Четыре сестры (№2) - Супруг для леди

– Ты путаешь любовь и страсть, – сказала Аннабел слегка прерывающимся голосом. – Вчера вечером я спросила Эвана, любит ли он меня, и он ответил, что желает меня. – Она всхлипнула, и голос ее оборвался. – Он даже не понимает, что между любовью и желанием есть разница! Я устала быть желанной женщиной.

– Судя по тому, что я прочитала у поэтов античности, – сказала Джоузи , – для большинства мужчин любовь и страсть – это одно и то же. Возможно, ты чересчур придирчива в своих рассуждениях.

– Правда, Аннабел, я не вижу поводов отчаиваться, – уверила ее Имоджин, обвив рукой плечи сестры. – Если Эван желает тебя, значит, недалек тот час, когда он тебя полюбит. Джоузи, тебе, наверное, следует выйти из комнаты.

Свирепый взгляд Джоузи мог бы спалить молодое деревце, поэтому Имоджин пожала плечами.

– Ну, хорошо. Тесс с Фелтоном не любили друг друга, когда поженились. Однако же он явно влюбился в нее прямо после свадьбы. Я все думала и думала, отчего Дрейвен не влюбился в меня точно так же… – Она сглотнула.

– Ты не обязана ничего нам рассказывать, – мягко промолвила Аннабел.

– Я не хочу, чтобы твой брак был подобен моему, – пылко возразила Имоджин. – Поэтому я должна тебе это сказать. Так вот, правда состоит в том, что, по-моему, мы с Дрейвеном… ну, что Дрейвен не получал особенного удовольствия в спальне.

На мгновение в комнате повисла тишина, и тут Джоузи сказала:

– Надеюсь, ты не вбила себе в голову, что он прыгнул на лошадь и убил себя из-за того, что ты не оправдала его ожиданий на супружеском ложе?

Это было так грубо и так похоже на Джоузи, что и Имоджин, и Аннабел прыснули со смеху. После этого разговор пошел легче.

– Тесс позволяла Фелтону целовать ее прямо на ипподроме, – серьезно молвила Имоджин, – в окружении сотен людей. И он целовал ее в открытой ложе, где их могли увидеть все, кому не лень. А потом они удалились в его карету, и когда она вернулась, волосы ее были в совершенном беспорядке. Я бы никогда не позволила Дрейвену подобных вольностей. Я… я просто не позволила бы. Но теперь, оглядываясь назад, я жалею об этом.

– Ну, Эван тоже целовал меня в общественных местах, – поведала Аннабел, надеясь, что лицо ее не розовеет при одной только мысли о некоторых из этих мест.

– Если бы для того, чтобы влюбиться, мужчинам всего-то и надо было, что воспылать желанием, – возразила Джоузи, – то в мире не было бы столько незамужних ночных бабочек.

Имоджин охнула:

– Джоузи! Ты не должна знать таких слов, а уж тем более говорить о подобных женщинах!

– По-латински они называются meretrices[10], – без тени смущения сообщила Джоузи. – Я знаю, тебе это не понравится, Аннабел, но мне кажется, ты просто хочешь, чтобы Ардмор выразился более красноречиво. Почему бы тебе не сказать ему, что ты собираешься уехать вместе с нами? Сердце его будет разбито, и он упадет на колени и примется умолять тебя остаться.

– Я бы никогда не стала ему лгать, – сказала Аннабел.

– Я знаю! – вскричала Джоузи. – Окажись ты в опасности, Ардмор внезапно осознал бы, что может потерять тебя навсегда. Например, если бы ты свалилась с моста и тебя унес прочь пенистый поток, то он бы пронзительно прокричал твое имя. – При мысли об этом она ухмыльнулась.

– Но тогда я бы умерла, – заметила Аннабел. – Я не хочу падать ни с моста, ни с лошади. Нынче утром я собираюсь выгулять Душистого Горошка, и падение на землю не входит в мои планы.

Раздался осторожный стук в дверь.

– Это Элси, – прошипела Аннабел, стремительно спустив ноги с кровати. – Я не хочу, чтобы она поняла, что я плакала. Скажите ей, что я принимаю ванну. – Она метнулась в ванную и заперла дверь.

