28

Вечером Анджела явственно услышала шорох велосипедных шин на подъездной дорожке. Подбежав к боковому окну, она высунулась наружу в надежде увидеть прибывших, однако они остановились вне поля ее зрения.

Приезд новых людей вызвал заметное оживление среди обитателей загородного дома. Через несколько секунд по лестнице, а затем и по коридору забухали чьи-то шаги. Они быстро приближались к ее комнате.

Анджела узнала тяжелую поступь своих надзирателей и в растерянности замерла. Тем временем дверь настежь распахнулась и, стремительно войдя в комнату, двое верзил стали угрожающе надвигаться на нее. Анджела боязливо оглянулась, ища пути к отступлению. Кровь бешено стучала в ее висках.

Она хотела бежать, но двое мужчин перехватили ее и зажали между стенным шкафом и стеной. Не успела Анджела пикнуть, как один из них плотно закрыл ей рот ладонью, поднял в воздух и бросил на кровать. Попытки кричать и сопротивляться также не дали результатов, и женщина бессильно билась в крепких, словно стальные клещи, руках. Через несколько минут конечности Анджелы оказались крепко связаны, и, оставив ее лежать на кровати, мужчины вышли из комнаты, даже не обернувшись. Сразу же после того, как дверь за ними закрылась, до слуха Анджелы донесся стук входной двери.

Быть может, пришло ее спасение? Ведь деревенские констебли всегда разъезжали на велосипедах. В сердце Анджелы затеплилась слабая надежда.

Возбужденный выпитым бренди, злобой и неисчерпаемым самомнением, дверь открыл сам Брук. Он был намерен послать местных полицейских так далеко, насколько позволял его словарный запас.

— Мы ищем графа де Грея, — произнес с порога тот из двух констеблей, который был выше и, судя по всему, являлся старшим.

— Де Грей — это я. Кто позволил вам беспокоить меня в такой час?

— Нам приказано выяснить, не здесь ли находится одна леди — графиня де Грей.

— С какой стати! Она — моя жена.

— Это всего лишь формальность, милорд, — подал голос тот, что был помоложе. — Обычная проверка, не более того. Нами получен приказ доставить ее в город.

— Ее здесь нет, — резко бросил Брук.

— Можем мы войти в дом?

— Разумеется, нет! — От злости лицо Брука побагровело.

— Мы не задержим вас надолго, сэр.

— Вы не задержите меня хотя бы потому, что не войдете, — фыркнул тот.

— Мы могли бы получить ордер на обыск, сэр, — вежливо, но с угрозой проговорил старший констебль. Высокомерные манеры этого пьяного аристократа начинали его раздражать.

— Ну вот и получите его сначала, черт побери! Иначе вам в мой дом не войти. — И граф с грохотом захлопнул перед ними дверь.

— Эти поганые констебли уехали. Тащите вниз мою женушку, — прорычал Брук, обращаясь к двум своим приспешникам, стоявшим в коридоре — так, чтобы их не было видно от двери.

Когда же через несколько минут Анджелу развязали и привели пред его светлые очи, он раздраженно проговорил:

— Похоже, у нас начинаются проблемы.

— У тебя были посетители? — спросила Анджела. Ей доставляло удовольствие видеть, в каком бешенстве пребывает ее драгоценный супруг.

— Кто-то прислал констеблей. Они искали тебя. «Должно быть, Кит», — с облегчением подумала Анджела. Теперь она уже не сомневалась, что избавление не за горами.

— Может быть, тебе стоит пересмотреть свои планы? — проговорила она, чувствуя себя уже в большей безопасности. — Судя по всему, твое местонахождение раскрыто. Теперь появление здесь моих друзей — вопрос времени, ты не согласен?

— К счастью, не такого уж скорого, — раздраженно заметил граф. — Все нужные бумаги будут у меня через час.

Брук действительно пересмотрел свои планы. Он уже послал одного из своих людей к местному нотариусу. Вместо того чтобы отправиться поутру, Хейвершэма придется привезти немедленно.

— А с какой стати ты решил, что я стану подписывать какие-то бумаги, Брук? — спросила Анджела, воодушевленная мыслью о скором спасении. — Может, для тебя было бы лучше прихватить двух своих головорезов и поскорее убраться?

— Ты, видимо, чего-то недопонимаешь, Анджела, — мягко произнес муж, не сводя с нее своего мутного пьяного взгляда. — Я не собираюсь в который раз умолять, чтобы ты дала мне денег. Вопрос стоит иначе: либо ты отдаешь мне все, что у тебя есть, либо я убью тебя.

