Нанкус принял бокал, но пить не стал.
      - У меня полно новостей, но ни одной приятной, - сказал он осторожно.
      - Продолжай, - потребовал Фейдир задумчиво глядя на капитана.
      - Мы схватили Дэрина Эмилсона на почтовой дороге, на расстоянии дня пути от Ривербенда, однако впоследствии ему удалось бежать. Из двенадцати человек моего отряда в живых осталось только четверо... - Капитан помолчал. - Герцогу помог бежать мальчишка, который путешествовал вместе с ним.
      - Мальчишка?
      - Да, милорд. Он назвал себя Гэйлоном Рейссоном и заявил нам, что он законный король страны.
      Лицо Фейдира оставалось бесстрастным, однако Нанкус заметил, что тонкие пальцы мага крепче ухватились за ножку бокала.
      - Ты предупредил своих людей, чтобы они не болтали об этом?
      - Разумеется, милорд, под угрозой смерти.
      - Тогда расскажи мне подробнее.
      Фейдир отвернулся. Даже ему не доставляло удовольствия вглядываться в изуродованное безносое лицо, столь похожее на череп.
      Нанкус подробно и обстоятельно рассказал Фейдиру обо всем, начиная со странного происшествия в гостинице накануне сражения и заканчивая допросом кузнеца из Ривербенда, не умолчав о катастрофе, которая привела к гибели большей половины отряда. При этом капитан не жаловался и не старался переложить вину ни на чьи плечи. Фейдир слушал его со все возрастающим гневом, к тому же нехорошие предчувствия не оставляли его. Люсьен! Это его тупоголовый племянник был виноват во всем. Он оказался неспособным прикончить даже десятилетнего мальчишку!
      - Кузнец, конечно, ничего не сказал, прежде чем умереть?
      - Нет, милорд, хотя мы приложили все наше умение и были настойчивы. Я уверен, что он на самом деле ничего не знал о планах герцога.
      - И куда теперь Госни повез принца? - Фейдир подошел к окну и обернулся на капитана.
      - Не могу сказать.
      - Но ты, должно быть, много думал об этом, - сказал посланник напряженным голосом. Камень на его груди замерцал, выдавая его раздражение.
      - Господин, ваши соображения будут, безусловно, лучше моих, но я могу вам сказать, как бы я поступил, будь я герцогом Госни.
      - И?..
      - Я бы отвез мальчишку на север, в Ласонию, и попросил бы там убежища. Потом я стал бы распространять слухи о том, что принц жив... надеясь найти поддержку у королевств к югу от Ксенары. Может быть, мне даже удалось бы убедить короля Роффо объявить войну незаконному владыке Виннамира.
      - Торговые династии никогда не допустят этого, - резко возразил Фейдир. - Пока Люсьен на троне, их доходы превысят все мыслимые пределы.
      Нанкус хитро улыбнулся.
      - Но они могут согласиться, если Госни пообещает уважать и исполнять все торговые соглашения, которые были с ними заключены.
      Фейдир устремил взгляд на свой собственный нетронутый бокал. На скулах у него заиграли желваки.
      - Когда ты видел герцога и мальчишку в последний раз?
      - Больше двух недель назад. Однако мне кажется, милорд, что, в каком бы направлении они ни пошли, они вынуждены будут двигаться очень медленно. Они больше не осмелятся пользоваться дорогами. Во всех городах и деревнях объявлено о награде.
      - Как твоя рана, капитан?
      - Все зажило, милорд, - солгал Нанкус.
      - Тогда на рассвете ты покинешь замок и отправишься к северной границе. Поспеши, возьми с собой любых людей, которые тебе необходимы. Ты отвезешь королю Ласонии послание, которое я напишу ночью. Вручишь его Сореку лично.
      - Да, милорд. Каков будет ваш приказ относительно принца, если его поймают?
      - Ты сразу все понял и решил правильно, Нанкус. Мальчишку прикончить, Госни доставить мне.
      Нанкус кивнул, и Фейдир заметил в его холодных глазах мрачную радость.
      - Кроме того, капитан...
      - Да, милорд?
