– Ведь драконы бывают всякие.

– Но тебя не останавливает страх перед неизвестным, когда ты отправляешься в путь?

– Нет.

– Меня бы тоже это не остановило. Наверное, там так много прекрасного, – ее голос дрогнул от волнения. Страстное желание осветило лицо девушки, придавая ему необычное выражение, и глаза ее наполнились силой и энергией.

Удивленный, Лион смотрел на нее. Она не просто пришла в себя, как говорил Лоренцо. Такое впечатление, что она до сих пор спала и наконец проснулась.

– Разве ты не видишь? Горизонт обещает так много всего!

Нежность стеснила его грудь. Ту же самую жажду открытий он испытал два года назад, когда стоял в одном из доков Венеции и вдруг понял, насколько бессмысленно прошли прежние годы его жизни.

– Да. Вижу. Бесконечность обещаний. – Мне хочется увидеть все те земли, которые видел Колумб, и еще больше.

Он снисходительно улыбнулся:

– Возможно, однажды я возьму тебя в такое путешествие, и мы найдем… – Он осекся, заметив, как изменилось ее лицо: взгляд снова стал замкнутым и отчужденным. Она ушла в себя. Мучительное чувство потери вызвало в нем неожиданный гнев:

– О чем это я говорю! Путешествия и открытия не для женщин! – Он помолчал, стараясь успокоиться. – Но если ты будешь более покладистой и послушной, может быть, я привезу тебе оттуда чудесные подарки.

Она ничего не ответила. Ее взгляд оставался устремленным к горизонту.

– Почему ты молчишь? – Его голос стал насмешливым:

– Ты знаешь, что я прав. Женщинам не место в больших плаваниях. Они должны оставаться дома, ткать ковры и…

– А где их место? – Санчия повернулась к нему:

– В постели мужчины, ожидая его семя? Или в темнице, ожидая наказания?

У него было такое чувство, словно она дала ему пощечину, и это отрезвило его: на смену гнева пришло болезненное чувство вины.

– Санчия! Я бы ни за что не оставил тебя в лабиринте, если бы знал, что тебе грозит опасность. Я не знал, что Дамари так близко.

– Потому что я не дала вам узнать об этом. Потому что я оказалась такой глупой, что решила увести их подальше, чтобы дать вам всем шанс выбраться оттуда.

Лион посмотрел на нее недоверчиво:

– Ты увела его?! – Он схватил ее за плечи:

– Ты сошла с ума! Почему ты не дала знать? Я бы…

– Ты бы не смог ничего сделать, – Санчия освободилась и отступила назад. – И я знала это, потому и увела Дамари. Я собиралась вернуться другой дорогой, чтобы потом присоединиться к вам. Но Дамари догнал меня. – Она посмотрела ему в глаза:

– И ты бросил меня.

– Санчия… – Лион не знал, что ответить. Что он мог возразить, если все сказанное ею было правдой? – В тот момент я не видел другого выхода. Если бы схватили всех нас, мы бы просто погибли.

– Не надо объяснять мне очевидные вещи, я не столь наивна, чтобы не понимать этого. Сначала я действительно верила, что ты вот-вот придешь и освободишь меня, – она глубоко вздохнула. – Но время шло, и я поняла, что помощи ждать неоткуда. И тогда я собрала все свои силы, всю волю, чтобы отчаяние и ярость не разрушили меня. В какой-то момент мне показалось, что пламя гнева может сжечь меня изнутри, что ненависть поглотит меня.

Острое чувство жалости вновь пронзило Лиона, когда он посмотрел на ее забинтованную руку.

– Я чувствовал то же самое.

– Да, ты испытывал гнев, но ты не можешь по-настоящему представить, что я чувствовала в темнице. – Она отвернулась, глядя вдаль, и каждая линия ее вытянувшегося в струнку тела выражала непреклонную решимость. – Потому что ты никогда не ощущал себя столь беспомощным и беззащитным. Вы бросили меня, но я понимала, что это частично и моя вина, поскольку я решила увести Дамари, не предупредив об этом вас. Я знала, что ты попытаешься сдержать свое слово. – Она горько улыбнулась. – Даже если это слово, данное рабыне.

