Лео шагал подлинному, покрытому ковром коридору, впереди него шли двое его людей с нагруженными едой подносами.
      Интересно, всех ли моделей разместили в соседних комнатах? – лениво размышлял он. Рыжеволосая, конечно, сейчас с Маркосом. А блондиночка с брюнеточкой, может быть, уже успели отыскать себе воздыхателей среди гостей или коротают ночь в одиночестве?
      Впрочем, ни одна из них его не интересовала. Он думал только об одной женщине. Давно он не чувствовал такого сильного эротического желания, как сейчас. Именно поэтому ему и хотелось поскорее переспать с ней, чтобы избавиться таким образом от охватившего его наваждения. Эта черноволосая красавица хоть и показалась ему на первый взгляд умной и интересной собеседницей, но вряд выдержит более внимательный экзамен. Наверняка такая же меркантильная пустышка, как и все остальные. Но по крайней мере сегодняшняя ночь обещает ему хорошее развлечение!
      Его люди остановились перед дверью и оглянулись на него. Он кивнул, и один из них осторожно постучал.
 
      Кто это может быть в такой поздний час? Дженни постучала бы более решительно. Анна замерла. Стук повторился. Она вновь застегнула платье и открыла дверь.
      Двое людей явно из персонала дома держали в руках подносы с легким ужином, включая бутылку охлажденного белого вина, графин с апельсиновым соком, кувшин с минеральной водой и кофейник.
      – Извините. – Анна растерялась. – Я хочу сказать… э-э… – Мужчины вошли в комнату и поставили подносы на низкий стол. – Боюсь, я не заказывала… Entschuldigen Sie bitte, aber Ich habe nicht…
      – Зато я заказал, – перебил ее знакомый голос.
      Она повернулась. В дверях стоял Лео Макариос, по-прежнему одетый в вечерний костюм.
      С минуту Анна просто смотрела на него, не в силах поверить своим глазам.
      Не дождавшись приглашения, он вошел к ней в комнату.
      Анна открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но разум, охваченный вихрем противоречивых эмоций, отказывался работать. Лео Макариос вошел к ней в комнату с таким видом, будто имел полное право здесь находиться.
      Его работники, по всей очевидности, тоже так думали, так как без всяких объяснений и с невозмутимым видом накрывали на стол. В центре, рядом с салатом, поставили большую тарелку с нарезанной тонкими слоями копченой курятиной, ветчиной и семгой. Затем расставили фарфоровые тарелки и разложили столовое серебро в белых салфетках. За этим последовали хрустальные бокалы, кофейный сервиз, напитки и тарелка с крошечными шоколадными трюфелями.
      – Пожалуйста, садись, – как ни в чем не бывало сказал ей Лео Макариос, указывая на одно из кресел, а сам уселся в другое.
      Анне казалось, что она видит дурной сон.
      Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – хотелось ей закричать незваному гостю. Даже хозяину дома нельзя так бесцеремонно вторгаться к незнакомой женщине. Он что, принимает ее за проститутку?
      Но устраивать сцену сейчас, при посторонних невозможно. Пусть эти двое уйдут, тогда она выскажет ему все, что думает о подобном поведении.
      Анна села за стол, сделав вид, что не находит ничего странного в том, что мультимиллионер, владелец замка, зашел к ней поужинать!
      Но когда она увидела, как он вальяжно расселся в кресле, ослабил узел галстука и даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, у нее от нахлынувших эмоций на мгновение даже перестало биться сердце.
      О боже мой, он такой… волнующий.
      Это дурацкое слово выплыло у нее из подсознания и прочно засело в голове, явно не собираясь исчезать.
      Анна попыталась проанализировать собственные чувства. Почему раньше с ней не бывало такого? Может быть, во всем виновато сочетание строгого смокинга с небрежно ослабленным узлом галстука и расстегнутой пуговицей? И вдобавок небритые щеки. Такие приемы нередко используются в рекламе: легкая сексуальность с обещанием чего-то большего. Или непринужденная поза мужчины? Или этот пристальный взгляд, заставляющий вспоминать о своих напрягшихся грудях?
      Внезапно она поняла, что ей страшно оставаться наедине с Лео Макариосом. А если он полезет целоваться, что ей тогда делать? От одной этой мысли кровь ударила ей в голову.
