22

— Ты куда? — спросил Бартлет. Джейн стремглав сбежала по лестнице. — Что-то случилось?

— Все в порядке. Скажите Тревору, я скоро вернусь. Мне нужен Макдаф… — Она не договорила, проносясь мимо него на улицу. Нет, не Макдаф. Пока еще рано. Она преодолела двор и влетела в конюшню. Через считаные мгновения открыла потайную дверь и с фонарем в руке начала спуск к морю.

Холодно. Сыро. Скользко.

Джок назвал это «местом Ангуса». А в другой раз — «комнатой Ангуса». Тогда ей показалось это странным, ведь никакой комнаты не было.

Не было там, куда они ходили.

Она достигла развилки, где один узкий коридор уводил к морю, а другой — назад, в горы. И двинулась по второму.

Мрак. Удушающе узкий коридор. Под ногами — скользкие камни.

И через сотню ярдов — дубовая дверь.

Заперта или нет?

Нет, открыта, и петли хорошо смазаны.

Джейн встала в проеме, направив в темноту луч фонаря.

— Что же ты остановилась? — раздался сзади холодный голос Макдафа. — Почему не вторглась в очередной раз в чужие владения? Ведь тебе не привыкать!

Она замерла и обернулась:

— Вам не удастся пробудить во мне угрызения совести. Черт возьми, мне нужно знать, почему, как сказал Джок, вы проводите тут так много времени.

Ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Эту часть поместья я Тревору не сдавал. Ты не имеешь права тут появляться.

— Но Тревор много отдал за то, чтобы найти золото Циры.

— И ты думаешь, оно здесь?

— Я думаю, что такое возможно. Шотландец поднял брови:

— Ты считаешь, что я нашел в Геркулануме золото Циры и спрятал его здесь?

— Не исключено. — Девушка тряхнула головой. — Но это не мое предположение.

Он кисло улыбнулся:

— Буду счастлив услышать твои аргументы. — Макдаф сделал приглашающий жест. — Давай войдем в «комнату Ангуса», и ты мне все расскажешь. — При виде ее реакции Макдаф улыбнулся. — Думаешь, я решил тебя перехитрить? Можно бы. Золото Циры — мощный стимул.

— Вы ведь не глупец, Тревор здесь все разнесет, если я исчезну. — Джейн решительно вошла внутрь помещения. — Я пришла посмотреть, что вы тут прячете, а теперь у меня и приглашение имеется.

Макдаф рассмеялся:

— Ты на него напросилась. Дай-ка я фонари зажгу, чтобы тебе лучше видно было. — Он прошел к дальней стене и зажег два фонаря, комната сразу осветилась. Помещение было небольшое, письменный стол с ноутбуком, кресло, койка и какие-то накрытые тканью предметы возле стены. — Как видишь, сундука с золотом тут нет. — Макдаф прислонился к стене и скрестил руки на груди. — Но тебя ведь не золото интересует, так?

— Меня интересует все, связанное с Цирой. Я хочу понять!

— А я, как ты считаешь, могу быть тебе полезным?

— Вы слишком жаждали завладеть документами Рейли по Геркулануму. И очень обозлились, когда я не отдала их вам.

— Верно. Я ведь думал, что в них может содержаться ключ к местонахождению тайника с золотом.

Девушка покачала головой.

— Вы опасались, что среди них есть судовой журнал Демонида.

Макдаф смерил ее оценивающим взглядом.

— В самом деле? И почему, интересно знать? Джейн не ответила.

— Я и сама не понимала, насколько это важный документ, пока не прочла перевода последнего свитка.

— Ты его нашла?

Она кивнула и полезла в карман:

— Хотите почитать?

— Еще как хочу! — Он выпрямился и протянул руку. — Сама знаешь.

Джейн смотрела, как Макдаф расправляет листки с текстом, который, кажется, намертво запечатлелся в ее памяти, и пыталась уследить за его реакцией.

