Седихан и Тамровия (№4) - Коснись горизонта

Билли услышала голоса и звук отодвигаемых стульев. Затем дверь приоткрылась, и перед ней возникло лицо молодого солдата в уже знакомой ей оливковой форме.

«Без оружия», — с облегчением подумала Билли.

— Вино, — проговорила она по-арабски, — от шейха Карима Бен-Рашида.

На лице солдата отразилось крайнее изумление. Очевидно, солдатам не разрешалось пить при исполнении своих обязанностей. Билли проклинала себя за свою оплошность.

— По одному бокалу, — поспешно добавила она.

Растерянность исчезла с лица солдата, и он, пропуская ее, обернулся к своему начальнику, сидящему за письменным столом в другом конце комнаты.

Билли бесшумно прошла в комнату, низко склонив голову. И все же Юзефа она увидела сразу. Он сидел крепко привязанный к стулу. Охранники, очевидно, играли в карты за столом, в центре которого стояла переполненная окурками пепельница. Острый взгляд Билли остановился на двух ружьях, прислоненных к стене у стола. Похоже, что в этот вечер ей сопутствовала удача. Видно, верно говорят, что удача благоволит безумцам.

Ставя поднос на стол, она услышала за спиной звук закрывшейся двери. Возясь со стаканами, Билли бросила взгляд на Юзефа, чтобы понять, какое впечатление произвело на него ее внезапное появление. По его лицу трудно было прочитать хоть что-то: лицо Юзефа оставалось непроницаемым. Но когда он бросил взгляд на охранника, скулы на его лице дергались так явственно, что Билли не стала осуждать охранников за то, что они так крепко привязали этого Самсона к стулу. Одетый в широкие темные брюки, замшевые ботинки и белую рубашку с длинными рукавами, закатанными выше локтя так, что были видны его могучие мускулы на руках, он напоминал злого духа из восточных сказок, одурманенного волшебным зельем. Охранник, открывший дверь, вернулся на свое место и взял в руки карты. Билли сделала глубокий вздох и ощутила, как сильно забилось ее сердце. «Теперь или никогда», — с волнением подумала она.

Сделав шаг, она оказалась у стены с ружьями и схватила одно из них. В тот же миг послышался звук отодвигаемого стула. Билли развернулась и направила ружье на охранника, которого посчитала главным.

— Стоп, — крикнула она, держа пальцы на спусковом крючке. — Стоять.

«Звучит, как команда собаке, — подумала она. — Как быть грозной, когда почти не говоришь по-арабски?»

Очевидно, охранники были слишком растерянны, чтобы ослушаться ее приказа, и слишком взволнованны видом ружья, направленного на них, чтобы сопротивляться.

— Я сейчас развяжу тебя, Юзеф, — произнесла она, сбрасывая капюшон с головы.

— Ты не должна быть здесь, это опасно! — крикнул Юзеф. — Уходи немедленно, я сам разберусь с ними.

— Очень неблагодарно с твоей стороны, Юзеф, — ответила Билли, внимательно следя глазами за охранниками.

— Тебе вообще незачем было сюда являться, глупая девчонка! — Юзеф явно не испытывал к ней благодарности. Его голос звенел от волнения.

— Да успокойся, Юзеф, — с чувством ответила Билли. — Может, хватит опекать меня? Хотя бы сейчас, когда я тебя спасаю, можешь ты быть покладистым?

Охранник с мальчишеским лицом внезапно сделал шаг вперед, но Билли поспешно подняла опущенное было ружье и крикнула:

— Стоять!

Юноша замер на месте. Наверное, она выглядела гораздо более решительной, чем предполагала сама. Теперь надо было ухитриться и как-то развязать Юзефа. Билли с досадой подумала, что ей не пришло в голову захватить с собой нож. Оглянувшись в поисках чего-нибудь подходящего, Билли приметила винную бутылку. «Битое стекло — это то что надо», — удовлетворенно подумала она.

Взяв бутылку за горлышко и не спуская глаз с охранников, Билли стала пятиться назад, пока не оказалась за стулом, к которому был привязан Юзеф. Держа ружье одной рукой, она ударила бутылку об угол стола, но бутылка не разбилась.