      Лео попробовал вино, кивнул и движением руки отпустил своих людей. Те, поклонившись, молча удались, закрыв за собой дверь.
      И Анна осталась один на один с Лео Макариосом!
      Она уже открыла рот, собираясь протестовать против его неожиданного вторжения, но ее визави оказался быстрее.
      – Что ж, – произнес он. – Mahlzeit.
      – Что?
      –  Mahlzeit, – повторил он. Глаза его слегка заблестели. – Австрийцы говорят это друг другу перед едой. Что-то вроде «приятного аппетита!». А теперь скажи, чем я могу тебя угостить?
      – Мистер Макариос…
      – Просто Лео. По-моему, мы можем обойтись без формальностей. Что ты хочешь? Ветчины и семги?
      – Нет, спасибо. Мистер Макариос, я… Он поднял на нее темные глаза.
      – Лео, – мягко напомнил он. – Значит, курятину? Салат?
      – Нет! Я не хочу есть. Не хочу…
      Мужчина положил немного салата на ее тарелку.
      – Я почти не притронулся к пище сегодня вечером, а ты вообще ничего не ела. Должно быть, умираешь от голода.
      Вид и аромат прекрасно приготовленной еды сломили сопротивление Анны. Уж слишком все заманчиво выглядело, да и ложиться спать голодной вовсе ни к чему. Почему бы действительно не поесть, раз предлагают? Она поужинает, а потом выставит Лео Макариоса за дверь. Ясно, для чего он здесь появился… Однако он глубоко ошибается, если полагает, будто ее можно уложить в постель, накормив ветчиной и семгой.
      Впрочем, а что, если это она ошибается? Ее страшили непредсказуемые реакции собственного тела. Они были слишком быстрые и сильные, а ведь еще совсем недавно она буквально валилась с ног от усталости.
      Лео снова заговорил, принимаясь за еду:
      – Скажи мне, ты давно знакома с тремя другими моделями?
      – Прошу прощения? – Задумавшись, Анна не поняла, о чем ее спросили.
      Он повторил вопрос.
      – С Дженни я знакома несколько лет, а с Кейт и Ванессой работаю в первый раз.
      – Которая из них рыжеволосая?
      – Ванесса. У нее еще большая грудь. Как ни странно, но у моделей, кроме тел и волос, есть еще и имена.
      – Прости, если ты обиделась, но я не хотел этого… – миролюбиво произнес Лео. – Просто я еще не научился различать вас по именам. Но зато у вас у всех разный цвет волос. Очень удобно.
      Она с безразличным видом пожала плечами.
      – А почему ты спрашиваешь о Ванессе?
      Он отпил вина.
      – Если ты плохо ее знаешь, тогда все равно не сможешь ответить на мой вопрос.
      – Да, я о ней мало знаю. Только то, что она милая девушка. Милая, но глупая.
      Лео Макариос удивленно сдвинул брови.
      – Глупая?
      – Я хочу сказать, достаточно глупая, чтобы влюбиться в твоего двоюродного брата. Вряд ли у них что-нибудь получится. Ванесса обожжется. Это очевидно.
      – Мне кажется, ты ошибаешься. Мой двоюродный брат всегда очень щедр по отношению к своим любовницам, – сообщил ей Лео Макариос.
      Анны чуть не поперхнулась.
      – Любовницам? Не думаю, что именно об этом она мечтает.
      Он цинично усмехнулся.
      – Неужели ты и впрямь полагаешь, что женщинам больше не нравится заводить богатых любовников и жить так, как сами они не могут себе позволить?
      Выражение глаз Анны внезапно сделалось жестким.
      – Если кому-то нравится жить на содержании, то это их дело. Но Ванесса явно к таким женщинам не относится. Ей нужен не блеск и роскошь, тем более временные, а стабильная крепкая семья. Муж, дети…
      – Ты так в этом уверена? – В его голосе снова прозвучали циничные нотки.
      Анна свирепо на него посмотрела.
      – Да. Абсолютно. И поэтому надеюсь, что у нее сыщется настоящий друг, который утешит ее после того, как твоему двоюродному брату надоедят ее рыжие волосы и большая грудь.
      Лео мрачно сдвинул темные брови.
      – Я уже сказал тебе, что у Маркоса нет причины быть скупым после того, как он порвет с ней.
