ГЛАВА 37

Небеса приветствуют меня жизнерадостной синевой. Где-то в синем-синем небе летит Кристиан. Его самолет прибывает через час. Небеса послали мне ангела. Я закрываю глаза и крепче сжимаю балконный поручень. Поспеши, мой ангел! Спаси меня! Я так долго тебя ждала!

Но в следующую секунду мне становится стыдно. Черт возьми, только пять минут назад окончился долгий разговор со Скоттом о вреде фантазий и пользе реального взгляда на жизнь – и, пожалуйста, снова грежу наяву. «Тебе сейчас важно собраться, чтобы появиться на вечеринке во всеоружии, – сказал он. – Помни: смотри вперед, а не назад». Легко сказать! В прошлом-то у меня было много хорошего, а вот что ждет в будущем – еще большой вопрос. Быть может, фармацевты изобретут когда-нибудь таблетки под названием «реалиум»: проглотил, запил – и до завтрашнего утра свободен от пустых фантазий. Но пока таких таблеток в аптеках не продают, я, как ни слежу за собой, то и дело улетаю мыслями в прошлое, к Кристиану…

Я мечтаю его увидеть – и в то же время страшусь встречи: После вчерашнего телефонного звонка невозможно оставаться в неизвестности: так или иначе я должна вызвать Кристиана на объяснение. Мне нужно знать, и знать точно – сможем ли мы быть вместе? И велика опасность, что ответ будет «нет», а тупая, ноющая боль потери останется со мной навсегда.

Как бы я ни притворялась перед Иззи, против правды не попрешь: я всегда его любила, всегда ждала, что он вернется. Да, бывало, влюблялась в других парней (теперь думаю, что в основном от скуки), но сердце мое целиком принадлежало Кристиану. А его сердце – мне. Рядом с ним я чувствовала себя любимой, желанной, как ни с кем больше. И это всего печальнее: кажется, я утратила способность вызывать такую любовь. Не могу представить себе, чтобы кто-то сейчас сходил по мне с ума, как Кристиан десять лет назад. Но ведь это было, было! Неудивительно, что я тоскую о прошлом.

– Спорим на доллар, я знаю, о чем ты думаешь!

Это, разумеется, Иззи. Наслаждается бутербродами с ореховым маслом – она не из тех невест, что перед свадьбой садятся на диету. Я, впрочем, тоже – видели бы вы мой сегодняшний завтрак! Не зря говорят, что волнение повышает аппетит.

– Печально, не правда ли, – говорю я, – когда единственная возможность встретиться с любимым человеком – пригласить его на свою помолвку?

– Жизнь вообще печальная штука, – откликается Иззи, с удовольствием облизывая пальцы.

– Боже мой, мне так… так…

– Говори по-американски, не стесняйся!

– Спасибо. Мне так неблагополучно.

– Совершенно естественное чувство. Чего ты еще ждала?

– Не хочешь поддержать меня добрым советом?

– Знаешь, по-прежнему не понимаю, что ты нашла в этом Кристиане… но раз уж он перевернул твою жизнь, почему бы не собраться с духом и не отвоевать его у этой стервозы?

– Думаешь, лучший способ завоевать мужчину – выйти замуж за другого?

Иззи пожимает плечами.

– Посмотрим, как пойдет дело. Может, тебе и не придется выходить за другого.

– Синди звонила?

– Да, оставила сообщение. Они с Лейлой придут пораньше и посидят в баре над рестораном, у них там знакомый бармен. Еще я говорила с Зейном, он обещал привести Миа и Финна…

– Финна?!

– Ну да. И не надо на меня так смотреть. Зейн сказал, что без Финна нельзя. Они после вечеринки должны куда-то идти вместе.

– Я же тебе рассказывала, что он мне наговорил вчера в дельфинарии!

– Подумаешь! Как поссорились, так и помиритесь. Слишком уж ты чувствительна. И потом, раз он согласился прийти, значит, уже не сердится.

– Зато я сержусь! Мне будет неприятно его видеть, ты же сама сказала – цитирую: «Нужно как можно больше народу, чтобы отвлечь внимание Надин».