«Мне надо поговорить с тобой о жизни. О нашей жизни. Не могу обещать, что она будет легкой или безоблачной, но мы будем свободны и ни от кого не будем зависеть. Это я тебе обещаю. Ни один мужчина больше не посмеет вытирать о нас ноги. Ахавид — дикий край, но золото поможет его укротить. Золото — хороший укротитель и утешитель.

Демонид пока так и не согласился переправить нас через Галлию, но я его уговорю. Не хочу тратить время на поиски другого корабля, который мог бы отвезти нас еще дальше. Нам будет наступать на пятки Юлий, его ничто не остановит.

Пусть ищет. Пусть лезет в эти дикие горы и бьется с дикарями, которых наш император именует варварами. Он не из тех, кто продержится без своих дорогих вин и роскоши. Он не такой, как мы. А мы выживем, добьемся процветания — на зависть Юлию.

Если меня не станет и некому будет тебе помочь, ты должна исполнить это сама. Перед Демонидом не робей. Он жадный и ни за что не должен узнать, что золото мы спрятали среди прочего скарба, который берем с собой.

Видят боги, я хоть и рассказываю тебе, как себя с ним вести, но искренне надеюсь, что буду там и смогу тебя поддержать.

Если же нет — сделаешь все сама. Мы одной крови. Все, что под силу мне, — под силу и тебе. Я в тебя верю, сестра.

С любовью, твоя Цира»

Макдаф сложил листок и вернул его Джейн.

— Значит, Цире удалось вывезти золото.

— И погрузить на судно капитана Демонида, держащее путь в Галлию.

— Вероятно. Но планы зачастую срываются, она даже не была уверена, доживет ли до утра.

— Думаю, дожила. Мне кажется, это письмо написано в ночь извержения.

— Доказательства?

— Доказательств нет. — Джейн порылась в кармане. — Но у меня есть перевод судового журнала Демонида, он был в бумагах Рейли. Он пишет о некоей госпоже Пии, которая щедро заплатила, чтобы он доставил ее, ее сына Лео и слуг в Галлию, а затем в юго-восточную Британию. Они отплыли как раз в ночь извержения, и он восхваляет ее мужество перед лицом стихии. Его просили доставить их в место, которое он называет Каледонией, то есть нынешнюю Шотландию, но он отказался. Римская армия тогда воевала с каледонскими племенами, и император Агрикола снаряжал флот для нападения на северо-восточном побережье. Демонид не хотел попадать в заварушку. Он оставил Пию с ее людьми в Кенте, а сам вернулся в Геркуланум. Вернее, в то, что от него осталось.

— Любопытно. Но речь идет о госпоже по имени Пия, а не Цира.

— Как вы уже поняли, они были сестрами. И, судя по всему, их разлучили в детстве, после чего Цире пришлось бороться за собственную жизнь, а искать сестру у нее не было возможности. А когда она ее наконец нашла, то не захотела ввязывать в свои конфликт с Юлием и подвергать опасности.

— Потом Цира погибла, и Пия уплыла вместе с золотом.

— Или наоборот: погибла Пия, а Цира назвалась ее именем, чтобы скрыться от Юлия. Такой поступок был бы вполне в ее духе.

— А имена слуг, что с ней были, нигде не фигурируют?

— Доминик и Антоний. У Циры был слуга Доминик, возлюбленный по имени Антоний и приемный сын Лео.

— Но если предположить, что уцелела Пия, она бы наверняка позаботилась о близких сестры?

— Да. Но говорю же, Цира не погибла! Макдаф улыбнулся:

— Потому что тебе этого не хочется.

— Антоний был любовником Циры. Он бы не уплыл, бросив ее умирать.

— Бог мой, откуда такая уверенность? Мужчины то и дело бросают женщин. А женщины — мужчин. Это жизнь. — Он помолчал. — И что тебя заставило, прочтя эти документы, нестись сюда очертя голову и соваться в «комнату Ангуса»?

— Я не совалась — ну… строго говоря. Но была готова.

