Все время, пока Дэрин преследовал Гэйлона, погода стояла ясная, но как раз сегодня сильно похолодало, а воздух стал влажным, предвещая ненастье. Герцог развернул Эмбер, понуждая ее спуститься по крутому откосу почти к самой воде. Отсюда был отчетливо виден султан темного дыма, поднимающегося из небольшого укрытия среди камней у кромки воды. Неподкованные копыта Эмбер забренчали по гальке, а с откоса посыпались комья земли: это Кэти металась по самому краю обрыва, отыскивая более подходящее место для спуска.
      Над маленьким костерком ссутулилась неподвижная фигура, почти полностью скрытая широким, бурым плащом. Дэрин неловко спешился.
      - Гэйлон! - негромко позвал он. Фигура пошевелилась, подняла голову, и Дэрин в ужасе отпрянул, увидев освещенное пламенем костра лицо юноши. Глаза Гэйлона глубоко запали и напоминали бездонные черные колодцы, а на ввалившихся щеках лежала густая тень отросшей щетины.
      - Ты мне снишься или ты есть на самом деле? - глухим голосом спросил Гэйлон.
      Прежде чем Дэрин успел ответить, юноша продолжил:
      - Я не стану биться с тобой... - Его голова качнулась, словно у пьяного. - Больше не буду ни с кем биться. Друзья стали врагами, а враги смеются надо мной... Я умирал уже несколько раз. Где твой нож, Госни?
      Дэрин двинулся к нему, но Гэйлон закричал:
      - Не двигайся, стой где стоишь!
      Герцог сделал еще один неуверенный шажок вперед, и Гэйлон откинул на спину капюшон плаща.
      - Отдам мучение сна за боль наяву, - прорычал он сквозь стиснутые зубы и сунул левую руку прямо в огонь костра.
      Дэрин на мгновение застыл как громом пораженный. Затем он бросился на юношу и попытался оттащить его от костра. Его парализованная нога подвела его, он упал и покатился по земле, увлекая за собой Гэйлона. Некоторое время они боролись у самой воды, а потом принц вдруг затих. Путаясь в складках обоих плащей, герцог нащупал его обожженную руку, чтобы погрузить ее в прохладную воду реки. Рука была обожжена очень сильно; по всей видимости, Гэйлон проделывал подобный эксперимент не впервые.
      - Дэрин?
      Герцог повернулся к юноше. Судя по голосу, Гэйлон уже начал приходить в себя. Принц посмотрел на него и облизнул губы.
      - Это и правда ты?
      - Глупый мальчишка, - проворчал Дэрин. - Если бы у меня под рукой был посох, я бы высек тебя.
      Короткий смешок принца превратился в стон.
      - У меня под спиной - острые камни. Можно я встану?
      Дэрин вдруг осознал, что прижимает коленом грудь юноши, сжимая запястье его руки с такой силой, какой он не ожидал от своей малоподвижной правой конечности. Он убрал колено и разжал пальцы.
      - Позволь мне намочить подол твоего плаща. Мы обернем им твою руку.
      - Нет, - возразил Гэйлон. - Мне нужно чувствовать боль.
      Осторожно перекатившись на бок, он встал, стараясь не задеть обожженную руку. Принц наклонился и помог встать Дэрину. Сначала он внимательно оглядел герцога, потом покосился на Эмбер, остановившуюся в нескольких шагах от костра. В сумерках смутно виднелся и силуэт Кэти.
      - Ты последовал за мной вопреки моему приказу. Мне следовало бы рассердиться.
      - Твоему _приказу_? - Дэрин фыркнул и захромал к огню.
      - Вот именно. А что это такое на тебе надето? Никогда не видел ничего подобного.
      - Это подарок Майш.
      Гэйлон надолго замолчал, и Дэрину показалось, что он видит гораздо больше, чем просто роскошную вышивку на добром плаще.
      - Сядь, - приказал Дэрин.
      Взгляд Гэйлона беспокойно забегал, но он подчинился.
      - Поговори со мной, - попросил он настойчиво. - Как ты нашел деревню?
      - Деревне было не до меня - все были очень заняты.
      - Ага, - с удовлетворением молвил Гэйлон.