      - Я хочу, чтобы новость о твоем открытии ни в коем случае не стала известна королю. Те четверо солдат, что вернулись с тобой, должны умереть.
      Если Нанкус и колебался, то он превосходно это скрыл. Коротким кивком он подтвердил, что понял.
      - Как прикажете, милорд.
      - А теперь оставь меня, - распорядился Фейдир, - мне нужно работать.
      Нанкус вышел.
      Некоторое время Фейдир в негодовании расхаживал по комнате. Его ярость, направленная на Люсьена, оказавшегося таким самонадеянным простофилей, умерялась лишь сознанием того, что Госни был жив. В конце концов Фейдир уселся за стол и достал из ящика бумагу и письменные принадлежности. За сегодняшнюю ночь ему было нужно написать не одно, а несколько посланий, чтобы разослать их завтра же утром. Одно из них Нанкус отвезет на север, но Фейдир не хотел испытывать судьбу. Преданные ему люди на юге тоже должны быть наготове, по крайней мере до тех пор, пока гавань в заливе Полной Луны, поблизости от которой располагался замок Госни, закрыта из-за зимних штормов. Госни вместе с мальчишкой мог отправиться на побережье Внутреннего моря и оттуда добраться морским путем до берегов какого-нибудь королевства, в котором с симпатией отнеслись бы к наследнику престола Виннамира. Именно на юге у него было больше всего шансов снарядить армию, чтобы попытаться вернуть принцу его корону.
      Размышляя таким образом, Фейдир снова пришел к заключению, что принц должен умереть, а Госни - изловлен любой ценой. Всего несколько дней назад он нашел наконец ссылку на Наследие Орима в "Книге Камней". Перевод этого фрагмента крепко засел у него в голове:
      "В этом столетии Рыжие Короли получили два ужасных дара. Первым был Меч, загадку которого надлежало хранить в тайне. Вторым был Знак, с помощью которого Рыжий Король должен был помнить о том, что и он смертен. Знак этот нужен был и для того, чтобы Король знал, когда переложить оружие из левой руки в правую. И добрая правая рука должна владеть Наследием в надежде, что попадет оно в руки следующего Рыжего Короля, когда взойдет он на трон. Так должно это быть до тех пор, пока не коснется Кингслэйера рука короля, и тогда Меч узнает своего Хозяина по Камню, которым он владеет".
      Госни и были "доброй правой рукой" царствующей династии Рейссонов, и Рейс, чувствуя приближение смерти, должен был передать Наследие Орима Дэрину. Герцог довольно хитро спрятал Меч, ибо Фейдир разобрал покои герцога буквально по камешку, но так ничего и не нашел. Столь же тщательный, хотя и скрытный обыск всего замка также ничего не дал Фейдиру. Гораздо проще было принудить самого Госни раскрыть, куда он спрятал Кингслэйер. Посланник не сомневался, что сумеет заставить Госни заговорить. И тогда Кингслэйер будет принадлежать ему вместе со всем остальным, что может дать обладание столь могущественным предметом.
      Итак, депеши. Необходимо сосредоточиться на сегодняшнем, чтобы выиграть все в будущем. Однако странная мысль не давала покоя Фейдиру. Кое-что случилось с ним в ту самую ночь, когда он отыскал в "Книге Камней" упоминание о легендарном оружии. Он, как всегда, работал в библиотеке и вдруг почувствовал, что кто-то стоит за спиной. Когда он задул свечу и пробудил свой Камень, ему почудился в углу комнаты неясный силуэт, слабо очерченный в воздухе голубоватым сиянием обладателя Камня. Фейдир знал наверняка, что это Спящий отправился в путешествие, чтобы, может быть, никогда не проснуться, однако силуэт был очень маленьким, больше подходя ребенку лет десяти или одиннадцати. Он попытался изловить призрак, но неудачно, и вот - до сих пор ломал голову над тем, какое значение это могло иметь. Кто явился к нему таким странным способом и зачем?