Он хмыкнул:

— Мне нравится эта прямота. Я с первой минуты понял, что ты…

— Вот и будьте со мной так же откровенны! Довольно жонглировать словами. — Джейн глубоко вздохнула и договорила: — Вы ведь знали, что было записано в журнале Демонида.

— Откуда я мог это знать?

— Это пока для меня загадка. Но Рейли упомянул, что вы чуть было не выкрали у него какой-то документ. Речь наверняка о журнале. И вы сами говорили: Рейли считает, будто вы в Геркулануме вышли на след золота. И еще — что Джок тоже может что-то знать.

— Разве это не логично?

— Абсолютно логично. Поэтому у меня и не возникло вопросов. Пока я не прочла письма Циры и журнала Демонида. И пока Рейли не обмолвился, что этот документ заставил его по-новому взглянуть на Циру.

Макдаф испытующе смотрел на девушку.

— Перестаньте играть со мной в игры! Вы знали, что у Рейли есть этот журнал.

— Откуда я мог знать?

— Вы ездили за ним одновременно с Рейли. Но он вас опередил. А когда Рейли его перевел, то припомнил, что вы тоже к нему подбирались. Из кожи вон лезли. Его разобрало любопытство. Но от Джока он ничего добиться не мог, и на время вы для него отошли на второй план. Ему было важнее завладеть свитками Циры и использовать Грозака в своих целях.

— Не совсем на второй план, — уточнил Макдаф. — Он установил за мной слежку, а однажды даже подослал ко мне одного своего головореза, чтобы тот меня похитил.

Она остолбенела:

— И вы так спокойно об этом говорите?

— Тебе. Но не Тревору или Венаблу.

— Почему?

— Потому что это наши с тобой дела. Я еще не оставил надежду заполучить это золото, и никакое вмешательство мне сейчас ни к чему.

— То есть его у вас нет? Макдаф покачал головой.

— Но оно существует, и я его обязательно найду.

— Почему вы так уверены? Макдаф улыбнулся:

— А ты мне скажешь. Я вижу, ты уже близка к разгадке.

Джейн помолчала.

— Цира с Антонием добрались до Шотландии. Здесь шла война, а ей надо было скрываться от Юлия. Они решили уйти дальше от моря, в горы. Здесь можно было затеряться и переждать, пока не появится возможность выйти из тени и зажить так, как всегда мечтала Цира.

— И зажили?

— Наверняка. Но требовалось проявлять осторожность, впрочем, в этих диких краях хватило бы и малой толики золота. Ей не нужно было много, чтобы осесть здесь с Антонием, возможно, даже с роскошью — по меркам диких скоттов. Это ведь правда, Макдаф? Он поднял брови:

— Звучит убедительно. Наверное, ты права.

— А сами вы не знаете?

Он помолчал, потом медленно кивнул и заулыбался:

— И сущей ерунды бы хватило, а Цира была очень и очень ловкой в делах.

— Да, это точно. — Джейн улыбнулась в ответ. — И она осела здесь, зажила припеваючи, они с Антонием сменили имена и вырастили детей. Думаю, их потомкам тут понравилось, потому что даже в мирные времена они не переселились на побережье. Пока Ангус в 1350 году не надумал построить этот замок. Почему он это сделал, Макдаф?

— Он всегда был необузданной натурой. Захотелось иметь свободу маневра, удобное гнездышко. Могу его понять, а ты?

— Я тоже. Когда вы узнали, что Цира с Антонием — ваши предки? Или это еще одна фамильная тайна?

— Нет. Думаю, решив осесть в Шотландии, Цира просто рвала со своим прошлым. В семейных преданиях нет и намека на пирушки в римском духе, на латинские корни. Как будто они с неба свалились и осели в этих краях. Ангус с Торрой были вольнолюбивой парочкой и не уступали ни в чем своим соседям.

— Торра?

— Это означает «Из замка». Подходящее имя для Циры, оно в точности отражало ее намерения.

— А Ангус?

— Это был первый из Ангусов. По сути дела, почти тоже, что Антоний.