      Дэрин уселся рядом с ним.
      - Они сказали, что это ты пригнал рыбу в их сети.
      - Мне кажется, я смог это сделать, - Гэйлон слегка улыбнулся. Помнится, я подумал: "Вот мои подданные, и они умирают от голода". Это показалось мне несправедливым. Должно быть, мой Камень откликнулся, когда я думал о рыбе, которая приходит в бухту. Я не могу сказать наверняка. Если это и была магия, то самая незаметная.
      - Незаметная магия - самая сильная, - одобрительно сказал Дэрин.
      - Лиам и Майш очень хорошие люди. Может быть, они и живут в невежестве и в бедности, но у них в душе мир, покой, которому я завидую. Помнишь, мы дали Лиаму две маленькие серебряные монетки и пообещали вернуться. И вот на протяжении долгих лет, даже когда они голодали, никто из них не задумался о том, чтобы зарезать и съесть наших лошадей.
      - Ты сделал для них добро, - откликнулся Дэрин, подбрасывая в огонь несколько палок из небольшой кучки, которая лежала рядом. - А это у тебя что такое?
      Герцог взял принца за подбородок и повернул к свету.
      Гэйлон вырвался.
      - Мне некогда было ее сбрить.
      - Я вовсе не хотел сказать, что тебе необходимо это сделать. У тебя будет рыжая борода, какая была у твоего отца.
      Юноша слегка вздрогнул, и его взгляд скользнул куда-то вбок. Левая рука потянулась к огню, но Дэрин успел перехватить его за запястье.
      - Нет!
      - Ты не понимаешь. Я не могу спать!
      - Выслушай меня. Сезран рассказал мне о заклятье, которое действует сейчас против тебя. Но тебе необходимо отдохнуть. Я буду рядом и стану стеречь твой сон. Если будет нужно, я разбужу тебя, но ты должен помнить, что это всего-навсего сон.
      - О нет, в этих снах не только сон! - он рассмеялся, и в его смехе послышались истерические нотки.
      - Объясни, - потребовал Дэрин.
      - Как? - юноша снова вздрогнул. Боль, отразившаяся на его лице, была настолько сильной, что не могла быть вызвана только ожогом. - Когда я сражался в Тени с Люсьеном, я воображал, что мне наконец удалось победить мои ночные кошмары, но теперь-то я понял, что такое _настоящие_ кошмары... - Гэйлон крепко обхватил колени. - О боги! Я-то думал, что повидал немало зла в жизни, но я не знал, что может быть такое!
      В следующий миг Гэйлон испытующе посмотрел на Дэрина.
      - Я расскажу тебе один сон, по сравнению с остальными он - сущая пустяковина... - он смущенно опустил глаза. - Так вот. Снится мне сон, как будто мы с отцом гуляем в садах Каслкипа. Я там - такой же как сейчас, взрослый. Мы о чем-то беседуем. Я вижу небо, чувствую запах цветов, я слышу его голос и чувствую себя счастливым. Потом мы стоим у фонтана, отец обнимает меня, и вдруг в руке отца появляется нож. Я замечаю его слишком поздно. Он перерезает мне горло одним ударом... - Дэрин заметил, что рука юноши непроизвольно дернулась к шее. - Острая боль, горячая кровь - все как взаправду. Отец стоит надо мной и бранится. Он проклинает мою мать за то, что она дала мне жизнь, проклинает меня, тебя...
      - А потом?
      - Потом я умираю и начинается новый сон.
      Гэйлон сказал последнюю фразу ровным, бесстрастным голосом, но его отчаяние и ужас были очевидны.
      - А я тоже прихожу к тебе во сне? - мягко спросил Дэрин.
      - Да, - коротко ответил Гэйлон, ничего не объясняя.
      - И я тоже... убиваю тебя?
      - Нет, но я молю тебя это сделать.
      Герцог положил руку на плечо юноши, надеясь немного успокоить его, но принц сразу напрягся.
      - Пожалуйста, не прикасайся ко мне, - попросил он жалобно. - Мне очень трудно это выносить.
      - Ты должен каким-то образом получить контроль над сновидениями.
      - Невозможно. Я пробовал, но я бессилен.
