Измена (Книга Слов - 2)
ModernLib.Net / Джонс Джулия / Измена (Книга Слов - 2) - Чтение
(стр. 9)
Автор:
|
Джонс Джулия |
Жанр:
|
|
-
Читать книгу полностью
(1007 Кб)
- Скачать в формате fb2
(418 Кб)
- Скачать в формате doc
(431 Кб)
- Скачать в формате txt
(414 Кб)
- Скачать в формате html
(419 Кб)
- Страницы:
1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34
|
|
Хват собрался заняться другими спорщиками, но тут кто-то хлопнул его по плечу. Он даже оглядываться не стал - вряд ли кто добровольно захочет вернуть ему долг, - но тут же с замиранием сердца подумал, что это может быть Таул. Хват обернулся. Нет, не Таул, - однако Хвату этот человек был знаком. - Здорово, приятель. Неплохой был бой, а? - Это его Хват первым обокрал в Брене: широкогрудый, с огромными ручищами и блестящими черными волосами. Хват подавил естественное желание удрать. Пусть-ка докажет, что именно этот мальчик увел у него кошелек. Потом Хвату вспомнился портрет - он был заткнут за пояс и мог выдать его с головой. Но мальчик, несмотря на охватившее его смятение, и бровью не повел. - Да, ничего себе. Хотя в Рорне я видывал и получше. - Значит, твой дружок оттуда? - Незнакомец глянул в сторону ямы. - Из Рорна? Хват ощетинился: - С чего ты взял, будто он мой дружок? - Я видел, как ты для него старался. Ты потрудился на славу - набрал кучу закладов, а под конец спас его шкуру. - Незнакомец улыбнулся, показав белые зубы. - Всегда полезно иметь в публике своего человека. - Я вовсе не его человек. - Ты шел за ним прошлой ночью - когда он побил того деревенского парня. Хват решил сменить тактику. - А тебе-то что до этого? Человек пожал плечами, и все его тело на миг напряглось при этом движении. И Хват понял, что перед ним стоит недюжинный поединщик. - Пожалуй, мне лучше назваться. Я Блейз, герцогский боец. Хват оторопел, но не подал виду. - Надо же. Но тогда тебе следовало бы охранять герцога, а не шататься по улицам. Блейз, надо отдать ему справедливость, пропустил шпильку мимо ушей. - Я люблю смотреть на поединки, а твой златокудрый друг - единственный приличный боец, который мне попался за долгое время. - Тем хуже для тебя. - Как сказать, - снова пожал плечами Блейз. - До сих пор я побивал всех пришельцев. - Он был уверен в себе, не будучи спесивым, и хорошо изъяснялся для бойца. - Я вижу, ты хочешь сразиться, чтобы подновить свою славу? - спросил Хват. Блейз поморщился. - Недосуг мне точить лясы с мальчишкой, у которого язык работает быстрее, чем мозги. Говори - знаешь ты парня, который только что выиграл бой? Если нет, я ухожу. - Его звать Таул, а родом он с Низменных Земель. - Дружба - дело хорошее, но в такую ночь, когда монеты светятся ярче фонарей, трудно поверить в то, что на свете есть что-то важнее денег. И потом, какой вред Таулу от того, что Хват назовет его имя? - Устрой мне встречу с ним, - бросил через плечо Блейз. - На закате третьего дня, считая от нынешнего, у трех золотых фонтанов. - И, даже не обернувшись, он исчез в толпе. Через пару мгновений Хват увидел, как он идет по улице, сопровождаемый стройной фигурой в плаще с капюшоном. Хват разломал все свои бирки. Поди сыщи теперь, кто их давал. И Таул ушел. Даже если он разыщет Таула, тот ни за что не согласится пойти на устроенную Хватом встречу. Возможно, оно и к лучшему. У Блейза вид человека, не привыкшего проигрывать: все передние зубы у него на месте, и нос не сломан - это редкость среди поединщиков. А сложен-то как! Хват даже присвистнул от восхищения. Мускулов у него больше, чем у матросов с целого корабля. Таул против него не выстоит. А может, все же выстоит? Хват начал пробираться к улице Веселых Домов. Таул обязан своими победами скорее злости, нежели мускулам, так что еще неизвестно, чем