— Если никаких преданий нет, то как вы узнали про Циру?

— Ты мне рассказала. — Что?

— Ты, Ева Дункан и Тревор. Я прочел это в газетах.

Девушка недоверчиво уставилась на Макдафа. Макдаф фыркнул:

— Не веришь? Это правда. Доказать? — Он взял фонарь и направился к стене, где стояли закрытые тканью предметы. — Жизнь — странная штука. Но это показалось мне уж чересчур странным. — Он снял драпировку, под ней оказался портрет, который он развернул лицом к Джейн. — Фиона.

— Бог ты мой! Он кивнул.

— Одно лицо.

Макдаф отступил назад и поднял фонарь выше.

Женщина на картине была молодая, двадцати с небольшим лет, одета в зеленое платье с глубоким декольте. Она не улыбалась, а взирала с полотна с нетерпением. Но в ней была энергия и красота, которые исключали всякую ошибку.

— Цира.

— И ты. — Он начал открывать другие картины. — Фиона похожа больше всех, но и у остальных есть сходство. — Он показал на молодого человека в одежде эпохи Тюдоров. — Смотри на рот — точь-в-точь рот Циры. — Он показал на пожилую даму с высокой прической и лорнетом в руке. — А эти скулы практически в каждом колене проявились. Цира определенно ставила на своих потомках печать. — Он усмехнулся. — Когда я узнал, что буду сдавать замок Тревору, все портреты пришлось снять со стен и спрятать.

— Так вот почему у вас там сплошные гобелены, — пробормотала она. — Но вы-то на нее совсем не похожи!

— Потому что я похож на Антония.

— Наверное. — Она переводила взор с одного портрета на другой. — Поразительно…

— Вот и я так решил. Сначала мне было просто любопытно. Я начал копать, изучать семейную историю.

— И что откопали?

— Ничего конкретного. Цира с Антонием искусно замели следы. Если не считать одного истрепанного письма, которое я обнаружил в бумагах Ангуса. По сути, это был свиток в бронзовом пенале.

— Письмо Циры?

— Нет, Демонида.

— Не может быть!

— И прелюбопытное. Тебе будет приятно узнать, что адресовано оно было не Пие, а Цире. Оно было в цветистых формулировках, но фактически — шантаж. По-видимому, вернувшись в Геркуланум, Демонид прознал, что Циру разыскивает Юлий, и решил попробовать содрать с нее больше, чем ему мог бы заплатить Юлий. Он писал, что готов встретиться с Цирой и Антонием и получить свой куш. — Шотландец улыбнулся. — Это была большая ошибка. Больше о Демониде нигде никаких упоминаний.

— Если не считать судового журнала.

— Журнал датирован тремя годами ранее. По-видимому, он оставил его дома, в Неаполе. Но когда я услышал о его существовании, решил, что должен попытаться им завладеть. Я не знал, что в нем, но не мог допустить, чтобы имя Циры начали связывать с моей семьей.

— Почему?

— Из-за золота. Оно мое и моим останется. Нельзя было, чтобы кто-то узнал, что оно может находиться не в Геркулануме. Если бы прознали про это место, тут бы камня на камне не осталось.

— И нашли бы?

— Все может быть. Мне пока не удалось.

— А откуда вы знаете, что его не нашел никто из потомков Циры? Нашел и спустил до последней монеты?

— Уверенности у меня нет. Но в семье всегда ходило предание об утерянном сокровище. Туманное, больше похожее на сказку — я ему никогда значения не придавал. Мне надо было с реальным миром как-то разбираться.

— С Грозаком и Рейли? — Джейн взглянула на портрет Фионы. Родственнице Макдафа явно выпала своя доля испытаний, но вряд ли их причиной были чудовища, для которых человеческое достоинство и жизнь — ничто.

— Тебя трясет, — заметил Макдаф. — Здесь холодно. Решила наведаться к Ангусу, а даже куртку не взяла.

— Не подумала. Пошла — и все.

