Глава 1

– Не виновна.

Мэлори Тэйн откинулась на жестком стуле. Волна облегчения, нахлынувшая на нее после вердикта, произнесенного старшиной жюри присяжных, ошеломила женщину. Она словно сквозь сон слышала возбужденный гул публики в зале судебных заседаний, слова благодарности, с которыми судья обращается к присяжным, чувствовала ободряющее пожатие адвоката Джеймса Делажа. Все это Мэлори воспринимала на подсознательном уровне. Она свободна!

Над ней склонился Джеймс. На его умном лице читалась тревога.

– Ты в порядке? – прошептал он.

Мэлори кивнула, стараясь дышать медленно и размеренно, однако она лучше, чем кто-либо, знала, что с ней далеко не все в порядке. Она была настолько измотана, находилась в таком невероятном напряжении, что едва сдерживала дрожь.

– Потрясающе! Спасибо, Джеймс. В какой-то момент мне казалось, что все кончено.

– Я же говорил тебе, что беспокоиться не о чем. Просто этой чертовой окружной прокурорше нужно было немного бесплатной рекламы для своей будущей избирательной кампании. Ни один другой юрист не потащил бы тебя в суд, имея на руках такие смехотворные улики.

– Она настоящая барракуда, – передернула плечами Мэлори, отводя взгляд от стола в противоположном конце зала, за которым все еще восседала властная сухопарая дама – окружной прокурор. – Когда она меня допрашивала, я чувствовала, будто меня раздевают. Даже хуже – так, будто… будто с меня с живой сдирают кожу.

– Как бы то ни было, все позади. – Джеймс собрал со стола свои бумаги, пухлые юридические справочники и аккуратно уложил их в кожаный портфель. – Пойдем. Пора отсюда выбираться. Нам еще предстоит прорваться сквозь целую свору папарацци, причем, чем скорее мы это сделаем, тем лучше для нас. Я намерен со скоростью света вытащить тебя отсюда и запихнуть в такси.

– Чем еще они могут мне досадить? – с горечью спросила Мэлори. – Они и так сделали из меня самую страшную женщину-вамп конца века. Разве ты не видел газетные заголовки? Знаменитая актриса соблазняет несчастного обезумевшего от любви юношу, тащит к алтарю, принимает дорогие подарки, а затем, когда он оказывается разорен, пристреливает его.

– Ни на одной газетной полосе не хватит места для подобного заголовка, – усмехнулся Джеймс. – Да и память людская коротка. На следующей неделе ты уже будешь «прокисшей» новостью.

– Хотелось бы в это верить.

Джеймс бросил взгляд на бледное осунувшееся лицо Мэлори.

– Послушай, а почему бы тебе не съездить на некоторое время в Европу? Пусть журналисты о тебе немного позабудут.

– На какие шиши? – грустно усмехнулась женщина. – Я и так должна тебе деньги за защиту, а с тех пор, как меня обвинили в убийстве Бена и притянули к суду, предложения от продюсеров, как ты сам понимаешь, не сыпались на меня словно из рога изобилия. У меня как раз наклевывалось несколько отличных ролей в фильмах, но тут в мою жизнь вторгся Бен Уайт.

– Что касается моего гонорара, то я могу и подождать.

– Тебе в любом случае придется подождать, хочешь ты этого или нет. – Она поднялась и взяла со стола свою сумочку. – Но не очень долго. Ты едва не загнал себя в могилу, пытаясь отмыть меня от грязи, и поверь, я не собираюсь тебя обжулить. – Мэлори устало тряхнула головой. – Ведь должен же хотя бы один человек выйти из этой истории без синяков и шишек, иначе вообще все теряет смысл.

– Я, как и наша малопочтенная прокурорша, тоже получил бесплатную рекламу.