— Они же всегда бьются, — в недоумении пробормотала она. — Я никогда не видела ни одного фильма, в котором бы бутылка не разбилась.

Она вновь попробовала разбить бутылку. На этот раз на стекле лишь появилась трещина.

— Из чего же, черт возьми, здесь делают бутылки?! — простонала Билли.

— Не лучше ли поискать в столе нож для открывания писем? — раздался голос Дэвида. — Я думаю, так было бы гораздо проще, Цветок Пустыни.

— А ты что здесь делаешь? — спросила Билли, уставившись на него. И сама ответила на свой вопрос: — Значит, Ясмин рассказала тебе обо всем!

Он кивнул и вошел в комнату.

— Она не могла допустить, чтобы с тобой что-нибудь случилось, и прибежала ко мне за помощью.

Улыбаясь, он подошел к маленькой фигурке с ружьем в руках.

— Думаю, она не стала бы так волноваться, если бы увидела тебя сейчас.

— Мне не нужна ничья помощь, я же сказала ей, — бросила раздраженно Билли и стала открывать один за другим ящики письменного стола. В одном из них она действительно обнаружила нож для писем. С удовлетворением она заметила, что лезвие было достаточно острым, чтобы разрезать толстую веревку.

Молодой охранник внезапно сделал шаг к Дэвиду:

— Лизан, у нас есть приказ держать этого человека под стражей, ты можешь остановить ее?

— Похоже, что она будет настаивать на своем, Абдул, — медленно произнес Дэвид. В его глазах была нерешительность. — Я думаю, что лучше позволить ей делать то, что она хочет.

— Позволить мне?! — фыркнула Билли. В этот момент веревка лопнула, и Юзеф стал выбираться из пут.

— Я не вижу другого выхода. Пойдем, Юзеф, ты — впереди, а я тебя прикрою.

Пробормотав что-то себе под нос, Юзеф быстро пересек комнату. Билли медленно двигалась за ним, не спуская глаз с молодого охранника, который, казалось, готовился к прыжку.

Но прыгнул не Абдул, а старший охранник, воспользовавшись тем, что ее внимание было отвлечено. Он кинулся к ней со свирепостью, достойной лучшего противника, и вырвал ружье из ее рук. Ужас охватил Билли, когда она увидела его искаженное злобой лицо.

— Нет!

Она услышала резкий крик Дэвида и не успела оглянуться, как он был рядом. Ударом из арсенала карате в шею он уложил Абдула на пол, затем точным ударом в пах заставил второго охранника скорчиться от боли.

— Пошли, — бросил он зло и, повернувшись, схватил ее за локоть. — Нам лучше поскорее убраться отсюда. Не думаю, что они станут любезничать с нами, когда придут в себя.

Они вышли втроем в холл без помех, пересекли окутанный сигаретным дымом зал и бросились к главному входу. На бегу Билли услышала крики сидящих за столами, подбадривающих таким образом прекрасную танцовщицу.

Они выскочили наружу и, не задерживаясь, помчались вниз по узкой пустынной улице, мощенной булыжником. Они были уже в трех кварталах от «Серебряного Полумесяца», когда Дэвид резко остановился и втолкнул их в темный проем между домами.

Все они задохнулись от быстрой ходьбы, и Билли, прислонившись к стене, с придыханием спросила:

— Как ты думаешь, мы в безопасности?

— Я не слышал звуков погони, — ответил Дэвид, — думаю, что мы бы их услышали на булыжной мостовой.

Дэвид взглянул на своего спутника и вежливо произнес:

— Кажется, мы не познакомились? Я Дэвид Брэдфорд, а вы, должно быть, Юзеф Ибрагим?

Юзеф поклонился.

— Лизан, — спокойно произнес он, — я слышал о вас на городских базарах. Мне понадобился целый день, чтобы выяснить, куда увезли Билли.

— Меня никуда не увозили, — сказала Билли. — Я добровольно поехала в Казбах, и здесь я в полной безопасности. — Нахмурившись, Билли добавила: — Я так думаю.