— Очень на тебя похоже. — Макдаф подошел к столу и выдвинул ящик. — Но на сей раз я о тебе позабочусь. — Он достал бутылку бренди и плеснул в два стакана. — Когда работаю допоздна, всегда глоток пропускаю.

— И так легко в этом признаетесь?

— Я всегда признаю свои недостатки. — Он улыбнулся и протянул ей стакан. — Это позволяет мне не повергать окружающих в священный трепет перед моими многочисленными добродетелями и талантами.

— Вы невероятно скромны. — Девушка выпила бренди и поморщилась, внутри все будто огнем ожгло. Но уже в следующий миг в груди разлилось приятное тепло. — Спасибо.

— Еще?

Она покачала головой. Джейн вообще не понимала, зачем приняла от него стакан. Она не знала, верить ему или нет, а он ведь сам говорил, что никто не должен знать о связи его рода с Цирой. Безжалостный, упрямый тип этот Макдаф, а следовательно, с ним она не может чувствовать себя в безопасности. Тем не менее она сидит и распивает с ним бренди, причем чувствует себя при этом вполне уверенно.

— Дело не в холоде.

— Я знаю. — Он залпом осушил стакан. — Тебе досталось. Но бренди не только от холода спасает. — Макдаф забрал у нее стакан. — Глядишь, и ко мне теперь будешь помягче.

— Черта с два!

— Это была шутка. — В его глазах бегали озорные огоньки. — Мягкой тебя уж никак не назовешь. — Макдаф убрал бутылку и стаканы. — Ну что, скажешь Тревору, что я, возможно, сижу на его сундуке с золотом?

— Вы считаете, это ваше золото?

— Но Тревор же верит в слепой случай и любит прихватить то, что плохо лежит. И так будут считать все, стоит только этой истории раскрыться.

— Но вы же можете запретить посторонним появляться на территории замка.

— А вдруг оно не в замке? Сомневаюсь, что оно здесь. Я уже давно ищу хоть какой-то намек, какую-то ниточку и знаю здесь каждый закоулок. Конечно, оно может оказаться где-то на территории, если вообще не зарыто в горах, откуда переселился Ангус.

— Или его не существует вовсе. Макдаф кивнул:

— Но я бы не стал ставить крест. Цира не хотела бы, чтобы я опускал руки.

— Цира умерла две тысячи лет назад. Он покачал головой:

— Она здесь. Неужели не чувствуешь? Пока существует ее род и этот замок — она жива. — Макдаф встретился с ней взглядом. — Уверен, ты тоже это знаешь.

Джейн отвела глаза.

— Мне надо назад в замок, а то Тревор начнет меня искать. Я не сказала ему, куда иду.

— А он, по-видимому, не стал спрашивать, не желая ущемлять твою независимость. Он по-прежнему в тебе не уверен. Хотя ему хотелось бы обратного.

— Я не намерена обсуждать с вами Тревора.

— Потому что ты сама в нем не уверена. Секс — это еще не все. — Макдаф засмеялся. — Хотя тоже немало. Джейн, а родственную душу ты в нем видишь? Он дает тебе чувство, о котором Цира писала своей сестре? Как там у нее: «Бархатные ночи и серебристый рассвет»? Ты чувствуешь себя центром его вселенной? Ведь тебе это нужно!

— Откуда вам знать, что мне нужно?

— А откуда у меня ощущение, что я знаю?

— Из вашей самонадеянности. — Она сделала шаг к двери. — Не лезьте в мои дела, Макдаф!

— Это невозможно. — Он помолчал. — Что ж не спросишь почему?

— Мне плевать.

— Нет, ты боишься услышать ответ. Но я все равно скажу. Я не могу не лезть в твои дела, потому что это против моей натуры и моего воспитания.

— Почему?

— Сама не догадываешься? — Он бесхитростно добавил: — Ты же из наших.

Джейн встала, как вкопанная:

— Что?

— Ты одна из наших. Обернись, посмотри еще разок на Фиону.