– Я сделал все возможное, чтобы спасти тебя.

– Что ж, в конце концов я сама пошла на это. И не нарушенное обещание так ожесточило меня.

Внимательный взгляд не отрывался от ее лица.

– То, из-за чего я решилась идти в лабиринт.

Он усмехнулся:

– Но ты сама захотела. Я не заставлял тебя.

– А ты знаешь, почему я на это решилась? – Она посмотрела ему прямо в глаза:

– Из-за того, что ты улыбнулся мне тогда. Я была так благодарна тебе за нежность и ласковое обещание, что пошла бы куда угодно, только бы продлить то новое и прекрасное, что возникло между нами, – в ее голосе звучала горечь. – И мне кажется, что ты догадывался об этом и специально пустил в ход все свое обаяние.

Его губы сжались:

– Ты считаешь, что я настолько безжалостен?

– Да. – Она медленно подняла на него глаза:

– Думаю, что ты готов был на все, лишь бы вернуть Танцующий Ветер. В сравнении с ним я не представляла для тебя такой ценности. Я всего лишь рабыня, которую можно использовать. – Она усмехнулась:

– Хотя вполне возможно, что ты даже и не думал об этом.

Права ли она? Ему и в самом деле настолько хотелось вернуть Танцующий Ветер, что он готов был принять ее помощь. И не пытался ли он своим вниманием и добротой вынудить ее пойти на это, в то время как обещание, данное ей, не позволило ему приказывать?! Если это так, значит, его вина значительно более велика, чем даже он думал.

– Ты очень нужна мне.

– Зачем? Теперь, когда у тебя есть Танцующий Ветер, тебе уже не нужен вор. Или ты собираешься использовать мое тело, превратив меня в шлюху для своего удовольствия?

Ее слова больно задели его:

– Шлюхам платят. А я не собираюсь платить тебе за услуги. Вы оба – и ты, и Джованни – получили от меня достаточно. – Он язвительно улыбнулся:

– А почему бы теперь мне не использовать тебя? Похоже, у тебя это не вызвало отвращения. Наоборот, это доставило тебе удовольствие, и очень большое, насколько я могу судить.

Ее щеки предательски вспыхнули:

– Да, ты заставил меня пережить удовольствие… – Она замолчала, подбирая слова:

– Но это было фальшивое удовольствие, оно не принесло мне настоящей радости, ведь я лишь подчинялась тебе. Ты брал мое тело, потому что считал его своей собственностью. – Внезапно глаза ее сверкнули холодной яростью:

– Но оно не принадлежит тебе. И я не принадлежу тебе.

Лион растерялся. Он ожидал чего угодно, но только не такой вспышки ненависти. И он сказал первое, что пришло в голову:

– У меня есть вексель о покупке, который удостоверяет это.

– А меня не интересует, что говорится в вашем документе о покупке. Это не правильно, когда один человек имеет право купить другого. Так не должно быть. Всю свою жизнь я считала, что буду рабыней, потому что моя мать уверяла, что по-другому и не может быть. Она твердила мне, что я навсегда останусь невольницей и что Джованни имеет право делать с нами все что угодно, потому что он купил нас. Но она была не права, и Джованни был не прав, и ты тоже не прав. В темнице у Дамари я поняла, что ни один человек не имеет прав на меня и не может заставить меня делать то, что он хочет, только из-за того, что у него есть какой-то клочок бумаги. – Она глубоко вздохнула и продолжала с гневом:

– Отныне я не твоя рабыня и не буду выполнять твоих приказов.

Он помолчал.

– И все-таки ты моя, – голос его звучал мягко, но непреклонно. – Ты можешь думать, что я настоящее дьявольское отродье, но, к сожалению, ты принадлежишь этому дьяволу во плоти, и я не потерплю неповиновения.

– А мне все равно.

– У тебя короткая память. Ты дала мне обещание верности.