      - Нет, - твердо сказал Дэрин. - Ты беспомощен только потому, что ты в это веришь сам. Ты должен бороться. Ты должен нападать сам!
      - Но я пытался! Неужели ты думаешь, что я не пробовал? Но ведь во сне я вынужден бороться против тех, кого я люблю, а не только против тех, кого ненавижу. Что бы я ни делал, ничего не помогает.
      - Ты пробовал свой Камень?
      - Во сне он не подчиняется мне.
      Дэрин внимательно всматривался в замкнутое лицо Гэйлона.
      - Скажи, появляются ли в твоих снах Люсьен или Фейдир?
      - Фейдир не появляется, но Люсьен - часто... - Гэйлон снова задрожал. И Джессмин.
      - Джессмин? Как?
      Челюсти Гэйлона сжались.
      - Не спрашивай. Это самые страшные сны.
      Дэрин осторожно сбросил с плеч плащ, и холодный ночной воздух немедленно обжег его тело, просочившись сквозь застежки камзола и рубахи. Сложив плащ вышивкой внутрь, Дэрин свернул его в форме подушки.
      - Ложись. Закрывай глаза, - властно приказал он.
      - Пожалуйста, не надо, - попросил Гэйлон жалобно, борясь со страхом.
      - Я помогу тебе, - пообещал герцог, - но ты должен дать мне возможность. Делай как я сказал!
      Принц неохотно улегся, подложив свернутый плащ под шею. Обожженную руку он бережно уложил на живот. Дэрин наклонился над ним и отодвинул упавшие на глаза волосы принца.
      - Расслабься.
      Веки Гэйлона затрепетали, потом глаза снова широко открылись. Он слишком долго боролся со сном, чтобы быстро уснуть, однако усталость в конце концов взяла свое. Лицо герцога поплыло, поплыли куда-то знакомая, уютная борода и серые глаза, в которых дрожало пламя костра. Блаженное оцепенение сковало тело, и даже рука перестала болеть. Густой, темный туман закачался перед глазами, и лицо Дэрина пропало...
      Паника охватила Гэйлона, сердце забилось неровно и часто. Он попытался бороться. Этот сон он знал. Один раз он уже был здесь.
      - Я с тобой, - раздался знакомый шепот у него в мозгу. - Позови Люсьена.
      - Он уже здесь, - простонал принц.
      Люсьен действительно уже был здесь. Он склонялся над маленьким горном и раздувал в нем огонь. На раскаленных углях грелся железный прут. Наконец Люсьен вытащил его из огня. Кончик прута разогрелся и светился оранжевым. Южанин шагал к нему через комнату и улыбался.
      - Нет! - Гэйлон отчаянно рванулся, но только загремел цепями. Он был надежно прикован к стене.
      - Увы, да, - снова улыбнулся Люсьен. - Давай в этот раз начнем с того, что вынем тебе глазик?
      - Борись с ним, - шептал Дэрин.
      - Не могу! - закричал Гэйлон. - Мои руки скованы. У меня нет оружия!
      - У тебя есть Камень, - шепнул Дэрин. - Смелее!
      Гэйлон изогнул шею, стараясь увидеть свою правую руку. Перстень был на месте, но Камень в нем был темным и безжизненным, таким, каким он был в Тени Сьюардского замка, таким, каким он был во всех предыдущих снах.
      - Камень здесь бессилен, - безнадежно прошептал принц.
      - Нет, не правда! Старайся, Гэйлон, пробуй!
      Пальцы Люсьена вцепились в волосы юноши, заставив его держать голову неподвижно.
      - Боль - это удовольствие, Гэйлон. Позволь мне доставить тебе маленькую радость.
      Однако радость вспыхнула на лице самого Люсьена, когда он ткнул раскаленным железом в правый глаз Гэйлона. Гэйлон закричал.
      - Он светится, - настойчиво повторял Дэрин. - Камень просыпается! Используй его.
      Ослепительная, жестокая боль пронизала все тело Гэйлона, но вместе с болью пришли ярость и сила. Рука Люсьена словно сама собой дернулась назад, прут вырвался из раны и покатился по полу. Потрясенный, Люсьен отшатнулся.
