Гэйлон подставил Дэрину плечо, чтобы тот мог опереться, и вместе они подошли к дверям. Над крыльцом был сооружен широкий навес, который укрыл их от дождя. Гэйлон протянул руку и громко постучал. Прошло несколько долгих минут, но изнутри не доносилось ни звука. Гэйлон снова поднял руку, но дверь распахнулась совершенно неожиданно, и мальчик так и застыл с поднятой рукой. На пороге возник мужчина совершенно чудовищных размеров. Казалось, он занимает собой весь дверной проем. На мужчине была простая, домотканая одежда, чистая, без единого пятнышка. В огромной ручище он сжимал топор на длинной рукоятке. Даже на первый взгляд было заметно, что он обладает недюжинной силой. Румяные щеки и пышущее здоровьем лицо только подтверждали это.

— Сир, — начал Гэйлон, но его голос прервался. Он с трудом сглотнул, быстро оглянувшись на Дэрина в поисках поддержки, но герцог стоял неподвижно, тупо глядя на гиганта широко раскрытыми глазами.

— Сир, — снова заговорил мальчик. — Мое имя — Гэйлон Рейссон, а этот человек — Дэрин, герцог Госнийский. Мы? Прошлой ночью нас постигло несчастье. Мой отец, король Виннамира, был убит, а наш охотничий домик — сожжен. Никто, кроме нас, не смог спастись. Дэрин ранен. Мы ищем у вас помощи и укрытия от непогоды на ближайшую ночь.

Гигант не шевельнулся. Чувствуя, как сердце его куда-то проваливается, Гэйлон неуверенно повторил:

— Сир?..

— Гэрри, кто там? — донесся изнутри высокий и чистый голос.

— Это нищие, Миск. Попрошайки, — проворчал Гэрри.

Гэйлон немедленно ощетинился. Вытянувшись во весь рост, хотя он едва доставал до пояса гиганта, принц гордо и отрывисто проговорил:

— То, что я вам только что сказал, сир, это чистая правда, и если вы не будете учтивы, мы можем пойти в другое место.

— Гэрри, чурбан ты неотесанный, отойди-ка в сторону! — снова донесся из домика тот же голос, и Гэрри, на лице которого появилась удивительно добродушная улыбка, отступил в сторону, давая пройти миниатюрной женщине в длинных лоскутных юбках. Фермерша была столь же маленькой, сколь огромен был Гэрри. Она критически оглядела путников, и лицо ее внезапно смягчилось.

— Входите, входите, бедняжки, — проворковала она. — Меня зовут Миск, а это мой муж — Гэрри.

Протиснувшись в узкую щель, которую оставил для нее Гэрри, она схватила Гэйлона за руки, и лицо ее излучало тепло и заботу. Она была ненамного выше мальчика, хотя ее волосы уже начинали седеть. Гэйлон, несколько смешавшись, позволил ей втащить себя в дом. Дэрин вошел следом, споткнувшись о единственную ступеньку.

Внутри домик представлял собой одну огромную комнату, такую же аккуратную, как и все снаружи. Оранжевый огонь очага отражался от гладких стен и выскобленного, безупречно чистого пола. Со стропил свешивались связки сушеных трав, от чего в доме пахло как на лугу в жаркий летний полдень. Огромный очаг занимал чуть ли не всю дальнюю стену комнаты, и оттуда на мальчика пахнуло таким аппетитным запахом, что у него закружилась голова.

Миск в последний раз выглянула во двор.

— А где второй ребенок? — спросила она внезапно.

— Простите, как? — переспросил Гэйлон, с трудом отводя взгляд от стоявшей на огне кастрюли.

— Маленькая девочка. Где она?

— Там больше никого нет, — в замешательстве ответил принц, покосившись на Дэрина.

— Странно, — заметила Миск, закрывая дверь. — Ну да ладно, проходите и садитесь к огню. Дожди теперь пойдут холодные. Я поставлю на огонь воды, чтобы вы могли помыться? — Ее глаза весело сверкнули. — Но сначала вам нужно что-нибудь поесть.

Гэйлон сел там, где ему было указано: на скамью за длинным столом возле очага. Тушеное мясо с луком и толстые ломти темного хлеба, намазанного сладким маслом, привели его в неподдельный восторг. При помощи хлеба он быстро подбирал с тарелки мясо и овощи. На некоторое время все в мире перестало для него существовать, кроме еды, выставленной перед ним на столе. Ни разу в жизни Гэйлон не пробовал ничего вкуснее.