завершился бы их с Блейзом поединок. Известно одно - на этом можно зашибить хорошие деньги. Герцогский боец против последней бренской знаменитости - Хват прямо-таки слышал звон монет вокруг ямы. Это как раз такой случай, о котором Скорый мечтал всю жизнь, - а Хвату он сам идет в руки! Шагая по улице, Хват стал испытывать незнакомое ему доселе чувство. Оно кольцом стиснуло ему грудь - неприятное, как боль в животе, только еще сильнее. Хват старался отвлечься и напрягал мозги, придумывая, как бы уговорить Таула встретиться с Блейзом, но боль не уступала. Она грызла его, терзала и не давала ему покоя. Хват пытался увалить все на особо злостное несварение желудка, но в глубине души он знал, что гложет его вина. Мелли колыхалась в тумане между сном и явью. Какая-то, еще ясная, частица ее разума подсказывала ей, что хорошо бы уснуть совсем. А бурлящий живот прямо-таки кричал об этом. Дешевое халькусское вино никак не желало уживаться с изысканным южным напитком, и Мелли уже сутки маялась из-за их неуживчивости. Езда в фургоне по бугристой дороге, явно построенной еще до первого пришествия Борка, тоже не улучшала ее самочувствия. Мелли мучила тошнота и жалость к себе. Однако разум вопреки желудку спать не желал. Даже не открывая глаз, Мелли знала, что уже поздно. Сквозь веки просачивался неяркий золотистый свет - это горела свеча, а сквозь сон она слышала уханье совы и волчий вой. Сильно пахло миндалем и каким-то курением, а скоро Мелли с опозданием сообразила, что фургон остановился. Открылась дверь, и в нее ворвался холодный воздух. Голос Фискеля произнес: - Алиша, мне надо сказать тебе пару слов наедине. - Лорра, - отозвался тихий, мурлычущий голос Алиши, - выйди-ка ненадолго. - Но там холодно и темно. Я только начала засыпать... - Ступай, - оборвала ее Алиша, - а не то я тебя всю ночь там продержу. - Не посмеешь. - Не преувеличивай своей ценности, Лорра, - засмеялась Алиша. Мертвая ты будешь стоить немногим дешевле, чем живая. Мелли невольно содрогнулась от этих жестоких слов. В ответ на них хлопнула дверь - Лорра, как видно, решила не ловить Алишу на слове. - Как тут наша новенькая? - тихо спросил Фискель. Прошуршал шелк наверное, Алиша пожала плечами. - Ничего, жить будет. Ее желудок не привык к наису, вот и все. - Ты уверена, что она спит? - Она за весь день ни разу не шелохнулась. - Хорошо. Давай-ка обсудим то, о чем ты говорила прошлой ночью. Мелли наконец поняла, что так давит в самом низу живота: ей незамедлительно требовалось облегчиться. Решившись терпеть, она тихонько свернулась в клубок. Двое собеседников еще больше понизили голоса. - Она приносит несчастье, - сказала Алиша. - Даже путешествие с ней может накликать беду. - Почему ты так уверена? Откуда мне знать, правда это или бред пьяной женщины? - Пора бы уж тебе узнать меня получше, Фискель, - прошипела Алиша. Кто, как не я, в прошлую зиму спас твою шкуру, предупредив о надвигающейся буре? Слушай меня или не слушай - воля твоя. - Звякнуло стекло, и что-то полилось в бокалы. Мочевой пузырь Мелли едва выдержал этот звук. - Хорошо, я слушаю - что скажешь? - Скажу, что нам надо сбыть ее с рук как можно скорее, пока мы все не пали жертвами ее судьбы. - Но ведь я собирался увезти ее за Сухие Степи. В Ганатте она бы стоила целое состояние. - До Ганатты несколько месяцев пути. Говорю тебе - избавься от нее еще до исхода луны. Почему от нее столь спешно надо отделаться? Мелли силилась вспомнить, что было прошлым вечером. Они пили, что-то ели, пили опять, а потом... Мелли вся напряглась под тонким шерстяным одеялом... потом ее осматривали. Волна прошла по телу, и Мелли сглотнула желчь, ожегшую рот. Эта гнусная женщина что-то делала с ней, что-то донельзя грязное. Глаза