Танцующий ветер (№1) - Терпкий вкус страсти

* * *

Горький запах дыма исчез. Теперь воздух был пропитан ароматом сухого дерева и перебродивших фруктов.

Санчия почувствовала приятную прохладу на коже. Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Лиона, который умывал ее. В комнате царил полумрак, только слабый свет струился из двух маленьких окошек над ними.

Сияющая пыль кружилась в солнечных лучах, пробивающихся сквозь щели, и она смотрела на них как завороженная.

Два танцующих солнечных луча…

Так говорил Лоренцо о Бьянке и Марко. Но танец окончился, и те двое неподвижно лежат теперь рядом в маленькой часовне на холме.

Но откуда здесь часовня? Может быть, камни не поддались пламени, охватившему Мандару?

– Огонь! – Из ее груди рвался отчаянный крик, но горло пересохло, и лишь слабый хриплый шепот донесся до Лиона.

– Огня больше нет, – сказал он спокойно. – Ты уже не в Мандаре.

– А где?

– Мы на виноградниках. В винодельне. – Он провел влажным обрывком ткани по ее вискам. – Ты помнишь, где она находилась?

– Да. – Санчия огляделась и увидела тень, падавшую от деревянного чана, и дубовые бочонки в углу. Она вздрогнула, вдруг заметив, что лежит совершенно раздетая. – Накрой меня. Так холодно здесь.

Лион укрыл ее одеялом. И она с удивлением увидела, что на нем тоже нет никакой одежды. Странно!

– Ты узнаешь, кто я?

– Лион.

Облегчение промелькнуло в его глазах.

– А что случилось с Мандарой, помнишь?

Как она могла забыть? Как можно что-нибудь забыть?

– Чума. – Она вдруг вскочила, осознав все. – Уходи от меня! – И попыталась отодвинуться подальше. – Чума!

– Успокойся. Я здесь с тобой уже больше недели, – сказал он мягко. – Если бы я заразился, то уже был бы болен.

Она посмотрела на него и вздохнула.

– Неделю? – И закрыла глаза. – Боже мой, зачем? Ты ведь мог…

– А почему ты оставалась в Мандаре заботиться о тех, кого я любил?

– Мне надо было быть там.

– А мне надо было быть здесь. Посмотри внимательно на меня, Санчия. Похож ли я на больного?

Она открыла глаза. Он выглядел сильным и энергичным, несмотря на усталость и печаль, которые застыли на его лице.

– Иной раз болезнь протекает не обычным путем.

– А иной раз люди и вообще не заболевают. Были ли в Мандаре те, кто не заразился?

– Кажется, были. – Она покачала головой в сомнении. – Одни заболевали быстрее, другим требовалось больше времени. Я не знаю, остался ли в городе кто-нибудь живой.

– Надеюсь, что кому-то все же посчастливилось выжить, если только он не сгорел в огне. Огонь!

– Дамари и его наемники подожгли город. Я видела, как он сделал это, но я не могла даже двинуться с места. А затем я подумала, что если Дамари останется в живых, то он снова повторит то же самое где-нибудь в другом месте. Нельзя позволить ему творить такие чудовищные преступления. Так много смертей… Я тебе рассказывала о Пьеро?

– Да, ты рассказала обо всем. – Глаза Лиона ярко сверкнули в полумраке. – В беспамятстве ты говорила, говорила, вырывалась, пыталась убежать, плакала – вела себя как сумасшедшая.

– А может быть, я и вправду сошла с ума…

– Нет, – сказал он с силой. – Ты должна сохранить свою душу и свой разум. Ты – единственное, что у меня осталось. Я не смогу потерять еще и тебя. Слышишь? Ты должна выстоять!

Страсть и сила, прозвучавшие в его голосе, почти убедили ее в том, что он сможет уберечь их обоих от помешательства и смерти. Бедный Лион! Он потерял все: семью, свои корабли, свой дом. Она не должна увеличивать список его потерь, если это в ее силах.

