Саботажник облокотился на спинку пилотского кресла, посмотрел на своего пассажира, сокрушенно покачал головой.

— Это была лучшая из попыток, — сказал он.

— Но послушайте!.. Поймите же…

Объемистое тело тви'лекка колыхалось, будто наполненный жиром пластиковый мешок; острые зубы стучали.

— Не в понимании дело, — объяснил Боба Фетт. — Я все понимаю. Никто не хочет работать на Босска, я тоже. Как не хочу получать деньги сразу от двух хозяев. А ты?

Голубоватая физиономия Оба Фортуны стала сизой, с кончиков лекку срывались крупные капли пота и звонко щелкали по металлическому настилу.

— Но… но это же безумие! Это ложь! Ложь и вранье! — взгляд темных глазок метнулся к Сухлаку; Об Фортуна искал сочувствия. — Я всегда… всей душой!., был предан Крадосску! Клянусь!

— Преданность — хорошее слово, — фыркнул Боба Фетт. — Многозначное. Иногда ее покупают за деньги. Чужие.

Тви'лекк сделал попытку слиться с переборкой, а ведь охотник еще и не покидал шлюза-переходника. Что же будет, когда Фетт войдет внутрь?

Боба повернулся к Сухлаку.

— Сколько тебе обещано за доставку этой добычи?

В данном конкретном случае жаргонное обозначение существа, за чью голову назначено вознаграждение, было не совсем уместно; за Оба Фортуну никто ничего не заплатил бы.

— Достаточно, — с вызовом отозвался Сухлак.

Вот теперь Боба Фетт все-таки шагнул вперед. Двумя пальцами охотник порылся в поясной сумке, достал несколько монет и швырнул их на пульт.

— Вот. Доставка завершена.

Саботажник исследовал кредитки, словно подозревал их во всех смертных грехах как минимум трех религий.

— Маловато будет, — сказал он. — Понимаешь, о чем я?

Прошла, наверное, целая минута, прежде чем Фетт ответил.

— У тебя крепкие нервы, — медленно произнес он. — Хорошее качество, когда нужно выжить. Я восхищаюсь. Настолько, что дам совет.

Боба Фетт отступил к переходнику.

— Не пробуй меня провести, — сказал он. — Не надо.

Скорее всего, его никто не услышал; неудивительно — при таком-то визге. Если у отставного дворецкого еще оставались крохи самообладания, то они только что испарились. Тви'лекк вытянул перед собой когтистые руки и бросился вперед; лицо его исказилось от ужаса. Но нацелился Об Фортуна не на горло охотника, он стремился к кобуре с бластером, что висела на переборке возле кресла пилота Внезапный порыв завершился на груди Бобы Фетта, и охотник вместе с добычей покатились по металлической решетке палубы. Первым вскочил на ноги Фетт и пинком отпихнул разбушевавшегося тви'лекка подальше.

Об Фортуна поднялся на колени, в руках он сжимал бластер; дуло выписывало кривые, словно неумелый стрелок пытался прицелиться во все стороны света одновременно. Прежде чем длинные тонкие пальцы нашарили спусковую скобу, раздался пронзительный свист, потом тви'лекк вскрикнул от боли.

Наручи боевого доспеха хранят много секретов, был среди прочих и тонкий, очень прочный шнур вместе с выстреливающим его устройством. Теперь запястья добычи были туго обмотаны этим шнуром. Бластер вылетел по высокой дуге, Боба Фетт подставил ладонь.

— Очень глупо, — прокомментировал он.

И швырнул оружие хозяину. Н'дру Сухлак поймал бластер обеими руками и сел.

— Подержи, — распорядился охотник, предположив, что саботажнику достанет здравого смысла сидеть тихо и никого не провоцировать демонстрацией незаурядных талантов.

Об Фортуна, потея, хныча и трясясь, опустился на корточки; лицо его блестело, головные хвосты оставляли на балахоне следы, словно два слизняка. Тви'лекк жалобно причитал и словно пытался сжаться в крошечный клубочек. Тщетное занятие, учитывая его габариты. Боба Фетт взял добычу за шиворот и поставил на ноги.