защипало, и Мелли пришлось приоткрыть их, чтобы смигнуть слезы. На миг она увидела Фискеля и Алишу - сквозь пелену соленой влаги они походили на чудищ. Мелли, гордившаяся своим бесстрашием, испугалась. Нож, который столько дней служил ей утешением, стал казаться бесполезной игрушкой. Он и теперь холодил ей бок. Одному Борку известно, как ей удалось сохранить его после того, как на ней разрезали платье. Но это уже не имеет значения. Эти двое, преспокойно обсуждающие, как с ней поступить - так, должно быть, делал и отец, готовя ее помолвку с Кайлоком, - эти двое властны над ее жизнью и смертью. Против этого с ножичком не пойдешь. Но у нее, кажется, есть и другое оружие. Они ее побаиваются. Алиша, как видно, обнаружила что-то во время осмотра - и вряд ли это была дурная болезнь. - Завтра мы приедем в Высокий Град. Ты многих там знаешь, - говорила Алиша. - Ну уж нет. Слишком близко от нашего бравого капитана. Весть об этом мигом дойдет до него, и нам уже не удастся проехать через Халькус в целости и сохранности. - Послышался слабый шорох - как видно, Фискель пересел. Если тебе так уж загорелось избавиться от нее, то лучшее, что я могу предложить, - это Брен. Хорошо бы погода продержалась - тогда мы будем там меньше чем через неделю. - Скупщик тот же? - Да. Он даст хорошую цену, но наш приятель в Ганатте дал бы вдвое. - До твоей Ганатты еще доехать надо, - отрезала Алиша. - В наших краях таких, как она, зовут хитниками. Их судьбы так сильны, что берут другие себе на службу, - а если не могут взять добром, то похищают. Мелли оторопела. Что в ней такого страшного? Ее мысли непонятно почему обратились к Джеку. Вспомнился тот день в доме свинарки, когда ей, Мелли, удалось заглянуть в будущее. В будущее Джека. Быть может, Алише открылась судьба Джека, а не Мелли? Или Мелли обманывает себя? Она попыталась припомнить свое видение. Ведь и она была там, рядом с Джеком! Мелли совсем растерялась. Судьба, видения, колдовство - экая чушь! Отец отродясь ни во что такое не верил, и Мелли любила его за это. До встречи с Джеком она во всем соглашалась с отцом - теперь об этом и помыслить странно. Мелли снова стала прислушиваться к людям, решавшим ее участь. - Стало быть, едем в Брен, - сказал Фискель. - А там я подыщу ей замену. - Как скажешь. Снова прошелестел шелк, и огонь свечи затмился, словно кто-то заслонил его. Потом послышался чмокающий звук и глубокий вздох. Мелли отважилась открыть глаза. Фискель целовал обнаженные груди Алиши. Женщина, равнодушная к его ласкам, стояла прямая как копье, глядя прямо перед собой. Мелли снова зажмурилась - с нее было довольно. Она сама не знала, сколько пролежала так, прислушиваясь к возне Фискеля. И велика была ее благодарность небесам, когда все наконец кончилось и Лорра вернулась в повозку. VIII Мейбор в третий раз проклял свои ушибы и павшего коня - а подумав немного, проклял заодно и Баралиса. Они приближались к Брену. Стены города сверкали, словно стальные. Этим объяснялась причина дурного настроения Мейбора: знатные горожане, высланные им навстречу. Их разделяет всего несколько минут - а там настанет решающий миг, в который выносятся первые суждения. И в такой-то миг он, Мейбор, сидит на чужой лошади с одеялом, подложенным под седалище вместо подушки, и в плаще, который носит уже неделю! Баралис, да сгноит Борк его душу, загубил сундук Мейбора с великолепным горностаевым плащом, выкапывая своего Кропа из-под обвала. Ну стоит ли жизнь какого-то слуги роскошного плаща? К счастью, весь прочий гардероб Мейбора, хоть и наспех состряпанный, уцелел, а плащ нужен человеку только на холоде. Мейбор поторопил коня: он никому не позволит усомниться в том, кто здесь главный. Затрубили рога, и бренцы выступили навстречу