В те последние дни в Мандаре, когда на ее глазах смерть уносила близких и она не в силах была им помочь, Санчии казалось, что она никогда уже не будет прежней, что душа ее омертвела и не способна чувствовать. Но вот сейчас слова Лиона вновь пробудили в ней желание жить.

– А почему мы без одежды?

– Я сжег всю твою одежду и то, что было на мне при нашей встрече.

Когда она, недоумевая, взглянула на него, он усмехнулся:

– Кажется, это была удачная мысль. Я ведь ничего не знаю о чуме и не знаю, как с ней бороться. – Он помолчал. – Я выкупал тебя и сам мылся горячей водой каждый день. И кажется, я принял все нужные меры предосторожности. Когда ты потеряла сознание, я приказал Лоренцо и остальным не подходить близко к нам и отнес тебя сюда. Они расположились рядом с виноградниками. Лоренцо приходит каждый день и приносит свежую еду и воду, оставляя все это у дверей. – Лион кивнул на стопу одеял у стены. – Я прокипятил их и выжарил на солнце. Если хочешь, я переделаю любое из них так, чтобы ты могла его надеть.

– Чуть позже. – Она не чувствовала никакого неудобства от того, что и она, и Лион сидели обнаженными. За прошедшую неделю она потеряла нечто большее, чем чувство стыдливости. – Как долго мы будем оставаться здесь?

– Еще неделю. Если после этого ни один из нас не заболеет, это будет означать, что ты уже не можешь никого заразить.

– Разумно. – Она посмотрела на него и вдруг почувствовала, как ее охватывает дрожь. Может быть, чудовище и пощадит ее.

Но какая несправедливость! Оно уже уничтожило невинность, доброту, стойкость.

– Катерина!.. – Санчия зарыдала. – Прости меня. Я знаю, как тяжело тебе говорить о ней. Она твоя мать, и она…

– Успокойся. – Он с нежностью прижал ее к себе, его пальцы пробежали по ее волосам. – Я знаю, она была не очень добра к тебе. Ей надо было…

– Нет, ты ничего не понимаешь, – прошептала Санчия. – Я полюбила ее. Мы очень сблизились с ней в последние дни, и мне так трудно было терять ее, почти так же, как и Пьеро.

– Как бы мне хотелось попрощаться с ними, – хрипло сказал Лион. – Я должен был сказать им всем «прости». Если бы я знал…

Санчия почувствовала, как что-то теплое капнуло ей на висок. «Если бы…» Извечные слова сожаления. Если бы можно было что-то исправить… Катерина что-то говорила о сожалении, и эти слова Санчия должна была передать Лиону и Лоренцо. Но не сейчас. Боль еще так свежа. Потом будет достаточно времени.

Боже мой, она уже способна думать о будущем? Эта мысль поразила ее. Кажется, она и в самом деле поверила, что Лион каким-то чудом спасет их обоих.

Но лучше не лелеять никаких надежд, потому что Медуза может выждать и напасть сзади, дав им только краткую передышку.

Санчия не позволит себе успокоиться до тех пор, пока не убедится окончательно, что чудовище прошло мимо.

Поздней ночью они сидели перед маленьким костерком, который разжег Лион в центре винодельни. Лион накинул на нее одно из одеял, чтобы защитить от холода, его рука лежала на ее плече, и в душе Санчии росло чувство покоя и умиротворенности.

Не отрывая взгляда от огня, она произнесла задумчиво:

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом?

Его рука дрогнула, и он крепче прижал ее к себе.

– Нет, не знаю.

– Я поняла это в тот самый миг, когда подумала, что ты можешь заразиться чумой. До того момента я не знала, что люблю тебя, потому что моя любовь отличалась от той, про которую я читала и какой я ее себе представляла. – Она напряженно смотрела на пламя. – Это совсем не то нежное, светлое чувство, которое Данте испытывал к Беатриче, так ведь?

– Да.

– Оно потрясает душу, причиняет боль, заставляет испытывать вожделение, а затем нежность. Но все равно это любовь. Когда-то я думала, что она должна быть… – она остановилась, задумавшись, – прекрасной!

– Может быть, она прекрасна у тех людей, у которых жизнь проходит иначе, чем у нас.

– Возможно.

