Уинуайф. За чем же дело стало? Если вы можете полюбить одного из нас, миледи, скажите, кто этот счастливец, и другой, клянусь вам, отойдет в сторону.
      Куорлос. Согласен. Заранее полностью принимаю такие условия.
      Грейс. Право же, вы считаете меня очень легкомысленной, джентльмены, если полагаете, что, случайно встретившись с вами, да еще в таком месте, как ярмарка, после двух часов знакомства, несмотря на то, что ни один из вас еще ничем особенно не проявил себя в моих глазах, я уже могу настолько забыть скромность - пусть даже притворную, - чтобы прямо заявить: "Вот мой избранник" - и указать на него пальцем.
      Куорлос. А почему бы и нет? Что вам мешает?
      Грейс. Если уж вы не склонны отнести это за счет моей скромности, то признайте хотя бы, что мной руководит здравый смысл, сочтите меня хитрой женщиной, которая не хочет выдать себя сразу. Как могу я выбрать одного из вас, почти вас не зная? Вы оба равно приятны мне и в то же время равно безразличны, поэтому не будь одного из вас, другой мог бы оказаться избранником. Вы оба умны, оба воспитанны, оба умеете держать себя в обществе; а если судьба пошлет мне умного и воспитанного мужа, я могу с уверенностью сказать, что сумею сделать его счастливым.
      Куорлос. Ах, если бы ваш выбор пал на меня!
      Грейс. Быть может, это так и есть, почем знать? Я хочу сделать вам одно предложение, джентльмены.
      Уинуайф. Каково бы оно ни было, я заранее уверен, что все, исходящее от вас, разумно.
      Куорлос. И благоразумно.
      Грейс. Я только что видела, как один из вас покупал таблички для писем.
      Уинуайф. Да, вот они. Совершенно чистые, как видите.
      Грейс. Прекрасно. Они-то как раз мне сейчас и нужны. Пусть каждый из вас напишет на одной из табличек слово или имя, какое пожелает, из двух или трех слогов. И первого, кто сюда явится, - ибо я верю, что рок играет большую роль в подобных делах, - мы спросим, какое слово лучше. Его приговор и решит навеки мою судьбу.
      Куорлос. Согласен. Я уже выбрал слово.
      Уинуайф. И за мной дело не станет.
      Грейс. Но вы обещаете мне, джентльмены, не проявлять любопытства и не стараться узнать, который из вас окажется избранником. Разрешите мне держать это от вас в тайне до той минуты, пока вы не проводите меня либо домой, либо в другое какое-нибудь место, где я буду чувствовать себя в безопасности.
      Уинуайф. Что же, пожалуйста.
      Куорлос. Это нас удовлетворяет.
      Грейс. Потому что я хочу, чтобы вы вели себя как добрые друзья и не пытались вредить друг другу, а кроме того, я хочу и сама каким-нибудь способом вознаградить того, кто окажется обойденным судьбой.
      Куорлос. Это очень благородные условия. Ну что ж. Мое имя взято из "Аркадии": * Аргал.
      Уинуайф. А мое из пьесы - Палемон.*
      Оба пишут на табличках. Входит Требл-Ол.
      Требл-Ол. Имеется ли у вас приказ на это, джентльмены?
      Куорлос и Уинуайф. Что такое?
      Требл-Ол. Верьте мне, для этого нужен приказ.
      Уинуайф. Для чего?
      Требл-Ол. Для чего бы то ни было, все равно для чего.
      Куорлос. Черт побери! Вот еще нашелся пророк-оборванец! Прямо с неба свалился.
      Требл-Ол. Небо свалилось, джентльмены, а не я с неба. Разрешите покинуть вас.
      Куорлос. Нет, нет, постой немножко. Миледи, спросите-ка его!
      Грейс. Так вы согласны?
      Уинуайф и Куорлос. Да, да.
      Грейс. Сэр, вот тут написаны два имени.
      Требл-Ол. Одно из них имя судьи Оверду?
      Грейс. Нет, сэр. О судье Оверду нет речи. Я прошу вас прочитать оба эти имени про себя. Эти два джентльмена держат пари, и вам предоставляется решить, на чьей стороне выигрыш.
      Требл-Ол. Оба имени могут быть достойными, насколько я знаю, миледи. Но имя Адама Оверду стоит их всех, уверяю вас, оно лучше их всех. Заявляю вам это на чистейшем английском языке.
      Грейс. Забавный человек! Прошу вас, сэр, выберите все же одно из этих имен.