Джоузи наклонилась вперед и ущипнула Имоджин за ногу.

– Надобно что-то делать! – прошептала она, когда Элси принялась возиться с одеждой Аннабел. – Я никогда не видела ее такой печальной. Она действительно считает, что он ее не любит.

– Возможно, он делается слегка косноязычным, когда речь заходит об этом предмете, – предположила Имоджин. – С мужчинами такое частенько бывает.

– Но ты же знаешь, какая Аннабел твердолобая. Похоже, она убедила себя, что желание и любовь – вещи несовместимые. Если так пойдет дальше, то бедняге придется изображать из себя кота, которого лишили мужского отличия, лишь бы убедить ее в своей любви.

– Чем ты занималась в классной комнате? – возмутилась Имоджин. – Твоя новоприобретенная манера выражаться в высшей степени неподобающа для юной леди. В сущности, для леди любого возраста. Должно быть, это все те книги.

– Я узнала это выражение от тебя, а не из книги! Мне крайне неприятно тебе это говорить, Имоджин, но классическая литература содержит гораздо больше пикантных подробностей, чем произведения, выпускающиеся «Минервой пресс», которые ты читаешь. Но не надо меня отвлекать. Я знаю Аннабел: уж если она что решила, то делается упрямой, что тот мул. Единственный способ изменить нынешнее положение дел – это каким-нибудь образом… подвергнуть ее опасности.

– Надеюсь, ты ошибаешься, – сказала Имоджин.

– В твоем случае это помогло, – напомнила ей Джоузи. – Ты упала с лошади, и Дрейвен тут же тайком умчал тебя в Гретна-Грин.

– Аннабел ни за что не прибегла бы к подобной тактике, – сказала Имоджин, молчаливо принимая на себя ответственность за то падение. – Ты знаешь, что она честна до крайности, и для нее подобная уловка была бы равносильна обману. В любом случае я надеюсь, что ты ошибаешься. Ардмор производит впечатление человека, способного убедить женщину в чем угодно, если постарается.

Но Джоузи полагала, что она очень редко ошибается. Тем не менее найти решение этой задачи было не так уж сложно: умеренная угроза для жизни, несомненно, пробудит в душе Ардмора неоспоримые признаки любви и убедит Аннабел в его чувствах.

Джоузи улыбнулась. У нее была отличная идея, как воплотить в жизнь задумку насчет малой толики угрозы.

Глава 32

Имоджин отворила дверь своей спальни и застыла в изумлении. Возле туалетного столика на стуле с прямой спинкой восседала дама, походившая на оживший семейный портрет. Но она явно не была призраком.

– За отсутствием иных лиц я сама представлю себя, – провозгласила она так, как если бы была самой ее величеством королевой. – Я – леди Ардмор.

Имоджин вошла в комнату и присела в глубоком, церемонном реверансе.

– Я несказанно рада познакомиться с вами, леди Ардмор. Я – леди Мейтленд, сестра мисс Эссекс.

Волосы бабушки Эвана были завиты, напудрены и собраны на затылке в высоченную башню. Она нацепила на себя две нитки изумрудов, что, как думала Имоджин, было непозволительно в утренние часы. И все же она выглядела властно. В ней можно было уловить сходство с внуком. У Ардмора глаза были зелеными, ау нее – серебристо-серыми и усталыми, но их обоих отличали волевой подбородок и красиво очерченные скулы.

Леди Ардмор взмахнула рукой:

– Присаживайтесь. Имоджин поспешила сесть.

– Стало быть, вы вдова, не так ли? —промолвила леди Ардмор. – До меня, разумеется, дошла весть о смерти Мейтленда. И о вашем побеге я тоже наслышана. Ваш муж был красивым юношей.

– Вы знали его? – спросила Имоджин.

– Я знала его мать, хоть та и была англичанкой. Мы с лордом Ардмором – моим мужем, а не сыном – время от времени ездили в Лондон. Она написала мне славное письмо, когда скончался лорд Ардмор, а потом еще раз, когда я потеряла сына и невестку.

