Седихан и Тамровия (№5) - Летняя улыбка

— Ты словно бы сомневалась, идти в конюшню или нет. — Он насмешливо улыбался, уверенный, что теперь она никуда не денется. — Вот было бы жалко! Мне уже надоело так долго тебя ждать. Я здесь почти сутки, знаешь ли. Собирался взять в заложники эту маленькую светловолосую девочку, когда она седлала лошадь. Но я не знал, кто она. После столь долгого ожидания глупо было бы тратить драгоценное время неизвестно на кого.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросила Зайла, пытаясь подавить панику.

— Это очень маленькое княжество, а шейх и его гости всегда представляли интерес для шпионов. Я просто на базаре задал пару нужных вопросов. — Его рука крепче сжала ружье. — А потом слушал и наблюдал. Я даже видел вас с Сейфертом во время одной из ваших утренних верховых прогулок. Ты же знаешь, что у меня ружье с телескопическим прицелом? — Он любовно погладил приклад. — И сказать не могу, как близок я был к тому, чтобы Сейферта убить. Но какой смысл убивать его и упускать тебя? Твои друзья могли бы испугаться и отправить тебя в Зеландан немедленно.

— Ты все еще думаешь, что тебе это сойдет с рук? — Зайла гордо тряхнула головой. — В прошлый раз твоим людям это не удалось. Дэниел здорово вас одурачил.

— Он всего лишь застал нас врасплох, — буркнул Хасан. — Больше такого не случится. — Луч солнца проник в дверь, осветив его лицо, и Зайла смогла рассмотреть бандита получше. Результат был неутешительным. Хасан выглядел одичавшим, отчаявшимся и готовым на все. Его тонкая рубашка и черные брюки были испачканы, щеки заросли щетиной.

— Троих из вас уже поймали, и тебе недолго гулять на свободе. — Хасан вздрогнул при этих словах. — Так ты не знал? Они поймали их вчера утром.

— Те трое были трусами и глупцами. Они сдались, когда игра и наполовину не была сыграна. — Хасан презрительно скривил губы. — Теперь, когда ты у меня в руках, мы начнем все заново. В этот раз я придумаю, что с тобой сделать, чтобы вынудить Бен-Рашида играть честно.

Зайла почувствовала, что покрывается липким потом.

— Ты торопишь события. — Она пыталась говорить твердо. — Как ты собираешься уйти из селения? Кто-нибудь тебя обязательно увидит.

— Тогда они увидят и ствол ружья, приставленный к твоей спине. — Он мрачно усмехнулся. — И сомневаюсь, что кто-нибудь посмеет вмешаться.

— Зайла, как хорошо, что я тебя застал, — сказал вошедший Дэниел. Он радостно улыбался, и его тон был легким и веселым. — Чего ради ты убежала… — Он остановился, заметив ее странную неподвижность, и мгновенно напрягся, как дикое животное, почуявшее опасность. Затем его взгляд разглядел темную фигуру в глубине конюшни. Он выразительно выругался.

— Ах, это наш специальный сопровождающий, мистер Сейферт! — с издевкой в голосе воскликнул Хасан. — Какая неожиданная радость! А я-то думал, что потребую вашу голову в качестве части выкупа за моего брата! Но теперь в этом нет необходимости.

— Ты идиот, Хасан. Клэнси Донахью послал половину своих людей прочесывать эту провинцию. Тебе ни за что не выбраться, — грубо сказал Дэниел. — На твоем месте я бы бежал отсюда, как сумасшедший, и думал только о том, как унести ноги.

— Я не сдаюсь так легко. Мой брат гниет в тюрьме этого тирана в Марасефе. — Глаза Хасана гневно блеснули. — Пусть остальные и сдались, но только не я. — Он махнул ружьем. — Отойди от двери.

Дэниел поколебался, но все-таки встал рядом с Зайлой. Он внимательно наблюдал, как Хасан медленно, боком передвигается, чтобы встать напротив открытой двери.