— Да, это так, — ответил Дэвид, убирая с ее лба растрепавшиеся волосы. — Рядом со мной ты всегда в безопасности, Билли.

— Рада это слышать. — Билли скорчила гримасу. — Ты должен рассказать об этом Кариму, рядом с ним я совсем не чувствую себя защищенной.

— Я непременно сделаю это, — сказал Дэвид с серьезным лицом. — Мне очень жаль, что все так вышло, Билли. Я обещаю, что больше ничего подобного не случится.

— Тут ты прав, — подтвердила Билли. — Потому что Юзеф уедет из Зеландана сегодня ночью, а я — как только починят мою машину.

— Нет, — вмешался Юзеф, — я не оставлю тебя здесь одну. Мы сегодня же уедем отсюда вместе.

— Я не могу бросить здесь джип, — нетерпеливо перебила его Билли. — Он не мой. Я взяла его во временное пользование у кинокомпании, которая снимает «Приключение в пустыне». Не беспокойся за меня, Юзеф. Со мной будет все в порядке. Весь этот переполох оттого, что Карим волнуется о безопасности Дэвида. Если он будет уверен, что я никакая не террористка и не собираюсь убивать Дэвида, он не причинит мне никакого вреда.

— Я никуда без тебя не уеду, — прорычал Юзеф.

— Никто из вас никуда не уедет, — перебил их Дэвид со спокойной решительностью. — Вы оба вернетесь вместе со мной в Казбах. Ни одному из вас нет никакой необходимости никуда убегать. Это говорю вам я. Я в состоянии держать ситуацию под контролем.

— Даже после того, что случилось сегодня ночью? — Билли вопросительно подняла брови. — Я не могу рисковать свободой Юзефа, это было бы слишком опасно после того, что случилось в «Серебряном Полумесяце». Кариму вряд ли понравится, что его приказы не выполняются.

— Никакого риска нет. — Даже в темноте можно было разглядеть суровое и решительное выражение на лице Дэвида. — Я позабочусь, чтобы вы оба были в безопасности. Поверь мне, Билли. Сегодня вечером ты обещала, что останешься со мной еще немного, ты помнишь? — Он дотронулся до ее щеки с такой лаской, что в глубине ее души возникло какое-то болезненное ощущение. — Ты же не станешь нарушать свое слово?

— Но Юзеф…

— Будет свободен и в безопасности, — перебил Дэвид, глядя ей в глаза. — Поверь мне.

Билли вспомнила, как ее пальцы прикоснулись к чудесной гитаре, представила себе комнату, полную цветов и воздушных шаров, а в ней сильного мужчину, держащего за руку ребенка, разделяя с ним его боль и страх. Эти воспоминания обрушились на нее золотым дождем. Она почувствовала комок в горле и слезы на глазах. Как она может не доверять ему!

— Да, я верю тебе, — прошептала она. И, повернувшись к Юзефу, сказала: — Мы вернемся вместе с Дэвидом в Казбах.

Глава 6

Не успели они войти в ворота Казбаха, как встретили мрачного Клэнси Донахью.

— Ну, Билли, сегодня вечером вы натворили черт знает что!

С некоторой долей удивления Клэнси вглядывался в Юзефа.

— Вы в самом деле его освободили? Когда Абдул позвонил из ночного клуба, он был совершенно не похож на себя, мямлил что-то про вино, про какую-то девушку, державшую охранников под прицелом. — Его губы плотно сжались, когда он взглянул на Дэвида: — О твоих подвигах мне тоже сообщили. Я бы не стал тебя учить карате, если бы знал, что ты будешь драться с моими людьми, Дэвид.

— У меня не было другого выбора, — просто ответил Дэвид. — Они пытались схватить Билли.

— Если верить тому, что слышал я, это она их заставила, — холодно возразил Донахью. — Но, в конце концов, ты посчитал возможным привести их в Казбах. Карим был бы в ярости, если бы ты позволил им убежать.

— А они и убежали, — прервал его Дэвид. — Они вернулись сюда по собственной воле после того, как я заверил их, что взятие под стражу Юзефа было ошибкой.