– Однако с ее помощью ты вряд ли сможешь оплатить счета, имея к тому же жену и младенца на подходе. Но я все равно получу какую-нибудь работу, пусть даже мне снова придется стать официанткой и принимать заказы до тех пор, пока…

«До каких пор?» – озадаченно подумала Мэлори. Ей еще никогда не приходилось чувствовать себя настолько беспомощной. Пусть сегодня она оправдана судом, но пресса все равно не перестанет мазать ее грязью, а ее имя до конца жизни будет связано с этим скандалом. Если только не поймают настоящего убийцу Бена. Черная вдова, имя которой у всех на слуху, однако вряд ли кто-либо из продюсеров сочтет, что подобная «известность» способна обеспечить сборы.

– Тем или иным способом, но я достану денег, чтобы расплатиться с тобой. Обещаю. Ты был моим добрым ангелом, Джеймс. – Лицо Мэлори озарила улыбка. Она подалась вперед и запечатлела поцелуй на щеке адвоката. – Не каждый день женщине преподносят ее жизнь на серебряном блюде.

– Надо признать, на изрядно потускневшем блюде, – с горькой иронией произнес Джеймс. – Именно в этом и заключается главная проблема с сегодняшними средствами массовой информации: стоит кому-нибудь швырнуть комок грязи, и она заляпает весь мир.

– И все же я свободна. – Мэлори взяла Джеймса под руку, они повернулись и направились к выходу из зала судебных заседаний. – Не волнуйся за меня. Даже если моя карьера актрисы полетела ко всем чертям, я подыщу для себя что-нибудь еще.

– Если только тебе позволит старший брат Бена, – отозвался Джеймс. – Сэбин Уайт – тяжеловес среди финансовых воротил, и судя по тому, как он смотрел на тебя во время процесса, ему больше всего на свете хотелось бы засунуть тебя в каталажку, а ключ забросить в морскую пучину. Сегодняшний оправдательный вердикт придется ему сильно не по нутру.

Мэлори вспомнила мрачное лицо Сэбина Уайта, каким увидела его вчера, и душу ее обдало холодом. Раньше ей ни разу не приходилось встречаться со сводным братом Бена, однако после начала процесса он не пропустил ни одного дня судебных заседаний. Тот факт, что обычно избегающий появляться на публике Уайт добровольно нарушил свое затворничество только для того, чтобы наблюдать, как засудят его свояченицу, окончательно привел папарацци в состояние неистовства. Присутствие на суде Сэбина Уайта, одного из самых богатых людей мира, придало процессу как раз то, чего ему недоставало, – привкус таинственности и золотого налета.

Саму Мэлори, впрочем, эта «приправа» совершенно не волновала, но, когда она впервые увидела Сэбина Уайта среди любопытствующей публики, ее словно оглушили. Исходившая от него сила подавляла все вокруг, и женщина почувствовала, как внутри нее поднимается паника. Он без малейшего колебания встретил ее взгляд, молчаливо требуя от нее полного внимания, требуя… Чего именно? Мэлори поспешно отвернулась и стала нести какую-то околесицу, обращаясь к Джеймсу, – лишь бы не встречаться с его буравящим взглядом.

Она была словно загнанная в угол мышь и с каждым днем, пока длился судебный процесс, ощущала все большую неловкость, кожей чувствуя пристальный взгляд его холодных серо-голубых глаз. Мэлори охватило странное чувство. Ей казалось, что этот человек намеренно демонстрирует ей свое присутствие, пытается стать для нее даже более значимым, чем весь этот процесс, который мог стоить ей жизни. Это ощущение было абсолютно ни на чем не основано, но тем не менее именно оно заставило Мэлори, едва войдя в зал в первый же день суда, обратить взгляд именно на то самое кресло в шестом ряду.

Сейчас она неожиданно для себя осознала, какое разочарование испытала, не увидев его в судебном зале сегодня, в день вынесения приговора. Если рассуждать трезво, избавившись от него, она должна была вздохнуть с облегчением. А может, за несколько недель, проведенных в состоянии крайнего напряжения, Мэлори успела превратиться в психопатку, целиком и полностью попавшую под влияние своего преследователя?

– Я никогда не встречалась с этим человеком. Более того, все то время, пока мы с Беном были женаты, его вообще не было в стране.

Джеймс вздохнул так, будто у него гора свалилась с плеч.