– Да, но…

– Ты к нему неравнодушна!

– Неправда!

– Тогда в чем проблема?

Я шумно втягиваю носом воздух.

– Финн нам необходим. Если он не придет, кто-то из девушек останется без кавалера. Смирись с этим.

– Ну ладно, что ж делать, – сдаюсь я – у меня нет сил бороться. – Итак ты, я, Рид, Скотт, Синди, Лейла, Зейн, Миа, Финн, Кристиан, Надин и… ох! Дядя Сэм.

– Иными словами, трое стриптизеров, одна спасательница, один рыцарь короля Артура, один архитектор, одна начинающая журналистка, одна золотоиска-тельница, один богатый бизнесмен, одна бухгалтерша, один султан из сувенирного магазина и один рыбовед.

– Аквариумист!

– Можно посчитать и по-другому: первая английская любовь, первая лас-вегасская любовь, парень, в которого ты влюблена сейчас, но не желаешь в этом признаться, мужик, который домогался тебя на рабочем месте, и, наконец, твой голубой жених!

Совершенно верно. Скажи мне, господи, как я это переживу?

– Итого – столик на двенадцать человек в восемь вечера в кафе «Буду».

Поле боя мы с Иззи выбирали по принципу «чем темнее, тем лучше». Кафе «Буду» привлекло нас пещерной, поистине африканской темнотой, сравнимой с мраком «Мельницы». Однако есть у этого ресторанчика два достоинства, которых у «Мельницы» нет: во-первых, очарование зловещего колдовского декора, а во-вторых, полосы таинственного флюоресцирующего света, в котором любая одежда выглядит словно обсыпанная перхотью. Есть и третье достоинство: ресторан находится на пятьдесят первом этаже, и из окна открывается великолепный вид на мерцающие огни Лас-Вегаса. Таким образом, в любой момент можно воскликнуть:

«Ух ты, взгляните, какая красота!» – и тем избавить себя от неприятных расспросов, не прибегая ко лжи.

Ровно без десяти восемь Рид проводит нас через холл, выдержанный в стиле замка с привидениями, и вводит в зал. Я не говорю Иззи, что сквозь ее маленькое черное платье явственно просвечивают маленькие белые трусики. Она не говорит мне, что мои веснушки напоминают иллюстрацию из справочника по кожным болезням. Но обе мы говорим Скотту, чтобы он прекратил бормотать себе под нос «Я натурал, я натурал, я натурал…»

Скотт к представлению подготовился на совесть два дня не выщипывал брови и снял ради меня свой любимый перстень с суперменом. Я шепотом даю ему последние наставления: почаще чертыхаться, мужчин хлопать по плечам и называть «приятель» и «дружище», девушкам строить глазки («Смотри, не перепутай!»), а главное – всем своим видом показывать, что я его единственная.

– Итак, – говорит Иззи, взглядом полководца окидывая стол. – Скотт садится от тебя слева. Если что – толкаешь его локтем. Я сажусь справа. Если что – пихаешь меня ногой. Надин сажаем рядом с дядей Сэмом: она будет вести с ним светскую беседу и оставит в покое Кристиана. А Кристиана сажаем прямо напротив тебя, чтобы вам было несложно бросать друг на друга страстные взгляды.

– А с другой стороны от Кристиана посадим Миа: кокетничать с ним она не станет – у нее есть Зёйн, а отвлекать разговорами не сможет из-за особенностей речевого аппарата, – вношу предложение я.

– Хорошая мысль! – одобряет Скотт. – А кто сядет по другую сторону от дяди Сэма?

– Лейла. Она сумеет с ним справиться!

– Тогда Синди и Финн оказываются рядом, – что-то подсчитав в уме, замечает Скотт.

– Ничего страшного, – успокаивает его Иззи. – Она привыкла к мужчинам со странными увлечениями.

– Что ты имеешь в виду?

– Если он заговорит о размножении кораллов, она, по крайней мере, не назовет его занудой вслух!

– Финн вовсе не зануда!

– Так он тебе нравится!

– Неправда!

– Нравится-нравится, не отпирайся! Рыбовед-рыбофил!