      Требл-Ол (делая отметку на табличке). Я выбираю того, который имеет лучший приказ, и лучшее разрешение, и лучшее право, миледи. Выбираю только для того, чтобы исполнить ваше желание. Но я все же повторяю, лучшее имя из всех - это имя судьи Оверду. Разрешите покинуть вас. Цветите и размножайтесь.
      Уинуайф. Ну что, миледи, выбрал он?
      Грейс. Да, выбрал. Но очень странно. Что это за человек, скажите, пожалуйста?
      Куорлос. Это не имеет значения. Мы вверили ему свою судьбу. Ну, что же он выбрал? Что же он выбрал?
      Грейс. Но разве вы не обещали не расспрашивать?
      Входит Эджуорт.
      Куорлос. Черт побери! Я совсем забыл об этом! Простите. (Уинуайфу.) Смотри, вот спешит наш Меркурий. Бумага доставлена как раз вовремя. Нужно только стереть имя Коукс и вписать другое, и все будет в порядке.
      Уинуайф (Эджуорту). Ну что? Удалось?
      Эджуорт. Да нет еще, сэр. Мне хотелось бы попросить вас пойти со мною и поглядеть, как это получится. В таких делах роль зрителя очень существенна. Вот наш старикан со шкатулкой. Он попал в самое отборное общество и уже пропустил рюмочку. Посмотрите-ка, что за компания! Суконщик с севера, какой-то Паппи с запада, капитан Уит, Велентайн Каттинг, помогающий рычать капитану Джордену... Ваш Нампс в таком восторге, что рад все с себя спустить. Ей-богу, я мог бы его выхолостить, случись поблизости коновал, чтобы прижечь ранку, - и то бы он не заметил. Там и супруга судьи, чудесная женщина. Она так сыплет судейскими словечками и выражениями и так авторитетно держится, что стоит поглядеть. Умоляю вас, пойдемте со мною, джентльмены, - вы не пожалеете.
      Куорлос. Ах, черт побери! Это в самом деле жалко упустить. Что ты скажешь по этому поводу, Нед?
      Уинуайф. Останемся лучше здесь, не следует, чтобы они видели мисс Уэлборн.
      Куорлос. Ну, ладно. Да позаботься о священнике, а я принесу брачное свидетельство. Куда нам идти?
      Эджуорт. Сюда, сэр, сюда, пожалуйста. Мы уже у самой палатки, слышите шум?
      СЦЕНА ТРЕТЬЯ
      Другая часть ярмарки. Палатка Урсулы. Нокем, капитан Уит, Нортерн, Паппи, Велентайн. Каттинг, Уосп, миссис Оверду.
      Все сильно подвыпили.
      Нокем (тихо). Уит, угощай Каттинга. Уит, ну-ка еще по рюмочке.
      Нортерн. Нне ммаггу! Нне ммаггу! Эта мерка не по мне!
      Нокем. Что, и мой жеребец зашатался? А? Уит, дай-ка ему легонько по лбу. Веселей, парнишка! Ну-ка! Он уже еле можахом! Я бы его живо протрезвил, будь у меня чеснок, масло да красный перец. Где моя склянка? Надо влить ему чего-нибудь в рот, чтобы его не рвало.
      Паппи. Где же вы, сэры? Что же вы виляете, а нас в затруднении оставляете?
      Нортерн. Нне ммаггу! Нне ммаггу! Я пполон, как ббуммажный ммешок! Я ппрорвусь! Ей-ббогу!
      Паппи. Ну и прорвись. А мое сукно не прорвется.
      Нокем. Здорово сказано, старый пес! Ты неутомим, как я посмотрю.
      Пьют снова.
      Каттинг. Сэр, можно и прекратить, если вам угодно!
      Капитан Уит. Кто пгиказал пгекгатить? По какой пгичине пгекгатить?
      Каттинг. Неважно, кто приказал, лишь бы было приказано.
      Нокем. А ничего и не было приказано, сэр.
      Входят Эджуорт и Куорлос. Они останавливаются сзади, на расстоянии.
      Эджуорт. Они еще продолжают пить, сэр! Вот уж, можно сказать, нализались!
      Капитан Уит. Он не пгостит вам, капитан, он вам не пгостит и будет дгаться! Пгошу вас, догогой, не газдгажайте его.
      Каттинг. Ах ты, черт! Захочу, так прощу. Никого не послушаю!
      Куорлос. Где же Нампс? Я его что-то не вижу.
      Уосп. А я говорю, не будет этого.
      Куорлос. Ах, вот он!
      Нокем. Чего ж это не будет, сэр?
      Уосп. Ничего того не будет, что мне не понравится.