— Пошли, — негромко произнес он и направился к шлюзу, волоча за собой упирающуюся добычу.

— Куда? — всхлипнул дворецкий, цепляясь за руку Фетта; когти оставляли новые отметины на и без того исцарапанном металле наручей. — Куда мы?..

— Тебя не касается, — отрезал охотник, подталкивая пленника в шлюз, за которым их ждал другой корабль, трюм и клетки в нем.

Об Фортуна споткнулся и упал на четвереньки.

— Эй ты, стой! — услышал Боба Фетт за спиной недвусмысленную команду.

Охотник оглянулся и увидел, что посреди рубки стоит Н'дру Сухлак; в руках саботажника бластер не плясал, смотрел прямо в цель.

— Что еще?

— А тебе что, не ясно? — Сухлак опять ухмылялся. — Дружок, ты влетел, как малолетний. И будешь делать, что я скажу.

— Зачем? — полюбопытствовал Боба Фетт.

— А затем, — с набирающим обороты самодовольством объяснил саботажник, — что, если возьмешься перечить, я проделаю в тебе красивую дымящуюся дыру.

Боба Фетт покачал головой.

— Не получится, — он разжал кулак, показав на открытой ладони энергообойму от бластера. — Я не ошибся в первый раз, почему должен был во второй?

Сухлак посмотрел на бесполезное оружие у себя в руке, опустил его.

— Похоже, ты опять прав. Ответь на один вопрос, а?

— На один. И короткий. И так потерял много времени.

— Как ты?.. — Н'дру Сухлак озадаченно почесал в затылке, подыскивая слова. — Я хочу сказать… как ты выжил?

Фетт не видел смысла скрывать.

— Я понял: должен быть второй лист транспарис-тила. Умный барв расставляет хороший капкан. Два набора клыков лучше одного. Я развернул корабль на сто восемьдесят градусов, выставил скорость на максимум, сбросил высокотемпературную мину и прыгнул в ги-перпространство.

Монотонное перечисление фактов наводило на мысль, что все действия обыденны и невероятно просты в исполнении, этакая рутина. Подумаешь, гиперпространственный прыжок в секторе с затрудненной навигацией!

— Пока ты искал обломки, я вернулся в реальное пространство позади тебя. Оставалось ждать.

Сухлак восхищенно присвистнул.

— Так вот почему ты меня отпускаешь! Ясно. Хочешь, чтобы я всем рассказал, как хлопотно иметь с тобой дело.

— Рассказывай, если хочешь. Или молчи. Мне реклама ни к чему. Причина другая.

— Просвети меня.

Боба Фетт бросил обойму на палубу, под ноги саботажнику, плоский металлический предмет подпрыгнул с веселым звяканьем.

— В последнее время я не встречал саботажника лучше тебя. Останешься таковым, у меня не будет болеть голова, В мои дела ты не полезешь.

— Может быть, — негромко пробормотал Н'дру Сухлак, — в следующий раз я лучше подготовлюсь.

— Тогда и заболит голова. Не сейчас,

Боба Фетт набрал команду на встроенной в наручь миниатюрной деке, шлюз закрылся, отрезая охотника вместе с добычей от Сухлака. Переходник втянулся и унес их внутрь «Раба-1».

Об Фортуна избавил охотника от дальнейших проблем. Вокруг горла тви'лекка была захлестнута петля, шнур глубоко врезался в складки кожи. Страх, застывший в глазах мертвеца, был немым свидетельством, что безработный дворецкий предпочел самоубийство той участи, которую ему могли уготовить.

Боба Фетт попытался представить, сумел бы он вот так удавиться… Воображение подвело.

Впрочем, долго раздумьям он не предавался. Очень редко случается так, что мертвая добыча ценится дороже живой, но сегодня было именно так. Тви'лекк знал слишком много. Особенно — о том, что творилось в коридорах охотничьей Гильдии. И, как все его сородичи, Об Фортуна любил поговорить. Больше не будет.