      Депеши! Фейдир заставил себя сосредоточиться на бумаге, взял в руку стило и быстро забегал им из стороны в сторону, заполняя страницу аккуратными по форме и лаконичными по содержанию строчками. Ему необходимо было убедить короля Ласонии Сорека помочь Нанкусу, а заодно намекнуть, что всякая помощь бежавшим от правосудия короля Люсьена повлечет за собой немедленные и грозные последствия.
      - Старый колдун-то? Да, он все еще живет здесь. А почему вы спрашиваете? - Родди, старый рыбак, хитрым узлом завязал нитку, при помощи которой он чинил рваную сеть, и перекусил ее острыми зубами - теми немногими, что еще оставались у него во рту. Отвлекшись от работы, он покосился на мужчину и мальчика, замерших возле своих лошадей. Рыбак постоянно щурился, отчасти из-за плохого зрения, отчасти по привычке, целыми днями находясь в море и глядя на солнечные блики в неспокойной воде.
      - Есть кто-нибудь в деревне, кто позаботился бы о наших лошадях? спросил Дэрин. - Мы, правда, не можем много заплатить, но все-таки.
      С этими словами герцог погладил Эмбер по бархатной морде, и кобыла, громко пришлепнув губами, лизнула огромным языком его соленую от пота руку.
      - Я думаю, мальчонка вдовы Мэтсон будет очень рад поухаживать за ними. Он пасет в нашей деревне коз и хорошо знает, чего надо всякой животине. А зачем?
      Гэйлон ясно видел написанное на лице старого рыбака любопытство и подумал, что не будет большого вреда, если он ответит.
      - Мы некоторое время пробудем в Сьюардском замке, - сказал он, слишком поздно заметив, как Дэрин предостерегающе качнул головой.
      Родди снова смерил их взглядом. "Знатные господа, - понял он, - но, судя по поношенной одежде и исхудалым лицам, переживают не лучшие времена". Обычно он старался не разговаривать с чужими, но сейчас ему показалось, что предупредить пришельцев необходимо.
      - Вы что, сбрендили? Туда даже близко нельзя подходить.
      - Спасибо, - быстро сказал Дэрин.
      - Почему? - удивился Гэйлон.
      - Он не любит простых смертных, таких как ты и я, парень, - объяснил Родди, заметно оживившись. - А может, наоборот, любит. Он жрет их. Убивает насмерть и сжирает. Только кости белеются на солнышке вокруг всего замка. Вот какая судьба ждет всех, кто идет в Сьюардский замок.
      И Родди довольно кивнул, заметив, как глаза мальчика расширились в тревоге.
      - Где нам найти вдову? - перебил Дэрин.
      - Ступайте за мной, - Родди отложил сеть. - Гораздо проще отвести самому, чем объяснять. Вот сюда...
      Рыбак повел их по грязной улочке рыбачьего поселка, затем свернул в проулок между покосившимися хижинами.
      - Вы ведь не собираетесь туда на самом деле, верно? Говорю вам, он повысосет мозги из ваших косточек и выкинет на лужайку.
      Дэрин сурово взглянул на старика.
      - Он не ест мяса, ни человечьего и никакого другого.
      - А ты-то откуда знаешь, незнакомец? Я-то видел эти косточки, да!
      Родди остановился, указывая на хибару сложенную из плавника и кое-где обмазанную глиной, располагавшуюся в самом конце хорошо утоптанной тропки. Затем он развернулся и побрел прочь, качая головой и продолжая бормотать себе под нос.
      Гэйлон долго смотрел ему вслед, наблюдая за тем, как Родди ковыляет по улочке, тщательно обходя лужи. Над поселком кружили чайки, оглашая окрестности скрипучим, жалобным криком.
      - Гэйлон? - позвал его Дэрин от дверей убогой хижины, и мальчик побежал за ним.
      - Это и есть Сьюардский замок? - с трепетом спросил Гэйлон.
      Дэрин, стоя рядом с мальчиком на широкой травянистой лужайке, долго молчал. Поздний бриз приносил с океанских просторов сырую прохладу и играл полами его плаща.
      - Он снова надстраивал его, - задумчиво проговорил он наконец, и в тоне его прозвучал холодок дурного предчувствия.