Освободив себе проход, Хасан довольно улыбнулся.

— А теперь идем, моя хорошенькая шлюшка. Нам предстоит долгий путь.

Дэниел сделал инстинктивный шаг вперед, но остановился, потому что Хасан поднял ствол, направив прямо на него.

— Я непременно убью тебя, — сказал Дэниел с грозной решимостью. — Надеюсь, ты это знаешь. Ты сам собираешь свой погребальный костер, ветка за веткой.

— Неужели? — Насмешливая улыбка опять искривила губа Хасана. — А тебя это задело! Неужели эта прекрасная леди для тебя не только объект ответственности? Я слышал, что некоторые мужчины иногда влюблялись в проституток, но тебя считал более разборчивым.

— Хасан… — предупреждающе прошипел Дэниел.

— Она рассказала тебе о заведении под названием «Желтая Дверь»? — издевался Хасан. — Она даже не «кадын», она была обычной про… Сделай еще шаг, и я прострелю тебе лоб. По-видимому, ты не знал о прошлом этой леди?

— Знал.

Зайла испытала настоящий шок, даже больший, чем когда увидела Хасана. Ее глаза метнулись к лицу Дэниела. Так он все время это знал! Но если так, то почему ни слова об этом не сказал?

Хасан поднял брови:

— И тем не менее ты готов ее защищать? Должно быть, она и впрямь очень хороша. Надо самому попробовать, когда она будет в моем… распоряжении.

— Ветка за веткой, — холодно повторил Дэниел. — Тебе там будет очень горячо.

— Но ты не подожжешь мой костер, тебя там не будет! — Палец Хасана лег на курок. — Правда, Сейферт?

— Нет! — Зайла порывисто шагнула вперед. — Не трогай его. Тебе же нужна я. Если ты убьешь Дэниела, это не поможет вернуть твоего брата. А если ты его отпустишь, то я сама пойду с тобой, не сопротивляясь.

— Молчи, Зайла! — рявкнул Дэниел.

— Ну посмотри, как ей не терпится попробовать нового мужчину! — Хасан хищно усмехнулся. — Ты ведь сделаешь все, что я скажу, правда, девочка?

— Да, — прошептала Зайла. — Пожалуйста, не убивай его.

Лицо Дэниела исказилось от боли.

— Боже мой, Зайла, разве ты не видишь, что он…

Что-то мелькнуло позади Хасана, и ружье выстрелило.

— Дэниел! — Зайла даже не услышала своего крика. Но пуля Дэниела не задела. Она отскочила от столба рядом. А тем, что мелькнуло, была Пандора, вбежавшая в дверь и схватившаяся за ружье. Теперь она вцепилась в Хасана, как свирепый маленький мангуст в грозную кобру. В два прыжка Дэниел пересек разделяющее их пространство, выхватил ружье у Хасана одной рукой, а другой нанес ему молниеносный удар по шее. Без единого звука Хасан рухнул на пол.

Все было кончено. События развивались так быстро, что у Зайлы закружилась голова. Главное, Дэниел был цел и невредим, и она была благодарна за это судьбе. Еле держась на ногах, Зайла медленно подошла к нему. Дэниел расстегнул и вытащил свой ремень, потом перевернул Хасана, все еще не подающего признаков жизни, на живот.

— С тобой все в порядке? — коротко спросил он. — Он ничего тебе не сделал, пока меня не было?

— Нет-нет, все в порядке. Я всего несколько минут провела с ним. А до этого я была во дворе с Пандорой. — Она повернулась к девочке, которая встала на ноги, отряхиваясь от прилипшего сена. — Пандора, почему ты вернулась? Конечно, я безумно рада тебя видеть, но все-таки?

Пандора пожала плечами:

— Мне хотелось попрощаться с Эдипом. Без этого я не могла уехать. А потом увидела, как этот слизняк целится в вас из ружья. Тогда я на него и прыгнула.