– Девочки, девочки, не надо! – взывает к нашему разуму Рид.

– Давайте-ка лучше выпьем. – Скотт знаком подзывает официанта.

– О свет моих очей, какой божественный нектар тебе заказать?

– «Лонг-Айленд» и чай со льдом.

– Думаешь, это разумно? – с беспокойством замечает Иззи.

Без сомнения, в памяти ее всплывают бесчисленные трагедии, постигшие нас из-за этого рокового сочетания – «Лонг-Айленд» и невинный чай со льдом!

– Нет, но мне нужно именно это.

– Ладно, – вздыхает Иззи. – Тогда мне то же самое.

– И мне, – добавляет Рид.

– Три «Лонг-Айленда» и чая со льдом и одно пиво «Корона», – подытоживает Скотт. – А теперь прошу извинить, мне надо отлучиться.

– Нервничает! – замечаю я, провожая его взглядом. – Боже, а я-то как боюсь! Как ты считаешь, мы с ним похожи на влюбленную пару?

– Безумно! – успокаивает меня Иззи. – И вообще, какое тебе дело, что подумает Надин?

Рид вдруг морщится.

– Что это там за скрежет?

Мы поднимаем головы и хором вопим:

– Миа!

Обнимаемся с ней и с Зейном – от него, как всегда, изумительно пахнет.

– Это Рид, – представляет Иззи своего жениха. – Рид, с Финном ты уже знаком…

Из-за спины Зейна выходит Финн и пожимает Риду руку.

– Поздравляю вас, сэр!

Рид, сконфуженный «сэром», не знает, куда девать глаза, смотрит направо, смотрит налево и наконец объявляет:

– Взгляните, какой отсюда чудесный вид!

Вот скотина! И пяти минут не прошло, а он уже расчехлил наше с Иззи секретное оружие! Финн поворачивается ко мне.

– И тебе мои поздравления. Должно быть, любовь витает в воздухе.

– Я удивлена твоим приходом, – сухо замечаю я.

– На тебя невозможно сердиться! И не спрашивай, почему – я и сам не понимаю!

– Всем занять места! – вполголоса командует Иззи. – Орудия к бою! Началось!

К нашему столу неторопливо подплывает Надин с Кристианом в фарватере.

– Любопытный ресторан вы выбрали! – с ядовитой усмешкой замечает она вместо приветствия. – Знай я заранее – привезла бы с собой восковую фигурку и булавки.

– Извини, я думала, ты без них из дому не выходишь, – приветливо улыбается Иззи.

Надин смотрит на нее, словно на пустое место, целует воздух около моей щеки и поворачивается к Финну.

– Так это вы – сумасшедший, отважившийся жениться на моей сестре?

Я издаю сдавленный стон, но Финн только пожимает плечами:

– Я не Скотт, если вы об этом.

– О, извините. Я приняла вас за жениха – должно быть, из-за костюма…

Мы с Финном одеты почти одинаково: оба в полночно-синих костюмах, только мой – из жатого шелка, а его – бархатный.

– Тогда вы? – Она оборачивается к Зейну.

О боже мой!

– Нет, Надин… – начинаю я.

– Ну и, разумеется, не вы? – указывает она на Рида.

– Нет, это мой, – отвечает Иззи. – А ты, я вижу, тактична, как всегда.

– Ну и где же он? – подозрительно интересуется Надин.

– У вас за спиной, леди! – И Скотт, облапив Надин, так сжимает ее в родственном объятии, что мы явственно слышим треск ребер. – Так вы и есть моя сексапильная свояченица?

Надин с трудом вырывается из его объятий и ошарашенно моргает, ослепленная белозубой улыбкой.

– Так это вы Скотт?

– Совершенно верно, мэм! Счастлив с вами познакомиться! А вы, должно быть, Кристиан?

– Правильно. Поздравляю с помолвкой! Эти сестрички Миллер – необыкновенные девушки, верно?

– Да я уж заметил, – ухмыляется Скотт, привлекая меня к себе. – Не будем спорить, кому из нас досталась лучшая!