Основной пункт контракта, настойчиво оговоренный заказчиком, добыча выполнила сама. Некто более могущественный и значимый, чем бывший управляющий Гильдии охотников за головами, хотел, чтобы Об Фортуна замолчал навсегда, И теперь потребует доказательств. Боба Фетт достал нож и опустился возле трупа на одно колено.

Тело он оставил в переходнике, а вернувшись на борт «Раба-1» положил в контейнер запечатанный пластиковый мешок и поднялся по металлической лесенке в рубку. Усевшись за пульт, Фетт ввел команду аварийного сброса воздуха из трюма. Кратковременным мощным потоком мертвеца сдуло за борт. Обезглавленный труп поплыл в сторону с Зет-95, так что Сухлак мог вдоволь им налюбоваться.

Боба Фетт врубил маршевые двигатели, уводя корабль с орбиты Ультендена и одновременно высчитывая координаты нового гиперпространственного прыжка. Оставалась еще куча дел.

Их всегда бывает невпроворот.

Когда-нибудь… мечтал принц Ксизор. Когда-нибудь мы с ним сойдемся один на один. Либо здесь, на Центре Империи, в тронном зале дворца, либо в малоприметном уголке Галактики, но схватки не избежать. И тогда маленькая локальная война между фаллиеном и Повелителем тьмы завершится. Принц Ксизор умел выбирать врагов. Так или иначе — но война будет окончена. Принц шагал сводчатыми коридорами дворца, сумеречное красноватое солнце Центра Империи отбрасывало квадраты кровавого света на инкрустированный пол. Черная, словно ночь, не заплетенная прядь волос, свисающая с голого черепа фаллиена, при каждом шаге блестящей змеей скользила между лопаток.

Чем ближе высокие двери тронного зала, тем сильнее сосредоточивался Ксизор. Набирающий силу Альянс уже начинал предоставлять угрозу как Империи Палпатина, так и «Черному солнцу» Ксизора. И вот принца вновь вызвали на аудиенцию к правителю Галактики, пожилому и весьма проницательному человеку.

Если бы не холодные пристальные глаза на сморщенном изможденном лице, Императора легко можно было принять за нищего в старом плаще… если бы было возможно столкнуться с Палпатином на нижних уровнях столицы. Но стоило повстречаться с ним взглядом, ощутить холод и собственное ничтожество, и становилось понятно, каким образом незначительный сенатор от мало кому известной планетки взобрался на трон, установленный на руинах Республики. Именно пример Палпатина вдохновлял принца Ксизора, когда фаллиен выкорчевывал из души эмоции — последнюю преграду для амбиций. Слабость и сантименты несовместимы с безжалостностью. Существовала ли на самом деле мистическая Сила, заставляющая вращаться вселенную, о которой говорят Палпатин и Дарт Вейдер, фаллиен не имел ни малейшего представления. Точнее, не видел ей подтверждения, а потому не отказывался от веры в собственную хитрость и ум. Но приходилось признать, что что-то подобное все-таки существовало. Ксизор чувствовал, как под опущенный капюшон императорского плаща, словно в бездонный гравитационный колодец, засасывает тепло мира.

Алые, словно с головы до ног облитые свежей кровью гвардейцы не шелохнулись, когда перед фаллиеном распахнулась высокая резная дверь. Ксизору стало холодно.

— А-а, принц…

Простое, без затей форм-кресло, служащее Императору троном, развернулось, повинуясь приказу и явив немощную фигуру в струящемся плаще из черного зей-да. На сухих губах Императора змеилась безрадостная улыбка. Кос Палпатин казался древним как мир, он сутулился в кресле, словно его тяготили раздумья, пригибая к земле. На Ксизора вновь пахнуло мертвечиной.

— Если может радовать встреча с расторопным слугой, я рад видеть вас, принц.

Тронный зал был пуст и не пуст одновременно. Не надо было поворачивать голову, черный призрак в углу Ксизор заметил и краем глаза Даже в голографическом варианте Дарт Вейдер ухитрялся нагонять страх на окружающих.

Фаллиен с трудом отвернулся.

