Глава 5

В то время как обитателей Браддок-Блэка волновали семейные дела, в голове Флинна Ито были лишь мысли о возмездии. Он стоял на открытом всем ветрам холме в одном дне езды на север от Хелены и смотрел на долину Сан-Ривер, простирающуюся внизу, где по берегам реки в беспорядке были разбросаны его ранчо и хозяйственные постройки. На крышах построек лежал снег. Из труб поднимался дым и растворялся в чистом голубом небе. Буря закончилась, сильные ветры ушли на восток в Дакоту, и спокойный пейзаж внизу контрастировал с неистовыми мыслями Флинна.

Он стоял посреди маленького кладбища, где похоронены его родители. Здесь он находил покой в одиночестве, когда его особенно донимали мирские заботы. После вчерашней стычки с бандой из «имперской компании», которая произошла в его владениях в трех милях от границы, он чувствовал себя опустошенным. Утром его люди обнаружили, что возле Аспена бандиты порезали его скот. Ему надо было успокоиться. Кладбищенское умиротворение возле родительских могил позволяло ему подумать и собраться с мыслями, чтобы проработать план возмездия. Он со своими людьми уедет с ранчо сегодня ночью. Управляющим «имперской компанией» эмигрантам, живущим на присылаемые с родины деньги, нужно преподать урок.

Стоя перед простым гранитным надгробием безо всяких украшений, за исключением высеченных на нем имен, он говорил со своими родителями, словно с живыми.

— Они продолжают приходить, как ты и предсказывал, чертовы сассенаки[1], — прошептал он и чуть улыбнулся. Его мать ненавидела английский язык.

Как и многие другие крупные животноводческие компании, «империя» финансировалась деньгами английских дворян, желающих получить выгоду с американского Запада и иметь возможность отправить своих непутевых, провинившихся перед законом сыновей куда-нибудь подальше, пока вокруг них не улягутся дома сплетни. Сами по себе англичане «голубой крови» считались никудышными бойцами, но нанятые ими для охраны своих угодий головорезы прекрасно обращались с оружием и представляли опасность.

Как и его самурай-отец, Флинн постоянно боролся с такими людьми, защищая свою землю. Над этими глухими местами не властвовали законы, и здесь слабые уступали место сильным. Выражение «око за око» приобретало вполне материальный смысл, и прав оказывался тот, за чьей спиной стояло больше вооруженных людей.

Люди Флинна отличались преданностью ему и отточенностью бойцовских навыков. Он познал искусство войны у отца на коленях. Военное искусство было высшей формой обучения в Японии, а путь воина, которого придерживался его отец, расценивался как философия чести и преданности. Отец, «человек-волна» (странник), был пущен по течению, когда феодальная система сменилась центральным правительством, а самураев лишили избирательных прав.

Ито Кацакура отправился в Калифорнию на золотые прииски, чтобы поправить свое финансовое положение, взяв с собой самурайские мечи, означающие его принадлежность к самураям, и принципы Бушидо, которым он следовал всю жизнь.

Мать Флинна — Молли, ирландская эмигрантка, три месяца работала посудомойкой в Бостоне, пока не увидела объявление, обещающее большую зарплату погонщикам мулов в Калифорнии. Кто не слышал красочные истории о том, как можно разбогатеть на золотых приисках? Разве она не видела сотни раз, как управляют упряжкой?

Она научилась управлять ею благодаря смелости и находчивости, отстаивая свои права перед погонщиками-мужчинами, и работала на пути из Сан-Франциско до приисков почти два года. Накопив достаточно денег, она застолбила свой участок на приисках и в первый же день, когда начала искать золото, встретила Кацакуру. Молли сразу поняла, что нашла такого же сильного, как и она, человека.

Молодая пара в течение восьми лет работала на разных участках вдоль Сьерра-Невады, однако денег хватало с трудом. Золотые жилы встречались редко, и когда пронесся слух, что в Монтане нашли золото, они как можно быстрее направились на неистощенные прииски.

Удача повернулась к ним лицом в 1863 году, возможно, из-за того, что Молли назвала участок в честь пятилетнего сына Флинна. Она всегда говорила, что дело именно в этом. Как бы то ни было, участок земли возле Даймонд-Сити имел богатую золотую жилу, что позволило им купить многие акры лучшей земли, подружиться с городскими банкирами и жить, не зная ни в чем нужды.