новоприбывшим. - Мы рады приветствовать вас здесь в этот чудесный день, лорд Мейбор, - сказал герольд. - Ваш приезд - честь для нашего города. - Напротив, это вы оказываете мне честь, - ответил Мейбор, довольный, что его узнали. - Дозвольте сопроводить вас во дворец, где ожидает герцог. - Буду счастлив последовать за вами. - Мейбор, величественно кивнув, занял место во главе процессии и въехал в Брен. Увиденное превзошло все его ожидания. Размеры города ошеломили его Харвелл по сравнению с ним казался захолустьем. Улицы были вымощены камнем и булыжником, высокие дома теснились друг к другу, а вдоль улиц толпился народ. Солдаты виднелись повсюду - они сопровождали процессию, сдерживали толпу, и длинные мечи без ножен висели у них за поясами. Герцог, как видно, знал толк в невысказанных угрозах. Приветственные крики горожан звучали музыкой в ушах Мейбора. Он не желал этого брака, но не мог отрицать, что это блистательный союз, и намеревался урвать свою долю почестей. Он махал бренцам рукой, а они в ответ еще усерднее вопили и размахивали флагами. На многих знаменах виднелось чье-то изображение, и Мейбор не сразу понял, что это красивое улыбающееся лицо принадлежит, по мнению бренцев, принцу Кайлоку. Новый король, возможно, красив, но Мейбор не мог припомнить, чтобы хоть раз видел его улыбающимся. Не успел он оглянуться, как они достигли дворцовых ворот. Тускло-серые и коричневые одежды горожан уступили место синим мундирам церемониального караула. Ворота распахнулись, и Мейбор оказался перед гранитной твердыней, именуемой герцогским дворцом. Он затаил дыхание - и напрасно: его еще не окрепшие легкие в ответ на это судорожно жались. Охваченный трепетом при виде дворца и одолеваемый непрошеным приступом кашля, Мейбор встретился лицом к лицу с герцогом. Гарон Бренский был одет в синее, как его солдаты, и тоже носил у пояса обнаженный меч. Он был строен, как уличный боец, и на его лице выделялся благородный орлиный нос. Герцог поставил своего коня бок о бок с конем Мейбора и протянул послу руку. Последовало стальное военное пожатие, в котором каждый постарался не выказывать слабости. Дворцовый двор был забит людьми, и все, от дворян до конюхов, молчали в ожидании слов, которые произнесут эти двое. - Добро пожаловать, друг, - сказал герцог. Мейбор сознавал, что все взгляды устремлены на него, и искал наиболее верные слова, которые произвели бы надлежащее впечатление на бренский двор. - От имени его величества короля Кайлока, правителя Четырех Королевств, - сказал он, - благодарю вас за теплый прием. Экий дурак, подумал Баралис, услышав взволнованный ропот толпы. Нашел время и место, чтобы сообщить герцогу о смерти старого короля. Герцог заметно побледнел. Не было во дворе ни единого человека, которому не бросилось бы это в глаза. Баралис хорошо знал герцога: он был не из тех, кто показывает свои чувства на людях, и его бледность была красноречивее самой лютой ярости. Убить бы Мейбора за это! Новость разойдется по городу, прежде чем двор сядет за пир в честь прибытия гостей. Кайлок теперь король, будут говорить люди, и герцог был потрясен, услышав это! Баралис двинул свою лошадь вперед, и все взоры обратились к нему. Мейбор взглянул на него с отвращением - хоть бы на людях сдержался. Герцог приветствовал Баралиса легким наклоном головы и произнес холодно: - Лорд Баралис, не скажете ли, когда умер король Лескет? Баралис посмотрел в пристальные ястребиные глаза. - Король мирно скончался во сне через две недели после нашего отъезда из Харвелла, ваша светлость. Эту весть нам доставил гонец. - Его величество поручил мне уведомить вас о том, что он по-прежнему всей душой желает этого союза, - встрял Мейбор, полный решимости не оставаться в стороне. Бренский