Джейн медленно оглянулась, но вместо портрета уставилась на Макдафа.

— Фиону?

— В двадцать пять лет Фиона вышла замуж за Юэна Макгуайра и уехала с ним в горы. Родила ему пятерых детей, и семейство здравствовало до конце девятнадцатого века, когда для отпрысков Фионы настали трудные времена. Двое младших сыновей отправились искать счастья, и один из них, Колин Макгуайр, в 1876 году сел на корабль, направлявшийся в Америку. Больше о нем никто не слышал.

Джейн смотрела потрясенно:

— Совпадение!

— Джейн, взгляни на портрет!

— Нечего мне на него смотреть! Вы с ума сошли! Да Макгуйаров в Штатах тысячи! Я даже не знаю, кто был мой отец. И уж наверняка я не из «ваших».

— Еще как из наших, пока не доказано обратное. — Он усмехнулся. — Я так полагаю, ты уже посылаешь проклятия на род Макдафов. Тебе значит лучше быть без роду, без племени, чем членом моей семьи?

— А вы воображали, я буду польщена?

— Нет, но хотя бы терпима. Мы не такие пропащие души, и мы уж точно стоим за своих.

— А за меня не надо никому стоять! — Она развернулась и вышла. — Слышите, Макдаф?!

Девушка бросилась назад к конюшне, слыша, как он хохочет ей вслед. Она была обескуражена, шокирована и взбешена. Злость нахлынула внезапно, она сама не понимала ее причину.

Нет, все понятно. Она всю жизнь была сама по себе и гордилась своей независимостью — следствием одиночества. От неожиданного признания Макдафа ей стало не по себе, у нее как будто что-то украли.

Черт бы его взял! Наверняка все придумал, просто чтобы оставить золото у себя, а она чтобы не проговорилась Тревору.

А что она теперь сделает? Что из услышанного она сможет доверить Тревору?

А почему это она вообще собралась что-то от него утаивать?

Конечно, она расскажет ему все. Только не станет ничего говорить про это выдуманное родство с Макдафом. Пусть Тревор сам решает, где искать золото Циры, и не надо создавать у него чувство неловкости, что он запускает лапу в ее семейные сокровища.

У нее одна семья — Ева с Джо. И ей совсем не нужен этот наглец Макдаф с его надменностью и снисходительным тоном.

Нет, тон у него был…

Да что это с ней? Зачем об этом думать? Ей и так не по себе, хватит с нее пока безумных историй.

Она вышла во двор и увидела Тревора.

Бархатные ночи и серебристый рассвет.

Пошел ты, Макдаф! Секс с Тревором великолепен, он удивительный человек и умеет взволновать и ее разум, и ее тело. Чего еще ей надо? Джейн ускорила шаг.

— Мне надо тебе кое-что рассказать. Я нашла письмо Циры, и неудивительно, что Марио не хотел нам говорить, что она…

— И что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Тревор, выслушав ее рассказ.

— С золотом? Сам решай, — ответила Джейн. — Ты его давно ищешь. Твой друг Пьетро даже за него жизнь положил.

— Кто-то скажет, что оно принадлежит Макдафу, раз это часть его родового богатства.

— Да. А ты что думаешь?

— Я думаю, он его заслужил, если сумеет найти.

— Он так и сказал.

— Проницательный человек. — Тревор сделал паузу. — Если хочешь, я прекращу поиски. Это всего лишь деньги.

— Не говори ерунды. Это же целое состояние! — Джейн повернулась к лестнице. — И ты сам должен решить. Я не собираюсь отвечать за то, что тем или иным образом на тебя повлияла. Мне до смерти надоело брать на себя ответственность.

— А мне надоело ни за что не отвечать. Мы отлично дополняем друг друга, ты не находишь?

Джейн охватила радость, мгновенно сменившаяся настороженностью.

— О чем это ты?

— Ты понимаешь, о чем я. Просто боишься признаться. Что ж, у меня это уже в прошлом. Тебе придется нагонять. Что ты чувствовала, когда решила, что меня разнесло на куски?

Она медленно произнесла:

— Ужас. Испуг. Пустоту.

— Отлично. Уже прогресс. — Тревор взял ее руку и поцеловал ладонь. — Я понимаю, что спешу. Ничего не могу поделать. У меня намного больше опыта, я знаю, чего хочу. Тебе еще до этого расти и расти. Ты даже не знаешь, можно ли верить тому, что у нас есть. — Он улыбнулся. — И моя забота — доказать, что это чувство не пройдет. Ни у меня, ни, я надеюсь, у тебя. Я буду следовать за тобой, как верный пес, и при каждом удобном случае тебя соблазнять, пока ты не решишь, что не можешь без меня жить. — Он снова поцеловал ее ладонь. — Что будешь делать, когда уедешь отсюда?

— Поеду домой, побуду у Евы с Джо. Стану рисовать, отдыхать и забуду все, что связано с этим замком.

— А меня с собой не возьмешь?

Джейн посмотрела. Радость жаркой волной нахлынула вновь, она порывисто и крепко поцеловала его и улыбнулась:

— Дай мне неделю. А потом считай, что ты приглашен.

Через два часа во дворе замка сел вертолет. К ним вышел Макдаф.

— Уезжаете? Надо полагать, Тревор, аренда окончена?

— Пока не решил. Не вздыхай! Мне может потребоваться база, если надумаю искать золото. Замок Макдафа мне очень даже подойдет.

— Или нет. — Шотландец натужно улыбнулся. — В другой раз не жди от меня и моих людей радостной встречи. Тебе может стать здесь неуютно. — Он повернулся к Джейн: — Прощай. Береги себя. Надеюсь, еще увидимся.

— Не увидимся. Я уезжаю к Еве с Джо.

— Вот и правильно. Тебе это необходимо. Я тоже уезжаю. Мне надо вернуться в Айдахо и найти Джока.

— Смотри, как бы тебя Венабл не опередил, — заметил Тревор и стал подниматься по трапу.

Макдаф качнул головой:

— Стоит мне кликнуть — и Джок сам ко мне выйдет, надо только подобраться на необходимое расстояние. А сюда я приехал только затем, чтобы взять Роберта Камерона. Он служил под моим командованием в спецназе. Лучшего помощника не найти.

— Тоже из «ваших людей»? — ехидно спросила Джейн.

— Да. Иногда это бывает очень ценно. — Макдаф собрался уходить. — Скоро сама убедишься.

— Сомневаюсь. Но все равно удачи вам с Джоком! — Она последовала за Тревором, который уже скрылся внутри вертолета.

Макдаф окликнул:

— Я дам тебе знать, как только его найду.

— Откуда у вас уверенность, что я не позвоню Венаблу? Вы делаете меня невольной соучастницей.

Макдаф улыбнулся:

— Ты ему звонить не станешь. Кровь — не вода. Джок ведь один из твоих. Кузен.

— Черта с два! И вам я тоже не родня.

— Родня, и еще какая. Наверняка даже ДНК совпадет. Но дальняя родня. — Он подмигнул и отдал честь. — И слава богу!

Макдаф зашагал к конюшне, а Джейн с досадой смотрела ему вслед. Такой уверенный, наглый и в этом допотопном замке как рыба в воде. У старого Ангуса наверняка был такой же независимый характер.

— Джейн? — Тревор показался в проеме вертолета. Она оторвала взор от упрямого скотта и шагнула на трап.

— Иду!

— Мерзавец! — стиснув зубы, выкрикнула Цира. — Это ты со мной сделал!

— Да. — Антоний поцеловал ей руку. — Простишь меня ?

— Нет! Да. Может быть. — Ее снова пронзила боль, она вскрикнула. — Нет!

— Повитуха клянется, что ребенок вот-вот выйдет. Первые роды часто бывают затяжными. Крепись!