      - Теперь сон твой, - прошептал откуда-то издалека Дэрин. - Теперь ты сам можешь им управлять.
      Гэйлон почувствовал, как в его тело вливается сила Камня. От легкого движения рук со звоном лопнули цепи. Принц шагнул вперед.
      Люсьен, лежа на постели в покоях Фейдира, вдруг закричал, но не проснулся. Фейдир встревоженно склонился над молодым королем. Что-то случилось, что-то пошло совсем не так, как должно было. Старый маг в волнении мерил шагами ковер, хлеща себя по ладони старой перчаткой Гэйлона, которой он пользовался для того, чтобы придать своему заклятию нужное направление. Люсьен принялся громко стонать, и дядя снова остановился возле племянника. Лоб Люсьена покрылся крупными каплями пота, а волосы слиплись и потемнели. После того как он выпил сонное зелье, его нельзя было будить. Что бы ни происходило во сне, Люсьену придется бороться с этим в одиночку.
      Гэйлон преодолел его заклятье и напал сам. Но как? Впрочем, это уже не имело значения - транспозиция теперь была бесполезна. Фейдир швырнул перчатку Гэйлона в угол и снова заметался по комнате. Он надеялся, что ему удастся вывести Гэйлона из равновесия и лишить его сил до того, как он достигнет Каслкипа, однако противник вынудил его переменить тактику. Теперь ему придется полагаться на постороннюю помощь, а этого ему очень не хотелось.
      Фейдир подошел к двери и чуть-чуть приоткрыл ее, оставив лишь маленькую щелочку. Один из часовых снаружи повернулся к нему.
      - Капитана Нанкуса ко мне, - распорядился Фейдир. - Живо!
      15
      Единственная в доме комната была освещена только огнем в очаге. Миск поднесла чашку с чаем к губам, но рука ее дрожала, и она попыталась справиться с собой и сосредоточиться. Ночью ей было тяжелее всего: Джими спал, спали все твари в окрестных лесах, и ей неоткуда было взять даже самую малость той энергии, которая обычно помогала ей подтянуть, собрать воедино все вероятностные линии своего бытия. Вот и сейчас, как бывало уже не раз, другие сущности Миск - искаженные призраки, возникшие из множества ее прошлых жизней и из вероятных жизней будущих, - колебались в углах, мелькали среди теней и оранжевых отблесков пламени на потолке.
      В самой середине комнаты появилось на натертом полу призрачное голубоватое сияние. Миск не двинулась с места. Она знала, кто явился сюда, чтобы тревожить и смущать ее душу, которая и так трепетала, словно огонь свечи на ветру, но не помнила, что это за встреча и чем она закончилась. Столб голубого мерцания поднялся до самого потолка, потом призрачно светящееся полотно прорвалось и из него возник смутный силуэт, который постепенно становился отчетливо виден и узнаваем.
      - Братик, милый, добро пожаловать, - сказала Миск спокойно.
      - Приветствую, - слегка вибрирующим голосом отозвался Сезран.
      - Сколько лет прошло с тех пор, как ты в последний раз приходил ко мне без помощи своего Камня?
      - Если исчислять время так, как принято в этом мире, - семьдесят два года и двести пятьдесят один день.
      - Какой ты умный, братик, - сухо заметила Миск.
      - Давай не будем начинать нашу встречу на этакой ноте, сестричка.
      - Прости. Просто мне хотелось видеть тебя в твоем собственном теле, чтобы я могла хотя бы угостить тебя чашкой чая, - и Миск глотнула обжигающего отвара. Руки ее больше не дрожали, а боль в ошпаренном языке помогала сосредоточиться.
      Сезран оглядел комнату и нахмурился, когда его взгляд остановился на спящем Джими.
      - Как тебе только не противно ложиться с ними в постель, сестра? Это попахивает развратом... - Увидев, что ему удалось больно задеть Миск, Сезран почувствовал одновременно радость и сожаление.
      - Ты сноб, Сезран, - возразила ему Миск. - Психологическая разница между нашими видами невелика. Может быть, причина твоей неудачи как раз в том, что ты думаешь о них как о животных.
      - Лицемерка! - резко воскликнул Сезран. - Это ты разводила их, словно племенной скот.