Они сидели некоторое время, храня молчание.

– Я подумала, что это очень важно, чтобы ты узнал о моей любви до того, как мы умрем, – произнесла она. – А мы, наверное, должны умереть.

– Мы не имеем на это права.

– Как странно. – Она положила голову ему на грудь и закрыла глаза. – Я даже не очень часто вспоминала о тебе, пока мы с Катериной ухаживали за умирающими в Мандаре. У меня не было на это времени. – Она помолчала. – Но в те мгновения, когда я думала о тебе, я думала с любовью. Я хочу, чтобы ты это знал.

– Я знаю. – Голос Лиона дрогнул, он еще крепче прижал ее к себе. – Я знаю, Санчия.

– Хорошо. – Она открыла глаза и задумчиво посмотрела на пламя костра. – И все же как бы мне хотелось, чтобы и наша любовь стала прекрасной.

* * *

Через неделю Санчия и Лион вышли из полутемной винодельни на солнце.

Лоренцо ожидал их с двумя оседланными лошадьми, держа поводья в одной руке, а стопку одежды для Лиона – в другой. Взглянув на Санчию, он улыбнулся:

– О, как ты… интересно выглядишь! – Взгляд его пробежал сначала по ее волосам, потом по серому одеялу, в котором Лион проделал дырку, чтобы она могла надевать его через голову. – Твой наряд напоминает одеяние варваров, особенно в сочетании с распущенными рыжими волосами. Ты не находишь, Лион? Да, она вполне подошла бы в супруги Аттиле – предводителю гуннов.

Она с удивлением смотрела на Лоренцо. Он остался таким же, каким был. Все в мире изменилось за это время… кроме Лоренцо.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросил он насмешливо. – Неужели у тебя настолько притупилось чувство юмора, что ты не в состоянии дать мне надлежащего отпора! Или я должен делать скидку на те тяжелые испытания, что выпали на твою долю? Надеюсь, однако, что твоя апатия продлится недолго, иначе я лишу тебя своей компании. Ты знаешь, как я ненавижу скуку.

Он повернулся к Лиону, который сбросил одеяло и быстро надевал на себя то, что принес ему Лоренцо.

– Я распустил твой отряд, а воинов направил в Пизу: там они должны найти управляющего, который по моему указанию выдаст полагающуюся им сумму. Может быть, они смогут начать новую жизнь где-нибудь еще. – Его взгляд перешел к обугленным стенам Мандары. – Здесь у них нет никакого будущего, и они тебе не скоро понадобятся.

Лион кивнул:

– Ты правильно сделал. – Он сунул ноги в сапоги. – Нашел ли ты кого-нибудь, кто спасся от огня?

– Только небольшую горстку людей. Мы устроили их в поле в нескольких милях отсюда, и пока никаких признаков заболевания не заметно, – Лоренцо добавил, поеживаясь:

– А мы провели большую часть времени, хороня у подножия холмов тела тех, кто остался лежать на дороге. Восемьдесят семь человек.

– Население Мандары составляло около тысячи, – сказал Лион, – Дамари собрал слишком большую дань.

– Что будем делать теперь? – спросил Лоренцо. – Я совершенно истощил свое терпение, ожидая, пока вы, подобно Лазарю, восстанете из могилы. Что дальше? Дамари?

– Пока нет. Мы едем в Пизу. Но сначала мне надо посмотреть на тех, кто спасся, и узнать, как у них идут дела. – Лион пришпорил Таброна.

«Он снова чувствует свою ответственность, – подумала Санчия. – Мандары больше не существует, но остались люди, которые нуждаются в его помощи».

– Можно я поеду с вами?

Лион покачал головой:

– Посиди на солнце и отдохни. Мы скоро вернемся.

– Последние две недели я только и делала, что отдыхала.

– Жди нас здесь. Таким образом ты избавишь меня от лишнего беспокойства. Лоренцо сказал, что они пока не заболели. Я не буду подходить к ним близко, а ты не должна приближаться даже на милю к ним.

Санчия кивнула, соглашаясь. Лион все равно не придал бы значения ее возражениям. Да и у нее самой не было никакого желания видеть беженцев из Мандары, чтобы не будить память о случившемся.