— Ничего себе ошибка, — с негодованием произнесла Билли, — держать под стражей невиновного человека, не предъявив ему, как это принято везде, никакого обвинения.

— Седихан — это абсолютная монархия, и у нас не принято это делать, — ответил Клэнси. — И если быть точным, он не был под настоящим арестом, мы задержали его, чтобы выяснить, не связан ли он с Ладрамом.

— Что еще вы хотели узнать, ведь вся нужная информация есть в досье, которое вы собрали на меня, — сказала Билли.

— В вашем досье об Ибрагиме практически ничего нет. Когда он появился здесь так внезапно и, применяя силу, стал требовать свидания с вами, мы решили, что необходимо разузнать подробнее о его прошлом.

— Применяя силу?

— Да, он ударил одного охранника у ворот, а второму поставил под глазом здоровенный синяк.

— О, Юзеф, — вздохнула Билли, повернувшись к мрачному гиганту, стоявшему рядом с ней. — Ты не должен был этого делать.

— Они не пускали меня внутрь, — сердито ответил он. — Дом с солдатами и грубыми охранниками не место для тебя. Это небезопасно, а меня не было рядом, чтобы тебя защитить.

— Но здесь был я, — тихо возразил Дэвид. — Представляю, как вы были обеспокоены, но, начиная с этого момента, вы должны знать, что, когда Билли со мной, она в полной безопасности. — Дэвид пристально смотрел в глаза Юзефу. — Вы поняли меня, Юзеф?

Ответный взгляд Юзефа был изучающим, потом он кивнул и произнес:

— Да, Лизан, с тобой она в безопасности.

— Но будешь ли ты в безопасности рядом с ней? — Голос Карима Бен-Рашида разорвал воцарившуюся только что тишину.

В темно-красном восточном халате, медленным шагом шейх Карим приближался к ним.

— Рядом с женщиной, друзья которой применяют силу, где бы они ни появились, с женщиной, которая держала под прицелом двух моих солдат и освободила своего сообщника?

— Сообщника? — повторила опешившая Билли.

— А с кем бы я был в безопасности? — Глаза Дэвида блестели. — Я думаю, что теперь мне стоит попросить именно Билли быть моим телохранителем. Если бы ты видел, как она стояла там с ружьем наперевес! Это было незабываемое зрелище, Карим. Думаю, что такому старому вояке, как ты, это должно было бы понравиться.

Карим бросил на Билли взгляд, в котором на секунду мелькнула усмешка.

— Полагаю, это было забавно, — раздраженно согласился он. — У нее храброе сердце, приходится признать хотя бы это. Но это не значит, что она поступила справедливо.

— Ищи все доказательства, которые ты хотел бы найти, — ответил Дэвид. — Но пока ты будешь это делать, Юзеф и Билли будут свободны, как птицы. Поселим Юзефа рядом с Билли, а ты прикажешь своим людям, чтобы их оставили в покое.

Карим что-то невнятно пробормотал, но вслух сказал:

— Это звучит как приказ, Дэвид. — Его глаза сверкнули. — Но я не тот человек, который позволит мальчишке командовать собой. Я буду делать то, что сам сочту нужным.

— Но я уже не мальчик, — возразил Дэвид. — Мне кажется, Карим, что иногда ты об этом забываешь. Я взрослый человек со своими собственными желаниями. Это была только просьба, но если ты мне откажешь, то я буду требовать этого.

— А если я все равно сделаю по-своему?

Глаза Дэвида погрустнели:

— Тогда я скажу тебе: «Прощай, старый друг». Но я не хочу делать этого. Слишком многое нас связывает, не так ли, шейх Карим?

Карим тяжело вздохнул, и в первый раз за все это время Билли увидела, как он стар.

— Она так много значит для тебя?

Дэвид кивнул в ответ.

Долгое молчание предшествовало словам Карима:

— Будет так, как ты хочешь. Заботься о себе сам, если не разрешаешь мне делать это.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Уже поздно. Увидимся за завтраком.

И шейх направился к выходу старческой походкой, совсем ему не свойственной.