      Капитан Уит. Пгостите, стагичок! Вам это, вегоятно, понгавится.
      Каттинг. Не может этого быть, сэр, тут вы, пожалуй, ошибетесь.
      Капитан Уит. Да, я непгав. Это ему, вегоятно, не понгавится.
      Каттинг. А может, вам обоим понравится, а?
      Нокем. Если в нем есть еще капелька здравого смысла...
      Капитан Уит. Увегяю вас, капитан, никакого здгавого смысла.
      Уосп. Я не желаю слушать ни о каком смысле, и не хочу смысла, и не ищу смысла, а кто ищет во мне смысла, тот осел.
      Каттинг. Ну хоть немножко-то у вас еще осталось здравого смысла, сэр?
      Уосп. Да, разве что немножко, не разберусь.
      Капитан Уит. Пгостите. Вы не должны признавать решительно никакого здгавого смысла, ни в какой меге, сегдитый стагичок.
      Уосп. Да я и не признаю его, черт меня возьми!
      Каттинг. По правде говоря, смысла-то вообще никакого нет.
      Уосп. Черт побери! Да есть же! Ей-богу, есть. Могу вам поручиться, что есть.
      Нокем. Он прав, хоть и допился до чертиков.
      Каттинг. Нет, это я отрицаю, не до чертиков.
      Нокем. Во всяком случае, хмель - великолепная вещь!
      Каттинг. Возможно, что и великолепная.
      Уосп. Нет, не великолепная, потому что воняет. И на этом я стою.
      Капитан Уит. Да, ггаф, я пгедполагаю, сэг, он пгав: воняет. Всякий хмель пгенепгиятно воняет.
      Уосп. А, так? Ну, в таком случае я вам скажу, что не воняет.
      Каттинг. А я вам скажу, с вашего разрешения, сэр, что воняет.
      Уосп. Ну, пусть с моего разрешения воняет. Ладно!
      Капитан Уит. Пгостите меня, сегдитый стагичок, вы пгеплохо сообгажаете.
      Уосп. То есть как это?
      Нокем. Никогда не спрашивай его, он всегда прав.
      Капитан Уит. Пгавильно, я всегда пгав. И этот кгошечный человек всегда пгав.
      Уосп. Я ни о чем слышать не хочу, пусть я не прав, и никогда не был прав, и никогда не буду прав, пока я в здравом уме и твердой памяти.
      Каттинг. Тут, сэр, ни у кого и в уме-то нет упрекать друг друга в твердой памяти!
      Все снова пьют.
      Паппи. Ддруг! Ппожалуйста! Вы нне ввозражаете? (Протягивает Нортерну стакан.)
      Куорлос. Вот это, так сказать, налимонились! Здесь сейчас поднимется такая драка, каких я еще не видывал; не забывайте о том, что вам поручено, сэр!
      Эджуорт. Уж будьте уверены, сэр. (Приближается к Уоспу.)
      Нортерн. Мне ммаггу! Нне ммаггу! Ммой жживот ппереполнен!
      Эджуорт. Мистер Уосп, не кажется ли вам, что на вас обращают мало внимания?
      Уосп. Что вы хотите сказать, и почему это вас касается?
      Эджуорт. Да меня-то не касается, но поостеречь вас следует, вам не подобает оставаться незамеченным.
      Уосп. Ас какой это стати меня предостерегать? Ишь ты, нашелся новый знакомец! Что, по-вашему, больше никому до меня тут дела нет?
      Каттинг. Да, сэр, каждому есть до вас дело, но только в чем дело?
      Уосп. А мне нет дела, в чем дело, это не мое дело.
      Капитан Уит. Пгекгасно. Вам нет решительно ни до чего никакого дела. Вы газумный человек, а я хгабгый человек. Это пгавильно. Вы можете газговагивать вместо меня, а я буду сгажаться вместо вас.
      Нокем. Да, да, сразись за него, Уит! Это в самый раз! Впрочем, он на таком взводе, что и сам может сразиться.
      Уосп. Очень даже возможно, что я могу сразиться. Но если я не пожелаю сражаться, что тогда?
      Каттинг. Тогда решайте, как хотите.
      Уосп. Ладно, тогда я решу, что мне решить, и приму решение, хорошо?
      Нокем. Можете решать. Хоть вы и нализались, но кое-что еще смыслите.
      Уосп. Нет, тогда я думаю, что вы так не думаете: смысла я в этом не вижу.
      Каттинг. Да, только в известной мере.
      Нокем. Ни в какой мере, сэр, уж простите меня, ни на что не согласен. Вы что-то путаете!