— А ты разве не голоден? — спросила Миск.

Сначала Гэйлон подумал, что она подшучивает над ним, и только Оглянувшись понял, что Миск обращается к Дэрину. Герцог даже не Притронулся к еде. Он сидел молча и совершенно неподвижно, и только лицо его пылало от муки. Гэйлон почувствовал себя виноватым. Он думал только о своем желудке, в то время как его друг продолжал страдать.

— Дэрин?

Миск положила руку на лоб герцога.

— Лихорадка, — уверенно определила она. Лишь только она отняла руку, Дэрин начал бессильно сползать со скамьи на пол, и Миск едва успела подхватить его.

— Джек, не стой столбом. Помоги уложить его в постель! — воскликнула Миск.

— Я думал, что его зовут Гэрри, — заметил Гэйлон, когда огромный супруг Миск без усилий поднял герцога и отнес его на широкую кровать, установленную возле окна у северной стены дома.

— Так оно и есть, — ответила ему Миск, помогая мужу устраивать Дэрина на подушках. — Бедняжка, — то и дело приговаривала она, как будто Дэрин был чем-то вроде заболевшего щенка.

Откинув с его побледневшего лица спутанные черные волосы, она бережно ощупала опухоль на глазу и обнаружила рану прямо на виске.

— Опасная рана, — заметила она.

Гарри-Джек немедленно подал ей небольшой тазик горячей воды. Миск намочила в ней кусок ткани и стала легкими движениями промывать рассеченный висок. Дэрин застонал.

— Левая голень — вот что его мучит больше всего, — подсказал Гэйлон, заглядывая ей через плечо. — Я не смог снять ботинок, а резать боялся.

Лишь только он это сказал, как Гэрри достал откуда-то огромный тесак, длиной чуть не с руку Гэйлона, и принялся необыкновенно нежными и удивительно точными движениями своего сильного запястья срезать с ноги Дэрина мягкую кожу башмака.

Миск внимательно посмотрела на распухшую лодыжку.

— Это не то, — пробормотала она себе под нос, ни к кому особенно не обращаясь. — Нет, нет, должно быть что-то еще.

Принц как зачарованный смотрел, как она оттягивает веко здорового глаза Дэрина и заглядывает в зрачок.

— Ага, вот в чем дело!

— В чем дело? — требовательно спросил мальчик, но Миск молча прошмыгнула мимо него к очагу. Он с любопытством последовал за ней, а потом стоял рядом и заглядывал ей через плечо, глядя, как Миск растирает в ладонях сушеные травы и цветы, странные листья и плоды, ссыпая все это в чистую тряпицу для сыра, укладывая узелок в деревянную плошку и заливая его кипящей водой.

— В чем дело? — снова спросил Гэйлон с беспокойством.

Всю его короткую жизнь его лечил от всех болезней придворный врач Гиркан, и мальчик навсегда запомнил мерзкий вкус его целебных снадобий, однако ему никогда не приходилось видеть, как готовят эти лекарства. Гиркан был странным человеком, невысоким, полным и самовлюбленным до крайности, но он, по крайней мере, был хорошо известен, понятен и потому внушал некоторое доверие. Миск же, с ее невнятным бормотанием и быстрыми как ртуть движениями, вызывала в Гэйлоне только растерянность и сомнения.

Она расслышала его вопрос, но с ответом не спешила.

— Ах, — сказала она, когда снадобье наконец приобрело требуемые запах и цвет, — это обычный чай с перечной мятой, чабрецом и корой красной ивы. Немного того, немного сего? — Она вытащила из чашки узелок. — Он умерит боль и ослабит лихорадку, а тогда уж тело само себя вылечит.

— Вряд ли он сможет удержать его внутри, — засомневался Гэйлон, — он даже воду пить не может.

— Да? Хорошо, что ты сказал мне. Тогда мы добавим еще кое-что? — Миск уставилась на него своими блестящими, как у птиц, глазами. — Тебе, кстати, тоже не повредит немного настоя, а потом можешь помыться. Вот, возьми.

Миск протянула ему полотенце и повернулась к огню, потянувшись за одним из многочисленных чайничков, которые висели над угольями на длинной перекладине. На мгновение Гэйлону померещилось, что он глядит прямо сквозь нее: он увидел языки пламени там, где их не могло быть видно. Он моргнул, так как глаза его зачесались, и иллюзия пропала.