— Он побежден, — прошептал пораженный Клэнси. — За все годы, что я работаю на него, такое вижу в первый раз.

— Ему трудно смириться с тем, что он стар, — сказал Дэвид с грустью и повернулся к Клэнси: — Пожалуйста, найди Ясмин и попроси ее устроить Юзефа. Она, должно быть, в комнатах Билли. Она очень волновалась из-за нашей гостьи, и я посоветовал ей дождаться ее там. — Улыбаясь, он обратился к Юзефу: — Если вы последуете за Клэнси, то, уверен, вас устроят получше, чем прежде.

Юзеф помедлил немного, глядя на Билли, а потом бросил задумчивый взгляд на Дэвида. Пожав плечами, он последовал за Клэнси по коридору.

— Что бы ты сделал, если бы шейх не послушал тебя? — спросила Билли.

— Уехал из Зеландана, — спокойно ответил Дэвид. — Я тверд в своих решениях и никогда не лгу старым друзьям. Он знал это, иначе бы он не подчинился.

— Ты бы уехал из Казбаха? — пораженно переспросила Билли. — Я не могу поверить в это! Ты ведь по-настоящему любишь этого старого диктатора. Это так заметно.

— Я люблю его, — тихо ответил Дэвид. — Но я дал тебе слово и должен был сдержать его. Ведь ты бы покинула меня, если бы я не сделал этого.

Она почувствовала, как жаркая волна радости окутала ее.

— Тебе действительно так важно, чтобы я осталась?

— Я думаю, ты знаешь ответ. — Он улыбнулся печальной улыбкой. — Я пытался сказать тебе это с самого начала, но ты не хотела меня слушать. Теперь я скажу эти слова, хотя знаю, что ты еще не готова их принять. Я люблю тебя, Билли, и хотел бы провести вместе с тобой все отпущенное мне на земле время. — Он поднял руку, когда она хотела заговорить. — Но я готов принять любое твое решение.

Ее сердце было переполнено противоречивыми чувствами. Страх, грусть и радость слились воедино. И от силы этих чувств она совершенно растерялась. Он стоял и смотрел на нее своими прекрасными печальными и мудрыми глазами. Что нужно сделать ей, чтобы грусть навсегда исчезла из его глаз?! Любит ли она его? Ответ на этот вопрос теперь был ей известен. Да, она любит его. И это открытие явилось для нее большим испытанием, чем те огромные усилия, которые она прилагала, чтобы скрыть от себя самой свои чувства.

Но она не может ответить ему тем же. Как же она безрассудна! Она должна была уйти еще там, в песках, и тогда бы они не оказались в подобной ситуации. В глазах Дэвида было столько боли, что она не могла этого вынести. Она не могла ответить ему тем, что он хотел услышать, но в ее воле было сделать так, чтобы боль и страдание покинули его. Она понимала, что, если не сделает этого, чувство вины никогда не даст ей жить легко и спокойно.

Она подошла ближе и обняла Дэвида. Она чувствовала его напряженное ожидание.

— Дэвид? — Он был такой теплый, такой сильный, такой любимый Лизан. — Я не могу. — По ее щекам текли слезы. — Я ничего еще не знаю, я ничего не могу тебе обещать… Все случилось так неожиданно, у меня своя жизнь, а ты…

Его рука закрыла ей губы, его голос звучал тихо и мягко:

— Так и должно было быть, Цветок Пустыни, успокойся. Я слишком поспешил.

— Дэвид, — прошептала Билли, уткнувшись лицом в его грудь. — Ты сказал, что примешь от меня все, что я смогу тебе дать. Мы можем быть вместе… на рассвете.

Она почувствовала, как напряглось все его тело.

— Ну нет, — с жаром произнес он. — Я не могу принять это от тебя только потому, что ты чувствуешь себя обязанной мне.

— Нет. — Она отстранилась от него так, чтобы он мог видеть ее глаза. — Я вправду хочу быть твоей. — И внезапно она осознала, что за этими словами скрывалось желание сохранить драгоценное воспоминание о нем, когда его не будет рядом с ней. Расстаться с ним навсегда, не узнав его, не познав его ласк и любви, было выше ее сил. — Пожалуйста, Дэвид, я хочу этого.