При этих словах по спине Анджелы прокатилась ледяная волна. Никогда еще он не угрожал ее жизни так хладнокровно и решительно.

— Что ж, — ответила она, надеясь хоть немного успокоить его помутившийся рассудок и потянуть время. — Значит, у меня нет выбора.

— Ты права, черт бы тебя побрал! В тот момент, когда мой человек вернется сюда со старым Хейвершэмом, я стану чертовски богат! Садись и жди, а я тем временем присмотрю за тобой. Они скоро должны быть здесь.

— Я лучше постою, — откликнулась Анджела. Ей хотелось быть готовой к бегству, как только возникнет такая возможность.

И тогда он ударил ее ладонью по лицу. От втого удара Анджела полетела на пол.

— Делай, что тебе велят! — с побелевшим от ярости лицом заорал Брук. — Я приказал тебе сесть! — Размахнувшись, он попытался ударить ее еще раз — теперь уже ногой, — но, ослепленный ненавистью, промахнулся. Затем граф повернулся и направился к буфету, чтобы налить себе бренди. После этой дикой вспышки бешенства его спокойствие казалось странным.

Увидев, что Брук отвернулся, Анджела вскочила на ноги и бросилась к двери, но была поймана возле самого выхода. Его пальцы ухватили ее рукав в тот самый момент, когда она уже взялась за дверную ручку. Схватив жену за кисть, Брук отшвырнул ее к стене.

— Ах ты, мерзкая сука! — прорычал он, слегка покачиваясь на каблуках. Наблюдая за женой, которая в страхе скорчилась позади стула, он поднес ко рту наполовину осушенный бокал и, прикончив его, отшвырнул в сторону. Затем, отбросив мешавший ему стул, снова потянулся к Анджеле, однако, одурманенный винными парами, вновь просчитался, и его рука ухватила воздух. Быстро вскочив на ноги, Анджела юркнула за стол — так, чтобы тот находился между ней и мужем, и встала за ним, не спуская пристального взгляда с качающейся фигуры Брука, с его измятого, словно он в нем спал, костюма для верховой езды, с его раскрасневшегося от выпивки лица и ноздрей, раздувающихся, как у хищника, вышедшего на охоту.

«Как же случилось, что в моей жизни происходит такое!» — подумала Анджела, чувствуя, как ее тело бьет неудержимая дрожь страха.

— Тебя следует хорошенько проучить, — пробормотал граф, отшвырнув стол и надвигаясь на нее с пугающей решительностью.

Увидев, что он вошел в раж и перестал что-либо соображать, Анджела нанесла мужу удар, вложив в него всю свою силу. Замычав от боли, Брук отлетел в сторону, и в этот момент она опрометью, как стрела, понеслась к двери из комнаты. Открыв ее нараспашку, Анджела пробежала через вестибюль и, оказавшись возле входной двери, изо всех сил дернула за ручку. Дверь была заперта. Постанывая от боли и страха, Анджела как безумная стала шарить по стоявшему у двери столику. Она искала ключ и не могла его найти. Повернувшись на месте, словно загнанное в угол животное, женщина кинулась в холл.

Однако когда она находилась посередине зала, из густой тени вестибюля возник один из головорезов Брука. Увернувшись от его растопыренных рук, Анджела кинулась вверх по лестнице.

В этот момент из гостиной раздался неистовый рев Брука. Подстегнутая, словно хлыстом, Анджела побежала еще быстрее. Перепрыгивая через две ступеньки, она думала, что, возможно, заперевшись в спальне, сумеет укрыться от своих преследователей и дождаться приезда Кита, который, видимо, уже едет сюда. И тут нога ее запуталась в юбках. Анджела стала неистово дергать ногой, пытаясь освободиться от материи, но добилась лишь того, что ткань порвалась и, не успев добраться до последних ступеней, она потеряла равновесие и покатилась вниз.

Внизу Анджелу поймал Брук. Она увидела его глаза, горящие ненавистью, всего в нескольких сантиметрах от своего лица.

— Я не люблю, когда меня бьют, — прорычал он. Безуспешно пытаясь освободиться из цепких объятий мужа и оттолкнуть его прочь, Анджела стала извиваться, словно змея. Тогда руки графа сомкнулись на горле Анджелы и стали сдавливать его. Задыхаясь и широко раскрывая рот, как выброшенная на берег рыба, Анджела принялась отчаянно царапать его пальцы, руки, его ненавистное лицо. Однако хватка Брука неумолимо усиливалась.

— Эй, босс, она нужна вам, чтобы подписать бумаги, — спокойно проговорил верзила, стоявший у лестницы. Голос его был так спокоен, будто на его глазах не происходило ничего необычного.

Хватка Брука немного ослабла. Ослепленный яростью, он колебался. Его ненависть жаждала крови.

— Хейвершэм уже едет сюда. — Эти слова, казалось, подействовали на Брука. Граф дернулся, словно приходя в сознание.

— Ты получила отсрочку, — злобно прошептал он. Руки его были все еще сомкнуты на шее Анджелы. — Пока мы будем ждать, подумай о том, как я убью тебя, — пробормотал он и потащил ее вверх по ступеням. Пальцы его по-прежнему так крепко сжимали ее горло, что она задыхалась, не в силах вдохнуть воздух в легкие и не будучи уверена, что на сей раз сумеет вырваться живой из лап этого чудовища. Брук рывками тащил обездвиженное, беспомощное, почти лишенное чувств тело Анджелы вверх по лестнице — шаг за шагом, покраснев от натуги, потея и заплетающимся языком, словно в бреду, бормоча неразборчивые проклятия.

Еще до того, как он, наконец, дотащил ее наверх, Анджела потеряла сознание.

29

Сумерки быстро сменялись темнотой, а Кит во весь опор скакал на юг. Было начало декабря. Ночь дышала холодом, северо-западный ветер бросал в лицо дождевые капли, но и они не могли остудить разгоряченное воображение Кита. Оно рисовало ему самые страшные картины того, что могло происходить с Анджелой в эти самые минуты. Сумел ли Чамберс отыскать человека, располагавшего достаточными полномочиями, чтобы отправить телеграмму? Забрали ли констебли Анджелу из Уикем-хауса? Удалось ли им вырвать ее из лап жестокого безумца — ее мужа? Если нет, последствия невозможно предугадать.

Если этот человек причинит Анджеле хоть какое-то зло, он убьет его, поклялся себе Кит. Это не являлось для него вопросом каких-либо принципов или этики. Если де Грей обидел ее, он должен умереть.

После нескольких часов непрерывной скачки Кит оставил первого коня в конюшнях Бичтона. Прокричав конюху несколько фраз, он пересел на вторую лошадь и пришпорил ее. Чистокровные рысаки Чамберса были выше всяких похвал. Ровным галопом Кит мчался по ночной дороге, и ровный стук копыт разносился далеко по окрестностям.

В эту темную, холодную зимнюю ночь, мучаясь терзавшими его страхами, Кит, к собственному изумлению, впервые в жизни молился. Он обращался к ветру, хлеставшему его в лицо, словно надеялся, что духи ночи смогут донести его мольбы до каких-то иных, высших пределов. Это был отчаянный зов о помощи, шедший из глубины безутешной души. Кит не мог потерять эту женщину. Она была его солнцем, луной, его сердцем, душой, всем смыслом его жизни.

После того как он произнес свои мольбы, обращаясь ко всем известным ему божествам, он обратился к Деварадже, чтобы хоть тот подарил ему надежду. Может быть, потому, что Киту он был знаком лучше других. В свое время на Яве, в дни страха и смятения, когда Кит уже не рассчитывал выжить, именно Будда, как полагал Кит, помог ему спастись.

— Если ты будешь милосердным и поможешь мне в этой далекой холодной стране, я построю дорогу к твоему храму, затерянному в Кеду, — шептал Кит, — чтобы люди смогли приходить к тебе. Пожалуйста, услышь меня. Ты нужен мне, чтобы спасти мою любовь от демона, который хочет погубить ее.

Кит не знал, дойдут ли его мольбы до высших сил, но он точно знал одно: он выполнит свою миссию независимо от того, помогут ему боги или нет. Нахлестывая лошадь, он мрачно думал: «Брук Гревиль зажился на этом свете».

Однако на протяжении всей этой бешеной скачки больше всего его терзала неизвестность. Кит не знал ничего о судьбе Анджелы и… его ребенка. Каждая минута казалась ему часом, каждая миля — бесконечной дорогой в никуда. Он должен спасти ее! Их совместная жизнь только начинается. Они обсуждали, как назовут своих детей, какой будет их семья, они строили планы на Рождество — первый из многих праздников, которые им предстоит счастливо встретить всем вместе. Кит никогда не предполагал, что можно любить с такой неистовой силой. Но именно так он любил Анджелу.