Ястреб, как называли его враги, пропустил реплику Мейбора мимо ушей. Подняв руку в перчатке, он развернул коня и поехал обратно ко дворцу. Свита последовала за ним во внутренний двор, увлекая за собой Баралиса и Мейбора. Герцогу не понравилось, что ему сообщили о смерти Лескета в присутствии дворцовой челяди. Это надо было сделать совсем по-другому. Новость следовало сообщить ему наедине, а там пусть бы он сам решал, когда и как сказать об этом своему народу. Баралис потер ноющие руки. Быть может, из глупости Мейбора еще удастся извлечь какую-то пользу. Герцог горд и не станет относиться благосклонно к тому, кто выставил его дураком. Баралис отыскал глазами герцога - тот спешился и отдавал распоряжения своему конюшему. Закончив говорить, он ушел в маленькую боковую дверь. Баралис слез с лошади и последовал за ним. Это была старая часть дворца - сырой камень выдавал ее возраст. Много веков назад здесь была крепость, потом - замок, а еще позже мощная цитадель. Баралис восхищался мастерством строителей, столь искусно скрывших правду. Теперь здание выглядело как прекрасный дворец, хотя укреплено было так, что могло выдержать любую осаду. Весь город был опоясан стенами. Эти кольца, словно на дереве, отмечали возраст - каждый последующий герцог усовершенствовал укрепления тысячью мелких, не бросающихся в глаза способов. Глуп будет тот полководец, который недооценит оборону города Брена. Баралис потрогал каменную стену, почти лаская ее. - Мне кажется, это жест собственника, лорд Баралис, - холодно и без улыбки произнес герцог. - Нет, - ответил Баралис, оборачиваясь к нему, - это всего лишь знак восхищения. - Выходит, я должен чувствовать себя польщенным и ничего не опасаться? Слишком уж он скор. Баралис искал способ увести разговор от столь опасного и нелегкого предмета. - Я пришел, чтобы принести извинения за несдержанность лорда Мейбора. - Извинения мне ни к чему, лорд Баралис. Кайлок уже предпринял какие-то действия против Халькуса? Ястреб смотрел прямо в корень. Он уже прикидывал, как отразится воцарение Кайлока на его северных соседях. Баралис порадовался, что они здесь одни: некому изобличить его ложь. - Мелкие стычки на границе Кайлока не интересуют. Все его внимание обращено на придворные дела. - Город Брен полагал, что получит принца, - не уступал герцог. - Вы не могли рассчитывать, что он надолго сохранит этот титул. Ни для кого не было секретом, что Лескет прикован к постели. - Я рассчитывал, что Кайлок останется принцем до заключения брака. Герцог шагнул вперед, выйдя на свет. - Будем откровенны, лорд Баралис. Север и без того уже обеспокоен этим союзом. Кайлок, вступивший на престол, - дурная новость. Кайлок, выигрывающий сражения, - угроза. - Раньше я не замечал за вами миротворческих склонностей. - Политика Брена - мое дело, не ваше. - Даже если она оказывает влияние на весь юго-восток? - Баралиса не так-то легко было смутить. - Тирену посчастливилось обрести союзника в Брене - других друзей у него, как это ни прискорбно, нет. - Рыцари подвергаются гонениям. Брен предлагает им тихую гавань. - С каких это пор, ваша светлость, под тихой гаванью понимается участие в войнах, которые ведет Брен? Впалые щеки и тонкие губы герцога будто окаменели - в этом лице не было ни капли жира, только мышцы. - Тирен волен поступать как хочет. Никто не принуждает его помогать мне. - Какая выгодная дружба! Вы следите за тем, чтобы никто не мешал их торговле, а они оказывают вам военную и финансовую помощь. - Герцог хотел ответить, но Баралис жестом остановил его. - Не надо говорить мне, ваша светлость, что Север волнуется, - вы прекрасно знаете, что Север опасается Брена, а не Королевств. Рука герцога сжала рукоять меча, и драгоценные