Склонив голову, Флинн стоял у могилы своих родителей, прося благословить его. Он всегда так делал перед встречей с врагами.

— Ночью мы уезжаем, — говорил он, и лицо его оставалось спокойным, длинные темные волосы развевались на ветру. — Полнолуние… восходящая луна, твоя любимая, отец.

Он улыбнулся, вспоминая, как они ездили вместе с отцом. Его самурайские мечи висели на поясе — длинный и короткий, со страшными лезвиями, достаточно острыми, чтобы пробить броню.

— Дай мне свою силу и отвагу, — попросил он. Подняв голову, он услышал голос матери: «Мальчик мой, мужчина из рода Флиннов может сражаться с сотней сассенаков, не зная усталости… Помни это». Спокойный голос отца вещал: «Атакуй тогда, когда твой враг наименее готов к этому».

«Атакуй наиболее слабое его место», — добавил Флинн про себя; мудрость отца теперь стала его собственной.

Он скучал по родителям, словно потерял их только вчера, хотя прошло почти десять лет с тех пор, как эпидемия унесла их жизни. И если бы он не был молодым и сильным, он бы тоже умер. Почти с самого начала он сражался, чтобы сохранить свою землю. Его атаковали даже в день похорон. С тех пор битва не прекращалась.

Он был известен своей жестокостью. Самодовольные молодые бандиты хотели его застрелить, чтобы доказать свое мужество. Теперь они все мертвы. Он знал, что когда-нибудь встретит человека, способного его победить. Но пока что он владеет двадцатью тысячами акров лучших пастбищ к северу от Сан-Ривер и ночью заставит «империю» понять, кто является хозяином этой земли.

Глава 6

— Не стоит быть столь обходительной, — сказала Джо, когда Блейз пригласила ее пройтись по магазинам.

— Вздор. Если бы я хотела показаться вежливой, то ограничилась бы тем, что прислала бы тебе подарок. Пойдем, заодно познакомимся поближе. В конце концов, Хэзард — твой отец, и ты — часть семьи. — Блейз взяла Джо под руку, попрощалась с людьми в холле гостиницы «Плантейшн-Хаус» и оставила Хэзарда наедине с жадной до денег Люси.

Джо подумала, что никогда не была частью семьи, если, конечно, не считать семьей легкомысленную и ветреную мать и эгоцентричного Косимо. Ее мать всегда уделяла внимание только своим пристрастиям и развлечениям. Джо давно поняла, что матери до нее нет дела: она часто оставляла дочь без присмотра. Монахи из Сан-Марко должны помнить день, когда встретили ее, четырехлетнюю, в садах монастыря без няни. Предложение отца Алессандро бесплатно обучать ее стало бесценным благодеянием, за которое она всегда будет благодарить Бога.

Двигаясь следом за Блейз по коридору, Джо проговорила:

— Очень любезно с вашей стороны считать меня частью вашей семьи. Я не ожидала такого доброго отношения.

— Прошлое не имеет отношения к тебе и ко мне сейчас, верно? — улыбнулась Блейз в ответ. — Давай просто наслаждаться обществом друг друга, оставив в стороне разговоры о делах.

— Я хотела бы извиниться за… хм… самонадеянное поведение своей матери.

— Уверена, что у твоей мамы самые лучшие намерения. — Голос Блейз звучал настолько учтиво, что Джо удивилась.

«Вы не знаете мою мать», — подумала Джо.

— Мой муж будет вести себя с ней надлежащим образом.

Джо залилась краской. Блейз словно читала ее мысли!

— Хотелось бы мне сказать то же самое о своей матери, — заметила она, решив отвечать со всей честностью. — Иногда она бывает очень дерзкой.

— Я уверена, что все пройдет гладко, — ласково промолвила Блейз. — В любом случае все, что нам требуется решить между собой, — это вопрос о книжном магазине Свонсона: сразу мы туда пойдем или по позже? Ты что больше любишь: художественную или научную литературу?

В то время как Блейз знакомила Джо с достойными внимания магазинами Хелены с апломбом и свойственным богатым людям иммунитетом к сплетням, Хэзард и Люси сидели за инкрустированным столом лицом друг к другу. Щелдон Уитни сидел между ними, словно рефери на спортивном поединке.