— Какая честь услыхать похвалу из ваших уст, мой повелитель.

Один уголок пергаментных губ приподнялся на миллиметр.

— Я не хвалил вас, Ксизор. Как и все мои слуги, вы не можете ни удивить, ни разочаровать меня. Я жду от всех только глупостей и некомпетентности и получаю ее с лихвой.

Ясно, Импеатор изволит пребывать в язвительном настроении. Ксизор приучил себя терпеть насмешки, хотя слова больно ранили его гордость. Когда-нибудь, старый дурак, пообещал мысленно фаллиен, твоя драгоценная Сила и все твои слуги не смогут тебя защитить. Но до тех пор принц вынужден унижаться.

— Если я подвел вас, мой повелитель…

Ксизор низко склонился в поклоне, изображая горячее желание угодить.

— … то глубоко сожалею о том.

— Кого вы обманываете? — прогрохотал гулкий бас Повелителя тьмы. — Ваши речи гладки, но пусты, как невыполненные обещания.

— Рискованное высказывание, — огрызнулся принц Ксизор, — от того, кто столько раз заверял Императора, что Альянс можно раздавить одним ударом. Повстанцы смеются над обещаниями, которые вы даете собственному господину.

Присутствуй ситх, так сказать, во плоти, замечание стоило бы принцу жизни; фаллиен сознавал, что играет с вулканической лавой. Тяжелые складки плаща Повелителя тьмы колыхнулись, напоминая грозовой фронт, что затмевает солнце. Блик на линзах дыхательной маски показался Ксизору далекими вспышками молний.

Голос, ровный, раскатистый и спокойный, по мощи не уступал грому.

— Я бы напомнил его высочеству…

Резкий звук сиплого, но мерного дыхания тоже можно было расслышать; аппаратура на мостике «Исполнителя» была отменного качества. Вейдер недавно получил во владение новый флагман взамен прежнего — «Опустошителя».

— Неблагоразумная поспешность простительна юным и неопытным. Но мое терпение не бесконечно.

Невидимые пальцы пощекотали Ксизору подбородок, а вот следующее ощущение было куда неприятнее: как будто сжалась, перекрывая воздух и ток крови к мозгу, ладонь, лежащая у него на горле. Фаллиен не знал, воображаемая ли удавка захлестнула ему шею или все-таки мощь Повелителя тьмы не имеет границ. Он предпочитал думать, что не все слабости выкорчеваны из души, и теперь он, принц Ксизор, задыхается от тривиального ужаса. Тоже унизительно, но все же реально. Ксизор уже несколько раз был свидетелем несомненного могущества Дарта Вейдера;

— ситх не шевельнул и пальцем, а проштрафившийся подчиненный падал к его ногам, царапая ногтями горло. Раздразнить Вейдера, подвести его, пойти против его воли — все это означало неприятную, но быструю смерть от асфиксии.

В глазах Ксизора плавали черные точки, первый признак кислородного голодания. Воображаемый кулак теперь казался вполне реальным, он запрокидывал фаллиену голову, заставлял подниматься на цыпочки. Участившийся сначала пульс теперь едва полз, а потом и вовсе исчез.

Обычно Император вмешивался гораздо раньше, приказывал своему ручному монстру: «к ноге!». Возможно, на этот раз он позволит Вейдеру довести начатое до финала?

В голове билась одинокая мысль. Меня вызвали не на аудиенцию, а на казнь… мою собственную казнь…

Принц так разозлился, что ноток адреналина разорвал кровавую пелену. Гнев и отчаянная жажда жить порой творят чудеса.

— Терпение… — просипел фаллиен; от усилия закружилась голова, тронный зал расплылся перед глазами. — Терпение… есть благодетель… наградой которому…

Он был близок к обмороку, но знал, что погибнет, если потеряет сознание.

— … Империя…

— Неплохо сказано, Ксизор, — в голосе Палпатина зазвучало веселье. — Вот почему остальные слуги так меня тяготят… Мальчик мой, ты развлекаешься, а я очень устал, отпусти же нашего гостя.