— Мадам, — он дотронулся до рукава женщины, желая привлечь ее внимание и заодно убедиться в ее реальности.

— Зови меня просто Миск, дитя.

Она сняла с полки большую лохань и наполнила ее водой.

— Миск, — покорно сказал Гэйлон, — Дэрин поправится?

— В свое время, конечно! — Миск положила возле лохани толстый брусок щелока. — Уверена, что теперь он не будет так любить кэрри?

Гэйлон резко вскинул голову.

— Что-что? Вы что-то сказали?

— Сказала? — Миск наморщила лоб. — Мне кажется, я сказала, что Гэрри должен помочь мне. Чай остывает. Да-да, именно так я и сказала.

Стремительным движением схватив чашку и ложку, Миск, клича на ходу Гэрри, который как раз куда-то пропал, побежала к кровати. Гэйлон только покачал головой, намочив в воде тряпку и начиная тереть об нее кусок мыла. Как ей удается так быстро и аккуратно двигаться? Даже когда Миск стояла неподвижно, ему казалось, что она продолжает куда-то стремительно двигаться. Это, однако, ничуть его не раздражало — просто от всей этой кутерьмы у него захватывало дух, да где-то глубоко внутри оживало беспокойство. Ну так что же? Стащив через голову изорванную рубаху, Гэйлон решительно приступил к мытью, прислушиваясь к бормотанию Миск, которая, ласково приговаривая, поила Дэрина своим странным чаем.

Покончив с купанием, Гэйлон потянулся за рубашкой и обнаружил вместо нее чистую пижаму. Напрасно он разыскивал остальное платье под скамейкой и под столом — оно исчезло. Озадаченный, он облачился в чистое белье и босиком пересек комнату, приблизившись к кровати Дэрина. Миск накладывала последнюю повязку на лодыжку Дэрина. Он тоже был вымыт и одет в ночную рубашку, такую просторную, что хозяином ее мог быть только Гэрри-Джек.

— Ну вот, — Миск отступила на шаг назад, с удовлетворением рассматривая повязку. Гигантский Гэрри молчаливо возвышался над ней. Когда он наклонился, Миск обняла его за шею и поцеловала прямо в лоб.

— Ты молодец, Джими. Сходи, принеси дров. И пригляди за животными, любимый, — сказала она.

Гигант с обожанием улыбнулся ей и, сняв со стены лампу и взяв в руку свой страшный топор, направился к двери. Снаружи хлестал дождь, сильный ветер, добравшийся наконец до уединенной долины, швырял его пригоршнями в проем открытой двери, но Гэрри только слегка пожал плечами и вышел.

— Я думал, что его зовут Гэрри, — небрежно заметил Гэйлон.

— Так и есть.

— Но вы называли его и Джими, и Джеком.

— Ах, — засмеялась Миск, — его полное имя Гэрайлд Джексон Джимиссон.

Обычно я зову его Гэрри. Когда он раздражает меня, я зову его Джеком, зато когда я довольна им — он у меня Джими.

— Ага, — проговорил Гэйлон с облегчением. Это объяснение было ему понятно.

Миск тем временем укрыла заснувшего Дэрина одеялами.

— Ему теперь лучше, не переживай за него. Присядь-ка на минуту, — Миск махнула рукой в направлении стола.

Принц с готовностью уселся на скамью. Усталость наконец-то начинала сказываться. Гэйлон чувствовал себя странным образом в безопасности, даже в этом домике, в обществе таких непохожих ни друг на друга и ни на кого другого людей. Протерев кулаками свои усталые, припухшие глаза, он посмотрел на Миск. Та уселась за стол напротив него и глядела на него странно и пристально.

— Я долго ждала вас, — вдруг сказала она.

— Как это может быть? И почему? — удивился Гэйлон.

Выражение лица Миск неуловимым образом изменилось.

— Что — почему?

— Почему вы нас ждали? — растерянно переспросил Гэйлон.

— Но я не ждала. С чего ты так решил?

Сумасшедшая! Миск была не в своем уме. Вот она протянула руку, и в ее ладони появилась какая-то черная брошь. Гэйлон вгляделся. У нее не было застежки. Тогда принц попытался дотронуться до нее пальцем, гадая, что тогда сделает Миск, но она лишь подбодрила его взглядом.