Он внимательно смотрел ей в глаза, и постепенно напряжение покидало его.

— Я был бы глупцом, если бы не согласился принять твой дар. — Он нежно провел указательным пальцем по ее щеке. — Мы встретим рассвет, любовь моя. — Дэвид наклонился и поцеловал ее в губы. — Но сначала я хочу, чтобы ты еще раз подумала об этом и убедилась, что ты действительно этого хочешь. Через час я буду в оранжерее, и, если ты не передумаешь, Ясмин проводит тебя ко мне. — Внезапно он с силой прижал Билли к себе. Она чувствовала, как сильно бьется его сердце. — И все же я верю, что ты придешь, любовь моя, — прошептал он горячими сухими губами, и в словах его звучала надежда.

И прежде чем она ответила, он оттолкнул ее от себя и бросился вон из холла, не оглядываясь.

Распахнув двери оранжереи, Билли замерла от изумления. Она была поражена ее размерами. Стеклянная крыша поднималась над ее головой на семьдесят пять футов, а восхитительный сад под арочными сводами был настолько прекрасен, что казался волшебным. Извилистые дорожки были проложены сквозь густые заросли цветов и деревьев. Лунный свет, проникавший сквозь стеклянную крышу, словно окутывал каждый цветок волшебной дымкой. Королевские лилии, золотые ноготки, алая герань, красновато-коричневые хризантемы, белые фиалки, растущие повсюду маленькими кустиками. А запахи! Запахи были такими сильными и пьянящими, что Билли пришлось на минуту остановиться, чтобы привыкнуть к чудесному аромату сотен цветущих растений. Билли дернула за ручку, и дверь захлопнулась с резким стуком.

— Сюда, Билли.

Она пошла в направлении, откуда слышался голос Дэвида, как во сне, медленно ступая по дорожке, минуя олеандры, усыпанные крупными кистями цвета слоновой кости, мимо джакаранда, чьи лиловые цветы касались ее лица бархатными лепестками, мимо выложенного мозаикой тихо журчащего фонтана, окруженного папоротником, где прямо на воде цвели цветы, похожие на звезды. Билли ощущала себя как во сне, настолько все вокруг было прозрачным и фантастически прекрасным.

За следующим поворотом дорожки Билли увидела Дэвида, стоящего на коленях на земле, за его спиной неярким светом горел мавританский фонарь. Дэвид был в темных джинсах и черной рубашке с длинными рукавами, и на этом фоне его золотые волосы и бронзовый загар выделялись особенно ярко. И это был живой, реальный Дэвид, а не смутный образ несбыточного сна.

Он обернулся, едва она остановилась в нескольких метрах позади него, и сияющая улыбка, озарившая его лицо, когда он увидел ее, была прекраснее всего того, что Билли увидела в этом волшебном саду.

— Я так боялся, что ты передумаешь, — сказал он. — Подойди ко мне, я хочу кое-что тебе показать.

Она медленно преодолела расстояние, разделявшее их, и присела возле него.

— Твой сад так прекрасен, Дэвид, — сказала она тихо. — Даже во сне я никогда не видела ничего подобного.

— Он волшебный, правда? — Его взгляд был сосредоточен на маленьком зеленом росточке, который он заботливо сажал в землю. — Так много любви и красоты собрано в одном месте. Иногда мне удается уловить, как растут цветы и деревья, я словно слышу биение самой жизни.

— Биение жизни?

— Да! Оно повсюду окружает нас, мы можем услышать его, если захотим. Оно напоминает мерные удары нашего собственного сердца. Иногда этот звук напряженный, а иногда чистый, как звон колокольчика. Ты никогда этого не замечала?

Она качнула головой:

— Боюсь, что нет.

Он взял ее руку и положил на теплую мягкую землю.

— Прислушайся, — сказал он. — Почувствуй биение жизни и музыку тьмы. Слышишь что-нибудь?

— Да, мне кажется, я слышу, — изумленно ответила Билли.