      - Только потому, что самые лучшие и многообещающие семьи были практически истреблены. Чей это был промах, если не твой? Их мир слишком долго оставался погружен в мрачные столетия средневековых войн.
      - Мне нужен меч, - безапелляционно перебил ее Сезран.
      Миск негромко рассмеялась.
      - Ты его получишь, братик. Всему свое время.
      - Это время уже пришло. Куда Дэрин его спрятал? Ведь Дэрин - это твое творение...
      - Бедняга Дэрин - это моя неудача, и тебе об этом хорошо известно.
      - Да, - не скрывая удовольствия, кивнул Сезран. - Дэрин должен был быть принцем, но Фейдир отыскал свой шанс и воспользовался им. В результате возник Люсьен, и твоя тщательно продуманная схема рассыпалась. Как тебе пришло в голову выбрать Гэйлона?
      - Как и ты, я научилась обходиться тем материалом, который у меня под рукой.
      - Он слишком могуч и слишком непостоянен.
      - Кроме него у меня больше никого нет.
      Потеряв терпение, Сезран шагнул к ней.
      - Отдай мне меч, Миск. Еще не поздно! Если я получу звездный камень, который дает мечу силу, я смогу вернуть нас домой. Ты ведь не хочешь умереть тут?
      - В отличие от тебя я примирилась с мыслью о смерти.
      - Но не здесь же! Не в одиночестве! Скажи, где Кингслэйер, сестра!
      Миск печально улыбнулась:
      - Я не знаю.
      Гнев Сезрана был впечатляющим, но бессильным.
      - Ты путешествуешь по каналам времени. Я уверен, что ты что-то знаешь. Что таит в себе будущее?
      - Какое из них, брат? О каком будущем я должна тебе рассказать? Я видела, как ты кончишь. Рассказать?
      Сезран отвернулся.
      - Я так и думала, - продолжила Миск. - Вот что я тебе скажу: грядут великие перемены, и будущее этого мира наконец будет определено. Возможности человека неизмеримо возрастут, но цена этого будет высока, как всегда происходит в решающие исторические моменты. Катализатором всего процесса послужит меч. Это ты, Сезран, начал эту игру, и на твоих плечах лежит вся ответственность за то, что происходило с этим миром за последнюю тысячу лет, но в конце концов ты исправишь причиненное тобой зло при помощи того самого инструмента, который ты так стремишься получить.
      - Поосторожнее, Миск. Я буду сражаться с этим!
      - Это судьба.
      - Я - выше судеб этого презренного маленького мирка.
      Миск только понимающе улыбнулась брату, и он, вышедши из себя, вскричал:
      - Ты выжила из ума!
      Миск подумала о том, что она действительно сумасшедшая. Она чувствовала усталость, так как усилия, необходимые для того, чтобы поддерживать ясность мыслей, утомили ее сверх всякой меры. Непрочная связь Миск с настоящим слабела с каждой секундой, но она еще боролась, чтобы задержаться. Ей необходимо было сказать Сезрану еще одну, последнюю вещь:
      - Мы с тобой будем здесь, в конце и в начале. Мы будем вместе.
      Сезран еще был сердит.
      - Держись от меня подальше, сестра!
      Миск снова поднесла чашку к губам, но ее рука так сильно дрожала, что отблески огня беспорядочно метались по поверхности жидкости, зайчиками света дробились по стенам и по потолку. Вслед за ними скакали ее мысли.
      - Слишком поздно. Слишком скоро... - промурлыкала она, ощущая, как время рванулось вспять.
      - Ты - ведьма?
      Миск повернула голову и обнаружила рядом с собой десятилетнего Гэйлона. В ореховых глазах мальчика застыл вопрос.
      - Что ты, конечно, нет! Ведовство - слишком неточная наука.
      - Тогда кто же ты?
      - Миск.
      Ответ не удовлетворил Гэйлона, она ясно видела это.
      - Ведьмы используют щепотки и пригоршни листьев и трав, кусочки паутины, грибы, собранные в полнолуние. Разве в их стряпне можно найти настоящую силу? Вот, протяни мне твои пальцы... - Она взяла руки мальчика, повернула их ладонями вверх и заставила его вытянуть указательные пальцы. На каждый палец она положила по крупинке соли. - Можешь ты сказать, какая крупинка тяжелее?