— Я нахожу Хелену очаровательной, Джон. Спасибо тебе, — промурлыкала Люси. — Не могу поверить, что ты вырастил детей. Ты такой мужественный… — последние слова она произнесла шепотом, наклонившись вперед, еще больше открыв вырез своего платья.

Ради такого случая Люси надела воздушное розовое платье со шнурками, больше подходящее для спальни, чем для делового разговора. Внимательно глядя поверх наполовину обнаженной груди Люси, Хззард думал, что Шелдон наслаждается зрелищем. Вообще-то она была не в его вкусе, но в молодости он почти никогда не говорил женщине «нет».

К сожалению, такое поведение и привело его за этот стол. Он не пожалел бы денег для Джо. Ему было жалко денег, потому что Люси собиралась использовать их дочь, чтобы набить собственные карманы.

— Если бы тебе не понадобились деньги, увидел бы я когда-нибудь свою дочь?

Люси на секунду замешкалась с ответом. Она не ожидала такой грубости.

— Ты очень невежлив, Джон. — Люси обиженно вскинула голову. — Мы просто нанесли светский визит.

— Ах да… тогда мы вполне могли бы обойтись без Шелдона. — Хэзард кивнул в сторону своего союзника. — Он взял с собой необходимые документы.

Люси мельком посмотрела на человека, которого она с трудом узнала, когда они были представлены друг другу, и про себя обругала себя за невнимательность: она не заметила черную кожаную папку у него в руках.

— Джон, не надо быть таким грубым, — обиженно поджала она губы. — Уверена, наш разговор получится неприятным и корыстным. Хочешь чаю? А вы, мистер Шелдон? — спросила она человека с папкой, очаровательно улыбнувшись.

— Никакого чая, — бесцеремонно заявил Хэзард. — А Шелдон здесь, чтобы сбивать твою цену, так что не стоит ему улыбаться.

— Боже мой, каким ты стал грубияном. Я не помню, чтобы ты отличался плохими манерами. Ты всегда считался самым любезным мужчиной, которого мне посчастливилось встретить, — нежно прошептала она.

— Если бы ты поставила меня в известность, что у меня есть дочь, раньше, я был бы более любезен, — пробормотал Хэзард. — Двадцать три года — слишком большой срок, чтобы ждать новостей.

— Ну вот мы и собрались. — Люси вся сияла. — Не говори, что ты поскупишься для меня, потому что я вовремя не сообщила тебе о дочери. Просто я не хотела доставить неприятности твоей жене. Ее бы не обрадовала такая новость. Мне бы точно такое не понравилось, будь я твоей женой.

Мысль о том, что Люси могла бы быть его женой, настолько ужаснула его, что вернула разговор в первоначальное русло. И хотя Люси отличалась жадностью и эгоистичностью, зато у него была прекрасная дочь. Оставалось лишь дать Люси то, что она требует, и проследить за тем, чтобы она уехала как можно скорее.

— Почему бы тебе не сказать, что тебе нужно, чтобы снова жить с комфортом, — мягко предложил он. — Я не в курсе нынешних цен во Флоренции.

Неожиданная перемена его тона сбивала с толку, и Люси некоторое время раздумывала над ответом. Хитрил ли он? Или пытался обезоружить ее своей учтивостью? Сколько ей нужно просить денег в разумных пределах, чтобы не сорвать переговоры?

— Моя маленькая вилла стоила недорого, — начала она, пытаясь понять выражение лица Хэзарда. — Джо тоже имела небольшую квартирку, — соврала Люси, решив привлечь дочь, чтобы получить в сделке больше выгоды. — Моя девочка очень серьезно настроена в отношении карьеры. — Ее улыбка была призвана изобразить материнскую заботу. — Иногда мне кажется, что я несправедливо отнеслась к выбору ее профессии. — Она наигранно вздохнула. — Но ты знаешь, как относятся мужчины к «синим чулкам». Я просто предупредила ее на будущее. Можешь считать меня старомодной, но, конечно же, я хочу, чтобы моя дочь удачно вышла замуж.

Слова, не к месту сказанные Люси, вызывали раздражение у Хэзарда; она была плохой актрисой. Чтобы прекратить дальнейшие театральные представления, Хэзард резко оборвал ее.