Ее руки были в его сильных руках, и он прижимал их к теплой земле. Но она не была уверена, что слышит биение жизни, а не удары сердца Дэвида. Возможно, эти звуки слились в ее восприятии.

Его руки дрогнули, и он разжал пальцы.

— Мне не нужно было прикасаться к тебе. Я не хочу отпускать тебя, но мне необходимо закончить эту работу. Я собирался посадить здесь эти цветы. Мне надо было чем-то заняться, пока я ждал тебя.

— Что это за цветы?

— Анемоны, — ответил он.

Она засмеялась:

— Я никогда не слышала, чтобы для подавления сексуального желания мужчина занимался цветоводством.

— Это не просто сексуальное желание. Это ожидание рассвета и цветения. Я не просто сажаю цветы, я следую традиции. Я верю в традиции, любовь моя. Они наполняют жизнь смыслом и красотой.

— А в чем смысл этой традиции?

— В любви, — просто ответил Дэвид. — Я сажаю свой цветок пустыни в центре и окружаю его розовыми гвоздиками. Ты знаешь, что гвоздика символизирует любовь.

— Нет, не знала, я всегда думала, что только розы — символ любви.

— Цветов, символизирующих любовь, несколько. Каждый из них означает какое-то одно определенное свойство этого чувства. — Билли заметила, как на лицо Дэвида вдруг словно опустилась тень. Он поспешно опустил глаза на слабый росток, который сажал. — Однажды я посадил целый сад из цветов любви для моей матери на нашем ранчо в Техасе.

— Как это прекрасно! — воскликнула Билли воодушевленно. — Представляю, как она, наверное, любит этот сад.

— Это было просто необходимо сделать, — проговорил Дэвид уставшим голосом. — Моя мать столько страдала по моей вине! — Его голос стал более резким после паузы: — Я надеялся, что этот сад как-то облегчит ее муки.

— Муки?

— Я почти разрушил ее жизнь, как и свою тоже, когда экспериментировал с наркотиками в колледже. Я-то заслужил все это, потому что был полным идиотом и эгоистом, а она — нет. — Он закрыл глаза. — Ты не можешь себе представить, каким был страшным первый год. Ночные кошмары, страх. Меня как будто сжигали заживо. А когда я пришел в себя, прежнего Дэвида не было, а новый родился из адского пламени, через которое я прошел. Мать не могла смириться с этим. У нее было нервное потрясение, и мой отец боялся, что потерял нас обоих.

— Тогда-то Алекс и Бри увезли меня в Седихан в надежде вернуть матери ее прежнего сына. Врачи… — Он пожал плечами. — Они были способны восстановить мои силы, память, умственные способности, но они не могли совершить чуда. Они не в состоянии воскресить человека, который умер в том пламени. Я надеялся, что со временем она привыкнет ко мне другому. Но когда два года назад я вернулся на ранчо, то понял, что заблуждался, ничего не изменилось. Ей было нелегко со мной, и от этого она страдала еще больше. Она не могла забыть меня прежнего, а я убил в себе этого человека, которого она любила больше всех на свете. Она была очень любящая и заботливая мать. — Внезапно он с силой вжал кулаки прямо в землю. — Но она никогда не сможет любить меня так, как любила когда-то. Моя мать словно сама сгорела в том пламени.

— Дэвид… — Билли почти ничего не видела сквозь пелену слез. Она чувствовала его боль, как свою собственную, и боль эта была совершенно невыносимой. — Я уверена, ты ошибаешься. Конечно же, она любит тебя.

— Нет, не ошибаюсь. Я заставил ее слишком сильно страдать. А своим присутствием я лишь напоминаю ей об этих страданиях. — Он медленно разомкнул руки, и черная земля посыпалась сквозь его пальцы. — После той поездки я больше ни разу не был дома. Я встречался с отцом в Нью-Йорке в прошлом году, когда летал туда по делам, связанным с книгой, а матери не видел. Не знаю, увижу ли ее когда-нибудь. — Он порывисто вздохнул и, встав с колен, дотянулся до полотенца и вытер руки. — Но с ней все в порядке. Теперь она счастлива. Я отправил к ней чудесную девочку, которая нуждается в ее любви так же, как моя мать нуждается в том, чтобы заботиться о ком-то.