– Возможно, я и ошибаюсь. Мне, черт побери, ужасно хотелось бы, чтобы это было именно так. Иметь Сэбина Уайта в числе своих врагов – последнее дело.

Мэлори кивнула, демонстрируя полное согласие с собеседником. Сэбин Уайт обладал гораздо большим могуществом, нежели главы иных государств, и не стеснялся использовать свои поистине безграничные возможности. Для Мэлори не являлось секретом, что, восхищаясь своим сводным братом, Бен одновременно боялся его. Она с грустью подумала о том, что для Бена было характерно подобное двойственное отношение типа «я-тебя-люблю-я-тебя-ненавижу».

– Я не намерена ни с кем воевать. Как только доберусь до своей квартиры, тут же покидаю вещи в чемодан и уеду подальше из Нью-Йорка.

– И куда же ты направишься?

– Понятия не имею! – деланно улыбнулась Мэлори. – Сяду в автобус и буду ехать до тех пор, пока не окажусь достаточно далеко, чтобы до меня не долетали комья грязи. И останусь там до тех пор, пока обо мне не забудут.

– Тебя не так просто забыть. Именно поэтому наша любимая прокурорша вцепилась в тебя, как клещ, и так усердствует. Еще бы, ей представился шанс подняться до одного уровня с «Уайт энтерпрайзез» и заполучить жертву, лицо которой известно не менее чем лицо Моны Лизы.

Они шли по забитому народом коридору, направляясь к выходу из здания суда. Джеймс заботливо поддерживал Мэлори под локоть.

– Надеюсь, ты дашь мне знать, когда немного придешь в себя. Ведь Герда меня со свету сживет, если я брошу тебя на произвол судьбы.

– Вы с Гердой спасли мне жизнь, – с благодарностью произнесла Мэлори. – Извинись за меня за то, что я не смогла с ней попрощаться. Сделаешь?

– Непременно. – Джеймс остановился у выхода. На его лице появилось отсутствующее выражение, будто он решил повнимательнее рассмотреть каменные ступени, которые начинались прямо за стеклянными дверями и спускались к улице. – Приготовься, – проговорил он, – твое такси стоит у тротуара, однако нас от него отделяют три телекамеры и как минимум десяток репортеров, столпившихся на лестнице. Придется пройти сквозь строй.

Мэлори проследила за взглядом Джеймса и непроизвольно вздрогнула. Репортеры кружили на лестнице, как голодные тигры в клетке, с нетерпением дожидаясь их появления.

– Все позади. – Рука Джеймса ласково сжала локоть Мэлори. – Ты беги, а я приму основной удар на себя. Но учти, возможно, нам не удастся отразить их атаку. – Адвокат помолчал, а затем продолжил:

– И, главное, помни, Мэлори: все уже позади.

– Все позади, – кивнула женщина и распахнула дверь. Она торопливо начала спускаться по ступеням, но в ту же секунду ее захлестнул поток двуногих, извергавших лавину вопросов.

– У мисс Тэйн нет никаких комментариев, – выкрикивал Джеймс, пробиваясь сквозь толпу распоясавшихся папарацци. – Она счастлива в связи с тем, что восторжествовала справедливость, однако вы должны понимать, что последние три недели явились для нее тяжким испытанием, и теперь она чувствует себя совершенно измученной.

От тротуара Мэлори отделяло всего несколько шагов. Оттолкнув от своего лица очередной микрофон, она преодолела их и оказалась возле такси.

В этот момент серо-голубые глаза блеснули на нее с загорелого лица.

Ноги Мэлори словно вросли в асфальт, и через секунду вокруг нее снова вился рой репортеров. Однако она была не в состоянии отвести взгляд от высокой, крепкой фигуры мужчины возле длинного темно-синего лимузина, припаркованного на противоположной стороне улицы. Мэлори впервые увидела Уайта стоящим в полный рост. Он был без малого двух метров и мускулист, как портовый грузчик.