– Хорошо, я останусь здесь.

– Санта Мария, какая покладистость! – Лоренцо сел верхом на лошадь. – А где твой боевой дух, твоя колкость и резкость? Какое разочарование. И ты тоже, Лион! Ты ведешь себя так, словно вы уже лет десять женаты.

Взгляд Санчии встретился со взглядом Лиона, и улыбка тронула ее губы. Странным образом интуиция Лоренцо не обманула его. За эти недели изоляции, полные печали и страха ожидания, они находили утешение и успокоение только друг в друге и так сроднились, будто прожили вместе долгие годы.

Словно прочитаете мысли, Лион кивнул ободряюще:

– Мы скоро вернемся. – И вскочил в седло. Санчия присела на скамью у двери винодельни" закрыла глаза, подставляя лицо лучам солнца, ласкающим ее кожу. Воздух был чист и свеж, и ощущение мира и покоя снова пробуждалось в ней. И вместе с ними пришло убеждение, что чума их миновала. Медуза и в самом деле прошла мимо.

Лион вернулся один спустя два часа. Когда она спросила, куда делся Лоренцо, Лион только пожал плечами.

– Он поехал в Мандару. Один бог знает зачем. Там нет ничего, кроме пепла и развалин. Он сказал, что это его каприз – еще раз взглянуть на город перед отъездом.

– Каприз? – Санчия повернулась в сторону Мандары. Неужели кто-то может испытывать желание вернуться на пепелище? Но затем она вдруг поняла, почему Лоренцо захотелось побыть там.

– Мне тоже надо побывать в городе. Ты отвезешь меня?

– Нет! – Лион взглянул на нее с изумлением. – Ради всех святых! Ты с ума сошла! Неужели тебе мало того, что ты пережила там!

– Это не сумасшествие. И не каприз, – печально сказала она. – Мне обязательно надо туда. Теперь опасности уже нет. Даже чума не смогла бы выдержать этого пожара.

– И все равно полной уверенности нет.

– Это миновало нас, Лион. – Она улыбнулась. – Я это очень ясно чувствую.

– Если ты поедешь, то поеду и я.

– Нет! – Она протянула к нему руки, и он, наклонившись, поднял ее и посадил впереди себя в седло. – Ты довезешь меня до того места, где были городские ворота. И подождешь меня там, как я ждала тебя здесь.

* * *

Лоренцо смотрел на обугленный черный сад, где некогда цвели розы. Санчия еще издали увидела его.

Она не могла унять дрожь, оглядывая то, что осталось от сада.

Разрушения в городе, когда она проезжала мимо домов, привели ее в ужас, но вид почерневшего сада еще больше потряс ее. Там, где недавно все дышало красотой, теперь торчали обугленные кусты. Дивный фонтан и мраморные скамьи – все искорежил огонь. И теперь уже никак нельзя было угадать в почерневшем обломке дерева, рухнувшем на поломанную скамью, ту самую изогнутую ветвь, на которой висели качели, увитые гирляндами цветов. Санчия вспомнила, как вспыхивали под лучами солнца белокурые волосы Бьянки, как радостно смеялся тогда Марко, и сердце ее сжалось от боли.

Лоренцо не обернулся в ее сторону.

– Я не хочу, чтобы ты была здесь.

– Она хотела этого, – спокойно ответила Санчия. – Она назвала меня своим другом и, подав руку, попросила, чтобы я пошла вместе с нею в сад, потому что не хотела умирать в одиночестве. Я взяла ее за руку, и мы стояли здесь вместе и разговаривали до тех пор, пока она была в состоянии говорить. Но и когда ей стало совсем плохо, она крепко сжимала мою руку до самого последнего мгновения. Я зашила ее в простыню и отнесла в часовню, где лежали остальные. Я сделала ей гроб своими собственными руками. Она…

– Замолчи. Я не хочу слышать об этом, – сказал Лоренцо хрипло. – Оставь меня.