– На этот вопрос я, кажется, знаю ответ, – вполголоса отвечает Кристиан и склоняется, чтобы в знак приветствия поцеловать меня в щеку.

Но в этот миг Надин буквально сметает его с дороги, прошипев: «Дай же мне наконец сесть!»

Все рассаживаются кто куда – наши хитроумные планы забыты. Слева от меня сидит Кристиан (о господи!), справа – Скотт, напротив – Финн. Бедняга Зейн оказался рядом с Надин. Представляю себе, что с ней станет, когда он ответит на первый же вежливый вопрос: «Где вы работаете?»

– Я думала, твой дядя придет с вами… – замечаю я, обращаясь к рукаву Кристиана, поскольку в глаза ему смотреть не осмеливаюсь.

– Он немного запаздывает. У него собеседование с новой продавщицей.

– Угу, – мычу я.

– Будем надеяться, она найдет у него в кабинете пресс-папье потяжелее и ручку поострее, – вполголоса замечает Иззи.

– С дядей Сэмом лучше не спорить, правда? – с теплом в голосе замечает Кристиан.

– М-да, крутой босс, – морщусь я.

– Не могу дождаться, когда снова с ним встречусь. Сколько лет, сколько зим!

Я хватаю свой убийственный коктейль и делаю один за другим два больших глотка.

– Может быть, сходить за Синди и Лейлой? – предлагает Иззи. – Кажется, почти все собрались.

– Я с тобой!

Я вскакиваю на ноги, но тут же соображаю, что нехорошо бросать «жениха» одного.

– Не беспокойся, детка! Я тебя обожаю, но не настолько, чтобы не мог прожить без тебя пяти минут! – успокаивает меня Скотт и притягивает к себе, чтобы поцеловать.

Мы старательно целуемся: я пытаюсь взъерошить его прическу, обильно обработанную гелем, а сама уголком глаза посматриваю на Финна. Снова начинает сосать под ложечкой. Знала же, что нельзя его приглашать! Для него я прозрачна, как лягушачья икра.

– Ты видела, как Кристиан на тебя смотрел? – кидается ко мне Иззи, едва мы скрываемся за дверью. – Как будто съесть хотел!

Это наблюдение радует, но сейчас меня больше волнует другое.

– Как ты думаешь, Финн догадался, что это все обман? Он так странно морщился…

– Ты бы еще не так морщилась, если бы сидела рядом с Надин! Выше нос, дорогая! И смотри, не упускай случая потрогать Кристиана!

– Старая теория феромонов?

– Моя теория всегда работает!

– С тобой да – у тебя гиперактивные железы!

– Приятному мужчине не грех выделить особое, внимание!

Все еще хихикая, мы поднимаемся на лифте на этаж выше и входим в бар.

– Джейми! Иззи! Мы здесь! – машут нам Синди и Лейла. Они сидят на высоких табуретах за стойкой, откинувшись так, как умеют только професиональные стриптизерки.

– Что, уже все собрались? А мы только-только успели выпить по одной. Надеюсь, вы нас не ждали? – спрашивает Лейла, попыхивая своей вечной ментоловой сигареткой.

– Нет-нет. Ну что, пошли вниз?

– Давайте хоть выпьем по рюмочке текилы! Сет, будь добр, сделай нам четыре «Петрона»!

– Для тебя – все что угодно, детка!

– Ах ты нахал! – хихикает Лейла, оправляя на себе облегающее алое мини-платье.

Синди в розовом девчачьем платьице с бахромой по сравнению с Лейлой выглядит почти прилично. Этакая скромница, сама смущенная своим необъятным бюстом. По дороге вниз наших подруг провожают взглядами все встречные мужчины, и я начинаю чувствовать себя невидимкой. Заметив мой потерянный взгляд, Иззи решает меня приободрить.

– Ты заметила, как безвкусно Надин одета? Никогда не видела на ней таких бесформенных тряпок!

В самом деле. Обычно Надин одевается в стиле Николь Кидман – пастельные цвета, шелковистые ткани, все облегает и струится; сегодня она совсем на себя не похожа.

– Так и жду, что она раздвинет эти свои драпировки и покажет нам кукольное представление! – ухмыляется Иззи.