      Выстроенный из известняка и серого гранита, расположенный на высоком, круглящемся холме, одинокий и массивный, он напоминал какую-то мрачную тварь, свернувшуюся клубком и задремавшую на неярком зимнем солнце. Гэйлон вовсе не был уверен, что ему хочется будить эту тварь. Замок не походил ни на одну из построек, созданную человеческими руками, которые принц когда-либо видел, а по мере того как они поднимались к нему по петляющей тропинке, замок столь же произвольно менял свои очертания, сколь легко менялось направление их движения.
      Наконец они оказались перед его западным фасадом. Отсюда замок был похож на дракона с покатыми плечами и длинным хвостом с шипами, плотно прижатым к туловищу. Гэйлон припомнил, что с другой стороны он представлялся ему огромным каменным львом, собравшимся перед прыжком. С каждым шагом, который приближал их к воротам, внутри путешественников нарастали беспокойство и томление духа.
      Дэрин еще раньше посмеялся над страшными рыбацкими сказками, продолжая настаивать, что никакой опасности нет, однако все его поведение говорило об обратном. Стоя рядом со своими узелками, которые они опустили в невысокую траву, герцог, казалось, собирал все свои силы, обертывая их вокруг себя, словно накидку. Расстегнув плащ, он аккуратно положил его на лужайку рядом с лютней, а затем опустился на одно колено, так что его глаза очутились на одном уровне с глазами Гэйлона.
      - Гэйлон, тебе придется подождать здесь.
      Гэйлон едва заметно вздрогнул от облегчения. Последнее, что ему хотелось, так это войти в мрачную утробу Сьюардского замка. Тем не менее он расправил хрупкие плечи и приподнял подбородок.
      - Я иду с тобой.
      Дэрин крепко схватил его за руки.
      - Я не оставляю тебе выбора. Кроме того, мне необходимо, чтобы ты пообещал мне еще одно.
      - Что?
      - Что ты останешься здесь, снаружи, и не станешь вмешиваться, что бы ни случилось. Обещай мне!
      Дэрин так крепко сжимал плечи мальчика, что его хватка стала причинять боль, и Гэйлон попытался вырваться.
      - Что такое? Мы же шли сюда за помощью. Почему мы должны бояться его, если он был твоим учителем?
      Дэрин не ответил, и принц почти закричал:
      - Если здесь таится опасность, мы должны встретить ее вместе, как и все остальное. Я могу защищать твою спину!
      - Ты сделаешь так, как я сказал, - резко ответил Дэрин, вытягивая вперед ладонь. - Отдай мне твои меч и кинжал.
      Принц почувствовал жгучую обиду, которая выплеснулась наружу в открытом неповиновении.
      - Ни за что!
      Дэрин внезапно отвесил мальчику хлесткую пощечину, выдернув из его ботинка кинжал. Меч был отнят у Гэйлона точно таким же способом. Потрясенный таким коварством и взбешенный, принц молча стоял, приложив ладонь к пылающей щеке. Глаза его метали молнии.
      - Оставайся здесь, - рявкнул Дэрин. - Не сходи с этого места. Не приближайся к Тени замка ни под каким видом и помни о своем обещании относительно Камня.
      Повернувшись к мальчику спиной, он торопливо спрятал свое сожаление и раскаяние. Меньше всего ему хотелось, чтобы в критический момент Гэйлон ринулся к нему на выручку, размахивая своим маленьким и в высшей степени бесполезным в данной ситуации мечом. Несмотря на это, Дэрин чувствовал себя очень одиноко. Двери чудовищного замка находились в дюжине шагов впереди него. С решительным видом герцог пересек узкую полоску травы, положил руку на заржавленное кольцо и несколькими короткими ударами, эхом отдавшимися во дворе за стеной, возвестил о своем присутствии. Кинжал Гэйлона он заткнул за пояс.
      Двери оставались закрытыми, и никто не шел. Тогда Дэрин сделал в воздухе знак своим перстнем, и тяжелые створки, жалобно скрипнув, слегка приоткрылись. Судя по звуку, их не открывали очень давно.