      Гэйлон удивленно посмотрел на нее.
      - Нет... Они же одинаковые.
      - Нет! Они разные. Попробуй почувствовать вес.
      Юный принц пошевелил сначала одной рукой, потом другой, действуя осторожно, чтобы не стряхнуть крупинки на пол. Наконец он разочарованно покачал головой:
      - То, о чем ты говоришь, невозможно.
      - Это трудно, но не невозможно. В свое время ты поймешь, что я хотела сказать. Пройдет время, и у тебя появится необходимая чувствительность, чтобы легко справиться с подобным заданием. Тогда ты поймешь, что я такое.
      Сезран неподвижно стоял и смотрел, как Миск разговаривает с пустым местом и размахивает руками, которые на фоне пылающего очага казались черными, бесплотными тенями. Он терпеть не мог, когда Миск вмешивалась в его дела, но он по-своему любил сестру, и ему было больно видеть ее сумасшествие. Когда-то они были очень близки, однако теперь широкая трещина пролегла между ними.
      С тяжелым вздохом маг закрыл глаза, бывшие точными копиями глаз Миск, и усилием воли вернулся туда, откуда пришел.
      - Ваше величество? - В голосе Гиркана была нотка удивления, однако он широко распахнул перед королем дверь своей лаборатории.
      Заметив, как придворный лекарь осторожно глянул вдоль коридора, Люсьен успокоил его:
      - Я один, - с этими словами он протянул Гиркану высокую бутыль зеленого стекла и увидел, как загорелись его глаза.
      - Вы очень добры, милорд, - пробормотал Гиркан, близоруко всматриваясь в наклейку на бутыли. - Хорошая выдержка, да и урожай в тот год был неплох. Прошу вас, присаживайтесь. Я сейчас открою...
      Пока толстяк рылся на полках в поисках штопора, Люсьен уселся у огня. Комнаты Гиркана располагались в подвале замка, и поэтому здесь всегда было холодно, несмотря на то, что наверху стояла удивительно теплая для этого времени года погода. Повсюду были расставлены антикварные вещицы, а все подходящие поверхности были укрыты скатертями, покрывалами и салфетками. В лаборатории было довольно уютно, несмотря даже на то, что из углов незряче смотрели на Люсьена человеческие черепа с широкими, черными глазницами.
      Гиркан принес кружки и разлил вино. Затем он уважительно отступил назад, ожидая, чтобы король первым пригубил напиток. Люсьен сдержанно улыбнулся. "Экий хитрец!" - подумал он, отпивая глоток и чувствуя во рту восхитительный привкус спелого, сладкого винограда. Гиркан пристально наблюдал за ним, и Люсьен подумал, что он, должно быть, ожидает какого-то подвоха с его стороны.
      - Садись, Гиркан, - пригласил он. - Сегодня мне нужна компания. Глядишь, и узнаю от тебя что-нибудь полезное.
      Счастливый Гиркан грузно опустился в кресло подле короля. Отхлебнув вина, он в восторге закатил глаза.
      - У вашей милости отличный вкус! Совершенно волшебное вино. Как любезно с вашей стороны навестить одинокого, старого человека. Но, может быть, вы устали и хотите отдохнуть? Час довольно поздний...
      - Я не могу уснуть, - пожаловался Люсьен.
      - Желает ли ваше величество, чтобы я приготовил снотворное?
      - Нет, - ответил Люсьен, но как-то уж слишком быстро. Он боялся спать с тех пор, как Фейдир в последний раз погрузил его в сон при помощи своего заклятья. - Я хотел спросить тебя, не узнал ли ты чего-то нового, относящегося к Наследию Орима?
      Люсьен намекал на тот кусок пергамента, который он давал Гиркану для перевода. Текст на пергаменте был на древнем языке Виндланда, и Гиркан, как все знахари, колдуны и маги, прекрасно знал этот мертвый язык, так как большинство книг, касающихся его ремесла, были написаны именно на нем.
      - Я уж думал, что вы и думать забыли про Кингслэйер. Столько лет прошло... - с удовольствием пробормотал Гиркан.