      Уосп. Ничего он не путает, сэр, ни в каком случае.
      Капитан Уит. А я пгошу вас газгешить ему пегепутать.
      Уосп. Это что? Я-то перепутал? Ну-ка, выкуси!
      Нокем. Выкуси? Ах ты пьяная харя! (Уиту.) Садани-ка его, Уит.
      Происходит свалка, во время которой Эджуорт вытаскивает свидетельство из
      шкатулки и убегает.
      Миссис Оверду. Что вы, джентльмены! Полноте! Если вы уважаете меня, как жену судьи, не ссорьтесь. Именем короля и супруга моего приказываю вам сложить оружие, или я заставлю вас сделать это!
      Куорлос. Ха-ха-ха!
      Уосп. Чему это вы смеетесь, сэр?
      Куорлос. Сэр, это мое святое право. Я, надеюсь, волен смеяться, чему хочу.
      Каттинг. До некоторой степени вольны, сэр, а до некоторой степени и нет.
      Нокем. Нет, уж если вы попали сюда, так смеяться вам нечего.
      Уосп. Ну, да пусть себе смеется, коли ему нравится.
      Куорлос. Я буду смеяться, потому что это мне в самом деле очень нравится.
      Уосп. Уж будто бы очень, сэр?
      Но кем. А что же? Вы уже под таким градусом...
      Куорлос. Джентльмены, мне эта игра не по вкусу. Я, знаете ли, плохо разбираюсь в градусах, но...
      Каттинг (чертит круг на полу). Послушайте-ка, сэр, я хотел бы поговорить с вами в этом кругу.
      Куорлос. В кругу, сэр? А что вам от меня нужно?
      Каттинг. Можете ли вы, прежде всего, одолжить мне на круг червонец?
      Куорлос. А, черт, этак ваш круг обойдется мне дороже выпивки. Нет, сэр, ничего вы от меня не получите.
      Каттинг. Ишь, корчит из себя барина, наглая харя!
      Куорлос. Как, прохвост! Я - наглая харя?
      Они выхватывают шпаги и дерутся.
      Паппи и Нортерн. Джентльмены! Джентльмены!
      Нокем (Уиту). Не зевай, Уит, не зевай!
      Нокем уходит; Уит собирает плащи и шпаги и прячет их.
      Миссис Оверду. Что это значит! Вы мятежники, джентльмены? Неужели мне посылать за солдатами или донести на ваш бунт? Взываю к вам именем своей женственности, своей любви к справедливости, остановитесь!
      Куорлос и Каттинг уходят.
      Уосп. Взываю именем своей любви к справедливости! Ловко! Взывайте! Призывайте! Вы говорите именно так, как подобает супруге судьи! Чудесная госпожа судья в юбке и чепчике! Во имя своей любви к справедливости! Ах, лахудра!
      Миссис Оверду. Послушайте, Нампс, именем мистера Оверду, я требую.
      Уосп. Добрейшая и уважаемая, не распускайте язык.
      Миссис Оверду. Увы, бедный Нампс!
      Уосп. Увы? А почему это "увы"? С какой стати "увы" и с чего это "бедный" Нампс? Чем это вы так богаты? Почему это такая расфуфыренная барыня, как вы, будет жалеть меня? Я знал, сударыня, Адама, вашего супруга, когда он был еще писаришкой и за два пенса корпел над аршинными бумагами. Даром, что он теперь нос задирает, да и вы вместе с ним!
      Входят Брисл и другие полицейские.
      Что вам, сэр? Кто вы такие?
      Брисл. Мы люди и добрые христиане. Что тут случилось? Что за шум? Объясните немедленно?
      Уосп. Боже милостивый! А вам-то какое дело? Уж нельзя человеку и подраться спокойно, без помех. Вам-то чего здесь надо?
      Брисл. Мы - стража, слуги его величества, сэр.
      Уосп. Стража! Ах, растуды его! Славная же вы стража. Кабы вы хорошо сторожили по ночам, так сейчас, в такое время дня, вам бы самая пора спать. Идите-ка к себе блох ловить! Заберитесь в свои конуры, заройтесь в свои клоповые перины и лежите тихохонько.
      Брисл. Ах вот как! Нет, уж мы раньше расправимся с тобой и отведем тебя куда следует.
      Несколько полицейских хватают Уоспа и тащат его прочь.
      Миссис Оверду. Благодарю вас, честные друзья, от имени короля и общественного блага, а равно и от имени судьи Оверду, за то, что вы искореняете беззаконие.