— Креплюсь. Я рожаю уже больше суток, а ты еще говоришь «крепись»? Сам-то вон какой довольный сидишь! Ты себе не представляешь, какая боль! Уйди отсюда, пока я тебя не убила.

— Нет, я останусь с тобой, пока ребенок не родится. — Антоний крепко сжал ей руку. — Я же обещал больше никогда тебя не бросать.

— Уж лучше бы бросил до зачатия.

— Ты это серьезно?

— Нет, шучу. — От боли Цира прикусила губу. — Ты что, не понимаешь? Я хочу этого ребенка! Только уж очень больно. Должен же быть какой-то способ избавить женщину от всего этого!

— Уверен, со временем ты что-то придумаешь. — Голос у него дрожал. — А пока я буду счастлив, если ты наконец родишь и твои мучения закончатся.

«Ему страшно», — в полузабытье подумала Цира. Антонию, который ничего не боится, теперь было страшно.

— По-моему, я умираю.

— Нет!

— Конечно, нет! Я просто ною, потому что это несправедливость, что женщины должны так мучиться, производя на свет потомство. Ты должен мне помочь!

— Помог бы, если бы знал как.

Голос у него немного окреп, но все еще чуточку вздрагивал.

— С другой стороны, мне кажется, будь у тебя такой живот, я бы с тобой лечь не смогла. Это было бы нелепо. Мне на себя и смотреть-то противно.

— Ты прекрасна. Ты всегда прекрасна.

— Оставь! — Ее снова пронзила боль. — Эти края такие суровые и холодные, женщине здесь нелегко. Но им меня не покорить. Я их сама покорю. Одолею. И с этими родами справлюсь. Я выращу это дитя и дам ему все, чего была лишена сама. — Она протянула руку и ласково коснулась его щеки. — Антоний, я так счастлива, что не потеряла тебя. Бархатные ночи и серебристый рассвет. Вот к чему я велела стремиться Пии. Но, кроме них, еще столько всего! — Она закрыла глаза. — Еще полжизни впереди…

— Цира!

— Антоний, ради всех богов… — Она распахнула ресницы. — Я же сказала, что не собираюсь умирать. Я просто устала. Сейчас мне не до тебя. Замолчи или уходи, пока я не рожу.

— Я буду молчать.

— Вот и хорошо. Мне лучше, когда ты здесь.

Макдаф ответил на звонок не сразу. Голос у него было сонный.

— Сколько детей было у Циры? — услышал он голос Джейн.

— Что?

— У нее был всего один ребенок? Она что, умерла в родах?

— Зачем тебе это?

— Ответьте!

— Согласно семейному преданию, у Циры было четверо детей. Не знаю, как она умерла, но она была уже в преклонном возрасте.

Джейн вздохнула с облегчением.

— Спасибо. — Она спохватилась: — Вы сейчас где?

— В Канаде.

— Нашли Джока?

— Пока нет. Но найду обязательно.

— Простите, что разбудила. Спокойной ночи. Макдаф хмыкнул:

— Да ради бога! Я рад, что ты о нас думаешь. — Он защелкнул телефон.

— Все в порядке? — В дверях спальни Джейн стояла Ева.

— Все отлично. — Джейн тоже дала отбой. — Надо было кое-что уточнить.

— В такое время?

— Это было срочно. — Она встала и надела халат. — Идем. Раз мы обе не спим, выпьем по чашке шоколада. Ты все время столько работаешь, что мне даже поговорить с тобой не удается. — Она шагнула к двери. — Конечно, отчасти это моя вина. Я рано ложусь и сплю допоздна. Не знаю, что со мной такое. Такое ощущение, будто я снотворного накачалась.

— Это переутомление. Плюс реакция на гибель Майка. Не говоря уже о том, что тебе пришлось пережить в Айдахо. — Ева проследовала за дочерью на кухню. — Я рада, что ты наконец-то отдыхаешь. Когда думаешь ехать в университет?

— Скоро. В этом семестре я слишком много пропустила. Надо будет как-то наверстывать.