      - Все, что интересует моего дядю, интересует и меня.
      - Если этот меч и в самом деле существует, то его мощь никогда не будет принадлежать вам, милорд.
      Люсьен сурово взглянул на врача.
      - Это еще почему?
      - Прошу прощения, сир, но вы не маг. Считается, что Кингслэйер повинуется только тому, кто владеет Колдовским Камнем. - Гиркан прервался, чтобы отпить из своей кружки изрядный глоток. - Но, на мой взгляд, все это - чистая теория. Ваш дядя обыскал весь замок, как вы мне рассказывали, но ничего не нашел. Похоже, что единственным, кто мог бы пролить свет на эту историю, был Дэрин Госнийский. Ведь тот загадочный текст был найден именно в его покоях, разве не так?
      Вместо ответа Люсьен потянулся за бутылкой, которую Гиркан успел поставить на полку. Наклонившись вперед, он снова наполнил кружку толстяка. Гиркан продолжал болтать, не замечая тонкой улыбки, появившейся на губах короля:
      - Конечно, Госни исчез уже очень давно. Если он не умер, то уж конечно находится где-нибудь на расстоянии тысячи лиг отсюда. Но если лорд Фейдир когда-нибудь его изловит, то в его руках этот человек очень быстро заговорит, особенно если вашему дяде поможет это гнусное существо, которое Фейдир сделал начальником замковой темницы.
      - Рамм по-своему неплохой человек, - вставил Люсьен.
      Гиркан вытер толстые губы тыльной стороной руки.
      - У меня от него мурашки по коже бегают. Он напоминает мне бледную саламандру. Та тоже живет под камнями и жалит кого ни попадя, - сказав это, Гиркан заискивающе улыбнулся Люсьену. - Я лекарь, милорд, и мне очень тяжело видеть все то, что он делает с людьми при помощи своих богом проклятых инструментов. Мне кажется, что теперь мне навечно уготована судьба подручного палача, который приводит в чувство какого-то несчастного грешника и помогает ему прожить еще немного, для того чтобы Рамм мог закончить свою грязную работенку. Что касается Госни, то я не хотел бы, чтобы он попал в лапы этого палача и мучителя. Я уже был при дворе, когда он родился. Его мать, Идонна, была женщиной редкой красоты: хрупкая, изящная, светлокожая, с такими длинными волосами, что она могла сидеть на них. Жаль, что она умерла так скоро. Неизлечимая болезнь. Я ничего не мог сделать для бедняжки. Удивительно, что она попросила, чтобы ее тело похоронили в склепе в гробнице Черных Королей...
      Люсьен отпил глоток вина, едва чувствуя вкус. Гробница! Перед его мысленным взором возникло лицо Дэрина, выхваченное из тьмы падающим из окна светом. Сажа, траурная сажа была у него на лбу! И Люсьену вдруг расхотелось выслушивать дальнейшую родословную герцогов Госнийских. Он больше не слушал болтливого старого доктора.
      Итак, Кингслэйер ему бесполезен. Значит, необходимо сделать так, чтобы и Фейдир никогда не смог им воспользоваться. Дядя с нетерпением ожидал прибытия Госни и принца, и теперь Люсьену нужно было придумать, как опередить его и уничтожить обоих прежде, чем они попадут в руки старого мага. Некоторое время он смаковал эту мысль, но он все же отреагировал, когда Гиркан упомянул Джессмин.
      - Как-как ты сказал?
      Застигнутый вопросом Люсьена на полуслове, Гиркан вопросительно уставился на короля.
      - Сир?
      - Что там насчет Джессмин?
      - Я говорил, что ваша бессонница мне вполне понятна. Если бы я предвкушал свадьбу с такой прекрасной девушкой, как наша принцесса, я тоже не смог бы уснуть. Трудно поверить, что через пару недель ей исполнится пятнадцать. Кажется, что еще только вчера...
      Старик был совершенно непереносимым болтуном и занудой. Люсьен откинулся на спинку кресла и, подавив зевок, заставил себя послушать пространные рассуждения Гиркана еще немного. Как любил повторять Фейдир, каждый человек на что-то годился. Даже Гиркан.