— И как удачно! — вставил Дэниел с восхищенной улыбкой. — Если тебе когда-нибудь понадобится работа, то ты только скажи, я дам тебе первоклассную рекомендацию к Клэнси Донахью.

— Тебя чуть не убили, — сказала Зайла.

— Ничего подобного! — невозмутимо заявила Пандора. — И вообще, мало ли что могло быть.

Вот так бы мог сказать и Дэниел. Их жизненная философия была, по сути, одинаковой: практичной, прямой, честной.

Честной? Зайла почувствовала повторное потрясение, вспомнив, что Дэниел знал о ее прошлом. Знал и ничем не выдал себя.

— Когда ты узнал насчет «Желтой Двери»? — прошептала она.

Он даже не поднял головы, продолжая связывать Хасана.

— Когда у тебя была лихорадка, — рассеянно ответил он. — Ты сказала что-то непонятное, и я подверг Клэнси допросу третьей степени.

— Так, значит, Клэнси сказал тебе, — медленно повторила она. — Ну конечно, Клэнси все знал. Он был там. — Она скрестила руки на груди. Неожиданно ее пробрала дрожь. Да, когда умирает надежда, кажется, что и жить незачем. Весь мир превратился в лед. — Но почему ты не сказал мне, что все знаешь?

— Я подумал, что так будет лучше. — Дэниел поднял голову и увидел ее лицо, отчего сразу же напрягся. — Для меня это не имеет никакого значения.

— Никакого значения? — Ее голос звенел от напряжения. — А я так не думаю. По-моему, это очень важно. Если бы я знала, я никогда бы не лезла к тебе, как вчера. Ты, должно быть, был очень смущен. Извини, что я поставила тебя в такое неловкое положение.

— Да о чем ты, черт возьми, говоришь? — резко сказал Дэниел. — Это какая-то бессмыслица!

— Мне кажется, мы оба знаем, о чем. — Ее голос сорвался. Она должна держаться. Она должна быть сильной. — Я все прекрасно понимаю, Дэниел. Больше можешь не притворяться.

— Притворяться? Черт возьми, Зайла! Я даже не знаю, что ты имеешь в виду!

Слезы градом покатились из ее глаз.

— Замолчи! Ты слышишь? Перестань! Мне не нужна твоя жалость! — Она повернулась и побежала к двери. — Мне это не нужно! Не… — Она не могла больше говорить. Ничего не видя от слез, она бежала через двор, и рыдания сотрясали ее всю. Ей нужно побыть одной. Она должна где-то спрятаться, зализать свои раны и вернуть самообладание. Без этого она не может встретиться с Дэниелом. Бедный Дэниел! Он был таким добрым! Ну почему она не оставила его в покое, почему набросилась вчера вот так? Теперь, судя по всему, она потеряла и друга, и любовника. Она перелезла через ограду и со всех ног побежала по лугу к тамарисковым зарослям и маковому лугу, расстилавшемуся за ними.

Пандора перестала смотреть ей вслед и повернулась к Дэниелу.

— Она бежит через пастбище, — яростно сказала она. — Почему ты тут стоишь? Она плачет, черт бы тебя побрал!

Дэниел ответил ей таким же яростным взглядом.

— А на кого я оставлю Хасана, на тебя?

— И это все? — Пандора решительно подняла с земли ружье, вышла во двор и сделала четыре выстрела в воздух, один за другим. — Не сомневайся, сейчас кто-нибудь прибежит. — Так же невозмутимо она вернулась в конюшню и уселась на пол, скрестив ноги, направив дуло прямо в голову Хасана. — Иди давай.

Дэниел посмотрел на нее с изумлением. Затем лицо его осветила медленная улыбка.

— Нет, ну надо же! — Он встал на ноги. — Ну ладно, с меня причитается рекомендация. В любое время! Ты невероятная женщина, Пандора!

Она покачала головой, не без горечи улыбаясь.

— Я просто ребенок, который не знает, что для него лучше. За меня все решают умные взрослые. Ну иди. Танцующая Леди уже оседлана.