Непонятный предмет оказался прохладным на ощупь и гладким как стекло. Его поверхность была щедро и беспорядочно украшена сверкающими драгоценными камнями. Всерьез заинтригованный, Гэйлон положил брошь себе на ладонь. Миск не пыталась помешать ему. Гэйлон снова погладил поверхность предмета кончиком пальца, надеясь прикоснуться к граням желтоватых, алых, голубых и белых камней, но они оказались каким-то образом скрыты под поверхностью броши, включены в материал, из которого она была сделана, мерцая глубоко-глубоко внутри загадочной вещицы, подобно звездам во мраке вечной ночи. Гэйлон повертел брошку перед глазами и обнаружил, что сверкающие камни видны со всех сторон предмета, но всякий раз они располагались по-другому, едва заметно меняясь или оставаясь неизменными. Он решил было, что это стекло, но предмет продолжал оставаться черным, как он ни вертел его. Как же проникает в него свет, который заставляет светиться эти крошечные огоньки?

— Что это за магия? — спросил он напрямик.

— Это не магия, — сказала Миск. — Однако здесь заключена могучая сила.

— Что же это такое?

Ее ответ был таинственным и непонятным:

— Одна вещь.

— Какого рода эта вещь? — медленно спросил принц, стараясь выговаривать каждое слово.

— Чертеж, карта.

Некоторое время Гэйлон сидел неподвижно, боясь задать следующий вопрос.

— Ты мог бы отнести его в одно место, для меня? — мягко спросила Миск, вкладывая предмет в ладонь принца.

После всего того, что Миск для них сделала, после всей ее доброты, принц готов был сделать для нее гораздо больше.

— Куда я должен его доставить?

— Туда, куда вы идете.

— В Каслкип?

Миск отшатнулась.

— Нет! Вам не надо туда ходить!

Гэйлон почувствовал, как его руку закололи тысячи невидимых иголок.

Когда он раскрыл ладонь, она была пуста, а непонятный предмет исчез.

— Куда он девался?

Лицо Миск снова стало спокойным и безмятежным.

— Кто?

— Этот предмет, карта! Чертеж! — разочарованно воскликнул Гэйлон.

— Тс-с! — остерегла его Миск, быстро оглянувшись в сторону кровати. — Глупое дитя! Он потерялся, и его необходимо найти!

Затем ее взгляд стал рассеянным, и она невнятно пробормотала:

— Сначала ты должен найти одно, а потом — другое?

Гэйлон слишком устал, чтобы и дальше прислушиваться к ее безумным речам, пытаясь выискать в них хоть крупицу здравого смысла. Голова его бессильно опустилась на стол. Миск еще что-то говорила, однако смысла в этом было еще меньше, чем в том, что Гэйлон уже слышал. Огромная рука, толщиной с дубовый сук и вся мокрая от дождя, обхватила его, и Гэйлон почувствовал, как его поднимают и несут куда-то. После этого он провалился в забытье.

На протяжении целой недели шел непрерывный дождь — то слабая морось, то яростный ливень, но солнце так ни разу и не проглянуло. Дэрин понемногу поправлялся, чего нельзя было сказать о Гэйлоне. Его раны были гораздо более глубокими, хотя их нельзя было разглядеть снаружи. Он прятал их даже от самого себя. Хуже всего было ночами. Первую ночь Гэйлон проспал, провалившись в черную пучину своей усталости, однако на следующую ночь ему приснился сон, как будто он снова вернулся домой в Каслкип. В замке ничего не изменилось, и по-прежнему с ним были Дэрин, Люсьен, Джессмин и Тило. Гэйлон попытался найти отца, но его нигде не было. Всю ночь он бродил во сне по напоминающим лабиринт коридорам замка, переходя из комнаты в комнату, разыскивая рослую фигуру рыжеволосого короля, но не нашел, а наутро проснулся опустошенным и разбитым.