      Дэрин на мгновение задержался в красных лучах закатного солнца, прежде чем вступил в мрачную тень. Это был не его мир, и он чувствовал себя в нем неловко и неуютно. И безусловно, вряд ли это помогло бы ему.
      Оставив меч Гэйлона сразу у входа, герцог огляделся по сторонам, пытаясь сориентироваться, прежде чем он покинет удобную и надежную площадку у раскрытых дверей. Перед ним лежал огромный зал, и все здесь, насколько он помнил и видел, осталось точно таким же, каким было когда-то. Пол в зале был вымощен серыми каменными плитами, а воздух, хотя и казался холоднее чем снаружи, пах затхлостью и плесенью. Вокруг него сгущалась тьма, и он не знал, был ли это обман зрения или ума. Затем что-то изменилось, и Дэрин заметил краешком глаза, как какое-то черное пятно съежилось и откатилось в дальний угол, продолжая ворочаться и попискивать там. Дэрин знал это заклинание, рассчитанное на то, чтобы отвлечь его внимание, и попытался сосредоточиться на главном, хотя это было не легко. Теперь он смотрел на неподвижное черное пятно, которое постепенно приобретало очертания человека в кресле с высокой прямой спинкой.
      Сезран сидел у дальней стены, неподвижный, как сама смерть, неосязаемый, как его ожившая тьма. Дэрин мог бы подумать, что он мертв, если бы не пульсирующий голубой отблеск его Камня. Колдовской Камень в левой руке герцога тоже засветился в ответ.
      - Учитель, - тихо сказал Дэрин, но слово это прогремело под сводами огромного зала подобно грому.
      Фигура в кресле не шевельнулась.
      - Учитель, - повторил Дэрин, стараясь изгнать дрожь из своего голоса.
      Он всегда помнил этого человека, этого _древнего_ человека, и воспоминания эти всегда были окрашены любовью к нему. Только любовь эта происходила от уважения, преклонения и... от страха.
      Колдун никогда не тратил зря ни слов, ни чувств. В этом он не изменился.
      - Вон отсюда, - донесся до него тонкий писклявый голосок.
      - Сперва выслушай меня, учитель, - Дэрин набрался храбрости и подошел ближе.
      - Нет.
      В этом слове прозвучали неоспоримое решение и окончательный приговор.
      Дэрин чуть было не повернулся, чтобы уйти, но идти ему было некуда. Гэйлону больше не к кому обратиться за помощью. Какова бы ни оказалась цена, он должен заставить Сезрана понять... И герцог беспомощно барахтался в океане слов, стараясь выбрать самые подходящие и убедительные.
      - Ты не должен говорить "нет", пока не выслушаешь меня, - собственный умоляющий тон рассердил Дэрина.
      - Нет.
      - Выслушай же меня! - в отчаянье закричал Дэрин так громко, что стены зала завибрировали.
      Герцог осмелился сделать к креслу еще несколько шагов. Камень волшебника принялся сверкать грозно и ярко, однако гораздо сильнее испугала Дэрина угроза, промелькнувшая в тусклых глазах мага.
      Но пути назад не было. Болезненные воспоминания с силой нахлынули на Дэрина, и он словно прозрел.
      - Ты так и не простил меня, не так ли? Не простил мне мою неудачу, не простил мне, что я не оказался достаточно силен, так?
      В ужасе герцог почувствовал, что глаза его защипало, что они налились неподконтрольными ему слезами, словно он снова стал маленьким мальчиком. Он чуть не задохнулся от жалости к самому себе, произнося следующие слова:
      - Я чуть не умер тогда, а ты так и не простил...
      Дэрин поочередно испытывал тоску, стыд, гнев. В конце концов, он пришел сюда из-за Гэйлона, а не для того, чтобы бередить старые раны.
      - Я привел тебе мальчугана, из которого может получиться все то, что не получилось из меня. Это принц, о котором говорится в "Книге Камней", и его нужно наставить и обучить.
      - Убирайся вон! - резко приказал Сезран, произнеся эти слова с такой силой, что они прозвучали словно удар хлыста.
      Дэрин вздрогнул.
      - Не уйду до тех пор, пока ты не выслушаешь меня, будь ты проклят!..