Дэниел откозырял ей, потом вошел в стойло и вывел кобылу во двор. Там он заколебался, неуверенный, можно ли уезжать, но тут же увидел двух конюхов, бегущих через двор, и вздохнул с облегчением. Теперь с Пандорой ничего не случится.

Его губы тревожно сжались. Можно было только надеяться, что и с Зайлой ничего не случится. Она так отчаянно плакала, что вряд ли могла что-то видеть перед собой. Кто знает, что может ее подстерегать? Дэниел вскочил в седло и помчался галопом к воротам, выходящим на пастбище.

Глава 10

Зайла почти добежала до луга диких маков, когда услышала за собой стук копыт. Она не остановилась и даже не оглянулась, хотя и слышала, что Дэниел ее зовет.

Вот он уже нагнал ее:

— Зайла, если ты не остановишься, я вынужден буду втащить тебя в седло, как в голливудских фильмах. Ты же знаешь, что наездник я неважный. Мы в конце концов оба окажемся на земле.

— Уходи, я не могу сейчас говорить. — Голос все еще был слабым, хотя рыдания, сотрясавшие ее, уже утихли. — Я поговорю с тобой потом. Мне нужно побыть одной.

— Не нужно, — мрачно сказал Дэниел. — И кончай с этой мелодрамой. Я ни за что не выпущу тебя из своего поля зрения, пока мы все не выясним. Так ты остановишься или мне хватать тебя и тащить в седло?

— Дэниел, я… — Зайла остановилась. Он сделает это, можно было не сомневаться. Она уже видела в его глазах это упрямое выражение. Боже, это невыносимо! Опустив руки, она стояла, отчаянно пытаясь собрать последние силы. — Пожалуйста, уходи, Дэниел.

Он остановил коня и спрыгнул на землю.

— Не могу, — просто ответил он. — И тебя не отпущу. Проси все, что угодно, только не это.

— Твоя миссия закончилась. Хасан схвачен. Я опять в порядке. Тебе уже незачем притворяться.

— Притворяться! — Он схватил ее за плечи и сильно встряхнул. Его глаза сверкали. — Я не умею играть в эти игры. Никогда этому не учился и не собираюсь.

— Ты очень умело сыграл со мной! — обвиняюще сказала Зайла. — Ты далеко не такой дилетант, как хочешь меня уверить. — Она устало покачала головой. — Не хочу с тобой спорить. Это все равно ничего не изменит. Я понимаю, почему ты должен был держать меня здесь, Дэниел, и не виню тебя. Ты сам сказал мне, что Алексу Бен-Рашиду нужно поймать террористов. Было очень умно использовать меня как приманку.

— Приманку? Так ты считаешь, что я держал тебя здесь, чтобы заманить Хасана и его людей?

— Пандора раскрыла секрет, что никаких медицинских показаний держать меня здесь нет. — Зайла смотрела на пуговицу на его рубашке, всеми силами удерживаясь от слез. — Эти десять дней были самыми счастливыми для меня. Мне очень жаль, что я вовлекла тебя в неловкую ситуацию прошлой ночью. Я виновата.

Дэниел выговорил длинное и затейливое ругательство, и это заставило ее поднять на него глаза.

— Давай-ка сядем, — сказал он, отводя ее в сторону от лошади. — Надо во всем разобраться. Я никогда в жизни не слышал такой чепухи. — Он надавил ей на плечи, вынудив сесть, и сам сел рядом. — Так вот. Теперь я намерен разобрать твои обвинения слово за словом, чтобы вернуть тебя в русло здравого смысла. Или я сам сойду с ума. Во-первых, почему ты решила, что я держал тебя здесь в качестве приманки? Тебе вообще-то не приходило в голову, что причина может быть совсем иной?

— А какая еще может быть причина? — грустно спросила Зайла. — Все было очень хорошо придумано. Клэнси, должно быть, тобой доволен.

— К твоему сведению, Клэнси грозился оторвать мне голову.