— Достаточно ли будет двадцати тысяч долларов в год?

На двадцать тысяч долларов в год она могла жить во Флоренции с королевским размахом. Но она не хотела показаться слишком удовлетворенной. К тому же первое предложение всего лишь первое предложение. Ее брови слегка изогнулись.

— Если бы ты мог выделять по тридцать тысяч долларов в год, мы могли бы купить приличную одежду. Ты же знаешь, как девушки любят платья и всякие безделушки. И если бы ты платил нам немного больше, Джо могла бы и дальше ходить на уроки скрипки и вокального пения, которые она просто обожает.

— Почему бы не остановиться на сорока тысячах и не покончить с этой сделкой? Шелдон выпишет первый чек. Можешь получать чеки ежемесячно или ежегодно, как тебе удобнее.

На долю секунды она задумалась, не попробовать ли ей получить больше, но мрачное выражение лица Хэзарда заставило ее отступить.

— Ежегодный чек будет удобнее. — Она уже планировала вложить деньги в акции новой железнодорожной компании, которая — согласно сплетням — приносила отличные дивиденды. — Как щедро с твоей стороны, — проворковала она. — Я говорила Джо, что ты самый чудесный человек, и теперь она сама убедится, какой ты заботливый и бескорыстный.

— Кстати, о Джо, — заметил Хэзард все тем же мягким тоном. — Ты не будешь возражать, если она ненадолго останется у нас в Хелене? Наша семья хотела бы познакомиться с ней поближе. — Он старался не показать излишнего интереса, иначе Люси мгновенно почувствовала бы возможность вытянуть из него побольше денег, а он предпочел бы дать их только своей дочери.

— Отличная мысль! — Прирожденная охотница за состояниями, Люси сразу же увидела зависимость выделяемой ей суммы от того, насколько очаровательной покажется ее дочь. Про себя она решила предупредить Джо, чтобы та не слишком сильно досаждала хозяевам. — Конечно, мы останемся, — промурлыкала она. — Я всегда чувствовала, что весна здесь невероятно красива.

На секунду Хэзард оцепенел, подумав, что ему не стоило проявлять такое рыцарское благородство и следовало бы настоять на немедленном отъезде Люси из города как на необходимом условии сделки. Но в следующий момент он решил, что несколько дней пребывания Люси здесь не принесет вреда.

— Значит, договорились. Если ты и Джо захотите прийти к нам на чай сегодня вечером, то мы с радостью вас примем. Сможете в пять часов?

— Спасибо, мы придем! — Обретя платежеспособность, Люси пребывала в прекрасном расположении духа. — И еще хочу поблагодарить тебя за великолепный номер в гостинице, — добавила она с очаровательной улыбкой. — Хотя твоя милая маленькая комната в Даймонд-Сити мне тоже нравилась. Мы прекрасно проводили там время, правда?

Та комната в Даймонд-Сити как раз стоила ему сорок тысяч долларов в год. По правде говоря, он не мог винить Люси в своей молодой невоздержанности. Он должен был отказать ей тогда в Даймонд-Сити; он мог выгнать ее.

— Это было так давно, — ответил он безразлично. — Теперь Даймонд-Сити — город-призрак.

— Не может быть!

— Боюсь, что так оно и есть. Золото там кончилось много лет назад. — Он не хотел предаваться воспоминаниям вместе с Люси, поэтому поднялся и посмотрел на своего помощника: — Мы готовы?

Шелдон не был настолько стар, чтобы не оценить пышные формы Люси, но достаточно стар, чтобы остерегаться ее искусного заигрывания. К тому же, как и все адвокаты, он был циником. Презирая в целом человеческую природу, он понимал нежелание ответчика расставаться с деньгами. Однако Хэзард явно переплатил ей; он даже не пытался торговаться, что, по мнению Шелдона, было чудовищным недостатком. Но ему платили за советы, и никто не интересовался его мнением. Подойдя к столу, он положил чек рядом с чашкой Люси.

— Спасибо, Шелдон, — поблагодарил Хэзард.

— Спасибо, Шелдон. — Голос Люси проникся теплотой и нежностью. — Думаю, мы еще увидимся. — Всякий, кто имел доступ к чековой книжке Браддок-Блэк, становился ее другом.