      Герцог замолчал, почувствовав, как задрожал сам фундамент замка. Высохшее существо в темно-синих одеждах еще сильнее выпрямилось в кресле.
      - Ты переходишь все границы, Дэрин из Госни. - Сезран выпростал из складок плаща тонкую руку, похожую на птичью лапу, и дотронулся ею до своего Камня. - Ты не должен был никогда возвращаться сюда.
      Ощущая новый приступ страха, Дэрин подумал, что с самого начала все пошло очень скверно. Ему нужно было тщательно обдумать, что сказать теперь, но он не мог. Вместо этого герцог свирепо прорычал:
      - Ну и что ты теперь со мной сделаешь, старик? Превратишь в жабу? Прикончишь?
      Незаметно герцог отошел на середину зала. Это было не отступлением - об отступлении теперь не могло быть и речи. Каждый мускул его тела напрягся в кошачьей готовности немедленно вступить в схватку. Дэрин не стал хвататься за меч - меч был бесполезен. Вместо этого он поднял руку с кольцом на уровень глаз и попытался вызвать в себе ощущение той внутренней энергии и силы, которой он так долго и настойчиво пренебрегал. Камень в его перстне прекратил пульсировать и засветился.
      Сезран подался вперед, не веря своим глазам.
      - Ты бросаешь вызов мне? Ты, с твоими ничтожными силенками?! Ты сошел с ума!
      - Выслушаешь ты меня наконец?
      - Тебе не справиться со мной, глупец. Предупреждаю тебя в последний раз - уходи, пока цел.
      - Я уйду, но мальчик должен остаться.
      - Если ты оставишь его здесь, я уничтожу его. Убирайся!
      - Нет.
      Сезран поднялся, сжимая в руке Камень, сияющий уже не голубым, а белым жарким огнем.
      - Так умри же!
      И Сезран неожиданно выстрелил в Дэрина быстрой голубой молнией.
      Дэрин отпрыгнул в сторону, прикрывая глаза. Земля на том месте где он стоял взметнулась вверх, и минуту спустя на него сверху посыпались обломки расколотых каменных плит. Ответный удар Дэрин нанес почти мгновенно, хотя для него время тянулось невыносимо медленно. Сначала он ощутил внутри мощную пульсацию хлынувшей в него энергии, которая тяжело зашевелилась где-то в глубине и только потом поднялась на поверхность. Она росла, подпитываемая его напряжением, страхом, горьким разочарованием. Когда же она внезапно вырвалась из его Камня, Дэрин не меньше Сезрана был удивлен ее мощью. Сила его энергетического выпада во много раз превосходила самые нескромные представления герцога о своих возможностях.
      Фиолетово-голубая молния Дэрина, жуткая и яростная, ударила в пустое кресло. Сухое дерево мгновенно загорелось, и пространство вокруг ярко осветилось. Густой дым поднялся в воздух. А Сезран, оказавшись за спиной герцога, снова напал на Дэрина, и он едва успел повернуться, чтобы взмахнуть руками и хоть как-то защитить себя от волны кобальтово-синего пламени, которое ударило его в грудь и отшвырнуло в сторону.
      Сезран, сам слегка ослепленный нестерпимо-ярким сиянием энергетического потока, больше почувствовал, чем увидел движение в том месте, куда упал Дэрин, и тогда он ударил в последний раз, нанося герцогу смертельный, неотразимый удар. Слишком поздно маг заметил, что рядом с неподвижным Дэрином низко пригнулась к полу фигура мальчика, но огонь уже окружил их обоих.
      Когда зрение снова вернулось к Сезрану, он обнаружил мальчика целым и невредимым, стоящим на коленях возле упавшего Дэрина. Мальчик что-то сжимал в ладонях, и когда он раскрыл их, зал снова осветился ослепительным, холодным, словно ледяным сиянием, которое постепенно меркло. В руках мальчугана лежал неоправленный Колдовской Камень. Именно он отвратил от обоих неминуемую смерть.
      Не веря своим глазам, маг приблизился к тому месту, где стоял на коленях и тихонько всхлипывал этот юный волшебник.