Веревка, стягивающая горло, воображаемая или нет, вдруг ослабла. Ксизор с трудом удержался, чтобы не упасть на колени; невидимая рука, которая поддерживала его, исчезла. Фаллиен выпрямился, вспотев от усилия, с наслаждением вдохнул переработанный, отфильтрованный воздух с запахом разложения.

Кипящая ненависть привычно укрылась за непроницаемой маской. И было уже неважно: то ли Вей-дер с Императором умело воздействовали на психику, то ли Великая сила — не миф… достаточно и того, что с Ксизором играют. Быть униженным Вейдером, на чьих черных перчатках кровь семьи принца Ксизора, его родителей, дядьев и любимых сестер, как и сотен тысяч других фаллиенов… кто бы вынес? Стерильный воздух тронного зала разъедал легкие, как кислота

— Как пожелаете, учитель, — пророкотал ситх, безмятежно скрещивая руки на широкой груди. — Хотя я оказал бы Империи неоценимую услугу, если бы навсегда удалил его высочество из числа ваших придворных.

— Вечно ты торопишься с выводами, мой мальчик, — Император пошевелил искривленными артритом, но когда-то красивыми пальцами. — Но предоставь право голоса своему старому наставнику. Только мне решать, когда это случится. А до тех пор я желаю, чтобы среди моих слуг прекратилась грызня. Вы ссоритесь друг с другом, как малые дети, вместо того чтобы объединить свои силы против Альянса.

Морщинистое худое лицо помрачнело.

— Или мне самому позаботиться об этом?

— Что ж, если вы запрещаете мне сражаться за вас, повелитель… — Ксизор распростер руки. — Каждый атом моего тела к вашим услугам.

— Приятно, наверное, верить таким словам, — усмехнулся Император, быстрым коротким жестом предупредив черный голографический призрак, прежде чем ситх успел отпустить язвительный комментарий. — Но я не глупец. Даже Великая сила не сделает амбициозного обманщика верным и преданным слугой. Это чудо ей не по силам, если можно так выразиться.

Палпатин вдруг хихикнул:

— А я и без ее помощи читаю вашу душу и мысли, Ксизор. Вы не настолько избавились от эгоизма, как пытаетесь меня уверить. Желаете Империи славы и процветания… значит, это желание удовлетворяет вашу жажду власти. Амбиции связывают вас с Империей, потому что лучшего способа насытить собственный аппетит у вас нет.

Ксизор осмелился посмотреть Палпатину в глаза.

— Не смею отрицать, мой повелитель. Но разве верный слуга не достоин награды, если удовлетворяет потребности господина?

За время короткой речи Император развернул кресло и теперь разглядывал крыши города и заполненное ранними звездами небо над ними. Он не скоро вспомнил, что не один в тронном зале. Руки его лежали на подлокотниках кресла, точно мертвые.

— О да, принц, вы получите свою награду, не бойтесь. Когда мятеж будет подавлен и никто не станет противиться моей воле, все, кто служит мне верой и правдой, получат величайшую в мире награду. Возможность служить мне и Империи до тех пор, пока возраст и каждодневные хлопоты не сделают их бесполезными мне. Такова природа моей благодарности тем, кто ее заслужил.

Фаллиену оставалось лишь склонить голову.

— Большего я и не прошу, мой повелитель. И не желаю.

— Ваши желания не имеют значения, принц. Ничего не имеет значения, кроме моей воли.

Не поднимая взгляда, Ксизор покосился на черную рослую фигуру по другую сторону трона. Ему не надо было стоять рядом с Вейдером, чтобы почувствовать недовольство соперника. Он знает, подумал принц Ксизор. Он все знает, но не может пока доказать. Пока. Да какая разница, если сможет? Обвинения — пустой звук, если Император, пусть и притворно, желает доверять фаллиену. Слова «Черное солнце» уже несколько раз звучали в речах Повелителя тьмы, шпионы Ксизора уже доложили об этом. Как и о том, что в ответ Палпатин лишь отмахнулся.

