехватило дыхание. У Айз Седай хватило времени даже на то, чтобы собрать вместе всех своих лошадей. Окружив повозки, копья неуклонно сужали круг, осыпая их стрелами, которые, однако, будто наталкивались на невидимую стену. Сначала некоторые стрелы, летящие выше этой стены, проходили над ней, потом и они стали ударяться о невидимую преграду и отскакивать. Глухой ропот пронесся по толпе Хранительниц Мудрости.
      - Видите, что творят Айз Седай? - закричала Севанна, будто тоже была способна разглядеть плетение из Единой Силы. Она с трудом сдержала усмешку. Свет, до чего же глупы эти Айз Седай, с их Тремя Клятвами, о которых они столько толкуют! Когда до них наконец дойдет, что Сила просто создана для того, чтобы использовать ее как оружие, а не возводить с ее помощью всякие дурацкие преграды, может оказаться уже слишком поздно.