— Да, мэм.

— Зовите меня Люси, — промурлыкала она.

— Оставляю вас одних, Шелдон, — ухмыльнулся Хэзард. — Я ухожу.

Шелдон на секунду замешкался, перед тем как выйти следом.

Люси это заметила. Внимательно рассматривая чек, она улыбалась не только из-за денег. Шелдон мог бы оказаться полезным.

Глава 7

Следующие несколько дней Люси посвятила встречам со старыми друзьями и хождению по лучшим магазинам одежды в городе. В тихом городе вроде Хелены людям ее положения нельзя выглядеть немодно одетыми. Она даже раскошелилась на новую повозку, что вызвало у Хэзарда нехорошее предчувствие; создавалось впечатление, что она собирается остаться.

Как только Люси купила приличную одежду, то стала принимать приглашения от старых друзей и постепенно входила в веселый мир светских развлечений, который был так дорог ее сердцу. Ее не особо волновало, что Джо проводит больше времени в Браддок-Блэк, чем с ней. На самом деле не зависеть от дочери оказалось очень удобно. Множество видных мужчин в Хелене устали от своих жен, что вполне типично для городской жизни богатых людей. Они искали новых развлечений, а Люси самой хотелось развлечься. Мотивы превосходно совпадали.

Прислуга в «Плантейшн-Хаус» вела счет мужчинам, которые приходили к ней, и подаркам, которые доставлялись из дорогих ювелирных магазинов. Их бдительность во многом была следствием вызывающего поведения Люси, которая не скупилась на постоянные угрозы уволить их за самые незначительные проступки, а еще потому, что молодой хорошо одетый человек платил им за информацию.

Не прошло и дня, как у Люси было запланировано столько встреч, что с трудом хватало времени на просмотр жалостливых писем от Косимо. Он очень сожалел о своей женитьбе. Волновало ли ее его жалкое существование в пятидесятикомнатной вилле? Что она могла сделать, если он предпочел аппетитный банковский счет аппетитной жене? Он мог бы жениться на ней и не обращать внимания на желания благородной семьи. Что толку от титула, если в кармане нет и двух сантимов? Она думала, что он совершил удачное вложение своих достоинств, однако и она тоже поправила свое финансовое положение. Отличие состояло лишь в том, что в ее случае не требовалось связывать свою жизнь с горгульей, каковой Косимо считал свою жену. Если она решит вернуться во Флоренцию, то, возможно, снизойдет до встречи с ним — он все-таки восхитительно красив.

Так, что ей стоит надеть для званого ужина в доме Эстелл? — переключила она свои мысли. Расшитое платье из шелка или из серебристого тюля? Перешагнув через последнее письмо Косимо, лежащее в спальне на полу нераспечатанным, она открыла шкаф и окинула взглядом свой значительно пополнившийся гардероб.

Распорядок жизни Джо был столь же насыщенным, так как Хэзард и Блейз всегда брали ее с собой, а развлекались они часто. Кроме того, ей предложили должность инженера в одной из их горнодобывающих компаний, но всякий раз, как она пыталась выяснить позицию своей матери насчет того, стоит ли уезжать или оставаться, она так и не получала вразумительного ответа.

— Незачем спешить, принимая такое решение, — заверил ее Хэзард. — Просто наслаждайся жизнью.

Так она и поступила, проводя много времени в компании своих единокровных брата и сестры, которые стали ее друзьями. Дейзи, поглощенная своей работой, находила общество Джо приятными. Ей понравился острый ум Джо и самые современные взгляды на роль женщины в обществе. Они почти не расставались, посещая благотворительные мероприятия, которые поддерживала Дейзи; многие часы проводили они за разговорами о культуре абсароки, которая быстро стала частью ее жизни, и навестили некоторых родственников, до сих пор живущих в племени. Ее родство с абсароки интриговало и очень отличалось от того, что Джо знала во Флоренции, Создавалось впечатление, что она находится в двух мирах одновременно.

В Трее она нашла веселого собутыльника, поскольку их темпераменты и тяга к приключениям совпадали, Джо выросла в элитарном обществе Флоренции, состоящем из писателей, поэтов, художников и дилетантов всех мастей, поэтому личную свободу она считала своим первостепенным и обязательным правом, нонконформизм — достоинством, а пищу для ума — одной из причин, почему вообще стоит жить.