Бен и Сэбин и не должны были походить друг на друга, поскольку приходились сводными братьями, и все же контраст, существовавший между ними, поражал. Мэлори не встречала более мужественного юношу, нежели Бен, которого в то же время отличало какое-то подкупающее мальчишество. Что же касается Сэбина, то он был матерым, являл собой воплощение мужского начала и, похоже, нисколько не стремился внушить кому-либо симпатию к собственной персоне. Его лицо казалось высеченным из камня, глаза, глубоко посаженные над широкими скулами, излучали грубую, не знающую преград силу и, похоже, обладали гипнотическими способностями. Тонкие солнечные лучики золотистыми нитями вплетались в темно-каштановые волосы мужчины, и Мэлори заметила, что, хотя Уайту было всего тридцать четыре, виски его уже посеребрила седина.

Мэлори снова ощутила на себе его загадочный взгляд. В нем по-прежнему читался невысказанный вопрос, к которому она уже успела привыкнуть. Он стоял в расслабленной, почти небрежной позе, опираясь на лимузин, однако Мэлори не сомневалась, что это всего лишь видимость. Мужчины этой породы никогда ничего не делают просто так, и она знала, в чем состоит сегодняшняя цель Сэбина Уайта. Своим присутствием он хотел дать ей понять: вне зависимости от того, какое решение принял суд, для него не все еще закончено.

Как только такси, уносившее Мэлори Тэйн, отъехало от тротуара, Сэбин быстро открыл дверь лимузина. Забравшись внутрь, он успел захлопнуть ее как раз вовремя, чтобы избежать атаки тех самых репортеров, от которых только что отбивалась Мэлори. Слава Богу, в лимузине были тонированные стекла. Сэбин видел, что делается снаружи, но он сам и Кери, сидевший рядом в машине, оставались невидимыми.

– Поехали отсюда, – приказал он шоферу, поудобнее устраиваясь на сиденье.

– Весьма аппетитная дамочка, – заметил Кери Литцке. – Я видел ее пару раз в эпизодических ролях, но даже не думал, что она настолько соблазнительна в жизни. Когда видишь кинозвезду «живьем», в большинстве случаев испытываешь разочарование. Тут же все наоборот. Неудивительно, что Бен до такой степени потерял от нее голову. – Он искоса взглянул на Сэбина. – Она была бледной, как смерть, ты заметил? Видимо, несладко ей пришлось за весь этот год – с тех пор, как убили Бена.

– Ты хочешь, чтобы я ее пожалел?

– А почему бы и нет. – Кери откинулся на спинку мягкого кожаного сиденья. – Журналисты, законники и публика едва не разорвали ее на мелкие кусочки. Не кажется ли тебе, что для нее это достаточное наказание?

– Нет.

Кери вздохнул:

– Она крепкая женщина, Сэбин, а тебя всегда восхищало это качество в людях. Почему бы тебе не дать ей передышку?

– Потому что она ее не заслужила.

– Ты же сам утверждал, что не веришь в то, будто она убила Бена. Он задолжал кучу денег всяким подонкам. Ведь ты сам все это выяснил, проведя независимое расследование.

– И еще он потратил целое состояние, делая Мэлори Тэйн дорогие подарки. – Сэбин смотрел прямо перед собой. – Он получил наследство, когда ему исполнился двадцать один год, и всего за три года промотал все до последнего цента. Откуда, по-твоему, он брал деньги, которые тратил на нее?

– У тебя, – мягко напомнил Кери. – Он брал их у тебя. Я сам, если помнишь, выписывал чеки. Только в первые полгода после их свадьбы ты дал ему больше двухсот тысяч долларов, а потом вдруг твоя помощь прекратилась.

– Мне не по душе швырять с трудом заработанные деньги на всякие глупости. – Лицо Сэбина оставалось непроницаемым. – Вот я и сказал ему, что больше он от меня благотворительности не дождется.

– А я вот никак не возьму в толк, почему ты ему вообще что-то давал. – Кери задумчиво смотрел на собеседника. – Ты же поклялся не иметь с ним ничего общего после того, как он растратил деньги со счетов нашей лондонской фирмы.