      Капитан Уит. Пгошу вас, Бгисл! Здесь еще есть пагочка пьющих, но совершенно особенных, мигных джентльменов. Они гады будут подагить вам четыге шиллинга, пгаво. (Указывает на пьяных Нортерна и Паппи, которые спят на скамье.) Забегите их, пгошу вас, один из них пгодает платье - хогошо известный тогговец здесь на ягмагке, а дгугой - хгабгый, кгепкий парень и хогоший богец. Он так долго боголся с бутылкой, что богодач на его кгужке стегся:* они оба не в состоянии пегедвигаться.
      Брисл, А черт! Да это, верно, тот самый, которого давеча приглашал на работы пристав, всю ярмарку обегал, так и не нашел.
      Капитан Уит. Посмотгите, вот они! Забегите-ка их отсюда! Потгудитесь, пгошу вас!
      Стража уводит Нортерна и Паппи.
      Судагыня, у вас ггустный вид! По вашему нагяду я вижу, что вы благогодная дама. Довегьтесь мне! Что вас огогчает?
      Миссис Оверду. Ах, я немного раздражена видом всех этих беззаконий! Могу ли я попросить вас оказать мне одно одолжение, капитан?
      Капитан Уит. Тысячу одолжений, судагыня! Я постагаюсь удовлетвогить все ваши пгосьбы!
      Миссис Оверду. Ах, скромность мешает мне сказать об этом громко. Мне... (Шепчет ему на ухо.)
      Капитан Уит. Пгекгасно! Пгекгасно! Это очень пгосто! Я постагаюсь для вас. Здесь имеется Угса. Она хогошая хозяйка и все устгоит.
      Входит Урсула.
      Урсула. Ну, что, прохвост? Что ты тут ржешь, старый жеребец?
      Капитан Уит. Забеги от меня плащи, Угса: это мы сегодня загаботали. И пгошу тебя, Угса, помоги вот этой благогодной даме. Пговоди эту благогодную даму к купели, догогая Угса.
      Урсула. Дорогая Урса! Черт тебя задери! А почему ты сам не можешь доставить ей, что надо?
      Капитан Уит. Нет, пгошу тебя, не упгямься, Угса, пговоди эту очаговательную благогодную даму...
      Урсула. Ах, собака! Провести ее, отвести ее! Разве здесь пристанище для всех ваших шлюх!
      Капитан Уит. Пгекгасные слова, Угса; но для такой благородной гостьи...
      Урсула. Ах, болячка ее задери! У меня все углы уже заняты. Пусть подождет, если хочет.
      Капитан Уит. Мы не тогопимся. Мы не тогопимся, догогая Угса! Я хгабгый человек, Угса, но я тегпелив. Я пгедполагаю, что я самый тегпеливый из всех хгабгецов Смитфилда.
      Входит Нокем.
      Нокем. Ну что, Уит? Протрезвился малость! Играешь втемную? По углам прячешься?
      Капитан Уит. Непгавильное предположение, капитан! Я полагал, что вы пгозогливее. Я пгосто устгаиваю небольшое дело, стагаюсь оказать кгошечную услугу одной благогодной даме.
      Миссис Оверду. Ах, капитан! Хоть я и жена судьи, но я ужасно люблю военных. Каждый раз, как вижу их в суде, восхищаюсь ими!
      Нокем. Ах, кобылка ты этакая! Что ж, я и сам тебя оседлать не прочь.
      Урсула (из палатки). Ну, входите! Ваша очередь!
      Капитан Уит. Очень тебе благодаген, добгейшая Угса! Мы отблагодарим тебя.
      Миссис Оверду. Ее отблагодарит мистер Оверду. (Уходит.)
      Входит Урсула, за нею Литлуит и миссис Литлуит.
      Литлуит. Спасибо, спасибо, добрейшая! Я и моя жена чрезвычайно обязаны вам и капитану Уиту. Большое спасибо! Вы нас выручили! Теперь, Уин, я оставляю тебя в этом милом обществе, примерно так на полчасика, Уин. Пойду погляжу, как идут мои дела с пьесой, хороши ли марионетки, удачны ли декорации, а потом приду за тобой, миленькая Уин.
      Миссис Литлуит. Ты решаешься оставить меня одну с двумя мужчинами, Джон?
      Литлуит. Ну да. Что ж тут такого? Они честные джентльмены, Уин. Они будут вести себя как благовоспитанные люди. Ну, храни тебя бог, Уин, я пошел.
      Урсула. Как! Ее муженек уже удрал?
      Нокем. Во весь карьер, Урса.