Графиня умолкла на мгновение. Имоджин прикусила губу. Она не представляла, каково это – потерять мужа, а потом еще и их единственного сына. Не говоря уж о ее невестке и малышах.

Но не успела она придумать, что на это сказать, как леди Ардмор продолжила:

– Я очень опечалилась, когда услышала, что леди Кларис скончалась… в ноябре, не так ли?

Имоджин кивнула.

– Она сделалась сама не своя после смерти Дрейвена. Она подхватила простуду и просто-напросто не захотела продолжать жить.

– Пожалуй, было бы куда легче, если б я смогла зачахнуть от какой-нибудь болезни. Не однажды я желала этого. Но, – она посмотрела на Имоджин, и серебристые глаза ее были столь же колючими, как всегда, и абсолютно сухими, – представительницы нашего пола делятся на тех, кто плачет, и тех, кто рвет и мечет. Как я догадываюсь, вы принадлежите к последним. Имоджин выдавила из себя едва заметную улыбку.

– Я бы, пожалуй, отнесла себя и к тем, и к другим.

– О, и я плакала, – сообщила леди Ардмор. – Когда мой Джеймс и его жена погибли, а с ними их прелестные, прелестные детишки, я рыдала так, что думала, утону в слезах.

– Мне очень жаль, – вздохнула Имоджин. Графиня слегка передернула плечами.

– Не представляю, как это мы забрели на столь благодатную для слез почву, – сказала она. – Мне хотелось бы узнать, зачем вы приехали в Шотландию, леди Мейтленд. Замок полнится слухами. Моя горничная поведала мне, что мисс Эссекс хочет вернуться в Лондон и не собирается выходить замуж за графа.

– Это не так, – ответила Имоджин, гадая, стоит ли посвящать графиню во все подробности.

– Внук ничегошеньки мне не рассказывает. – Она вперила в Имоджин взгляд своих ясных глаз. – Тем не менее я уверена, что этот брак – именно то, что ему нужно. Он не проявлял ни малейшего интереса к женитьбе, и как ни досадно мне это признавать, Армальяк оказался прав, отправив его в Лондон. Ваша сестра обладает силой духа, и она шотландка, и я не хуже кого другого вижу, что он питает к ней нежные чувства.

Имоджин кивнула.

– Так где же тут ложка дегтя? – удивилась леди Ардмор. – Мне кажется, у вашей сестры глаза на мокром месте, что для нее несвойственно, равно как и для вас. Поэтому я снова вас спрашиваю, барышня: в чем дело?

– Она не верит, что лорд Ардмор ее любит, – послушно призналась Имоджин, не в силах противостоять напору этих серебристых глаз.

– Любовь? – фыркнула графиня. – Это одна из дурацких романтических выдумок. Вот я своего мужа боялась как огня. В прежние времена только так и должно было быть. Глава клана Поули согласился взять меня в жены, и мои родители неделями внушали мне, что я никогда не должна дерзить, повышать голос и никоим образом огорчать своего супруга.

– Должно быть, это было трудно, – сказала Имоджин.

– Ха! – воскликнула леди Ардмор. На минуту она призадумалась над ее словами. – Это было не так уж сложно. Я исполняла свой долг. Мое замужество было великим событием для моей семьи. И я выполнила свою часть сделки.

– И вы ни разу не повысили голос? – не удержавшись, спросила Имоджин.

Леди Ардмор хихикнула.

– Ну а вы как думаете, барышня? Ни разу – за целый месяц по меньшей мере. А может, даже за полгода.

Имоджин подумала, что скорее всего графиня продержалась с неделю.

– Мы с Ардмором нашли способ договориться друг с другом, хоть он и был небольшим охотником до разговоров. Эван похож на своего деда: он ждал, покуда не встретил вашу сестру, и отныне других женщин для него не существует и не будет существовать. Только не в этой жизни.

Имоджин проглотила комок, стоявший в горле.

– Аннабел непременно об этом узнает, – сказала она. – Боюсь, наш батюшка не всегда обращался с ней ласково, и Она едва ли осознает свои достоинства.

Леди Ардмор фыркнула.