      Анна сдалась. Какой смысл рассуждать об этом? Она была абсолютно уверена в том, что, когда Ванесса останется одна, ее вряд ли утешат дорогие подарки.
      – Бриллианты не способны осушить слезы. Я, конечно, не стану вмешиваться в их отношения, но мне кажется, Ванесса дорого заплатит за короткий период роскошной жизни.
      – Она очень красивая женщина… и скоро найдет себе другого любовника, столь же обеспеченного.
      – О, хорошо… тогда все в порядке. Я зря волнуюсь, – подыграла ему Анна, одарив его кислой улыбкой. Ей совершенно не хотелось говорить на эту тему.
      – То, что ты сказала, по правде говоря, меня не на шутку встревожило, – медленно произнес Лео. – Ты действительно считаешь, что Ванесса стремится выйти замуж за Маркоса?
      – Не смеши меня! Только полная идиотка может верить в то, что человек вроде твоего двоюродного брата собирается на ней жениться!
      Лео Макариос плотно сжал губы.
      – В любом случае будет лучше, если ты позаботишься о том, чтобы донести до сведения своей подруги эту очевидную мысль: до свадьбы дело не дойдет. Пусть она выкинет из головы всякую мечту женить на себе Маркоса.
      Анна потянулась за водой.
      – Не беспокойтесь, я обязательно это ей передам, – сухо кивнула она.
      – Наивная женщина бывает иногда опаснее умной.
      Анна невольно взглянула на своего собеседника.
      Какой потрясающий мужчина! Но, к сожалению, именно потрясающие мужчины чаще всего оказываются сволочами, избалованными женским вниманием. Анна заставила себя отвести взгляд и налила минеральной воды в стакан.
      Судя по всему, она неправильно истолковала причины, по которым к ней пришел Лео Макариос. Он вовсе не собирался соблазнять ее, а просто решил собрать информацию о Ванессе, чтобы защитить своего драгоценного двоюродного брата от женщины, которая – какое потрясение, какой ужас! – имела наглость влюбиться в него.
      Если на то пошло, то вполне вероятно, что он решил убить двух зайцев сразу: помочь родственнику и скоротать свободное время, чтобы затем отправиться к какой-нибудь красотке из высшего общества.
      Анна украдкой наблюдала за тем, как он заканчивает ужин. На его теле не было видно ни малейших признаков жира. Одни мышцы. Той, которая его ждет, предстоит бурная ночь…
      Нет… прекрати! – приказала она самой себе. Зачем ей думать о сексуальной жизни Лео Макариоса, которая не имела к ней никакого отношения! И чем скорее он уйдет, тем лучше. Она умирала от желания смыть макияж и принять душ.
      Лео, однако, не спешил.
      Взяв бокал вина, он снова откинулся на спинку кресла.
      – Ты почему-то не пьешь, – заметил он.
      – Мне не особенно хочется, да и зачем? Когда пьешь, надо закусывать, а мне не нужны лишние калории.
      – Неужели моришь себя голодом?
      Анна равнодушно пожала плечами.
      – У некоторых моделей, например у Дженни, замечательный обмен веществ, они могут слопать хоть целую лошадь, и это не заметно. А я если ем, то сразу толстею. Вот уволюсь и тогда налягу за всякие деликатесы. А пока мне приходится поддерживать себя в форме. Таковы требования моей профессии.
      На его лице появилось замкнутое выражение.
      – Деньги имеют для тебя такое большое значение?
      Анна быстро взглянула на него.
      – С моей стороны было бы глупо отрицать очевидное. Деньги позволяют чувствовать себя независимой. А поэтому я отношусь к ним с должным уважением. Я знаю немало моделей, которые транжирили все, что зарабатывали, и в конце концов оставались ни с чем.
      – Но ты, как я понимаю, практичнее? – Лео буквально сверлил ее своим взглядом.
      – Надеюсь, что да. – Она тоже посмотрела на него. Внезапно выражение его лица резко изменилось, В его глазах читалось неприкрытое желание.
      У Анны захватило дух, словно перед ней внезапно открылась глубокая пропасть.
      Она до боли в пальцах сжала ручки кресла. Потом поднялась на ноги. Словно отражение в зеркале, то же самое сделал Лео Макариос.
      Встал и начал медленно приближаться к ней.