– Кто вон тот красавчик-блондин? – мурлыкающим голоском интересуется Синди, едва мы входим в зал.

– Кристиан, жених Надин, – выдавливаю я.

– А мне нравится вон тот, короткостриженый!

– Это ты о Финне? Он работает во «Дворце Цезаря», в аквариуме. – Он с девушкой?

– Нет, Синди, действуй смело. Мы с Джейми им не интересуемся, верно, Джейми?

– Совершенно верно, Иззи.

Дядя Сэм является, когда подают второе. От него попахивает спиртным – впрочем, кто здесь решится назвать себя трезвым? С обычной своей наглостью, словно ничего не помня об истории с футболкой, он отпускает несколько вольных шуточек по поводу помолвки и награждает меня слюнявым поцелуем. Не будь здесь Кристиана, уж я бы ему показала!

Дядя с племянником сердечно хлопают друг друга по сдинам и пускаются в воспоминания о добрых старых временах. Очень скоро мы узнаем (безо всякого удивления), что именно «старый добрый Сэм» приобщил Кристиана к таинствам порно и первый раз сводил в стриптиз-бар.

– Надо бы тебе познакомиться с ночной жизнью Лас-Вегаса! – с похотливой ухмылкой вещает Сэм. – Какие у нас тут клубы – не поверишь! Горячие девчонки за доллар готовы на все что угодно!

Синди и Лейла переглядываются, а Надин сильно кривится.

– Кристиана такие вещи не интересуют! – заявляет она с кислой миной.

Дядя Сэм хохочет ей в лицо.

– Ну разумеется, дорогая! Всех мужчин на свете интересуют, а твоего жениха – нет!

– Я хочу сказать, что у него нет пристрастия к дешевым женщинам.

Лейла поднимает бровь.

– Должна вам сказать, некоторые из нас очень и очень дороги.

– Простите?

– Видишь ли, Надин… Синди и Лейла – стриптизерки, да и Зейн, собственно.

Надин отшатывается, от Зейна, словно от ядовитой змеи.

– Вы же сказали, что делаете украшения!

– Да. В свободное от работы время. Хотите посмотреть, чем я зарабатываю на жизнь?

– НЕТ! – визжит Надин, глядя на меня с ужасом и отвращением. – Господи помилуй, у тебя что, совсем нет здесь нормальных знакомых?

– Надеюсь, что нет, – отвечает за меня Иззи.

– Скотт, а вы чем занимаетесь?

– Работаю рыцарем у короля Артура. Красуюсь в доспехах и вышибаю своих коллег из седел длинным копьём.

– Невероятно! – Надин вздымает глаза к потолку. – Да, Джейми, с этим человеком тебя ждет спокойное, обеспеченное будущее!

Я втайне завидую самоуверенности Надин, Ее как будто вовсе не заботит производимое ею впечатление даже напротив, она из кожи вон лезет, чтобы не понравиться никому, как будто тихая ненависть собеседников доставляет ей особое удовольствие. Вот и сейчас, облив грязью почти всех присутствующих, она вспоминает, что Финн остался в стороне, и переключается на него.

– Что за невероятная жестокость! – восклицает она, узнав, что он работает в дельфинарии.

Финн пытается что-то объяснить; но останавливать Надин, когда она в ударе – все равно, что бросаться под паровой каток.

– О, не сомневаюсь, у вас найдутся тысячи оправданий! Но стоит представить, как бедные дельфинчики, вдали от родного моря, в какой-то грязной луже…

Тут я не выдерживаю.

– Надин! Почему ты не хочешь выслушать, что он тебе ответит?

– Все нормально, – улыбается мне Финн.

– Я не особенно стремлюсь завоевывать расположение твоей сестры.

Иззи хихикает и поднимает вверх оба больших пальца.