«Зайла, — догадалась Билли. — Дэвид находит способ утешить любого, но не себя самого». Она с испугом подумала о том, что только что собиралась разбить его и без того страдающее сердце.

Увидев испуг на ее лице, Дэвид улыбнулся:

— Не принимай все так близко к сердцу. В этой истории нет ничего ужасного. Я же сказал тебе, что с мамой все в порядке и со мной тоже. У меня есть друзья, которые любят меня, а Седи-хан стал моим домом. Невозможно одному человеку иметь все сразу.

В этот момент Билли хотела, чтобы все его любили и все, к чему он стремится, получалось у него. Он заслуживал это.

— Мы не можем иметь все, — она взглянула на него с таинственной улыбкой, — но мы можем попробовать. Ты не забыл, зачем я пришла сюда?

— Как я мог забыть?! — Он поднялся и взял ее за руку. Глаза его заблестели. — Я все время думал об этом с тех пор, как расстался с тобой сегодня вечером. — В одной руке у него были полотенце и фонарь, другую он протянул Билли и помог ей подняться. — Пойдемте, миледи, позвольте показать вам спальню.

Дэвид повел ее к цветочной изгороди, стоящей в центре оранжереи, задержавшись у одного из мозаичных фонтанов, чтобы помыть руки. Приблизившись к изгороди, Билли заметила в ней крохотный проход. Склонив голову, она прошла сквозь цветочную арку, и они оказались в спальне. С трех сторон это пространство окружала цветочная изгородь, а четвертая стена представляла собой решетку, увитую душистой жимолостью.

Получалась небольшая уютная комната. У дальней стены стояла резная железная скамеечка, в центре — большая софа, покрытая шелковой тканью цвета слоновой кости, поблескивающей в лунном свете.

— Я прихожу сюда, когда мне хочется уединиться, — сказал Дэвид, ставя на землю фонарь.

На лице Билли отразилось сомнение.

— Для создания романтической обстановки здесь все подобрано идеально.

— Это сделано в твою честь, Цветок Пустыни. — Он заключил ее в свои объятия с такой страстью, что у нее подогнулись колени. — Никакой дисгармонии этой ночью, любовь моя. Только сладостное слияние и восторг.

Его губы припали к ее губам с такой чувственностью, так нетерпеливо и сильно, что ее губы сами открылись навстречу ему в неосознанном желании. Дэвид с тихим стоном все крепче сжимал ее в объятиях. Билли чувствовала его страстное желание, и это доставляло ей наслаждение, которое она еще никогда в жизни не испытывала. Она вжималась в него, ощущая, как каждое ее движение заставляет содрогаться все его тело. Ей хотелось длить эти мгновения бесконечно, ощущать свою власть над ним и чувствовать, как всю ее охватывает огонь желания.

Внезапно Дэвид с силой сжал ее бедра, и его тело стало ритмично двигаться, то прижимаясь к ней, то отдаляясь. Ей пришлось ухватиться за его плечи как можно крепче, потому что она почувствовала, как силы покидают ее. Она подняла голову и увидела, что лицо его пылает, а глаза блестят.

— Это еще один из ритмов жизни. — Его руки блуждали по ее телу, касались, гладили, жаждали охватить ее всю целиком.

— Да, о, да! — Глаза ее потемнели и затуманились, ей казалось, что она вот-вот может умереть от сжигающей ее страсти.

— Я покажу тебе и другие способы проникнуть в тайну жизни. Хочешь ли ты меня так же сильно, как я хочу тебя? Скажи мне!

— Я хочу тебя. — У нее едва хватило сил, чтобы произнести эти слова, потому что дрожь сотрясала ее тело. Он снова и снова прижимал ее к себе, и она простонала, не в силах больше сдерживать столь сильное желание: — Я хочу тебя сейчас, Дэвид. Я больше не могу ждать.

Билли слышала его прерывистое дыхание и сильные удары его сердца. Потом он отстранил ее от себя и сказал: