15

– Как успехи? – спросил Логан, подойдя к Еве. – Сможете уделить мне минутку?

– Нет, у меня нет даже минуты. Я еле-еле наладила и установила всю эту технику. – Она включила телемонитор. – Все только начинается.

– Маргарет звонила мне из Ланира. Я записал номер ее телефона. Наверное, вам хочется поговорить с матерью?

– Конечно, хочется!

Логан набрал номер и протянул телефон Еве.

– Как дела, мама?

– Устала. И тревожусь за тебя, – ответила Сандра. – Да и за саму себя тоже. А в остальном все прекрасно. Когда все это кончится, Ева?

– Хотела бы я знать… – Скорее сменить тему! – Тебе нравится коттедж?

– Тут очень мило. Прямо под окнами озеро. Чудесный вид.

Судя по тону Сандры, ни коттедж, ни вид из окон не доставляли ей радости. Осуждать ее за это было трудно. Ева нарушила течение ее жизни, вырвала из удобной ниши…

– Отдыхай и ни о чем не думай. У тебя есть что почитать?

– Маргарет купила несколько книжек, но ты знаешь, какая из меня читательница… Зато телевизор здесь на полстены. – Помолчав, Сандра спросила. – Как ты думаешь, можно мне позвонить Рону? Я бы не призналась, где нахожусь…

– Ни в коем случае! Через несколько дней я тебя оттуда заберу.

– Как скажешь, – уныло согласилась Сандра. – Мне тут немножко одиноко, но это пустяки. Главное, будь осторожна.

– Обязательно. Спокойной ночи, мама. Я буду тебе звонить ежедневно. – Она отдала Логану телефон. – Спасибо. Теперь мне не так тревожно.

– Я к этому и стремился. В каком она настроении?

– В подавленном. Ее вырвали из привычной жизни, и ей хочется обратно. – Ева смотрела на монитор, но ничего не видела. – Она не заслуживает таких испытаний. На ее долю выпало много страданий, но в последнее время судьба к ней благосклонна. Она повстречала хорошего человека. Мать не умеет справляться с одиночеством.

– А вы умеете?

– Никогда об этом не думала, – ответила Ева, пожимая плечами. – Все работа да работа…

– Всегда?

– Нет, не всегда. При Бонни я… – Она перевела взгляд на Логана. – Снова вы лезете ко мне в душу!

– Просто пытаюсь понять, чем вы дышите. – Он посмотрел на череп. – Кроме одержимости ушедшими в иной мир, конечно. После гибели дочери вы не завели новых друзей.

– Слишком много дел.

– А может, просто не хотите ни с кем сближаться, боясь, что вам опять причинят боль?

– Думаете, я похвалю вас за сверхпроницательность? Я сама отлично знаю, почему избегаю новых знакомств.

– Конечно, знаете! Вы же блестящая женщина! Почему же вам не изменить эту ситуацию?

– Может быть, я просто не хочу ее менять?

– Разве вы не стремитесь к более полной, насыщенной жизни?

– Вы не знаете, как насыщенна моя жизнь по сравнению с тем, какой она была раньше. Я потерялась, а теперь нашлась. Я тонула в боли, а теперь выбралась на сухой островок. Разве этого не достаточно, Логан?

– Нет. Пора двигаться дальше.

– Вы не понимаете. – Она махнула рукой и отвернулась.

– Пытаюсь понять.

– Зачем?

– Вы мне нравитесь, – ответил он просто.

– Что вы затеяли, Логан? – спросила Ева, презрительно глядя на него.

– Никаких затей, одно доброжелательство. Лично я люблю заводить новых друзей, даже когда существует опасность их потерять. Вы вызываете у меня восхищение. Зачем скрывать такие сильные эмоции?

– Тем более что вы собираетесь и дальше использовать меня в своих целях.

– Совершенно верно.

– Невероятно! – Она перевела взгляд на свой монитор. – Вы ждете, чтобы я вас простила и предложила поиграть вместе в песочнице?

– Повторяю, я не строю никаких планов. Все это в прошлом. Просто мне захотелось для разнообразия побыть с вами честным. Извините, если это вас рассердило. – Он встал. – Не буду мешать вам работать.

– Так-то лучше.

– Я думал, вы успели достичь большего.

Доселе неведомый, стремящийся к откровенности Логан уступил место уже изученному – требовательному и подгоняющему. Ева облегченно перевела дух. Он действительно ее рассердил.

– Очистка черепа заняла больше времени, чем я ожидала. – Она посмотрела на Кесслера, скучающего в дальнем углу лаборатории. – Гэри извелся: ему требуется костная ткань, чтобы приступить к работе, а мне все еще нужен череп.

– Зачем тогда было фотографировать череп в Барретт-Хаус?

– На всякий случай.

– Сколько времени займет наложение? Здесь многовато народу. Мне бы хотелось побыстрее отсюда убраться.

– Я и так тороплюсь, как на пожаре. – Она навела одну камеру на череп, другую – на фотографию Бена Чедберна.

– Это надолго? – повторил Логан свой вопрос.

– Точно не знаю. Я еще не пользовалась такой аппаратурой. Надеюсь, я все правильно подключила.

– Как она работает?

– Послушайте, вам больше нечем заняться?

– Мне интересно. Я вам мешаю?

– В общем-то нет. Как видите, одна камера наведена на череп, другая на фотографию. Череп должен быть установлен под тем же углом, что поворот головы на фотографии. Обе камеры подсоединены к монтажному микшеру, он, в свою очередь, – к видеомагнитофону. Видеомагнитофон передает кадры на монитор. Микшер позволяет делить экран и получать одновременно несколько изображений или их фрагменты. Линия деления может идти и горизонтально, и вертикально. С ее помощью я могу увеличивать одно изображение и уменьшать другое. Главное, что мне нужно, – это затемнение.

– Объясните подробнее.

– Знаете, как это бывает в кино? Изображение мутнеет и постепенно превращается во что-то другое. Благодаря этой функции я произвожу наложение, чтобы видеть одновременно фотографию и череп, словно кожа стала вдруг прозрачной…

– Покажите!

– Сейчас увидите. – Она вывела на экран оба изображения и запустила процесс наложения.

– Почему вы выбрали именно эту…

– Тихо, не мешайте!

– Извините.

Несколько секунд – и она забыла о его присутствии. Слишком сильно… Обратно… Настройка… Еще раз. Еще. Так-так…

– Боже! – Логан подался вперед, не сводя взгляд с призрачного изображения. – Это какая-то фантастика!

– От кого я это слышу? Компьютерному королю не пристало так млеть перед обычной прикладной программой.

– Теперь я могу говорить?

– По-моему, вы не молчали ни секунды. – Евины пальцы витали над клавишами, внося в изображение одно изменение за другим.

– Почему вы выбрали фотографию улыбающегося Чедберна?

– Из-за зубов. С ними больше всего возни. У каждого человека свои дефекты зубного аппарата. Совпадение зубов – огромная удача. Поэтому я не спешу разрешать Гэри рвать Бену зубы.

– И как, совпадает?

– Вполне, – ответила она с облегчением. – Если честно, то я просто не верю своим глазам. Разве вы сами не видите?

– Как будто вижу… Но я, конечно, не специалист. К тому же меня отвлекают эти ваши штучки с затуманиванием.

– Стопроцентное попадание. Видите, как линия прикуса на черепе совпадает с линией прикуса на фотографии? – Она постучала по носовому отверстию. – Тот же размер и форма. Глазные яблоки точно входят в орбиты черепа. Есть еще несколько проверочных точек. Совпадают и они.

– Ваши следующие действия?

– Распечатываю несколько экземпляров этого изображения и перехожу к следующей фотографии.

– Кажется, вы говорили, что хватает и этой.

– Для обычного человека хватило бы, но раз речь идет о президенте Соединенных Штатов, лучше выверить каждую черточку. Нужно разобраться с ушным каналом и прикреплением мышц на…

– Я все понял! – Логан остановил ее решительным жестом. – Как я могу вам помочь?

– Уговорите Гэри потерпеть, пока я не закончу. Кажется, еще минута-другая – и он вцепится мне в глотку.

– Слушаюсь и повинуюсь. – Логан выпрямился. – Миротворчество – это все, на что я сейчас годен. Очень грустно, когда не можешь ничего сделать толком сам.

– Я предпочитаю держать вас на положении подручного, – сказала Ева сухим тоном. – Всякий раз, когда вы начинаете действовать самостоятельно, меня затягивают зыбучие пески.

– Без комментариев. – С этими словами Логан заторопился к Кесслеру.

Ева опять уставилась на экран. Она заранее знала, что наложение только подтвердит точность ее работы с черепом, но все равно испытывала удовольствие и гордость. В стене неопровержимых улик, которую ей предстояло возвести, прибавилось несколько хорошо пригнанных камней.

– Мы на правильном пути, Бен, – прошептала она и включила принтер.

На улице шел дождь. Работая в лаборатории, Ева не обращала внимания на шум воды за окном. Сейчас, подойдя к распахнутой двери, она залюбовалась подстриженными лужайками студенческого городка, с наслаждением вдыхая прохладный, влажный воздух.

Как ни странно, она не чувствовала усталости. Успех придал ей сил.

– Тебе нельзя здесь находиться, – раздался голос Джо, наблюдавшего за Евой из дворика. – Иди в дом.

– Хочу подышать свежим воздухом.