– Мы вместе выросли, – покачал головой Сэбин. – Возможно, если бы в своем завещании отец распределил между нами компании поровну, вместо того чтобы передавать большую часть мне, Бен не стал бы…

– Завистливым ублюдком, которому все сходило с рук, – закончил за него Кери. – Ты, похоже, вконец раскис, если жалеешь, что не расстался с половиной «Уайт энтерпрайзез». Ты не хуже моего знаешь, что Бен быстренько угробил бы компанию, а потом смылся с оставшимися деньгами.

На лице Сэбина появилась вымученная улыбка, которая, впрочем, тут же растаяла.

– Может, и так. Я признаю, что не был в восторге от этого засранца, но того, чтобы превратиться в жалкого, вконец одуревшего раба Мэлори Тэйн, он не заслужил. Возможно, она и не стреляла в него, но именно из-за нее он пошел за деньгами к бандитам после того, как я перестал его подкармливать.

– Ты не можешь быть уверен в том, что Бен делал ей дорогие подарки. Он хвастался этим в компании друзей, но обвинению так и не удалось обнаружить ни один из них.

Губы Сэбина сложились в узкую полоску.

– Я их видел.

– Каким же образом тебе… – Увидев, что лицо Сэбина стало совершенно непроницаемым, Кери умолк на полуслове. Он умудрился сохранить дружбу с этим человеком и работу в качестве его личного помощника – а Кери весьма ценил и то и другое – именно благодаря тому, что знал, когда на Сэбина можно нажать и когда лучше придержать язык. Сейчас интуиция подсказала ему, что на рожон лезть не стоит.

И все же отношение Сэбина к Мэлори Тэйн казалось ему очень уж странным. На самом деле, с тех пор как еще два года назад, после свадьбы Бена, Сэбин получил первое сообщение от своего сводного брата, он совершенно перестал походить на того упрямого и жесткого бизнесмена, каким знал его Кери. А уж двести тысяч долларов, которые посредством регулярных ежемесячных переводов Бен в течение полугода после свадьбы получил от Сэбина, окончательно заинтриговали Кери. Он не был бы удивлен, если бы Сэбин вручил брату крупную сумму в качестве свадебного подарка. Тот был щедрым человеком, и его гораздо больше интересовал процесс зарабатывания долларов, чем накопительство. Нет, Кери был озадачен не самим фактом вручения Бену денег, а тем способом, каким они ему передавались.

– Ты хочешь заполучить шкуру Мэлори Тэйн? Губы Сэбина тронула легкая улыбка.

– Хорошо сказано.

– Ну ладно, – пожал плечами Кери. – И как же нам это удастся?

– Ты предложишь ей работу. – Сэбин смотрел в затемненное окно лимузина на мелькавшие дома. – Я уже договорился с «Глобал синема». Маленькая роль в дешевом фильме под названием «Взлет». Она ничего не заподозрит. После пережитого ею позора эта эпизодическая роль, предложенная независимой компанией, покажется дамочке манной небесной. Я полагаю, от счастья она будет прыгать до потолка.

– Без сомнений, – кивнул Кери. – Судя по отчетам ребят Рэндольфа, которые проводили расследование, она совершенно сломлена. И что же дальше?

– «Взлет» будет сниматься в Седихане.

Кери негромко присвистнул:

– А у Алекса Бен-Рашида перед тобой должок за то, что ты помог ему обнаружить завод по производству химического оружия в Саид-Абаба. Выходит, несчастная крошка по собственной воле угодит прямиком в западню.

– Несчастная крошка? – Резко повернувшись, Сэбин посмотрел в лицо Кери, и взгляд его стал ледяным. – Похоже, ты, как и мой сводный брат, оказался во власти чар Мэлори Тэйн. Наверное, мне, чтобы расставить силки, стоит послать кого-нибудь другого.

– Я ничего такого не сказал, – примирительным тоном проговорил Кери. – За все годы, которые я работаю на тебя, у меня ни разу не было повода, чтобы заподозрить своего босса в несправедливости. Если ты считаешь, что она виновна в смерти Бена и заслуживает наказания, мне этого вполне достаточно.