На секунды его глаза застили слезы, и он утратил способность видеть. «Какого черта они не построили железно-дорожную ветку к этому чертовому городишке!» — со злостью подумал Кит. Если бы сюда можно было доехать на поезде, Анджеле пришлось бы страдать на три часа меньше.

В то время как Кит без устали скакал по направлению к Уикему, Альфреда Хейвершэма поднял с постели какой-то грубый бесцеремонный верзила. После того, как раздался громкий стук, слуга открыл дверь, вошедший отшвырнул его в сторону и, поднявшись по лестнице, вломился в спальню, до полусмерти перепугав и самого нотариуса, и его жену.

— Граф хочет, чтобы вы немедленно приехали в Уикем-хаус, — прорычал верзила и за руку вытащил нотариуса из постели. Хозяйка дома в это время в ужасе куталась в ткань балдахина.

Через несколько минут после того, как грубиян вышел из дома с ее кое-как одетым супругом, миссис Хейвершэм послала к констеблю слугу с запиской. «Конечно, — со злостью думала женщина, дрожащими руками застегивая пуговицы на платье, — аристократы в этом мире имеют много привилегий, но граф де Грей переступил все мыслимые пределы! Неужели он думает, что имеет право посреди ночи вытаскивать из постели ее мужа и невесть куда тащить его за шиворот, словно какого-то бродягу!» Дочь эсквайра, она была возмущена тем, что кто-то позволяет себе обращаться с ее супругом подобным образом. Пора показать патрициям вроде де Грея, что в этом маленьком городке она и ее муж были не менее влиятельны, нежели он сам. Будь он хоть графом, хоть кем угодно!

Сознание наконец вернулось к Анджеле. Открыв глаза, она увидела, что находится в какой-то странной комнате. Стены кружились вокруг нее. Затем их бег стал замедляться, а потом и вовсе остановился. Однако способность мыслить еще долго не возвращалась к ней. Женщина обнаружила, что не в состоянии осмыслить ситуацию и найти какие-то приемлемые пути спасения. Тогда Анджела вновь закрыла глаза, надеясь, что короткий отдых поможет собраться с силами.

Все тело болело. Стоило ей хоть чуть-чуть пошевелить головой, как в тот же момент шею ее пронизывала острая боль, поэтому, когда через некоторое время Анджела снова подняла веки, ей пришлось осматриваться очень осторожно и медленно. Даже при том, что мысли ее путались, а в го-

лове гудело, она прекрасно понимала, что ей грозит смертельная опасность. После того как документы будут подписаны, муж вряд ли оставит ее в живых. Брук понимал, что если Анджела уцелеет, ему будет грозить нешуточная опасность. Вероятно, он уже принял решение разделаться с ней. Он уже почти сделал это.

Мысль об ожидавшем ее кошмаре наполнила сердце Анджелы леденящим ужасом. Однако ее паника длилась недолго. Кипящая в душе ненависть к мужу заставила женщину собраться с духом. Она была обязана бороться с этим чудовищем до последнего вздоха.

Анджела вдруг слабо улыбнулась. «Видимо, еще не пришло время сдаваться», — мелькнула в голове мысль. Она должна продолжить свою борьбу. Ее дедушка был бы вне себя, если бы увидел, что она вот так, покорно и без сопротивления, отказывается от того наследства, которое он ей оставил. И уж конечно, ей была отвратительна сама мысль, что ее деньгами будут пользоваться мерзкие сестрички Брука — Гвендолин и Беатрис. Подумав об этом, Анджела снова улыбнулась и попробовала пошевелить ногами. Ну что ж, подумала она, конечно, больно, но вполне терпимо.

Если она собирается придумать какой-нибудь способ защиты от Брука, ей, без сомнения, следует подняться на ноги, коль скоро она в состоянии ими двигать. Анджела попыталась поднять левую руку и вскрикнула от боли. Ну что ж, значит, она не будет пользоваться левой рукой. Бывало и похуже — когда при попытках взять опасное препятствие лошадь сбрасывала ее на землю. За многие годы, которые она посвятила верховой езде и охоте, с ней случались и не такие неприятности. Переживет она и эту. «А вот Брук — вряд ли», — подумала Анджела. За те побои, которыми он наградил ее, она жаждала его крови.