– В таком случае она первая светловолосая красотка, которую я сочла не лишенной таковых.

– В том-то все и дело, – сообщила Имоджин. – Как раз из-за собственной красоты ей трудно поверить лорду Ардмору.

– Многие женщины согласились бы разделить с ней эту трудность!

– Да, – не без вероломства признала Имоджин. – Но она все равно так считает.

– Эта проблема легко решаема, – заявила леди Ардмор с живостью, напомнившей Имоджин, к ее беспокойству, Джоу-зи. – Я сама ею и займусь.

– Что? – испуганно спросила Имоджин. Подняв руку, графиня пресекла вопрос Имоджин:

– Вы должны довериться мне, юная леди. Да будет вам известно, что я лишь единожды встретилась со своим супругом перед свадьбой.

– Неужели? – удивилась Имоджин. Разумеется, ей было известно, что браки, устроенные родителями, были обычным делом между большими семьями. – Но вы же видели его до этого, не так ли?

Леди Ардмор покачала головой.

– В те времена молодых девиц скрывали от посторонних глаз. Меня, пожалуй, скрывали тщательнее прочих, поскольку с пятилетнего возраста прочили в графини.

– Какой… – вымолвила Имоджин, проглотив чуть было не слетевшее с губ слово «ужас».

– Впервые я увидела Ардмора за два дня до нашей свадьбы. Его младшие братья были горазды на проказы. Они задумали выпачкать меня. Вы знаете, что это такое?

Имоджин покачала головой.

– Это похоже на обмазывание дегтем и вываливание в перьях, только вместо дегтя используется патока, – с хмурым видом поведалаледи Ардмор. – Ужасный обычай, который «похвальнее нарушить, чем блюсти»[11], если вы улавливаете мою мысль.

Имоджин не улавливала.

– Это строка из «Гамлета», – пояснила графиня. – Другими словами, это древний обычай графства Абердиншир, но даже тогда он не часто применялся на практике, и, уж конечно, не в отношении будущей графини. Так вот, младшие братья будущего мужа решили сыграть со мной шутку. Бог свидетель, от этих отчаянных сорванцов можно было ожидать чего угодно.

– Им удалось выполнить задуманное? – поинтересовалась Имоджин.

– Нет-нет, – ответила леди Ардмор, снова взмахнув рукой. – Мой жених, конечно, спас меня. Захватывающая была сцена. – Она кивнула и посмотрела на Имоджин, хитро прищурив глаза. – Весьма волнительная.

– Нет! – воскликнула Имоджин.

– Да, – с тихим удовлетворением молвила леди Ардмор. – Да, думаю, это отлично сработает.

Глава 33

Джоузи обнаружила Мейна в библиотеке Ардмора, где он сидел, развалившись в кресле. В руках он держал экземпляр «Английской племенной книги» Уэдерби, но Джоузи показалось, что он просто смотрел в пространство.

– Что вы делаете? – спросила она его.

– Думаю о том, что я не вечен, – ответил Мейн, подняв глаза и устремив на нее взгляд из-под тяжелых век.

Джоузи почувствовала, как в ответ щеки ее слегка порозовели, что было для нее нехарактерно. Но присутствовало в Мейне некое будоражащее кровь звериное начало, благодаря чему к этому мужчине невозможно было остаться равнодушной. Какой стыд! Что за женщина станет краснеть при виде любовника собственной сестры, если говорить, отбросив излишнюю деликатность?

– С чего это вы утруждаете себя размышлениями о бренности жизни? – спросила она, расхаживая по кабинету, чтоб со стороны не выглядело так, будто она пришла сюда специально из-за него. – Вы уже не молоды, но еще и не настолько стары.

– Бог его знает, – промолвил он. – У Имоджин ко мне какая-то просьба?

Джоузи подошла к нему и присела на подлокотник его кресла.

– Нет, у меня. Мне необходима ваша помощь, – сказала она. – Помогите мне помочь Аннабел.

– Мне надоело помогать Аннабел, – сказал он, и усталые морщинки вокруг его глаз сделались глубже. У него были красивые глаза – Джоузи определенно понимала, почему сотни женщин ставили себя из-за него в глупое положение.