Весь день он провел, сидя возле окна на сундуке, глядя сквозь неровное, покрытое сеткой мелких трещин стекло, на капли дождя, которые подобно слезам собирались на мокрых голых ветвях фруктовых деревьев в саду. Унылое запустение осеннего сада оживлял только юркий поползень, который проворно перемещался вверх-вниз по корявым стволам яблонь в поисках червяков, но Гэйлон не видел его. Он думал только о мести, по-детски жестокой и скорой, и эти мысли занимали его до тех пор, пока не заболели мышцы лица и не заныли от постоянного стискивания все зубы. Он мало обращал внимание на то, что происходило внутри коттеджа. Только раз он снялся со своего места, чтобы проведать герцога, и, удовлетворенный тем, что Дэрин мирно и спокойно спал, вернулся на сундук, чтобы снова предаваться своим невеселым размышлениям.

В третью ночь его сны стали тревожными и угрожающими, наполнившись пламенем пожаров, запахом крови и смертью. Несколько раз Гэйлон просыпался от собственного крика. В конце концов проснулся и Дэрин. Заворочавшись под одеялом, он нашарил плечи Гэйлона и прижал мальчика к себе.

— Гэйлон? — прошептал он хрипло.

— Я потерял его, — заплакал мальчик. — Я потерял камень.

— Камень?

— Огненный опал. Он пропал.

— Ты найдешь другой, — пробормотал Дэрин, снова засыпая.

Гэйлон тоже вернулся к своим беспокойным сновидениям.

Утро застало принца снова сидящим на сундуке возле окна. Он как будто сторожил момент, когда погода прояснится, когда Дэрин оправится настолько, что можно будет отправиться в далекое путешествие к Каслкипу. Почувствовав на своем плече осторожное прикосновение чудовищной руки Гэрри, он раздраженно повернулся.

— Идем, — сказал гигант.

Если бы это прозвучало как приказание, принц непременно бы заартачился, однако гигант говорил мягким, почти нежным голосом, и Гэйлон неохотно слез с сундука и последовал за ним к дверям на улицу. Сегодня принц был одет в свое собственное платье: рубашка и лосины оказались возле его кровати, когда он проснулся, аккуратно зашитые и выстиранные. Несмотря на это, они больше напоминали лохмотья мальчишки-поденщика, нежели одежду принца.

Снаружи влажный воздух был насыщен сырым туманом, а низкие облака грозили скорым сильным дождем. Гэрри быстро провел мальчика в коровник за домом и втолкнул внутрь, прежде чем он успел основательно промокнуть. Гэйлон решил, что Гэрри довольно простодушный малый; его лицо было простым и бесхитростным, а темно-карие глаза безмятежно-спокойны. Когда он хотел что-то сказать, он предпочитал выражать свои мысли односложными словами или ворчанием. Однако теперь Гэрри полностью разрушил представление Гэйлона о себе.

— Я устроил их тут, в глубине, — сообщил он. — Мне кажется, они должны неплохо себя чувствовать. Они не выдохлись, просто им немного не по себе.

Он провел Гэйлона мимо шеренги, состоявшей из полудюжины коровьих задов. Коровы стояли головами к стене, задумчиво погрузив в кормушки равнодушные морды. У правой стены стоял сырный пресс и несколько закупоренных бочонков. Несколько огромных сыров величиной с тележное колесо стояли под гнетом больших камней, и сыворотка медленно стекала в кувшины, установленные на посыпанном свежей соломой полу. В коровнике так сильно пахло молоком, что его вкусный запах перекрывал даже запах навоза.

В самом дальнем конце длинной и низкой постройки стояли обе гнедые. Кэти приподняла свою изящную голову и приветственно всхрапнула. Гэйлон приблизился к ней и дал кобыле обнюхать себя и потереться мордой о свое плечо. Кэти разыскивала засахаренную морковь, которой Гэйлон частенько ее баловал, и, не найдя ничего вкусненького, негодующе фыркнула, снова уткнувшись в ароматное сено в кормушке. Эмбер лишь с подозрением покосилась на принца, не отрываясь от еды.

Гэйлон с радостью погладил шелковистую гриву своей пони. Шерсть ее уже стала более плотной и густой, как всегда в преддверии зимы. Гэйлон повернулся к Гэрри:

— Где ты поймал их?

— Я не ловил, — ответил гигант своим глубоким басом. — Они пришли еще перед вами. Она позвала их. У нее есть свой подход ко всем зверям, да. Она велела им привести сюда вас с герцогом, вот они и пришли. И вы тоже?

— Миск позвала лошадей?! Но как?

— Она говорит у них в головах, так же как и в моей. Я не знаю — как, она просто делает это, и все. Порой в том, что она говорит, нет никакого смысла, но она добрая женщина, парень. Ты слушай, что она говорит.