      Господи, взмолилась Анна. Его намерения были слишком очевидны, и ее внутренний голос предупреждал об опасности, но она никак не могла понять, как ей себя вести: кричать, отбиваться или…
      Ноги ее ослабели, и она осталась неподвижно стоять, слегка приоткрыв рот и с ужасом, смешанным с восторгом, ожидая неизбежного завершения этой сцены.
      Лео остановился. Высокий, стройный… Протянул к ней руку и медленно провел по ее щеке указательным пальцем.
      Анне показалось, что ее кожа тает от его прикосновений.
      – У тебя, – тихо проговорил он, – удивительно красивая кожа. И такая нежная.
      Анна с отчаянием ждала, что сейчас она очнется и, охваченная вспышкой гнева, даст достойный отпор этому зарвавшемуся наглецу. Но вместо этого по ее венам будто растекался мед, согревая и лишая сил.
      Она покачнулась. Он был так близко от нее. Так близко!
      – Нежная, – снова прошептал Лео.
      Одной рукой он обвил ее шею, другую положил ей на талию и, наклонившись, коснулся губами ее губ.
      Эта черноволосая красавица в его объятиях была именно такой женщиной, какая ему нужна, сразу понял Лео: искушенная, независимая, ясно дающая понять, что ей приятно его ухаживание.
      Она не только позволяла ему наслаждаться поцелуем, но и сама получала удовольствие.
      Лео мягко укусил ее распухшую нижнюю губу.
      – Пойдем? – сказал он и потянул за собой в сторону кровати.
      Она немного пошатнулась и ошеломленно взглянула на него.
      Лео чуть заметно нахмурился.
      Неужели девушка пьяна? Весь вечер она держала в руке всего один бокал шампанского, который остался почти полон. А за ужином пила только воду. Тогда почему она шатается, словно у нее кружится голова?
      О боже, как можно быть таким болваном! – мысленно выругался Лео. Да девушка просто перевозбудилась! Зрачки расширены, распухшие губы приоткрыты, грудь набухла и соски топорщат ткань… Ну, это дело легко поправимое!
      Обхватив рукой красивую, соблазнительную грудь, Лео принялся осторожно потирать напряженный сосок.
      Он хотел ее. Сейчас же! И медлить нет смысла!
      – Ты действительно чрезвычайно соблазнительна… – Его голос сделался хриплым. – Пойдем на кровать.
      Звонкая пощечина застала его врасплох.
      Влепив Лео пощечину, Анна в ужасе отшатнулась. Господи, еще немного – и она бы отдалась мужчине, которого узнала только сегодня днем. Какое счастье, что он заговорил про кровать, это слово явилось для нее холодным душем, который и помог ей прийти в себя.
      Нашел себе девушку для развлечения! А она тоже хороша. Целуется с кем попало!
      – Какого черта?
      Лео Макариос потрясенно глядел на Анну. У него на лице виднелся красный отпечаток от удара ее руки.
      Анна отодвинулась еще дальше.
      – Убирайся отсюда! Живо убирайся!
      Он не шевельнулся.
      – Объясни, за что ты меня ударила!
      Ее глаза сверкали. Она прерывисто дышала, сердце по-прежнему колотилось.
      – Как ты смеешь еще задавать какие-то вопросы? Убирайся из моей комнаты!
      Его лицо потемнело.
      – Немного поздно говорить мне это, – резким, презрительным голосом произнес он. – Мне не нравится, когда меня дразнят. Сначала говоришь мне «да», потом почему-то меняешь свое мнение, и теперь, видите ли, я в чем-то виноват. Анна широко раскрыла глаза.
      – Я сказала «да»? Тебе померещилось. Никогда в жизни я бы не сказала такого мужчине, которого совершенно не знаю!
      – Ты весь вечер говорила мне «да». Не притворяйся наивной. Я еще не ослеп и прекрасно видел, с каким вожделением ты смотрела на меня. Да и твои напряженные соски говорят о том, что ты тоже хочешь заняться любовью.
      Она тяжело вздохнула, и в ее глазах загорелась ярость.
      – Я не обязана выслушивать всякие мерзости. Ищи себе на ночь другую бабенку, которая согласится переспать с тобой!
      – Прости, но ты ясно дала понять, что согласна. – В его голосе слышалась насмешка.