– У вас нет выбора, – тоном, не терпящим возражений, заявила Джоузи. – И не нервничайте. Не то вы истощите те немногие запасы энергии, что у вас имеются, а мне нужно, чтобы вы пошли со мной.

– У меня полно энергии! – воскликнул он с чуть более бодрым видом.

– Вот и чудненько. Потому что я направляюсь в конюшни Ардмора.

Она уловила проблеск интереса в его глазах.

– Хорошо.

– Мы отправляемся на верховую прогулку. Вместе с Аннабел и Ардмором.

Мейн был слишком умен, а все горе, как известно, от ума.

– Вы мне чего-то не договариваете.

– О чем мы не ведаем, о том и сердце не болит, – изрекла Джоузи. – У вас есть костюм для верховой езды?

– Вы же знаете, что нет! – огрызнулся Мейн.

– Быть может, вам подойдет костюм Ардмора?

– Да этот малый размером с дуб! Никогда не видел ни у кого таких мускулов.

– Вы и впрямь малость худосочны, – задумчиво молвила Джоузи. – Физические упражнения принесут вам огромную пользу. Может, Ардмор даст вам несколько советов касательно верховой езды?

– Довольно с меня ваших оскорблений! – сказал Мейн, поднимаясь на ноги. – Бога ради, я же сказал, что пойду с вами. Только дайте мне минутку, чтобы раздобыть у нашего хозяина какую-нибудь одежду.

– И сделайте так, чтобы он присоединился к нам. Через полчаса я приведу Аннабел в вестибюль, – сказала Джоузи.

Она бегом бросилась в свою комнату и извлекла на свет божий саквояж с лекарствами. На мгновение Джоузи испугалась, что забыла взять мазь с собой – но нет! Она всегда терпеть не могла, когда папенька просил у нее именно эту мазь, но все равно послушно ее готовила. И привезла маленький горшочек в Шотландию.

Когда полчаса спустя Аннабел, облаченная в амазонку, сошла вниз, она ожидала увидеть Джоузи, но, к своему удивлению, обнаружила там еще и Мейна. Из комнаты для завтрака вышел Эван, одетый в бриджи для верховой езды.

– Получилась настоящая компания! – воскликнула довольная Джоузи и вытолкала их всей гурьбой в дверь так стремительно, что Аннабел даже не успела обменяться приветствиями с Эваном.

Ее конь, Душистый Горошек, уже ждал ее – оседланный и готовый двинуться в путь. Изогнув шею дугой, он наклонил свою большую голову и дохнул ей в ладонь. Аннабел со стыдом подумала, что он проделал весь этот путь от поместья Рейфа, а она даже не навестила его, чтобы посмотреть, как ему понравилось его новое жилище.

– Аннабел! – позвала Джоузи. Она стояла возле приземистого уэльского пони. Одной из загадок их семьи было то, что Джоузи, бесстрашно ухаживавшая за ранами самых раздражительных животных, панически боялась ездить на них верхом. – Похоже, седло слегка натирает Душистому Горошку спину.

Они двинулись вниз по петляющей тропинке, которая вела к обширной лужайке позади замка. Трава еще не утратила нежно-изумрудного оттенка майской зелени.

Джоузи изо всех сил старалась не думать, какое расстояние было между широкой спиной ее пони и землей. Конь Аннабел принадлежал к тем мускулистым, холеным представителям лошадиного племени, что наполняли ее сердце ужасом. Но сколько бы Джоузи ни сравнивала своего толстенького маленького пони с огромным скакуном Аннабел, она все равно цепенела от ужаса, и пони это знал. Он выражал свое пренебрежение к ней тем, что наклонял голову и пощипывал траву, как бы резко она ни дергала за поводья.

Эван с Мейном достигли конца лужайки и остановились у тропинки, которая, петляя, сбегала вниз и змеилась вдоль реки.

– Отличный участок для скачек, – крикнул через плечо Эван.

Внезапно Джоузи поняла, что это прекрасная возможность.

– Мейн! – крикнула она. Тот обернулся.