— Он что, не согласился с твоим планом? — безразлично спросила она. — Ну что ж, ведь прав оказался ты, а не он.

— Да не было никакого плана! — Дэниел явно начинал терять терпение. Его лицо, как и голос, выражало отчаяние. — Я думал только о том, как побыть с тобой подольше, вот и все.

— Нечего щадить мои чувства. Я знаю, ты ничего ко мне не испытываешь, кроме дружеских чувств. Все это время ты вел себя со мной как любящий старший брат, и только. — Ее губы дернулись от боли. — Пока я не соблазнила тебя прошлой ночью.

— Мне кажется, что кто-то из нас сошел с ума! — Дэниел смотрел на нее, словно не веря собственным ушам. — Да посмотри же ты на меня! Ты так говоришь, как будто схватила меня и изнасиловала! Я ведь не сопротивлялся, если ты помнишь.

Зайла печально склонила голову:

— Ты был очень добр. Ты всегда был до…

— Добр! — Это походило на рев. — Ты что, слепая? Я вчера чуть с ума не сошел от страсти! Я возбуждался, просто глядя на тебя. Я изнемогал от желания все эти десять дней!

Зайла удивленно посмотрела на него, боясь поверить.

— Это правда? Тогда почему ты был таким…

— Потому что, когда у тебя была лихорадка, ты смотрела на меня, будто я какое-то чудовище. Это испугало меня до безумия. — Даже одно это воспоминание заставило его сжать зубы от боли. — Я не мог допустить, чтобы ты опять так смотрела на меня. Это было невыносимо.

— Ты жалел меня, — прошептала она.

Дэниел бурно вздохнул:

— Ну ладно, давай теперь обсудим и вопрос жалости. Одна мысль об этом, кажется, возмущает тебя до глубины души. Но ты совершенно права, я очень тебя жалею.

— Ну так можешь перестать прямо сейчас. — Зайла подняла голову. — Мне не нужна твоя жалость, как и тебе не нужна была моя — той ночью в пещере.

— Она не исчезнет только оттого, что ты этого не хочешь, — сказал он. — Она все равно существует. У меня чуть сердце не разорвалось, когда я услышал, что с тобой сделали. Я готов был их убить. А потом мне захотелось взять и поместить тебя в стеклянный ларец, где никто никогда не смог бы обидеть тебя. — Его руки крепче сжали ее плечи. — Хотя нет, не хрустальный ларец. Я хотел бы создать абсолютно новый мир для тебя. Мир, где были бы только цветы и солнце. Место, где дети не знают ни голода, ни боли, ни прочих ужасов, которые ты пережила. — Его глаза блестели. — Но я не в силах этого сделать. Я должен просто принимать этот мир таким, как он есть, как это делаешь ты. Я могу только заботиться о тебе и защищать тебя. Сделать твой мир настолько прекрасным, насколько это возможно. — Он покачал головой. — И не проси меня перестать жалеть тебя, Зайла. Или, во всяком случае, того ребенка, которым ты была тогда.

— Да перестань же говорить о жалости! — закричала Зайла. Слезы безостановочно текли по ее лицу. — Мне она никогда не была нужна. Есть только одна вещь, которую я хотела от тебя..

Дэниел замер:

— И что же это такое?

— Не важно! — Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. — Все, не хочу больше говорить об этом. Пожалуйста, пусти меня, Дэниел.

Его хватка стала крепче, подавляя ее сопро-твление.

— Что ты хотела от меня, Зайла?

— Я хотела, чтобы ты любил меня! — в отчаянии выкрикнула Зайла. — Ну разве это не глупо? Я хотела твоей любви, а не дурацкой жалости!

Он молчал, потрясенный.

— Господи, Зайла… Ну естественно, я люблю тебя. А о чем я тут говорил все это время?

— Я знаю, что ты хорошо ко мне относишься — как к другу, — тихо сказала она. — Но мне этого мало. Я пробовала убедить себя удовольствоваться дружбой, но из этого ничего не получилось.