      – Выметайся отсюда! Не хочу ничего слушать. Большинство мужчин почему-то думает, что раз я демонстрирую одежду, то, значит, легко сниму ее, когда им заблагорассудится. Уйди, пока я не обвинила тебя в сексуальном домогательстве!
      Лицо Лео казалось высеченным из мрамора.
      – Будь очень осторожна, когда говоришь со мной.
      – Не угрожай мне! Я такой же человек, как и ты, и не позволю обращаться со мной как с вещью ни тебе, ни кому-либо другому, сколько бы денег не водилось на вашем банковском счету!
      – Только не говори мне, что все это прописано в твоем контракте… – презрительно произнес он.
      – Странное дело: когда ты поблизости, мне все время требуется защищаться, ссылаясь на условия контракта! Неужели нельзя относиться к людям по-человечески? Или даже то, что нельзя приставать к женщине, нужно специально оговаривать специальным пунктом?
      – Достаточно. Я ухожу. Однако в следующий раз, когда вам захочется изображать оскорбленную добродетель, миз Делейн, советую вам сделать это до того, как вы в полночь примите у себя в спальне мужчину.
      Лео в последний раз бросил на нее презрительно-надменный взгляд и вышел, громко хлопнув дверью.
 
      Лео шагал по коридору в холодной ярости.
      Ровно за десять секунд черноволосая красавица превратилась из соблазнительницы в мегеру!
      Как такое могло произойти? Неужели все было продумано с самой первой минуты?
      Если бы имелся хоть малейший признак того, что это все притворство, он бы…
      В бессильной злобе он сжимал и разжимал кулаки.
      Нет, эта женщина недостойна его любви. И слава богу, что все так закончилась. Пусть наслаждается собственной добродетелью. Ему наплевать! Вот сейчас примет холодный душ и смоет всякое воспоминание о неудавшемся вечере и полученной пощечине.
      Как, черт возьми, он должен был догадаться, что Анна Делейн не хочет заниматься с ним сексом? Она ведь без раздумий и даже с какой-то затаенной радостью ответила на его поцелуй. Ему казалось, что они оба хотят одного и того же. Тогда почему потом она повела себя так, словно ее оскорбили? Где логика? Он ведь ничем ее не обидел.
      Впрочем, какая теперь разница? Он больше не испытывал интереса к Анне Делейн и раз и навсегда вычеркнул строптивую и непредсказуемую красавицу из своей жизни.

      Анна лежала в кровати, слушая, как испуганно колотится ее сердце.
      Как она позволила Лео Макариосу так с ней поступить? Почему разрешила подойти к ней, поцеловать и трогать ее груди? Господи, какой стыд! И она ничего не сделала, ровным счетом ничего, чтобы вовремя остановить его. Наоборот, только стояла и млела под его поцелуями и ласками, будто какая-то… какая-то…
      Гнев душил ее. Гнев на Лео Макариоса, но еще больше на саму себя.
      Ну почему она позволила ему делать с ней все, что он хотел? Четыре года она держала мужчин на расстоянии и вдруг за считанные часы настолько потеряла разум, что была готова отдаться после первого ужина вдвоем! Почему?
      Да все очень просто, ответил ей внутренний голос. Потому что тебе не хотелось его отталкивать. Ты желала его… Желала чувствовать его губы на своих губах, желала, чтобы тебя ласкали его руки, желала…
      Анна страдальчески закатила глаза.
      Нет, пожалуйста… пожалуйста! Она не должна желать Лео Макариоса.
      Она вела себя как последняя дура, но ведь ничего плохого не произошло. И пусть она действительно очутилась на самом краю пропасти, но все-таки в последний момент ей удалось найти в себе силы и выставить его за дверь.
      Анна снова открыла глаза, уставившись в темноту.
      Ей едва удалось спастись… Но она все-таки спаслась… вот об этом и надо помнить. Волноваться незачем. Она теперь в полной безопасности. И победа на ее стороне. Наверняка она первая женщина, влепившая пощечину этому самодовольному греческому мультимиллионеру!
      Когда-нибудь она еще улыбнется, вспомнив про этот необычный вечер. И никогда больше Лео Макариос не дотронется до нее и пальцем.
      Никогда!
      Она сжала губы.
      Никогда…
 
      – Погрузите туда руки. А теперь медленно поднимите… поднимите, поднимите, поднимите! Да. Отлично! Именно то, что нужно! Молодцы!