      Урсула. Ну, так покажите себя, коль вы настоящие охотники. У нас нынче на ярмарке совсем живности мало. Того и гляди прогорим. Тут как раз будут вечером Иезекииль Эджуорт и еще два-три франтика, а у меня им и предложить нечего. Уговорите-ка вдвоем эту птичку потанцевать сегодня, а я постараюсь обработать ту, расфуфыренную, - благородную даму, как ее величают.
      Нокем. Понятно, Урса. Иди, делай свое дело.
      Урсула уходит.
      Ах, Уит, какая жалость, такая славная гнедая лошадка с тонкой шеей, круглыми глазками, круглым ротиком, острыми ушками, мягкой холкой, крутым загривком, прямой спиной, изогнутыми боками, крутыми бедрами, круглым животом, упругим крупом, стройными ножками и легкими копытцами, - какая жалость, что такая великолепная кобылка обречена влачить скучное существование скромной простой женщины, между тем как она могла бы вести жизнь настоящей леди.
      Капитан Уит. Ах, это пгекгасные слова, капитан! Пгостые погядочные женщины ведут чегтовски неинтересную жизнь.
      Миссис Литлуит. Как это так, сэр? Неужели и в самом деле жизнь порядочной женщины - скверная жизнь?
      Капитан Уит. Безусловно, пгелестная кгасавица. Повегьте ему. Он пгав. Это жизнь габыни! Но вы должны пгинять некотогые советы и некотогые гешения - и пегед вами откгоется пгекгасная, наглядная, интегесная жизнь, котогую ведут все благогодные леди. Капитан пгав.
      Нокем. Ну, понятно! И при этом, конечно, вы можете оставаться и честной, и порядочной, иметь все прежние повадки и привычки, и зеленые платьица, и бархатные юбочки:* все, как полагается.
      Капитан Уит. Ну да! И газъезжать в коляске в театгы Уэга и Гомфогда,* смотгеть на актегов, и влюбляться в них, и пить ликегы, и все это дагом, совегшенно бесплатно.
      Нокем. Вот это здорово!
      Капитан Уит. И флигтовать одновгеменно хоть с тгидцатью, догогая.
      Миссис Литлуит. И при этом оставаться порядочной? Это славно, в самом деле!
      Капитан Уит. Это очень пгосто, догогая! Только старайтесь всегда прибегать к моей помощи, я пгекгасный посгедник! Пгитом я сумею войти в довегие к вашему супгугу, и вы сохганите гепутацию погядочной женщины. Я даже постагаюсь, чтобы он пгинял собственные гога за укгашение! Пгекгасная идея!
      Нокем. Притом вы разрядитесь в пух и прах, по самой наилучшей моде, чтобы ваш муженек гордился вами. Нынче это очень модно, чтобы жены наставляли мужьям рога, а мужья оставались в полном неведении. Что может быть безвкуснее набожного придирчивого мещанина-ханжи? Фи! Это ведь совсем вышло из моды.
      Миссис Литлуит. Господи, как же я была глупа!
      Капитан Уит. Все это можно пгекгасно испгавить и впгедь вести обгаз жизни благородных дам. Пгегкде всего возьмите за пгавило: не делайте газницы между своим супгугом и дгугими мужчинами.
      Нокем. А других тоже не отличайте друг от друга в темноте.
      Капитан Уит. И пгизнайте, что нет ничего позогного в том, чтобы попгобовать многих.
      Урсула (из палатки). Сюда! Сюда! Спасите! Помогите!
      Нокем. Что там такое? Что там стряслось?
      Входит Урсула.
      Урсула. Хорошо же вы следите за своим товаром! Тоже еще мне лесничие! Там явилась лахудра из Тернбула, замызганная Алиса, да и напала на эту вашу благородную даму; чепец с нее сорвала, все волосы ей повыдрала!
      Вбегает миссис Оверду, за нею, колотя ее, Алиса.
      Миссис Оверду. Именем короля! Спасите, спасите!
      Алиса. Погибели на вас нет! Вот такие-то паскудницы в шелках, с буфами на боках у нас, бедных, всю торговлю отбили! Разорили нас вконец, стервы!
      Нокем. Ну, ну! Полно, Алиса! Что там такое? Что ты так расшумелась?
      Алиса. Нам, бедным простым потаскушкам из простого звания, никакого хода нет из-за этих богатых шлюх: нацепили бархатные платья да чепчики разные и переманивают у нас покупателей! Все сливки снимают!
      Урсула. Да уймись ты, наконец, кляча норовистая!
      Алиса. Ах ты, нечистая сила! Сальная ты сводня! Тоже язык распустила!