Но знает ли сам Палпатин, что мне все известно? Если вдруг Император решил, будто шарада сбила Ксизора с толку, значит, Палпатин — величайший дурак во всей вселенной. «Черное солнце» тоже строило планы на будущее и имело свои намерения относительно Галактики и владычестве в ней. Оно будет прятаться в тенях Империи; куда дотянется Империя, туда дотянется и «Черное солнце». Палпатин дряхл и слаб, это видно невооруженным глазом; хваленая Сила, какова бы она ни была по природе, не обеспечит ему бессмертия. И вот тогда «Черное солнце» выйдет из мрака и заявит права на трон и сокровища, выхватив их из трясущихся старческих рук Императора.

Если я чему-то и научился у старика, так это тому, что амбиции бескрайни, точно вселенная.

И урок фаллиену пришелся по вкусу. Теперь он мог стерпеть еще больше обид и унижений от Вейдера и Палпатина, чтобы в один прекрасный день продемонстрировать вызубренный материал.

Терпение, контроль над эмоциями и жаждой мще-ния — мощнее, чем все боевые искусства. А овладеть ими сложнее, чем тёрас каси. И до полного совершенства пока еще далеко, потому что стоит лишь фаллиену взглянуть на невозмутимого Вейдера, как руки сами сжимаются в кулаки.

Когда-нибудь… повторил про себя фаллиен. А до тех пор — терпеть и ждать.

— Как пожелаете, мой повелитель, — Ксизор выпрямился.

Император смотрел на него немигающим взглядом.

— Возможно, — насмешливо, но не преступая границ приличия, заметил Дарт Вейдер, — не составит труда определить качество услуг его высочества. Не так давно принц рассказывал нам о грандиозном плане уничтожения Гильдии охотников за головами и о том, какие блага обрушатся на Империю в случае его успеха.

Голографическая фигура повернула голову к фаллие-ну, на Ксизора повеяло холодом.

— Планы такого масштаба, — продолжал Вейдер, — должны уже были принести плоды. Или они столь же иллюзорны, как и преданность его высочества?

— Хорошо сказано, мой мальчик! — Император удовлетворенно кивнул. — Ты предвосхищаешь мои желания, это верный признак истинно преданного слуги.

Желтые змеиные глаза Палпатина сузились.

— Итак? Помнится, Ксизор, ваши речи тогда были так… пламенны. Меня привлекла ваша чванливая самонадеянность, и я разрешил вам исполнить свое намерение. Я буду разочарован, очень разочарован, принц, если услышу об отсутствии прогресса. И все же…

Глаза окончательно утонули в сетке морщин.

— Мне уже докладывали о том, что случилось с

Гильдией.

Капюшон медленно качнулся в сторону неподвижной фигуры.

— Не так ли, мой мальчик?

— Именно так, — громыхнуло в ответ из угла.

Ксизор редко кому завидовал, но Дарт Вейдер неизменно вызывал в нем это мелкое чувство. Вот у кого дыхание не сбивалось от страха или волнений, воздух ритмично сипел, прогоняемый через фильтры дыхательной маски — вдох-выдох, без пауз или перебоев.

— Я предупреждаю вас, учитель, незачем тратить время и силы на пустые дела. Необходимо в первую очередь заняться Альянсом, мятежники собирают армию, пока его высочество растрачивает наши ресурсы, ничего не давая взамен.

— Умерь свой пыл, Вейдер, и научись наконец-то обуздывать норов! Ты и так гуляешь по краю пропасти, один шаг за черту, и ты, пожалуй, начнешь оспаривать и мою мудрость! Я считал и считаю план принца занятным и интригующим, а сейчас начинаю думать, что ты протестуешь из зависти и назло мне, а не основываешься на реальном анализе.

Повелитель тьмы не счел нужным ответить, но широкие плечи под тяжелым плащом словно окаменели. Вейдер упрямо вздернул подбородок, верный признак того, что отравленная стрела Императора попала в цель.

— Может быть, — вкрадчиво заговорил Ксизор, — различие между мной и повелителем Вейдером заключается в том, что я не сомневаюсь в грядущей победе? Вот почему я нахожу полезным обратить наше внимание на управление доминионами после того, как они воспримут неопровержимый факт.