– Я не могу оставить тебя. То, что она сказала мне в этом саду, имеет значение для всех нас. Она сказала, что не жалеет ни о чем. Она только хотела бы, чтобы у нее было время для того, чтобы заботиться о близких ей людях, так же как она заботилась о своем саде, и понимать, и ценить их, как она любила и понимала розы.

– Это все, что она сказала?

– Нет, она много говорила, но почти все – о том же. Жить в саду, среди роз, жить полной жизнью, не бояться сорняков… – Она помолчала. – И еще она сказала одну вещь. Но значительно позже, когда боль вгрызалась в нее и она уже больше не думала о том, что говорит. Она сказала: «Я люблю тебя, Лоренцо».

Он вздрогнул, как если бы она ударила его.

– Она была необыкновенная женщина и очень хороший мой друг. – Его голос дрогнул. – Естественно, тебе не надо повторять ее слов, потому что ты, наверное, не правильно поняла их.

– Тебе уже не надо защищать ее, Лоренцо, – мягко сказала Санчия. – И тем более от меня. Я даже Лиону не рассказала об этом, но ты имеешь право знать. Потому что я знаю: ты тоже один из этих садов Катерины. Сад, который она не успела возделать и заполнить цветами.

Он молчал, глядя на обугленные кусты роз.

– Это была нелегкая смерть?

– Нет, ни один из них не умер легкой смертью.

Руки Лоренцо вдруг сжали поводья.

– Она была… – Когда он заговорил опять, его голос стал таким тихим, что ей пришлось напрягать слух:

– Я думал, что пуст внутри, но, оказывается, все это время она была там и заполняла эту пустоту.

– Она останется с нами до тех пор, пока мы будем помнить ее.

– Да… – Лоренцо повернул лошадь.

И Санчия вдруг почувствовала прилив жалости, увидев его незащищенное лицо – лицо, на котором не было привычной насмешливой маски.

– Но в этом саду ее больше нет. А я думал, что, может быть, она еще здесь.

Санчия повернула Таброна, следуя за ним. Но он вдруг снова остановился, натянув поводья, и резко оглянулся через плечо. Потом повернул голову в другую сторону и снова прислушался.

– Что там? – недоумевающе спросила Санчия.

– Ничего! – Его взгляд не отрывался от черной ветки дерева. – Мне показалось, что я что-то слышу.

– Что?

– Звон бубенчиков. – Он повернулся, они поехали прочь. – Должно быть, это ветер шевельнул обугленные кусты, хотя могу поклясться, что я слышал именно звон бубенчиков…

18

– Я тебе очень сочувствую, Лион, – печально произнесла Санчия, глядя на обуглившийся остов «Танцора» и на останки трех других кораблей, все еще стоявших в доке. Вид этого безжалостного разрушения наполнил ее тем же чувством горечи, что она испытала, проезжая по улицам сожженной Мандары. – Хоть что-нибудь удалось спасти?

– Как видишь, верфь все еще действует. Но нет кораблей у причалов! Потребуется не меньше двух лет, чтобы выстроить хотя бы один. Но у меня нет денег и нет ничего, что я мог бы продать. Все надо начинать с самого начала. – Он тронул Таброна и посмотрел на Санчию:

– И к тому же я не уверен, что теперь у меня будет лежать к этому сердце.

– У тебя лежит к этому сердце, – вступил в разговор Лоренцо. – Раны оставляют следы, но не меняют в нас главного – Он поморщился. – Взять, допустим, меня. Я человек решительный, и характер у меня довольно скверный. Например, сейчас я очень раздражен. Мне не нравятся порядки на твоей верфи, Лион. Где твой управляющий? Где кораблестроители? Неудивительно, что Дамари тут все разрушил, раз мы можем въехать в док средь бела дня даже незамеченными.

– Я нанял Базала, потому что он был самым лучшим кораблестроителем. Но он не воин, Лоренцо. Сейчас еще рано, и он, возможно, спит. – Лион кивнул на маленький кирпичный домик, стоявший в некотором отдалении. – Почему бы тебе не сходить и не разбудить его?

– Я так и собирался сделать. – Лоренцо направился к дому. – Что мне больше всего необходимо – так это горячая вода для мытья.