      Анна держала руки так, как ей говорили. То же самое делали три другие модели. Они стояли вокруг огромного дубового стола в зале замка, но на этот раз ни на одной из них не было драгоценностей Левантски.
      Все они были сложены в огромной золотой вазе, стоящей перед ними. И когда они поднимали руки, из их пальцев вниз падали ожерелья, серьги и браслеты.
      –  Basta!– крикнул наконец Тонио Эмбрутти, одновременно жестом подзывая стилистку и ее ассистентов. – Теперь я хочу, чтобы они легли, а драгоценности набросали им на плечи, волосы, руки и грудь. Не прикрепили, а именно набросали. Конечно же, их тела должны быть обнаженными. Ах да… Чертов контракт! Совершенно невозможно работать в таких условиях. Это уже не искусство, а регламентированное глупыми рамками ремесло. Ладно, пусть остаются в платьях.
      Он сердито всплеснул руками. Ассистенты поспешно принялись за работу.
      Анна терпеливо легла на кушетку. Прошлой ночью она почти не спала. У нее было только одно желание: поскорее выбраться из этого замка и оказаться дома.
      Но ждать придется очень-очень долго, весь сегодняшний день и сегодняшний вечер. Утешало одно: за все утро она ни разу не столкнулась с Лео Макариосом. Сказали, что он уехал с гостями: одни поспешили на горные склоны кататься на лыжах, другие отправились на вертолетную экскурсию по австрийским Альпам, третьи, наконец, укатили в Вену или Мюнхен за покупками.
      После съемок Анна переоделась и направилась к себе в комнату. Ванесса мгновенно исчезла, возможно, Маркос находился где-то за кулисами. Стала прощаться и Кейт.
      – В городской консерватории сегодня концерт, – объяснила она, даже не пытаясь скрыть своей радости. – Маэстро Лукас дал мне билет!
      – Желаю приятно провести время, – сухо ответила Анна, добавив про себя: Желательно, не в постели Антала Лукаса.
      Внезапно заторопилась и Дженни.
      – Подожди меня! – крикнула ей вслед Анна. Но та пошла лишь быстрее.
      Анна встревожилась. Может быть, у Дженни неприятность и ей нужна поддержка? Нет, она ни за что не бросит подругу в трудную минуту. И если той понадобятся деньги или какая-нибудь помощь, то ей есть на кого положиться.
      Анна отправилась к комнате Дженни. На мгновение в нерешительности остановилась у двери. А что, если Дженни хочется побыть одной? Ничего страшного. Пусть сама это ей скажет. Но всегда лучше поделиться с кем-нибудь своими переживаниями и сомнениями.
      Она постучалась и, не дождавшись ответа, распахнула дверь.
      – Дженни, не выпьешь со мной чашечку чая? Можно, с шиповником или ромашкой…
      Ее подруга сидела на кровати. Из рукава ее пушистого розового пуловера свешивался рубиновый браслет.
      Анна не сразу поверила своим глазам. Потом ей показалось, будто ее окунули сначала в ледяную, а затем в горячую воду. Наконец, немного придя в себя от удивления, она вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь.
      Бледная как полотно Дженни пристально смотрела на нее. На ее лице застыло выражение страха.
      – О, боже мой, Дженни, что ты наделала?
      Дженни била дрожь. Говорить она не могла. Анна медленно подошла к ней и села рядом. Дженни вскинула на нее огромные глаза.
      – Ты знаешь… – Ее голос прозвучал тихо и напряженно. – Халил хотел подарить мне рубиновый браслет. А я отказалась. И теперь жалею. Мне бы с лихвой хватило этих денег, чтобы убежать отсюда. А теперь вот…
      Она погладила пальцем один из камней.
      – Но ведь это не подарок Халила, – осторожно произнесла Анна, взвешивая каждое слово. Она помолчала. – Дай мне, пожалуйста, браслет, я положу его обратно. Ты не можешь оставить его у себя. Сама ведь знаешь, что не можешь. Дай!
      Она потянулась к браслету.
      Дженни медленно и с явной неохотой разжала ладонь.
      Анна взяла искрящийся камнями браслет и встала. Она была близка к панике. Охрана могла уже обнаружить пропажу. И что ей тогда делать? Как вернуть украденный браслет?