Некоторое время Сэбин хранил молчание, но затем его суровое лицо потеплело и осветилось улыбкой. Это случалось нечасто.

– Извини. В последнее время я на пределе. Мне кажется, что все внутри меня перекручено в узлы.

– Я это заметил, – сухо произнес Кери. – В последние месяцы ты только и делаешь, что гавкаешь на всех подряд. – На самом деле это продолжалось гораздо дольше. Кери вспомнил, что перепады в настроении Сэбина начались с тех пор, как он получил первое письмо от Бена после того, как тот женился. – В своем отчете Рэндольф утверждает, что на следующей неделе Мэлори собирается отказаться от квартиры, которую арендует, и я готов поспорить, что она намерена как можно скорее покинуть город. Если ты очень хочешь заполучить ее скальп, я бы посоветовал поторопиться.

– Да, очень хочу. – Открыв отделение в расположенной прямо перед ним панели, Сэбин достал оттуда рукопись в светло-голубой обложке, большой конверт из манильской бумаги и передал все это Кери. – Сценарий, краткое содержание будущего фильма, предлагаемая ей роль, контракт, билет на самолет и аванс, который поможет ей расплатиться с первоочередными долгами.

– И сделает ее твоей должницей.

– Вот именно. Ей зарезервировано место на рейс, вылетающий послезавтра. Стало быть, у нее в запасе целый день, чтобы уладить свои дела, но не остается времени, чтобы поинтересоваться, почему «Глобал» предлагает ей роль, а все остальные киностудии – нет.

– Весьма предусмотрительно, – кивнул Кери. – И когда же я должен вручить ей эти тридцать сребреников?

– Как раз сейчас мы едем к ней. – Сэбин вздернул бровь. – Ты еще можешь отказаться. Я ни разу не видел, чтобы ты брался за работу с такой неохотой.

– Она не из слабых, – просто ответил Кери. – Последние три недели я каждый день видел ее в вечерних выпусках новостей. Она прекрасно держалась и ни разу не ударила в грязь лицом. Она, может, и сука, но ею нельзя не восхищаться.

– Говори за себя. – В голосе Сэбина прозвучала с трудом сдерживаемая злость. – Я не могу восхищаться мошенниками. Я их наказываю. – Он сделал глубокий выдох, и, когда заговорил снова, голос его уже звучал нормально. – Скажешь, что будешь встречать ее в аэропорту Марасефа, а мы с тобой вылетим сегодня вечером в Седихан на «Лэйр джет».

Кери кивнул, уложил рукопись вместе с конвертом в портфель и захлопнул его:

– Мэлори произвела на меня впечатление очень умной женщины. Она вполне может позвонить в «Глобал» и поинтересоваться, действительно ли все обстоит именно так.

– В таком случае она получит нужный ответ. «Глобал» я купил на прошлой неделе.

Глаза Кери расширились в неподдельном изумлении.

– Впервые об этом слышу. Почему ты ничего не сказал мне?

Сэбин саркастически усмехнулся:

– Потому что каждый вечер, когда мы смотрели телевизионные новости, я наблюдал за тобой и видел, с каким восторгом ты ею любуешься.

– Ты думал, что я способен тебя предать? Господи, Сэбин, она ведь не Елена Прекрасная!

– Но недалеко от нее ушла. Вот мне и не хотелось рисковать. – Мужчина снова уставился в окно. – Кстати, она спит с Джеймсом Делажем?

– Я говорил Рэндольфу, что ты интересовался этим. Он так не думает. Делаж, похоже, из породы верных мужей.

– Меня не интересует, что думает Рэндольф.

Я хочу знать, спит ли она с этим чертовым стряпчим.

– Успокойся, – проговорил Кери. – Рэндольф сказал, что сегодня к пяти вечера его отчет по этому поводу будет у тебя на столе.

– Так-то лучше.

Лимузин остановился возле особняка. Шофер выскочил и побежал вокруг машины, торопясь открыть дверь.

Кери выбрался из машины и в нерешительности остановился на тротуаре, глядя на Сэбина:

– Судя по всему, ты не намерен менять свое решение?