– Ты закончила?

– Наложение готово. Гэри приступил к извлечению ДНК. Как ты вымок!

– Не растаю. Меня спасает козырек дома. В дождь хорошо дышится. Что-то я перепсиховал…

– Я заметила. Напрасно ты злишься на Логана: я сама решила взяться за эту работу. Я знала, что рискую, но соблазнилась гонораром.

– Держу пари, он скрывал степень риска, пока не втянул тебя в эту историю.

– И тем не менее решение приняла я сама. – Почему она защищает Логана? Джо справедливо осуждает его методы: она была зла ничуть не меньше Джо, когда поняла, что стала объектом откровенной манипуляции… – Уже поздно, – заметила она, сознательно меняя тему. – Тебе вообще не положено здесь находиться. Диана, наверное, не находит себе места.

– Я ей звонил.

– Если ты признался ей, что помогаешь мне, она только сильнее разволновалась. Она наверняка смотрела Си-эн-эн.

– Я ей этого не говорил.

– Ты ее обманул?

– Нет, просто сказал, что задерживаюсь на работе.

– Почти ложь. Я бы взбесилась, если бы ты не был со мной честен.

– Ты – не Диана. Она предпочитает оставаться в неведении, когда происходит что-то неприятное. Она так и не привыкла к тому, что ее муж – полицейский. Ее бы больше устроило, если бы я ушел со службы и нашел себе местечко попрестижнее.

– Я бы на ее месте вправила тебе мозги. Брак – союз двух партнеров.

– Браки бывают разные.

– Не собираюсь удивляться твоим словам. Знаю, ты не все мне рассказываешь. – Она отвела от него взгляд. – Ты ведь скрыл от меня, что в рамках несения службы совершал убийства.

– В твоей жизни и без этого хватало насилия. Зачем тебе еще?

– Ты сознательно решил держать меня в неведении? Как и беречь нервы Дианы? Защищаешь впечатлительных дамочек от некрасивой действительности?

– Хотел ли я тебя защитить? – переспросил он грубовато. – Еще как хотел! Но я заботился не только о тебе, но и о себе. Я знал, к чему это приведет, и не хотел, чтобы, глядя на меня, ты видела Фрейзера.

– До этого не дошло бы. Я хорошо тебя знаю и уверена, что ты поступал так, как следовало.

– Тогда повернись. Хочу видеть твое лицо.

Она повиновалась.

– Черт! – процедил он сквозь зубы.

– Просто я должна привыкнуть к этой мысли. Сейчас у меня ощущение, что я тебя совсем не знаю.

– Ты знаешь меня лучше, чем кого-либо еще в целом свете. То же самое я могу сказать о себе по отношению к тебе.

– Тогда почему ты не был со мной откровенен?

– Хорошо. – Он сжал кулаки. – Хочешь знать, сколько трупов у меня на счету? Три. Двое торговали наркотиками, третьему нравилось убивать, как нашему общему знакомому Фрейзеру. Я часто задаю себе вопрос: прикончил ли я этого, третьего, в порядке самообороны? Скорее мне не нравилась мысль, что он будет дальше топтать землю. – Он понизил голос:

– Ни из-за одного я не мучился бессонницей. Ну как, теперь ты знаешь меня лучше?

– Джо, я…

– Может, рассказать тебе о моих приключениях в отряде «Морские львы»? Нет, судя по твоему виду, с тебя довольно и услышанного. Я всегда знал, какой будет твоя реакция, потому и помалкивал.

– Почему я не узнала об этих смертях от кого-нибудь еще?

– Потому что я понимал, что это тебе ни к чему. От меня не потребовалось чрезмерных усилий. Я знал, что после Бонни ты перестала смотреть по телевизору новости и читать газеты. Оставалось проследить, чтобы не проболтался кто-нибудь из сослуживцев. – Джо заглянул Еве в глаза. – Учти, при необходимости я сделаю это снова. Ты оказалась не готова к мысли, что я не эльф, нюхающий цветочки, и никогда не будешь к ней готова. – Он отвел взгляд. – Теперь ты понимаешь, почему я недоволен мистером Логаном: зачем он разворошил это осиное гнездо?

– Напрасно ты ему угрожал.

– Думаешь, я сам не понимаю? Да, я сглупил: разнервничался и не скрыл этого даже от тебя. – Он обескураженно улыбнулся. – А может, я себя обманываю. Может, я повел себя так сознательно. Может, мне до смерти надоело… Думаешь, я еще долго смогу таить все в себе и не… – Он вздохнул. – Давай не будем рушить того, что у нас есть, Ева. Мы давно вместе. Ты сама говоришь, что знаешь меня.

– Я ошибаюсь? – спросила она шепотом.