Лион повернулся, чтобы снова взглянуть на «Танцора», и произнес неуверенно, обращаясь к Санчии:

– Теперь я не многое могу тебе предложить. Все, что было у меня в Мандаре, уничтожено. Мое единственное достояние – судоверфь в Марселе, но она, скорее всего, еще долго не будет приносить никакого дохода. Я могу предложить тебе только крышу над головой и самую простую еду.

Санчия посмотрела на него так, словно не верила своим ушам.

– Боже, Лион. У меня никогда ничего не было. Крыша над головой – это все, что мне нужно. Я с самого начала знала, что жизнь, которую я попробовала в Мандаре, никогда не могла бы стать моей.

– Она будет твоей. – Лион решительно повернулся к ней. – В один прекрасный день я выстрою для тебя замок еще более восхитительный, чем Мандара, ты будешь править в нем, как королева.

– Как Катерина? – Санчия покачала головой. – Это не та жизнь, которая мне нужна, и не та жизнь, к которой стремилась она, – по крайней мере, в конце. – Болезненная судорога прошла по лицу Лиона при мысли о смерти матери.

– А чего же хочешь ты?

– Работы. Мира. Детей. – Санчия вытерла слезы, навернувшиеся на глаза. – Да, детей. Думаю, что у нас будет сын, такой, как Пьеро.

Лион нежно прикоснулся к ее щеке пальцем.

– Лоренцо прав. Раны заживают, любимая.

– Я знаю. Мои уже почти зажили. – Ее губы задрожали, когда она попыталась улыбнуться. – Пройдет еще немного времени, и останутся только шрамы. Спасибо за то, что ты так добр ко мне.

– Добр. – Он нахмурился. – Неужели ты думаешь, что я позволю себе хоть чем-то обидеть тебя после всего, что ты пережила?

– Нет, просто я хотела…

Он прервал ее:

– Я не думаю, что нас ждет легкая жизнь: придется много работать в первые годы. И если на то будет божья воля, у нас появятся дети, которые потребуют заботы и ухода. Я не могу обещать тебе мира и спокойствия. Ты знаешь, я нетерпелив и привык настаивать на своем. – Лион приложил палец к губам Санчии, когда она попыталась что-то произнести. – Поэтому не отказывайся от замка, Санчия. Если ты не захочешь управлять им, предоставь это нашим детям.

Она внимательно посмотрела ему в лицо. Он тоже выздоравливал, но, быть может, ему было даже труднее, чем ей. Он потерял не только дорогих его сердцу людей, но и все, что создавал своими руками многие годы. Она слишком хорошо помнила, какой гордостью и счастьем блистали его глаза, когда он рассказывал ей о той радости созидания, которую испытывает после стольких лет, отданных разрушению. Теперь ему предстоит строить все заново.

– Кажется, это и в самом деле хорошая мысль. Я хочу, чтобы ты выстроил замок. – Она немного подумала. – И конюшню, в которой будут чудесные лошади, и площадь в городе, и…

– Стоп. – Он слабо улыбнулся. – Тебе придется нарожать мне много сыновей, чтобы они могли помогать мне в работе на верфи, и когда она начнет процветать, я смогу выполнить твои пожелания.

Она вернула ему улыбку.

– Вот этого я и хочу. Один будет хозяином в замке. Другого отправим исследовать новые земли, третий будет помогать тебе в делах. Я думаю, нам надо завести не меньше пяти, если только это не слишком затруднит тебя. Мы тогда…

– Господин Андреас, вы окажете мне честь своим посещением. – Базала спешил ему навстречу с приветливой улыбкой на тонком, умном лице. – Позвольте мне выразить сожаление о ваших потерях. Бог не очень добр к вам в последнее время. Когда ваши люди принесли сюда весть о пожаре в Мандаре… – Он покачал головой. – Какой удар для вас, мой господин.

Лион кивнул.

– Ты снабдил их той суммой, о которой просил Лоренцо?

– Да, но в казне теперь уже совсем немного. – Базала помедлил:

– А что вы решили делать с тем, что осталось здесь? Не хочу торопить вас, но гильдия настаивает, чтобы я или освободил ее членов, или же дал им работу.