– Ни в коем случае. – Внезапно лицо Сэбина смягчилось. – То, что мы делаем, правильно, Кери. Поверь мне, эта женщина – из тех, которые выворачивают мужчин наизнанку, а затем выкидывают за ненадобностью.

– Я верю тебе, – пожав плечами, ответил Кери. Его не покидало ощущение, что за всем этим стоит что-то другое. – Просто мне нелегко… – Он умолк и отступил на шаг. – Я, пожалуй, передохну и поужинаю, прежде чем возвращаться в офис. Хочу избавиться от противного привкуса во рту.

Шофер захлопнул дверцу, и вскоре лимузин уже скользил по обсаженным деревьями улицам Грин-вич-Виллидж, направляясь к обиталищу Уайта.

Сэбин откинулся на сиденье и закрыл глаза, пытаясь унять кипевшие ярость и нетерпение. Он заранее знал, что суд оправдает Мэлори Тэйн, и все же с трудом дождался окончания процесса. Более того, он даже помог ее защите. Нанятые им агенты сумели достать кое-какие доказательства того, что Бен был связан с преступниками, и передали их Делажу. Однако даже от сознания того, что вскоре она будет свободна, в душе Сэбина не ослабевало искушение умыкнуть ее прямо из зала суда. Ему не терпелось.

Просиживая в зале заседаний день за днем и наблюдая за тем, как Мэлори Тэйн противостоит всем предъявляемым ей обвинениям, как ее лицо становится все более осунувшимся, а его черты истончаются, Сэбин мечтал только о том, чтобы все это поскорее закончилось. Если она и заслужила наказание, то привести его в исполнение должен только он, Сэбин Уайт. За последние месяцы эта мысль превратилась в идею фикс.

Господи, я начинаю вести себя, как псих, с отвращением подумал Сэбин. Похоже, он становится так же одержим ею, как Бен. Нет, тут же поправил себя он, Бен был по-своему без ума от этой женщины, а он, Сэбин, испытывал по отношению к Мэлори Тэйн лишь похоть. Это вполне приемлемо, но жалость или тем более восхищение ею недопустимы.

Он не станет вспоминать лицо Мэлори в те секунды, когда она бежала вниз по ступеням, спасаясь от репортеров, не станет думать о том, как достойно она держалась на суде и как ею восхищался Кери.

Но не думать об этом он не мог.

Сэбин торопливо открыл ящичек, откуда незадолго до этого вынул пакет и рукопись, взял оттуда видеокассету и вставил в магнитофон, расположенный под установленным в машине телевизором. Когда на экране появилась Мэлори Тэйн, его рот исказила усмешка. Вот оно – магическое средство. Вот он – воплощенный порок.

Но эти первые кадры, запечатлевшие только лицо Мэлори Тэйн, вызвали в нем вовсе не похоть. Елена Прекрасная. Кери сказал это с иронией, однако сейчас она казалась Сэбину неуместной. По его мнению, все величайшие красавицы мира обладали сильным характером. В полной мере это относилось и к Мэлори Тэйн. На экране телевизора она задорно смеялась, лицо ее выражало детское лукавство. Сэбину редко доводилось видеть черты настолько близкие к совершенству. Однако еще более поражали дух и жизненная энергия, освещавшие их изнутри. Глаза ее были как два бездонных фиолетово-голубых озера в обрамлении длинных темных ресниц, иссиня-черные волосы подчеркивали поразительную красоту лица и тяжелым шелковым покрывалом спускались до середины обнаженной спины.

Сейчас, впрочем, этого не было видно. Чуть позже, когда Мэлори Тэйн скинет с плеч длинную, до пят, горностаевую шубу, покажется ее изящная, доступная взглядам спина – еще более эротичная, нежели грудь у большинства других женщин.

Сэбин ощутил нарастающее возбуждение. Охватившее его желание отогнало наконец проклятое чувство жалости.

Вот она лежит в шезлонге, бесхитростно демонстрируя длинные ноги, а горностаевая шуба плавно сползает с ее восхитительных плеч. Женщина медленно, соблазнительным движением сбрасывает ее, показывая, что под мехом ничего нет, кроме ее сияющей атласной плоти. Она ласково улыбается камере и поднимает руку, чтобы откинуть назад длинные черные волосы.