– Хорошо, начнем все с чистого листа. Я буду с тобой откровенен, даже если моя откровенность окажется для тебя невыносима. Удовлетворена? – Он отвернулся. – Я – нет. Впрочем, я к этому привык. Это стало для меня образом жизни.

– Что ты хочешь этим…

– Так мы ни к чему не придем. Лучше я пройдусь по периметру участка, проверю, все ли спокойно. – Он спустился по ступенькам. – Не волнуйся, если я кого-нибудь встречу, то просто угощу сигареткой. Хватит мне марать руки кровью.

Возможно, он имеет право на нее злиться. Джо самый близкий ее друг, все равно что брат, а она отталкивает его, оскорбляет недоверием! Джо слишком хорошо ее знает, чтобы понимать, что она чувствует.

Зато она знает его недостаточно хорошо. Она заблуждалась, полагая, что читает в его душе, как в раскрытой книге, и не догадывалась, как много он от нее утаивает.

Не ври себе! Ты сама не хотела ничего знать. Полицейские ежедневно сталкиваются с насилием. Если бы она позволила себе об этом думать, то отшатнулась бы от Джо.

«Я не хотел, чтобы, глядя на меня, ты видела Фрейзера…»

Она отрицала саму возможность такой реакции, но не эта ли мысль посетила ее, когда она услышала от Логана об убийствах, совершенных Джо? Иррационально, несправедливо и тем не менее…

Еще одна зарубка, сделанная Логаном на ее истерзанной душе. Вернее, не зарубка, а волна, способная сбить с ног, погубить…

Не думать об этом! У нее и без того есть о чем беспокоиться… Легко сказать! Она не могла не вспоминать обозленного Джо.

Что, если это не только злость? Что, если она его серьезно оскорбила? При всей своей суровости Джо чрезвычайно раним. Господи, только не это! У нее и в мыслях не было его обижать, не говоря об оскорблении…

Ева не могла запретить себе думать об этом, но усилием воли заставила себя отложить выводы на потом. Джо играл в ее жизни слишком важную роль. Если начать тревожиться из-за него, у нее совсем опустились бы руки.

Лучше пойти проверить, не нужна ли ее помощь Гэри. Довести это дело до конца, чтобы спокойно вернуться к нормальной жизни, нормальным проблемам.

Она поплелась по коридору в лабораторию.

При приближении Евы Кесслер поднял глаза.

– Тебе нездоровится?

– Нет, просто захотелось подышать свежим воздухом. Как успехи?

– Никак. – Он указал на коренной зуб, который пытался выпилить из челюсти. – Пока я наберу достаточно материала для образца, наш красавчик превратится в беззубое чудище. Это уже третий зуб.

– Тебе нужна моя помощь?

– Хочешь погреться в лучах моей славы?

– Клянусь, я никому не проболтаюсь, что помогала тебе, – произнесла она с улыбкой.

– Знала бы ты, сколько раз я слышал такие клятвы! Убирайся!

– Как скажешь. – Она осталась стоять рядом, наблюдая, как Кесслер аккуратно удаляет зубную эмаль. – У меня есть предложение: может быть, получив образец ДНК, ты поступишь правильно, если на время уедешь? Например, в свой дом на побережье?

– Пытаешься меня уберечь, Дункан? Чувствуешь себя виноватой?

– Вроде того.

– Отлично! Чувство вины полезно для спасения души. – Он внимательно осматривал зуб. – Только не льсти себя надеждой, что я занимаюсь этим ради тебя. Эта работа превратит меня в звезду первой величины. Мне всегда хотелось оказаться в центре внимания.

– Конечно! То-то ты вкалываешь как одержимый и живешь затворником.

– Потерпи еще полсотни лет – и ты тоже переселишься в лабораторию и станешь питаться холодной пиццей.

– И врать, будто мое единственное желание – прославиться? Признайся, тебе просто любопытно.

– Отчасти. – Он принялся колоть зуб.

– А другая часть?

– Ты знаешь, где я провел детство? В Мюнхене тридцатых годов.

Она удивленно покачала головой.

– Ты никогда об этом не рассказывал…

– Конечно! Мы же обсуждаем только работу: кости, мертвецов… – Он поправил очки на носу. – Моя мать была еврейкой, отец – полноценным арийцем со связями в высоких сферах. Нацисты оказывали на него давление, чтобы он развелся, но он отказывался. У него была маленькая пекарня, в окнах которой он на протяжении двух месяцев ежедневно заменял разбитые стекла на целые. Но он все равно держался. Однажды он не вернулся домой. Нам сказали, что он попал под грузовик. Он потерял ногу и девять месяцев пролежал в больнице, а когда вышел, все было кончено: пекарни больше не существовало, евреям тоже скоро должен был настать конец. Нам повезло: мы сумели перебраться в Швейцарию, оттуда – в Америку.