– Поговорим об этом чуть позже. – Лион указал на Санчию:

– Ты помнишь мадонну Санчию? Как видишь, она опять нуждается в одежде. Может быть, твоя добрейшая жена подберет ей что-нибудь подходящее?

– Думаю, что мы найдем кое-что.

– Это будет очень великодушно с ее стороны, – сказала Санчия. – Я знаю, что ваша жена снабдила меня двумя платьями, когда мы отплыли в Геную. Я очень сожалею, что была больна и не могла отблагодарить ее за щедрость.

– Она будет рада помочь, ведь господин Андреас всегда был так великодушен. В прошлый раз он отдал за них втрое больше их настоящей стоимости. – Базала оглядел Санчию. – Можно мне сообщить вам, что вы выглядите более здоровой, чем тогда? Вы были такой бледной и слабой, что я боялся, сможете ли вы перенести путешествие и не умрете ли раньше, чем прибудете в Геную. Ваша рука уже здорова?

– Да, все зажило, кроме одного пальца, который так и не двигается.

– Но, должно быть, это была долгая и ужасная болезнь, если ваши прекрасные волосы побелели. Точно так же произошло и с моей кузиной, которая…

– Побелели?

– Мадонне Санчии нужны горячая вода и отдых, – прервал его Лион. Положив руку на плечо Санчии, он слегка подтолкнул ее вперед. – Пожалуйста, поскорее, мессер Базала.

– Конечно, конечно. Проходите сюда. Я думаю, что моя жена уже вскипятила воды для вас и для мессера Лоренцо. – Управляющий поспешил провести их к дому.

– Побелели? – переспросила снова удивленная Санчия. – Но что он имел в виду?

– Не имеет значения, моя любимая. Это делает тебя еще красивее.

Они вошли в дом, и Санчию встретила приветливая и уверенная в себе жена управляющего Лиза. И только когда Лиза Базала провела Санчию в маленькую комнатку, где она могла вымыться, и ушла на кухню нагреть еще воды, Санчия получила ответ на свой вопрос.

Она остановилась перед высоким овальным зеркалом и с удивлением посмотрела на свое отражение. На нее глянуло хорошо знакомое ей лицо – смуглое, худощавое, серьезное. Но вот волосы! Она откинула с левого виска серебристую прядь, выделяющуюся на ее темных волосах цвета ореха.

Медуза все-таки коснулась ее.

– Ты еще более прекрасна, чем прежде. – Лион стоял в дверях за ее спиной.

– Почему ты не говорил мне?

– Женщины иногда очень странно реагируют на такие мелочи. Я не хотел беспокоить тебя. Это неважно.

Она дотронулась до сверкающей серебристой полоски.

– Еще один шрам.

– Нет. – Он наклонился и нежно коснулся губами ее виска. – Награда за храбрость. – И вышел, оставив ее рассматривать знакомую незнакомку.

* * *

Через два часа, войдя в комнату, она застала Лиона и Лоренцо о чем-то оживленно беседующими. Впрочем, они тотчас замолчали, увидев ее.

– Этот голубой цвет тебе очень к лицу, но мне, признаться, жаль твоего варварского одеяния, – произнес Лоренцо, поднимаясь. – Это платье слишком обычное, не так ли?

– Базала и его жена скоро вернутся, и мы пообедаем, – сказал Лион. – Я отправил их выполнить кое-какие поручения. Лиза зайдет в мастерскую, чтобы заказать туфли для тебя.

Санчия подошла и остановилась перед ним.

– Эти «поручения» означают, что ты заказал ей выбрать что-нибудь в самой лучшей лавке Марселя? Лион усмехнулся:

– А если и так?

– Я не поеду. – Она вытянула руку, останавливая его возражения. – Ты думаешь, я так наивна и не угадаю твои намерения? Вы собираетесь исключить меня из своих замыслов и держать меня там, где я буду в безопасности, пока вы поедете к Дамари. Надо быть слепой и глухой, чтобы не заметить, как вы шептались и переговаривались, пока мы ехали сюда.