камни сверкнули между пальцами. - Лорд Баралис, советую вам хорошо запомнить то, что я сейчас скажу. Не дерзайте бросать мне вызов. Возможно, в Харвелле вы и пользуетесь властью, но в Брене всем распоряжаюсь я. И я говорю вам: этот брак состоится лишь в том случае, если я сочту это нужным. И ни один захудалый лорд пребывающего в застое двора не будет руководить мною. - Герцог повернулся на каблуках и ушел, оставив за собой последнее слово. Тавалиск вертел в руках свою флейту, слишком слабый, чтобы дуть в нее. Четыре дня воздержания от пищи чуть было не доконали его. Голод сделал его злым, и весь день он придумывал способы казни своих лекарей, новые пытки для содержащихся в темницах рыцарей и способы истребления всех до одного музыкантов. Эти изыскания только обострили его аппетит, и теперь он не мог думать ни о чем, кроме следующей трапезы. Единственным утешением служила ему лежащая рядом Книга Марода. Глядя на нее, он вспоминал причину, по которой обязан прожить как можно дольше. Война в Обитаемых Землях - дело почти решенное, и он, Тавалиск, если верить Мароду, должен сыграть ключевую роль в ее исходе. И архиепископ не собирался умирать, не исполнив эту роль до конца. С этой мыслью он дернул звонок. Лекари заблуждаются: если он не поужинает, это убьет его скорее, чем тысяча пиров. К несчастью, на звонок отозвался секретарь. - Гамил, я звонил в надежде, что меня накормят, а не заставят скучать. - Мне казалось, лекари посадили вас на хлеб и музыку, ваше преосвященство. - На этой неделе я поглотил столько музыки, что на всю жизнь хватит. Клянусь, я велю высечь и повесить каждого музыканта в Рорне. - Архиепископ сладко улыбнулся. - Ты играешь на чем-нибудь, Гамил? - Увы, ваше преосвященство, я не владею этим искусством. - Когда-нибудь ты скажешь мне, каким же, собственно, искусством ты владеешь. Пока что я не замечал за тобой никаких талантов, кроме выдающейся способности досаждать мне. - Тавалиск наклонился и ткнул флейтой кошку. Та издала весьма приятное для слуха шипение - все-таки и от музыки бывает какая-то польза. - Раз уж ты здесь, Гамил, расскажи, что нового ты узнал за время нашей разлуки. - Шпиона нашли, ваше преосвященство. Я взял на себя смелость допросить его... - Смелость, Гамил? - прервал Тавалиск, раздраженный тем, что его лишили возможности полюбоваться на пытки. - Ты хочешь сказать, что допросил человека без моего ведома и согласия? - Я думал, вашему преосвященству будет приятна моя предприимчивость. - Если бы я нуждался в предприимчивых людях, Гамил, я никогда не взял бы тебя на службу. - Мизинец Тавалиска застрял в одной из дырочек флейты. Понимая, что в этот миг нужно сохранять достойный вид, архиепископ укрыл плененную руку под платьем. - Еще один такой промах - и я возьму на себя смелость уволить тебя. А теперь продолжай. На лице Гамила отразилась едва прикрытая злоба. - Старик послал двух своих людей в Брен. Они, по-видимому, покинули город дня два назад. - Гм-м. Мщение за смерть Бевлина не заставляет себя ждать. Старик, как видно, намерен убить рыцаря. - Тавалиск дергал палец, стараясь освободить его. - Наш бывший шпион раскаялся в своем предательстве? - Да, как раз перед тем, как ему вывихнули на дыбе левую руку, он выказал некоторое раскаяние. - Отрадно это слышать, Гамил. Должен похвалить тебя за разумный подбор пыток. - Тавалиск счел, что был слишком суров с секретарем, и хотел возместить урон. - Еще новости? - Рыцари Вальдиса начинают наглеть, ваше преосвященство. Заручившись поддержкой Брена, они только и смотрят, как бы нам досадить. Слухи о том, что они перехватывают идущие на север рорнские товары, подтвердились. Близ Несса захвачено десять повозок с соленой рыбой и семьдесят штук тончайшего шелка. Тавалиск