Нервно поглядывая на часы, Брук Гревиль в нетерпеливом возбуждении мерил шагами гостиную на первом этаже. Не в состоянии дождаться, когда же наконец приедет его человек и привезет Хейвершэма, он уже не раз подходил к окну и входной двери. Те семьдесят тысяч, которые в последний раз дала ему Анджела, граф потерял на игорном столе в один день. Теперь кредиторы брали его за горло, угрожая поверенным лишить его права на выкуп заложенного имущества. В этом случае Брук лишился бы нескольких поместий, всех ценных бумаг, мебели, картин, фамильных ценностей, своей конюшни и герба Гревилей. А жена его в то же время продолжала бы жить в роскоши! «Вот уж черта с два!» — бесился Брук. Сама мысль о подобной несправедливости казалась ему невыносимой. Где же, к черту, запропастился этот Хейвершэм с бумагами, которые она должна подписать!

Когда один из верзил пришел в ее комнату, чтобы отвести Анджелу вниз, она уже была наготове. Для того чтобы чудовищные синяки, оставшиеся на ее шее, сразу бросались в глаза, она по-новому уложила волосы, подняв на затылок свои белокурые локоны. Каким-то непонятным образом жемчужное ожерелье, подаренное ей Китом, не пострадало в результате нападения Брука и теперь вселяло в нее надежду и мужество, словно Кит незримо присутствовал рядом. Войдя через несколько мгновений в гостиную, она была уже прежней Анджелой Лоутон, которая много лет назад повстречалась с Гревилями и вела дела с бесчисленными нотариусами, адвокатами и поверенными с твердостью, которой никто не ожидал от семнадцатилетней девушки.

— Я нахожусь здесь помимо своей воли, — сильным и ясным голосом заявила она. — На тот случай, если у вас еще существуют какие-то сомнения, хочу сообщить вам, что мой муж безумен.

— Довольно, Анджела! — взревел Брук, сделав угрожающее движение в ее сторону.

— Ты снова собираешься душить меня, Брук? — холодно осведомилась она. — А ты не подумал, что я могла умереть прежде, чем подписала бы твои бумаги?

Альфред Хейвершэм нервно прочистил горло.

— Все это довольно необычно, — пробормотал он, не отводя глаз от темно-багровых пятен, которыми была покрыта шея Анджелы. — Я не был осведомлен о нежелании графини. И мне вовсе ни к чему быть вовлеченным…

— Заткни свою пасть, Хейвершэм! — рявкнул Брук. — Твое мнение никого здесь не интересует. — И он дал одному из своих слуг знак приблизиться к старику.

— Если этот акт будет совершен под принуждением Брук, — подчеркнула Анджела, — то ни один суд не признает его имеющим силу.

— А это уж моя забота, — отрезал муж. — Бумаги — на столе, — ткнул он пальцем в сторону небольшой конторки, стоявшей у стены. — Подписывай, и дело с концом.

— Учтите, господин Хейвершэм, — произнесла графиня, направляясь туда, куда указывал перст ее разбушевавшегося супруга, — я делаю это против собственной воли.

— Понимаю, — пробормотал нотариус, у которого душа ушла в пятки при мысли о том, чем может закончиться эта жуткая ночь. Чтобы дать свидетельские показания на суде, надо было сперва выжить. Но удастся ли им это? Казалось, графа мало заботит сам факт существования этих двух беззащитных людей — настолько грубо попирал он все нотариальные нормы.

Анджела села за письменный стол, а ее муж встал рядом, то стискивая пальцы в кулаки, то разжимая их. Его ум был взбудоражен неожиданными осложнениями, которые едва не нарушили разработан-ный им стройный план. Граф нервно переминался с ноги на ногу, и свет лампы поочередно вспыхивал на его начищенных до блеска жокейских сапогах. Еще немного, и удача, за которой он так долго гнался, будет в его руках.

Обмакнув перо в чернильницу, Анджела задумчиво посмотрела на бумаги и… положила ручку на место.

— Подписывай! — закричал Брук, окончательно потеряв самообладание и грохнув кулаком по столу.

— Не подпишу, — твердо отказалась она, не желая сдаваться без боя безумцу, который в любую минуту мог лишить ее жизни. Медленно подняв лист бумаги, графиня разорвала его надвое.