Дэрин проснулся с ясной головой. Впервые он не чувствовал изнуряющей боли. Миск сидела на стуле рядом с постелью, держа в руках миску с кашей. От каши поднимался аппетитный парок. В комнате пахло яблоками, добавленными в кашу для вкуса. Не сказав ни слова, Миск сунула ему в руки кашу и наклонилась, чтобы взбить подушку и подложить ему под спину. Она улыбалась, и Дэрин посмотрел на нее с нескрываемым любопытством.

У Миск было правильное, но слишком худое лицо, узкий прямой нос и высокие, выдающиеся скулы. Под широким ртом с тонкими губами Дэрин увидел остренький подбородок с ямочкой. Седые волосы, стянутые в тугой пучок на затылке, кое-где растрепались, и свободно свисающие пряди кудрявились, как драгоценное руно. Кожа на руках и на лице Миск была гладкой и упругой, но, несмотря на это, Дэрина не покидало ощущение, что она очень стара.

— Поешь, — предложила она, — поешь, пока не остыло. Твой бедный истерзанный желудок не примет ничего более существенного. Почему ты так глядишь на меня?

Дэрин опустил глаза.

— Прошу прощения. Просто ты кое-кого мне напоминаешь.

— И кого же? — поддразнила она его.

— Моего учителя, мага, которого я знал много лет назад. Ты могла бы быть его близнецом.

— Я и есть его близняшка, — просто сказала Миск, беря ложку и засовывая порцию каши в рот Дэрина. — И давай больше не будем говорить об этом сварливом старом дураке. Довольно скоро ты снова встретишь его.

— Он запретил мне даже близко подходить к его Сьюардскому замку, — сумел вставить Дэрин в промежутке между двумя ложками каши.

— Времена меняются, не так ли? Кстати, как твоя лодыжка?

Дэрин попробовал пошевелить ногой.

— Спасибо, много лучше.

Во рту у него снова оказалась каша, и он, защищаясь, вынул ложку из рук Миск.

— Ты тоже владеешь Колдовским Камнем, как Сезран?

— Конечно, нет. Пусть мужчины забавляются со своими игрушками, я же занимаюсь гораздо более важными вещами. Ешь!

Герцог послушно зачерпнул ложку каши и отправил ее в рот, механически пережевывая.

— В тебе есть сила? я ее чувствую.

— Моя сила — это моя сила, — ответила Миск и больше на эту тему не разговаривала.

После долгого молчания Дэрин снова заговорил:

— Если моя нога позволит мне идти, мы должны будем вернуться с Гэйлоном в Каслкип.

— Ни в коем случае, — резко возразила Миск. — Только смерть ожидает вас там.

— Надеюсь, что ты ошибаешься, — мягко возразил Дэрин. — Но даже если так, то мой долг очевиден. Гэйлон — законный король страны, и я должен защитить его от тех, кто пытается завладеть троном.

— Ты и защитишь его, но позаботься и о своей жизни, Дэрин Госни. От нее зависит еще множество жизней, — Миск снова улыбнулась. — Еще неделя — и ты сможешь путешествовать. А вот куда ты отправишься — это решится, когда придет время.

Входная дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник Гэйлон, стоящий в густой тени Гэрайлда Джексона Джимиссона. Оглядев комнату и увидев, что Дэрин проснулся, мальчик подбежал к кровати. Его волосы были мокры от дождя и покрыты паутиной крошечных, сверкающих серебром капель, а взволнованное лицо разрумянилось.

— Кэти и Эмбер здесь!

— В самом деле? — удивился Дэрин.

— Они пришли сюда еще до нас. Гэрри говорит, что Миск? — Гэйлон обернулся, чтобы взглянуть на лицо гиганта. — Во всяком случае, они здесь, и мы можем отправляться в путь, если, конечно, твоя нога позволит.

— Еще неделя, не меньше, — строго предупредила Миск.

— Но, может быть, на лошади? — начал было Гэйлон.

— Нет. Лихорадка может вернуться к твоему герцогу, и он еще слишком слаб, что бы он там не говорил. — Миск забрала посуду и повернулась к ним спиной.

Разочарование так явно было написано на лице мальчика, что Дэрин взял его руку и крепко сжал.

— Неделя — это не так уж долго, — утешил он принца.