остался доволен этим известием. Теперь по крайней мере он может предпринять решительные действия против Тирена и его окольцованных дружков. Он сейчас как раз в подходящем настроении. - Разошли письма в Тулей, Марльс и Камле с требованием, чтобы каждый город выделил пятьсот человек для охраны южных грузов. Напиши, что такое же число поставит и Рорн. - Архиепископ подумал немного. - Притом рорнские ополченцы получат приказ убивать всех рыцарей, которые им попадутся, - даже тех, которые не занимаются грабежом. - Но, ваше преосвященство, эти державы не согласятся охранять дороги, если Рорн станет вершить свою личную месть. - Когда эти державы узнают о моем приказе, будет уже поздно. Если хоть один наш человек укокошит рыцаря на их землях, в этом обвинят не один только Рорн. - Но и другие южные державы. - Вот именно, Гамил! Пусть Тулей и Марльс оправдываются - ничто так не обличает виновного, как рьяное отрицание вины. Впрочем, и времени не останется, чтобы тыкать в кого-то пальцем, - такие дела разгораются как-то сами собой и очень быстро. - Архиепископ с грустью вздохнул. - Поражаюсь хитроумию вашего преосвященства. - Спасибо, Гамил. - В волнении Тавалиск еще глубже засадил палец во флейту и делал под полой отчаянные усилия, пытаясь его вытащить. - Тут, конечно, надо будет действовать тонко. Гамил устремил удивленный взор на колени архиепископа и не сразу ответил: - О да. - Я не собираюсь втягивать Юг в войну - пусть себе Север воюет. Я просто хочу расставить все по местам. Если все пойдет как надо, наши южные друзья будут рады согласиться с любым планом, который поможет отогнать рыцарей от их порога. - Ваше преосвященство ведет опасную игру. - Только такие игры и стоит вести, Гамил. Тавалиск отпустил секретаря, слишком поглощенный новой интригой, чтобы дать ему какое-нибудь унизительное поручение. Как только за Гамилом закрылась дверь, Тавалиск вплотную занялся флейтой. Убедившись, что палец вытащить ему не удастся, он разбил инструмент об стол. Палец он освободил, но поранился об острые щепки. Пожав плечами, он сунул палец в рот и стал посасывать. До следующей еды сойдет. Сорок девять, пятьдесят - все, довольно. Джек распрямился, и его позвонки хрустнули, будто упрекая его за то, что он слишком долго сидел скрюченный. Шесть клинков - и каждым нужно было провести по точильному камню пятьдесят раз. Джек испробовал остроту одного, разрубив свой волосок, и убедился, что старался не зря. По настоянию Роваса Джек учился ухаживать за оружием. Целыми днями он обшивал дубинки кожей, смазывал клинки, перетягивал луки и счищал ржавчину с наконечников копий. Делать что-то руками доставляло ему удовольствие особенно теперь, когда он был волен уйти, а не работать из-под палки, как в замке. Хорошо было напрягать до боли мускулы, потеть и не думать ни о чем. Джек отвел волосы со лба. Слишком уж они отросли. Фраллит схватился бы за нож от одного их вида. Может, самому их обрезать, благо лезвие под рукой? Буйная грива перепуталась, и зимнее солнце зажигало золотые блики в каштановых прядях. Джек отхватил полоску бычьей кожи и связал волосы сзади. Незачем ему подчиняться чьим-то правилам. Довольный этим маленьким проявлением независимости, он направился к дому. Не странно ли, что всего лишь два дня назад его так и подмывало уйти отсюда? И чего ради? Теперь Джек не мог этого понять. На что ему сдался Брен? Желание уйти охватывало его с такой же силой, как прежде в замке Харвелл, когда он лежал всю ночь без сна, полный решимости отправиться на поиски приключений, но к утру это желание проходило. Дом встретил его теплом и уютом. Ярко пылал огонь, приветливо озаряя все вокруг. Магра шила, сидя на высоком стуле, а Тарисса помешивала жаркое. Джек вдруг