Он сразу понял, что его слова понравились Императору: Палпатин едва заметно приподнял уголки губ.

— Видишь, мой мальчик? — обратился старик к Дарту Вейдеру. — Вот поэтому я направляю Великую силу гораздо лучше тебя. Без уверенности нет истинной власти. Недостаточно пытаться, нужно делать.

Ситх не дрогнул.

— Коли речь зашла о различиях, учитель, — негромкий раскат баса опять напомнил далекий гром, — почему бы не обсудить еще одно? Существует разница между детской верой и тщательной подготовкой. Даже адмиралы имперского флота с их доверием к технике и машинам знают, что должны сражаться и победить.

Ксизор не поверил собственным ушам, разрываясь между недоверием и удовлетворением. Нет, не может быть, невозможно, чтобы Вейдер сделал столь бесполезный и глупый ход! Как же он не замечал раньше, что Повелитель тьмы не снисходит до дипломатии и со всей своей вошедшей в поговорки преданностью Императору по-прежнему способен разозлить своего могущественного господина. И на этот раз Вейдер все-таки своего добился; лицо Палпатина потемнело от гнева.

— Даже ребенок, — процедил Император, — знает, как глупо перечить мне. Ты же считаешь себя умнее ребенка, мой мальчик? Вечно ты докучаешь мне беспомощными речами, а ведь я только что предупредил о последствиях. Все никак не угомонишься!

— Не отрицаю, учитель, но не для того…

— Замолчи!

Короткий приказ разрезал застоявшийся воздух, словно удар хлыста,

— Мне лучше тебя известны твои, намерения! — Император стиснул пальцами подлокотники кресла. — Твои мысли — открытая книга, сколько раз повторять! А слова на страницах написаны столь крупными буквами, что их разберет даже выживший из ума идиот! В своей ненависти к принцу Ксизору ты зашел на опасную территорию, туда, где я стираю в порошок непослушных слуг!

Палпатин поднял высохшую, покрытую коричневыми пятнами руку, похожую на птичью лапу, сжал ее в жалкий кулак так, что костяшки побелели.

— Ты полезен мне, но не настолько, чтобы я сносил твою непокорность!

Ксизор упивался зрелищем. Разумеется, было бы лучше, если бы ситх не возвышался черной скалой на краю бушующего океана, молча и непоколебимо выдерживая натиск бури. Когда поток слов иссяк, Дарт Вейдер грузно опустился на одно колено, неохотно и величественно склонил голову.

— Как пожелаете, — раскатился по залу равнодушный тяжелый бас — Поступайте, как знаете.

— Всему свое время, — мрачно пробурчал Император; неожиданная уступчивость Повелителя тьмы Пал-патина не радовала. — Ты мне еще нужен.

Я победил! Фаллиен возликовал. По крайней мере этот раунд я выиграл. И даже не пришлось ничего предпринимать, надо было всего лишь позволить высокомерному ситху самому выкопать себе могилу. Дарт Вейдер привык, что прочие разумные существа, которых он почитал ниже себя, уступали его несомненной мощи, поэтому малейшее сопротивление выводило его из равновесия. Иначе он ни за что не рискнул бы столь дерзко и прямолинейно говорить с Императором. Он любит идти напролом, пришел к выводу принц Кси-зор, не догадываясь, насколько близок к истине. Воин по природе и сути своей, не понимающий в стратегическом отступлении, не знающий, как ждать и выгадывать время, последний из ситхов полагался только на свои силы. А для воина это — верная гибель. Вейдера легко заманить в ловушку и навлечь на его голову императорский гнев. Отвратив его от меня, с удовольствием добавил принц Ксизор. Когда Вейдер — пусть даже временно — лишен милости господина, выигрывают соперники.