– Рада за тебя, – отвечаю я. – Но, может быть, Надин небезынтересно будет узнать, что, согласно исследованию Де Мастера и Древенака, опубликованному в ежегоднике «Морские млекопитающие» за 1988 год, условия жизни дельфинов в дельфинариях «комфортнее и благоприятнее для жизни и развития, чем естественная среда». В дельфинариях дельфинам обеспечено обильное и разнообразное питание, содержащее все необходимые вещества, чистая вода, первоклассное медицинское обслуживание. Их не мучают паразиты, им не угрожают хищники, им не нужно бояться загрязнения воды. – Я останавливаюсь, чтобы перевести дух. – А что касается персонала – в дельфинариях работают специалисты и настоящие энтузиасты своего дела, которые и помыслить не могут о том, чтобы жестоко обращаться с дельфинами или причинить им какой-либо вред. – Я перевожу взгляд с Финна на Надин. – Так что, будь добра, прекрати пить кровь из окружающих и займись лучше своим бифштексом!

Скотт кладет мне на плечо теплую руку.

– Взгляни, дорогая, какие чудные огни! – Он указывает на переливающуюся неоновую пелерину за окном. – Скажи, что ты этого хочешь, – и я зажгу для тебя столько же новых звезд!

Я вздыхаю и утыкаюсь ему в плечо.

– Не обращай на нее внимания, – шепчет он. – Она просто хочет показать себя. Не позволяй ей портить тебе праздник.

Постепенно в разных концах стола завязываются разговоры. Лейла и Зейн обмениваются профессиональными анекдотами, Рид и дядя Сэм обсуждают экономику, а Скотт успел очаровать Миа и теперь выясняет, не связаны ли ее удивительные вокальные данные с какой-нибудь детской фрустрацией.

Что же касается Финна, он рассказывает Синди, как следует обращаться с аквариумными рыбками. Та слушает с невероятным вниманием.

– Значит, стучать по стеклу, чтобы с ними поздороваться, нельзя?

– Нельзя, это пугает рыб. И еще ни в коем случае нельзя зажигать яркий свет прямо над аквариумом в затемненной комнате. Рыбы пугаются, начинают метаться и могут пораниться или ушибиться о стенку.

– Бедняжки! – воркует Синди и придвигается ближе. – Знаешь, мне часто говорят, что я сама напоминаю золотую рыбку…

– Джейми! Джейми! – надрывается Иззи, тщетно стараясь привлечь мое внимание.

Но я ничего не слышу и не замечаю, пока она не вспоминает о нашем секретном коде.

– Джейми, вспомни о силе гномов!

– Интересно, что она пила? – бросает в пространство Надин.

Но я-то знаю, на что намекает Иззи: «гномы» – кодовое обозначение феромонов. Настала пора взять Кристиана за грудки. Я ерзаю на стуле и вытягиваю ногу по направлению к его ногам.

– Извини! – говорит он и поспешно отдергивает ногу.

– О, это я виновата!

Иззи закатывает глаза и жестами прозывает, что мне следует быть понастойчивей.

Кристиан опустил руку на стол. Я кладу вилку и, притворяясь, что восхищаюсь материей скатерти, осторожненько пододвигаю руку к нему. На этот раз он не отодвигается. Ближе… ближе… еще на миллиметр… еще… Он тянется за вином, но, наткнувшись на мою руку, подпрыгивает и проливает вино к себе в тарелку.

– Ой! Извини, ради бога!

– Ну что ты еще натворил? – шипит Надин. – Дурак неуклюжий!

– Все нормально! – с жалкой улыбкой уверяет Кристиан.

– Ты что, это есть будешь?

– Почему бы и нет? Получилась курица в вине, только и всего.

– Может, хватит выставлять себя на посмешище?

– Все нормально, Надин. Джейми, пожалуйста, не беспокойся. Все замечательно. Теперь я могу одновременно и есть, и пить, и жизнь моя сильно упрощается!

Иззи закусывает губу, чтобы не рассмеяться.

– Дорогая, – оборачивается ко мне Скотт, и губы его как-то странно подергиваются, – ты приготовишь мне как-нибудь такое замечательное блюдо?

Свое ризотто я приканчиваю молча, держа локти и феромоны при себе.

– Кто-нибудь хочет десерт?

– Да, пожалуйста!

Я тянусь за меню. Кроме моей, не поднимается ни одна рука.

– Не можешь удержаться? – с тихим торжеством в голосе интересуется Надин.