— Нет! — взвизгнул Брук, бросившись на четвереньки, чтобы собрать обрывки. В следующую секунду он набросился на нее с кулаками, и графиня, вскочив, ринулась в ответную атаку, не боясь ни боли, ни ссадин. Вцепившись ей в волосы, граф усадил ее на место и замахнулся, чтобы обрушить на нее жестокий удар. Она завизжала.

Одновременно с ее криком раздался звон разбитого стекла.

Рука графа безвольно опустилась, и он приказал слуге, стоявшему ближе к двери:

— Посмотри, что там. А ты, — обратился обезумевший граф к Хейвершэму, — не вздумай даже пикнуть. Присмотри за ним, — последовал приказ второму верзиле. — Ты же, — еще раз больно дернул он Анджелу за волосы, не позволяя ей подняться со стула, — сиди смирно. И подписывай бумагу! Разорвана, не разорвана… Мне плевать!

Анджела не шевелилась, надеясь, что разбитое стекло означает для нее спасение.

— Делай что я приказываю, черт бы тебя побрал! — взревел де Грей.

Она взяла ручку, и в тот же момент в разные стороны брызнули осколки стекла. В южное окно зала влетела каменная скамья из сада. Следом в комнате возник Кит. Осколки зловеще захрустели под его сапогами, два револьвера твердо нацелились на Брука и его слугу, который охранял Хейвершэма.

— Только шевельнитесь, и вы на том свете, — прозвучали во внезапно наступившей тишине слова Кита, исполненные недвусмысленной угрозы.

— Отойди, Анджела, — тут же добавил он, зная, что ей сейчас лучше держаться подальше от обезумевшего супруга, поскольку вот-вот должен был появиться третий из злодейской компании. Шевельнув дулом револьвера, Брэддок велел толстому слуге подойти ближе к хозяину.

Хейвершэм, заранее распрощавшись с жизнью, дрожал как осиновый лист, не смея двинуться с места.

Не опуская револьверов со взведенными курками, Кит приблизился к Бруку и его приспешнику, проговорив:

— Будь у меня чуть меньше чести, Гревиль, я вряд ли справился бы с искушением пристрелить тебя.

Хотя хладнокровное убийство не входило в план действий Кита, синяки и царапины на шее Анджелы давали ему достаточно веский повод отступить от принципов. Но звук выстрела наверняка сразу же привлек бы слугу, который в это время изучал разбитое стекло у черного хода. Между тем именно эти несколько драгоценных секунд давали им возможность выбраться из дома. Медленно попятившись, Кит сказал Анджеле и старику:

— Уходим через парадную дверь.

Оба они, белые как смерть, направились было к выходу, однако Анджела тут же встала как вкопанная, не сводя испуганного взгляда с дыры в разбитом окне.

— Не тревожьтесь, хозяин, он у меня на мушке, — раздался густой самодовольный бас.

Второй слуга стоял у окна, целясь в Кита. Брук облегченно ухмыльнулся.

— Бросай свои хлопушки, Брэддок. Теперь посмотрим, кто кого пристрелит. Может, мы первые поплачем у тебя на могиле, — добавил он с ехидной гримасой. Тем не менее, граф осмотрительно остался стоять на месте и лишь после того, как Кит бросил пистолеты на пол, подтащил Анджелу за шиворот к столу. — Подписывай! — ткнул он пальцем в разорванную бумагу.

Склонившись, графиня торопливо нацарапала свое имя.

А затем, резко выпрямившись, с размаху вонзила стальное перо ручки в лицо Бруку. Острие вошло глубоко под нижнее веко. Дикий вопль прокатился по всем комнатам дома.

Анджела успела отскочить на шаг, когда граф, рывком вытащив ручку из-под глаза, дико заорал:

— Убейте их!

Однако нескольких секунд замешательства было вполне достаточно, чтобы Кит, подхватив с пола один из своих револьверов, бросился на помощь Анджеле. Он вовремя пригнулся: пуля просвистела у него над самой головой. Обхватив правой рукой свою возлюбленную за талию, Кит слегка повернулся и рухнул на пол. Его широкая грудь, смягчив удар, предохранила графиню от ушиба.

Мушка его револьвера поймала цель, и первый выстрел свалил человека, стоявшего у окна. Разинув рот, тот ввалился в комнату сквозь дыру. Смерть оборвала его удивленный вопль.

Через какую-то долю секунды прогремел второй выстрел, и грузно осел на пол второй слуга, стоявший возле Хейвершэма. В последний момент негодяй хотел спрятаться за нотариуса, как за живой щит, но не успел сделать этого.

Брук был оставлен «на сладкое».