      - Отойди-ка... - проворчал Сезран.
      - Нет! - крикнул мальчик. - Я не дам тебе принести ему еще больший вред!
      - Я знаю, - маг коснулся хрупкого плеча ребенка, и его прикосновение не было злым или недобрым. - Я просто хочу, чтобы ты дал мне осмотреть его.
      Мальчик неохотно отодвинулся, с беспокойством наблюдая за тем, как Сезран осторожно поворачивает обуглившееся тело, бывшее когда-то герцогом Госнийским, и похлопывает ладонями по одежде в тех местах, где она еще дымилась. Дэрин был без сознания, однако сначала Сезрану показалось, что увечья не слишком сильны. Левая рука была обожжена сильнее всего, а густая прядь волос над левым глазом поседела. Осторожно, чуть ли не ласково, учитель из Сьюардского замка подсунул одну руку под шею своего бывшего ученика, другую - под колени, а потом без видимых усилий поднял его в воздух.
      - Вот что, - едко сказал он, - прекрати рыдать и открой мне дверь.
      Старый маг вынес тело Дэрина из зала и, миновав длинный холодный коридор, принес его в собственную захламленную спальню. За последние несколько десятилетий он пользовался всего несколькими комнатами в замке, этой в том числе. На кровати лежал узкий соломенный тюфяк, и маг уложил герцога на него. Одного взгляда волшебника хватило, чтобы в очаге загорелся жаркий огонь. После этого маг принялся более внимательно осматривать раненого, то и дело снимая с многочисленных полок и со столов многочисленные склянки с медикаментами и колдовскими снадобьями. Обожженная рука - вернее, то, что от нее осталось, - была как следует промыта, смазана мазью и забинтована.
      Маленький мальчик с неоправленным Колдовским Камнем спас Дэрина Госни. Маг был так потрясен, что не мог решиться заговорить с ним. Он по-прежнему не хотел иметь никаких дел со внешним миром, однако глубоко внутри он как оказалось - все еще помнил и питал нежные чувства к тому, прошлому Дэрину: совсем еще мальчику, полному юношеского задора и надежд. При мысли об этом Сезран нахмурился. Может быть, ему еще придется пожалеть о своем сегодняшнем милосердии.
      Когда Сезран наконец сделал все, чем можно было помочь раненому, он поглубже уселся в кресле и некоторое время разглядывал безразличное лицо больного. Дэрин умирал, на этот счет у него не было никаких сомнений. Когда-то давно он мог бы и пожалеть о случившемся, но не теперь. Сейчас же ему нужно решить, как лучше всего обойтись с мальчуганом, ожидающим за дверью. И маг встал, уперевшись руками в колени, и сбросил на пол измятый плащ.
      Мальчик сидел на холодном полу, привалившись спиной к голой сырой стене. Когда дверь отворилась, он поднял голову и посмотрел на мага. Глаза его были сухи, а щеки испачканы размазанной грязью. Он владел невероятно могущественным Камнем, и все равно сейчас он был не больше чем обыкновенным, испуганным и заплаканным ребенком - очень похожим на Дэрина, когда тот только что пришел в Сьюардский замок. Малыш все еще сжимал Камень в ободранном кулачке, когда вскарабкался на ноги и пристально посмотрел в лицо мага.
      - Я должен поговорить с Дэрином, - тихо сказал он.
      - Он не услышит тебя, - ответил Сезран, едва заметно качнув головой.
      - Ты не понимаешь, - мальчик заговорил громче, - я нарушил клятву.
      - Как так?
      - Я использовал Камень. Я поклялся не делать этого. Я поклялся ему!
      - Дэрин простит тебя.
      - Он сказал, что бросит меня, если я им воспользуюсь... - Гэйлон обшаривал взглядом бесстрастное лицо мага. - Мог бы... Камень?..
      - Нет, - просто сказал Сезран. - Камень здесь бессилен.
      Он помолчал и, заметив, как на лице мальчика появляется выражение страха, добавил:
      - Ты любишь его?
      - Да!