– Мы не хотели волновать тебя, – заметил Лион. – Ты ведь мечтаешь о спокойствии.

– Сначала надо заслужить это спокойствие.

– Санта Мария, кто заслужил его больше, чем ты? После всего, что ты пережила в Мандаре, ты имеешь право на мир и покой.

– Нет. Пока Дамари жив.

– Лоренцо и я собираемся…

– Нет. – Санчия подняла голову. – После Солинари я хотела только одного – забыть, что Дамари сделал со мной, но после того, что случилось с Мандарой, не может быть места ни прощению, ни забвению.

– Боже, Санчия. Я не хочу снова вовлекать тебя ни в какие дела с этим ублюдком.

– Тогда я обойдусь без твоего разрешения, – горячо произнесла она. – Ты забываешь, что я была там. И всю свою жизнь я буду нести груз этих воспоминаний. Но должна быть справедливость. Я хочу видеть его мучения в тот момент, когда возмездие настигнет его. Это чудовище заслуживает страшной смерти. Ты хоть представляешь, что он сделал с Пьеро? Ему было всего шесть лет и…

– Тсс, любимая, мы знаем, мы все знаем.

– И Катерина, она так не хотела умирать. Ни один из них не хотел умирать.

– Она права, – вступил Лоренцо. – Мы должны включить ее в наши планы, Лион.

– И подвергнуть ее опасности? Ты видел, что случилось с ней в Солинари. Но тогда у нас были деньги, которые помогли нам вызволить ее. Теперь у нас только наш ум и находчивость против Дамари и его наемников.

– Тем более нам нельзя отказываться ни от какой помощи, которую нам предлагают. – Лоренцо подошел к окну и остановился, глядя на остовы сожженных кораблей. – Если ты не хочешь взять Санчию, то ее возьму я.

Лион сделал протестующее движение.

– Какого черта, Лоренцо? А что, если… – Он оборвал себя, словно боясь высказать леденящие душу мысли.

– Что, если ты потеряешь ее тоже? Не беспокойся. Ты так околдован Санчией, что скорее всего бросишься, презрев опасность, на ее защиту и погибнешь сам. И тогда уже не будут иметь значения все эти глупые «если».

Санчия рассеянно посмотрела на Лоренцо и вдруг засмеялась. Смех был тихий, робкий, но все же это был смех, и она почувствовала, как самым неожиданным образом распускается тугой узел гнева и горечи, скопившихся в ней.

– Это и есть тот необыкновенный ход мысли, которого я ожидала от тебя, Лоренцо.

– Я всегда очень логично мыслю.

– Мне это не нравится. – Лион покачал головой. – Я не могу включить в эту операцию ни одного из вас.

– Ты бы поступил весьма разумно, если бы уступил и согласился, Санчия тебе может очень пригодиться. – Лоренцо отвернулся от окна. – Потому что я не в состоянии помочь тебе с Дамари.

Взгляд Лиона задержался на нем.

– Это твое право, разумеется.

– Думаешь, я хочу увильнуть? – Лоренцо покачал головой. – Ты говоришь только о Дамари и забываешь, что он был способен выполнить задуманное лишь с разрешения и при поддержке Борджиа и папы. Дамари был мечом, но направлял его Борджиа. На мой взгляд, Чезаре и Александр раздували огонь и направляли пламя.

– Разумеется, они и подкладывали ветки в огонь.

– Укрепляя свою власть, Борджиа применял методы угроз и насилия, чтобы держать города в повиновении. Он использовал Дамари для того, чтобы разрушить Мандару, которая держалась независимо. А кто может поручиться, что Борджиа снова не распространит чуму, если возникнет такая нужда?

– Боже! – прошептала Санчия.

– Именно так. Если справедливость должна восторжествовать, то по отношению ко всем троим. – Лоренцо улыбнулся. – И я наиболее подходящая фигура для выполнения главной части задания. Я стану вершителем правосудия в доме Борджиа.

Санчия и Лион смотрели на него с удивлением.

– Ты хочешь убить папу? – прошептала Санчия.