— Боже, ну и каша у тебя в голове! — Его руки отпустили ее плечи и ласково охватили лицо. Раздражение Дэниела вдруг улетучилось, и взгляд был полон такой нежности, что ее сердце затрепетало. — Зайла, слушай меня внимательно. Я люблю тебя как друга, как любовницу и как мать моих будущих детей. Я буду любить тебя в дождь, бурю и солнце. Я буду любить тебя так долго, что это продлится вечно, и даже дольше. — Он ласково улыбнулся. — Теперь тебе все ясно, любовь моя?

Ее глаза, затуманенные слезами, все еще смотрели недоверчиво.

— Это правда?

— Конечно, правда. — Он поглядел на нее с нежным упреком. — Ну как я могу не любить тебя? Ты сосредоточила в себе все, чего может желать мужчина. И почему ты так упорно в этом сомневаешься? Ты замечательная женщина, Зайла Дабалэ.

Радость окрасила весь мир вокруг золотыми бликами. Дэниел ее любит! Это было слишком хорошо, чтобы в это поверить. Но как не верить, если он так на нее смотрит?

— Я знаю, — улыбнулась она дрожащими губами. — Но иногда я почему-то забываю, какая я замечательная.

— И почему же? — серьезно спросил Дэниел, не сводя с нее внимательного взгляда. — Почему, Зайла?

Она прикусила губу.

— Наверное, это результат той беды, что со мной случилась. — Она пожала плечами. — Несмотря на все уверения психиатра, временами я все еще чувствую себя грязной. — Она помолчала. — И виноватой.

— Виноватой? — изумленно переспросил Дэниел. — Но ты же была жертвой! Невинной жертвой грязного преступления. А если бы ты была ранена? Ты бы чувствовала вину?

Зайла грустно улыбнулась.

— Ты понимаешь, сама сущность случившегося рождает чувство вины. Да, это нелогично. Уж не знаю, может, это отражение взгляда общества или отголосок тех времен, когда женщины «предпочитали смерть бесчестию». — Она задумчиво посмотрела на него. — Вот ты говоришь, что любишь меня, но скажи честно, разве в душе ты не желаешь, чтобы я была ранена пулей, чем провела шесть месяцев в доме «Желтая Дверь»?

— Может, и так. — Дэниел помолчал, словно подыскивая нужные слова. — Хотя нет. — Она вздрогнула, как если бы он ударил ее. — Да успокойся же! Я не воспринимаю твое пребывание там как ущерб, причиненный лично мне. Я хочу сказать только то, что пуля оставила бы след, который быстро заживет, и все. Это было бы легче для тебя самой.

— В таком случае ты необычный человек, Дэниел. — Зайла покачала головой. — Очень многие считают по-другому, и это факт.

— Ну и дураки, — резко сказал Дэниел. — И ты не умнее, если слушаешь их. — Он поцеловал ее, и поцелуй был настолько же нежен, насколько его слова были грубоватыми. Зайлу опять захлестнула волна радости, понемногу она начинала верить в свое счастье.

Дэниел поднял голову и заговорил, только теперь его голос был не резким, а серьезным и абсолютно искренним.

— Почему я должен считать отвратительным то, что случилось с тобой, кроме самой твоей боли? Этот твой опыт является частью тебя сегодняшней. Хочешь знать кое-что? Я, безусловно, любил бы тебя, будь ты просто девушкой, не пережившей ничего подобного. Но вот вопрос: была бы эта любовь такой же сильной? В результате пережитого ты стала сильнее, взрослее, мудрее, наконец. Это было болезненно для тебя, но в то же время сделало тебя восприимчивей к чужой боли. — На секунду он умолк. — А помнишь, как ты сказала мне о маке, как ты научилась принимать то, что от него может исходить и боль, и исцеление? — Она медленно кивнула. — Ты тоже вроде этого мака, Зайла. Злая сила только сделала тебя сильнее, теперь ты можешь выдержать все испытания. Ты расцвела, сделалась ярче и красивее.

Сердце Зайлы было так переполнено чувствами, что она с трудом могла говорить. Дэниел относился к ней иначе, чем Дэвид Брэдфорд, но теперь заговорил совсем как Дэвид. Как ей повезло встретить в своей жизни двух таких замечательных людей!

— Так ты действительно меня любишь! — В ее голосе прозвучало удивление. Но, увидев, как Дэниел нахмурился, она быстро протянула ему руку и улыбнулась. — Прости. Ты прав. Я совершенно замечательная. Я заслуживаю, чтобы все в этом мире любили меня. — Ее голос понизился до шепота: — Но ты не представляешь, как я рада, что именно ты любишь меня! Ты не против?

— Ты могла бы высказаться и яснее, — шутливо сказал он. — Я ведь тоже не слишком в себе уверен.

Зайла была поражена:

— Господи, а я этого не сказала? Но ты должен был догадаться! Я так вцепилась в тебя вчера.

— Ну, время от времени женщины находили меня физически привлекательным, отнюдь не любя. — Его синие глаза весело блестели. — Немногие, как ты понимаешь. Я мог бы пересчитать их на пальцах одной…

Он замолчал, потому что Зайла бросилась ему в объятия.

— Я люблю тебя! — воскликнула она, обнимая его с такой силой, что он чуть не задохнулся. — Я так тебя люблю! Я никогда не думала, что способна кого-нибудь так полюбить, Дэниел. Знаешь, я полюбила тебя с того самого момента, когда ты оторвал это дурацкое фальшивое ухо и бросил его в Хасана. — Она покрывала жадными поцелуями его шею, щеки, уши. — Если бы ты знал, как я мучилась, когда ты был так сдержан и холоден со мной.

— Ну, ну. — Дэниел усмехался, но когда она оторвалась от него, то увидела, что его глаза подозрительно блестят. — Когда ты решаешь высказаться, то не щадишь сил. — Он поцеловал ее в кончик носа. — А мне-то казалось, что я прекрасно пережил этот платонический период, при том, что сгорал заживо, пытаясь удержать тебя вне своей постели.

— Мне кажется, что в последнее время мы совсем не понимали друг друга. — Ее улыбка погасла, лицо стало задумчивым. — Мне не нужен тот хрустальный ларец, в который ты хотел бы меня поместить, Дэниел. Почему ты решил, что я такая хрупкая, что могу разбиться от неосторожного обращения? Я столько лет жила под внимательным присмотром, будто меня может унести дуновением ветерка. Все это делалось из лучших побуждений, и вначале, возможно, я в этом нуждалась. — Она тряхнула головой. — Но только не сейчас. Ты обвинял себя, считая, что был груб. и эгоистичен со мной там, в пещере. — Она прикоснулась к своим губам дрожащим пальцем. — Неужели ты не понимал, как дорога мне память о той ночи? Ты был таким искренним и сильным и при этом нуждался во мне. Той ночью ты ничего не взял у меня. Я сама дала это тебе, в этом есть чудо. Я хочу и дальше дарить себя тебе, — прошептала она. — И не запирай меня в своем мире цветов и солнца. Я хочу жить в реальном мире. Потому что в нем живешь ты, Дэниел. А я нигде не смогу жить без тебя.

— В реальном мире, — взволнованно подтвердил Дэниел. — До конца нашей жизни. Но не будь слишком великодушна, дорогая. Я ведь хочу слишком многого. Никогда раньше я не желал так много. Я просто не знаю, как мне удастся совладать с собой.

Зайла притянула к себе его голову и нежно поцеловала.

— Я помогу тебе… Нет, мы вместе совладаем с этим. Вместе. — Она улыбнулась ему. Это была та самая летняя улыбка, которую Дэниел так любил. Мудрая и теплая, несущая в себе обещание радости и исполнения желаний.

На них налетел легкий порыв ветра, овевая их щеки утренней прохладой и принося с собой ароматы маков, диких трав и солнца, которое вновь всходило на востоке.