      Обратиться к Джастину? Нет, невозможно. Он моментально обратится в полицию. И самое ужасное – времени на размышления нет. Надо действовать! Каждая секунда дорога. И при этом надо сохранять видимость спокойствия, ведь беременной Дженни вредно волноваться.
      – Никуда не ходи, Дженни. Оставайся здесь. И никому, кроме меня, не открывай дверь. Обещаешь?
      Та молча кивнула.
      Анна поспешно сунула браслет в карман брюк и вышла из комнаты.
      От страха ей было плохо: руки слегка дрожали и в глазах потемнело. Почему это должно было случиться с ней? Неужели она чем-то прогневала бога?
 
      Лео пришлось целый день улыбаться, разговаривать и изображать радушного хозяина, хотя настроение у него было хуже некуда. Ему никак не удавалось забыть о том, что случилось накануне вечером.
      Анна Делейн.
      Эта черноволосая красавица сумела лишить его покоя, и, как ни старался он, забыть ее ему не удавалось.
      Всю ночь, которую он провел почти без сна, и весь нынешний день, когда от него потребовалось столько терпения, он думал о ней.
      Поцелуй ее мягких, как шелк, губ, ощущение ее крепкой груди в его ладони, когда он прижимался к девушке возбужденным телом…
      Ладно, он разочарован. Вот и объяснение всему! Он прожил без секса целый месяц, а для него это слишком много.
      Но он знал, что дело не только в физическом желании.
      Черноволосая, зеленоглазая ведьма, которая бросала на него призывные взгляды, а йотом вдруг возмутилась и прогнала прочь, сумела каким-то образом залезть к нему в душу!
      Лгунья… вот кто она! Сказала ему «нет», когда ее тело весь вечер говорило ему «да». До тех пор, пока он не собрался уложить ее в постель… С такими женщинами нельзя иметь дело. Он просто выбросит Анну Делейн из головы. Ведь вокруг великое множество других женщин, не играющих в подобные инфантильные и лицемерные игры. Великое множество женщин, которые будут счастливы стать его любовницами!
      К сожалению, ни одна из них сейчас не представляла для него ни малейшего интереса…
      Черт бы побрал эту Анну Делейн! Ну что ж, она сделала свой выбор, он тоже не останется перед ней в долгу. Ничего страшного с ним не происходит, ну помучается денек-другой, потом найдет себе какую-нибудь девушку посимпатичнее – вот проблема и решена! Несколько недель бурного секса позволят ему забыть о вздорной девице, у которой ум расходится с делами! И он больше не станет тратить свое драгоценное время на мысли о ней.
      Мобильный снова завибрировал.
      – Да? – ледяным тоном спросил Лео.
      Он замер, услышав полный паники голос Джастина.
 
      Анна продолжала идти по коридору.
      Она по-прежнему не имела ни малейшего представления о том, как вернуть браслет. Ей надо было что-то с ним сделать – что угодно, но только поскорее от него избавиться.
      Может быть, выбросить браслет? Но так, чтобы он валялся где-нибудь на виду, и тогда при уборке его легко найдут. Нет, плохой вариант. Зачем искушать неизвестного ей человека, вдруг соблазн присвоить находку у него окажется сильнее чувства долга и порядочности? А потом по поведению Дженни всем станет ясно, кто виноват в пропаже, к ней пристанут с расспросами, она, разумеется, быстро расколется, и тогда им обеим вовек не смыть пятно позора, не говоря уже о необходимости выплачивать стоимость потерянного браслета. А Лео Макариос способен и в полицию обратиться… А что, если сказать: мол, его взяли по ошибке, ну например, застежка зацепилась за ткань или что-нибудь такое? И эта идея ни к черту! Они ведь были в платьях для съемок, когда возвращали драгоценности. А платья все с короткими рукавами. И подобный рассказ звучал бы совершенно по-детски. Наверное, Дженни каким-то образом умудрилась спрятать браслет в туфлю и держала его там до конца съемок, а затем, когда переодевалась, засунула в рукав. И вообще непонятно, как ей удалось вынести браслет из зала. На глазах у охранников и фотографа.
      Внезапно Анна все поняла.
      Когда снимали их всех четырех, собравшихся вокруг стола, и они погружали руки в золотую вазу, наполненную украшениями из коллекции Левантски, Дженни вдруг тихо застонала. Анна взглянула на нее тогда и решила, что ее подругу тошнит.