– Пожалуй, и я взгляну! – замечает Финн.

– И я возьму парочку пирожных, – вступает Рид.

– Лейла, давай один пирог на двоих? – Это Синди.

– Идет. Надин, ты не будешь?

– Нет, я слежу за фигурой!

– Всегда жалею бедняг, склонных к ожирению, – они не могут есть, что хотят! – сладко улыбается Лейла. Я мысленно аплодирую.

Через минуту стол полон пирожных с банановым кремом, шоколадных муссов, пирожков с малиной, пудингов, пекановых пирогов, халвы и много чего еще. Ложки, пустые и полные, движутся во всех направлениях, набитые рты сладко причмокивают и облизываются: и все это пиршество плоти – под самым носом у Надин! Не выдержав, она вскакивает и надолго скрывается в туалете.

Едва она исчезает, Кристиан наклоняется ко мне:

– У тебя губы в шоколаде. Ты позволишь?

Голос звучит так соблазнительно – о, невероятно соблазнительно! Нежные пальцы осторожно стирают с губ шоколад, задерживаются на нижней губе – а затем Кристиан подносит их к собственному рту и слизывает изысканную сладость.

– Ты очень вкусная, Джейми, – улыбается он. – И всегда была вкусной.

Мне не хватает воздуха.

– А п-п-помнишь… – начинаю я.

Но тут на плечо Кристиана опускается рука Надин:

– Нам пора идти.

Я поднимаю взгляд на ее физиономию, где, кажется, навеки застыла брезгливо-недовольная гримаса. Как это у них получается? Как удается злобным; бессердечным, холодным как лед стервам ломать и подчинять себе прекрасных мужчин? Мой прежний Кристиан не стал бы ее слушать. Он сбросил бы ее руку с плеча и сделал бы то, что подсказывает сердце…

Потому что я не сомневаюсь – сердце призывает его остаться со мной.

Кристиан роется в кошельке и вытаскивает оттуда стодолларовую банкноту.

– Этого должно хватить. Дайте мне знать, если не хватит.

– И если все-таки возьмешься за ум, – выпускает последнюю стрелу Надин, глядя на меня с настоящей ненавистью, – тоже дай нам знать.

– Спасибо, что приехали!

Все тепло прощаются с Кристианом. Надин нетерпеливо постукивает каблучком у дверей.

Кристиан уже повернулся к дверям – но вдруг оборачивается ко мне и говорит очень тихо:

– Я все помню, Джейми.

ГЛАВА 38

Следующие двадцать минут проплывают, как в тумане – слова Кристиана, перекрывая все звуки из внешнего мира, эхом отдаются в голове. И в сердце. Закрыв глаза, я снова и снова прокручиваю в памяти его слова, движения, прикосновения нежных пальцев…

– Засыпаешь? – спрашивает Скотт.

– Да нет. Просто…

– Грезишь?

– Ага!

– Должен сказать, он от тебя глаз не отрывал. Я даже начал ревновать!

Я крепко обнимаю его.

– Спасибо тебе! Ты был великолепен, лучшего мужа и желать нельзя!

– Но ты желаешь, верно?

Я тяжело вздыхаю. Скотт поворачивается к Иззи и продолжает беседу о проблемах обесцвечивания волос, а я невидящим взором смотрю в окно, где пылает снопами разноцветных огней Эйфелева башня.

…Со мной он был бы счастливее, чем с Надин. Она его уничтожит, смешает с грязью. А я никогда не повышу на него голос и не скажу ни одного грубого слова. Я буду его просто любить… Но, видно, это не так просто, как кажется. Может быть, чем больше острых углов в твоем характере, тем легче мужчине за что-то зацепиться? Нет, не понимаю я, что такое любовь. Не понимаю, на чем строятся отношения. И трижды не понимаю, что мне теперь делать. Признаться Кристиану в своих чувствах – или ждать, пока он сам ко мне придет? Как вообще разобраться в такой ситуации? Как отличить интуицию от фантазии? Словом, я, как говорится, в полных непонятках.