– Да?

– Помогите мне слезть с лошади, – попросила девушка. – Пожалуйста.

Слава Богу, он не стал отпускать шуточки о том, что пони почти с нее ростом или что-нибудь в этом духе, а просто спрыгнул с лошади и помог ей спешиться.

– Я была права, – сказала Джоузи, подойдя к Аннабел. – Видишь, как Душистый Горошек перебирает ногами? У него небольшая подседельная рана. Но гляди, – она сунула руку в карман, – я захватила с собой мазь. Мейн, если бы вы помогли Аннабел спешиться, то я смогла бы…

Однако не успел Мейн сдвинуться с места, как Ардмор уже был тут как тут, протягивая руки к Аннабел. Но Джоузи не смотрела на них. Она просто подошла к Душистому Горошку и ослабила ему подпругу.

Мейн подошел вплотную к ней.

– Я думал, вы боитесь лошадей, – промолвил он. Душистый Горошек потянулся губами к ее волосам, и она нежно отпихнула его.

– Как кто-то может бояться лошади? – рассеянно спросила Джоузи. Она просунула руку под седло и теперь втирала пахучую мазь в спину Душистого Горошка, попутно мысленно принося ему извинения.

– Ну, вы же ездите на пони, – удивился Мейн. – Позвольте поинтересоваться, чем это вы натираете скакуна Аннабел? Это не седельная мазь. У нее другой запах.

Джоузи бросила взгляд через плечо, но ни Аннабел, ни Ардмор не обращали на них никакого внимания. Аннабел смотрела в землю, а Эван смотрел на Аннабел.

– Говорите тише! – шикнула она на Мейна.

– Да будет вам известно: до того, как я свел знакомство с сестрами Эссекс, никто никогда не говорил, что мне делать. – В голосе его звучало недоверие.

Джоузи затянула подпругу, но тут руки Мейна заступили место ее рук и затянули подпругу еще туже.

– Что бы вы ни делали, – пробормотал он, – уверен, я бы этого не одобрил.

– Скорее всего, – ответила она, одарив его широкой улыбкой, и чуть ли не бегом бросилась к своему пони, но потом ей пришлось ждать Мейна, чтобы тот помог ей взобраться на его спину.

Ардмор подсадил Аннабел на ее лошадь, проявив лестную заботу. Видно было, как сильно он влюблен. Всем мужчинам требуется небольшое потрясение, чтобы осознать это.

Джоузи хлопнула в ладоши.

– Давайте устроим скачки! – воскликнула она. – Было бы несправедливо ставить Ардмора в пару с Мейном, поскольку под Ардмором его собственная лошадь, поэтому лорд Ардмор будет состязаться с тобой, Аннабел.

– Со мной? – удивилась сестра, поудобнее устраиваясь в дамском седле.

– Разумеется, Ардмор должен дать тебе фору, – сказала Джоузи. – В конце концов, ты едешь в дамском седле.

– Но она едет верхом на Душистом Горошке, – встрял Ардмор. – Ведь Душистый Горошек несколько лет назад выиграл кубок Парфенона, не так ли?

Аннабел кивнула.

– Папа отдал его мне, как только стало ясно, что его лодыжка никогда не станет прежней.

– Ну, мне кажется, небольшая скачка будет Душистому Горошку по плечу, – молвил Ардмор. – Быть может, на фант?

Джоузи не могла с уверенностью сказать, почему сей вопрос имел такое значение, но Аннабел, похоже, была ошеломлена. Душистый Горошек беспокойно перебирал длинными ногами, пританцовывая на месте, словно ему не терпелось пуститься вскачь.

– Хорошо, – наконец вымолвила Аннабел.

– Аннабел получает фору пятьдесят метров, – распоряжалась Джоузи, посчитав, что этого расстояния будет как раз достаточно для того, что было задумано.

Так оно и вышло. Душистый Горошек плавно тронулся с места, перейдя было в ровную рысь, как вдруг взвился на дыбы в тридцати футах от них: передние копыта его выписывали в воздухе причудливые фигуры, словно он собирался опрокинуться навзничь.