Единственно, что стоит запомнить и никогда не забывать: секундные преимущества даются большой ценой. Какую бы угрозу ни представлял Вейдер раньше, сейчас опасность возросла многократно. Ибо Ксизор стал свидетелем унижения Повелителя тьмы, Ксизор видел, как гордый и неуступчивый дух был раздавлен капризным вздорным стариком лишь из прихоти… Фаллиен только что подписал себе приговор… если Вейдер сумеет привести его в исполнение. А уж ситх постарается. Если что и сумеет отвлечь его, так это угроза Галактике целиком, не меньше. Но когда с любой напастью — от мятежников из Альянса до пришельцев неизвестно откуда — будет покончено (а Ксизор не смог придумать причины, по которой должно быть иначе), у принца вновь появится враг, которого следует опасаться всерьез.

Перспектива фаллиена не радовала, но и не огорчала.

Я подготовлюсь. Ксизор оглянулся на коленопреклоненного Дарта Вейдера. Мысль о последней схватке, так долго откладываемой, такой желанной, разгоняла по венам холодную кровь.

Размышления темного принца прервал старческий голос.

— Довольно с нас перебранок, — Император нацелил искривленный узловатый палец на фаллиена. — Не тешьте себя, будто можете прятать от меня свои мысли, принц Ксизор. Вы льстите себе, если верите, что меня можно втянуть в интриги. Или если думаете, будто я не прислушиваюсь к словам Дарта Вейдера. Вы много мне обещали, предрекали нескончаемый приток слуг, в которых нуждается Империя, скорых на подъем и беспощадных наемников, что заменят тупых недоумков, окружающих меня и испорченных моим влиянием.

Палпатин наклонился вперед, вперив холодный немигающий взгляд в фаллиена.

— Мне многое докладывали о событиях в Гильдии охотников за головами. Но вот результат их сомнителен. Что скажете, принц Ксизор?

Сначала — низкий поклон, чтобы собраться с мыслями, а затем фаллиен вновь взглянул в обещающие смерть глаза.

— Объяснение будет простым, повелитель, — Ксизор развел руками. — Кампания еще не окончена. Остались маленькие недоделки…

— Как обычно, — обронил в пространство Дарт Вейдер.

Император кинул на ситха предупреждающий строгий взгляд и вновь обратился к принцу.

— Не помню, чтобы вы упоминали о каких-то этапах. Когда вы излагали нам план, то уверяли, что это будет относительно простой ход. Надо, мол, всего лишь внедрить в Гильдию прославленного охотника за головами Бобу Фетта, а та уж развалится сама собой.

— У вас великолепная память, мой повелитель, — Ксизору никогда не приходилось столько кланяться, как в присутствии Императора. — И я каюсь в своей ошибке. Я недооценил нынешнего состояния Гильдии.

— Каково же оно?

Ты же сам все и так знаешь, старый, трухлявый пень! Ксизор ничуть в том не сомневался, как и в том, что теперь Палпатин развлекается, выбрав для забав новый объект.

— Гильдия не прекратила существования, она развалилась на две соперничающие группировки, одну из которых возглавляет трандошан Босск, сын главы прежней Гильдии Крадосска.

— Ясно, — высохшие ладони, покрытые старческими пятнами, мертвым грузом легли на подлокотники форм-кресла. — Мне докладывали, что старый Крадосск был убит своим собственным отпрыском.

— И это действительно так, мой повелитель. Император неприятно улыбался.

— Похоже, этот Босск — из тех самых существ, которые по вашему предложению, принц, должны оказать величайшую услугу Империи. Он безжалостен и амбициозен, не так ли?

— Наследственное, мой повелитель. Но для того, чтобы стать отменным инструментом в ваших руках, нужна хитрость…

— … которой ваше высочество обладает. Ксизор улыбнулся в ответ.

— К чему отрицать очевидное?

— Как нельзя отрицать, — невозмутимо продолжал Император, — что охотничья Гильдия не рассыпалась на мириады осколков, из которых мы бы выбрали те, кто острее и послужит нам лучше других. Только что, принц, вы продемонстрировали, что умеете признаваться в ошибках, почему бы не пойти дальше? Сознайтесь, что весь план целиком — неудачен. Какая мне выгода, одна Гильдия или две? С двумя только хуже. Договариваться с охотниками за головами стало еще сложнее.