позавидовал Ровасу. Он видит это каждый вечер, приходя домой: двух женщин, ожидающих его, яркий огонь и горячую еду в очаге. Сам Ровас был поглощен одним из своих сомнительных занятий: он вдувал воздух в бараньи ноги. Если надуть сухожилия как следует, мясо кажется более жирным и нежным, чем на самом деле. Джек порадовался, что сей мастер своего дела не взвалил эту работу на него. Магра начала накрывать на стол: поставила свежий хлеб, жареных цыплят, начиненных яблоками и орехами, жаркое из кролика и тушенную в сидре репу. Вкусная еда обеспечена контрабандисту каждый день. Взяв ножи, все принялись за ужин. Как во многих сельских домах, за едой здесь не разговаривали. Джек никак не мог смекнуть, что держит этих троих вместе. Сперва он предположил, что Ровас и Магра - муж и жена, но скоро понял, что это не так. Странная подобралась компания: Магра со своими изящными манерами и надменной повадкой, Ровас с грубоватыми шуточками и презрением к высоким материям, и Тарисса, находящаяся где-то посередине. Она не обладает материнской утонченностью, характер у нее более мягкий и уступчивый, а все же есть в ней что-то от Магры: гордость, быть может. Еда, очень вкусная, была сдобрена многочисленными травами и специями, любимыми в Халькусе. Джек украдкой поглядывал на Тариссу, сидевшую напротив. У него не было случая поговорить с ней с того дня, как он свалил в огонь недельный запас провизии, но он живо помнил ее поцелуй. Ему раньше случалось целоваться: в замке Харвелл хватало девчонок, которые были не прочь чмокнуть парня в губы, а иные предлагали счастливцу свои язычки и нежные грудки. Он даже с дочерью лорда целовался - с Мелли. Но поцелуй Тариссы значил больше, чем те. В нем были власть и тайна - на такое способна только зрелая женщина. Джек полагал, что она старше его лет на пять. Она среднего роста, статная, и бедра у нее пышнее, чем у зеленых девчонок. Джек смотрел, как она ест. Аппетит у нее не хуже, чем у Мелли, - вон как она обгрызает куриные косточки, обильно запивая их сидром. Однако она в отличие от Мелли помогала готовить то, что ест. Суп и пироги она состряпала сама. Она умеет разводить огонь в очаге и присыпать угли на ночь. У нее мозолистые, мускулистые руки, а лицо все в веснушках от солнца. Тарисса не знатная дама - она привычна к черной работе и свежему воздуху. Джек с восхищением смотрел, как она заворачивает остатки сыра в тряпицу, смоченную элем. Такая девушка может стать хорошим другом. Да только ли другом? Джек перевел взгляд на ее лицо. Губы у нее блестели от куриного жира, щеки разрумянились от сидра, и кожа чуть увлажнилась от тепла и обильной еды. В ямке на шее скопилась капелька пота, помедлила и скатилась на грудь. Джек проследил, как она скользит по белой коже и исчезает за вырезом платья. Тарисса, подняв глаза, перехватила его взгляд, и Джек, к своему ужасу, почувствовал, что краснеет. - Жарко тут, правда? - сказала она с улыбкой женщины, знающей себе цену. Джек был благодарен ей за эти слова, оправдывающие его багровый румянец, но смущение не оставило его: ведь она видела, как он пялится на ее грудь. Чтобы скрыть это, он брякнул первое, что пришло на ум: - Очень жарко. Пойду прогуляюсь. - Хорошая мысль, - подхватила Тарисса. - И я с тобой. Джек так удивился, что не нашелся с ответом. Его выручила Магра: - Поздно уже для прогулок, Тарисса. - Да и холодно, - добавил Ровас. Джек понимал, что Магра с Ровасом просто не хотят, чтобы Тарисса оставалась с ним наедине. Странно - ведь три дня назад их это не пугало. Тарисса, однако, не собиралась уступать. - Чепуха, - сказала она. - Закутаюсь потеплее, и пройдемся до калитки. - Она одарила Джека улыбкой сообщницы.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34
|