Взять хотя бы Зейна и Миа. Вот прекрасная пара! С этим и спорить смешно. С первого взгляда видно, что они идеально друг другу подходят. Рид и Иззи: ему нужна красавица-блондинка, а ей – папик с толстым кошельком. Старая проверенная схема: кто знает, быть может, им суждено жить долго и счастливо. Синди мужчинам предпочитает путешествия. Лейле вообще никто не нужен. А дяде Сэму много чего (и кого) нужно, но ясно, что он ни черта не заслуживает.

Мне вспоминается Аманда: до недавних пор она меняла мужчин как перчатки, не позволяя себе ни увлекаться, ни страдать. Но несколько месяцев назад в ее жизнь, раздвинув плечом красавчиков-однодневок, вошел медвежеватый регбист с золотым сердцем. И у меня такое впечатление, что это надолго. Оба они – прямые люди, веселые и бесстрашные, оба смотрят на жизнь без выкрутасов и принимают такой, как она есть. Они пройдут по жизни одной командой.

Колин? Сейчас у него тяжелые времена: бросил друг, с которым он прожил семь лет. Но я верю, что у Колина все будет хорошо. У него открытая душа и щедрое сердце: одинокие и несчастливые люди тянутся к нему, словно мотыльки к огню. Такие, как Колин, не остаются в одиночестве. К сожалению, я к этому типу людей не отношусь.

За последние несколько недель мои взгляды на жизнь потряслись до основания; но если вы спросите, верю ли я, что кого-нибудь найду, боюсь, я по-прежнему отвечу «нет». Ключевое слово здесь «боюсь». Думаю, в этом я похожа на Финна. Теперь понимаю, почему рядом с ним мне так неуютно: я смотрю на него – и вижу человека, который почти отказался от надежды, потому что надежда ничего, кроме боли, не приносит. Неужели остальные видят то же самое во мне? Перебирая в уме своих знакомых, я понимаю: мне легко поверить в успех тех, кто сам в него верит, но еще легче и естественнее усомниться в тех, кто сам в себе сомневается. Так вот как оно выходит! Не веришь в себя – значит, никто другой в тебя верить не будет. И когда предстанет передо мной человек, на котором природа поставила невидимую метку «Предназначен для Джейми» – где гарантия, что и он мне поверит? А не усомнится, не махнет рукой, не пойдет прочь? Вот почему Надин всегда побеждает – из-за непоколебимой уверенности, что станет Невестой Года.

– Уже уходите?

Я оборачиваюсь и вижу, что Зейн и Миа поднимаются на ноги. Шелковистые волосы Миа в беспорядке падают на лицо: она заметно шатается, и Зейн ее поддерживает.

– Миа у меня такая прелесть, когда выпьет! – смеется он.

В это время «прелесть» наваливается на стол, опрокинув две кофейные чашки и пепельницу. Зейн без лишних слов подхватывает ее на руки, словно младенца.

– Сейчас, детка, сейчас пойдем домой, – мурлыкает он. – Финн, ты идешь?

– Ты иди, а я останусь.

– Уверен? Звони, если что-нибудь понадобится.

– Спасибо, что пришли! – благодарю я, убирая с дороги стул.

– А какие у вас, ребята, планы на завтра? – интересуется он, обернувшись к нам с Миа на руках.

– Все утро ищем подходящую часовню для венчания. Вместе с Надин, – вздыхаю я.

– Помоги нам бог! – добавляет Иззи.

– К сожалению, я завтра работаю, – вздыхает Рид.

– И у меня есть отмазка – завтра с утра у меня лекции! – ухмыляется Скотт и энергично пожимает Риду руку.

– А после обеда из Англии прилетает моя мама и двое друзей, – продолжаю я.

– Здорово! Значит, вечером девичник?

– Ага, у нас уже все расписано!

– Скотт, а ты будешь устраивать мальчишник?

– Э-э… ну…

– Ладно, еще успеем это обсудить, – улыбается Зейн.

– Не волнуйся, Джейми, к дешевым женщинам я его и близко не подпущу!

– Поздно спохватился, тебе не кажется? – язвит Лейла.

Я смеюсь громче всех, сообразив, что она намекает на меня.