      По главной улице городка, обгоняя Гэйлона и Дэрина, с гулом прокатился тяжеленный фургон, влекомый упряжкой из восьми могучих ломовых лошадей, копыта которых были величиной с ведро. Из-под этих копыт вылетали целые фонтаны жидкой грязи, и Дэрин заблаговременно направил Эмбер к обочине. Кэти слушалась Гэйлона неохотно и медленно, и поэтому грязь, выплеснувшаяся высоко вверх из-под огромного колеса, окатила Гэйлона с головы до ног. Проклятья Гэйлона были виртуозны и цветисты, и Дэрин прикрыл лицо капюшоном плаща, чтобы скрыть улыбку. Парень ехал верхом как истинный аристократ, выпрямив спину и развернув плечи, однако ноги его чуть ли не волочились по земле. Теперь, в довершение картины, принц был облеплен грязью и выглядел вовсе не по-королевски.
      С самого начала они долго не могли договориться, кто на какой лошади поедет. Дэрин настаивал на том, что Гэйлону нужно ехать верхом на Эмбер, так как обожженная рука его была забинтована и болела, да и сам принц чувствовал сильную усталость после своей борьбы с заклятьем Фейдира. Кроме всего этого, Гэйлон, в конце концов, был принцем. Гэйлон не слушал никаких аргументов герцога и, смастерив из обрывков веревки некое подобие сбруи, взгромоздился Кэти на спину без седла.
      Кэти была несколько крупнее обычных пони, да и в лице Гэйлона было еще много детского, так что в целом зрелище получилось не слишком комичное. Кэти же, дождавшись, пока Гэйлон усядется, аккуратненько сбросила его на землю. К счастью, падать было не высоко. Во второй раз Гэйлон уже был готов к ее коварным маневрам и ухитрился остаться верхом на ней даже тогда, когда, сердито взбрыкивая, кобыла мчалась по извилистой тропе. В конце концов она, казалось, покорилась, но еще не раз в ее крупных фиолетовых глазах вспыхивали злобные огоньки, и Гэйлон либо оказывался на земле, либо вынужден был цепляться за гриву, чтобы не упасть. С грехом пополам они добрались до Ривербенда.
      За прошедшие девять лет городок сильно переменился. Во-первых, он сильно разросся и теперь занимал не только пойменный луг, примыкающий к берегам Южного рукава, но и часть холмов на другой стороне почтового тракта. Теперь в нем появилась рыночная площадь и несколько постоялых дворов, самым маленьким из которых была гостиница "Веселая Речка". Это древнее сооружение, правда, было расширено и заново побелено, однако ни то ни другое не могло скрыть ни его ветхости, ни почтенного возраста. Чувствовалось, что среди местных жителей это по-прежнему самое любимое место, что подтверждалось и количеством людей, которые набились в тесный маленький зал на первом этаже. Гостиница тоже была переполнена, но не солдатами, как в прошлый раз, а разношерстными пришельцами, которые прибыли в Виннамир, чтобы стаскивать с холмов гигантские стволы деревьев и отправлять их в большегрузных фургонах в Занкос и Катай.
      При виде лагерей лесозаготовителей, которые им довелось проезжать, Гэйлон пришел в ярость. В этих временных поселках был широко распространен труд рабов, и смерть ежедневно уносила жизни нескольких человек, которые с веревками и цепями работали на крутых склонах. Спускать тяжелые бревна с горы вниз, к дороге, где их уже можно было грузить на телеги, было действительно опасным занятием, однако гораздо сильнее был огорчен Гэйлон страшными шрамами, которые оставались на земле. На протяжение тех нескольких дней, что они ехали к Ривербенду, несколько раз принимался дождь, и после каждого дождя низкое ночное небо освещалось призрачно-красным недобрым светом лесных пожаров. Дровосеки сами поджигали лес, чтобы выжечь всю мелочь, весь подлесок, прежде чем начать валить самые толстые деревья. Дэрин старался не замечать ни разрушений, ни страданий несчастных людей, так как не хотел переживать ту же боль, какая терзала сердце Гэйлона. Он еще помнил ночной разговор в королевских покоях, когда Рейс предупреждал его именно о таком будущем.