– Не потому, что ты купил меня, а потому, что ты помог Элизабет и другим детишкам. Я заплатила свой долг в подземелье Дамари. – Она взмахнула забинтованной рукой. – Ты получил Танцующий Ветер, и я единственная, кто заплатил за это в полной мере. Теперь мы в расчете, Лион.

Он отвел взгляд от ее руки и посмотрел вдаль:

– Может быть, в твоих глазах, но не в глазах закона.

– В глубине души ты согласен со мной, – уверенно произнесла она. – Ты знаешь, что я выплатила свой долг. Почему ты не желаешь признать это?

– Я признаю. Твой долг выплачен, – ответил он спокойно. – Но документ о покупке остался.

– Тогда порви его. Освободи меня.

Он покачал головой:

– Я не считаю нужным делать это.

– Но это же несправедливо! – горячо воскликнула она. – Ведь должна же в этом мире быть хотя бы капля справедливости, иначе ничто не имеет смысла.

– Тебе кажется, что тебе нужна свобода. Но подумай. Как моя рабыня, ты находишься под моей защитой. Для одинокой женщины жизнь очень нелегка.

– Знаю. Раньше я тоже часто думала, что жизнь рабыни иногда даже счастливее, чем жизнь свободной женщины. Но это неверно. – Она шагнула к нему ближе:

– Свободная женщина имеет право выбора. А я нет. Все, что я перенесла в темнице Дамари, произошло из-за того, что я твоя рабыня и делала то, чего хотел ты. Но больше такое не повторится. Если мне когда-нибудь вновь придется так страдать, это будет мой собственный выбор. Я больше не желаю оставаться под твоим покровительством.

– Как мне ни жаль, но тебе все-таки придется остаться у меня.

– Ты не хочешь дать мне свободу, даже несмотря на то, что понимаешь всю несправедливость этого?

Он насмешливо улыбнулся ей:

– Откуда мне знать, что правильно, а что нет? Что есть зло? Разве это справедливо – лишать меня моей собственности? И не будет ли неверным шагом лишить тебя моего покровительства, когда Дамари только и ждет, как бы заполучить тебя в свои руки. – Насмешливую улыбку сменила мрачная непреклонность. – Не пытайся учить меня тому, что правильно, а что нет, Санчия. Прав тот, у кого власть и сила.

– Значит, я должна найти способ достичь власти, если я больше не желаю принадлежать тебе. – Она неподвижным взглядом смотрела на него. – Больше я не позволю тебе использовать ни мое тело, ни мой ум. Тебе придется понять, что я отныне не собираюсь ни оказывать тебе услуг, ни доставлять удовольствие.

– Можешь не доставлять. Как твой хозяин, я буду просто брать то, что мне нужно. – Он помолчал. – Если захочу. Однако незачем спешить. Я дам тебе возможность привыкнуть ко мне снова, прежде чем возьму тебя в постель.

Она взглянула на него, не веря своим ушам:

– Разве ты не понял? Я больше не буду служить тебе.

– Я уже слышал это. – Он повернулся и направился к мостику. – Но тебе не удастся вывести меня из себя. Ты столько сделала для меня, что имеешь право высказать парочку грубостей.

– Я имею право на свободу.

– Тогда ты будешь разочарована: ты ее не получишь. Ступай в каюту. Я не желаю, чтобы ты простудилась и слегла.

– Ты не желаешь…

– Да, я не желаю этого, – повторил он спокойно и начал подниматься на корму. – Ты можешь считать, что я такое же чудовище, как Дамари, и что держу тебя в плену. Но ты очень дорога мне.

– Как собственность? – язвительно спросила она.

– Как… Санчия.

Она взглянула на него, удивленная нежностью, прозвучавшей в его голосе. Лион подошел к моряку и занял его место у штурвала. Тогда Санчия быстро отвернулась и принялась смотреть на море.

– Такое впечатление, что она осталась не очень довольна вашим разговором, – заметил Лоренцо, который стоял, облокотившись о поручни. – Что ты сказал ей?

– Она настаивает на том, чтобы я дал ей свободу. Она заявила, что больше не является моей рабыней, и требует, чтобы я порвал вексель.

– Хмм. Меня это не удивляет. – Лоренцо нахмурился:

– Хотя должен с сожалением отметить, что она надумала бороться за свою свободу в очень нелегкое для нас время. Я бы предпочел, чтобы она оставалась такой же послушной, как прежде, и охотно торопилась выполнить каждое твое требование. Думаю, что ты не дашь ей того, что она просила?

Пальцы Лиона стиснули штурвал:

– Нет, не дам.

– Ну что ж. Ты еще не совсем погряз в пучине добродетели.

– Она моя, – жестко сказал Лион. – И она не имеет права покидать меня. Она… – Слова Санчии больно задели его. Она уверяла, что он не имеет права держать ее у себя. Но она не права. Даже если бы бумаги и не существовало, мужчина имеет право брать то, что он завоевал, что оказалось в его власти и продолжает принадлежать ему. Так было всегда и так будет продолжаться вечно. И к тому же ей будет гораздо лучше с ним, чем без него. Тысячи неожиданностей всякого рода подстерегают одинокую женщину в мире, где есть такие люди, как Каприно, Дамари и Борджиа.

И Лионелло Андреас.

Он быстро отбросил внезапно явившуюся неприятную мысль. Нет, он не угрожает Санчии ничем. Он будет заботиться о ней. Он одарит ее замечательными подарками, заполнит ее жизнь радостью и удовольствиями.

А еще он будет заполнять ее тело, ее маленькое шелковое лоно до тех пор, пока наконец не насытится ею.

Что же в этом дурного? Она должна будет изучить все способы, которыми можно получить удовольствие друг от друга.

Санчия очень способная ученица – он не мог ошибиться в том отклике, который ощутил в ее теле.

– Значит, ты возьмешь ее в постель сегодня? – словно читая его мысли, спросил Лоренцо. – Она уже вполне поправилась. Взгляни на нее: цветет как роза.

Ему не надо было вновь глядеть на Санчию, чтобы вспомнить ее ясную сверкающую красоту, ее яркий румянец на пылающих от гнева щеках. Он ощутил боль в чреслах, представив себе, как она стояла перед ним в конюшне совершенно нагая и испуганно смотрела на него своими огромными глазищами. И ему снова захотелось увидеть ее такой, снова войти в нее, услышать ее легкий вскрик…

Но теперь она будет защищаться. Она не испугается и будет отбиваться, если он пожелает взять свое силой. Неважно, какой ценой, но она все равно не даст ему то, чего он жаждет. И если он хочет добиться своего, ему придется причинить ей боль.

– Она все равно доставит тебе удовольствие, – продолжал Лоренцо. – Раньше тебя не останавливало то, что она не разделяет твоих чувств, ведь ты был с ней совершенно необузданным до того, как она попала в темницу к Дамари.

Да, он не сдерживал тогда своей яростной страсти. Но сейчас при воспоминании об этом он почувствовал сожаление и раскаяние. Он и тогда чувствовал то же самое, но вожделение оказывалось сильнее. И все равно он не отпустит ее, он слишком нуждается в ней.

– Да, она доставит мне удовольствие. Насильственное удовольствие.

Всплывшие в памяти слова Санчии как ножом ранили его. Насилие означает боль, а ему больше не хочется причинять ей боли, когда она столько вытерпела ради его спасения.

– Не сегодня ночью. Хотя я знаю, что разочарую тебя, но не будет большой беды, если я проявлю некоторое терпение.

Лоренцо начал было что-то говорить, но подумал немного и закончил просто:

– Ты, конечно же, прав. Не стоит применять насилие. Во всяком случае, постарайся воздержаться так долго, как можешь. Уверен, что практика воздержания окажет чудодейственное влияние на формирование твоего характера. Не так ли, Лион?

Он не стал дожидаться ответа, а прошел к ступенькам и спустился на палубу. Довольная улыбка играла на его губах.