Победители никогда не лгут. Даже в трудные времена

Несмотря на избирательность и определенные недостатки, Американская мечта остается невероятно мощной, определяющей силой. Привлекательность ее велика и постоянно обновляется, но в ней нет ничего от лихорадки, присущей погоне за богатством. Достижение мечты требует тяжкого труда, отваги, целеустремленности, таланта, прямоты, мудрости, проницательности, веры – и порой перерывов на отдых.

Способность начать бизнес с нуля, возможность привести компанию к успеху, свобода предпринимательства, позволяющая поставить на кон ферму, шанс подняться от клерка до генерального директора – это истоки экономического величия Америки.

Сетевой бум девяностых, пусть и павший в конечном счете жертвой гипервентиляции, доказывает, что школы, гаражи и мастерские в подвалах, где воздух насыщен планами и грезами, – это чашки Петри предпринимательской мечты. Во многих отношениях никогда не было легче делать деньги – или же в погоне за ними игнорировать традиционные нравственные ценности.

Во многих отношениях никогда не было легче делать деньги – или же в погоне за ними игнорировать традиционные нравственные ценности.

На протяжении всей истории нации спонтанный, ничем не ограниченный рынок порождал потрясающие примеры добродетели и порока – что неудивительно, учитывая, какие человечные герои и злодеи населяют деловой ландшафт. И все же новый провал в мире ценностей стал причиной такого уровня обмана, предательства и непорядочности, что дух захватывает.

Многие из современных служащих, хотелось бы надеяться, что большинство, не запятнали себя бесчестным поведением. Большинство людей, с которыми я имел дело на протяжении сорока лет странствий по миру, – это честные и порядочные мужчины и женщины, преданные, косо смотрящие на сомнительное поведение меньшинства.

Я, однако, знал достаточно бизнесменов, которые выбрали темную сторону – жадность, тщеславие, нездоровую преданность Уолл-стрит и извращенную интерпретацию капитализма. Их число, по всей видимости, растет.

Рациональные объяснения, которые все готовы состряпать, или то, что конкуренция вынуждает мошенничать, – это, по правде говоря, большой соблазн. Путь к падению заманчив, скользок и ведет лишь вниз. Моральное банкротство – неизменный его финал.

Рациональные объяснения, которые все готовы состряпать, или то, что конкуренция вынуждает мошенничать, – это, по правде говоря, большой соблазн. Путь к падению заманчив, скользок и ведет лишь вниз.

Что необходимо обществу, так это поднять на щит нравственные принципы с детской площадки, на которой мы когда-то играли. Мы все помним: будь честен, не мошенничай, играй жестко, но порядочно, делись по справедливости, говори правду, держи свое слово. Может быть, эти детские правила подзабылись или затерялись в тумане конкуренции, – но, думаю, как правило, их сознательно игнорируют из прагматических соображений. В любом случае, самое время вернуть себе этическую форму с помощью основательной программы тренировки поведения.

Хорошие парни в самом деле финишируют первыми.

Финансовые цели никогда не оправдывают безнравственных средств. Успех приходит к тем, кто наделен умением, отвагой, прямотой, порядочностью, целеустремленностью и великодушием. Мужчины и женщины, которые хранят свои повсеместно разделяемые ценности, как правило, достигают своих целей, счастливы дома и на работе, и жизнь их не ограничивается простым накоплением богатств. Хорошие парни в самом деле финишируют первыми.

Я работал в Белом доме штатным секретарем и помощником президента на протяжении первого срока президентства Никсона. Через меня бумаги шли на стол к президенту и обратно. Также я входил в состав «особого контингента» Г. Р. Халдемана. Халдеман ожидал, что я, как член этой команды, не буду задавать лишних вопросов, но я их задавал, и это его раздражало. Он был слепо предан Никсону и требовал того же от своих людей. Я видел, как осуществляется злоупотребление властью, и не соблазнился этим. И никто, по правде говоря, не обязан.

Как-то раз Халдеман попросил меня сделать что-то, чтобы «помочь» президенту. В конце концов, мы находились у президента на службе. Кажется, одна самодовольная дама-конгрессмен претендовала на пост главы агентства. Сообщали, что на ее предприятии в Калифорнии трудились нелегальные иммигранты.

Халдеман попросил меня проверить фабрику, ранее принадлежавшую этой даме, и выяснить, справедливы ли подозрения. Оказалось, что предприятие находится недалеко от моего собственного завода в Фуллертоне, штат Калифорния. Халдеман хотел, чтобы я внедрил одного из наших латиноамериканских сотрудников на эту самую фабрику. Если бы туда действительно брали на работу незарегистрированных мигрантов, эту информацию можно было, конечно, использовать, чтобы скомпрометировать политического противника.

Про мораль в Белом доме позабыли. Подчиненные при любом удобном случае отчаянно старались выслужиться перед Халдеманом. Мы все были вынуждены принимать решения чуть ли не под дулом пистолета. Слишком многие были готовы буквально на все ради одобрительного кивка Халдемана. Под таким вот давлением я поднял трубку и позвонил управляющему своего завода.

Порой мы торопимся ответить, еще не обдумав все как следует и не успев разобраться, кто прав, а кто нет. И вот тому пример. Моему внутреннему нравственному компасу потребовалось пятнадцать минут, чтобы указать, что я поступаю неправильно. Ценности, усвоенные с детства, дали сбой.

Посреди разговора я сделал паузу. «Подождите, Джим, – сказал я генеральному менеджеру Huntsman Container, – давайте не будем этого делать. Я в такие игры не играю. Забудьте о моем звонке».

Я нутром почувствовал: что-то не так – но для того, чтобы осознать это, потребовалось несколько минут. Я поставил Халдемана в известность, что не позволю своим сотрудникам шпионить или делать что-либо подобное. Я сказал «нет» второму лицу Америки. Он не ценил подобные ответы и считал их проявлениями нелояльности. Я все равно что попрощался.

Так и получилось: через полгода после этого случая я уволился. Оказалось, что моя склонность к независимости – это упражнение в верном суждении. Я был чуть ли не единственным человеком среди сотрудников западного крыла, который в конечном счете не предстал перед судом или перед комиссией конгресса, расследовавшей уотергейтский скандал.

* * *

Серый цвет не заменит ни белого, ни черного. Нельзя толкнуть кого-то и не извиниться. Рукопожатие неизменно что-то означает. Если кто-то в беде, вы протягиваете руку помощи.

Не бывает ценностей «применительно к ситуации». Не бывает «удобных» ценностей. Они навечно запечатлены в самой нашей сущности как естественные побуждения, которые никогда не устареют и не выйдут из моды.

Кто-то заявит, что подобная точка зрения слишком упрощает сложный, построенный на конкуренции мир. Она действительно проста, но в том-то все и дело! Это практически то же самое, что мы узнали в детстве и приняли как правильное поведение, прежде чем нынешние трудности вызвали в нас искушение сбросить эти ценности за борт ради продвижения вперед либо увеличения личной или же корпоративной прибыли.

Хотя ценности нашей юности, по крайней мере до некоторой степени, основаны на вере, они также заложены в законе природы. Например, практически все жители планеты имеют представление об исконной склонности человека к добру.

Человеческие существа по природе своей ставят честность выше обмана, даже в самых отдаленных уголках земного шара. Например, на крайнем северо-востоке Индии находится почти что первобытное государство Аруначал-Прадеш. Немногие из нас вообще в курсе, что оно существует. В самом деле, Новый Дели почти забыл об этом регионе. Более чем у ста племен свои собственные культуры, языки и анимистические религии. И все же общее у них есть, в том числе признание честности абсолютной ценностью.

Просто смешно, а главное, стыдно, что самые образованные и индустриализованные нации, похоже, хуже всего усваивают универсальные ценности вроде прямодушия, в то время как у едва ли не первобытных сообществ такой проблемы нет.

Майкл Джозефсон, возглавляющий Джозефсоновский институт этики в Марина-дель-Рей, штат Калифорния, говорит, что достаточно посмотреть популярные передачи вроде «Стажера» и «Остаться в живых», чтобы получить представление о том, что в жизни побеждают способные обмануть других и не попасться на этом. Похоже, это никого не коробит. Как отмечает Джозефсон, в наши дни не то чтобы искушение стало сильнее, просто защита ослаблена.

Как бы то ни было, я утверждаю, что каждый из нас знает, когда обходятся или нарушаются основные нравственные законы. Мы даже чувствуем, когда подходим к этической границе. Каковы бы ни были возможные выгоды или немедленное вознаграждение, «оправдывающие» преступление этой черты, нам всегда как-то не по себе, потому что нас учили другому.

Именно этот традиционный набор поведенческих ценностей при ве дет нас не к искушению, но к долгосрочному успеху. Забудьте о том, кто финиширует первым, а кто – последним. Чест ные и порядочные люди заканчивают гонки и свою жизнь красиво и достойно.

Забудьте о том, кто финиширует первым, а кто – последним. Честные и порядочные люди заканчивают гонки и свою жизнь красиво и достойно.

Исследователь ХХ века Эрнест Шеклтон, чьи легендарные героические экспедиции в Антарктиду легли в основу полудюжины книг, рассматривал жизнь как игру, которую необходимо вести достойно и с честью:

Жизнь для меня – величайшая из игр. Опасность заключается в том, чтобы считать ее обыкновенной игрой, которую можно воспринимать легко, игрой, в которой правила не так уж и важны. Правила значат очень многое. Либо игру ведут честно, либо это вообще не игра. И даже выйти победителем – не главная цель. Главная цель – выиграть честно и красиво.

* * *

Принципы, которые мы усвоили в детстве, просты и справедливы. Такими они и остаются. С помощью нравственного компаса, давным-давно запрограммированного в песочнице, мы можем идти по курсу карьеры с ценностями, гарантирующими успешную жизнь, по пути, который благотворен для умственного и нравственного благополучия, не говоря уже о долгосрочном материальном успехе, – нужно просто регулярно сверяться с этим компасом.

Когда молодые мужчины и женщины вступают в жизнь, часто говорят, что самый важный период – тот, во время которого формируются их привычки. Это очень важный период. Но тот период, на протяжении которого формируются и усваиваются идеалы юношества, еще важнее. Ведь идеал, которым вы будете мерить вещи, определяет природу всего, с чем вам предстоит встретиться.

– Генри Уорд Бичер

Наша система строится отнюдь не на процветании, или прокладке труб, или на наших забитых автострадах. Она строится на ценностях.

– Сенатор Дж. Уильям Фулбрайт

Глава вторая

СВЕРЯЙТЕСЬ СО СВОИМ НРАВСТВЕННЫМ КОМПАСОМ

Мы очень хорошо знаем, как надо и как не надо

Никто не растет в моральном вакууме. Любой умственно полноценный человек более или менее отличает должное от недолжного. Воспитан ли он как христианин, иудей, мусульманин, индуист, унитарианец, последователь религии нью-эйдж, свободомыслящий или атеист, он с малых лет узнает о том, что нельзя лгать, красть, мошенничать или намеренно грубить и что такие поступки не обходятся без последствий.

Моральных агностиков попросту не бывает. Аморальный человек – это человек, который временно – и часто весьма изобретательно – отключает свои ценности.

Моральных агностиков попросту не быва ет. Аморальный чело век – это человек, который временно – и часто весьма изобретательно – отключает свои ценности. У всех нас есть нравственный GPS, или компас, или совесть, если хотите, запрограммированный родителями, учителями, тренерами, священнослужителями, бабушками и дедушками, дядями и тетями, скаутскими вожатыми, друзьями и сверстниками. Он присутствовал с самого начала «в комплекте» с нами и продолжает различать верный и неверный путь до нашего смертного часа.

Когда мне было десять лет, в нескольких кварталах от нашего дома находился магазин «Эдвардс Маркет», такой вот типичный старый дом, в котором переднюю часть занимает гастроном, а заднюю – жилище владельца. Он был площадью каких-то двести-триста квадратных футов, но тогда казался мне большим, как супермаркет. В то время я зарабатывал примерно пятьдесят центов в день продажей и доставкой местной газеты.

Однажды по пути я заглянул в магазин, и вроде бы там никого не было. Только что завезли мороженое типа «сэндвич». Было жарко, и мне захотелось его попробовать. Я залез в небольшой холодильник и схватил порцию мороженого. Мгновение спустя появилась миссис Эдвардс и спросила, не нужно ли мне чего.

«Нет, спасибо», – вежливо ответил я и направился к двери. Не успела она затвориться, как я услышал: «Джон, а ты не собираешься заплатить за мороженое?» Я смутился, робко вернулся назад, подошел к холодильнику и слегка дрожащей рукой вернул мороженое на законное место. Миссис Эдвардс больше не сказала ни слова.

Это был необходимый урок для склонного к проказам мальчишки, и шестьдесят лет спустя я все еще помню его. Я внезапно почувствовал, что сделал что-то не то, отнюдь не в тот момент, когда меня поймали с поличным. Это случилось в ту же секунду, когда я сунул руку в холодильник. И теперь я ощутил бы то же самое, если бы собрался проделать подобный трюк в бизнесе. Всех нас учат: дурно брать то, что тебе не принадлежит.

Некоторые типы поведения поощряют разрыв связи с нашим внутренним компасом совести. Поиск рациональных объяснений заслоняет предупредительные огни, тщеславие размывает границы, отчаяние пересиливает здравый смысл. Но что бы ни мешало ему, световой индикатор должного – недолжного все равно мигает. Может, мы и не спрашивали, но он подсказывает.

Но что бы ни мешало ему, световой индикатор должного-недолжного все равно мигает. Может, мы и не спрашивали, но он подсказывает.

Некоторые отмечают, что современное общество терпит слишком много сомнительной деятельности и в результате молодому поколению труднее получать четкое представление о правильном и неправильном. Стало быть, неудивительно, что когда последнее поколение учеников покидает классные комнаты, их ценности носят «договорной» характер.

Я вполне осведомлен о тех опросах, согласно которым старшее поколение считает, что молодежь уже не так твердо придерживается нравственных принципов, как в «старые добрые времена», но я не вполне согласен с подобным ходом мысли. Разумеется, общество значительно более либерально, чем во времена моего детства, но разве в наши дни хоть кто-нибудь всерьез оправдывает воровство? Некоторые современные подростки могут смотреть на это сквозь пальцы, но разве хоть кто-то из учащихся изначально не считает, что обманывать плохо, даже если его друзья не прочь приврать при случае? Разве общество одобряет поддельные конторские книги, растраты, мошенничество или зазнайство чиновников? Ответ, разумеется, будет – нет.

Основные типы дурного поведения осуждаются сейчас точно так же, как и сто лет назад, хоть я и допускаю, что нынешняя атмосфера порождает все более творческие и изощренные оправдания подобного зла. Вот почему неплохо следовать совету Джорджа Вашингтона, человека, известного своей прямотой: «Усилие по поддержанию в груди той малой искорки небесного огня и зовется совестью».

Люди – единственный биологический вид, которому знакомо чувство вины. Мы не видим, чтобы наши любимые кошки собаки или канарейки переживали, съев слишком много корма или поведя себя невоспитанно. (А ведь некоторые из них к такому очень даже склонны.) Люди уникальны своей способностью отличать праведный путь от неправедного. И мы, избирая не тот путь, испытываем неловкость – пусть даже внешне это никак не проявляется.

Стрелка личного компаса не врет. По сути, нравственный путь самоочевиден для разумного человека.

* * *

Не всегда правильное поведение предписывается нам законом. Порядочность и великодушие, например, не нуждаются в юридическом обосновании. Чистая этика добровольна.

Законы определяют пути, которых мы обязаны придерживаться или избегать. Этика – это стандарты поведения, которые нам следует соблюдать. Эти две области пересекаются между собой, но добродетельное поведение обычно относится к области индивидуальной компетенции. Никакой профессиональный тренинг не гарантирует нравственного лидерства. В отличие от законов добродетель не может быть предписана политиками, не говоря уже о бюрократах, что, однако, не мешает им пытаться навязать нам ее сверху. По мнению конгресса, корпоративный мир находится сейчас в таком трудном положении, что пришлось выпустить закон Сарбейнза – Оксли – чтобы восстановить взаимное доверие на рынке. Однако в конечном счете уважение, вежливость и прямота вернутся лишь тогда, когда индивидуальные ценности займут свое прежнее место.

Не всегда правильное поведение предписывается нам законом. Порядочность и великодушие, например, не нуждаются в юридическом обосновании. Чистая этика добровольна.

Этичное поведение для бизнеса – то же, что спортивное поведение на состязаниях. Нас учили играть по правилам, быть честными и демонстрировать спортивное поведение. В правилах никогда специально не оговаривалось, что срезать дорогу запрещено. Само собой разумелось, что каждый участник соревнований бежит по овальной дорожке и не пересекает поле.

Мои внуки придумали особый клуб под названием «Клуб G3» (Great, Great Guys Club, то есть Клуб Совершенно Особенных Ребят). Члены клуба должны достичь шестилетнего возраста, чтобы получить право посещать заседания. В числе прочего там запрещено дремать, писать в штаны, забираться под стол. Они сами устанавливают для себя правила. Что удивительно, члены клуба ведут себя очень прилично. Поскольку все происходит в отсутствие родителей, интересно рассмотреть стандарты, которые вырабатывают они сами. Вот несколько примеров (в литературном переложении дедушки):

• Если тебе велели что-то сделать, будь добр выполнять.

• Доброта и честность определяют душу и характер.

• Никогда не лги.

• Прикрывай рот ладонью, когда кашляешь или чихаешь.

Дети обычно знают, как правильно себя вести, даже если это у них не всегда получается. Их моральные компасы еще только формируются, но уже действуют. Они еще слишком юны, чтобы знать, что можно обменять совесть на более высокие кредитные ставки у Муди. Они инстинктивно чувствуют, что спокойная совесть – лучший друг. Они еще не слышали о Софокле, но понимают то, о чем он писал: «Нет свидетеля более страшного или обвинителя столь же могущественного, как совесть».

Никогда не замечали, как мало дети лгут и как честны их замечания? Как хорошо они играют друг с другом и как честно состязаются даже в отсутствие взрослых? Разумеется, время от времени они пререкаются, дразнятся, кто-то ведет себя эгоистично – так всегда было и будет, – но в основном дети как-то обходятся без суда и трехсотстраничного свода законов. Игры в песочнице проходят без судей и арбитров, секундомеров и намеченных границ. Но все единодушно осудят того, кто преступил черту, – хотя эта черта совершенно условна. Если же дети вдруг поступают необдуманно, это скорее спонтанная реакция, чем сознательная подлость.

Как правило, закон детской площадки требует, чтобы мы подавали руку побежденному сопернику, делились игрушками, разоблачали лжецов и обманщиков и выражали благодарность и похвалу – пожалуйста, спасибо, отличный удар, круто – без напоминания. Если перефразировать Сократа, чистая совесть – путь к гармонии.

Когда я учился в десятом классе, иногда некоторые ученики на уроке биологии писали на ладонях или манжетах рубашек шпаргалки для предстоящей контрольной работы. Так поступали немногие, поскольку все знали, что жульничать нехорошо. Большинство ребят не только боялось разоблачения, но и нуждалось в уважении не меньше, чем в хороших отметках. Если тебя хоть раз поймают на обмане, тебя больше не выберут в органы ученического самоуправления и не будут уважать на спортплощадке. Конечно, можно возразить, что дело было в невинные пятидесятые, но школьники двадцать первого века все так же знают, что обманывать дурно, хотя и смотрят на подобное сквозь пальцы чаще, чем их отцы и дедушки.

Люди часто оправдывают ложь, мошенничество и подлог тем, что их к этому вынудили высокие требования или что «все так поступают». Некоторые станут утверждать, что иначе они просто не справятся. Эти оправдания звучат лучше, чем настоящие причины, по которым был выбран неправедный путь: тщеславие, властолюбие и бесхребетность, то есть все то, что подрывает принцип равных возможностей. И вероятность подхватить эту заразу, по-видимому, не зависит ни от финансового статуса, ни от сферы влияния, религиозного воспитания или политических убеждений.

В каждом рациональном объяснении и оправдании, которые в конечном счете оказываются фальшивыми, содержится понимание недолжного. Преуспеть или достичь вершины любой ценой – это цель по определению аморальная. Слагаемые долговременного успеха – отвага, проницательность, упорство, риск, стечение обстоятельств, упорный труд, самопожертвование, умение, дисциплина, честность, милосердие, великодушие – всегда неизменны. И все мы это знаем.

Преуспеть или достичь вершины любой ценой – это цель по определению аморальная.

Однако в атмосфере современного рынка, когда «победитель получает все», срезать дорогу на пути к успеху, по крайней мере поначалу, соблазнительно и ложь часто может принести выгоду. Но учтите: мошенникам, лжецам, тем, кто пользуется допингом, наперсточникам и прочим ни разу за всю историю не удавалось надолго удержаться наверху. И когда в конце концов их настигал крах, падение оказывалось быстрым, болезненным, постыдным, а главное, подняться потом было очень трудно.

Если кто-то преувеличивает свои заслуги в резюме или уровень доходов, занимается плагиатом или спекуляцией, волокитством или враньем, то, будучи выведен на чистую воду, он всегда старается оправдать свое неэтичное поведение. Чиновники корпорации Enron с самого начала придумывали оправдания, то же относится и к компании Tyco, но неправедный путь никогда не приведет к успеху.

Ценности дают нам нравственный ориентир, который точно так же необходим в современных неспокойных залах заседаний в крупных компаниях, как когда-то был необходим в классе.

Ибо как добрые нравы, для того чтобы сохраниться, нуждаются в законах, точно так же и законы, для того чтобы соблюдались, нуждаются в добрых нравах.

– Макиавелли Тайна жизни – честность и справедливость. Если вы сможете это подделать – все у вас в руках.

– Гручо Маркс

Американизм – это добродетели отваги, чести, справедливости, правды, искренности и дерзости – добродетели, которые создали Америку. А то, что ее разрушит, – это успех любой ценой… любовь к легкой жизни и теории быстрого обогащения.

– Теодор Рузвельт

Глава третья

ИГРАЙТЕ ПО ПРАВИЛАМ

Состязайтесь упорно и честно – не срезайте углы

То, какие правила мы чтим и какие игнорируем, определяет характер человека, а этот характер определяет, насколько мы допускаем влияние системы ценностей на нашу жизнь.

Давным-давно, когда те, кого мы уважали, снабдили нас нравственными ориентирами, мы узнали, что считается хорошим, а что нет. «Золотое правило», хорошие манеры за столом, уважение к другим, спортивное поведение, правдивость, не говоря уже о том, что часто упоминается в уставах школ, клубов и церквей – не срезать дорогу, оставлять после себя чистую тарелку, уважать, помогать нуждающимся, делиться, – стали основой нашего характера.

Характер определяется в первую очередь прямотой и отвагой. Ваша репутация – это то, как вас воспринимают другие. Характер – это то, как вы поступаете наедине с собой.

Эти черты или же их отсутствие являются основой принимаемых на протяжении жизни нравственных решений. Если вы хоть раз обманули, веры вам уже нет. Шотландский философ восемнадцатого века Фрэнсис Хатчесон сказал об этом так: «Без твердой приверженности правде все доверие при общении будет утрачено».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.