      Нокем. Ну, Алиса! Что я сказал?
      Алиса. Ах, смитфилдская ты свинья!
      Урсула. Ах, тернбулская ты кошка!
      Нокем. Ишь ты, как их разобрало! Не унять!
      Урсула. Помнишь, небось, как твою шкуру в Брайдуэле * обработали? Как тебя там выпороли?
      Алиса. А тебя-то ведь туда же везли: в той же облаве попалась, только из телеги выпала, потому что дно продавила, урыльница!
      Нокем. Ну, хватит, ты, чума! Знаешь, кто я такой? Хочешь, чтобы я на тебе последнее тряпье в клочья изодрал? Ну-ка, проваливай! Знаешь меня, когда я под мухой! Ну-ка, Уит, поддай ей на прощанье.
      Нокем и Уит выталкивают Алису.
      Успокойтесь, сударыня, прошу вас! Чувствуйте себя, как подобает леди.
      Капитан Уит. Пгекгасные слова, благогодная дама! Я сам все устгою. Вы настоящая леди, пгогуливающаяся леди, пгоще сказать, погуливающая дамочка.
      Нокем. Это верно. Ну-ка, Урсула, займись этими дамами, пригласи их к себе, открой свой гардероб, наряди их, как подобает их званию и призванию. Главное, чтобы платьица были зеленые, а нижние юбочки - пунцовые. Подумать только! Вот это так реклама! "Зеленые женщины"! Чистокровные! Для лучших посетителей! А я позабочусь об экипаже, чтобы вам и воздухом подышать!
      Миссис Литлуит. А вы полагаете, что здесь можно достать экипаж?
      Нокем. Да тут экипажей полным-полно, как мух на навозной куче. Жена каждого мелкого стряпчего имеет коляску. Уж не поймешь, зачем эту коляску покупают: сперва, чтобы ехать венчаться, потом, чтобы жене кататься. Не пешком же ей ходить к любовникам! А то ведь муж достоинство потеряет.
      Урсула, миссис Литлуит и миссис Оверду уходят.
      Нокем. Умел кататься, умей и саночки возить, это тебе скажет любой "мудрец, и трезвый, и пьяный.
      Входит Требл-Ол.
      Требл-Ол. По чьему приказу он это скажет?
      Нокем. А, явился, полоумный? (Кричит в сторону палатки.) Налейте-ка нам еще по стаканчику, Урса, мы выпьем вместе!
      Требл-Ол. А я не решаюсь пить без приказа, капитан.
      Нокем. Ах, растуды его! Он и оправиться не решается без приказа! Ну, ладно! Дай сюда чернила, перо и бумагу, - я напишу тебе приказ!
      Требл-Ол. Это должен быть приказ судьи Оверду.
      Нокем. Знаю, приятель. Ну-ка, Уит, неси выпивку.
      Капитан Уит. Пгошу вас, капитан, потогопитесь. Вас ожидают благогодные дамы. (Уходит и вскоре возвращается с вином.)
      Нокем. Вот и готово. (Подает Требл-Олу бумагу.) Видишь, написано: Адам Оверду.
      Требл-Ол. Ну, теперь я пью за ваше здоровье, капитан.
      Нокем. Пей, да поживей. Я сейчас вернусь.
      СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
      За палаткой Урсулы. Оверду сидит в колодках. Проходят посетители ярмарки.
      Входит Куорлос с брачным свидетельством в руках. За ним Эджуорт.
      Куорлос. Ну, сэр, вы свободны. Смотрите, впредь будьте осторожнее, чтобы вас больше не накрыли.
      Эджуорт. Сэр, не желаете ли зайти сюда, в домик Урсулы, и потешиться с шелковым платьицем и бархатной юбочкой? Мне тут обещали парочку хорошеньких дамочек. Могу с вами поделиться.
      Куорлос. Оставьте их для своих товарищей по распутству; я вам не компания, сэр! Если бы я не простил вам той большой пакости, не желая руки марать, я оттрепал бы вас по заслугам, чтобы научить, к кому обращаться с подобными предложениями. Ступайте своей дорогой, а со мной можете больше не разговаривать. Вам впору только с палачами объясняться. Порка - слишком скромное наказание для таких, как вы.
      Эджуорт уходит.