Джоузи невольно охнула. Ее идея обернулась кошмаром. Однако Аннабел была превосходной наездницей: она подлаживалась под резкие, беспокойные скачки Душистого Горошка, словно те были обычным явлением.

– Какого дьявола! – воскликнул Мейн, и Джоузи внезапно вспомнила, что ей следовало смотреть на графа Ардмора, а не на свою сестру.

Сердце ее упало. В облике Ардмора не было даже намека на дикий ужас. Он не рванулся галопом вперед, чтобы выхватить у Аннабел поводья, равно как и не обнаруживал никаких признаков желания помочь ей. Да Аннабел могла свалиться на землю и сломать себе шею, потому что этот господин и в ус не дул. Он просто сидел себе на своей лошади, и глаза его одобрительно сверкали (Джоузи это видела), но тревоги в них было не больше, чем если бы он наблюдал цирковое представление.

– О нет! – охнула Джоузи. – Лошадь сейчас сбросит мою сестру на землю! Она может погибнуть!

Ардмор улыбнулся.

– Я знаю, вы боитесь лошадей, – ласково молвил он, – и поэтому вам, должно быть, эта сцена кажется пугающей…

Джоузи не понимала, как кто-то может смотреть на это иначе. Стоило только Душистому Горошку коснуться передними копытами земли, как он тут же издавал жалобное ржание и снова рывком становился на задние ноги, и тщетно Аннабел старалась его успокоить.

– …но, как видите, – продолжил Ардмор, – ваша сестра прекрасная наездница. Ее жизни ничто не угрожает.

– Конечно, угрожает! – гневно воскликнула Джоузи.

Но Ардмор просто сидел на своей лошади и довольно улыбался, пока Джоузи, не выдержав, не прокричала Мейну:

– Ну, тогда вы скачите и спасите ее!

Услышав это, Ардмор пустил лошадь легким галопом и неспешно поскакал вперед. Как раз тогда стараниями Аннабел Душистый Горошек простоял на земле достаточно времени, чтобы она успела соскочить с его спины. Поэтому когда подоспел Ардмор, девушка уже пригибала голову Душистого Горошка книзу и бранила его.

Бедный Душистый Горошек! Он повиновался ей, несмотря на то что его уши бешено дергались.

Через минуту Ардмор снял с него дамское седло, и Душистый Горошек с благодарностью принялся кататься по молоденькой травке.

Мейн строго посмотрел на Джоузи:

– Полагаю, вы перепутали мазь?

– Должно быть, – угрюмо ответила она.

Глава 34

Через час все они вели своих лошадей в поводу через зеленый луг. Со двора на противоположной стороне замка доносился шум, огромными волнами расплескиваясь в воздухе. Они повернули за угол и остановились. Внутренний двор кишмя кишел людьми, приветствовавшими друг друга, пронзительно перекликавшимися через головы других людей. Под стать звукам были и цвета: огромные ряды огненно-красной с оранжевым шотландки с более темными зелеными вкраплениями там и сям.

– Любопытно, – сказал Эван, передав лошадь конюху. – Похоже, моя бабушка созвала Кроганов. Мужчины здесь; полагаю, женщины следуют за ними в каретах.

– Кто они такие? – спросила Джоузи.

– Соседствующий с нами клан. Шумливая компания, – ответил Эван.

Джоузи и сама это видела. Слонявшиеся по двору мужчины, на ее взгляд, были пьяны.

– Давайте войдем с черного хода. – Граф повел их вокруг дома к огородам. – Пойду поприветствую наших гостей. Пожалуйста, присоединяйтесь, когда пожелаете.

– Что бы ты там ни сделала с Душистым Горошком, Эван нисколько не испугался, – тихо сказала Аннабел Джоузи, когда они взбирались по черной лестнице. – Тебе должно быть стыдно. Бедный Душистый Горошек! Полагаю, это был папин чудодейственный лосьон?

Джоузи виновато кивнула.

Едва Аннабел распахнула дверь своей комнаты, как ее горничная вскочила на ноги, точно возбужденный терьер. Лицо Элси было бледным и напряженным даже для человека, привыкшего всегда быть в боевой готовности.