Она во всем отличалась от своей матери.

Ее отец с радостью отмечал их несхожесть, но иногда жалел об этом. Она слишком похожа на него, чтобы сдаться без боя. В тех случаях, когда Трей и Джо развлекались в кругу молодежи, он и Блейз старались сдержать сплетни в определенных пределах. Им помогало в этом богатство самого Хэзарда и крупное личное состояние Блейз, которое делало ее неуязвимой для злых языков. К тому же Джон Хэзард Блэк внушал страх. Все помнили его в молодости и лишь покорно пожимали плечами. «Кровь расскажет», — говорили они, с улыбкой качая головами. Такова жизнь.

Глава 8

В первую неделю мая Флинн Ито приехал в город с дюжиной своих людей.

Новость о нападении на «имперскую компанию» дошла до города раньше его самого. Все понимали, что посягательство на землю Флинна требует возмездия и уже погибли два человека — один из них был сыном графа Элмхерста. Последующее расследование ничего не меняло по сути дела. Что мог сделать судья против крупного землевладельца? В таких случаях все решала самооборона. Если ты не защищал то, что принадлежало тебе, то скоро лишался всего.

По приезде в город Флинн сразу же посетил дом Стюарта, где в этот вечер собралось все высшее общество города. Стюарт Уорнер снискал уважение благодаря своим действиям в пользу индейцев, и Флинн был для него не только другом, но и важным источником пожертвований. Войдя в дом к своему другу, он с досадой отметил робость прислуги. Ему не нравилось выражение страха на их лицах, словно он мог устроить скандал только потому, что они поприветствовали его без должного почтения. К человеку такого социального положения относились с опаской независимо от его репутации.

Проведя рукой по накрахмаленному воротнику рубашки, он прошел в гостиную, проклиная необходимость быть одетым в вечерний костюм. Он чувствовал себя свободно только в одежде для верховой езды. К тому же ему как-то неловко показываться здешнему обществу после недавнего налета на земли «империи». Всем хотелось расспросить его об этом, а самые наглые наверняка попробовали бы. И он должен был бы удовлетворить всеобщее любопытство со всей вежливостью, на какую только способен, ибо меньше всего он хотел поставить Стюарта в неловкое положение. Стюарт действительно заслуживал уважения.

Не обращая внимания на то, что все в гостиной замолчали при его появлении, он направился прямо к Стюарту. Он шел медленно, не обращая внимания на пристальные взгляды, которые привлекали к нему длинные волосы, раскосые глаза и то, что он мог бросить вызов любому в Монтане. Он никогда не задумывался о своей привлекательности, хотя женщины думали иначе и были полны надежд, потому что Флинн планировал остаться в городе на ночь. Первой заметила его приезд Луиза Батлер, и новость облетела город со скоростью света. Поэтому пока он шел через комнату, много женщин подходило к нему, чтобы поздороваться.

— Тебе следует почаще приезжать в город, — улыбнулся Стюарт, когда Флинн подошел к нему. — Я слышу биение женских сердец даже отсюда.

Флинн не стал притворяться, что не понял, и его ответная улыбка была по-ирландски очаровательной.

— Я бы приезжал почаще, если бы проклятые магнаты-животноводы не лелеяли надежду отнять мою землю. Поздравляю, Стюарт. Ты заслуживаешь похвалы.

— Спасибо.

— Благодаря тебе сотни детишек пошли в школу.

— Без твоей щедрости я бы никогда не построил эти школы. Ты тоже заслуживаешь медаль, — ответил дородный пожилой мужчина, постукивая пальцами по золотому медальону на груди. — Неплохо, да? Его придумала Лиллибет, — гордо добавил он. — И если вдруг ты решишься связать себя узами брака, то я с радостью отдам парочку медных рудников достойному зятю. — Он захохотал, увидев замешательство на лице Флинна. — Такая вот у меня задумка, мальчик мой. Я уже предлагал тебе ее руку.

Дочь Стюарта Элизабет отличалась необыкновенной красотой и невинностью. Она могла бы стать прекрасной женой человеку, который ценит чистоту и неиспорченность. К собственному стыду, Флинн равнодушно относился к женской невинности.