      Жаль, что я воспользовался услугами этого субъекта: он имеет все основания предполагать, что я - его же поля ягода: facinus, quos inquinat, aequat, {Преступление кого марает, тех и равняет. (Лат.)} но очень уж мне хотелось, шутки ради, добыть это брачное свидетельство. Вообще-то говоря, если прочие обстоятельства не будут мне благоприятствовать, приобретение этого документа ничего мне не даст. Подумать только, ведь если оборванец отметил не мое слово, тогда все это я затеял совершенно зря; к тому же еще, оставив с ней Неда Уинуайфа, я предоставил ему все преимущества, вместо того, чтобы воспользоваться ими самому. Он, чего доброго, порасскажет ей, что я кутила и развратник, и совершенно истребит в ней всякое доброе чувство ко мне. Я, впрочем, сделал бы то же самое, если бы мне представилась возможность. Одна надежда на то, что она женщина с характером, и, кажется, не легкомысленная. Но, конечно, если уж приходится строить какие-то надежды на постоянстве женщины, значит, дело дрянь! Честное слово, я готов бы отдать все, что имею, вплоть до плаща и шпаги, лишь бы встретить этого оборванца, которому мы вверили свою судьбу, и узнать у него, какое же слово он выбрал. Иначе мне просто жизни нет! Нужно будет поискать его. Но кто это?
      Входят Брисл и стража с Уоспом.
      Уосп. Сэр, вы рогоносец и самодовольный осел, а не констебль.
      Брисл. Ладно, ладно, суй ногу в колодку. Вот так.
      Уоспа сажают в колодки.
      Уосп. От тебя разит чесноком и луком, стервец!
      Брисл. А тебе-то что до этого? Сиди себе спокойно в колодках, благо никто не трогает. А захочешь повонять, не стесняйся, штаны выдержат. Ну, прощайте, сэр, не горюйте.
      Куорлос. Как, да это Нампс? Как ты сюда попал, Нампс?
      Уосп. Это не ваше дело, как попал, так и попал. Нечего глаза пялить!
      Куорлос. Да я не хотел тебя обидеть, Нампс. Я думал, ты устроился сюда шутки ради, для вида.
      Уосп. Еще чего выдумали! Может, на продажу? Идите по своим делам, а меня оставьте в покое.
      Куорлос. Да я о тебе же забочусь, Нампс. Не жмет ли тебе ноги?
      Входит Xеггиз.
      Брисл. Ну как, друг Хеггиз? Что сказал его благородие судья Оверду насчет преступников?
      Хеггиз. То-то и есть, что ничего не сказал. Да что и как бы он мог сказать, если его нигде найти не могут? Весь день-деньской искали его по всей ярмарке, с семи часов утра, как сквозь землю провалился. Его писцы не знают, что и думать. До сих пор не могут начать ярмарочный суд. Да вот и они, кстати!
      Входят другие полицейские, ведя ребби Бизи.
      Брисл. Ну, что с ним делать, как по вашему усмотрению?
      Хеггиз. По моему усмотрению, посадить его в колодки, всем на "посмотрение", и пусть посидит часок-другой, пока не появится его благородие, судья.
      Брисл. Ладно, друг Хеггиз. Ну-ка, сэр! (Уоспу.) Вот вам и компания. Откройте-ка колодки.
      Когда полицейские открывают колодки, Уосп быстрым движением вытаскивает ноги
      из башмаков и просовывает в них руки вместо ног.
      Уосп (в сторону). Я с тобой еще хорошую штуку сыграю.
      Брисл. Пожалуйте вашу ногу, сэр!
      Куорлос. Как! Ребби Бизи! И он здесь!
      Ребби Бизи. Я повинуюсь им, но не боюсь их. Лев рыкающий страшен, но кусать он не может. Я счастлив, что отторгнут от язычников страны сей и ввергнут в колодки за святое правое дело.
      Уосп. Кто вы будете, сэр?
      Ребби Бизи. Я - во скорби ликующий, восседающий здесь, дабы прорицать гибель и разрушение ярмарочных игрищ, бесчинства и пивопития, я - скорбящий и воздыхающий об исправлении нравов.
      Уосп (к Оверду). А вы кто будете, сэр? Из стонущих и воздыхающих или из во скорби ликующих?
      Оверду. Я вне всего этого. Я ничего не ощущаю и ни о чем не размышляю. Адам! Ты выше всех этих избиений и унижений. In te manca ruit fortuna, {Безуспешно пытается на тебя обрушиться судьба. (Лат.)} - как говорит твой друг Гораций. Ты из тех, quem neque pauperies, neque mors, neque vincula terrent. {Кого не устрашают ни бедность, ни смерть, ни оковы. (Лат.)} И посему, как сказал еще один друг твой, кажется Персии, - non te quaesiveris extra. {Ты не будешь искать вне себя. (Лат.)}