– Ох, мисс, замок прямо-таки битком набит людьми – вы не представляете! Сюда съехалась добрая половина жителей двух графств, а другая половина уже в пути. Да к тому же тут не только благородные господа – тут все! В столовой уже яблоку негде упасть.

– Они приехали, чтобы отпраздновать свадьбу, – сказала Аннабел, почувствовав легкое головокружение от этой мысли.

– Только некоторые! – выпалила Элси. – А остальные заявились сюда, чтобы поесть на дармовщинку – так миссис Уорсоп говорит. У нее не осталось ни крошки масла, и ей пришлось посылать в деревню за всем, что там можно раздобыть. Но что и впрямь скоро закончится, так это виски. Они уже пьют там, внизу, а еще нет и полудня. И леди тоже пьют, хотя некоторые из них ведут себя не как леди, по моим меркам. Миссис Уорсоп говорит, что графиня созвала Кроганов сегодня утром, а по словам всех, они пьют каждое утро за завтраком.

Аннабел не могла придумать, что ей на это сказать, поэтому она уселась перед туалетным столиком, и Элси принялась расчесывать ее длинные волосы.

– Миссис Уорсоп нужна каждая пара рук, чтоб успеть накрыть столы, а все эти слуги как будто и не желают помогать. Они ведут себя так, словно просто пришли сюда на праздник, и мы должны прислуживать им также, как всем остальным.

Элси так проворно водила щеткой по волосам Аннабел, что те потрескивали.

– Я просто в толк не возьму, почему этим слугам обязательно быть такими чудовищно грубыми. Кабы не мое уважение к миссис Уорсоп, я бы не стала молчать.

– Чем больше ты уподобляешься в своих речах людям подобного сорта, тем меньше тебя уважают.

Элси отложила щетку в сторону.

– Я достану платье из бледно-золотистого крепа с прозрачным тюлем.

– Оно чересчур роскошное, – возразила Аннабел. – Я не могу спуститься вниз в этом платье, Элси.

– Вы должны, – сказала горничная. – Все эти люди гадают, почему его сиятельство выбрал вас, а не дочку леди Магуайр. Я видела ее одним глазком. Довольно красивая, но держится развязно. По ней сразу видно, что она не годится в графини. А вот вы выглядите как настоящая графиня.

– Но, Элси…

– Это платье вы еще не надевали. Французское. – Элси осторожно положила его на кровать.

Аннабел закусила губу. Платье было отделано по всему подолу бледными золотистыми розочками, перемежающимися зеленой ленточкой. Оно имело очень низкий вырез и небольшой шлейф. При этом оно было изящным и дорогим, а, по ее мнению, именно эти два качества требовались, чтобы поддержать ее мужество.

– К нему вы наденете двойную нитку жемчуга, которую вам подарила миссис Фелтон, – сказала Элси, суетливо снуя по комнате. – И в волосы вам тоже не помешало бы вплести французские золотистые розочки. – Она решительно выдвинула вперед подбородок.

– Ну, хорошо, – сдалась Аннабел. – Я надену это платье, но бальные туфли надевать не стану.

Элси насупила брови, и Аннабел спросила себя, как так вышло, что в итоге ее горничная верховодила ею, а не наоборот.

Едва она поставила обутую в усыпанную драгоценными камнями туфельку ногу на каменные ступеньки, что вели на нижнюю лестничную площадку, как шум стих. Приблизительно полсотни голов вскинулись вверх. Сто глаз воззрились на нее. Только лакей, стоявший у двери, поднял глаза и снова отвел взгляд в сторону.

Аннабел замерла на мгновение, чтобы дать им удовлетворить свое любопытство, а потом улыбнулась той улыбкой, которая, как она прекрасно знала, была обворожительной. Лица внизу, как и подобает, расплылись в ответных улыбках, и, преодолев последние несколько ступенек, она спустилась в вестибюль.

Толпа расступилась, и навстречу ей торжественно вышла леди Ардмор.

– Мисс Эссекс, – громко произнесла графиня, подойдя к Аннабел, – я с радостью приветствую вас в Ардморском замке.