      - Тогда одна-единственная сила, которая может помочь Дэрину, находится внутри тебя. Ступай к нему.
      И Сезран пошел по коридору, не оглядываясь назад.
      Гэйлон очень боялся того, что он может увидеть, и поэтому долгое время не решался пересечь порог спальни. Внутри было тепло, а в воздухе пахло удивительной смесью трав и медикаментов. Гэйлон миновал заставленные склянками столы, полки со старинными книгами, которые громоздились друг на друга до самого потолка. На одном из столов он разглядел массивную каменную ступку, затерявшуюся среди множества глиняных горшочков. Слабое чувство того, что все это он видел когда-то, шевельнулось в груди принца, но ощущение это сразу исчезло, когда он подбросил в очаг дров. Больше ему нечего было сделать, чтобы оттянуть неизбежное, и он понуро приблизился к кровати.
      Лицо Дэрина казалось мертвенно-бледным по сравнению с его темными волосами. Черты лица показались Гэйлону странно расслабленными, и на мгновение мальчик испугался, что его друг мертв. Приложив ухо к груди Дэрина, он, однако, уловил слабые удары сердца. Раны герцога тоже казались на первый взгляд поверхностными, если не считать изуродованной левой руки, скрытой толстым слоем бинтов. Однако то, что всегда присутствовало в Дэрине Госни - в спящем или бодрствующем, его душа - исчезло.
      - Дэрин? - прошептал мальчик, стараясь справиться с нарастающей паникой. Он чувствовал, что бессилен помочь другу.
      Дэрин не пошевелился, и Гэйлон начал говорить, сначала робко, запинаясь, припоминая все события, которые им довелось пережить вместе, как будто память могла удержать Дэрина в этом мире. Мальчик пел песни, которым научил его Дэрин, жалея, что у него нет с собой лютни, на которой он мог бы сыграть. Довольно скоро он охрип, горло его распухло, и подступившие слезы то и дело заставляли мальчика замолчать, но он, справившись с душившими его спазмами, снова начинал все сначала. Время перестало существовать для него, и он даже не замечал Сезрана, который несколько раз появлялся в комнате, чтобы сменить повязку на раненой руке. Оставленные для него магом еда и питье стояли нетронутыми, а спал он урывками, однако Дэрин продолжал молчать, и сердце его билось все слабее.
      Наконец настал тот момент, когда принц полностью выговорился. Слова потеряли смысл и вкус, прилипая к распухшему, медлительному языку словно шелуха. И Гэйлон не выдержал и разрыдался, уткнувшись лицом в грубое шерстяное одеяло, которым было укрыто неподвижное тело его друга.
      И Дэрин услышал. Безнадежный, жалобный плач мальчика отыскал его в каком-то далеком краю, и сначала он не желал прислушиваться к нему. Когда Сезран поразил его. Колдовской Камень Дэрина взорвался, и эта последняя вспышка энергии помогла ему скрыться от полного уничтожения. Он случайно оказался в легком прозрачном мире, где чувства были равны звукам, и уже присоединился к беспечным танцорам, чтобы путешествовать вместе с ними по бескрайним желтым равнинам. Он уже наслаждался небывалой свободой, танцуя под черным звездным небом волшебной страны, и совсем не хотел возвращаться в тот мир, где ждали его только боль и отчаяние. И Дэрин танцевал, кружился в хороводе, наслаждаясь радостью и свободой, хотя понимал, что тонкая нить, которая еще привязывает его к жизни, скоро навсегда оборвется. И тогда он уйдет.
      Но все равно он продолжал слышать мягкий, настойчивый голос, и чем больше он пытался не обращать на него внимания, тем настойчивей он становился и тем большие страдания причинял он ему. Затем откуда-то издалека донесся до него плач, жалобный и бесконечный плач ребенка, который причинил ему еще большую боль, затмив радость. Танец Дэрина сам собой замедлился, и герцог остановился. Неужели он что-то позабыл? Может быть, он еще должен сделать что-то важное? Нет, он сделал все, что мог, его работа была закончена.
      - Нет! - беззвучно закричал он, и это слово громом прокатилось над равнодушной желтой равниной.