Сэбин ощутил, как мощно пульсирует у него между ног, и с недоумением подумал о том, что мешает ему остановить запись. Пленка уже выполнила свою задачу, и Сэбин знал, что дальнейший просмотр способен лишь заставить его еще сильнее желать эту проклятую женщину.

Запись была одновременно выразительной и недвусмысленной: женщина самым интимным образом демонстрировала себя своему возлюбленному. Но, несмотря на это, в том, как Мэлори Тэйн искушала зрителя, которому все это предназначалось, не было ничего непристойного. Сэбин уже знал эту пленку наизусть, заранее предугадывая каждое движение женщины, каждый поворот головы, и все же продолжал смотреть, испытывая восхищение и обволакивающий горячий туман желания.

– Господи, это же… – Он и сам не знал, что хотел сказать, протягивая дрожащую руку и выключая видеомагнитофон. Не помогло. Прекрасная, возбуждающая демонстрация плоти продолжала раскручиваться в его воображении.

Взгляд Мэлори внимательно ощупывал худое морщинистое лицо Кери.

– Почему именно я, мистер Литцке?

– Дело в вашей внешности, – бесхитростно ответил Кери. – Мы знаем, что вы высокопрофессиональная актриса, однако «Глобал» нужно другое. У вас очень запоминающееся лицо, а это как раз то, что, по нашему мнению, необходимо для данной роли. Два дня назад вас увидел по телевидению Питер Хендел, режиссер, и заявил, что непременно должен вас заполучить.

– Понятно.

Мэлори встала, подошла к окну и остановилась там, устремив невидящий взгляд на улицу. Предложение Литцке казалось вполне логичным, да и сам он производил приятное впечатление. При первом взгляде На его курчавые рыжие волосы, светлые карие глаза и морщинистое лицо на память приходил обаятельный постаревший Гекльберри Финн, однако после десяти минут, которые он провел в квартире Мэлори, она успела понять, что, помимо обаяния, этого человека отличают искренность и тонкий ум.

– Однако моя внешность идет теперь в паре с дурной славой. «Глобал» сильно рискует.

– Мы рассчитываем на то, что к моменту выхода фильма на экраны этот скандал будет забыт.

Мэлори обернулась и взглянула на Кери через плечо.

– Вам и вправду нужно только мое лицо? Раздеваться в кадре не придется? Кери искренно удивился:

– По сценарию этого не требуется.

– Просто, – смущенно улыбнулась Мэлори, – если в последнее время я и получала какие-то предложения, то все они в основном касались не очень-то пристойных фильмов. Я никогда не участвую в порно, мистер Литцке.

– Называйте меня Кери. – На лице мужчины было написано недоумение. – Никакой порнографии, обещаю. Хотя, откровенно говоря, теперь, познакомившись с вами поближе, я нахожу эту мысль крайне соблазнительной. Позвольте мне сказать несколько слов о сценарии. Действие «Взлета» происходит во время Второй мировой войны в Северной Африке. Вы сыграете Рене Салануар, кафешантанную певичку, участницу Сопротивления. Предполагается, что фильм станет чем-то средним между «Крутыми стволами» и «Касабланкой».

– Судя по всему, беспроигрышный вариант.

Улыбка на лице Кери угасла.

– Похоже, вы не очень-то горите желанием принять наше предложение. Может, вас не устраивает сумма гонорара?

– Что вы, – повернулась она к собеседнику. – Эти деньги и в особенности эта работа – истинное спасение для меня. Просто я хочу быть честной по отношению к «Глобал».

Губы Кери сжались, и он отвел взгляд в сторону:

– Ваше благородство достойно восхищения, но «Глобал» в состоянии сама позаботиться о себе. Ну, так что, по рукам?

Мэлори все еще колебалась:

– Потребует ли от меня эта роль больших физических нагрузок?

– А в чем дело? – Кери вновь посмотрел на женщину. – Вы плохо себя чувствуете?